Текст книги "В объятьях звёздного сиянья"

Поцелуй бездны

Июльское лето. Невыносимо яркое солнце плавило небесную синь, сливая её капельками васильков в золотые поля зреющих хлебов. Лёгкий ветерок лениво шевелил тёмно-зелёные листья на, повисших до самой земли, косах единственной на поляне берёзы. По всей поляне лежало, уже слегка подвяленное, сено, которое не спеша ворошил граблями высокий, атлетически сложенный, парень с загорелым, обнажённым торсом. Недалеко от берёзы, стояла копна уже высушенной травы. В её тени было расстелено байковое одеяло, стояла бутылка молока, лежал прикрытый вафельным полотенцем кусок пирога и пара варёных куриных яиц. Сбоку копны сена были приставлены ещё одни грабли и вилы.

Ловко работая граблями, (чувствовалась деревенская привычка), молодой человек напевал какую-то простенькую мелодию, и то и дело поправлял старинную соломенную шляпу, сползающую с коротко стриженой головы, на лоб.

Со стороны деревни, через поляну, к речной долине, вела узенькая тропинка. Боковым зрением юноша заметил идущую по ней, в красном сарафане в белый, крупный горошек, не знакомую девушку с небольшим ведёрком.

Она подошла к краю, разбросанного для просушки сена, и остановилась в нерешительности – толи идти прямо по сену, толи обойти вокруг.

Парень поднял грабли, и пошёл навстречу девушке, вглядываясь в её стройную фигурку, с перекинутой на грудь светлой косой.

– Мадам! Вам расчистить путь, чтобы Вы не укололи прекрасные ножки? Или так пройдёте?

– Вы со всеми так грубо обращаетесь, или только с незнакомыми девушками?

– Да, что Вы такое говорите! Я Вас вежливо назвал – мадам. Простите, видимо Вас, судя по внешности, надо было назвать принцессой июльского лета! – несколько язвительно произнёс юноша. Давай познакомимся – я Саша, попросту – Санёк.

– Мы, что уже перешли на «Ты»?

– Ну, что ты! Просто я обратился к тебе, как к будущей своей жене.

У девушки от возмущения и удивления поднялись брови.

– Да ты, да ты…– она не могла сразу подобрать слов. – Да ты нахал, грубиян деревенский!

– Я серьёзно. Все мои мечты были только о такой прекрасной диве. Это воля случая, что мы повстречались.

– Дай пройти!

– Вот! Теперь мы оба на «Ты». И потом, разве тебе мало места. Иди, я тебя не держу. Мне хотелось бы узнать, а как твоё имя? Наверняка, какое-то сказочное. Угадал?

– Настей меня зовут. – Сказала она, пытаясь обойти Сашу.

Саша посмотрел на ведёрко с крышкой.

– За живой водой идёшь? Кто тебя за ней отправил, и дорожку показал?

– Дед Матвей. – Ответила Настя, и осторожно шагая по сену, пошла дальше.

– Ты, значит, внучка его! Прав был Николай, когда говорил, что у деда Матвея внучка необыкновенной красоты.

– Скажешь тоже! Это тот Николай, что в лесу работает? Заходил он к нам. Такой вежливый, спокойный. Не то, что некоторые!

– Я тебя правильно понял,– это камешек в мой огород?

– В твой, в твой.

– А тебе дед не говорил, что к роднику бабам по одной ходить нельзя. – Сделав ударение на слове бабы, Саша хитро посмотрел на Настю.

– Я тебе не баба! – ответила та. – Я девушка!

– Тем более.

– И почему же это так? – Насте стало интересно. Ведь в деревнях всегда ходят разные легенды.

Они уже дошли до края поляны, когда Саша сказал:

– Настя, подожди! Посмотри вниз, на склон. – По склону тянулись в сторону речки множественные тропы. – По какой тропе ты пойдёшь, А?

– Дед сказал, чтобы я не сворачивала, а шла прямо по тропе.

– А, где она, эта тропа?

Настя растерянно огляделась:

– И, правда, где?

Тропка до самого склона была выстлана сеном. Настя шла прямо, а Саша ей не подсказывал, где надо было повернуть.

– Ладно! Так и быть. Провожу я тебя до родника. Иди за мной. – И он повернул направо, в сторону видневшихся верхушек деревьев какого-то перелеска.

– А, почему так много троп на склоне? – спросила девушка.

– Их натоптали домашние животные. Много лет назад, у речки было их летнее стойло. Сейчас в деревне, кроме нескольких коз, никого не осталось.

– Так они и родник могли затоптать.

– К роднику их не гоняли. Было такое негласное правило.

– У родника есть название?

– Есть. И очень красивое – «Счастье».

– Почему нельзя ходить к нему в одиночку?

– Об этом я тебе расскажу позднее.

– Как позднее?

– Когда мы с тобой будем лежать на копне сена, и считать небесные светила.

Настя остановилась. Саша повернулся к ней:

– Ты чего остановилась?

– Ты головой не ударялся? Этого не будет никогда!

– Не зарекайся! Вот мы уже почти пришли.

Саша остановился на краю довольно крутого склона. С него уходила вниз лестница с вырезанными в земле ступенями. Каждая ступенька была накрыта отрезком доски, а вдоль лестницы, на вкопанных в землю столбиках, покоились перила из ошкуренных жердей. В самом низу склона звонко журчал ручеёк. Откуда он вытекал, не было видно.

– Давай мне ведро и руку, – сказал Саша Насте.

– Я сама.

– Сама так сама. И Саша начал спускаться первым. Настя следом.

– Ой! Как здесь здорово.– Восхитилась девушка.

Из склона, между небольших блестящих валунов, пробивался искристый, тонкий ручеёк. Стекая, он ударялся о большой плоский камень, и рассыпался на множество серебристых брызг, и весело журча, убегал по дорожке среди мелкой гальки в зелёную долину, к речке. В двух метрах от истока стояла аккуратная скамеечка. Веяло свежестью и прохладой. Саша сел на скамейку, весело взглянул на Настю:

– Ну, набирай живой водицы. И дай молодцу из ведра напиться!

Настя поставила на камень ведро, и струйка воды звонко ударила по его дну. Между камней, откуда бил родничок, торчал железный крючок, а на нём висел небольшой ковшичек. Настя посмотрела на Сашу, и в её глазах мелькнули озорные искорки. Незаметно зачерпнув ковшиком воды, она плеснула на парня ледяной водой. Тот от неожиданности подскочил на скамейке.

– Хотя бы подогрела водичку! Так, ведь, и сердце может остановиться!

– Тогда оболью прямо из ведра, и оно заработает. Улыбаясь, девушка сняла с камня ведро, и направилась к лестнице.

Саша подбежал и взял прямо из Настиной руки ведро с водой.

– Ну, что ж, я не против, проговорила она, и пошла вверх по ступенькам. – Не смотри так!

– Как так?

– А, так, как смотрят все мужчины на девушек. Ты своими глазами обожжёшь мне ноги.

– Разве я виноват, что они у тебя такие красивые! Да и не смотрю я на них.

– Ну-ну! Смотри под ноги, а то споткнёшься.

Поднявшись, они пошли через поляну к берёзе.

– Отдавай мне ведро, а сам бери свои грабли, и заканчивай работу.

– Посмотри. У копны стоят ещё одни. Может быть, поможешь мне в этой, не совсем мужской, работе.

Настя посмотрела в смеющиеся Сашины глаза и сказала:

– Ты, наверно, думаешь, что я белоручка? Я могу кое-кому и нос утереть.

– Да, ну!

– Я мастер спорта по акробатике, и кандидат в мастера по дзюдо!

– Ты это серьёзно? – посмотрев на хрупкую фигурку девушки, сказал Саша. – Ты на этой жаре через полчаса будешь просить пощады.

Настя ничего не ответила. Подошла к копне сена взяла грабли:

– Говори, что надо делать.

Саша потрогал провяленное сено, и сказал:

– Почти сухое. Будем сгребать в валы. В них оно и дойдёт до нужной кондиции.

Началась работа. Саша временами поглядывал на Настю.

– Может, отдохнёшь, – спросил он минут через сорок.

– Я не устала! – ответила Настя, чувствуя, как прилипает к спине сарафан. – Она уже поняла, что это не спорт, что сельская работа, да ещё в жару, не для неё. Но сдаваться не хотелось.

– А я, что-то приустал. Да и очень жарко. Пойдём в тень к берёзе, попьём живой водички. Потом мне проверить надо траву на дальнем конце поляны. – Соврал Саша. – Давай мне грабли.

Девушка, конечно, не поверила ему, но была благодарна за его внимание к её состоянию.

Когда они подошли к берёзе, Саша попросил показать ему ладони.

– Ну, слава Богу – нет мозолей! Горят ладошки-то?

– Немного есть.

Он достал из-под полотенца свою кружку, и зачерпнул из ведра воды.

– Подставь ладони. Мы их сейчас успокоим живой водичкой.

Вылив воду, он зачерпнул ещё немного, и мелкими глотками выпил её. А Настя прижала мокрые и холодные ладони к своему лицу и от удовольствия закрыла глаза.

– Ну, как тебе «не тяжёлая» деревенская работа, – спросил Саша.

– Искупаться бы! – вздохнула Настя.

– Так в чём же дело!

– Я без купальника. Он дома. Кстати, а здесь есть такое место, где можно купаться.

– Есть, конечно. Гришкин омут.

– Почему Гришкин?

– Был в селе человек – Гришка, по прозвищу «рыбак». Почти каждый день ходил на рыбалку к этому омуту. В любое время года. И зимой, и летом. Всю пойманную рыбу отдавал первому встреченному человеку.

– И себе ничего не оставлял?

– Ничего. У него была тайная мечта – поймать, или хотя бы увидеть речную русалку.

–Он, что, верил в этот миф?

– Наверно.

– Я пойду домой,– сказала Настя.

– А, купаться? Приходи, когда жара немного спадёт. Часиков в шесть-семь. Я провожу тебя. Договорились?

– Может быть. Но не обещаю. – Настя подняла ведро, и легко пошла по уже расчищенной тропинке в сторону села.

Саша долго смотрел ей вслед, пока она не скрылась за кустами орешников. Потом взял снова грабли и начал собирать оставшееся сено в валки.

– Долгонько, внученька, ты за водой ходила. Или кого встретила по пути? – спросил дед Матвей.

– Встретила, дедуля. Какой-то малахольный прицепился на поляне. Он там сено сушит.

– Так это, верно, Сашка Ершов. И никакой он не малохольный, а умный и спокойный паренёк.

– Ничего себе паренёк! – подумала Настя.

– Он мне прошлой осенью, – продолжал дед, – все дрова переколол. Лет на пять хватит баньку топить.

– Он, что, так часто приезжает в деревню?

– Нет. Просто иногда на выходные дни к Николаю заявляется. Иногда оба заходят ко мне. Мы с Колиными родителями очень дружны были. Господи упокой их души, – перекрестился Матвей. Жара– то, какая! Сейчас бы окрошки холодной с ядрёным квасом и хреном.

– Так я приготовлю. Мигом! Только сначала схожу в душ – сказала Настя.

– Ты ещё не забыла, как это делается? – спросил дед, когда она вышла из кабинки летнего душа.

– Да разве забудешь! Бабушка меня и пироги научила печь.

– Хорошо. В таком случае, я пойду в тепличку за огурчиками и зеленью.

Настя намыла картошку. Уложила её и яйца в кастрюлю, залила водой, и поставила на огонь. Потом просеяла муку, и замесила пресное тесто.

Не прошло и часа, как она уже ставила противень с пирогами в разогретую духовку. Потом она залила квасом мелко нарубленные окрошечные ингредиенты, посолила, и позвала деда обедать.

– Быстро ты управилась! – Похвалил девушку дед. – А сама-то есть будешь?

– Пока нет. У меня пироги в духовке.

– С чем пироги?

– С зелёным луком и варёными яйцами.

– Это по мне. – Довольно проговорил дед. И принялся за окрошку, предварительно сыпанув в тарелку добрую порцию мелко натёртого хрена.

– Дед, тебе же нельзя столько острого!

– Это вам, молодым, изнеженным, нельзя. А у нас, стариков, желудки, что твои жернова – всё перемелют.

Вынув из духовки готовые пироги, Настя выложила их на стол, и прикрыла чистым полотенцем.

– Дедушка, пирожок принести тебе? – громко сказала она задремавшему в кресле-качалке деду.

– Пока нет. Попозднее.

Настя взяла пирог и со стаканом молока вышла в сад. Было далеко за полдень. Но солнце жарило ещё сильнее. Даже в тени садовых насаждений было жарко. Казалось, что даже небо гудит от зноя. Допив молоко, девушка поставила стакан на столик у крыльца, и улеглась с книжкой в гамак, подвешенный между двух старых рябин. Открыв книгу, начала читать, но смысл написанного не воспринимался. Мысли, почему-то, перекинулись на поляну с сеном. Она представила себе блестящего от пота, с граблями в руках, под несусветной жарой Ершова. Как он там всё это терпит. Да к тому же голодный. Вспомнились слова деда:

– Колька на несколько дней уехал в заповедник, в свою лабораторию. Так, что Санёк один в этом сезоне с сеном мается. Что ест? Покупает хлеб и консервы. Да тётка Маланья снабжает его козьим молоком, а иногда чем-нибудь печёным потчует.

Девушка вспомнила картинку – в тени копны сена, под салфеткой стоит бутылка молока, лежит небольшой кусок пирога и жестяная банка, ещё не вскрытая.

Настя вылезла из гамака и пошла в дом.

– Дед! Она тронула его за плечо. Я пойду на речку, искупаюсь. Хорошо! Иди! Да, вот ещё что. Налей в широкогорлый термос окрошку, да возьми пирожков. Накормишь Саньку. Небось, голодный там. Ты, ведь, всё равно пойдёшь через поляну.

И мне принеси пирог и молока немного.

– Сейчас!

Выполнив указания деда, Настя прошла в свою комнату, надела, с непонятным абстрактным рисунком, купальник и оглядела кругом своё отражение в зеркале. Осмотром осталась довольной.

Пройдя на кухню, открыла холодильник, достала кусок копчёной колбасы, и положила в корзинку из тонких ивовых прутьев, где уже стоял термос с окрошкой, лежала тарелка с ложкой и завёрнутые в бумажное полотенце пирожки. Подумав, налила в бутылку «живой» воды.

Укрыв голову широкополой соломенной шляпой, она вышла из дома.

Зной стоял такой, что, казалось, звенит небо. Пройдя заросли орешников, Настя увидела поляну в изменённом состоянии. По всей её длине стояли небольшие стожки сена.

Саша, собирая сено, и укладывая его в стожки, время от времени поглядывал в сторону села. С дальнего конца поляны он увидел фигурку девушки. Настя!

Он воткнул вилы в незаконченный стог, и пошёл к берёзе встречать девушку.

– Я не думал, что ты придёшь.– Такой фразой он встретил Настю.

– А я подумала, что ты здесь с голоду скончаешься. Вот и пришла тебя накормить.

– Почему ты решила, что я голодный?

– Дед подсказал. Да и сама я здесь видела твой продовольственный паёк на целый день, а может и на следующий. Вот окрошка, вот пироги и колбаса, доставая из корзины еду, говорила девушка.

– Пироги дед пёк?

– Обижаешь!

– Ну, извини! Я знаю, что дед, кроме блинов, стряпать ничего не умеет.

– Ну, конечно! Мой дед всё умеет! – обиделась за деда Настя. – Присаживайся, ешь, а то обратно унесу.

– И увидишь утром омытое росой холодное тело бедняги Санька, – отшутился Саша. – Мне надо сначала умыться. Пойдём на речку. Ты же хотела купаться.

– Пойдём. – Настя достала из корзины сумочку и большое полотенце. – Что стоишь столбом? Пошли!

Минут через пятнадцать ребята вышли к речке.

– Вот он, Гришкин омут, – показал Саша рукой на большое закругление в излучине реки.

С той стороны, откуда они пришли, берег полого спускался к воде. Другой берег краснел крутым глинистым обрывом, а над ним темнели густые серые заросли ольхи.

– Видишь, – продолжал Саша, – течения почти нет. Зато весной в этом месте вода закручивает такие воронки, что льдины уходят вглубь, под обрыв.

Он первым вошёл в воду, и поплыл, отфыркиваясь, по кругу.

– Иди сюда, не бойся, не утонешь! – позвал он Настю.

– А я и не боюсь! – ответила та, и, расстегнув молнию на халатике, сбросила его на траву.

– Ух, ты! Вот это фигурка! – Восхитился Саша.

– Ты знаешь, я уже стала привыкать к твоим хамским комментариям. Может быть, что-нибудь новое придумаешь.

– Я над этим работаю.

– Работай, работай! – И Настя развязала, стягивающую копну волос, косынку. Волосы крутой волной скатились с головы на спину, а их концы упали в воду.

– Насть, тебе, наверно, для сна никакая подушка не нужна.

– Опять хочешь схамить?

– Нет. Просто я ничего подобного не видел.

Девушка присела и с головой ушла под воду, потом вынырнула и вышла на берег.

– Очень жаль, что нет Гришки. Он бы чувств лишился от увиденного. Не зря он верил в русалок. Да ещё каких! Днём, при свете солнца, на берег выходят.

– Саша, ты просто невыносим, – сказала Настя, нанося на волосы какой-то гель. Потом она опять вошла в воду и стала их полоскать. Лёгкое течение уносил пену в сторону основного русла речки.

– Трудно, наверно, управляться с такими волосами, – подумал парень, но ничего не сказал.

Прополоскав волосы, Настя отличным брассом поплыла к другому берегу, потом обратно, и вышла из воды.

С её волос водопадом стекали водяные ручьи. Капельки влаги на коже серебрились под солнцем, как утренние росинки. Настоящая русалка!

Она взяла полотенце, запрокинув голову, ловко обмотала им собранные в жгут волосы, и начала выжимать из них остатки воды.

Саша сидел на траве и, молча, наблюдал за происходящим.

Вот Настя размотала полотенце, взяла из сумочки гребень с редкими зубьями, и стала плавно водить им по волосам. Не прекращая расчёсываться, она повернулась к Саше.

– Ну, что? Всю меня разглядел? – с нотками иронии спросила Настя.

– Не совсем. Но почти всю.

– Ты никак не можешь обойтись без своих дурацких намёков.

– Ты спросила, я тебе правдиво ответил, – сказал Саша, поднимаясь с земли.

Он подошёл к девушке, взял из её рук гребень, левой рукой подцепил волосы, лежащие толстым пластом на спине Насти, разделил их на три части, и стал их расчёсывать.

– Я, что, сама не справлюсь?

– А я сделаю это быстрее и, думаю, лучше. Да, и после купанья, я сильно есть захотел.

– Ах, вот в чём дело! Тогда пойдём. Я потом сама займусь своими волосами.

– Нет, уж! Взялся за гуж, не говори, что не дюж.

Насте были приятны осторожные движения Сашиной руки. Она даже прикрыла глаза от удовольствия. В её груди просыпались непонятные, странные и тёплые чувства. «Что это?», – думала она.

В какой-то момент гребень запутался в волосах.

– Я так и знала, что ты будешь смотреть не туда, куда следует.

Она взяла концы полотенца, прикрывающего спину от мокрых волос, и стянула их на груди.

– Вот все вы такие, мужики. Всегда, глядя на женщину, ищете в ней что-то вроде сексуального символа.

– Нет, я не такой. Я не ищу в тебе какой-то там символ. Я нашёл много значительнее символа.

– И, что же?

– Идеал!

– Ну, вот. У тебя, как всегда!

– Тебе, что, не нравится?

– Давай больше не будем об этом. Пойдём обедать. Волосы я досушу дома. Феном.

– Пойдём, вздохнул Саша.

Настя подвязала волосы у самой головы высохшей косынкой, сняла с плеч полотенце, и надела халатик.

– Я готова!

– Дай мне полотенце. Пока идём я его высушу.

Всю дорогу он вращал полотенце, как вентилятор свои лопасти.

Девушка смеялась, говоря:

– Тебе работать бы вместо кондиционера, в каком– нибудь офисе.

– Я об этом подумаю.

Расположившись под берёзой, Саша с аппетитом ел окрошку, откусывая по очереди то кусок колбасы, то кусок пирога. Насте почему-то доставляло удовольствие наблюдать за тем, как он ест.

«Проголодался бедняга» – думала она.– Вон сколько дел переделал!

– Вкусно– то, как было, – сказал он, выпив через край тарелки, оставшиеся на дне капли кваса. – Спасибо тебе красавица!

– На здоровье! – ответила Настя.

Сложив посуду в корзинку посуду, полотенце и сумочку, она поднялась.

– Уже уходишь?

– Да, пора домой, а то дед будет волноваться.

– Вечером придёшь?

– Зачем?

– Ты разве забыла? Я же хотел тебе рассказать легенду о роднике, а потом посмотреть и полюбоваться уходящей и рождающейся новой зарёй. Приходи часикам к десяти.

Настя посмотрела внимательно в лицо Саши, в его, как будто, виноватые и одновременно просящие глаза, и негромко сказала:

–До свидания!

Саша, провожая девушку глазами, думал: «Что это со мной такое творится? Похоже, парень ты влюбился. Неужели это и есть любовь с первого взгляда?»

Точно такие же мысли роились в Настиной голове. « Но не может же быть такое. Мы и знакомы всего лишь несколько часов».

– Ну, что, накупалась? – Встретил дед Настю.

– Накупалась. – Она прошла в свою комнату, взяла фен, распустила волосы, и начала сушить их. С кухни донёсся запах заваренного чабрецом и мятой чая.

– Настасья, иди пить чай. – Позвал дед.

Настя с распущенными волосами села за стол. Дед взглянул на неё, и сказал:

– Вот и у моей Анастасии были такие же длиннющие волосы. Так же она после баньки садилась напротив меня, и мы пили чай вприкуску с карамельками.

– Дедушка, ты никогда не рассказывал, как вы познакомились. Расскажи!

– Так, ведь, никто и не спрашивал. Ты первая. Хорошо, расскажу.

Я сушил сено, как твой Сашка.

– Почему мой? Перебила деда Настя.

– Извини, пришлось к слову. Слушай дальше. Переворачиваю, значит, я траву, и, вдруг, слышу: «Обуглишься, как головёшка, на жаре». Оглянулся, и увидел девчонку, со смеющимися глазами, с длинной косой, перекинутой на грудь. Меня, словно, током ударило. Стою, и слова вымолвить не могу. А она опять: «Где тут у вас какое-то счастье? Мне живой воды набрать надо». Ну, я проводил её к роднику. Пока шли, познакомились. Оказалось, она из Хмелёвки, из соседнего села. В гости к родственникам приехала с родителями. Вся округа знает о нашем роднике. Вот её и отправили за водой. Ты видела, какой там крутой спуск. В то время ступенек ещё не было. Это, уж, потом я их сделал.

До сих пор вспоминаю, какая была у Насти маленькая ладошка. Я взял у неё ведро, и мы стали подниматься по склону. Настя шла сбоку и немного позади меня. Вдруг она поскользнулась, и чуть не упала, но я успел схватить её за руку. Так мы поднялись наверх. Когда мы дошли до конца поляны, она повернулась ко мне и, глядя в глаза, сказала: «Спасибо!» Вот эти глаза и этот её взгляд предсказали нашу судьбу. Осенью мы поженились. Вот такая она, любовь с первого взгляда, внученька.

Настя слушала деда, и вспоминала эпизоды сегодняшней встречи с Сашей.

– Дед, а почему родник так называется?

– Я начну вот с чего. Как называется наше село?

– Ратиборово.

– А твоя фамилия?

– Любимова.

– Это по отцу. А фамилия твоей мамы?

– Ратиборова. Так, ведь, это же твоя фамилия, а мама твоя дочь.

– Всё правильно. А фамилия наша пошла из далёких древних времён. Однажды, девушка собирала в лесу то ли ягоды, то ли целебные травы, и проходила мимо этого родника. Около него она увидела, лежащего на траве, раненого дружинника. В те времена, это не было, чем-то из ряда вон выходящим. Очень много было набегов степняков и распрей местных князей.

Так вот. Девушка напоила воина водой, перевязала его рану платком, сбегала домой и позвала братьев на помощь. Принесли раненого в дом. Обессилевший, он еле говорил. И всё повторял слово – счастье. Звали парня – Ратибор. Впоследствии, он женился на спасшей его девушке. Мы далёкие их потомки – Ратиборовы.

Эта легенда несколько веков передаётся из уст в уста.

Настя давно уже сидела тихо, облокотившись обеими руками о стол, подперев ладонями подбородок, и внимательно слушала деда.

Когда Матвей закончил свой рассказ, она протянула: «Да, вот это счастье, так счастье!»

– Придёт время, ты тоже найдёшь своё счастье! Оно где-то уже ждёт тебя. – Посмотрев на Настю, сказал дед. – Пойду, полью в теплице.

– Я помогу тебе. – Вскочила из-за стола девушка.

– Нет, нет. Я сам!

– Вот так всегда. Никогда не даёшь тебе помочь. Я, тогда, займусь ужином.

Закончив готовку, Настя взяла книжку, и забралась в гамак.

Глаза её бегали по строчкам, но смысл прочитанного плохо воспринимался. Мысли перескакивали с поляны, на родник, на рассказ деда…

Она понимала, что подспудно, в голове таится что-то другое. И это другое – Саша.

– Идти или не идти к нему, – по – Гамлетовски подумала она.

А солнце клонилось уже к закату. Настя вылезла из гамака, и подошла, к сидящему перед телевизором деду.

Поцеловав его в щёку, она сказала:

– Дедушка, я пойду, погуляю!

– Иди, иди. Он, наверно, ждёт тебя.

– Ты это о ком? – Покраснела Настя.

– Да, иди уже. И так весь вечер маешься! Может быть, сомневаешься. Идти на свидание или нет?

– Он, что провидец, что ли? Подумала девушка.

– Я, внученька, большую жизнь прожил, многое видел, многое испытал на себе, научился отличать правду ото лжи, видеть хорошее и плохое в людях. А у тебя всё написано на лице и в глазах.

– Иди, он ничего плохого не сделает.

Настя переоделась в спортивный костюм, вплела в конец косы широкую ленту, обула кроссовки, и громко крикнула деду:

– Дед, я ушла!

Легко сбежав с крыльца, она вышла за калитку.

– Настя, я здесь! – услышала она Сашин голос. Он вышел из-за стожка, и направился ей навстречу.

– Я был уверен, что ты придёшь.

– Какая самоуверенность! – ответила Настя.

– Просто я телепат, и читаю мысли на расстоянии. Ты, ведь, думала дома идти или нет. Правда?

– Я пришла послушать твой рассказ о роднике, об истории его названия, и посмотреть, как растут крылья у солнца на закате.

– Вот и не правда, – сказал ей внутренний голос, – тебя тянет к Саше, какая-то неодолимая сила.

– Помолчи, – сказала она этому голосу про себя.

– Пойдём на наблюдательный пункт, предложил Саша.

– А, как туда забраться, – растерянно взглянула на стожок Настя.

– Очень просто. Вставай, – он подставил сложенные ладони, – вставай, не бойся, не уроню!

Настя встала одной ногой на Сашины ладони, и, не успев даже ойкнуть, взлетела вверх, и очутилась на стогу.

– А ты как?

– Обыкновенно, – Саша отошёл на несколько шагов, разбежался, и как по стенке, забежал к Насте/

– И долго ты тренировался? – Съязвила девушка.

– Ага, чтобы показать тебе свою ловкость, – парировал Саша.– Ладно, давай не будем кидать занозы друг в друга. Располагайся. – Он обвёл руками, укрытую палаточной тканью, с расстеленным на ней стареньким пледом, вершину стога. – Номер «Люкс». Всё для тебя, моя прекрасная принцесса.

– Шикарный номер. А главное – превосходная вентиляция и мягче, чем пуховая, перина.

– Устраивайся поудобнее. Видишь, солнце вот-вот скатится за горизонт.

Настя села на край стога, свесив ноги, а Саша улёгся на живот, подперев руками подбородок.

Запад плавно наливался красными цветами разных оттенков. Постепенно, на этом фоне, проявлялись нежно-розовые полосы, подкрашенные сверху зеленоватым, местами прерывающимся чуть голубоватым цветом. Цвета сменялись, как в калейдоскопе. Накладывались один на другой, смешивались, и исчезали, по мере того, как солнце уходило всё ниже и ниже за горизонт.

– Смотри, – тихо сказал Саша, – сейчас у солнца начнут расти крылья.

И, правда. В обе стороны, от скрывшегося почти наполовину солнца, в обе стороны стали отходить, похожие на крылья, с длинными перьями на концах, огненно красные полосы. Это явление длилось несколько минут. Потом они исчезли, как и солнце. Осталось только красноватое, как отблеск далёкого пожара, свечение неба.

– Вот и всё. А сейчас, в ожидании утренней зорьки, займёмся пересчётом звёзд на нашем потолке номера.

– Но ты мне обещал рассказать легенду. Или это было, что-то вроде заманихи?

– Ну, что ты! Раз обещал, значит расскажу! – Он перевернулся на спину, – ложись рядом, всё равно в небо смотреть.

Настя развернулась, и прилегла на бок, лицом к Саше:

– Я слушаю. Рассказывай.

– Ты, как школьная учительница! Слушай. – И он повёл свой рассказ.

Его рассказ, практически ничем не отличался от повествования деда. Но в Сашином рассказе был момент, который Настя не услышала от деда.

Этот родник обладал волшебным свойством. Если за водой приходил недобрый человек, струя воды мутнела и, порой, прекращала свою песню. И ещё. Легенда гласит, что пока люди пьют воду из родника «Счастье»,

он будет жить.

– Саш, ты можешь мне ответить на один вопрос, который мучает меня весь день?

– Да хоть на тысячу!

– Скажи, кто тебя научил так расчёсывать женские волосы?

– А мне, кажется, тебя мучает другой вопрос.

– Какой же?

– Многим ли девушкам ты помогал тук ухаживать за волосами? Отвечаю – только одной. Своей младшей сестрёнке.

– Ты ничего не рассказывал о своей семье.

– А ты не спрашивала.

– Расскажи, если это не секрет.

– В нашей семье три человека. Отец, я и сестра. Мамы нет почти десять лет. Она работала вместе с отцом в одном из институтов по разработке наиболее эффективных видов топлива для звездолётов. В её лаборатории случилась авария. Погибли несколько человек. В том числе и моя мама. С тех пор мы живём втроём. Сестра учится в медицинском, я в академии космического центра, на факультете обеспечения межзвёздных перелётов.

Настя немного помолчала, потом спросила:

– А отец так и не нашёл себе новую половину?

– Нет. Он однолюб. Я как-то спросил его об этом, а он прочитал мне четверостишье поэта двадцатого века. Послушай: «Тоски любовной горький мёд, ещё хранят твой привкус губы. Не каждый, может быть, поймёт, что есть на свете однолюбы». Дальше я не помню.

– Красивое стихотворение, только отзывается в душе какой-то неуёмной грустью.

– А мне, кажется, оно говорит о большой любви между мужчиной и женщиной. Я, между прочим, тоже однолюб.

– Откуда ты можешь это знать?

Саша посмотрел на девушку:

– Я это уже знаю!

Давно погасли все небесные отсветы в стороне заката. Ночь всё больше затягивала своим чёрного бархата палантином небесный свод. Звёздочки прогрызали в нём рваные дырки, и смотрели вниз, на землю, не освещая её, а только усугубляя темноту.

– Настя, возьми бинокль. Он слева от тебя, под пледом. Найди звёздную систему Альфа Центавра. Вы, ведь, как историки космических полётов, изучали астрономию. Верно?

– Да. И довольно углубленно.

– Вот и проверим, сейчас, твоё знание звёздного неба, пока рассвет прячется от нас далеко за горизонтом.

Настя внимательно оглядела небесную сферу, потом поднесла к глазам бинокль, присмотрелась и сказала:

– Вижу яркую звезду. Вон там, – и показала рукой.

– Это не просто звезда. Их две. Просто они находятся рядом. Одна из них значительно ярче другой. Вот и создаётся впечатление у наблюдателя, что видит он одну звёздочку. Обе они находятся в созвездии Центавра. Это самая близкая к нам звёздная система. Всего-то четыре с небольшим световых года. Но какое это огромное расстояние! Представь себе, если лететь к ней со скоростью шестьдесят тысяч километров в секунду, то потребуется ни много ни мало каких-то лет двадцать! Если бы я прилетел туда, и решил послать тебе моё сообщение, то ты получила бы его только через четыре с половиной года.

– Это ужасно! Нам рассказывали, что очень давно была неудачная попытка слетать к одной из планет в этом созвездье.

– Точно. Было такое. Но та экспедиция сумела вернуться после странных, необъяснимых до сих пор событий за облаком Оорта. А вот вторая экспедиция, на новом звездолёте, с новыми, самыми совершенными двигателями, пропала. Много лет её пытались обнаружить, но только в начале этого года астрономам удалось найти в поясе Койпера, среди камней и ледяных глыб, обломки «Странника». Видимо он столкнулся с одним из камней.

– Разве у него не было никакой защиты? – спросила Настя.

– Была. Но, как предполагают наши эксперты, корабль превысил скорость при прохождении пояса.

Двигатели звездолёта работали на новом виде топлива, основным компонентом которого была антиматерия.

Защита корабля успевает сработать только на определённой скорости. Ты попробуй лавировать на скорости в двести километров в уличном потоке автомобилей. А, если ещё этот поток будет встречным! Для звездолёта, со скоростью в несколько десятков километров в секунду, любая пылинка, как бронебойный снаряд для бумажного листка.