Текст книги "Избранные труды (сборник)"

В самом деле, в повторном хищений каждый причиненный ущерб представляет собой самостоятельный ущерб, образующий оконченное преступление. В приведенном деле каждый отдельный случай присвоения государственных средств не был самостоятельным оконченным хищением. Правда, в отличие от дела П., единый ущерб здесь точно не предусматривался, но он был достаточно определен, чтобы не считать каждый из актов хищения, его образующих, самостоятельным мелким хищением, а все хищение – повторным мелким хищением. Умысел виновной был направлен не на мелкое хищение, а также, если не доказано обратное, и не на крупное. Поэтому, даже в случае раскрытия преступления С.-Ф. на втором или на третьем случае незаконного получения государственных средств и тогда она должна была бы отвечать не за повторное мелкое хищение по ч. 2 Указа Президиума Верховного Совета ССОР от 10 января 1956 г. «Об уголовной ответственности за мелкое хище ние государственного и общественного имущества», а по ст. 19 УК и ст. 1 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 г. «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества».

Доказательством наличия умысла на причинение единого ущерба может служить также причинение рядом отдельных актов хищения мелкого, может быть даже малозначительного ущерба социалистической собственности. Так, Н. на протяжении девяти месяцев занимался хищением радиодеталей с завода, на котором работал. Всего за это время им было похищено 142 детали на сумму 636 руб. Стоимость каждой детали составляла 3 руб. 70 коп.

Народный суд, а затем и городской, правильно признали в действиях Н. единое продолжаемое хищение и квалифицировали их по ст. 1 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 г. «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества»[214]214
  «Социалистическая законность», 1956 г. № 9, стр. 22, см. также дело Щ., «Судебная практика Верховного Суда СССР» 1955 г. № 5, стр. 7–8.


[Закрыть]. Если же рассматривать каждый акт хищения как самостоятельное преступление, пришлось бы прекратить уголовное преследование в силу примечания к ст. 6 УК. Стоимость похищенного имущества по каждому отдельному эпизоду говорила о том, что эти акты хищения были лишь частью единого продолжаемого и немелкого хищения социалистической собственности. По соображениям, так сказать, технического порядка субъект выносил похищенное небольшими партиями.

Важным доказательством наличия умысла на единый ущерб служит место и время совершения преступления. Так, Б. М. и Б. Р. были осуждены народным судом по ч. 2 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 10 января 1955 г. за то, что по договоренности между собой совершили кражу картофеля в количестве 179 кг из колхозного бурта на поле.

Верховный Суд РСФСР признал квалификацию действий осужденных неправильной. Виновные совершили хищение картофеля из одного бурта, дважды ходили за картофелем в один и тот же вечер, потратив около двух часов на то, чтобы перенести похищенный с поля картофель в свой дом. Оставив картофель дома, они немедленно вторично пошли за картофелем. Коллегия признала в действиях осужденных единое мелкое хищение и квалифицировала их действие по ч. 1 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 10 января 1955 г. «Об уголовной ответственности за мелкое хищение государственного и общественного имущества»[215]215
  Архив Верховного Суда РСФСР, Надзорное производство, 1956 г., дело № 83-Д6-ЗУ


[Закрыть]. Также лицо, которое явилось в магазин с целью хищения и крадет, пусть даже в разных отделах одного магазина, различные предметы, должно отвечать не за повторное, а за единое продолжаемое хищение социалистической собственности.

* * *

* * *

Последним видом сложного преступления являются преступления, квалифицируемые наличием тяжких последствий. В таких составах, помимо основных, предусмотрены и более тяжкие последствия. Эти более тяжкие последствия указаны иногда исчерпывающим образом, иногда альтернативно, иногда в общей форме «особо тяжких последствий».

Примером преступления, квалифицируемого наличием тяжких последствий, является причинение телесного повреждения со смертельным исходом (ч. 2 ст. 142 УК). В этом составе два последствия: телесные повреждения, опасные для жизни, и смерть жертвы. Таковы же конструкции повреждения имущества с тяжелыми последствиями в виде приостановки производства, человеческих жертв и т. д. (ч. 2 ст. 79 и ч. 3 ст. 175 УК), а также изнасилования, повлекшего тяжелые последствия (ч. 2 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 4 января 1949 г. «Об усилении уголовной ответственности за изнасилование»).

Выше, в разделе о последствиях в простых преступлениях были рассмотрены квалифицированные по тяжести ущерба составы простых преступлений. Это крупное хищение, транспортные преступления, причинившие крупный ущерб, тяжкие телесные повреждения (ч. 1 ст. 142 УК) и др. Как во всяком простом преступлении, в этих преступлениях одним действием причиняется одному объекту посягательства единый однородный ущерб.

¹.

В сложных преступлениях, квалифицированных наличием тяжких последствий, причиняется по меньшей мере два ущерба, соответственно двум объектам. Однако эти два разнородных ущерба не образуют совокупности преступлений: в этом и состоит специфика указанных сложных преступлений. Так, в тяжком телесном повреждении со смертельным исходом (ч. 2 ст. 142 УК), один ущерб – ущерб здоровью жертвы, второй – ущерб жизни жертвы. В повреждении и уничтожении имущества (ч. 2 ст. 79 УК) причиняется материальный ущерб собственности, а также ущерб хозяйственной деятельности предприятия (приостановка или перерыв производства). В повреждении и уничтожении личного имущества (ч. 3 ст. 176 УК) ущерб личной собственности и ущерб жизни и здоровью граждан и т. д.

Более тяжкие последствия предполагают обычно неосторожную вину. Так, в тяжких телесных повреждениях основной ущерб – вред здоровью, причиняется умышленно, смерть же наступает вследствие неосторожной вины. В простых преступлениях ничего подобного нет. Там одна форма вины на причинение одного тяжкого последствия. Поэтому никак нельзя согласиться с Н. Д. Дурмановым, который причисляет к составам, квалифицированным наличием тяжких последствий, крупное хищение.[216]216
  См. Н. Д. Дурманов. Стадии совершения преступления по советскому уголовному праву, М., 1955, стр. 166.


[Закрыть]

Преступления, квалифицируемые наличием тяжких последствий, отличаются от составных преступлений следующими признаками. В составном преступлении два или более ущерба сливаются в единый ущерб. Так что говорить раздельно об этих ущербах можно лишь, искусственно расчленяя сложный ущерб на отдельные части. В составах, квалифицированных наличием тяжких последствий, второй, более тяжкий ущерб, хотя и не образует самостоятельного преступления, однако настолько специфичен, что в едином преступлении он сохраняет некоторое обособленное существование, так что в отношении него должна быть установлена, как указывалось, самостоятельная форма вины.

Из всех преступлений, квалифицированных наличием тяжких последствий, в практике чаще всего приходится иметь дело с телесными повреждениями, повлекшими смерть (ч. 2 ст. 142 УК). При этом сложность вызывают следующие ситуации: 1) лицо причиняет легкое телесное повреждение (реже тяжкое телесное повреждение, не опасное для жизни). Смерть наступает в силу случайного стечения обстоятельств. Возникает вопрос, следует данные действия квалифицировать по ст. 143 УК либо ч. 1 ст. 142 УК или по ч. 2 ст. 142 УК, 2) лицо умышленно причиняет телесное повреждение, опасное для жизни, в результате чего последовала смерть. Встает вопрос в плане субъективной стороны: причинил ли субъект телесное повреждение со смертельным исходом (ч. 2 ст. 142 УК) или умышленное убийство (ст. 136 УК).

В качестве примеров первой ситуации можно привести ряд дел. Например, известное дело П., который нанес ученице Т. удар в живот ногой, обутой в валеный сапог. Ввиду того, что Т. недавно перенесла сложную операцию аппендицита, удар в живот вызвал у нее перитонит со смертельным исходом. Действия П. были квалифицированы Верховным Судом СССР по ч. 2 ст. 142 УК[217]217
  См. «Сборник постановлений Пленума и определений коллегий Верховного Суда Союза ССР 1943 г.», М., 1948, стр. 133–134.


[Закрыть].

Другое дело – дело Е., нанесшей пятилетнему мальчику – Жене С. – удар по голове рукой, сжатой в кулак. Женя рос болезненным ребенком, перенес немало инфекционных заболеваний, от чего швы его черепа были хрупкими, поэтому удар по темени оказался для него смертельным. Действия Е. Пленум Верховного Суда СССР квалифицировал по ст. 139 УК как неосторожное убийство[218]218
  Заместитель прокурора РСФСР Л. И. Ураков справедливо критиковал А. А. Пионтковского в рецензии на его книгу «Вопросы Общей части уголовного права в практике судебно-прокурорских органов» («Советское государство и право» 1956 г. № 1) за то, что тот привел дело Е. и комментировал это дело, соглашаясь с постановлением Пленума Верховного Суда СССР. Это постановление небесспорно и во всяком случае нетипично для подобной категории дел.


[Закрыть].

И, наконец, в третьем деле П. наехал подводой на девочку К. Колеса пришлись на мягкие части лица. Девочка, перенесшая незадолго перед этим инфекционное заболевание, была очень истощена, а поэтому причиненные ей легкие телесные повреждения явились причиной ее смерти от заражения крови. Действия П. были квалифицированы Верховным Судом СССР как легкие телесные повреждения[219]219
  См. «Судебная практика Верховного Суда СССР» 1952 г. № 1, стр. 27–28.


[Закрыть].

Приведенные дела совершенно аналогичны. Квалификация же их, как мы видим, отличается большой пестротой. Бесспорно, что все три указанных субъекта причинили легкие телесные повреждения. Если бы пострадавшая Т. не перенесла аппендицита, а С. и К. – инфекционных заболеваний, причиненный ущерб мог бы вызвать лишь легкие телесные повреждения. Верховный Суд СССР по делу П. правильно указал, что в результате перенесенных потерпевшей инфекционных заболеваний, незначительные повреждения мягких тканей лица от столкновения с подводой явились источником заражения всего организма. Эти же телесные повреждения при отсутствии инфекции повлекли бы ответственность лишь за легкие телесные повреждения без расстройства здоровья[220]220
  См. «Судебная практика Верховного Суда СССР» 1952 г. № 1, стр. 27–28.


[Закрыть].

В приведенных делах обычное развитие причинной связи осложнилось посторонними факторами, в результате чего наступила смерть потерпевших. Между действиями виновных и смертью жертв есть причинная связь, но отсутствует вина на причинение смерти. Поэтому правильной является квалификация всех трех случаев как легкого телесного повреждения, но с иной аргументацией: отсутствует не причинная, а виновная связь.

Другие вопросы возникают во второй указанной ситуации: лицо умышленно причиняет тяжкое телесное повреждение, опасное для жизни и повлекшее смерть потерпевшего. Здесь объективное течение причинной связи происходит нормально, без каких-либо осложнений. Вменение смерти не вызывает сомнений. Вопрос состоит в том, должна ли смерть вменяться как квалифицирующее последствие тяжкого телесного повреждения или как убийство. Решение этого вопроса целиком зависит от содержания умысла. Умысел субъекта может быть определен такими объективными доказательствами по делу, как характер орудий преступления, направленность и интенсивность ударов, мотивы деятельности, обстановка совершения преступления, наличие подготовительной деятельности, прежних угроз, количество участников преступления и некоторые другие обстоятельства, оцениваемые судом в каждом конкретном случае.

Например, Д. был избит неизвестными лицами из числа окончивших школу ФЗО и находился на излечении в больнице. После выздоровления он стал преследовать рабочих, окончивших школы ФЗО, угрожая их перебить. Во исполнение своей угрозы Д. нанес железной тростью удар по голове проходившему мимо его дома молодому рабочему К. После этого Д. пошел домой, а К. последовал за ним. Когда К. вошел в подъезд, где проживал Д., последний нанес К. несколько ударов по голове топором, а З., проживавший в том же доме, нанес К. удар ножом в живот. Затем они закрыли дверь коридора, ведущего в их квартиру, и на требование рабочих, пришедших на помощь К., открыть дверь, не отвечали. От полученных ударов К. вскоре умер.

Суд первой инстанции квалифицировал действия Д. и З. по ч. 2 ст. 142 УК. Вышестоящий суд с полным основанием отменил приговор, найдя в действиях осужденных состав убийства из низменных побуждений (ст. 136 п. «а» УК) и указал, что суд первой инстанции не учел мотивов, обстановки и способов совершения преступления. Действительно, угроза убийством со стороны Д., неоднократно высказываемое им чувство мести, и, наконец, орудия, которые были использованы Д. и З. (тяжелый железный стержень, топор и нож), – вое это не оставляло сомнения в содержании умысла виновных. Удары наносились неоднократно по голове и в живот, то есть по наиболее уязвимым частям человеческого тела. Убийство совершали два лица против одного, уже обессилевшего от первых ударов. Обстановка совершения убийства также говорила за то, что у виновных был умысел на лишение жизни, так как они, закрыв двери, оставили истекающего кровью К. без помощи. Сложность доказательства вины на причинение смерти при нанесении тяжкого телесного повреждения приводила некоторых теоретиков к мысли, что в составе ч. 2 ст. 142 УК и подобных ему составах преступлений, квалифицированных наличием тяжких последствий, имеет место объективное вменение тяжкого последствия[221]221
  См. Гродзинский. Преступления против личности, 1924, стр. 28.


[Закрыть].

Подобная точка зрения является глубоко ошибочной и чуждой советскому уголовному праву. Преступный ущерб, как бы тяжел он ни был, может вменяться лишь при виновном его причинении.

Нельзя согласиться с оценкой состава тяжкого телесного повреждения со смертельным исходом, данной проф. М. Д. Шаргородским в его монографии «Преступления против жизни и здоровья», где он пишет, что в составе ч. 2 ст. 142 УК имеется не неосторожное причинение смерти, а какой-то иной вид вины, более тяжкий, чем неосторожность, но более легкий, чем прямой умысел. Однако поскольку такая форма вины невозможна в советском уголовном праве, то М. Д. Шаргородский делает следующий вывод: «Мы полагаем, что в советском праве подобного рода квалифицирующие обстоятельства не нужны. Последствия повреждения при такой конструкции субъективной стороны практически зачастую совершенно случайны»[222]222
  М. Д. Шаргородский. Преступления против жизни и здоровья, М., 1948, стр. 336.


[Закрыть].

Конструкция телесного повреждения со смертельным исходом была известна Уголовному кодексу РСФСР 1922 г. и в течение 36 лет успешно применяется на практике. Случаи объективного вменения смерти чрезвычайно редки[223]223
  Ошибка в квалификации телесного повреждения со смертельным исходом, когда, смерть была случайной и потому не могла вменяться субъекту; была допущена, например, в деле А., «Советская юстиция» 1939 г. № 1, стр. 73.


[Закрыть] и с ними должна: вестись такая же борьба, как со всякого рода иными судебными ошибками, вытекающими из неправильной оценки доказательств, а отнюдь не из какой-то внутренней порочности законодательной конструкции состава ч. 2 ст. 142 УК.

Во избежание всякого рода недоразумений при квалификации подобных преступлений может быть целесообразно, как предлагает В. Г. Макашвили, ввести в уголовные кодексы союзных республик специальную статью, которая гласила бы: «Если статья Особенной части настоящего Кодекса предусматривает повышенное наказание ввиду наступления тяжелого последствия, то такое повышение может иметь место лишь в том случае, когда лицо должно было и могло предвидеть наступление означенного последствия»[224]224
  В. Г. Макашвили. Некоторые вопросы вины в советском законодательстве, «Советское государство и право» 1952 г. № 1, стр. 40.


[Закрыть].

Все сказанное выше о тяжких телесных повреждениях распространяется и на иные преступления, квалифицированные наличием тяжких последствий. Примером может служить дело П., который, следуя в качестве кочегара товарного поезда, на станции Лошкаревка перелез через тендер паровоза и по крышам добрался до хвостового вагона, где на тормозной площадке покушался изнасиловать ехавшую там гр-ку Н. Последняя оказала сопротивление. Тогда П. сбросил ее на ходу поезда. В результате падения Н. получила сотря сение мозга и повреждение грудной клетки. Кроме того, совершенно очевидно, что падение на ходу поезда представляло прямую угрозу жизни Н.

Суд первой инстанции признал покушение на изнасилование квалифицированным наличием тяжких последствий. Вышестоящий суд переквалифицировал его действия с ч. 2 на ч. 1 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 4 января 1949 г. «Об усилении уголовной ответственности за изнасилование», так как не нашел в действиях П. ни одного из тяжких последствий, предусмотренных ч. 2 названного Указа. Верховный Суд СССР с такой оценкой тяжких последствий не согласился, признав правильной квалификацию по ч. 2 этого Указа[225]225
  См. «Социалистическая законность» 1952 г. № 4, стр. 91.


[Закрыть].

Кроме того тяжкими последствиями, квалифицирующими состав изнасилования, могут быть также физическое или психическое заболевание жертвы, самоубийство, заражение венерической болезнью и т. д.

Несмотря на то что в составах, квалифицированных наличием тяжких последствий, эти последние имеют известные качественные отличия от основного ущерба, преступления этого рода остаются едиными сложными преступлениями. Ущерб в них, хотя и отличается большой сложностью, но все же последствия, из которых он складывается в конечном итоге, не имеют самостоятельного значения. Телесное повреждение со смертельным исходом остается единым телесным повреждением, а не превращается в совокупность телесного повреждения и убийства. Уничтожение имущества с причинением человеческих жертв также единое сложное преступление против имущества, но не совокупность уничтожения имущества и убийства. Смерть жертв в обоих составах отличается от основного ущерба, однако приводится в составах как характеристика тяжести основного ущерба.

Причинение одному или нескольким объектам преступных ущербов более одного раза образует множественность преступлений. Два или более однородных ущерба, нанесенных одному объекту одним и тем же субъектом образуют повторность преступлений. Каждый из нанесенных ущербов при повторности является самостоятельным единым ущербом, образующим оконченное преступление. Больше всего вопросов, связанных с повторностью, возникает при квалификации хищений.

Действующее руководящее постановление Пленума Верховного Суда СССР от 28 мая 1954 г. № 5 правильно признало хищение социалистической собственности повторным лишь тогда, когда ему предшествовало однородное хищение государственного или общественного имущества.

Некоторые особенности получило понятие повторного хищения социалистической собственности в связи с изданием Указа Президиума Верховного Совета СССР от 10 января 1955 г. «Об уголовной ответственности за мелкое хищение государственного и общественного имущества». Часть 2 этого Указа предусматривает ответственность за повторное мелкое хищение. В то же время ст. ст. 2 и 4 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 г. «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества» также говорят об ответственности за повторное хищение социалистической собственности. Во всех случаях повторности ущерб наносится одному объекту. Это единственный случай в уголовном законодательстве, когда неоднократное умышленное причинение ущерба одному объекту одинаковым способом по одинаковым мотивам квалифицируется по разным статьям закона. Это вызвано тем, что здесь повторность характеризуется не только количеством случаев причинения ущерба социалистической собственности, но и размером ущерба. Вследствие этого надо различать повторное мелкое и повторное не мелкое хищение.

На практике нередко возникает вопрос, как квалифицировать хищение социалистической собственности, если лица систематически похищали собственность небольшими партиями. В сумме же все хищение оказывается не мелким (одна – две тысячи руб., например, расхищались по 30–50 руб.).

Максимум ущерба мелкого хищения при прочих равных условиях практика установила примерно в пределах 300 руб. Следовательно, соответственной должна быть и максимальная сумма повторного хищения. Если же лицо систематически похищает государственные средства небольшими суммами и в результате наносится значительный ущерб социалистической собственности, такое хищение теряет конструктивные черты мелкого хищения. За хищение значительной суммы государственных денег, совершенной отдельными мелкими хищениями, субъект отвечает по ст. 1 или 3 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 г. «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества» как за единое продолжаемое преступление[226]226
  См. дело Щ., «Судебная практика Верховного Суда СССР» 1955 г. № 5, стр. 7–8.


[Закрыть] или, если признаков продолжаемого преступления нет, даже за повторное, точнее, систематическое хищение – по ст. 2 или 4 этого Указа.

Особенность повторного хищения социалистической собственности создает известную сложность также при квалификации повторного причинения ущерба, когда первый раз было совершено мелкое хищение, квалифицируемое по Указу Президиума Верховного Совета СССР от 10 января 1955 г., а второй раз не мелкое, квалифицируемое по Указу Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 г., или наоборот.

Как указывалось выше, понятие повторности хищения социалистической собственности дополняется вторым признаком – размером ущерба в каждом отдельном случае хищения. Поэтому повторным мелким хищением по ч. 2 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 10 января 1955 г. следует признавать случаи двукратного или неоднократного посягательства на социалистическую собственность, когда каждое отдельное хищение является мелким. Повторным хищением по ст. 2 или 4 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 г. следует признавать случаи двукратного или неоднократного посягательства на социалистическую собственность, когда каждое отдельное хищение является не мелким. В случае же посягательства на социалистическую собственность, когда одно хищение является мелким, а другое не мелким и все совершенное лицом нельзя рассматривать как единое продолжаемое хищение, должна следовать квалификация по совокупности по Указу Президиума Верховного Совета СССР от 10 января 1955 г. и соответствующей статье Указа Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 г.[227]227
  Правильно решают этот вопрос М. Соколова и А. Раевская в статье «Больше внимания делам о мелких хищениях государственного и общественного имущества», «Социалистическая законность», 1956 г. № 1.


[Закрыть]

Нельзя согласиться с предложениями отдельных криминалистов рассматривать подобные случаи хищения как повторное, независимо от размера хищения[228]228
  См. Г. Еременко, Н. Беляев. Некоторые вопросы квалификации хищений «Социалистическая законность» 1956 г. № 9, стр. 23.


[Закрыть]. Аргумент об однородности объекта в мелком и не мелком хищении не может быть признан достаточным в силу указанной особенности понятия повторности хищения. Практическая реализация этих предложений означала бы, что лицо, похитившее имущество сначала на мелкую сумму, а затем на среднюю, было бы осуждено по ст. 2 Указа Президиума Верховного Совета СССР, от 4 июня 1947 г. к заключению в исправительно-трудовых колониях на срок от десяти до двадцати пяти лет. Лицо же, которое совершило такое же хищение, но в обратной последовательности, должно было бы осуждаться по ч. 2 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 10 января 1955 г. к исправительно-трудовым работам или лишению свободы до одного года. Нетрудно заметить, что такое решение вопроса о квалификации хищения противоречит здравой логике, не говоря уже о нарушении важнейшего принципа социалистической законности принципа соразмерности наказания и степени общественной опасности совершенного преступления.

Руководящее постановление Пленума Верховного Суда СССР от 10 июня 1957 г. «О некоторых вопросах по применению в судебной практике Указа Президиума Верховного Совета СССР от 10 января 1955 г. “Об уголовной ответственности за мелкое хищение государственного и общественного имущества”» правильно предлагает квалифицировать рассматриваемые случаи хищения по совокупности двух Указов – Указа Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 г. «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества» и Указа Президиума Верховного Совета CCCP от 10 января 1955 г. «Об уголовной ответ ственности за мелкое хищение государственного и общественного имущества». Сомнение вызывает лишь указание относительно квалификации мелкого хищения, которому предшествовало не мелкое, по ст. 1 Указа от 4 июня 1947 г. и ч. 2 Указа от 10 января 1955 г. В то же время хищение, совершенное в обратном порядке, – сначала мелкое, а затем не мелкое – не образует по этому постановлению повторности хищения по ст. 2 или 4 Указа от 4 июня 1947 г. Это представляется непоследовательным.

Поскольку, как неоднократно подчеркивалось выше, повторность хищения помимо общего для всякой повторности признака двукратного (или многократного) посягательства на один объект дополняется признаком размера ущерба, мелкое и не мелкое хищение не могут в отношении друг друга давать повторности. Повторному мелкому хищению (ч. 2 Указа от 10 января 1955 г.) должно предшествовать также мелкое хищение, повторному не мелкому хищению (ст. 2 или 4 Указа от 4 июня 1947 г.) должно предшествовать также не мелкое хищение.

Если же лицо прежде отбыло наказание по Указу от 10 января 1955 г., а потом совершило хищение по Указу от 4 июня 1947 г., или наоборот, то совершенное второе хищение не может рассматриваться как повторное, по ст. 2 или 4 Указа от 4 июня 1947 г., либо по ч. 2 Указа от 10 января 1956 г. Субъект в этих случаях должен отвечать за простое (не повторное) хищение по соответствующему Указу, а факт прежней судимости будет учтен судом согласно п. «в» ст. 47 УК как отягчающее наказуемость обстоятельство.

* * *

Вторым видом множественности преступлений является совокупность преступлений. Совокупность преступлений называется идеальной, когда одним действием субъект причиняет два различных ущерба соответственно различным объектам. Совокупность называется реальной, когда каждый из причиненных ущербов является следствием самостоятельного действия. Для квалификации преступления и наказуемости виновных не имеет значения деление совокупности преступлений на реальную и идеальную. В этом, между прочим, еще одно из доказательств, что правильнее определять преступление не как действие, а как посягательство, как деяние, понимая под ним причинение преступного ущерба социалистическим общественным отношениям. В идеальной совокупности одно действие, но два причинения преступного ущерба, а отсюда и два преступления.

Выделение особой группы идеальной совокупности имеет лишь некоторое значение при разграничении совокупности преступлений и сложных преступлений: некоторые преступления по своему характеру не могут находиться друг с другом в идеальной совокупности[229]229
  Н. Ф. Яшинова в автореферате кандидатской диссертации «Вопросы назначения наказания по совокупности преступлений па советскому уголовному праву», Харьков, 1951 г., неправильно рассматривает идеальную совокупность как единое сложное преступление. Автор не последователен: говоря об едином преступлении, Н. Ф. Яшинова предлагает квалифицировать его по двум и более статьям уголовного кодекса. Превратив идеальную совокупность преступлений в вид сложных преступлений, Н. Ф. Яшинова была лишена возможности разграничить идеальную совокупность от действительно сложных преступлений.


[Закрыть].

Наиболее сложным вопросом при квалификации совокупности преступлений является отграничение совокупности преступлений от единых сложных преступлений. Решение этого вопроса непосредственно связано с проблемой преступных последствий, в частности, с особенностями причинения вредных последствий в сложных и неоконченных преступлениях.

Так, контрреволюционные преступления по своей природе, как правило, исключают идеальную совокупность умышленных неконтрреволюционных преступлений. Например, вредительство может включать в себя самые различные имущественные преступления, кражу документов, разглашение государственной тайны, злоупотребление властью, бесхозяйственность, дачу взятки, уничтожение имущества вплоть до посягательства на жизнь и здоровье граждан. Любое умышленное преступление может быть способом или составным элементом контрреволюционного преступления, но не наоборот.

Исключается идеальная совокупность сложного преступления, составного и преступления, квалифицированного наличием тяжких последствий, с простыми преступлениями, которые входят в сложное как элементы состава. Так, подлог с целью уклонения от службы в армии не может образовать совокупности ст. 72 и ч. 2 ст. 59⁴ УК, так как подлог предусмотрен в ч. 2 ст. 59⁴ УК в качестве обязательного элемента составного преступления. Так же и нанесение побоев при превышении власти не может рассматриваться как совокупность преступлений по ст. 143 и ч. 2 ст. 110 УК, ибо нанесение побоев – составная часть ущерба ч. 2 ст. 110 УК[230]230
  Л. И. Ураков в рецензии на книгу А. А. Пионтковского «Вопросы Общей части уголовного права в практике судебно-прокурорских органов» основательно критикует точку зрения автора о том, что в случаях умышленного убийства должностным лицом в результате превышения власти не требуется совокупности преступлений по ч. 2 ст. 110 и ст. ст. 136–437 УК. Тов. Ураков приводит определение Верховного Суда РСФСР от 27 апреля 1955 г. по делу В., где виновный за незаконное использование оружия, в результате чего был убит 3., осуждался по совокупности ч. 2 ст. 110 и ст. 137 УК («Советское государство и право» 1956 г. № 1, стр. 150–151). С этой точкой зрения т. Уракова следует согласиться. Часть 2 ст. 110 УК предусматривает причинение насилия над личностью или оскорбление, но не убийство и не тяжкие телесные повреждения со смертельным исходом.


[Закрыть]. Но в этих случаях вполне возможна реальная совокупность подлога и уклонения от службы в армии, телесного повреждения и превышения власти.

Во второй группе составных преступлений (составных по своей природе) также исключается идеальная совокупность входящих в эти сложные преступления простых преступлений. Так, не может быть идеальной совокупности телесного повреждения и убийства, телесного повреждения и аборта, телесного повреждения и изнасилования, телесного повреждения и утраты трудоспособности в результате поставления в опасные условия труда, телесного повреждения и разбоя, телесного повреждения и незаконного врачевания во всех случаях в отношении одного и того же лица и т. п. Перечисленные и им подобные преступления уже сами по себе попросту немыслимы без телесного повреждения.

В другой группе преступлений законодатель предусматривает телесное повреждение в качестве обязательного или факультативного элемента. Таковы, например, составы преступлений, предусмотренные ст. ст. 59³, 59^3б, 59^3в,69^3 г, 73¹, 74, 75, 76⁴, ч. 2 и 3 ст. 81, ст. 108, 110 и другими статьями Уголовного кодекса РСФСР. Здесь также исключается идеальная совокупность перечисленных преступлений и телесных повреждений.

Наибольшую сложность представляют случаи разграничения единого преступления от совокупности, когда данное преступление не предусмотрено прямо законодателем в качестве элемента состава и не является естественно необходимой частью другого преступления. Например, хищение не включает в себя никаких других преступлений. На первый взгляд кажется[231]231
  Л. И. Ураков в рецензии на книгу А. А. Пионтковского «Вопросы Общей части уголовного права в практике судебно-прокурорских органов» основательно критикует точку зрения автора о том, что в случаях умышленного убийства должностным лицом в результате превышения власти не требуется совокупности преступлений по ч. 2 ст. 110 и ст. ст. 136–437 УК. Тов. Ураков приводит определение Верховного Суда РСФСР от 27 апреля 1955 г. по делу В., где виновный за незаконное использование оружия, в результате чего был убит 3., осуждался по совокупности ч. 2 ст. 110 и ст. 137 УК («Советское государство и право» 1956 г. № 1, стр. 150–151). С этой точкой зрения т. Уракова следует согласиться. Часть 2 ст. 110 УК предусматривает причинение насилия над личностью или оскорбление, но не убийство и не тяжкие телесные повреждения со смертельным исходом.


[Закрыть], что хищение может образовать идеальную совокупность со всеми преступлениями. В действительности это не так. Известно, что злоупотребление властью, мошенничество, обмеривание и обвешивание, использование подложных документов, повреждение имущества и целый ряд других преступлений, если они выступают в качестве способа совершения хищения, теряют признаки самостоятельных преступлений и потому не отражаются в квалификации хищения.

Следовательно, когда какое-либо менее опасное преступление выступает в качестве способа совершения другого, более тяжкого преступления, оно теряет черты самостоятельного деяния и не отражается в квалификации этого более тяжкого преступления. Так, если субъект наезжает автомашиной на проходящую женщину с целью ее убийства (по мотивам ревности или корысти), то нарушение правил движения на автотранспорте (ч. 1 ст. 59^3в УК) выступает только как способ умышленного убийства, и виновный должен отвечать лишь по п. «а» или «в» ст. 136 УК без совокупности ч. 1 ст. 59^3в УК[232]232
  Мы не согласны с т. Василец, который в статье «Квалификация преступлений, совершенных на автотранспорте» («Социалистическая законность» 1954 г. № 10) предлагает квалифицировать приведенный случай по совокупности ч. 2 ст. 59^3в и ст. 136 УК.


[Закрыть]. Если врач, производя операцию, узнает в пациенте своего врага и умертвляет его, то злоупотребление служебным положением выступает здесь также лишь как способ совершения убийства. Виновный отвечает по ст. 136 УК без совокупности со ст. 109 УК. Если мастер ставит рабочего в опасные условия работы, рассчитывая таким путем убить его, то он должен отвечать только за убийство. Так было, например, в деле К. Желая по мотивам ревности убить рабочего З., К., будучи мастером, приказал З. произвести работы в месте, где он, К., специально оставил взрывной патрон. В результате взрыва З. получил тяжкие телесные повреждения. С полным основанием К. был осужден за покушение на убийство по ст. 19 и п. «а» ст. 136 УК без совокупности с ч. 3 ст. 133 УК.[233]233
  См. «Расследование дел о вредительских и диверсионных актах, совершенных при помощи и под видом нарушения правил по технике безопасности», Пособие для следователей, М., 1937, стр. 3.


[Закрыть]

Поскольку умышленное убийство является наитягчайшим преступлением, за отдельные виды которого назначается даже высшая мера наказания, любые преступления, исключая контрреволюционные или особо опасные против порядка управления, если они вы ступали в качестве способа совершения убийства, не образуют совокупности с убийством, а учитываются при квалификации по ст. 136 УК как отягчающее ответственность обстоятельство.