Текст книги "Строки про жизнь. Стихи"

Есть две альтернативы

 
Есть две альтернативы:
– жить в мире и добре;
– копить нещадно силы,
чтоб тратить их в борьбе.
 
 
Для первой нужна мудрость,
но где же ее взять,
коль миром правит глупость —
просвета не видать…
 
 
Еще в почете наглость.
И жадность тут как тут.
А мудрость в суррогате,
что хитростью зовут…
 

В автобусе

 
В автобусе народ печальный ехал.
Усталые и лица, и глаза.
И людям было вовсе не до смеха,
но кто-то вдруг шутливое сказал.
 
 
Подпрыгнули тут сумки на коленях,
и затряслись большие животы.
Один захрюкал до изнеможенья.
Другой заквакал аж до немоты.
 
 
Моя соседка дробно рассыпала.
Другая прослезилась в кулаки.
И только мне еще печальней стало.
Подумал: «Ну и дураки…»
 
 
Волна прошла и всё к тому ж вернулось.
Но девочка стояла предо мной
и как-то запоздало улыбнулась
улыбкою и славной, и простой.
 
 
Мне почему-то сразу стало стыдно.
Подумал я: «Ты кто? Да сам дурак!
И даже в мыслях те слова обидные
уставшим людям не скажи никак».
 

Моя осьмушка. Монолог деда Васи

 
Моя осьмушка – это бред!
Я, точно, нищий, слышь, сосед!
Когда я отправляюсь в магазин,
то не смотрю на выставку витрин.
 
 
С утра до ночи чай, да макарошки.
Давно не знаю мяса, да рыбешки.
А тут мне отрубили в мир окно —
без цифры в старом телике темно…
 
 
Донашиваю я свое старьё.
А, если, кто и в гости позовет,
то сразу отговорку нахожу,
ведь в люди я совсем не выхожу.
 
 
Какие тут курорты и юга?
Дожди мне остаются, да снега!
Окно, да стены в конуре моей,
да старый кот – обжора и злодей!
 
 
Вот с ним делюсь едою и теплом.
А дальше что? Не думаю о том.
День прожит – ну и слава Богу!
Мне больше неоткуда ждать подмогу…
 

Твердо сказал я. Монолог Сереги, бывшего работяги

 
Твердо сказал я: «Милая!»
– Что означало «окстись»! —
«Трезвым вчера был я.
Поговорили про жизнь.
Это не водка паленая.
Это моя судьба
Меченым подмененная,
Беспалым то ж, навсегда.
Да не грущу я, а радуюсь —
вольный теперь казак!
За заводскую ограду меня
уж не загонишь никак!
А на злодейку с наклейкою
денежку-то сшибем.
Слушай, давай-ка я сбегаю,
да погрустим вдвоем».
 

Мне не смеется и не плачется… Монолог бывшего активиста

 
Мне не смеется и не плачется…
Короче, равнодушен я.
Сказала мне моя свояченица:
«Нет, не похож ты на себя!».
 
 
Я промолчал, но как докажешь,
что я устал и охладел.
Короче, сердцу не прикажешь
и в жизни есть всему предел.
 
 
И вот смотрю я отстраненно,
и не стремлюсь людей понять.
Короче, ни под чьи знамена
уже не хочется вставать.
 
 
Осознаю – бороться тщетно,
и все решится без меня.
Короче, глухо, беспросветно.
Не жизнь, а полная х…
 

Они не хотели

Они не хотели быть там, где смерть.

Но она решила по-другому.

Они встретились с ней лишь на одно мгновенье.

Но остались вместе навсегда.

Господь упокой их души!

Щербатый рот

 
Щербатый рот.
А где же зубы?
Пошли в расход —
никто не любит.
«Будь королевой!» —
Просила мама.
А я налево,
да и направо.
 
 
Путана я!
Да так уж вышло.
Такая выпала мне фишка…
 
 
Взахлеб смеюсь.
С дерьмом тусуюсь.
Еще влюблюсь
и нарисуюсь
Как королева.
«Ты слышишь, мама?
Король мой голый,
но без обмана».
 
 
Путана я!
Да так уж вышло.
«Не плачь же, мама, —
Виной в том фишка».
 

Как много стало русскоговорящих

 
Как много стало русскоговорящих,
живущих телом здесь, а помыслами там.
Хихикающих, лающих, смердящих,
облизывающих задницу «друзьям».
 
 
Не русские они. Другое племя.
За хлеб и зрелища готовы мать продать.
Модифицированное даллесами семя
дало обильный урожай. Их не унять…
 

Здесь падают

 
Здесь падают тяжелые минуты
и жгут мозги как плавленый свинец,
и тянутся, и тянутся как будто,
лишь в вечности мучениям конец.
 
 
Ярмо пытаюсь сбросить, но напрасно —
сизифов труд – вот наше ремесло.
А где-то и свободно, и прекрасно,
но мы не там, нас мимо пронесло.
 

Призыв бумагу экономить

 
Призыв бумагу экономить,
беречь зеленые леса.
А в это время, в это время
творятся, братцы, «чудеса».
Китайцы скопом налетели
и пилят, пилят все подряд.
Леса порядком опустели
и грустно листья шелестят:
«Людишки, что ж вы натворили?!
Ведь под собой срубили сук!
Вы «легкие» Земли сгубили!
«Спасибо» деду – скажет внук…»
 

Над маленькой машинкой

 
Над маленькой машинкой
такой же человек
стоял и громко плакал
недетскими слезами.
 
 
Огромная машина
проехала по ней,
и глупый, как ребенок,
смеялся взрослый дядя…
 

Судьба играет с человеком

 
Судьба играет с человеком
и не дает ему понять —
за что возвысила и следом
на землю бросила опять.
 
 
Жестока к одному бывает,
несправедлива и горька.
Другому счастье прибывает.
Он весел – жизнь его легка.
 
 
В неравенстве мы в мир вступили.
На разных полюсах живем.
А будет ль шанс? Или в могиле
мы равноправье обретем?
 

Про одного начальника

 
И ведь дурак!
А что же делать?
Ленивый, глупый, неумелый…
Каким родился,
таким остался,
как ни крутился,
ни поднимался.
Он наверху теперь
с портфелем…
Смеются все:
«Дурак-Емеля!»
А, может, шарит
под дурачка?
Делишки вертит
исподтишка?
 

Святая простота

 
Святая простота —
ее не стало…
Мир падший пошлостью смердит.
А в простоте —
вселенское начало…
В ней голос Бога
тихо говорит…
 

О бедность!

 
О бедность!
Хоть ты не порок,
но тяжкое нам бремя,
суровый жизненный урок
и всех несчастий семя…
 
 
Не думал, что под старость лет
по праву лихоимцев
обобран буду… Сил уж нет…
Осталось лишь смириться…
 

На поле битвы

 
На поле битвы
лежит убитый.
Зачем полез ты
сюда, болезный?
 
 
Растил детей бы,
любил, работал.
Так нет, нашел ты
себе заботу.
Стал материалом
в боях расходным.
Да, ведь, не даром —
уж не голодный,
зато холодный…
 
 
А кто-то снова
обогатился.
Твоею кровью
в деньгах напился…
 
 
Наш мир пархатый
нет, не для мирных
и не для сирых…
Наш мир пархатый
для бесноватых
и для богатых…
 
 
На поле битвы
лежит убитый.
Зачем полез ты
сюда, болезный?
 

Жующая… Картинка с выставки

 
Жующая, передо мной женщина сидела,
вполне довольная сама собой.
А я грустил – ведь был я не при деле,
удача обогнула стороной.
 
 
Она волосики с одежды собирала
и с превосходством щурилась на всех.
А мне опять чего-то не хватало,
чтоб получить заслуженный успех.
 
 
Я встал, но тут она заговорила.
Я понял – внешний вид ее – обман!
А ведь всего минуты не хватило,
чтоб я не знал, какой у ней изъян…
 

Так, что же ты плачешь?

 
Так, что же ты плачешь? – «Милый мой,
была я девчонкой, жила мечтой,
что выйду я замуж, большая семья,
и все будут счастливы – муж, дети и я.
Пришло мое время – нас семь и есть,
а следом беда, откуда невесть.
Вогнал нас в бедность капитализм
и тут же чиновники – надо им
забрать наших деток в казенный дом.
К кому обратиться – кругом дурдом…
Кто наши слезы и боль поймет?
Одни угрозы, в нас страх живет.
Им отчитаться, да цифру закрыть,
а нам без деток никак не жить!
А им без нас! Прости меня, Бог!
В тебя уж не верю и ты не помог…»
 
 
И стало и тяжко, и горестно мне…
Что, люди, творится в нашей стране?
 

Белые джинсы

 
Белые джинсы на толстых ляжках в обтяжку.
Майка трещит на груди и открывает пуп.
Телом роскошна, да вот умом – бедняжка.
Но не сдается и третий делает круг
на марафоне знаний…
Может, обманет,
вдруг повезет или сжалится преп…
Да и вообще – зачем они? Наказанье!
Замуж б удачно! Вот он – счастливый билет!
 

Я от рожденья инвалид

 
Я от рожденья инвалид…
Как все мне быть охота…
Но пенсия жить не велит.
А кто же даст работу?
 
 
И вот четыре мне стены,
рук спастика, отчаянье…
Подарок от родной страны —
до смерти прозябание…
 

Нет такого, чтобы кто-то… Монолог уставшего

 
Нет такого, чтобы кто-то
сделал эдак или так.
Всем, обычно, неохота,
а в итоге ты – дурак.
 
 
Жадность хитрость погоняет.
Ложь за клеветой спешит.
И тебя же обвиняют
в том, за что душа болит.
 
 
Всё порядком надоело.
Объясняться нет уж сил.
Я терпел такое дело…
Плюнул и на всё забил!
 

Они сошлись – и лед, и пламень

 
Они сошлись – и лед, и пламень!
Не выразишь всё словами:
огонь жестоко крошит лед,
а тот шипит и воду льет.
 
 
В моем мозгу теперь сомненье —
возможно ли их единенье?
 

Каждому – свое…

 
Актеры бухают – они небожители!
За рюмкой частенько руководители.
Культурно лакает элитный бомонд.
Но если народ пьет, то он – просто скот,
отребье и быдло, и нищеброд!
Желает, – представьте! – подобных рожать.
Нет! – громко мы скажем, – тому не бывать!
Пускай погорбатится, место пригреет,
тогда, так и быть, мы его пожалеем.
В пределах разумных, чтоб каждый сверчок
с закускою к пиву берег свой шесток.
 

Что день грядущий мне готовит?

 
Что день грядущий мне готовит?
Опять он злится и злословит?
Иль шуткою развеселит?
Уж лучше, чем поток обид,
да эти вечные упреки…
Под настроением убогим
грущу, рукой подперши лоб —
не Человек я, а микроб…
Все муки тяжкого прозренья
не выразишь в стихотворении.
Одно спасает, как всегда,
не я один такой – беда
мельченье душ, что страшный грех,
который год карает всех.
 

Свободное искусство

 
Голые тела на театральной сцене.
Замысел, конечно, неприглядный.
Я смотрю, потея, в изумлении —
длинный ¹ у него невероятно.
Страсти разгораются в движении,
вот и комбинация высокая.
Снова я потею в изумлении —
до чего же у нее широкая².
 
 
Может быть, искусство стало ниже,
но, зато, теперь оно свободнее!
В другой раз возьму я ряд поближе,
чтобы рассмотреть его подробнее.
1 – нос;
2 – спина.
 

Я ухожу

 
Я упираюсь в свой планшет,
ни слова, ни полслова не скажу.
И для друзей меня отныне нет —
я испаряюсь, тихо ухожу.
 
 
Уж лучше виртуальные миры,
чем этот – столь реально злой.
Где у одних миллионные пиры,
другие же – с протянутой рукой.
 
 
Всегда я был обманываться рад,
но в лучшее… Сейчас не нахожу.
Все правильно – нам нет пути назад…
Я испаряюсь, тихо ухожу.
 
 
И так ушли – один, за ним другой.
Незнаемы, неслышимы никем.
Кто в виртуальный мир, а кто в иной.
Кто временно, а кто и насовсем…
 

Девушки за тридцать

 
Гуляла Масленица в парке городском.
Народ бродил, ел, пил и всяко отрывался.
И в бестолковом шествии людском
я взглядом с девушками повстречался.
Им уж за тридцать точно и они вдвоем
беспечные и легкие смеялись,
всем подпевали и плясали от души,
и радостно-весенне улыбались…
Ну, в общем – были очень хороши!
Но… Одиночество так явно в них сквозило,
как ветер и холодный, и слепой.
Я ощущал – им не до смеха было,
в глазах вопрос: «Ты мой или не мой?»
……………………………..
Так расслаблялись близкие подружки,
друг друга заводили в кураже…
Их дома ждали смятые подушки,
и друг любимый… в гараже.
 

Когда расстаются родители

 
Зачем тебе эти морщинки,
Давай нарисую снежинки?
Зачем тебе эти сединки?
Покрою я их золотинкой…
Ты будешь сегодня раскраской —
принцессой таинственной сказки.
(Художником мамина дочь)
Без папы одни мы остались…
Мамулечка, я постаралась —
такою красивою стала!
Ты нашего папу вернешь?
 

Когда вирус пожирает людей

 
Когда вирус пожирает людей,
призывают к гигиене тела,
но вирус души гораздо важней,
и это отдельная тема.
 
 
Вирус жадности – первопричина
всех человеческих бед.
Независимо от достатка и чина,
оставит он страшный след.
 
 
Этот ползущий – дьявол сущий,
от живой души– шелуха,
гумус вонючий, черный и лучший
для всяческого греха.
 
 
Мир капитала, твоя настала
эпоха глобальной жути —
жадность – твое начало,
исток разрушительной сути…
 

Как было, так и будет. Монолог зачумленного

 
Видишь, яхта уплывает куда-то,
мы же здесь – в беде клятой.
На яхте есть все для жизни,
мы же, как на своей тризне…
 
 
Чума, едрена мать,
и некуда бежать…
 
 
Эх, гульнуть бы! Да нету злата.
Как же хорошо быть богатым.
Вот уж последний кусок хлеба —
как же нехорошо быть бедным…
 
 
Чума, едрена мать,
и некуда бежать…
 
 
Яхта уплывает туда, где нет шторма,
мы же принимаем его покорно.
Вот уж накрыло черною волною
тебя и меня. Господь с нами обоими…
 
 
Чума, едрена мать,
и некуда бежать…
 

Христос грустил

 
Христос грустил: «Зачем им злато
в церковных каменных палатах.
Они приходят в храм молиться,
но как неискренни их лица.
Под нарисованной печалью
я скуку вижу изначальную,
и мысли грешные клубятся —
над таинством моим глумятся».
 
 
Христос рукой худой уперся,
и в небеса стремглав вознесся,
чтоб дать всем падшим испытание
и истину через страдание.
 

Все неспроста. Но в чем же смысл?

 
Все неспроста, все смысл имеет…
Но в чем здесь смысл? Не разумею…
 
 
Богач с казенною поддержкой
роскошней будет жить, чем прежде.
 
 
А середняк? Тот «в тень» уйдет
и бедно-скромно заживет.
 
 
Бедняк несчастный нищим станет,
коль не ограбит, не обманет.
Ненужный никому совсем,
уж точно, будет он никем.
 
 
К чему такое испытанье?
Болезнь не благо – наказанье —
несправедливость с силой множит,
конец печальный нам итожит…
 

Дед победил, а внук?

 
В войне победа не тогда,
когда враг напрочь разбит.
Победа приходит когда
народ свободен и сыт.
 
 
Когда он, счастлив, поет,
радостен мирным трудом,
и лучше, чем прежде, стократ живет —
вот это победой зовем!
 
 
А если твой дед победил,
но знамя из рук ты не взял,
тогда ты победу не заслужил,
в итоге – войну проиграл.
 
 
Так что же ты держишь портрет
деда, которого нет?
Гордишься ты им, а собой?
Та правда, что ты не герой!
 

Опустошение

 
С надеждой я смотрел в окно —
вдали по-прежнему темно.
И даже мой весенний сад
не освещен – чему не рад…
 
 
Вот промелькнули чьи-то тени
и тут внезапно на мгновенье
луна блеснула в вышине —
спасибо, улыбнулась мне!
 
 
Там где-то пир гудел богатый
и отрывался бесноватый
совсем не тутошний народ.
Зачем шумит и глотки рвет?
 
 
Все непонятно в этом мире —
не те его заполонили,
установили свой закон,
но не людской, а волчий он.
 
 
Я отошел, окно зашторив,
и в кресло сел… Нет, не поспоришь
и не докажешь ничего…
Не знаю – грустно иль смешно:
в своем ты паришься совке,
они ж гуляют налегке,
не тянет совести ярмо
и стыд утратили давно…
 

У господ своя правда

 
Мой помутненный мозг молчит,
а сердце бешено стучит:
«Скажи, скажи, скажи, скажи,
как можно жить вот так – во лжи?!»
И господа сказали мне:
«Что можно нам – нельзя тебе.
И правду нашу ты не трожь,
не представляй ее как ложь…»
 

Что за мрачная эпоха?

 
Что за мрачная эпоха?
Даже церковь в ней без Бога —
барышом живет.
Веру в деньгах утопила,
все заветы позабыла,
сервис продает.
Бизнесмен на бизнесмене,
на мошеннике мошенник,
вор на воре…
Под забором
жалкий бомж лежит…
Мать с детьми считает крохи…
Что за мрачная эпоха?
Но кому-то в ней неплохо —
гоголем глядит!
Заседает, нажимает, поучает нас.
И всегда, притом, в мажоре.
Родина его за морем,
он наймит сейчас.
Что за мрачная эпоха?
Где же тот просвет?
В обещаньях дело тонет.
А теперь и вирус гонит —
бедам конца нет…
 

Страх-тревога

 
Почему мне так тревожно? —
Вопрошал я осторожно.
Вновь гудела неотложка —
промахнулась на немножко,
но все ближе те визиты.
Мы сидим давно закрыты.
И откуда эта гадость
в нашу жизнь тайком пробралась?
Вот поэтому тревожно.
Жить так больше невозможно.
И с тревогой страх вползает —
все-то больше умирает…
 

Уходим в ужасы?

 
Все фильмы ужасов становятся нам ближе
и постепенно входят в нашу жизнь.
Короновирусов нашествие я вижу
и слышу: «Изолируйся, держись!»
 
 
И нам уже готовят в тело чипы,
вакцины для ходячих мертвецов.
А мы не понимаем, как мы влипли,
забыв победы дедов и отцов.
 
 
Нам обещали волю и свободу,
но дело быстро взяли под контроль.
А что, тогда, оставили народу?
Да выживать, коль ты не хам и вор.
 

Своевременный совет для Маши

 
В перчаточках и масочке, какая ты красивая,
но почему забыла свой головной убор?
Теперь остерегайся – короновирус с силою
ухватится, коварный, за твой прямой пробор.
А ночью на подушку он тихо проберется
и будет ждать дыханья, чтоб в легкие влететь.
А там уже внедрением усиленно займется…
Одень косынку, милая, чтоб не подзалететь…
 

Жизнь как в рекламе

 
Всей жизни нашей суть
отражена в рекламе:
на этикетке – с молоком коровья грудь,
а в содержании – масло, что из пальмы.
Опять обман, кругом обман —
С упреком скажешь.
Но навели туман, туман
и не докажешь.
 

Лодка тонет постепенно

 
Лодка тонет постепенно,
но гребцов менять нельзя.
Пусть гребут попеременно —
ведь хорошие друзья.
Ну, а мы внизу по горло —
не заслужен первый класс.
И барахтаясь упорно,
верим – шторм минует нас…
 

Ложь и правда

 
У Лжи есть все,
у Правды ничего.
И это правда.
 
 
Ложь в злате ходит,
в лохмотьях – Правда.
И это правда.
 
 
Во всеоружии Ложь
и с голыми руками Правда.
И это правда.
 
 
Но сердца нет у Лжи,
оно горит у Правды.
И это правда.
 
 
Не жертвует собою Ложь,
восходит на Голгофу Правда.
И это правда.
 
 
Так значит, вечной будет Ложь,
и средь людей исчезнет Правда.
И это правда?
 

Каждому свое

 
Я отворачиваю взгляд
от взгляда ребенка больного.
Я олигарх и очень богат —
нет дела до горя чужого.
 
 
Мне говорят: «Им на земле Ад,
мучаются смертельно дети».
А мне-то что? Я очень богат
и Рай мне на этом свете.
 
 
А в небесах другой расклад —
Бог во всем справедлив —
мне с мучениями Ад,
Рай с наслаждением им.
 
 
Известен – «Каждому свое» —
принцип этого мира.
Они мучаются здесь, ё мое,
а я же бешусь с жиру.
 

Предателю

 
В высоком низменное есть.
А в низком – неба отраженье.
На деньги поменял ты честь —
не жди народного прощенья.
 
 
Когда придет твой смертный час,
народ грехи твои припомнит.
И в том, что предал ты всех нас,
нет цвета белого – лишь черный.
 

О милосердии

 
Построили храм.
Торжественны речи.
И стало понятно,
что милость придет.
Нам радостно здесь,
а где-то далече
неделька-другая
и мальчик умрет…
 
 
Кругом изразцы,
ароматные свечи,
блестят витражи,
золотой переплет —
как все здесь роскошно,
а где-то далече
неделька-другая
и мальчик умрет…
 
 
Душой вознесется
страдалец сердешный
и сверху увидит
церковный оплот,
и тихо заплачет —
ведь где-то далече
без помощи следом
мальчик умрет…
 

Бордюрная радость

 
Ура! Нам ставят бордюры! —
В восторге и Света и Юра.
И даже ворчун дядя Толя
бордюрами очень доволен.
 
 
Старые ловко ломают,
Новыми – хоп! – заменяют.
Короче, у нас все классно —
есть на бордюры деньги у власти.
 
 
А то, что дороги не в жилу,
нету воды в квартирах,
и протекают крыши…
начальство не видит, не слышит.
 
 
Бордюры, бордюры, бордюры…
Кому-то досталась халтура.
Поставит и вновь через зиму —
что долго тянуть резину?
 

В автобусе. Пандемия достала

 
Жаркий день.
Автобус в масках
дышит тяжело.
Будто смотришь ты блокбастер —
жуткое кино.
 
 
Дама в розовых перчатках
помахала мне.
«Кто же это?» – в непонятках.
Помахал в ответ.
 
 
Мальчик дергает намордник.
Мама: «Ах, ах, ах…»
А парнишка, видно, модник —
дизайн в черепах.
 
 
«Череп» вдруг чихнул невнятно —
знать в носу свербит.
Всем нам стало неприятно —
чихом заразит.
 
 
Ну, никак я не привыкну
к пандемии злу —
то на близких своих рыкну,
то себя пилю.
 
 
А еще нам чип готовит
тот, кто правду знал.
Сквозь заботу о здоровье
всех нас заказал…
 

Пандемии конец?

 
Ну, вроде, оживел честной народ —
тусуется, совместно водку пьет,
без масок тет-а-тет судачит —
короновирус сгинул, не иначе.
 
 
На дачном пляжике резвится ребятня,
по всей округе крики, пискотня.
Девчонки и, естественно, мальчишки
забросили от радости все книжки,
с разгона стаями сигают в воду —
почуяли мальцы свою свободу!
 
 
А в городе влюбленные и прочие
до проминажа очень-то охочие,
гуляя, ручки трогают, на лавочки садятся —
контактно заразиться не боятся.
Хохочут брызгая безвирусной слюной —
воздушно-капельные строгости долой!
 
 
И я, вовсю, общенья планы строю.
В свой прежний мир скорее дверь открою,
всех обниму, пожму без страха руки.
Мы сбереглись, но нам вперед наука.
Не та, что смерть несет народу,
а та, что сберегает нам природу.
 

Не забуду

 
Я помню те тяжкие годы —
бедлам, криминал и обвал…
Ни денег, ни жданной свободы,
измученный, я не видал.
 
 
Сырок мы на ужин делили,
латал я свой драный пиджак.
Зарплату никак не платили,
и пенсию тоже никак.
 
 
А этот, что в пьяном угаре
всю собственность нашу кромсал
с тем рыжим и кругленьким в паре,
нам рай на земле обещал…
 
 
Заткнули машинами глотки,
дешевым китай-барахлом…
А рай? Он для избранных только —
для толек. Как вышло потом…
 

Нет ощущения тепла

 
Нет ощущения тепла,
расчет холодный между нами,
а ведь другая жизнь была
и мы друг другу помогали.
 
 
Нет ощущения любви,
лишь равнодушие во взглядах,
а в чьих-то ненависть горит
и целый мир в полураспаде.
 
 
Нет ощущения добра,
последние сметаем крошки,
сегодня хуже, чем вчера
и каждый день так на немножко.
 
 
Ну почему закон такой
пришли и нам установили?
В любви мы жили и в добре,
тепло души своей дарили…
 

Новый устав. Подслушанный в очереди разговор

 
Устав нам новый дан и вроде
в нем позаботились серьезно о народе
и в строках смыслы прописали точно,
чтоб было все надежно, верно, прочно.
Сомнения народ одолевают:
«Взаправду будет так? Едва ли…
Как ехали, так впредь и будут ехать:
с трибуны громко объявлять успехи
и очень умно говорить о благе,
и рисовать красиво цифры на бумаге.
Суть тех людей осталась та же,
не изменить ее сейчас же,
словами не построить новый мир —
мираж и только, новый миф…
Суровая действительность правдива,
ее на шкуре ощущаем живо,
а шкура всё дубеет и дубеет,
обесчеловечиваемся мы, звереем».
 

Бабушкин сказ

 
«Есть герой у нас такой,
не достать его рукой.
Нам все песенки поет,
а себе удачу жнет.
Если б только он один…
Тыщи их – ты погляди!
На прикормленных местах
в золотых оне часах.
Всё-то знают, всё-то видют,
и себя-то не обидют.
Ну, а ты как к ним придешь,
так пустою и уйдешь…»
 
 
Это мнение старушки
очень вежливо послушал —
старость нужно уважать,
да самому соображать.
 

Совет опечаленному другу

 
Не такой уж ты веселый
как хотел мне показать.
Слово за слово… И слово
помогло тебя понять.
Всем рассказывать не буду,
мне печаль твоя ясна.
Только ждешь напрасно чуда,
себя мучаешь без сна.
Позабудь – все лучше будет!
Право там, а не у нас.
Если здесь сейчас убудет,
Там прибудет в тот же час.
Отпусти – пускай нажрутся,
да подавятся костьми.
Но не жди – не ужаснутся
и не станут вновь людьми…