Текст книги "Саракш: Тень Странников"
Автор книги: Владимир Контровский
Жанр: Научная фантастика, Фантастика
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
При появлении десятника секироносцы дружно вскочили на ноги. Бал-Гор небрежно махнул рукой, откуда-то мигом появилась металлическая чаша (чаша эта была походным котелком легионера – солдата элитного подразделения могучей державы, сожжённой Гневом Бога), наполнилась «весёлой водой» и пошла по кругу. Люди песков пили, и грызли жареное мясо – в последнее время божественной Пищи в окрестностях лагеря стало заметно меньше, воины возвращались из рейдов голодными, и голод заставлял их охотиться на всё съедобное: в первую очередь на крупных бурых крыс, расплодившихся среди развалин. Да, подумал десятник, хорошо бы нам найти Кормушку – говорят, раньше, до Дня Гнева, они здесь были, и не одна: ведь на месте этих развалин, тянувшихся на десятки тысяч шагов, стояла когда-то столица страны дохлятников – врагов, теснивших пустыни к югу. Но Великий Бог защитил своих детей: он явил жгучий гнев свой, и города дохлятников сгорели, а на их месте остались руины, пропитанные Пищей. И Бог отдал все эти развалины народу песков – дохлятники в таких местах жить не могут, от запаха Пищи они болеют и умирают (поэтому-то, собственно, их и называют дохлятниками). Хотя, вспомнил Бал-Гор, залезли же они в эпицентр взрыва (рядовые воины-секироносцы, не знающие умных слов, называют такие места Следами Ока Гневного Бога). И хотелось бы знать, зачем они туда полезли…
«Весёлая вода» развязала языки. Песчаные воины вспоминали бои и хвастались друг перед другом числом убитых врагов, подтверждая свои заслуги демонстрацией черепов. Бал – Гор только усмехался, слушая эти рассказы. Да, бои действительно были – вся жизнь воинов Ондола состояла из непрерывных схваток с теми, кто отличался от них самих, – но черепа… Черепа можно было найти в развалинах городов, испепелённых Гневом Бога, а уж сочинить историю о том, как ты одним топором положил десяток (нет, два десятка) дохлятников или там, скажем, злобных колдунов гор, лесов и подземелий, – этим простодушные дети пустынь занимались с очень большой охотой. Десятник Бал-Гор и сам был таким же, как они, и если и отличался от простых секироносцев, то на самую малость. И поэтому он не возражал против неумеренных славословий непобедимым героям – в конце концов, главное в этих рассказах было правдой: мир дохлятников действительно враждебен миру песчаных людей, и вечная война между ними была неизбежной.
– Командир… – услышал он и обернулся.
Рядом с ним стоял Га-Руб (было заметно, что «весёлая вода» крепко ударила ему в голову), держа за руку Имеющую-Право-Услаждать-Воинов. На ней была короткая кожаная юбка, открывавшая ноги выше колен, ожерелье из пустых гильз и тонкая безрукавка, прикрывавшая грудь, но оставлявшая открытыми живот и талию. Женщины народа песков легко переносят и жару, и холод – им нет нужды кутаться, а Имеющие-Право-Услаждать-Воинов всегда помнят о том, что они обязаны привлекать мужские взгляды и вызывать желание. Она стояла спокойно и казалась равнодушной, хотя время от времени бросала то на Га-Руба, то на Бал-Гора быстрые взгляды – у живой вещи, чьё единственное предназначение – быть сладкой, были какие-то свои мысли (которые, впрочем, никого не интересовали).
– Командир, – повторил Га-Руб и облизнул губы, – я знаю, Ур-Джид поступил с тобой несправедливо. Я хочу уступить тебе свою награду, – он кивнул в сторону Услаждающей, – или, если хочешь, мы будем любить её вдвоём. Я сказал, командир.
Бал-Гор не ответил. Он смотрел на женщину. Она была типичной дочерью народа песков – коренастой, плотной, темноволосой, с раскосыми чёрными глазами. На левом плече женщины видна была синяя татуировка – ящерица, кусающая цветок, – и это означало, что носительница этого знака искушена в искусстве любви. Да, подумал Бал-Гор, она наверняка умеет дарить наслаждение, и ночь с ней должна быть жаркой. Ур-Джид не поскупился: такие женщины не часто достаются простым воинам, рядовым секироносцам, – обычно они делят кошму с десятниками и сотниками, и даже с тысячниками. В Ясе записано, кто на что имеет право, от прислужника, единственное право которого – быть покорным, до Великого Царя, Имеющего-Право-Повелевать-Всеми-и-Вся. Яса, закон народа пустынь, составлена мудрыми людьми, и не ему, десятнику Бал-Гору, сомневаться в их мудрости. Сомнение вообще опасно – оно разрушительно.
Десятник Бал-Гор смотрел на женщину, покорно ждущую его слова, и вдруг понял, что он её не хочет, несмотря на татуировку на её плече, и даже на то, что вот уже две недели никто не грел ему кошму. Он понял, что не хочет ни Имеющую-Право-Услаждать-Воинов, ни Имеющую-Право-Быть-Матерью, ни даже Имеющую-Право-Делить-Ложе-с-Имеющими-Право-Повелевать. Ему вдруг остро захотелось чего-то настоящего, а не положенного по закону Ясы (разрешавшего, среди всего прочего, насиловать жён побеждённых), вот только десятник Бал-Гор не знал, что же оно такое есть, это настоящее, и какое оно.
– Благодарю тебя, воин, – произнёс он с оттенком суровости, – но решения старших не могут быть несправедливыми: так гласит Яса. Считай, что я не слышал твоих дерзких слов, секироносец Га-Руб. Твоя награда – это твоя награда: наслаждайся ею, и да будет упруг твой корень.
* * *
…Каменное море развалин казалось бесконечным. Берега его терялись в туманной дымке – там, где земная твердь выгибалась вверх, смыкаясь с вогнутым тусклым небом. Ни звука, ни шевеления – мёртвый мир, наводящий тоску на любого, кто радуется жизни со всеми её цветами, звуками и запахами. Но десятник Бал-Гор смотрел на каменную пустыню с каким-то мрачным удовлетворением – это был его мир, мир, очищенный Богом от врагов и отданный волей Его любимым его детям: людям народа песков, которым надлежит владеть этим миром отныне и навсегда. В руинах, обожжённых Пламенем Гнева и переполненных Дыханием Бога, нет места никому, кроме воинов Ондола: всё живое здесь умерло, исключая тех, кому удалось бежать, спасая свои жалкие жизни. А если кто-то почему-то остался – что ж, секиры воинов Юга подарят ему быструю смерть.
Держа оружие наизготовку, Бал-Гор пристально всматривался в развалины. Минуту назад ему показалось, что за грудой битого кирпича – наверно, раньше здесь стоял дом, где когда-то жили дохлятники, – что-то шевельнулось. Возможно, это была большая бурая крыса – такие здесь водились, – только она была очень уж большой, если сумела обрушить наземь несколько кирпичей. И десятник замер, положив палец на спусковой крючок винтовки: он знал, что очень большие крысы ходят, как правило, на задних лапах, у крыс этих нет хвоста, а в передних лапах они носят что-нибудь огнестрельное – именно такие крысы убили Хван-За.
Среди руин сочилась тишина, нарушаемая лёгким посвистом ветра. Никого и ничего – кирпичи могли ведь упасть и сами. Бывает, подумал Бал-Гор, только я уверен, что на этот раз камни посыпались не сами по себе, клянусь демонами барханов. Жаль, что я здесь один, и что рядом нет того же Га-Руба, но по-другому было нельзя…
…К найденному ими танку Бал-Гор не вернулся. На следующий же день Ур-Джид послал туда два других десятка и боевую колесницу. Не один Бал-Гор разбирался в технике дохлятников – завести боевую машину секироносцы не сумели, но они откопали и очистили гусеницы и притащили трофей в лагерь на буксире, захлестнув его ржавую башню прочным волосяным канатом. А потом появились двое в плащах Имеющих-Право-Думать, и Ур-Джид получил награду – имперские танки находят в развалинах не каждый день. Сотник ликовал, однако Бал-Гор воспринял случившееся со стоическими равнодушием, хотя и понимал, что Ур-Джид проделал всё это только для того, чтобы не дать ненавистному «умнику» лишней возможности отличиться. Старший всегда прав, сказал себе Бал-Гор и забыл о случившемся: его мысли были заняты поиском ответа на вопрос «Что искали дохлятники в эпицентре?». Да, искать ответы на заковыристые вопросы – этим занимаются Имеющие-Право-Думать, но запретить себе думать Бал-Гор не мог, да и не хотел.
На третий день он пошёл к сотнику и осторожно намекнул ему о своих подозрениях, испросив при этом разрешение на повторную тщательную разведку района эпицентра. Ур-Джид долго думал – Бал-Гору казалось даже, что он слышит, как у тупоголового сотника от натуги скрипят мозги, – но в итоге разрешение дал. Ход его мысли был прост: Ур-Джид не верил, что в Следе Ока Гневного Бога можно найти что-то особенное – Пламя Гнева сжигает всё, до чего дотянется, – но там бродят дохлятники, и они умеют стрелять. А раз так, почему бы им не взять на мушку десятника Бал-Гора – Великий Бог уже заждался «этого умника» в щедрых небесных пустынях. Если же, паче чаяния, настырный десятник и впрямь разыщет в руинах что-то ценное, награда не минует и его командира, сотника Ур-Джида. А если умник Бал-Гор присоединит свой череп к черепам дохлятников, рассыпанных по развалинам, и его обглодают вечно голодные бурые крысы, тысячнику не в чем будет упрекнуть сотника Ур-Джида: сотник Ур-Джид разрешил десятнику Бал-Гору отправиться в опасное место, потому что десятник Бал-Гор надеялся отыскать там нечто, способное возвеличить мощь Великого Царя, владыки Ондола. И это будет правдой – Имеющий-Право-Слушать-и-Сообщать, тенью следовавший за командиром сотни, подтвердит его слова.
…За кирпичной грудой по-прежнему ничего не шевелилось. Бал-Гор подождал ещё с минуту и направился туда, пробираясь среди бетонных обломков – остатков высокой стены, окружавшей когда-то довольно большое пространство. Дохлятники огораживали стенами места, куда разрешалось входить не всем, припомнил Бал-Гор, а это значит, что здесь было что прятать. А если здесь было что прятать, я могу это «что-то» найти, подумал он, чувствуя нарастающий охотничий азарт.
Он уже почти добрался до груды битых кирпичей, когда прямо над его головой, в двух ладонях, в бетонную глыбу с хрустом ударила пуля, подняв облачко белёсой пыли.
* * *
В опасные места поодиночке не ходят. Бал-Гор отправился в рейд по руинам со всем своим десятком, и поступал так раз за разом, давая своим воинам между вылазками только краткий отдых. Но развалины обширны, и в каменном лабиринте секироносцы разделились на пары и разошлись. Бал-Гор остался один (взамен погибшего Хван-За ему пока ещё никого не прислали, и его десяток был неполным), но это не слишком его огорчило. Бал-Гор даже почувствовал что-то вроде облегчения – никто не будет путаться под ногами, и если поиск будет удачным, вся слава достанется только ему одному, и никакой Ур-Джид ничего уже тут не сделает.
Лёжа носом вниз – так, что обломки кирпичей царапали щёку, – Бал-Гор размышлял. Стреляли в него, больше никого тут нет на добрую тысячу шагов, и стрелял враг – это ясно. Однако вопросы оставались, и их было много. Если этот враг охотится на песчаных людей, почему он не подкрался к лагерю и не выцелил пару-тройку воинов, когда те мирно сидят у своих костров, не ожидая нападения? Да, лагерь охраняется, но из дальнобойной имперской винтовки, которые у дохлятников есть – это Бал-Гор знал наверняка, он сам находил такие винтовки на трупах врагов, – можно вогнать пулю в голову (если, конечно, умеешь стрелять) с нескольких сотен шагов, прячась среди каменного хаоса (особенно в сумерках, когда в руины заползают вечерние тени). И стрелять дохлятники умеют – покойный Хван-За мог бы это подтвердить. А здесь, среди развалин, взять добычу куда труднее: в рейдах воины песков держатся настороже, и стреляют на любой подозрительный шорох. И ещё – руины вблизи от Следа Гневного Ока не самое хорошее место для засады: Дыхание Бога смертельно для всех, кто не принадлежит к песчаному племени (или почти для всех). Значит, его, Бал-Гора, хотели убить не потому, что он воин Ондола, а потому что он идёт туда, куда его не хотят пустить.
Не вставая, десятник стянул с себя куртку. Враг был где-то рядом, воин песков чуял его присутствие, и враг этот ждал первого неосторожного движения Бал-Гора, чтобы сделать его поживой для бурых крыс. Вытянув из-за пояса секиру, ондолец надел на рукоять куртку и прицепил к ней тонкую верёвку – запасливый десятник всегда таскал её с собой: невелик груз, а может и пригодиться. Стелясь по земле и пятясь задом, он отполз на несколько шагов в сторону и просунул ствол винтовки в щель между бетонными обломками – по пулевой отметине на стене можно было прикинуть (хотя бы примерно), откуда стреляли. Кругом было тихо: потревоженная тишина руин съела звук выстрела и опять уснула. Взяв на прицел подозрительный выступ (за ним вполне мог кто-то прятаться), Бал-Гор осторожно потянул за верёвку. Рукоять топора с висящей на ней курткой приподнялась, и…
Бах, бах! Два выстрела последовали один за другим. Краем глаза Бал-Гор заметил две вспышки немного левее отмеченного им выступа, у бетонной плиты, лежавшей плашмя, и послал туда три пули, чуть смещая ствол после каждого выстрела.
От плиты метнулась серая тень, торопясь скрыться в развалинах. Бал-Гор выстрелил ещё раз, схватил левой рукой топор (куртку можно подобрать потом) и прыжками понесся к бетонной плите, ловко лавируя среди хаоса обломков, – опытный воин уверенно ступал там, где какой-нибудь дохлятник давно бы уже сломал себе ногу на острых каменных осколках.
За плитой никого не было, но Бал-Гор увидел на толстом слое серой пыли следы ног – маленькие следы маленьких ног. И ещё он заметил на светлом бетоне несколько красных капель и понял, что хотя бы одна его пуля вкусила вражеской плоти. Враг был ранен, теперь оставалось только настичь его и кое о чём расспросить: до того, как он умрёт. Пригнувшись, десятник сунул секиру в поясную петлю, быстро перезарядил винтовку, шагнул вперёд и увидел за скошенным краем плиты черный зев подземного хода и сдвинутый в сторону лист железа – крышку лаза, которую раненый враг не смог за собой закрыть.
Лезть за вооруженным (пусть даже раненым) врагом в тесноту и темноту подземелья было сущим безумием. Бал-Гор замер на полушаге, прикидывая, не позвать ли ему своих воинов, обшаривавших руины, мотнул головой, как будто убеждая в чём-то самого себя, и решительно протиснулся в лаз, подчиняясь инстинкту, заставлявшему его не терять след, пока враг не оправился или не затаился так, что его не разыщет в подземном лабиринте и сотня воинов.
Он полз, а потом вдруг узкий лаз обернулся широким коридором с бетонными полом и бетонными стенами – песчаные воины умели видеть в темноте, пускай не так хорошо, как при свете, – и Бал-Гор перешёл на быстрый шаг, а потом и на бег. Он чувствовал, что его враг – там, впереди, что он слабеет, и что он спешит укрыться. И Бал-Гор побежал, готовый выстрелить на любой шорох.
Тёмный коридор то и дело изгибался под прямым углом. Бал-Гор оставлял позади поворот за поворотом, не глядя по сторонам (да и что разглядишь в полной темноте, кроме неясных контуров каких-то громоздких сооружений, спрятанных в стенных нишах). Бал-Гор был готов к схватке – раненый зверь, загнанный в нору, опаснее собакоголового упыря, – и всё-таки едва не налетел на пулю. Враг, истекавший кровью, решил принять бой – как ни старался Бал-Гор бесшумно ставить ногу, для чуткого уха не составило труда услышать звук его шагов по гулкому бетонному полу подземелья.
За очередным поворотом воина песков спасло только обострённое чувство опасности, приказавшее ему «Ложись!». Бал-Гор рухнул плашмя на холодный бетон, а над его головой смертельным веером прошли пули: враг был вооружён не винтовкой, а автоматом – опасным оружием, способным отправить к Великому Богу целый десяток песчаных воинов.
Бал-Гор перекатился и вскочил на ноги. Коридор закончился небольшой комнатой, в которую откуда-то сверху – вероятно, через какую-то щель, – проникал рассеянный дневной свет. И в этом слабом свете Бал-Гор увидел у противоположной стены скорчившуюся фигуру человека в чёрном. Десятник вскинул винтовку, забыв о том, что хотел взять врага живым и заставить его говорить, и услышал тихий щелчок – у врага кончились патроны.
Десяток-другой шагов – это не расстояние для тренированного воина народа песков. Бал-Гор подбежал к дохлятнику – кем ещё мог быть стрелявший в него – и вырвал из его рук автомат. Сопротивление врага оказалось неожиданно слабым – он легко выпустил оружие, – а в следующее мгновение десятник Бал-Гор разглядел, что перед ним женщина.
* * *
С женщинами врагов песчаные воины всегда поступали просто и бесхитростно. Яса повелевает уничтожать всех, кто осмеливается встать на пути воинов Ондола, Избранных Детей Великого Бога, которым Он даровал власть над всем этим миром. Женщиной врага можно овладеть, взяв её силой, но потом эту жалкую тварь надлежит умертвить, чтобы чрево её никогда не породило нового врага. И десятник Бал-Гор, воин песков, так бы и поступил, если бы не мучивший его вопрос: почему дохлятники оказались здесь, в «горячем» месте, что они здесь ищут (или что они здесь прячут). Десятник Бал-Гор не выстрелил и не разнёс голову женщины боевым топором: обезоружив пленницу, он стоял и смотрел на неё сверху вниз. Не торопился он и воспользоваться своим законным правом победителя: тела песчаных людей, вдыхавших Пищу, сами по себе смертоносны для дохлятников – после пятнадцати минут объятий пленница заболеет, а потом умрёт, и может быть, умрёт раньше, чем успеет сказать то, что так интересовало Бал-Гора.
На пленнице был потрёпанный, но вполне ещё годный для носки чёрный комбинезон – удобная одежда, не зря её носили солдаты-легионеры. Обычно дохлятники, которых воины песков встречали в руинах, были одеты в невообразимые лохмотья, а эта женщина, похоже, специально готовилась к ползанью по развалинам. И автомат – такое оружие где попало не валяется. Нет, она оказалась тут не случайно, подумал Бар-Гор: не похожа она на одичавших беглецов, заблудившихся на пепелище и умиравших под топорами песчаных людей.
– Проклятый дикарь, – надорвано прохрипела женщина. – Варвар… Убей меня, убей, только не мучай…
Произнося эти слова, наполненные ненавистью и обречённостью, она одновременно пыталась отползти вдоль стены в угол комнаты, подальше от песчаного воина. Двигалась она неуклюже, держась рукой за левое плечо. Эге, подумал Бал-Гор, а ведь она знает, чем опасно для дохлятников близкое соседство с горячими телами воинов пустыни. Он вспомнил, как однажды на его глазах, когда он был ещё простым секироносцем, Имеющим-Право-Убивать-и-Умирать, казнили дохлятника, убившего из-за угла трёх воинов Ондола. Его привязали к столбу, а вокруг расселись десять воинов, касаясь пленника подошвами сапог. Воины не дотронулись до него и пальцем, они сидели и пили «весёлую воду», сидели долго, часа три, а потом встали и ушли. А дохлятник остался висеть на столбе, крепко к нему привязанный, и через несколько дней умер – волосы с его головы осыпались, а всё лицо и тело покрыли кровоточащие язвы. Эта женщина не хочет умирать такой смертью, поэтому она и старается отползти.
Пленница доползла до угла. Туда падал рассеянный свет, и Бал-Гор смог разглядеть её получше. Пальцы женщины, сжимавшие плечо, были окровавлены – она была ранена. Не слишком серьёзно – она ведь сумела забраться в своё подземелье и стреляла, – но всё-таки. Надо бы её перевязать, подумал Бал-Гор, а то она умрёт, и я так ничего и не узнаю. Волосы у неё были длинные и грязные, они падали на лицо пленницы спутанными прядями, и Бал-Гор не мог понять, красива она или нет, и сколько ей лет. Да и какая разница, сказал он себе, я что, в жёны собираюсь брать это тощее и хилое существо, дохлятницу, ошибку природы? Я вообще не могу понять, как жёны дохлятников – с такими узкими бёдрами – могли рожать. У нас такая никчёмная женщина не стала бы даже Имеющей-Право-Услаждать-Воинов – она похожа на сушёную рыбу. Прав, тысячу раз прав Великий Бог, отдавший эту землю нам, а не дохлятникам…
– Я не буду тебя убивать, – сказал он по-имперски, тщательно подбирая слов. – И я не буду к тебе подходить, чтобы тебя не обжечь. Я подойду к тебе один раз, чтобы перевязать твою рану.
– Ты знаешь наш язык? – с неподдельным изумлением произнесла пленница. – Кто бы мог подумать: кровожадный варвар, говорящий на языке цивилизованных людей…
– Я не знаю слова «цивилизованных». Но я знаю, что ты истечёшь кровью, если тебя не перевязать. У тебя есть чистая тряпка?
Женщина завозилась, шаря свободной рукой у себя на поясе.
– Бинты, – сказала она, протягивая небольшой пакет. – Антисептические, так что рану обрабатывать не нужно.
Слово «антисептические» Бал-Гор не понял – его учили самым простым словам языка дохлятников, – зато он умел обращаться с ранеными. Закинув за спину винтовку и автомат, отнятый у пленницы, он подошёл к ней – при его приближении она вжалась спиной в стену, – присел, вынул нож и ловко разрезал рукав комбинезона, промокший от крови. При этом Бал-Гор коснулся локтем груди женщины и с некоторым удивлением обнаружил, что грудь у неё имеется, пусть даже не такая объёмистая, как у женщин народа песков.
Дохлятнице повезло: пуля пробила мякоть плеча навылет, порвав мышцы, но не задев кость. Бал-Гор сноровисто забинтовал рану (Хорошие у дохлятников бинты, у нас таких нет), начал вставать, и почувствовал резкий удар в живот.
Лязгнуло. Лезвие ножа (И как она сумела незаметно его достать, гадюка песчаная!) встретило железную пластину панциря и соскользнуло. Бал-Гор перехватил тонкую руку и вывернул её; женщина вскрикнула. Нож со звоном упал на пол, а десятник взял пленницу за горло и сжал так, что она захрипела.
– Если ты ещё раз так сделаешь, я оторву тебе голову. Или буду держать тебя за шею целый час, пока ты не сгоришь.
Оттолкнув ногой нож – вращаясь, оружие отлетело в другой конец комнаты, – Бал-Гор свободной рукой отвёл волосы с лица пленницы и встретил взгляд ненавидящих серых глаз. Черты её лица были правильными и миловидными, это было заметно даже под слоем пыли и грязи. У людей народа песков были свои понятия о женской красоте, однако Бал-Гор не мог не заметить, что пленница молода – лет тридцать пять, не больше, – и недурна собой. Правда, он не особо пристально её разглядывал – воину песков не слишком приятен был её взгляд, сочившийся тяжёлой ненавистью.
– Убей меня, – судорожно выдохнула женщина. – Убей, проклятый дикарь!
Бал-Гор не ответил. Он грубо ощупал пленницу с головы до ног (Не припрятала ли она ещё что-нибудь острое?), безжалостно тиская ей грудь, живот и бёдра. На него накатила мутная волна желания, однако воин сдержался (Она мне нужна не для этого…).
– Я не буду тебя убивать, – повторил он, вставая и отходя в другой конец комнаты, – не для этого я тебя перевязывал. Я сохраню тебе жизнь, а ты за это расскажешь мне, что ты тут искала. Ты согласна?
Пленница промолчала, и Бал-Гор понял, что она лихорадочно соображает, что же ей на это ответить. Умирать она явно не хотела – никто не спешит умирать, даже дохлятники, – но она не верила «кровожадному варвару», как называли песчаных людей северяне.
– Я не могу рассказать, – сказала она наконец, – это трудно, ты не поймёшь. Но я могу показать дорогу – без меня ты её не найдешь. Мы искали здесь… (она привела какой-то технический термин, которого Бал-Гор не понял). Нас было двое, но вчера мой товарищ умер от лучевой болезни (это понятие Бал-Гор знал), и теперь только я знаю, где находится то, что мы искали – и то, что ищешь ты.
– Хорошо, – отозвался Бал-Гор, немного помедлив. – Сиди здесь, лечи свою рану и не вылезай наверх. Я приду – один – и принесу тебе воды и еды: чистой воды и чистой еды, вашей еды.
– Вода у меня есть, – пленница коснулась рукой фляжки, висевшей у неё на поясе. – Правда, её мало…
– Я принесу. Но если я приду и не найду тебя здесь, я уйду, и вернусь уже не один, а со своими воинами. Может быть, мы не найдём то, что я хотел найти, но тебя мы разыщем, как бы ты не пряталась. И тогда мы тебя убьём. Ты поняла?
– Я поняла, – тихо ответила женщина.
– Твоё оружие я заберу. Хотя нож я могу тебе оставить, – Бал-Гор нагнулся, подобрал с пола клинок и повертел его в пальцах, – надо же тебе чем-то отбиваться от бурых крыс.
– Крысы сюда заходят очень редко – они боятся этого места. Но всё-таки они здесь появляются – иногда, – и если ты оставишь мне нож, он мне пригодится.
– Оставлю, – Бал-Гор снова положил на пол короткое лезвие на тёмной рукояти. – Возьмёшь, когда я уйду – не хочу, чтобы ты попыталась метнуть мне его в спину, потому что тогда мне придётся тебя убить.
– Я не буду этого делать…
– Хорошо, – повторил Бал-Гор. – Сиди здесь, и жди – я вернусь. И не выходи наверх, иначе ты проживёшь ровно столько времени, сколько нужно боевому топору, чтобы рассечь твою голову: любой воин моего народа убьёт тебя сразу, а их наверху много.
…Если мне придётся её убить, думал Бал-Гор, возвращаясь обратно к лазу, я сначала обязательно ею овладею – интересно, каковы в любви женщины народа дохлятников. Вряд ли, конечно, она сможет меня удивить, но попробовать её надо – Яса это дозволяет.
Выбравшись наверх, он осмотрелся и аккуратно прикрыл подземный ход железным листом – ни к чему, чтобы его заметил чей-нибудь внимательный глаз. Брошенную среди камней куртку он подобрал, но трофейный автомат решил с собой не брать, а припрятать в укромном месте. Патронов к нему у него всё равно не было, а хорошее состояние оружия – автомат был вычищен и смазан – может вызвать ненужные вопросы: исправных автоматов в руинах не находили уже несколько лет. Бал-Гор поймал удачу – похоже, пленница говорила о какой-то очень ценной машине дохлятников, находившейся где-то поблизости. За такую находку десятника Бал-Гора сделают сотником, а то и переведут в разряд Имеющих-Право-Думать. Такой наградой нельзя делиться ни с кем, и поэтому до поры до времени никто не должен заподозрить, что десятник Бал-Гор отыскал в развалинах кое-что куда более ценное, чем ящик винтовочных патронов.
* * *
К возвращению в подземелье Бал-Гор подготовился основательно. Раздобыв тяжёлый освинцованный контейнер (их использовали для особо ценных находок, которые нужно было донести до Имеющих-Право-Думать в целости, не повредив их жгучим Дыханием Бога), он загрузил в него две банки мясных консервов, упаковку галет и двухлитровую пластиковую бутыль с водой. И воду, и консервы Бал-Гор взял в «голодном» районе к северу от лагеря, где Пищи почти не было. Найти всё это не составило особого труда (если знать, где искать), куда труднее было избежать внимательных глаз соплеменников. До последнего момента Бал-Гор опасался, что Ур-Джид поинтересуется содержимым его заплечного мешка и прикажет открыть контейнер, однако обошлось. И мешки, и глухие контейнеры были обычной частью снаряжения воинов-разведчиков – в руинах много чего можно найти, а нести добычу в руках, когда эти руки в любой момент могут понадобиться для того, чтобы стрелять или рубить, не слишком разумно, – и сотник обычно проверял их после возвращения из рейда, а не перед выходом в рейд. Ур-Джид подозревал, что его воины кое-что от него утаивают (и такое случалось, хотя кара за подобные проступки была суровой), но проверки по возвращении Бал-Гор не боялся: то, что он ищет, в мешок не положишь, машина – это наверняка что-то крупное, а контейнер будет уже пустым.
В районе поиска воины разошлись, и Бал-Гор, убедившись, что поблизости никого из них нет, скользнул в лаз и задвинул за собой лист-крышку. Шагая по бетонному коридору, он гадал, на месте ли его пленница, или она давно сбежала – сразу же, как только он ушёл. Да, она ранена, но рана её не слишком тяжела; у неё нет оружия, но в подземелье может быть тайник, где этого оружия сколько хочешь; она знает, что эпицентр кишит воинами песков (он сам сказал ей об этом), но из подземелья может быть и другой выход, за тысячи шагов от первого. И она владеет какой-то тайной – неужели она отдаст эту тайну врагу? Он, Бал-Гор, на её месте постарался бы уйти – или умереть, – лишь бы не помогать заклятым врагам. Хотя – что взять с дохлятников? У них нет настоящего мужества, недаром Великий Бог возлюбил не их, а людей народа горячих пустынь. И всё-таки Бал-Гор вполне допускал, что найдёт в конце коридора только лишь пустую комнату, испытывая при этом что-то вроде сожаления: ну вот, а я даже не узнал, чего стоит эта дохлятница на ложе любви.
И поэтому десятник Бал-Гор даже удивился, когда увидёл женщину – она сидела на том же самом месте, где он её оставил, и на её лице при появлении «кровожадного варвара» мелькнула слабая тень улыбки. Хотя последнее могло и померещиться – света в подземной комнате было мало, а Бал-Гор, как и все его сородичи, не слишком хорошо видел в полутьме.
Сидя на корточках на пороге комнаты, он наблюдал, с какой жадностью она пьёт и ест, ловко вскрыв ножом консервную банку (по уверенности её движений Бал-Гор понял, что рана не слишком беспокоит пленницу). И ещё он понял, что она выходила из комнаты: когда он уходил, комната была пустой, а теперь вдоль стены возвышалась целая груда тряпья, из которого женщина соорудила себе постель. Хм, подумал Бал-Гор, она выходила отсюда, но не сбежала. Решила быть честной? Нет, так не бывает: честность хороша среди своих, а врага можно и даже нужно обманывать, на то он и враг. Наверно, решил он, ей просто некуда бежать, и она надеется, что в обмен на важную тайну песчаный воин выведет её из района, где рыщут отряды его соплеменников. Но неужели она действительно верит, что он не убьёт её после того, как она станет ему не нужна? Наивная, наивная и глупая…
– Как твоя рана? – спросил он, когда она закончила есть.
– Уже лучше, – ответила она, шевельнув левой рукой. – На мне вообще быстро всё заживает, и таблетки против радиации (Не знаю такого слова, подумал Бал-Гор) мне хорошо помогают, хотя мой товарищ умер, ему они не помогли. Ещё день-два, максимум три, и я смогу провести тебя туда, – она запнулась, – где стоит Волшебная Машина.
– Волшебная Машина? Что это такое?
– Как бы тебе объяснить… Эта машина может управлять человеческими мыслями: человек делает то, что ему прикажут.
– И ты отдашь такую машину кровожадным варварам песков? – недоверчиво спросил Бал-Гор. – Почему?
– Потому что мы проиграли, – спокойно ответила женщина. – Мой народ умирает – он уже почти умер, – и будет неправильно, если все его тайны тоже умрут. Вы победили, и вы начнёте всё сначала. Я отдам тебе эту машину, варвар, а сама вернусь к последним людям моего народа, чтобы умереть вместе с ними.
– Да, мы победили: Великий Бог даровал нам право владеть всей этой землёй.
– Великий Бог? – пленница горько усмехнулась. – Ты хоть знаешь, кто начал войну, и чем она кончилась?
Внимание! Это не конец книги.
Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?