Текст книги "Язык эмоций и эмоциональный слух. Избранные труды"

О практических аспектах исследований вокальной речи

Целью настоящего раздела является краткая иллюстрация практического применения полученных результатов в области вокальной педагогики, медицины и технических средств звукозаписи и воспроизведения вокальной речи.

Первое прикладное значение биофизических исследований вокальной речи состоит в том, что они, развивая теоретическую базу вокальной педагогики, обосновывают ее практические методы. Теоретические основы вокальной педагогики еще очень зыбки: существует множество эмпирических методов, применяемых путем проб и ошибок. К сожалению, эти «пробы» и «случайные ошибки» нередко приводят к печальным последствиям. Прогрессивный советский вокальный педагог М. Л. Львов писал по этому поводу: «Случайность в работе советского педагога-вокалиста нередко ведет к тому, что студент расплачивается за нее своим голосом, своими мечтами и надеждами, всем своим будущим в искусстве. Случайность может превратить общественно полезную деятельность педагога-вокалиста во вредную, наносящую ущерб интересам государства. Есть разного рода случайности. Одни проистекают от невежества и отсутствия ясных методических принципов. Но есть случайности, которые педагог мог бы избежать, если бы чаще обращался к науке и там искал объяснения фактов, с которыми он как педагог сталкивается» (Львов, 1964, с. 9–10).

Продолжая мысль М. Л. Львова, нам хочется привести лишь один характерный пример. Вокальный педагог Н. из самодеятельности, в прошлом певец, признался, что в течение всей своей многолетней певческой практики на сцене считал звонкий призвук в своем голосе большим вокальным дефектом (свист в горле, как он выражался) и всячески пытался от него избавиться (смягчить голос, по его словам). Есть основание полагать, что в его голосе была хорошо выражена высокая певческая форманта, которая, как нами показано, определяет коэффициент звонкости голоса и от которой певцу Н. удалось, по-видимому, в конце концов избавиться. Впрочем, это не представляло бы столь большого зла, если бы не то, что, став педагогом и следуя своим «теоретическим» представлениям о голосе, Н. передавал свою ошибку ученикам и, надо полагать, «избавил» от высокой певческой форманты не одного своего ученика. Ознакомившись с нашими исследованиями по спектру вокальных гласных и послушав звучание голоса с удаленной высокой певческой формантой, он понял ее важную роль в эстетических свойствах голоса и свою ошибку – неверные теоретические принципы.

В связи с этим случаем невольно вспоминается известный афоризм: «Нет ничего практичнее хорошо обоснованной теории». Нам представляется, что именно в хорошо обоснованной теории и нуждается более всего современная практика вокального искусства, ибо успех обучения зависит, прежде всего, от того, насколько теоретически правильно представляет себе педагог процесс вокального звукообразования. Экспериментально-теоретическому исследованию этих процессов посвящена и монография (Морозов, 1977^а).

Опытным вокалистам известно, что художественно-эстетическое мастерство певца формируется в результате приобретения вокально-технического мастерства (Лисициан, 1961; Шпиллер, 1972). Хорошо выразила эту мысль известная певица и вокальный педагог Матильда Маркези, которая сказала, что каждое искусство слагается из двух частей: технико-механической и эстетической, и «тот, кто недостаточно подготовлен для преодоления трудностей первого рода, никогда не будет в состоянии достигнуть совершенства во второй, будь он хоть гений».

До настоящего времени вокально-технические данные певца (так же как и художественно-эстетические достоинства его пения) оцениваются на слух, т. е. субъективно, и потому нередко служат причиной разногласий среди педагогов. «Успех развития голоса певца заключается в ухе педагога» – гласит известная пословица. Но, как не менее известно, уши бывают разные. Отсюда и разногласия.

Между тем полученные в результате биофизических исследований данные о певческом голосе и механизмах его образования уже сегодня дают возможность разработать объективную, научно обоснованную систему оценки вокально-технического совершенства певца. Как показали исследования, это совершенство складывается из многих показателей: акустических, физиологических, психологических. Монография в значительной мере посвящена изысканию этих показателей и их обоснованию. Наряду с акустическими показателями (тембр, сила, полётность, вибрато, помехоустойчивость, разборчивость), характеризующими звук певческого голоса, в монографии исследованы некоторые физиологические показатели, характеризующие сам процесс образования звука (устойчивость к действию акустических помех, особенности вибрации резонаторов), и ряд психологических показателей (эмоциональная выразительность голоса, эмоциональная восприимчивость).

Поскольку о каждом из этих показателей шел подробный разговор в соответствующих разделах монографии, мы не будем их комментировать и лишь проиллюстрируем возможность их практического применения некоторыми примерами.

Объективные критерии могут быть применены в помощь педагогу для оценки вокально-технического развития певца в процессе его обучения. Так, например, измерения коэффициента звонкости голоса (см. 1.8) у одного и того же студента, проведенные за сравнительно продолжительный срок, показали, что при успешном обучении, когда акустические качества голоса улучшаются, коэффициент звонкости возрастает. На втором курсе Ленинградской консерватории бас Н. Охотников имел K_зв =18 %. На пятом курсе K_зв возрос у него до 30 %. К этому времени Охотников под руководством своего педагога И. И. Плешакова достиг больших успехов и был удостоен звания лауреата Всесоюзного и Международного конкурсов вокалистов. Улучшение голоса певца в процессе обучения можно было констатировать и на слух. Однако измерение коэффициента звонкости дало объективный и притом количественный показатель степени этого улучшения.

Естественно, что для полноты объективной картины важно регистрировать не один, а целый ряд показателей: K_зв, силу голоса, коэффициент неровности гласных, динамический диапазон, коэффициент полётности (помехоустойчивости), разборчивость и др. Улучшение этих показателей в процессе обучения может явиться для педагога объективным свидетельством правильности применяемых им методов обучения, а ухудшение позволит своевременно задуматься над изменением методического подхода к данному студенту.

Проблема определения типа голоса певца является одной из самых актуальных в вокальной педагогике, поскольку связана с решением вопроса, будет ли развитие голоса певца направлено по его естественному руслу, или голосовой аппарат будет обречен на хроническое перенапряжение и заболевание. Вопрос правильной «диагностики» типа голоса будущего певца отнюдь не такой простой, как это может показаться с первого взгляда. Нередко молодой певец очень искусно имитирует несвойственный его данным тип голоса, например, поет басом, будучи баритоном, и т. д. Большое педагогическое искусство, опыт, а главное, время требуются, чтобы распознать истинный тип голоса певца. Если же певец продолжает петь несвойственным его природе голосом – а такое случается, – он никогда не сможет достигнуть совершенства, в силу большого перенапряжения голосового аппарата, и будет обречен на постоянное посещение медицинских кабинетов.

Вокально-педагогическая практика выработала ряд критериев определения типа голоса, которые все в основном сводятся к субъективной слуховой оценке (тембровый критерий, выдерживание тесситуры, частотный диапазон и пр.).

Акустико-физиологические исследования позволяют дать ряд точных количественных критериев определения типа голоса певца. К таким известным показателям, как длина и толщина голосовых связок (Ермолаев и др., 1970), общая длина резонаторов голосового тракта (Дмитриев, 1968), электрофизиологические данные о хронаксии нервно-мышечной системы (Назаренко, 1968; Юссон, 1974), наши исследования позволяют добавить следующие критерии:

1) интегральные характеристики спектра голоса за большой промежуток времени (частотное расположение основных формантных областей и их относительный уровень специфичны для каждого типа голоса);

2) снятие интегральных характеристик спектра не только в норме, но и при действии шума на уши певца через головные телефоны (шум маскирует восприятие певцом собственного голоса и выявляет свойственный природе голоса певца тип голосообразования);

3) исследование разборчивости вокальной речи как функции высоты основного тона голоса (максимум разборчивости для каждого типа голоса располагается в своей частотной зоне).

Вряд ли стоит доказывать, сколь ответственна роль приемной комиссии в выборе кандидатов на обучение искусству профессионального певца. Насколько правилен и объективен этот выбор? Здесь в основном опять приходится довериться опыту и интуиции вокальных педагогов.

Немаловажную помощь в трудном деле профотбора будущих вокалистов может оказать снятие объективных показателей голоса абитуриентов в специальной лаборатории при учебном заведении. При этом, естественно, могут быть зафиксированы не только акустические показатели, о которых говорилось и которые хотя бы в качественном виде поддаются оценке на слух, но и ряд «скрытых» психофизиологических показателей, таких как психологический тип или тип высшей нервной деятельности, вокальный слух, рациональность физиологического способа звукообразования, тип дыхания, тип голоса и т. д.

Особо следует отметить возможность оценки таких психологических показателей будущих певцов, как способность к эмоциональной выразительности и эмоциональной восприимчивости. Этот показатель уже непосредственно связан с художественно-эстетическими свойствами голоса.

Исследования показали, что имеются певцы, обладающие красивыми голосами и достаточно высокой вокальной техникой, но вместе с тем пение которых не трогает слушателей, оставляет их равнодушными. Тесты для количественной оценки эмоционально-выразительных свойств голоса будущих вокалистов могут быть разработаны на основе рекомендованного нами метода эмоционально-семантической инверсии.

Эмоциональная выразительность – в значительной мере – природный дар певца. Вместе с тем представляется, что применение тестов на эмоциональную выразительность и восприимчивость позволит не только выявить эти природные свойства у того или иного певца, но в определенной степени и развить их путем целенаправленной тренировки в процессе обучения. Подобную тренировку мы наблюдали у профессионального певца баритона А. К., который принимал большое участие в наших опытах по созданию метода эмоционально-семантической дивергенции. Поняв сущность принципов, на которых основывается выражение эмоций в пении, и овладев соответствующими вокально-техническими приемами (именно приемами, а не штампами!), он стал производить неизмеримо более сильное эмоционально-эстетическое впечатление на слушателей.

Практика вокальной педагогики выработала огромное число специфических терминов и понятий, происхождение и физическая природа которых долгое время оставались неясными. Это служило причиной для разнотолков, неправильного понимания и употребления терминов. Проведенные нами объективные исследования позволили выяснить физическую природу многих вокальных терминов и понятий, установить их связь с субъективными ощущениями певцов во время пения и с реальными биофизическими процессами, происходящими в организме певца. В ходе исследований были уточнены многие понятия и выдвинуты новые представления. Так, например, установлено, что термин певческая опора связан не только с мышечными, как считалось ранее, но и с вибрационными ощущениями, что вызвано двойной функцией дыхательного аппарата в пении («меха» и резонатор). Термины маска, высокая позиция связаны с вибрацией верхних резонаторов, термин полётность (носкость) голоса – с уровнем высокой певческой форманты (ВПФ) и коэффициентом звонкости голоса, термины пестрые гласные, ровность голоса – с различиями в спектральном составе и силе звука, и т. п.

Весьма важные представления о механизмах певческого голоса кроются под термином вокальный слух. Выяснению природы вокального слуха была специально посвящена одна из наших ранних работ (Морозов, 1965) и ряд других, более поздних (Морозов, 1969, 1971, 1976 ^б, 1977^а). Исследования показали, что физиологической основой вокального слуха является взаимодействие многих органов чувств в пении: слуха, мышечного чувства, вибрационной чувствительности, зрения, барорецепции[7]7
  Барорецепция – чувство давления, регулирующее, например, подсвязочное давление воздуха в легких в процессе пения и речи.


[Закрыть]. Вокальный слух – не просто слух, а целая система хорошо развитых регулирующих обратных связей голосового аппарата, участвующих как в звукообразовании, так и в звуковосприятии.

Существуют и другие определения вокального слуха. Так, О. В. Агарков предлагает ограничить понятие вокального слуха двумя пунктами: 1) развитый вкус к красивому звучанию, 2) интонационный слух (Агарков, 1975). Как легко видеть, определения Агаркова и наше касаются совершенно разных сторон этого явления: определение Агаркова говорит о двух элементарных требованиях к певцу с точки зрения музыкального исполнительства, а наше определение говорит о сущности психофизиологических механизмов, которые лежат в основе вокального слуха. Сущность эта состоит в неразрывной связи слуховых представлений певца с представлениями о работе его голосообразующего аппарата. Определение Агаркова говорит о вокальном слухе как некоем желаемом результате. Наше определение вскрывает пути достижения этого результата.

Среди некоторых музыкантов иногда проявляется тенденция недооценки роли мышечного чувства и других сенсорных систем в процессе пения. С уважением говоря о слухе, они с пренебрежением отзываются о мышечном чувстве и роли других внутренних чувств. Однако психофизиологические исследования показывают, что оснований для подобного пренебрежения не имеется.

В ансамбле органов чувств, управляющих голосом, ведущее место, безусловно, принадлежит слуху, но если мы не можем представить себе певца без слуха, то мы не можем представить его и без тонко развитых внутренних ощущений собственного голоса: мышечных, барорецептивных, вибрационных. Рассмотрим роль этих внутренних ощущений в двух аспектах: 1) в формировании слуховых представлений певца о голосе, 2) в управлении голосом.

1. Пение сопровождается одновременным действием как звуковых, так и всех внутренних ощущений. В результате возникают прочные условнорефлекторные связи между нервными центрами слуха и внутренних анализаторов. Важно подчеркнуть, что на этих связях основан не только процесс управления, но и процесс восприятия. Поэтому у певца восприятие голоса, как собственного, так и чужого, и даже представления о звуке голоса (внутренний слух) никогда не бывают чисто акустическими. Они всегда сложные. Представления о звуке неразрывно связаны со способом его образования. Это касается как интонационной, так и тембровой стороны звука. Наконец, это находит яркое отражение в специфике вокальной терминологии: певцы характеризуют звук голоса не столько акустическими терминами, сколько терминами, связанными со способом образования звука (горловой, зажатый, свободный, напряженный, глубокий, близкий, звук в резонаторах, на опоре и т. п.).

Все изложенное и позволяет нам говорить о вокальном слухе не только как об акустическом ощущении, но и как о сложном комплексном чувстве, взаимодействии органов чувств в пении.

2. Роль внутренних ощущений певца в управлении голосом огромна. Достаточно сказать, что при отсутствии мышечного чувства (болезнь атаксия) человек не только лишается способности к приобретению каких-либо двигательных навыков, но и теряет вообще способность производить какие-либо целенаправленные движения (например, ходить без зрительного контроля). Тем более нельзя себе представить певца без тонко развитого мышечного чувства.

При обучении пению внутренние ощущения, естественно, подчинены слуху. Они формируются под контролем слуха, но вместе с тем уже и на этой стадии заявляют о своей некоторой самостоятельности в плане контроля внутренней свободы и непринужденности работы голосового аппарата. Что бы ни диктовал певцу слух, певец должен всегда ощущать внутреннее удобство и комфорт при образовании любых звуков. Приоритет в контроле за этим качеством процесса пения, безусловно, на любой стадии обучения принадлежит внутренним ощущениям.

При сформировавшемся двигательном стереотипе внутренние ощущения певца приобретают еще большую самостоятельность в управлении процессом пения. Доказательством служит тот факт, что опытный певец даже при выключенном слухе (методом заглушения шумом) может спеть арию полноценным певческим звуком, не сбившись с тональности (Морозов, 1977^а, глава 8).

С подобным нарушением слухового контроля профессиональный певец сталкивается постоянно. При пении в хоре, при сильном музыкальном сопровождении, в измененных акустических условиях (например, в большом зрительном зале) слуховой контроль за голосом певца в значительной мере нарушается. Подобные нарушения рефлекторно толкают певца на то, чтобы изменить качество звучания голоса. Это, прежде всего, грозит певцу пагубным для голоса форсированием звука и потерей его качества. Однако избежать такой неприятности опытному певцу помогает ориентация на тонко развитые внутренние ощущения: именно они определяют привычный уровень силы голоса и весь стереотип движений, известный под термином правильная вокальная позиция. На слух же в данном случае ложится наиболее общая функция согласования голоса певца с музыкальным сопровождением.

Основным практическим выводом из всего изложенного следует считать вывод о необходимости сознательного, направленного развития у певца не только собственно слуховых, но всего комплекса внутренних ощущений, необходимых для формирования полноценного профессионального певческого голоса.

Одним из действенных методов влияния педагога на развитие голоса ученика в нужном направлении в вокальной педагогике был и остается метод наведения ученика на определенные внутренние ощущения собственного голоса (Дейша-Сионицкая, 1926; Дмитриев, 196 8; Kočí, 1970; Юссон, 1974). Этот вопрос тесно связан с вокальной терминологией, и певцы нередко спорят о том, что нужно ощущать, где ощущать и как ощущать.

Как нами показано, физиологической основой для возникновения певческих ощущений являются те биофизические процессы, которые происходят в организме певца во время пения. В числе этих процессов огромная роль принадлежит физическому явлению резонанса, резонаторам голоса певца и субъективному ощущению певцом работы певческих резонаторов при помощи вибрационного чувства.

Иногда среди вокалистов можно услышать мнение, что резонаторы не способны усилить звук, а только лишь формируют гласные. Это неверно. Резонаторы голосового тракта не только преобразуют спектр, но и могут значительно усилить звук в целом. Простой опыт позволяет убедиться в том, что слабый звук камертона значительно усиливается, если к нему приставить резонатор. При этом никакого нарушения закона сохранения энергии не происходит. Известно, что любое колеблющееся тело не целиком превращает свою колебательную энергию в акустическую: часть ее тратится на преодоление трения, переходит в тепловую энергию и т. п. Участие резонатора проявляется в том, что большая часть колебательной энергии вибратора переходит в звук.

Таким образом, резонатор вместе с излучателем (а в голосовом аппарате человека резонаторы и излучатель составляют единую конструкцию) могут значительно усилить звук путем увеличения КПД (коэффициента полезного действия) голосового аппарата.

В принципе, можно наметить два пути развития, например, такого важного профессионально-технического свойства голоса певца, как сила и звучность: 1) максимальная тренировка мускульной силы и выносливости голосового аппарата, 2) максимальная активизация всей резонаторной системы голосового тракта.

Чтобы показать эффективность того или иного пути, мы проделали любопытный опыт. Сила звука (уровень звукового давления электродинамического телефона, использованного нами в качестве источника звука и питаемого током переменного напряжения от звукогенератора, при отсутствии резонатора составляла около 65 дБ. Присоединение резонатора дало прибавку в силе звука 25 дБ, т. е. сила звука достигла 90 дБ. При этом немного увеличилась мощность тока, потребляемого электротелефоном. Далее, убрав резонатор, мы задались целью достичь такой же силы звука (90 дБ) путем лишь одного увеличения напряжения электрического тока, подаваемого на излучатель со звукогенератора. В результате обмотка телефона перегорела, но уровень силы звука, имевший место при участии резонатора (т. е. 90 дБ), так и не был достигнут!

В связи с этим опытом невольно напрашивается вопрос: не так ли «перегорают» голосовые связки певца, когда он пытается достигнуть большой звучности голоса только лишь непомерным напряжением голосового аппарата? Умелое использование резонаторной системы избавляет певца от излишнего напряжения голосового аппарата, позволяет достичь огромной силы звука (до 120–130 дБ!), поразительной неутомимости и сверх всего этого обеспечивает богатство обертонового состава, индивидуальность и красоту тембра голоса.

Таким образом, важнейшими певческими ощущениями, способными эффективно регулировать и настраивать певческий аппарат, следует считать не столько мышечные (вызванные мышечным напряжением), сколько вибрационные ощущения, связанные с работой резонаторов. Сила и яркость этих ощущений при правильном пении неизмеримо возрастают, что и определяет существование целого ряда специфических образных певческих терминов, связанных с этим процессом резонанса и резонирования.