Текст книги "Казачьему роду нет переводу"

Часть II
Мы – терские казаки!

…Весьма от давних лет по Тереку реки жительство своё имеем, а каким случаем, по указу иль без указу, при котором государе сначала поселились, того за давностью лет сказать не можем…

Из разговора гребенских казаков

1

Когда-то на Дону и в днепровских запорогах казаковали казаки, оторвиголовы. Жили они жизнью вольною. Сеять не сеяли, а сыты были, прясти не пряли, а с голым пузом не хаживали; по лиманам и затонам казаки рыбу ловили, зверя по степям гоняли, винцо пили и войны воевали. Не давали казаки покою ни хану крымскому, ни царькам нагайским, ни князькам черкесским, ни султану турецкому, ни самому царю московскому. А царство Московское крепло и расширяло владенья свои. Под ноги царю русскому катились вражьи города и головы. Сломив могущество Пскова и Новгорода, Казани и Астрахани, царь замирил и привёл в покорность ногаев и чухонцев, крымчаков и сибирцев и многие народы иных земель. Не корилась Москве одна казацкая вольница. Жили казаки по вере и заветам отцов своих, дани ни князю, ни боярину не давали, дела решали на Круге. Гордая Москва невзлюбила того духа и, собравшись с силами, огневым боем ударила по гнёздам соколиным. Закачался Дон, закачалось Запорожье, задрожала степь от конского топота да пушечного грома, запылала степь пожарами горькими. Своеволье одних атаманов срубил топор палача, другие – пали на колени, выпрашивая монаршей милости; а иные – опальные казаки – узорочье богатырское, спасаясь от кнута и батога, бежали на Волгу и за Волгу на Яик, на Кавказ, на далёкий Терек. А Кавказ, подобно барсу, залегал меж двух морей. Когда-то орды кочевников топтали его дороги. Выделанная из дикого камня дубина варвара дробила иранскую и византийскую культуру, и монгольский конь грудью сшибал тысячелетних богов Востока. От моря до моря развивались победные знамёна персидских владык и деспотов. Полчища Тимура, словно потоки, увлекая за собой малые народы, перекатывались через горные перевалы. До сверкающих роскошью пышных городов Закавказья арабы докидывали мечи свои. Ученье фанатиков и языческих пророков, как яростная чума, захлёстывали страну и опрокидывали веками возводимые твердыни ислама и христианства. Здесь, у подножья Казбека, начинает свой бег бурный Терек, неся свои мутные воды в Каспий.

Когда-то притеречные земли были безлюдными. Прибывшим казакам местность понравилась. Рядом с рекой лес, дальше гребни гор, у подножия ровные поляны травы в пояс. Коси сено, паси скот, паши землю, сей хлеб. И безопасно – никакая царская погоня не достигнет.

Года бежали, будто стада диких кабанов.

Гремел и сверкал поток времени, а вместе с ним и казачья история на Тереке.

В середине XVI века на Северном Кавказе существовало несколько вольных казачьих поселений. Откуда и как попали казаки на Кавказ – вопрос до сих пор недостаточно выяснен. Многие историки считают, что первыми поселенцами на Тереке были новгородские ушкуйники и рязанские казаки.

Сначала, в XIV веке, появились новгородские ушкуйники – вольные дружины, которые, совершая походы на лодках (ушкуях) через Хвалынское (Каспийское) море, проникли в устье Терека и поднялись вверх. Женились они на женщинах местных обитателей Кавказа и сплочёнными группами селились у «гребней», при впадении Аргуни в Сунжу.

В первой четверти XVI века через Дон и Волгу и далее, по пути, проложенному ими, на Терек устремились рязанские казаки. Есть даже версия, что предки терских казаков жили здесь ранее, но затем под натиском Тамерлана и Ногайской Орды ушли с Кавказа на Верхний Дон под покровительство Рязанского княжества, а потом снова по Волге и Каспию вернулись на родной Терек. Они поселились на Гребне, отрогах Сунженского и Терского хребта, дойдя до горной Чечни. Горцы и русские называли их гребенскими или горскими казаками.

Некоторые считают, что казаки пришли на Терек во 2-й половине XVI века с Дона и Волги, после взятия русскими Казани и Астрахани.

Они не противоречат друг другу, хотя называют места первых поселений разными, а это по-видимому потому, что говорят они о разных группах казаков, которые только позднее стали называться гребенцами.

Поэтому более вероятным приходится признать старинное предание гребенцов, по которому они составляют смесь рязанских казаков Червленого Яра с новгородцами «ушкуйниками», рыскавшими в целях охоты, торговли и, при случае, грабежа по рекам Земли Русской от Белого моря до моря Каспийского.

Тем более нам известно, что уже в 1444 году рязанские казаки в качестве более или менее организованной военной силы, находились в войсках Василия Тёмного, разбившего под Переяславцем Рязанским ордынского царевича Мустафу. Привлечённые на службу в качестве порубежной стражи против татарских шаек, казаки стали держать пограничные караулы по рекам Хопру, Дону и Великой Вороне, служили проводниками послам, торговым и другим людям. Не упускали они случая ходить в «молодечество» на Дон и Волгу – грабить караваны, творить разное «лихо» и тем причинять великому князю московскому, как главе русской земли, немало досад и затруднений.

Москва не могла с этим мириться, и в 1520 году рязанский удел отошёл к ней. Тысячи рязанцев были переселены во внутреннюю московскую область, а «молодеческая» часть рязанского казачества, привыкшая к свободе и своеволию, но не имея силы открыто противостоять московскому самовластию, поднялась с места и ушла на далёкий Терек, к недосягаемым в то время Москве Кавказским горам. Дороги им были известны, и можно предположить, что на Сунжу (приток Терека) они пришли, спустившись в низовья Дона, а затем вверх по Манычу на Маджары и далее к Тереку одной из тех дорог, по которым ханы орды нередко ходили к Кавказу на охоту. О таких охотах говорит историк Карамзин (т. IV)

Но скорее всего они прошли Доном к «переволоке» на Волгу, по которой спустились в Каспий, и оттуда вошли в Терек. Об этом сообщается в грамоте царя Фёдора Ивановича в 1584 году турецкому султану: «А на Тереке живут казаки волжские, опальные беглецы, без государева ведома».

После высадки на берега Сунжи рязанские казаки поселились «в урочищах Голого Гребня в ущелье Павловом, при Гребне и ущелье Кашлаковском и при Пименовом дубе».[10]10
  Газета «Терские ведомости», № 179, 17 авг. 1912 г.


[Закрыть]

Здесь они основали три станицы: Курдюкова, Гладкова, Шадрина, а позже ещё две: Новогладковскую и Червленную, и стало их пять. Сопоставляя эти данные и освещая их устными преданиями гребенцов, можно с уверенностью сказать, что гребенцы прибыли на Терек и заняли своими поселениями гребень Терского хребта между Тереком и нижней Сунжей, от которого и получили своё название гребенских.

Обстоятельства складывались на Тереке таким образом, что гребенцам пришлось занять пустопорожние места, очищенные от населения ещё кочевниками-татарами, а потому с первых же дней между казаками и ближайшими их соседями установились самые добрососедские отношения. Гребенцы куначились и с кабардинцами, и с чеченцами, причём от последних часто брали жён, а от первых, бывших в то время законодателями мод на Северном Кавказе, переняли конское снаряжение, холодное оружие и одежду.

Что же касается до огнестрельного оружия («огненного боя»), то гребенцы принесли его с собой из Руси, чем сразу завоевали себе почётное положение среди горцев, не имеющих ещё иного, кроме «лучного боя».

Казаки наряду с охотой и рыболовством с первых же пор стали заниматься земледелием, скотоводством, пчеловодством, виноградарством и виноделием.

Занятие хозяйством не мешало им пользоваться выгодами своего стратегического (военного) положения. Они служили охраной проезжающим по большой Черкесской дороге, переправляли через бурные в то время Терек и Сунжу караваны, зная «перелазы» (броды) и собирая «дани-выходы».

Здесь на гребнях казаки оставались до начала 80-х годов XVII века, когда в целях безопасности они переселились на правый берег р. Терек при впадении в него Сунжи. Но и здесь они оставались недолго: по настоянию военного командования в 1711 году они переселились на левый берег Терека и поставили в линию на протяжении 80 километров 5 станиц: Червленую, Щедринскую, Новогладковскую, Старогладковскую и Курдюковскую.

Возникновение вольного казачества по соседству с Московией настораживало и пугало царей Ивана III, Ивана IV, Бориса Годунова и других. Но не имея сил истребить казачество своей или даже чужой силой, царские правительства уже со 2-й половины XVI в. начинают изыскивать мирные способы «приручения» казаков. Если в конце XVI в. Московское правительство пытается привлечь на свою сторону, на «государеву службу», вольные казачьи общества (грамота Фёдора Иоановича 1584 г.), то в начале и середине XVII в. казаки стали более активно за хлеб, вино, и за «зелье ручное, пушечное и свинец», а затем и за государево жалованье, «прибираться» на царскую службу по охране границ государства, принимают участие в войнах и походах, как вблизи местоположения «казачьих республик», так и за её пределами.

Но в начальный период общественное устройство Гребенского войска было, как и у всех вольных войск: войсковой Круг, выбиравший полновластного войскового атамана, есаула, писаря и проч., войскового знаменщика, станичных атаманов, есаулов, сотников, пятидесятников и иных; то же равенство всех и каждого.

Помимо гребенских казаков в середине XVI в. в дельте нижнего течения Терека начинает складываться ещё одно северокавказское казачество – Терское Низовое.

В отличие от гребенских, терские казаки формировались из числа беглых, разрозненных групп русских людей и горских народов. Об их происхождении сообщается, что они «составились само собой в древних временах разными людьми из кавказских черкес, донских и гребенских казаков, поляк и грузин».

Первое документальное известие о появлении терских казаков относится к 60-м годам XVI века.

Известно, например, что в 1559 г. эти казаки овладели городом Терколте или Тюмень, расположенном на одном из рукавов Терека. Этот город был для них лишь опорным пунктом, а жили они по-прежнему небольшими юртами в удобных для промысла местах, занимались рыбной ловлей, охотой, скотоводством. В минуты особой опасности они собирались на сборном пункте, отражали набег или сами уходили в поход «за зипунами».

Возвращаясь из Персидского похода в 1722 году, Пётр I приказал терцам переселиться к Аграханскому заливу к устью реки Сулак и основать крепость, которая будет служить опорным пунктом России на границе с Дагестаном. Название он ей дал – крепость Святого Креста.

Из города Терки туда переселили всех «жителей российского и азиатского происхождения и терских казаков со своими семьями, скотом и домашним скарбом».

Сюда же, для усиления границы, были переведены 1000 семей из числа донских, хоперских, бузулукских и медведецких городков.

Но переселение казаков на Аграхань окончилось неудачей. Они несколько раз меняли места – «моровая язва» – чума косила людей, а тут изменившаяся политическая обстановка.

Уступая притязаниям Ирана, Россия в 1735 году по Ганжинскому договору упраздняет границу по реке Сулак и отводит свои войска на Терек. В его низовьях строится новый город-крепость – Кизляр. С переселением на Терек Аграханское войско было разделено на две части: одна часть непосредственно терско-низовых казаков поселяются на окраине Кизляра и получает название Терско-Кизлярского войска, а другая – состоящая из оставшихся донских (семейных) казаков, заняла пространство тремя станицами между Кизляром и гребенскими станицами, получила название Терско-Семейное войско.

Передвижением Гребенских городков на левый берег Терека, постройкой Кизляра и поселением Терского Семейного Войска на Тереке было положено начало великой Кавказской линии, где затем разыгралась столетняя Кавказская война, история которой полна страниц настолько же славных, насколько и кровавых.

Совместно с Гребенским войском оба Терские войска стояли на охране Терской линии, держали по «кордону» «пикеты» (конные посты), а в случае чрезвычайной опасности усиливали своими отрядами гарнизон Кизлярской крепости.

Особенно пришлось им поработать и покрыть себя блистательной славой при обороне Кизляра в 1785 году от двадцатитысячного скопища чеченцев, кумык и других дагестанцев, руководимых Шейх-Мансуром. Перейдя 20-го августа Терек ниже Кизляра, горцы разграбили сады и хутора, окружавшие Кизляр, и пять раз штурмовали крепость, но каждый раз были отбиваемы с большим уроном.

При образовании Кавказского Линейного войска в 1832 г. Терско-Семейное и Терско-Кизлярское войска были переименованы в Кизлярскиий и Терский казачьи полки, а затем, в 1836 г., слиты в один полк, в 1845 г. стали называться Кизлярским полком. С 1870 г. кизлярцы и гребенцы составляют один Кизляро-Гребенский полк.

2

Цепь укреплённых казачьих станиц – крепостей, расположенных по Тереку, в течение двух с половиной веков, вплоть до массового заселения Предкавказья, составляли границу с землями северокавказских народов. Поселения вольных людей – терско-гребенских казаков на Тереке были с самого начала XVI в. связующим звеном России с народами Северного Кавказа, в том числе с кабардинцами, часто именуемыми в то время «пятигорскими черкесами» или «пятигорскими черкасами».

Тесные связи терских казаков с соседними народами, складывавшиеся в течение длительного времени, находили отражение во всей их хозяйственной, бытовой и политической жизни.

На основе растущих экономических связей зародилось и упрочилось куначество – это своеобразный обычай кавказского побратимства. Сильно развитый среди горцев Северного Кавказа обычай куначества связывал кунаков не только взаимным гостеприимством, но и взаимопомощью. Горец считал своим долгом оказывать при необходимости моральную и материальную помощь кунаку-казаку. Точно так же относились и терско-гребенские казаки к своим кунакам-горцам. Более того, они гордились своей дружбой и передавали её детям, как священный завет от поколения к поколению.

Со времени расселения у казаков даже появились родственные связи с их соседями – горцами. Гребенская женщина, – писал казачий историк И. Попко, – во множестве случаев была местного горского происхождения. Брачные отношения между ними оказали известное влияние на физический тип казака. А такие браки составляли тогда заурядное явление, и путём смешения образовался особый могучий тип гребенского казака. «Поразительная физическая красота и крепость этого типа общеизвестна», – пишет историк.

Одинаковые условия, многовековая совместная жизнь, частые дружественные контакты и родственные связи оказали известное влияние на формирование психического склада терско-гребенского казачества.

«Психический склад терских казаков, считающихся частью русского народа, был более близок к психическому складу народов Северного Кавказа», – пишет В. И. Козлов (Динамика численности народов. М.,1969).

Горцы Северного Кавказа оказали известное влияние и на материальную культуру казаков. Казаки переняли у них одежду, снаряжение, вооружение. В свою очередь, казаки оказывали известное влияние на горцев. Оно шло в двух направлениях: по линии духовной и, значительно сильнее, по линии материальной.

«Казаки поддерживали оживлённые связи с горцами, – подчёркивает ещё один историк, – и чем отдалённее историческое время, тем прочнее были эти связи».

В подтверждение этому может служить письмо горцев Дагестана коменданту Кизляра: «Понеже же имели мы с терскими казаками доброе обхождение и будучи в согласии как они, так и мы довольны».

«Горец, – писал И. Попко, – любит путешествовать, видеть новые лица, новые обычаи, даже новые страны – не дальше двух-трёх переездов коня. Ещё больше любит он померяться даром слова с новым человеком, поболтать… и гребенский казак был к услугам, потому что знал его язык. У гребенского же казака мог он вкусить и запрещённой влаги».

«Ходят казаки в “чекменях”, – отмечали современники. – Сбруя их казачья, пищали с подсошниками, сабли, шашки, дротики и барашеи, седлы, которые обыкновенно содержат черкесские, в сенях развешивают».

От горцев Северного Кавказа казаки позаимствовали не только боевую выучку и тактику, но приняли, как я выше писал, вооружение и даже одежду, которая с тех пор осталась народным костюмом казака.

Не довольствуясь этим, казаки постарались усвоить себе горские наречия, привычки, обычаи и многие черты характера и домашнего быта. Но не всегда отношения были мирные. Начавшийся в 80-х годах XVIII века процесс превращения казачества в военное сословие в первой половине XIX в. усилился, огромное их количество было вовлечено в систему вооружённых сил.

Казакам было вменено в обязанности нести охрану кордонных линий и участвовать в карательных экспедициях.

С превращением казаков в «оплот государственных интересов» самодержавие, имея целью разжечь вражду между ними и горцами, щедро наделяло казаков землёй и делало всё, чтобы внушить им мысль о превосходстве над горцами, старалось убедить, что рост их благополучия зависит от «усмирения» и «покорения» горцев.

Немалую роль в разжигании вражды к казакам сыграли и представители местного мусульманского духовенства – «благочестивые таррикатисты», которые возбуждали в мусульманах вражду к христианам. Всё это, а также особенно Кавказская война, нанесли весьма серьёзный удар по добрососедству, отношениям горцев с казаками.

Однако, представлять XVIII в и начало XIX века периодом сплошной вражды между терско-гребенскими казаками и горцами, неверно.

Если случайные факты не принимать за целое, то следует признать, что взаимоотношения оставались довольно мирными. И связи казаков не прерывались и в период Кавказской войны.

«Чтобы не показаться странным, – писал И. Попко, – как могут происходить на одном и том же рубеже и война, и торговля, довольно сказать, что у горцев нет соли, а у казаков нет лесу… Так вот, вследствие обоюдного лишения в предметах первой необходимости для существования между казаками и горцами завязывались торговые связи».

«Я крайне удивлялся, – говорил один из царских военачальников, – той приязни казаков к туземцам и искреннему желанию их способствовать в сближении туземцев с гражданственностью, которое проявлялось и проявляется казаками».

«Казаки, – писал в разгар Кавказской войны Л. Н. Толстой, – уважают врага – горцев и стремятся наладить с ними добрососедские отношения».

Екатерина II, став у власти, направляет свои взоры на Кавказ, край, куда так стремились её «гениальные» предшественники. Надо было усилить Терскую Линию. Но как? Род службы и характер войн на ней, требовал наличия именно поселенческих казачьих войск, хорошо знакомых с местностью, точно изучивших нравы, обычаи и боевые способности соседних воинственных народов.

Попытки склонить к переселению донцов, волжских и яицких казаков не имели успеха.

Сравнительно мирная жизнь на Волге и Дону совершенно были противоположны житью на Тереке, где и сеять и пахать, и в Храм Божий ходить приходилось не иначе, как с оружием в руках: к тому же убийственные климатические условия терских низин.

Тем не менее, правительство не оставляло мысли об умножении войск на Тереке.

И случай представился.

Малокабардинский князь Кургока Кончокин, приняв христианство в Кизляре, и побывав затем в столице, получил разрешение основать на левом берегу Терека, выше гребенских станиц, в лесном урочище Мездогу (дремучий лес), особое поселение Моздок, с целью привлечения туда выходцев из Кабарды, Осетии и других горских народов. При нём было сооружено укрепление, построена церковь для обращения в христианство прибывающих, таможня. И была создана Моздокская горская команда численностью 104 человека.

Строительство Моздока, а следовательно, и связанные с этим бегства кабальных людей, всколыхнуло владельцев Большой Кабарды, начавших непосильную борьбу с Россией. Желая получить поддержку в этой борьбе, они посылают своих представителей к крымскому хану. Но тот выставил такие условия, что выполнить они не могли и отказались. А для умножения своих сил пошли на союз с закубанскими татарами.

Подполковнику Гаку Петру Ивановичу, назначенному Сенатом комендантом Моздока, было приказано в самый короткий срок окопать город рвом, в том числе и посад, установить дополнительные наряды пушек и готовиться на случай войны к обороне.

Однако, пишет В. А. Потто, подполковник Гак принялся за дело с такой энергией, что к 1765 году успел перестроить Моздок в значительную крепость, заселить её, и в 1765 г. поселение было переименовано в город. В 1785 г. «по открытии Кавказского наместничества Моздок был назван уездным городом».

Но это было мало.

Чтобы охранять линию от Кизляра до Моздока, в 1769 г. из Волжского войска вывели 517 казачьих семей и поселили их 5-ю станицами между гребенским войском и Моздоком: Галюгаевская, Ищерская, Наурская, Мекенская, Калиновская. Они составили 4-е поселение на Терской линии и самостоятельную казачью часть – Моздокский казачий полк.

Для охраны станиц во время походов и для действия пристаничной артиллерии дополнительно было переселено по 50 семей донских казаков.

Одновременно с Дона для обслуживания моздокской крепостной артиллерии переселили ещё 100 семей донских казаков, основавших в 1770 г. на окраине Моздока станицу Луковскую.

В 1781 г. последовало новое административное деление России. В Астрахань, которой подчинялись Кавказские войска, был прислан гражданский губернатор (действительный статский советник Жуковский), который по своему званию не мог касаться военной части.

В 1785 г. учреждается Кавказское наместничество с главным административным центром в крепости Екатериноградской, переименованной наместником П. С. Потёмкиным (троюродный брат светлейшего) в город.

24 июня 1783 г. в Георгиевске был подписан трактат о присоединении Грузии к России, о чём просил грузинский царь Ираклий II. 23 января 1784 г. была совершена ратификация им, и в этот же день он принял присягу на верность Российскому престолу.

Эти обстоятельства ускорили строительство под наблюдением Потёмкина дороги через Дарьяльское ущелье.

Исследование дороги сделал ещё в 1781 г. квартирмейстер Штедер. Началось строительство в мае 1783 г., а в ноябре этого года по ней по этому «опасному и губительному пути» прошли 2 егерских батальона Белорусский и Горский с четырьмя полевыми пушками. Они 3 ноября торжественно вступили в Тифлис.

А начиная с Моздока стали строиться укрепления по охране дороги: 1-е Григориполис; 2-е Кумбелей; 3-е Потёмкинское и 4-е, у входа в Дарьяльское ущелье при осетинском селении Зауров – Владикавказ (6 мая 1784 г.).

Хотя Терская линия, заселённая мужественными лихими терскими, гребенскими и моздокскими казаками, представляла из себя весьма серьёзную защиту со стороны Чечни и Дагестана, она оставляла совершенно открытыми, обширные пространства между Моздоком и Азовом, где свободно проходили хищные толпы закубанских черкес и татар. Поэтому по рапорту Потёмкина военная коллегия учредила по линии от Моздока к Азову 10 укреплений. Для этого с Волги были переселены остатки казаков (700 семей) 4500 душ, а с Хопра – Хоперский казачий полк. Волгцы основали одноимённый казачий полк и заняли станицы: Екатериноградскую, Павловскую, Марьинскую, Георгиевскую и Александровскую. Хоперским полком были устроены станицы: Северная, Ставропольская, Московская, Донская. Впоследствии, в первые годы царствования Николая I, хо-перцы были передвинуты на Кубань.

В то же время было решено заселить Черноморскими казаками пространство между Азовом и Кубанью, к востоку от Азовского моря. Эти казаки представляли из себя часть славных когда-то запорожцев, и число их доходило в то время до 12600 человек.

Таким образом, к началу XIX столетия на Кавказской линии жили следующие, независимые друг от друга, группы казачьего населения: Терско-Кизлярское войско, Терско-Семейное войско, Гребенское войско, Моздокский казачий полк, Моздокская горская казачья команда, казачьи полки – Волгский, Хоперский, Кубанский и Черноморское войско. Всё кавказское казачество выставляло на строевую полевую службу до 13,5 тысяч казаков.