Текст книги "Пролежни судьбы. Книга вторая"

Скованность и неуверенность провинности,

совестью приговоренная к страданию

и прощения молящая наивности,

искуплением готовым к покаянию.

Игра? Уж больно непохожа Ольга на себя. Чуть подождать, чтоб вкрадчивость характерностью сорвалась в пике?

Робость прячущая взгляд

за скромности невинную завесу –

грех у исповедных врат,

прощальную отпеть готовый мессу?..

Рассеянностью удивленной я включился подражанием в манерности игру.

Шаг с оглядкой в зеркало партнерства,

одобрением нащупывает тень опоры,

с дрожью интуиции актерства,

отпирающего нравом ящичек Пандоры…

Руки нетерпеньем чудят коснуться сладкого интима кожи – непозволительная роскошь, лишь пальцев кончики я, захватив объятьем рук, к губам поднес для поцелуя. Тест на совместимость.

Неповиновением артачится рука,

и взгляд ревниво охраняет собственность

от волны, несущей зов с другого бережка

через поток связующих чувств родственность…

Надо уходить, не ко двору лобзания. Зеркало эмоций чувствами подсказывает:

Между нами пробежала горечь отчуждения,

бессмыслицей бездарной строчки,

фальшь скрывающей угрозою разоблачения

души гримасной оболочки.

– Я на минутку, засвидетельствовать неизменность чувств. Разлука обострила понимание их глубины. Но неотложные дела сегодня помешают выразить их в полной мере. Ты простишь меня?

– Нет! Ты уверенно спокоен, хвалясь отягощенностью делами.

– Стремления забота не навязываться останавливает неразумность поступи желаний.

– Навязываться? А если откровенно?

– На любовь гадая по полету лебедицы,

грозовые трудно не заметить облака,

обещающих тревоги грозные зарницы

и непредсказуемость невзгод исподтишка…

– По желаниям моим гадай,

обещающих нам пышный рай.

Хочу с тобой в постельку…

– И сколько времени у нас

удовольствием познать все блага рая?

Граница соловьиный час

или побудка жаворонка боевая?..

– Слыхала я, что жаворонок с жабой,

обзаведясь шекспировскою славой,

глазами обменялся и фальшивит поутру,

послушаем, быть может, нам их песня будет по нутру.

– Браво! Шекспир в гробу перевернулся, —

поэтической душой рванувшись из покоев,

запечатлеть тебе почтеньем чувство

и судьбу переиначить для своих героев…

Долгая прогулка наблюдения…

Мне почудился мелькнувший заградительный барьер сомнений Ольги? Спокойствие, смешливость, ласковая доброта уступчивости, не желающая лесть на рожон заявкой на голодное хотение, а так – всего лишь аморалке одолжение: «Быть может, я хочу? Так убеди меня».

Восхитись сиянием достоинств,

щедро воспевая робость красоты,

подношением любви сокровищ,

самобытности дразня словцом черты…

Терпеливый променаж и посещение кафе с беседой о высокопарном, в светлых романтических тонах. Я дегустировал ее желание на искренность, улавливая колебание сомнений. Игра с подтекстом испытания на совместимость творческих задумок общего сюжета, рисуемого элементами фантазии участников поочередно.

«…улучу мгновенье –

Коснусь ее руки в благоговенье.

И я любил? Нет, отрекайся взор:

Я красоты не видел до сих пор!».

Под маской образ незнакомки —

принцесса, совершенством украшающая пьедестал

надежд, вдруг угодивших в гонку

соперничества случая, прокравшегося в жизни бал…

Я снял все подозрения свои,

враждебные сомнения отбросив.

Есть чистая страница для любви,

и верность прошлым записям не против…»

…Сколько времени прошло, как мы расстались? Часы наручные уже не показатель: сомневается он в правоте момента выбранного для вручения. Подарить себе еще одни, для закрепления успеха Тани самоутверждением? Не отпускает чувство страстное, плутая средь привязанностей прошлого, но шаг навстречу в этот раз должна Татьяна сделать.

На танцы снарядиться имиджем холостяка?

И в ожидании ее пустить себя по кругу…

С другою отгулять несостоявшуюся встречу,

улыбкой обогреть бесчувственной любви увечье,

пафосом воображенья расписав услугу?..

Ей обязательно доложат: «Он» нашел другую». Сцен ревности не жди. Беспечность показательная шиком: избавилась и слава Богу!

А верность прошлым записям, та против!

Страница не дописана любви…

Враждебные намеренья отбросив,

чувств достоверность фальшью не гневи.

«…Забава славно удалась и потрепав друг другу память меткостью цитат Шекспира, под покровом темноты, впервые Ольгу я повел к себе домой. Джульетта № 2, но без интриги мордобоя свадебного,

Да, без сценарных заковырок,

уловкой водружающих на девственный престол

характера, где иск придирок –

потворщик благородный за чинимый произвол…

Внимательная настороженность и любопытствующий интерес ознакомления, без излишества вопросов, легко вписались в холостяцкий интерьер. Облюбовав излюбленное место отдыха хозяина, невинность не выказывала никаких позывов на сближение: услужливым гостеприимством угощайте, а я высокомерно оценю.

Кошачья гибельность повадок,

пристанищ адреса имеющей в запасе;

и, черпанув гостинцев разносол достаток,

готовая в момент убраться восвояси…

Моя командировка изменила расстановку сил, влияющих на ауру нашей связи.

Снобизм пикантности негативизма,

улыбка фальши провокаторской угрозы,

жестокой красотою деспотизма

хлестнула по доверию шипами розы…

С настроением таким в «постельку»? Нет!

Сладким подкупить, расслабить словесами?

«Be same mucho» баритоном и романтикой бокала

отогреть девичью собственность дарами,

премируя рисовкой показательного сериала?

Равнодушием подчеркивая отрешенность,

ревностную гордость потревожить стервы?

Вспышки счастья прошлого поведать иллюзорность

той, что память вечно бережет в резерве?..

С книжной полки я достал альбом «Картины Эрмитажа»… Покрутил и положил в сторонку. Достал другой – «Шедевры Лувра», Ольге подал. «Развлекись, а я пока займусь делами».

Для беспрепятственного истечения наружу я ключи оставил во входной двери и удалившись в ванную, неторопливо стал ее готовить к водным процедурам.

Клюнет на приманку, заглянув в отложенный альбом, иль страсти Лувра предпочтет отечества богатству? Возможно, ключиками позвенит на выход?

Случай изберет судьбу,

в нить вцепившись Ариадны,

предпочтет любви мольбу

или пустоту досады…

Я погрузился в водную теплынь уюта ванны.

Закрыл глаза и отошел

от бойкости навязчивых раздумий.

Парящих дуновений шелк

утихомиривает чувств Везувий.

Небрежность вольности небес,

голубизной бездонного пространства,

раскинув радужный навес,

являет разноликое убранство.

Красотных помыслов мечты,

глядящих робкими глазами…

Запах незнакомый, еле слышный, но разящий все другие ароматы и мешающий неудовольствием воспринимать расслабленность мечтаний. Ярко-красный маленький значок сигнала на щитке приборном – «НЕПОЛАДКА!». Я открыл глаза – Ольга, равномерность бульканья воды не нарушая,

Обнаженной прелестью подкралась незаметно,

миражом желаний затуманивая выбор;

волею доступности сопротивленье тщетно

слепотою осязаемых приблудных игр.

Красота повелевает сумраком страстей —

по силе власти сладостная кровопийца,

маленькая ведьмочка характером когтей

желает привилегиями в жизнь вцепиться…

Рукой я прикоснулся к наваждению прелестных форм, шагнувших не стесняясь в ванну, показав срамную дерзость женской власти. Воспользовавшись приближенностью лобковой шелковистости, губами я ее коснулся…

Запах стал отчетливостью вопиющим.

Я вспомнил боль, пришедшую из детства: ссадину и нагноенье на коленке, которое хирург безжалостно разрезал, вскрыл болячку и, очистив рану, наложил повязку, за терпение мне предрекая длительную жизнь.

Ольга – с ней что-то не в порядке.

Ужалила обидная догадка,

предательскою болью поразив доверье:

угрозою морального порядка —

чужим, подлившим в утешенье яда зелье.

– Уступаю место, в теплоте понежься…

– Ты со мной не хочешь поплескаться?

– Совсем забыл! Мне надо срочно позвонить.

Мы еще замутим страсть в водице

до побудки пучеглазой птицы.

Шекспир пускай готовит дифирамбы,

не веря предсказаниям Кассандры.

Я скакнул из ванны и, халат накинув, предоставил Ольге раствориться одиночеством в комфорте прародительской среды.

Так, посмотрим: посетила гостья Эрмитаж с обложкою журнальною заката феерического?.. Пуст альбом.

Решила уничтожить конкурентку,

красотой присутствия ее затмив,

парадную преподнеся нимфетку,

мемуарный заслоняя негатив?..

Вряд ли это ей удастся, если то, что я предполагаю верно. А если это бредни недоверия, то ты сознательно идешь на окончательный разрыв всех отношений с Ольгой. Но сначала…

Эвелина – вот кто помощь мне окажет выяснить причину…

Только бы застать ее… Полдвенадцатого, где ж ей быть, как не в постели… Нет, звонок отложим до признания измены.

– Я заждалась тебя…

К кому в постель залез своим звонком,

Джульетту оставляя на потом?

– Не рисует ли сюжет – трагедии эскиз?..

И за спиной Ромео не стоит Парис?

Скажи, в мое отсутствие… ты с кем-нибудь переспала?

– Узурпировал меня сноровкой покорять?

Ты имеешь право монопольно мною распоряжаться?

– Меня волнует лишь аспект здоровья.

– Со мною все в порядке!

Дерзость прячет краску затаенного стыда,

напряженьем взгляда выдавая смуту:

совесть шепчет: «Есть душевная беда —

легкомыслия подвергшегося блуду».

– Надеюсь. Но до выяснения.

Вот теперь я позвоню…

– Эва?.. Рад, что голос не забыла…

Болтливой юности никчемности досаду…

Под обаянием скрывавшего поступков страсть,

и все ж, признания исполнивший тираду,

но гордостью отвергшего бесчувственную связь…

Несовершеннолетняя проблема, требующая незамедлительного разрешения. Есть признаки заразности венерной благодати.

Поможешь прояснить?..

Как распознал симптомы? Нюх… В твоих кругах найдутся специалисты на неофициальную услугу? – понимаешь, чем грозит девчонке взрослая болезнь безнравственной среды… Хорошо.

– Ольга? Ты все слышала?

– Я не нуждаюсь…

Она хотела что-то мне сказать, но трели телефона оборвали начатую фразу. Звонила Эвелина.

– На взморье поезжай с красавицей своей… Стационар «Патологии беременности»…

– В сад поклонения Эриде?

– Нет, в храм поклоненья Илифии. Там вас будут ждать, я позвонила… Хотела б встретиться с тобой… Но не при данных обстоятельствах…

Освободишься позвони.

– Я виноват посулом роскоши мечтаний

и в показушной привилегии стыда

душевностью скорблю измученных признаний,

и молит покаяния сердечная нужда.

«Я боюсь», услышал я раскаянья угрозу,

сердце сжавшую бесплодным состраданьем…

Безнадежно холить скорбным причитаньем:

не уберечь от непогоды жизни розу.

Ты прекрасна обликом красы,

фантазией ума дарованной приволью,

с обаяньем девственной души,

неповторимостью спешащей за любовью.

Красотных помыслов мечты,

глядящих в душу робкими глазами —

подстерегает рок беды

раскаяний с никчемными слезами…

Подобная развязка безысходности Шекспиру и не снилась. Хотя… его любовь была заразной.

Такси и полчаса молчащего испуга. Скажи она хоть слово против, и развернул бы я машину к дому Ольги.

Украдкой мы обменивались взглядами. Не узнавал я девочку…

Робость созерцания иконы,

с мольбой просящей чудодейства

мученицы, затаившей стоны

расплаты за урок злодейства…

Шофер такси на редкость разговорчивый попался и, диалог ведя с самим собой, искал причину позднего вояжа на курорт. Его дознание остановила Ольга сразу.

Принужденья окриком стервозным,

когтями желчности досады,

трагика словечком виртуозным –

финал прищучила тирады…

С колоннами ухоженная вилла, в глубине обширного садового участка, обнесенного старинной, творчески замысловатой кованой оградой. Постоянно отдыхая в сих краях – на взморье, я гадал: «А кто же пребывает в столь уютном уголке?..»

Калитка со звонком дистанционно распахнулась, запустив нас в сад.

– Ольга… Что я хотел тебе сказать?..

– Я не Ольга. Я предала тебя.

– …Подстерегает рок беды,

раскаяний никчемными слезами…Но почему?

– Мне нужно… нужно было убедиться, что лишь власть твоя мне дарит несравнимое ни с чем физическое наслаждение.

– Власть? – чувств восхищением согрета,

красоты коснуться дозволением.

Власть! – дар вероломного квинтета,

страстности взаимным подношением…

Она молчала…

Медленно мы приближались к вилле.

Мысль неуязвима, как гряда

скалистой тверди неизведанных высот.

Золото молчанье лишь тогда,

когда созрел неотвратимости исход…

Еще один звонок и распахнулась дверь колонного особняка. За порогом – острая, надменная улыбка режущего скальпеля, гуманностью кромсающего ради жизни, показалась мне знакомой.

– Ответа дожидайся в парке. Ни один мужчина, пока я здесь работаю, порога этого не переступит. А иначе…

А ты пойдешь со мной.

Без тени колебания шагнула Ольга по приказу, прошептав:

«Созрел неотвратимости исход –

Джульетты принудительный полет…»

Ни одной скамейки для раздумий – пеший парк: роженицы должны ходить. Кругами мыслей опоясывал я метражом ухоженность садового участка, примыкавшего к глухой зашторенности схваток родовых.

Навязанный сумбур сомнений

заполнил промежуток душной паузы:

обман предчувствий распоряжения

в дознание подкладывает стразы?

Ольгины глаза – в них не было испуга. Уверенность и дерзость: я такая, как я есть. И испытание проверочное укрепит меня.

Характера завидное упрямство,

Свободолюбием вносящее раздор

и смуту в исповедное пространство,

с таким сияньем глаз восходят на костер.

Чего посматриваешь на часы? Приблизиться желаешь к получению ответа, который для тебя, каким бы ни был – станет отрицательным.

Жизнь истязательна для тех

Кто нарушая принципы морали,

выстраивает удовольствием свой быт

и гробит время в поисках любви регалий,

для чувств не находя разносторонний сбыт…

Мелькнула тень гражданская и сердце застучало: «Ольга на свободе!» Я ошибся…

– Так, ты меня не узнаешь?

– Под маской медхалата не припоминаю. Но ты не первая моя любовь. И знаю точно – ты не Ольга.

– И она не Ольга. А на мне халата нет!

– Он у тебя в глазах. А это – приговор.

– Ты прав. Девочка останется у нас, надеюсь, все пройдет без осложнений. Ты с ней спал? Если – да, то не затягивай с лечением, могу направить конфиденциально к специалисту.

– Спал, но до того, как прилепилась к ней зараза!

– Она сказала у нее симптомов нет, – инфекция практически не проявилась, но анализ, к сожалению…

Ты ей предложил провериться? У женщин признаки инфекции вялотекущего процесса могут проявиться через месяц после инфицирования. По-видимому, прихватила от не долечившегося члена.

– Терминология не медицинская.

– А ты хотел услышать: «Торпидное течение болезни обусловлено: снижением реактивности макроарганизма изменением биологических свойств гонококков под влиянием антибиотикотерапии. Слегка инфицированы вестибулярные железы…» Но как же ты определил развитие болезни? На столь ранней стадии сделать это невозможно без лабораторного исследования.

– Прекрасен осознаньем чувственности мир,

с секретами интимностей приватных…

Великолепен зовом – запах запахов кумир,

но и средь них тьма-тьмущая отвратных…

– Если не наступит рецидив, девочка через неделю будет дома.

– Я вспомнил, чем обязан фамильярности общения на «ты».

Эвелина приводила на показ Тебя… А может и меня?

В досадной радости вскипая пеной,

утратив беспринципно нрав…

Преобразиться жизни переменой,

смирившись с прихотью забав…

– Предложением себя я недооценила спектр возможностей твоих. Мне не сравниться с прелестями этой малолетки.

– Она мне изменила, и я к ней больше никогда не прикоснусь.

– Каждый день я слышу гул проклятий пациенток, обращенных на мужицкий род, пожаловавший им беременность мучений… Но разрешившись, все почти, кому беременность категорически запрещена, идут повторно в круг мучений…

Окажешь мне услугу?

– Прикоснувшись к запаху, определить болезнь,

на растерзание отдавшись недовольства,

не от Божества не разродившихся невест

родоначальниц красоты земной посольства?..

– Ты всегда готов и первой встречной мозги задурить?

– Лишь только тем, кто красотою благодушен

и опираясь на характера живую спесь,

к свободе изъявления неравнодушен,

игрой ума и чувством разжигая интерес…

– Не банально! Я подхожу, но не во всем… А чем я пахну?

– Дурь коснулась и тебя и требует взаимности ответа?

Ты не благоухаешь женщиной.

– Эвелина – сводница мне прямо заявила: «Окажи ему услугу, а взамен потребуй возмещение не пожалеешь!»

– Не банально! Я подхожу, но не во всем…

Аванс прекрасных глаз и прямота…

Инстинкт встревожен иск знаком.

А как же чувственная пустота?

Боязнь проклятья тупика

духовной искренности верных слов,

прервет фантазию стиха

вульгарностью утерянных основ…

– Чувств не хватает? Я могу расшевелить…

Ты знаешь, сколько женских гениталий, мужчинам подаривших наслаждение, в моих руках перебывало?.. И твоей девицы в том числе. Но эта девочка меня смутила… Она раскрылась так небрежно… на, мол, посмотри какая красота.

– Смущение, боязнь? не для нее.

– Красиво очень! До унижения стыда, а восхищает. Скажи, она в постели так же хороша?

– Наивной молодости приворотный омут,

свободой темперамента игры воображения

мораль любви подвергла нравственному слому,

восторгом опытности комплектуя накопления – наслажденья…

– Не знаю, что это такое. Ко мне не прикасался ни один мужчина!

– Что?.. Ароматный дух меня не обманул…

– Я непорочностью благоухаю?

– Под гордой маскою обиды,

с завистливою тягой к порицанью,

с всесилием красы Киприды…

– Ты меня проводишь?.. Я живу неподалеку…

Соприкоснувшись с запахом изжить недуг,

высокомерным свойством пола оказать услугу?

Бездушия преодолев слепой испуг,

телесным шабашем с другой отпраздновать разлуку?..

– Я провожу тебя…

Уединение – вот роскошь для меня,

одетая в нарядность творчества,

любви переживаний зодчества,

на склоне с нею прожитого страсти дня…

19 мая. 20 день

Грешит кто льстивыми речами лжет,

возносит незаслуженно, себе подвластно

выкраивая благо – всепрощенья ждет?

минует кара? – обольщайся, но напрасно.

Пароль желаний – рук развязность,

и восхищения чувств трогательной силой,

определяющей свою причастность

воображения игрою с телом милой.

Доверия порог и жажда

свободой нравственного обозренья

рисует ласкою миражно

освобождение от девственности зренья.

Природы властные объятья

приветливы любви инстинктов долга,

предоставляя страсти платье,

когда грядет симпатии помолвка.

Цветеньем жизни наполняясь,

подхваченное искушеньем семя

взаимностью навязывает радость,

неподотчетно наблюдая время…

Услуга дарственной заботы

развратного насилия над телом

предоставляет жизни льготы —

стремления потешиться мечты уделом,

блуждания в миру влечений,

нетерпеливости испытывая жажду

в любви, в противоборстве бдений,

слепцом затеяв с наслажденьем тяжбу…

(Когда-нибудь я это расшифрую).

– Ты уходишь? Только пять утра.

– Рассвета день хочу у моря встретить

и скинуть груз тяжелых мыслей,

чтобы могучий вечности свидетель

сомнения рассеял в жизни…

– С каким пренебрежением я относилась к женщинам, отдавшим девственность на поругание мужчинам, страх наблюдая в их глазах, когда я прикасалась к их сокровищу?

Твоя девчонка – уникум. Такого впечатляющего гордостного вида за свою вагину… я прежде не встречала. Но теперь я понимаю почему: не ей она гордилась, выбором тебя, ей приносящим ощущение необходимости ее иметь не ради родовых услуг.

– Я не обладаю монопольным правом

распоряжаться сей анатомической структурой.

Скромный потребитель вдохновляюсь малым,

облагораживаю страстью, оплатив натурой.

Чужды мне величьем сердцееда лавры,

бездушием растаптывая бескорыстье чести —

мрак. Самодовольства не звучат литавры

по окончании бесплодной праздничной фиесты.

– Ты как будто отстраненно наблюдаешь за собою, что творишь в постели. Я не могу понять кто мною овладел. Ты порабощаешь как физически, так и духовно взглядом недоступного высокомерия. Переживая страстью ощущение свободы, хочется спросить: «Ты кто?» Какое ты испытываешь чувство к тому, с чьей плотью ты соприкасаешься интимом?

– Манящий в неизведанность мечты озноб,

страстью охватившей приближающейся бури;

в душе блуждающий чувствительности тромб,

бередящий нежностью и злом словесной дури…

Дурь твоя неподражаема успехом. Я никогда не думала, что после секса может быть такой в душе подъем… как по окончании духовного спектакля в церкви.

– В медицину вкрался образный налет?

Дурь неподражаема успехом?

Откровений беззаветный эшафот,

разносящийся печальным эхом

отголоска поэтических высот

авторства любовного трагизма,

не познавшего седин заслуги лет

с безразличьем слезным пацифизма,

жизнь линчующего званием поэт.

Дурь неподражаема успехом,

беспокойства творческого бытия,

вдохновенья на любовных вехах

волн судьбы, что прочит времени ладья…

Сбереги, не для меня, девчонки репутацию. Чтоб ни одна душа живая не коснулась к ней язвительной усмешкой венерических проблем. А если вдруг появится необходимость в дефицитных препаратах – дай ей позвонить и будешь все иметь, что нужно.

Хотел быть рядом с ней судьбой…

Но я ошибся страстью увлеченья,

разлука мачехою злой

приговорила душу к излеченью.

Возможно, я ошибся и в другом:

отверг знамение Господне,

кичась высокомерия мирком

подмену не принял от сводни…

– Эвелина мне представила тебя другим: сердечным робким недотрогой, чувства умно прячущего за слова и не имеющего приложения своим талантам. Она ошиблась, думая, что мне соблазном волевым удастся покорить тебя. Я обломилась унижением от взгляда твоего, отбившего охоту предлагать себя мужчинам, кокетством унижаясь перед комплиментами, желающими снять трусы. К тому же, ты меня рассорил с Эвелиной. Четыре года ни словечка… и тут вдруг неожиданный звонок… И связанный опять с тобой.

– Шекспир в гробу перевернулся,

душою взбудораженной рванувшись из покоев,

сюжетным вызовом ресурсов,

поиздеваться маскарадом над судьбой героев…

– Ты о чем?

– Помнишь брючки те, в которых ты явилась на смотрины?

– Нет!

– Вызов сексуальности, призыв – возьми меня!

В споре двух красавиц я решил тебя унизить.

Царское могущество, героя храбрость или красоту…

избрать для поклонения с развязкою неисчислимых бед?

Факелом спалить любовью Трою, справив пылкости нужду?..

Парис – судья и жертва предсказанья поражений и побед.

Поверь мне: роль Урсулы –

похабила бы твой красотный кругозор.

Ведь девственные дуры –

недоработка чувств, фертильности позор…

– Не только нежностью с ума ты сводишь…

– Я пойду.

– Девочка твоя просила передать: «Виновника ты видел…

ночью… в первый раз».

– Ну вот! И час расплаты наступил.

Красота повелевает мщенье!

Могущество и храбрость – факел сил –

брось к ногам любимой преклоненьем.

Нужен буду – позвони.

Хлопотная предстоит неделька…

Спокойствие морское задумчиво протяжно,

переполняет жизнью произвольной темы,

печалью наслажденья – действительность пейзажна

самодостаточностью сложной теоремы

противоречий творчества, с будущностью взгляда

не приносящего угодливости жертву,

блаженства настоящего – верности расплата

любовной власти разбазаренной по ветру.

Сопротивления игра мышления подходу,

сумбурность наслоений волновых скитаний

в среде подсказок творчества славящих природу,

судьбой тестируя пригодность дарований…

Бред! Мысли там гуляют в подворотнях припортовых, разыскивая наказание, обрушившее умилительность надежд на будущее с Ольгой. Чем отплатить за грязную услугу? Да и кому?

«Его ты видел ночью…»

В комфортное гнездо с опаской пробираясь вслед за Ольгой, что я видел. Эко пташечка задумала: мне предложив повоевать моральностью с разгулом вседозволенности подворотен!

В одиночестве?.. Нет! Я не один под пули шел в Афгане, и наше братство крепче, чем порука банд враждующих наживой. Кликнуть только, и слетятся бескорыстной помощью «орелики» из школы для убийц. Как ни пытала нас судьба, но мы смогли найти друг друга и собраться, офицерской честью присягнув на верность памяти погибшим. Адреса и клички званий нет, равны одной задачей – выжить и добиться цели. Трех сослуживцев мне достаточно, разворошить структуры банд, несущих в массы контрабандный лоск, сдирая втридорога за форцу. Только бы ребят не разобрали по загранкомандировкам.

Советники посольств, своими методами устраняющие недомолвки в отношениях межгосударственных.

Воли суверенной боевой костяк,

белые в запасе не держащий флаги.

Скрытым штурмом низвергающий «Рейхстаг»,

жизнью жертвуя за преданность присяге…»

Чудо! – телефон ожил: Таня весточку прислала?.. И тут же: незнакомый номер высветился на экране вызовом…

– Татьяна?

– Нет, не угадал…

Сигналы посылал воспоминаниями на отзывчивость, ну и дождался, позвонила.

Голос поднимающий желанья на дыбы

независимым укладом сладкой речи,

право излагающий претензией мольбы –

письмецом воинственным «Казачей сечи».

Памяткой разлуки лет преодолев порог,

интригующим захватом чувств смешинки,

ласки выставила обозримый маячок,

душу тронув сожалением слезинки.

Голос – это цвет воображенья красоты,

пишущий фантазии душевным ритмом,

смысл нащупывая интонаций чехарды,

чувств палитру слов на полотне кредитном…

– Привет! За слез моих показ – ты должен расплатиться. Кроме тебя, их недостоин ни один мужчина. Не знаю, сколько выплакала бессердечьем женским обагренная твоя душа, но могу гордиться, что я тоже приложила к этому сноровку.

Прекрасна? Зеркало не лжет?

Душа познав тебя, осталась недотрогой,

не ощущающей любовных льгот

среди холопства ласк бездарности убогой.

– Браво! Я не ожидал признаний вариаций

на исповедь тематики вагонной,

с подтверждением сердечных компиляций

от сладкоежки лести непокорной.

– Право! Ты заговорил!

Драчливый все такой же на слова,

в творчестве своем приватном,

дев спеси разрушая терема

грез на поприще развратном.

Помнишь те последние слова, которые сказал мне, доктору передавая в руки? Ласковые руки… Еще одна твоя заслуга.

Ты с ней спал?

– Мысли уязвимая среда

покорна памяти изведанных высот.

Золото – молчанье лишь тогда,

когда за прошлым будущее все ж грядет…

Неотвратимости исход!

Аванс расплаты за ошибку совершенную: взгляд с неба, казематы страсти, ждавшей ласк улыбку…

– Мы с нею родственницы по несчастью,

которых, наградив мечтой аванса,

дразнят неудовлетворенной страстью

судьбы счастливого пасьянса.

У нас с ней дружба получилась на века,

спасибо крестному, предотвратившему беду;

за бабку повивальную, мое дитя

обязано за жизнь сердечному ее ларцу.

Ты помнишь?.. Все ты помнишь.

Чувство, что внушил мне в аэропорту… А ночь под взглядом переплета книг… Ты помнишь все!

Прожив столетье не любя,

души ослепла роговица.

Круги все ада обойдя,

хочу я к чувству возвратиться.

– Здраво! Чувственная заготовка иль экспромт?

Ностальгией чувств я помню все,

заповедник малолетки охраняя любованием

в храме отдаленном, зная, что

столкновенье с прошлым обернется разочарованием.

– Не со мной!

Что у тебя с очкастой этой забиякой, порвать готовой на куски за отведенный от нее твой взгляд?

– Взгляд не простила забияка,

воспевших слез транзитную нарядность,

чутьем распознанного знака –

сопернице Елене уступила слабость…

– Я для тебя уже не Ольга?

– С тех пор, как фреску в будуаре дома у тебя увидел. Или тебе по нраву кровожадность кличек прежних?..

Кто ты по знаку гороскопа?

– Скажу тебе при встрече…

– Предисловием судьбе угодно:

позабавиться свиданием с тобой,

чтобы случай встретить сумасбродно

в точке разногласий отправной.

– Я буду завтра.

– Нет, в субботу.

– Ты неприступностью неподражаем,

растаптывая гордость, залезаешь в душу;

испепеляя вкрадчивым тираном –

рабынь плодишь любви переживаний чушью.

– Неприступная неподражаемость раба,

чувств тиранией опекающего красоту

поклоненьем гордости любви – души судьба,

пока Всевышний не наложит на игру узду.

И театр зрительский, живущий в грезах грез,

не скроет занавесом темноты поклонниц мир,

и стыдливого лукавства у цветков мимоз,

не лгущих, что их сердце вновь завоевал кумир…

Свидание, которого я ждал и избегал, как мог, и даже в мыслях близко Ольгу к ревности не допуская. А сейчас томит,

Изнемогает нетерпением экспромт:

рукопожатие судьбы сопроводить стихами,

седого здравомыслия стряхнуть апломб

и в безрассудстве поиграть безбрежности мечтами…

Что я сделал? В раздумьях, на мобильнике, перебирая ряд сообщений, удаляя старые, небрежно стер послание Татьяны.

Звонок перебежал дорогу эсэмэске. Я пробежал по ней глазами, но не отпечатав в памяти зацепки смысла. Какая-то банальность и вопрос…

Провал! Соперничество продолжается: 2 – 0.

Проверить чувство – с Ольгой переспать?

Размыть монополизм Татьяны, сгинув с глаз,

кремируя мораль, распутству власть

отдать в садах эдемских волею проказ…

Скажи: которая Татьяна?

Да та, которая грустна

И молчалива, как Светлана…

… Неужто ты влюблен в меньшую?

А что? – Я выбрал бы другую,

Когда б я был, как ты поэт.

В чертах у Ольги жизни нет…

«…Как эта глупая луна?..»

Оценщик глуп…

«И снится сладкий сон Татьяне…»

«Спор громче, громче; вдруг Евгений

Хватает длинный нож, и вмиг

Повержен Ленский…»

Раздвоиться?

И не устраивать с собой дуэль!

Поэт любовно выберет Татьяну!

Воспоминаний сладостный кисель

восторга творчества не шлет Баяну…

Татьяна задала вопрос… А у нее вопрос один: «Ты кто?». Твои сомнения: «С кем ты?» ее не мучат. Время, место – нам двоим известно. Ближайшая суб… А Ольга?

Нет сильнее удовольствия в миру,

державшего натужней, чем оковы –

радостью привычки к бытия добру,

к потери коего мы всей душой готовы.

Ловушка та, которую ты для нее устроил с местом встречи, чтобы избежать ее, сработает лишь в случае отказа Ольги поделиться смутою переживаний скромности, мешающей почувствовать не ущемленность сделанным тобой когда-то выбором. Гордись ты заложил основу жизненных ее исканий, телесной прихотью желавшей: хоть чуть-чуть приблизится к тебе. Она не понимает: наслаждения минута вымучена чувством, без которого разрядка множеством оргазмов для нее в далеком детстве затерялась…

Накоплением на банковском счету,

с вожделением от прибыльности получить проценты…

терпеливо отдаленную мечту —

транжиря суетой на будущего дивиденды…

В прошлом, отвернувшись от любви, ты никогда уж больше к ней не возвращался, и без исключений. Прощал лишь тех, кто сам пытался проявить инициативу, возвращаясь в жизнь к тому, кого не покидал.

Я жду… И Ольга, сидя за рулем «паркетного» красавца джипа BMV, – ждет, прихорашиваясь перед зеркальцем.

«Ты мне, зеркальце, скажи,

и всю правду доложи…»

Кто, лишь о себе радея –

совершенством Галатея?..

Девочка умна и средь десятка мест, где мы встречались, не ошиблась выбором, твою загвоздку с местом встречи угадала. Но привело ее сюда не чувство.

Щегольнуть собой весельем красоты,

сорвать неумолимый куш оваций,

вольностью среди отказов немоты –

всем благоденствуя в любви формаций…

Наблюдает за моею нерешительностью через боковое зеркало. Вальяжностью комфортного сидения – нетороплива.

Пофехтуем гордостью игры уступок,

обязательств не имея друг пред другом,

прихорашиваясь памятью зарубок,

вне желаний обуздать себя испугом.

Одинокой общностью полов различий,