Текст книги "Стояние в молитве. Рассказы о Святой Земле, Афоне, Царьграде"

«Ныне отпущаеши»

Это я не на чьих-то похоронах, это батюшка читает специальные молитвы прощания со Святой Землей. «Ныне отпущаеши раба Твоего, Владыко, по глаголу Твоему с миром…» Читает в автобусе, другого времени не будет. Начнутся в аэропорту процедуры, в самолете не прочитаешь при всех, в Москве разбежимся: кто на электричку, кто на экспресс, за кем и машина придет. А сейчас мы в последний раз вместе, в родном пространстве, в котором проехали многие сотни километров по горам, долинам и пустыням Святой Земли, в котором бывало и жарко, и холодно, в котором молились, исповедовались. Водитель говорит, матушка переводит: что у него мы были лучшие. Матушка также говорит: «Вы дождь вымолили…»

– Свете тихий святыя славы безсмертного Отца небесного, святаго блаженнаго Иисусе Христе: пришедше на запад солнца, видевше свет вечерний, поем Отца, Сына и Святаго Духа, Бога. – Батюшка возвышает голос: – Господи, к Тебе прибегох, научи мя творити волю Твою, яко Ты еси Бог мой, яко у Тебе источник живота, во свете Твоем узрим свет. Пробави милость Твою ведущим Тя.

Неужели уже завтра утром скажем: «А вчера в это время…»?

Всё, поехали!

Очи – горе, сердце – Горней

Монастырские колокола

Будильник в монастыре не нужен: разбудит колокол. А колокола, как люди, – разные. Колокола Оптиной пустыни и Троице-Сергиевой лавры строгие, суровые, а колокол здешней, Горненской обители материнский, добрый, ласковый. Он будит к утренней службе, как мать будит своих любимых деточек: в церковь пора.

В первое утро в Горней я ощутил ее воздух именно благодаря колокольному звону. Казалось, прохладный воздух, натекший за ночь в обитель с горного склона, отвердел, чтобы четче и явственней передать чистоту звучания. Звон такой, что воздух дрожит и отдается во всех уголках кельи – у пола, у потолка, пронизывает всего тебя, входит в сердце и настраивает на молитву. Я накануне был на колокольне и представляю, как на нее восходить. Вначале идут спиральным веером каменные ступени, потом, после первой площадки, ступени более мелкие и более закрученные, железные, как на корабле. Они часто и быстро обвиваются вокруг центрального столба, и когда вращаешься вместе с ними и перебираешь железные перильца, то кажется, что держишься за штурвал и ощущаешь себя на мостике корабля.

Византийское время монастыря

В Иерусалиме разница во времени с Москвой час, но и у Гроба Господня, и в Горней время свое. Оно исторически византийское, оно идет из тех времен раннего христианства, когда все храмы городов империи начинали одновременно свою литургическую службу.

В монастыре пять утра. Колокол умолк. Вновь он заговорит в начале службы. А сейчас читается утреннее правило. В храме, около камня, с которого святой Иоанн Предтеча произнес свою первую проповедь, зажигаются свечи. Светлые облака на востоке уже тревожатся подсветкой пока не видного солнца. На крест храма села голубка, горлинка, и, радуясь рассвету, громко воркует.

Вид на Горненский женский монастырь в пригороде Иерусалима Эйн-Карем. Фото. XIX в.

Окончилось правило. Начинаются часы и акафист. В алтаре батюшка, священноархимандрит Феофан, служит проскомидию.

Вновь звучит колокол. Звон его внутри храма другой, более объемный, он усиливается согласным звучанием иконостаса, окладами икон, люстрами паникадил. Солнце впереди и слева. Отец Феофан свершает каждение. Кадильный дым, который святые отцы сравнивают с нашими молитвами, восходящими к Небесному Престолу, освещается солнцем и растворяется в воздухе, оставляя после себя дивное благоухание, которым никогда не надышаться.

Приближение к литургии – главной службе Православной Церкви. Вот чтица произносит: «Иже на всякое время и на всякий час на небеси и на земли…» – а вскоре отец Феофан возглашает:

– Благословенно Царство Отца и Сына и Святаго Духа всегда, ныне и присно и во веки веков!

– Аминь! – подтверждает хор певчих, которые давно стоят на клиросе. И мать игумения Георгия поет вместе с ними.

Молитва. Приближение к Причастию. Сегодня причащаются схимонахини. Лица их я видел только во время елеопомазания накануне, на вечерней службе. Они всегда на службе. Сидят справа, недалеко от чудотворной Казанской иконы Божией Матери. Все время вычитывают бесконечные списки имен, листая свои ветхие тетради. Встают при выносе Евангелия, при чтении его, при каждении, при пении Херувимской, «Достойно есть…» и, как все, падают ниц при появлении Чаши со Святыми Дарами.

Солнце расписывает храм в золотые и серебряные краски. Идет свет по иконам, по белым стенам, храм на глазах становится легче, и уже совсем не дивны предсказания, что в последние времена храмы с молящимися будут возноситься к Царю Небесному. Сияние солнца провеивает храм, замирает в нем, благоговея перед молитвами, а лучи солнца всё движутся по стенам, и кажется, что это не солнце идет в небе, не планета кружится, а сама церковь разворачивается и плывет в мироздании и следует небесным, одному Богу ведомым курсом. Открываются царские врата, солнце одушевляет зеленые окна алтаря и голубые ступени лампад семисвечия над престолом. Удивительное согласие небес с землею.

Школа молитвы

Храм Божий – место нашего спасения, а монастырь – школа молитвы. Мы стоим на службе в Горненском женском монастыре. Великое, судьбоносное место, место встречи двух матерей: Иоанна Предтечи и Спасителя нашего Иисуса Христа.

«Когда Елисавета услышала приветствие Марии, взыграл младенец во чреве ее, и Елисавета исполнилась Святаго Духа, и воскликнула громким голосом, и сказала: благословенна Ты между женами, и благословен плод чрева Твоего!» Как раз эти слова праведной Елисаветы составляют вторую часть Богородичной молитвы. Первую принес от Престола Господня архангел Гавриил: «Благодатная! Господь с Тобою!» (Лк. 1, 41–42, 18).

Для любой православной женщины великое счастье побывать в Горней, потрудиться здесь, а даст Бог, и остаться. Разные пути в монастырь: от горя, от одиночества или, наоборот, от счастливой благочестивой семьи; кто как, но движимы все одним – спасти душу в молитве и труде. А что такое высший труд? Молитва. И когда говорят о послушании – у кого какое: в саду, на кухне, на уборке территории или паломнических гостиниц, – то это видимая часть жизни монахинь. Невидимая и главная, самая трудная – это молитва. Утренняя служба – четыре часа, вечерняя тоже близко к этому, плюс келейное монашеское правило. У каждой свое, по силам. Поклоны, бдения, чтение кафизм Псалтири. Поочередно, по два часа. За два часа читается по пять-шесть кафизм. Всего их двадцать. Каждая делится на три части – славы. После каждой славы – чтение записок о здравии и о упокоении. Записки эти всё прибавляются – их добавляют паломники и письма со всего света с просьбами о молитвах.

Много я видел монастырских служб, и все они благодатны и целебны, но в Горней особенно чувствуется молитвенное прошение перед Господом о судьбах родных, близких и вовсе незнакомых людей, о упокоении душ усопших. «В Горней молитва сильная», – давно я слышал от старых паломниц.

Школа молитвы в Горней не имеет каникул. Научение молитве как средству спасения здесь практическое, ежедневное. Молитва не может прийти сразу, вдруг. Молитвенности неистово сопротивляется враг нашего спасения: молитва – огонь, отгоняющий нечистого от души. Поэтому враг старается потушить пламя, уводит мысли от молитвы. И нужно усилие, чтобы вернуться от лукавствия мира в мир спасения. Святые отцы называют три вида искушений: от мира, от плоти, от диавола. Послушницы, инокини, монахини, ушедшие от прелестей мира, победившие страсти плоти, тем более начинают испытывать нападения от диавола. Молитва их остерегает, просвещает, возвышает ум, укрепляет сердце, закаляет волю. Молитва воздвигает вокруг человека «стены Иерусалимские», она является броней, непробиваемой для диавольских стрел.

Ожидать милости от Бога и нужно и можно, но ожидать не бездеятельно. Зачем помогать лентяю, бездельнику, пьянице? Зачем давать здоровье тем, кто его прокуривает, прогуливает? Но по милости Божией человеку, начавшему путь спасения с осознания своих грехов, с покаяния, подается помощь свыше.

Здесь, в Горней, особенно ощущаешь восхождение к молитве: принуждение себя к ней, далее – необходимость ее, как награда – невозможность жить без молитвы, радость от нее, награждающая молитвенные труды, и как венец – растворение в молитве, непрестанное пребывание в Господе.

Конечно, нам, грешным, далеко до таких вершин, но монастырь дает нам образцы, пример для подражания.

Инокини, монахини – такие же люди, как все мы. Так же болеют, так же расстраиваются, огорчаются. На первый взгляд. Но они знают, что все болезни посылаются за грехи, и поэтому воспринимают болезни как лекарство от грехов, с терпением! В огорчениях они всегда винят не кого-то, а себя. Они живут Святым Духом, в этом все дело. Жить стоит только ради Духа Святаго, иначе жизнь становится бессмысленной.

Много деточек причащается в Горней. Кто уже здешний, хотя и русский. Привела бабушка. Говорит: «О то ж я с Украйны, а дочка сюда замуж, а мене выписала в няньки». Многие дети – дети работников по найму и трудников. Когда устают, садятся на маленькие скамеечки. Вихрастый мальчишка у ящика с надписью «На ремонт храма». Достал пригоршню монеток и по одной опускает. Маленькие – сразу, а большие вначале рассматривает на прощание. Вот ладошка чистая. Лезет снова в карман и его выскребает. Очень доволен. Оглядывается на маму, та улыбается и крестится. Около храма после службы Даша показывает рядом стоящим девочкам птичку из теста. Другая девочка, глядя на птичку, говорит:

– Зато у меня книжка про Георгия Победоносца есть.

– Откуда ты?

Девочка глядит на взрослого, бородатого дядю. Он удивляет: как это дядя может не знать, откуда она?

– Я из России приехала.

Трудники

Кто такие трудники? Это переходная ступень от паломника к иночеству. Конечно, не у всех. Да и не все могут принять на себя звание ушедших из мира, слишком многое держит их в этом мире. Но уже и простого паломничества им мало, им хочется как можно долее быть в обители, более помолиться, укрепить силы душевные и духовные и хоть чем-то помочь монастырю своими трудами.

И в самом деле, паломник все равно не успеет многого увидеть – программа паломничества плотная, расписанная по часам, иногда по минутам. Паломники не успевают подробно ознакомиться с обителью, часто не успевают спуститься к источнику Божией Матери, откуда Она приносила воду вместе с праведной Елисаветой, живя здесь три месяца. Тем более паломники не могут по труднодоступности пойти пешком в пустыньку святого Иоанна Предтечи, к его источнику и гробнице праведной Елисаветы. А трудники и у источника побывают, и в пустыньке. И с паломниками навестят святые места Тивериады, Вифлеема, Иерусалима, Иерихона, Сорокадневной горы, горы Преображения. Может быть, даже не раз, а два и три побывают на ночной службе у Гроба Господня.

Трудники – это не работники по найму, это бескорыстные труженики во славу Божию. Быть трудником нелегко: попробуй поработай целый день, неделю, две, три на такой жаре. А дисциплина в монастыре строжайшая, и трудники ей подчинены, как и монахини. Ничего нельзя без благословения. Ничего. Это трудно понять мирским людям. Как, и за ограду нельзя выйти? Нельзя. Без благословения нельзя. Плод со смоковницы нельзя сорвать без благословения. На тебя и прикрикнуть могут, и епитимью (наказание) наложить. Всё так. Но лица трудников светятся счастьем.

Трудница Лариса уже несла послушание. В Иерихоне. Готовила пищу рабочим, возрождающим обитель. Она – иконописец и реставратор.

– Я давно любила образ преподобного Герасима Иорданского. Не знаю отчего. И писала его образ. С большим добрым львом. Дарила знакомым. И вот – в Святой Земле первый монастырь, куда нас повезли, был монастырь святого Герасима.

После завтрака мать Елена распределяет трудников по рабочим местам.

– На подметаловку! – командует она Ларисе и ее подругам Ольге и Ирине.

Подметаловки в монастыре очень много. Раскаленные солнцем асфальтовые дороги, каменные и мраморные лестницы, вымощенные булыжником тропинки – все это тщательно содержится в идеальной чистоте. А вчера эти три женщины корчевали деревья в саду, освобождали маслины от зарослей растений-паразитов. А назавтра они на кухне. Внезапно приезжают паломники с Украины, надо встретить, накормить. И обязательно все они стремятся на церковные службы. Поездка по святым местам им как награда.

Поездки

Кто бы ни сопровождал паломническую группу: матушка Магдалина, или Елена, или Ирина, да, в общем, любая из монахинь, – это не гид, не экскурсовод. Это – сестра во Христе, молитвенница. Монахини обладают огромными познаниями по истории святых мест Израиля и Палестины. Свободно (что изумляет) говорят на греческом, иврите, арабском, английском, французском. Потрясенный член группы, бывший полковник, спрашивает:

– Матушка, как же это так, вы по-ихнему рубите?

– Но как же иначе? – улыбается монахиня. – С греками мы служим, арабы и евреи здесь живут, много туристов англичан и французов; приезжают к нам и немцы, и испанцы. Надо же общаться. Так что приходится, как вы говорите, рубить.

Сопровождение групп, которые живут в Горней (а жить там стремятся все паломники во Святую Землю), – одно из главных в монастырском служении. Жаль, последние события, столкновения израильтян и палестинцев, между которыми оказались христиане, резко сократили число приезжающих. Хотя надо сказать, что бизнес на туризме приносит доход и евреям, и арабам, и те и другие делают все, чтобы с туристами и паломниками ничего не случилось. По крайней мере, до сих пор посещение Святой Земли было безопасным. Да и кто мы такие, грешные, чтоб окончить свою земную жизнь в таком святом пространстве?

Благоухание Горней

Вторым Благовещением называют в Горней празднование пришествия Богоотроковицы в Эйн-Карем, в место, где жили святые праведные Захария и Елисавета, родители святого Иоанна Крестителя. Это празднование через неделю после Благовещения. Установлено Святейшим Синодом в 1883 году по ходатайству архимандрита Антонина (Капустина). В далекой России – снег, здесь – сияние и благоухание весны. Это надо только представить ту евангельскую весну, когда Пресвятая Дева услышала у источника в Назарете благую весть, принесенную вместе с белой лилией архангелом Гавриилом. Он возвестил о рождении Сына Божия Девой Марией. Он сказал, что и родственница Ее Елисавета, несмотря на преклонные годы, ожидает ребенка. Святая Дева решила пойти к Елисавете. Она никому не сказала о том, что возвестил Ей архангел. Нужна была причина пойти в Эйн-Карем, и она была. Дева Мария трудилась для Иерусалимского храма, вышивала покровцы, вязала четки. Обычно Она просто передавала свою работу с кем-то, а тут попросилась пойти Сама. Тем более что приближалась пасха. Святой Иосиф Обручник, убедясь, что в Иерусалим Она идет не одна, отпустил Ее.

«Встав же Мария во дни сии, с поспешностью пошла в нагорную страну, в город Иудин, и вошла в дом Захарии, и приветствовала Елисавету. Когда Елисавета услышала приветствие Марии, взыграл младенец во чреве ее; и Елисавета исполнилась Святаго Духа, и воскликнула громким голосом и сказала: благословенна Ты между женами, и благословен плод чрева Твоего! И откуда это мне, что пришла Матерь Господа ко мне? <…> Пребыла же Мария с нею около трех месяцев, и возвратилась в дом Свой» (Лк. 1, 39–43, 56).

Мы не знаем, дождалась ли Святая Дева рождения Иоанна, подержала ли его на Своих святых руках, но по времени получается: Рождество святого Иоанна – 7 июля нового стиля. Когда думаешь о жизни пророка Иоанна, поражаешься его мужеству, молитвенности. Вообще образ его так велик, что вмещается только в сердце и недоступен разуму. Ведь он остался круглым сиротой в самые малые годы. Убили отца, и они с матерью бежали от Ирода, скрывались в пещере. Вскоре умерла и святая Елисавета. Горная косуля вскармливала младенца, ангелы убаюкивали его, учили грамоте, Священному Писанию.

– Как же такой крошка жил один? – спрашивает неведомо кого паломница, стоя с другими у пещерки святого. – Без мамы, без отца. – И сама же отвечает: – Но это лучше, чем без ангелов.

Пресвятая Дева ходила за водой к источнику, который так и называется – источник Девы Марии. Сейчас источник под кровлей, рядом стоянка машин, и очень трудно представить, как приходила сюда за водою Пресвятая Дева, хранившая в сердце Своем вырвавшиеся из него слова: «…Величит душа Моя Господа, и возрадовался дух Мой о Боге, Спасителе Моем, что призрел Он на смирение Рабы Своей…» (Лк. 1, 47–48).

Русские паломники перед Елизаветинским подворьем (справа на снимке), около Свято-Троицкого собора. XIX в.

Икона Благовещения привозится из Троицкого собора Русской миссии к источнику. Здесь служится первый молебен. Начинают звонить колокола. Икону несут на руках: вначале – игумения с кем-то из сестер, затем, поочередно, – сестры. Идут по ковру из цветов. Звон колоколов не смолкает.

Икону вносят в храм, ставят в центре на специальном постаменте. Над иконой – бело-голубой небесный покров. Около иконы – игуменский жезл. С этого дня, входя в храм, сестры вначале берут благословение у Божией Матери, потом – у игумении. Так три месяца. Это символ тех трех месяцев, которые жила здесь Пресвятая Дева.

Будет ли достроен собор Святой Троицы?

При архимандрите Леониде (Сенцове), в начале XX века, был заложен собор Живоначальной Троицы. Когда смотришь на пространство, занятое собором, на мощь стен и перекрытий, то испытываешь огромное желание, чтобы созидание этого величественного здания во славу Божию было завершено. Вот уже сто лет, как он был начат, а все не окончен. Понятно, что окружающие нас члены других конфессий ревнивы к нам, и понятно, что такой собор станет и архитектурным, и духовным центром Эйн-Карема. Иначе как объяснить, что свершаются всяческие юридические оттяжки и не дается разрешение на окончание строительства?

Надо верить, что собор будет завершен. Он в верхней части монастыря, перед дорогой. И еще недавно территория и за дорогой была наша. На ней возвышалась башня, которая, как маяк, указывала путь в Горнюю. Теперь это Израиль. А госпиталь «Хадасса», выстроенный женской сионистской организацией, – тоже владения монастыря.

Снизу нас плотно подпирает католический монастырь «Целование». На границе с ним православный пещерный храм святого первомученика, первомонаха, первоапостола, последнего пророка Ветхого Завета, первого пророка Нового Завета, славного предвозвестителя пришествия Иисуса Христа – Иоанна Крестителя. Здесь был дом святых праведных Захарии и Елисаветы. Очень трогательны и молитвенны службы в этом храме 7 июля, в день Рождества святого, и 11 сентября, в день Усекновения его главы (обе даты – по новому стилю).

Будем молиться за монахинь

Жизнь в Горней очень нелегкая. Ночами воют шакалы, и бесстрастная ночная хозяйка монастыря Найда гоняет их. Заползают змеи. Случаются тарантулы. По сеткам, закрывающим окна, бегают ящерки. Часто дует хамсин, горный ветер, приносящий тончайшую пыль, вредную для легких. Зима – это влажность, вызывающая простудные заболевания. И постоянная работа, несмотря ни на что.

Будем поминать матушку Георгию с сестрами. Дай Бог, чтобы от наших молитв им стало немного легче. Но когда начинаешь сочувствовать сестрам, они дружно возражают:

– Что вы! Здесь так хорошо. Здесь всегда что-то цветет.

– А что?

– Почти всегда бугенвиллея, бордовая, белая и розовая. А в феврале цветет бело-розовыми цветками миндаль… Это незабываемый аромат! Оливы цветут скромно и запах скромный, а приглядишься – такая красота. В апреле – мае цветут кактусы – цветы у них огромные, листья колючие и толстые, как лопухи. А уж когда зацветают олеандры!.. Ой, анемоны забыла, это же почти зимой, в церкви на Прощеное воскресенье обязательно анемоны. А в марте – маки. Крупные, сантиметров двадцать в диаметре. Летом жарко, цветения меньше, но травы, когда сохнут, так дивно пахнут… солнцем, горами, небом.

– А смоковница как цветет?

– Очень незаметно. А поглядишь – уже и плоды. Наши смоковницы не обманывают, плодоносят.

– А вы давно здесь? – спрашиваю одну из монахинь.

– По-земному-то, может, и давно, а у Бога хоть бы один денек.

Кирие, элейсон!

Наши совместные службы с православными греками постоянны в Святой Земле. Монахини Горней знают многие греческие песнопения и, конечно, всю литургию. Но уже и греки, взятые в плен красотой церковно-русского языка, понимают наши службы. Молитвенный припев – «Кирие, элейсон» («Господи, помилуй») – на литургии оглашенных и литургии верных сменяется благословением греческого епископа, которое он возглашает по-русски: «Мир всем!» И монахини отвечают также по-русски: «И духови твоему!»

Горненское пение не какое-то особенное, оно – молитвенное, растворенное в молитве. Безыскусно, без каких-либо ухищрений, модуляций прямо из сердца льется ручеек молитвы. Очень нежно, трогательно, ангельски. Часто кажется, что с монахинями поют дети. Нет, это подпевают ангелы.

Последний раз паломники слышат монашеское пение после вечернего вкушения пищи, в трапезной. По традиции монахини поют для паломников давний стих «Прощание с Иерусалимом»:

 
Сердцу милый, вожделенный
Иерусалим – святейший град,
Ты прощай, мой незабвенный,
Мой поклон тебе у врат…
Правдой землю ты наполнил,
Возвестил Христов закон,
Нам же живо ты напомнил,
Что в тебе страдал Сам Он.
Этим сердцу ты дороже,
Выше всех мирских красот.
Как я счастлив, дивный Боже,
Видеть верх Твоих щедрот.
 

И Иерусалим отвечает:

 
Прощай и ты, любимец мой,
Счастливый тебе путь.
Когда приедешь ты домой,
Меня не позабудь.
 

Надо ли говорить, что слезы льются из глаз и паломников, и монахинь. Невелик срок – десять или двенадцать дней, но все сроднились, стали навсегда близкими душевно и сердечно.