Текст книги "Игра за выживание"

Глава 9

На шалаш, скит, сторожку, хутор, особняк или любое другое типичное для одиноких отшельников жилище здание, к которому мы вышли, не походило совершенно. Больше всего стоящее в центре огромной поляны сооружение напоминало ступень космической ракеты: гладкая округлая башня из серебристого металла высотой метров пятнадцать, напрочь лишенная окон. Попадать внутрь предполагалось через двери, расположенные под самой крышей, забраться куда можно было по торчащим скобам или при помощи небольшого подъемника… Ныне валяющегося на земле перекореженной грудой металла и углей, испускающей запах дыма и горелого мяса. Грохот, который мы слышали, действительно являлся взрывом. Вот только был важный нюанс: это не Иваныча гости взрывали, это, видимо, сам Иваныч их взрывал. Штук десять накрыл у входа в свое жилище, разрушив самый очевидный путь внутрь, но осталось еще более чем достаточно.

– Мама моя, да сколько ж их тут?! – пораженно прошептал Коновалов, явно раскаиваясь в своем решении оказать отшельнику поддержку.

Неведомого Иваныча ему было явно жаль, но не настолько, чтобы с радостным кличем: «Ура!» бежать в суицидальную атаку на толпу орков. Да какую толпу?! Самый настоящий отряд, состоящий из нескольких родов войск и полусотни клыкастых морд разной степени озверелости.

Среднестатистический орк, во всяком случае наблюдаемой разновидности, имел рост в два метра с хвостиком и ширину плеч, несколько превышающую человеческую. А весила такая туша килограмм сто пятьдесят, не меньше. Однако, встречались среди них «задохлики» всего-то в центнер с хвостиком и штук пять настоящих бугаев, приближающихся к двум за счет солидного пуза и тройных подбородков. Передвигались эти крепыши на чем-то среднем между динозавром и курицей, следы которых видел Жаж и даже сейчас сии «рыцари» крепко держали поводья своих скакунов. То ли опасались того, что те попытаются удрать, то ли птицеящеры могли бы попробовать и закусить мимопроходящими орками. Морды без сомнения разумных существ и в самом деле чем-то напоминали медвежьи, но человеческого было все-таки больше. Нос, уши, форма надбровных дуг и глаза… Если бы не короткий слой шерсти и чуть выдающиеся вперед квадратные челюсти с торчащими из-за нижних губ клыками, то мог бы их с какими-нибудь сильно заросшими культуристами перепутать. К сожалению, дам среди этой орды не оказалось, а потому об их привлекательности или напротив отталкивающей внешности оставалось лишь догадываться. Впрочем, даже если бы они и оказались все как на подбор экзотическими красотками в бикини – обстановка для знакомства не располагала.

Каждый из нелюдей носил на себе обильно украшенную свисающими косточками и даже целыми черепами кольчугу, а также таскал на поясе или за спиной толстый и явно тяжелый клинок, по меркам людей являющийся двуручным мечом. Самые крупные, правда, предпочитали нечто среднее между боевым молотом, топором и киркой. Вроде бы эта штука называлась клевцом. Но одним лишь оружием ближнего боя из них, увы, никто не ограничивался. Примерно две трети орков вдобавок вооружились луками или арбалетами, а у оставшихся было при себе огнестрельное оружие соответствующих им габаритов: винтовки, двустволки, крупные пистолеты незнакомых моделей… Один, видимо, самый главный, поскольку он сидел на чем-то вроде табуреточки, пока остальные бегали туда-сюда или хотя бы стояли, важно держал на коленях ручной пулемет с дисковым коробом для патронов. Заняты же осаждающие оказались весьма важным делом: сооружением чего-то вроде штурмовой башни. Этакая стремянка на колесиках, спереди прикрытая толстыми досками в несколько рядов. И дело у них шло довольно быстро, несмотря на звероватый вид, как минимум плотниками данные существа были отличными.

– Налюбовались? – незнакомый голос за спиной заставил меня вздрогнуть, а Коновалов так вообще чуть не подпрыгнул. Хорошо, что Жаж с нами в разведку не пошел: существу его габаритов скрытно передвигаться было затруднительно. А Юрий и Павел все-таки не до конца оправились от ран, несмотря на крайне необычное лечение, да и опыта незаметного ползания по пересеченной местности не имели. – А теперь, голубчики, оборачивайтесь ко мне и начинайте рассказывать, кто вы такие и чего здесь делаете. А вот к оружию руки тянуть не следует – отсеку к чертям собачьим!

– Иваныч, ты чего?! – шумно сглотнул капитан буксира, медленно выполняя приказанное. Я, впрочем, тоже гонор высказывать не стал. Говорили на русском, а орки лаялись между собой на каком-то своем наречии, которое оставалось лично мне абсолютно непонятным. И были они близко: всего-то метров сто. Начнем тут драку или разговор на повышенных тонах – как пить дать услышат. И чего-то мне не хочется на своем опыте узнавать, жрут ли они человечину или ограничиваются лишь тем, что делают из пленников свои висюльки. – Это же я, Конь! Ну, дозорный из Стойбища! Ты чего, меня не узнал, что ли?

– Буду я еще всякую шантрапу запоминать. Вы в этом клоповнике почитай каждый месяц новые, – обнаружившийся за нашими спинами мужчина неопределенного возраста, облаченный в темный мундир, чем-то напомнивший мне одежду персонажей исторических фильмов, от избытка чувств аж на траву сплюнул. Ну, хорошо хоть длинной шашкой, сжатой у него в руке, размахивать не стал. Стоял он так, чтобы от орков его прикрывало своим стволом толстое дерево и внешне казался не таким уж и опасным… Пока в глаза не посмотришь. Что-то было в них такое, вызывающее на редкость неуютное ощущение. Примерно, как в дуле танка, да не стоящего на постаменте, а подъехавшего своим ходом к тебе в упор. – Нафига вы ко мне приперлись? Я вас не звал!

– Да вот, новичков нашли троих, наши они, с Земли и из России… А у меня с Жажем задание, мы их с собой тащить ну вот никак не можем, пропадут ведь ни за грош! – как на духу выложил этому лесному отшельнику всю информацию Коновалов, да еще попытался и по стойке смирно рефлекторно вытянуться, так и не вставая на ноги. Впрочем, если бы меня о чем-то спросили, я бы тоже запираться особо не стал. Иваныч умудрялся давить на психику одним своим присутствием, буквально распространяя вокруг себя ауру недовольства и едва сдерживаемого гнева. – Чтоб ты, значит, того… Присмотрел за ними… Ну, денек хотя б. Или два. Пока не найдется, с кем в Стойбище отправить.

– Чего я вам, нянька что ли? Или, может, у меня на дверях надпись «ночлежка» имеется? – брезгливо скривился отшельник. Полусотенная орда орков, готовящаяся к штурму его жилища, этого типа по всей видимости волновала не сильно. Ну, или он очень-очень талантливый актер. – Да и вообще, не видно разве? Занят я… Ладно, черт с ними, пусть остаются до завтра. Помогут эту падаль мохнатую убрать, заодно и прибарахлятся чем бог послал, если после этих зверей вшей с блохами подхватить не испугаются.

– Да их же там как собак нерезаных! – глаза у Коновалова чуть не вылезли из орбит, когда он понял, что Иваныч намеревается драться за свое жилище. Судя по всему, он еще не видел того, на что способны действительно опасные личности вроде моего предка-олимпийца. Если лесной отшельник дотягивает хотя бы до половины возможностей прапрадедушки, то на мохнатых нелюдях можно ставить крест. При условии, что у них своего такого же супергероя не найдется. – Тут минимум четверть охраны Стойбища нужна!

– Ну, ты ори погромче, они тебя еще не все услышали, – один из орков с длинным ростовым луком за спиной действительно подозрительно уставился в нашу сторону и потянулся к висящему у него на поясе тесаку, напрочь проигнорировав дальнобойное оружие. И чего-то своим товарищам прорычал-пролаял. – А хотя черт с тобой, златая рыбка. Можешь особо не стараться голос принижать, все они тут просто мясо. Видимо вожди самых буйных и неуправляемых собрали в одну кучу да кинули на убой, не первый раз уже так делают, собаки.

Одна рука Иваныча по-прежнему крепко удерживала рукоять клинка, а вот вторая нырнула в карман мундира… И вылезла оттуда уже с тремя гранатами, которые внутри явно поместиться не могли. Фокусы с пространством, не иначе. К тому же отшельник показал весьма высокую ловкость, умудряясь удерживать три взрывоопасных рубчатых яйца одними пальцами. А тем временем нелюди начали действовать, но на редкость бестолково, как на мой взгляд. Орки владели огнестрельным оружием, но орки явно не привыкли к тому, чтобы им пользоваться. Вместо того, чтобы причесать подозрительное место очередью из пулемета или хотя бы рассредоточиться и залечь, десяток громил с тесаками наголо побежали к нам.

– Трещотки свои к бою готовьте, прикрывать щас меня будете, – спокойно и даже как-то буднично сказал Иваныч, а потом вышел из-за дерева и неспеша, можно даже сказать вразвалочку, направился к оркам.

– Вот чертов камикадзе! У меня ж патронов только три десятка, а орка одним-двумя ну никак не свалить, – сплюнув, злобно пробормотал Коновалов, явно не обрадованный поступком отшельника. – Никифор, ты это, в голову не вздумай целиться. Черепа у орков – прочные до безумия, даже калашников иной раз отскакивает. Бей в живот или грудь, кольчуги у них хреновые и пулю точно не удержат.

– У меня есть способность глушить звуки. Применю, чтобы нас не сразу обнаружили, – ну вот и пришла пора испытать свой дар в боевых условиях. Учитывая, что мы лежим в кустах, а враги стоят на открытом пространстве, позицию следует признать неплохой. Не амбразура дота и даже не ростовой окоп, но заметят нас не сразу. Я надеюсь. Все-таки если эти существа действительно не любят дистанционное оружие, то не сходу сообразят, откуда по ним ведется огонь. – Только старайся стрелять со мной по очереди. И не очередями.

Одним броском хозяин башни отправил все три гранаты в сторону осадивших его дом орков, выбрав мишенью обладателя пулемета и тех «рыцарей», кто стоял с ним рядом. Гренадером Иваныч оказался знатным – взрывы и осколки скосили, по меньшей мере, треть врагов – ту треть, которая обладала огнестрельным оружием и кучковалась вокруг своего предводителя, избегая хозяйственных работ. Взметнулась земля, швырнуло в разные стороны тела, закрутились на месте и заклекотали поймавшие кусочки железа птицеящеры, завыли получившие в не самое жизненно важное место раненные, молча рухнули их менее удачливые товарищи. Возможно, орки действительно были весьма сильны и выносливы, но они не являлись ни бессмертными, ни неуязвимыми. Звучащие почти по-человечески вопли боли заглушили даже гневное рычание тех, кто избежал травм или отделался незначительными царапинами. А тем временем до Иваныча добежала десятка несущихся во весь опор мечников, грозно размахивающих своими тяжеленными ножами-переростками.

Первый поймал от меня короткую очередь на три патрона и покатился по земле. Второй удостоился глубокого колющего выпада в беззащитную шею и начал заваливаться на спину. Моментально вырванное из раны лезвие сабли буквально мимоходом снесло голову огибающему падающее тело третьему и глубоко прорубило ребра четвертому. Пятый запнулся, получив несколько выстрелов от Коновалова, упал на колени и немедленно оказался добит. Шестой успел ударить неожиданно ловкого и прыткого человечишку своим здоровенным тесаком, но там, где свистнуло тяжелое лезвие, Иваныча не оказалось. А в следующее мгновение пожилой мужчина просто и без затей врезал орку рукой в живот и весящую центнера полтора тушу согнуло пополам и отнесло метра на четыре. Седьмой и восьмой двигались так близко друг к другу, что я их обоих скосил одной короткой очередью. Впрочем, наверное, только зря потратил пули. Девятый и десятый были зарублены отшельником с такой скоростью, что глаз просто за его движениями не успевал. К сожалению, примерно половина нелюдей еще оставалась в более или менее добром здравии. Кто-то из них понёсся на Иваныча, а вот некоторые взялись таки за оружие дальнего боя и уже успели натянуть свои руки или взвести арбалеты. Самые сообразительные даже подхватили стволы из рук тех, кто погиб или просто больше не мог сражаться.

– Надо было ожидать чего-то в этом роде, – решил я, когда первые стрелы принялись огибать лесного отшельника или вообще втыкаться перед ним в землю.

Иваныч шел в полный рост не потому, что был самонадеянным идиотом или жаждал геройской смерти в бою, а потому что обладал весьма эффективной защитой неясной природы. Впрочем, та явно не являлась абсолютной – хозяин башни старался держаться так, чтобы между ним и стрелками находились бегущие ему навстречу любители рукопашной, затрудняя оркам прицеливание. А еще он, концентрируя на себе все внимание нелюдей, в то же время отвлекал его от нас и позволял расстреливать орков практически как в тире. Прежде чем отменить сдавивший меня словно тисками дар гашения звуков, я расстрелял их уже с десяток. А в кусты, где лежали мы с капитаном, до сих пор прилетела всего одна стрела… И то, наверное, случайно.

Иваныч столкнулся с рванувшими ему навстречу орками и оказалось, что некоторые из них таки тоже владеют магией. Ну, или по крайней мере чего-то подобное. То ли пятый, то ли шестой нелюдь, когда его пронзили клинком, не упал, несмотря на явно пробитое сердце и высунувшийся из спины кончик лезвия. А потом еще и схватился покрывшимися разрядами молний лапищами за тщедушного в сравнении с ним человека и попытался или задушить Иваныча, или вообще сломать ему шею. А пока он держал отшельника, его выжившие товарищи решили отрубить от успевшего положить такое их количество противника по кусочку на память. Вот только ткань мундира, как и скрытая под ней плоть, под ударами тесаков почему-то рваться не пожелала. Впрочем, сбить с ног и уронить на землю хозяина башни совокупными усилиями у мохнатых громил все-таки получилось. Вот только учитывая мощь его ударов, сомневаюсь, что им очень уж понравилась получившаяся куча мала, откуда то и дело вылетало очередное тело. Или даже его обрывки.

– Гаси того, кто возится с пулеметом! – какой-то сообразительный орк кинулся к павшему вождю, чтобы завладеть его оружием.

По всей видимости, он надеялся, что хотя бы это сможет пронять казавшегося неуязвимым отшельника. И возможно был прав: если его способности подчинялись тем же законам, которые предлагались мне, то они должны были иметь лимит либо по количеству входящего урона, либо по времени действия, а то и по обоим факторам сразу. Я хотел было выразить свое горячее одобрение данному индивидууму путем передачи ему свинцового привета, но тут автомат неожиданно замолк по весьма прозаической причине. Патроны кончились. Черт возьми, когда успел опустеть весь рожок?!

– Я без патронов! – оказывается, азарт боя захватил меня достаточно сильно, чтобы сознание банально не уловило того момента, когда Коновалов перестал стрелять.

К счастью, в отличие от сообразительности, хладнокровия и навыков по обращению с подобным оружием новоявленному пулеметчику не хватило. Он направил ствол на катающуюся, рычащую и ругающуюся кучу, в основании которой должен был находиться Иваныч, и нажал на курок. Длиннющая очередь, окончившаяся лишь вместе с патронами в дискообразном магазине, вспорола землю и нафаршировала металлом, по крайней мере, семерых орков. Причем штуки четыре из них даже не катались по земле, а стояли рядом и пытались подловить момент, чтобы тюкнуть отшельника клинком по той части тела, которая покажется из-под слоя их соплеменников. А потом я наконец-то заменил опустевший рожок и пристрелил его, вогнав пули калашникова в брызнувшую кровью шею. Последнее, правда, получилось случайно – метил-то в центр груди.

Не выдержав огромнейших потерь, орки побежали, в некоторых случаях даже бросая оружие. Впрочем, добраться до спасительной стены леса и раствориться среди деревьев удалось немногим. Вырвавшийся из-под мертвых тел Иваныч словно осатанел и, как оказалось, бегать он умел с совсем несвойственной людям его возраста резвостью. А еще абсолютно не видел ничего зазорно в том, чтобы бить спасающего свою жизнь противника в спину или расстреливать его из подобранного с земли пистолета. По итогам боя перед башней осталось свыше трех десятков трупов мохнатых громил, и недостроенная ими осадная башня… Внезапно затряслись руки и застучали зубы, видимо, начался отходняк от пережитого сражения. А в голове тем временем крутилась одна и та же мысль: если это все действительно придется убирать мне, как самому здоровому и не являющемуся хозяином приютившего нас дома, то я ж тут надорвусь.

– А эти собаки страшные кой-чему все-таки учатся, – вблизи оказалось, что мрачный как туча Иваныч вовсе не остался невредимым. Вся правая сторона его лица представляла один сплошной ожог, откуда устрашающе пялился налившийся кровью глаз. На левой же имелось штук шесть или семь ссадин, по счастью неглубоких. С одной из рук в довольно неплохом темпе капала кровь, а еще отшельник при ходьбе заметно прихрамывал. – С пулеметом сидел какой-то тюфяк, что даже гранаты не пережил, а их настоящие воины были без украшений и терлись среди простых рубак. И даже в атаку первыми не бежали, вот я их вовремя и не приметил… Узнать бы, кто у них там такой умный завелся и голову открутить паразиту, пока бед не натворил.

– Мирный диалог с орками совсем-совсем невозможен? – осторожно уточнил я, стараясь поменьше смотреть на залившую поляну кровь и трупы. Сами ужасными были те, кого отшельник распотрошил своей шашкой. Оружие его явно оказалось непростым, во всяком случае кольчуги и кости резало словно масло. Кстати, характерный для радужных кристаллов аромат праны я от них улавливал… Но очень-очень слабый, буквально где-то на грани восприятия. Если бы специально на нем не концентрировался – вот как пить дать пропустил. Следовательно, в данном плане они практически бесполезны. Ну, может сообща одну хорошо развитую тварь заменят, но вскрывать ради столь сомнительной выгоды их тела точно нормальный человек не станет. Если он не на грани смерти от инопланетной дряни, готовящейся сожрать его мозг. – Извините, если глупый вопрос задал, просто я тут недавно. Даже сутки не прошли.

– В принципе твари эти не такие уж и пропащие сами по себе, – неожиданно удивил меня своим ответом Иваныч, начавший ходить между телами на земле и тыкать саблей те из них, которые подавали хоть какие-то признаки жизни. Попытки отмахнуться руками и жалобные рыки-взвизги, по всей видимости являющиеся просьбами о пощаде, его не останавливали. – По крайней мере, людей не жрут почем зря, а лишь убивают, на алтарях ради своих богов пытают, да в рабство обращают. Вот только больно уж гордое да жадное они племя, от простого босяка и до самого главного мурзы. Уважают только силу, слова своего не держат, хотят, чтобы все им подчинялись. А потому прежде чем болтать с мохнорожим, надобно его по башке тюкнуть посильнее. Иначе он сам тебя тюкнуть всенепременно попытается.

С хрустом через кусты прорвался Жаж, за панцирь которого держались Юрий и Павел, а после остановился, оглядывая поле брани. Считать какие-то либо эмоции на жутковатой морде разумного жука было сложно, но если бы он был человеком, то определенно оказался бы растерян. Но раз Иваныч на его появление никак не отреагировал, значит по крайней мере махровой ксенофобией в этом мире страдать не полагалось. Вот только странно, что сотрудничество с гигантским насекомым наладили успешно, а до жути человекоподобные гуманоиды числятся в практически непримиримых врагах. Или наоборот, это вполне логично? Возможно, наш образ жизни слишком чужд друг другу, чтобы было из-за чего ругаться, а территорию и ресурсы здесь приходится делить не с иными видами, а с вечно голодными мутантами?

– Все ценное собрать, трупы оттащить к деревьям и зарыть. Себе можете оставить каждый десятый патрон и любые железяки, которые понравятся. Узнаю, что взяли больше, а я узнаю – шкуру спущу! – Победа в бою не добавила Иванычу хорошего настроения. – Лопат нет, копайте теми ковыряльниками, что орки оружием считают. Ты, парень с автоматом! Пойдешь со мной! Поможешь сделать новый подъемник взамен того, который эти бибизьяны свинские сломали.

– Хорошо, – не стал спорить я.

Тем более, отшельник направился к своей башне, а посмотреть изнутри на столь необычное строение очень хотелось. Интересно, а как он из него выбрался и попал в тыл к нападающим? Телепортация или банальный подземный ход, прокопанный из подвала?

Вблизи строение производило еще более странное впечатление, чем издалека. В первую очередь – своей монолитностью и отсутствием каких-либо следов эксплуатации. На гладком светлом металле не имелось ни единого дефекта или пятнышка. Даже скобы, по которым предполагалось взбираться наверх, казались не приваренными к нему, а словно отлиты на данном месте вместе с остальной башней в одной единой исполинской форме. Или выросли там.

– Чьих будешь? – едва только я попал в прихожую лесного отшельника, миновав незапертые двери, как меня прижали к стене, а под подбородок уперлось окровавленное лезвие сабли. – Сызраньские? Муромские? Кто-то из московских комитетчиков?! Говори, ну!!!