Текст книги "Дирижер в суфлерской будке"

Собственно, разницы все равно никакой: девушка или бритый налысо крепыш. Если этот самый компьютер выдаст на меня команду «фас», то симпатяжка сама возиться не станет. Просто развернется и выйдет на минуточку из вагона. Почему на минуточку? Потому что больше и не понадобится, когда в дело вступят ее коллеги. Не через стену же мне выскакивать! Я, как мой приятель-труп, сквозь лист металла просачиваться не обучен! Вообще говоря, если он собирался вмешиваться, пора бы уже и объявиться.

Девушка приближалась ко мне, а я все пытался унять тряску поджилок.

Попробовать, если что, удрать? Но куда бежать на таких ватных ногах? У таможенников небось и собаки имеются. А собаки любят и умеют бегать. И еще кусать. Я же в таком состоянии укусить хоть как-то, на троечку, смогу, а вот убежать… Примерно как кипящее молоко на плиту из кастрюли: пш-ш-шик, – и все.

Таможенница добралась в конце концов и до меня. Она направила в мою сторону свой притороченный ноутбук – взяла на мушку! – и строго осмотрела меня с ног до лысеющей макушки. Попутешествовав вот так взглядом, девушка остановила его где-то в районе моего лица. Сказать точнее было затруднительно – старался не смотреть ей в глаза. Все кружил вокруг да около, соскальзывая с румяных щечек на обшивку вагона. А сам вспоминал, в каких уголках глаз по инструкции должны располагаться мои зрачки, чтоб не вызвать подозрение во лжи.

На всякий случай решил применить проверенную тактику – стал чаще фокусировать внимание на бедрах и груди барышни. Как-никак, а я все же мужчина. А она, хоть и в милитаризированной одежке, но женщина. И такое поведение должно выглядеть абсолютно естественным.

– Предъявите, пожалуйста, паспорт, – потребовала она строгим низким голосом. И получив желаемое, уточнила: – Смоляк Нил Аркадьевич, правильно? Цель вашего визита, Нил Аркадьевич?

Я, стараясь не частить и не выдать волнение, подтвердил собственное имя. А после наплел что-то про дешевую цифровую технику. Мол, подыскиваю себе телевизор в полстены. И не нужно ли, возвращаясь, заполнять по этому поводу декларацию?

В этот момент совсем не к месту вспомнилось, как мой собственный «ящик» спас хозяину жизнь. И тут же за эту слабость пришлось мысленно надавать себе тумаков. Нагнал на себя, кретин, страху – заметят, ссадят как подозрительного!

Хорошо хоть, на ум вовремя пришел старинный анекдот, где телевизор за компанию с диваном называли любимым домашним животным. И я быстренько представил себе своего «заступника» в виде повисшей у потолка летучей мыши. Совпало не только место расположения, но и повадки. Ведь он же уйму моего времени высосал! Не просто мышку с крыльями – вампира пригрел.

Выглядит, конечно, глупо. Но этот не раз выручавший меня способ я тоже придумал, опираясь на игровой опыт. Раньше компьютеры были совсем маломощными. Но поиграть на них любили уже тогда. Правда, из-за смешных по теперешним меркам возможностей игры были короткие. Но это компенсировалось их невероятной сложностью.

Так вот, чтоб преодолеть непроходимые места, пользователь шел на хитрость. Запускал как можно большее число процессов. И машина, получив неподъемное задание, работала медленнее. Ей попросту не хватало мощности для прорисовки врагов и их направленной против вас жизнедеятельности. Разумеется, главный персонаж тоже не блистал скоростью. Зато у играющего было время на раздумье. Его-то реакции от потерянной мощности не зависели.

Подобным образом можно расправиться и со страхом. Эта мерзость, прорастая в мозгу, нагло вмешивается в его работу. Да и все остальное тело ведет себя непристойно – дрожит, холодеет, немеет. Заливное, а не тело! Становится непригодным к использованию, в общем.

Ну и почему бы не подсунуть страху такую же свинью? Всего-то и надо запустить в уме несколько операций, да позаковыристей. Как та, что, поиграв с ассоциациями, превратила телевизор в мышь-вампира. Страх потеряет в мощности, вынужденный поделиться ресурсами, и хватка его ослабнет.

Вот, говорил же, целая практическая философия. А еще берутся утверждать, что игры – это несерьезно.

Так и вышло: вымученный юмор на грани истерики помог отвлечься. И в глазах стерегущей границу девушки я предстал безобидным, беззаботным повесой. Который может себе позволить сгонять за телевизором в соседнюю страну.

Во всяком случае, губы ее изобразили дежурную улыбку. И сделали меня таким счастливым, каким не смогли бы, наверное, все губы в мире. Даже поцелуй они меня сейчас, и то вряд ли подарили бы больше радости.

Губы при исполнении – храни их судьба от заедов и герпеса! – с ленцой разомкнулись, выпустив всего два слова. Пусть два, зато каких!

– Счастливого пути, – пожелали они и последовали с хозяйкой дальше по вагону.

А ухоженная ручка вернула паспорт.

Глава 9

Незнакомый вокзал встретил меня обилием колонн. Свежевыкрашенные и затянутые венами трещинок, пузатенькие и субтильные до болезненной худобы, они здесь были полновластными хозяевами. А еще бдительными часовыми: мимо этой роты почетного караула, встречающей приезжих, непременно хотелось пройти строевым шагом. И, отдав береженую смолоду честь, гаркнуть: «Здравствуйте, господа колонны!» А в ответ услыхать дружное: «Гав-гав-га-а-ав!!!»

Нет, между колоннами-узурпаторами вставили несколько стен, но скорее для приличия. Чтоб не сказали потом, что обнаглели в край, заполонив все. Мол, не врите, не наговаривайте! А вот же окошечко, вот же простеночек, даже два!

Ну хорошо, колонны, конечно, красота. И то, что добрался до места, тоже прекрасно. Но ведь четкого плана, как действовать дальше, у меня не было. Что тут удивительного?! Нет же его у таракана, за которым несется разгневанный квартиросъемщик с тапком в руке. Просто бежать к ближайшему плинтусу, а после разберемся – вот такая стратегия.

Ладно, с тараканом, допустим, слишком унизительное конкретно для меня сравнение. Пускай будет гордый израненный волк-одиночка, уходящий от егерей. Еще можно знаменитые флажки припомнить, за которые нельзя. Растиражированный шансонье героический образ, все дела. Вот только от такого эволюционного скачка из насекомого в млекопитающее ничего в моей судьбе не менялось. Будь то картечь или стремительный самонаводящийся тапочек – конец у волка-таракана один. Если этот чудо-зверь, конечно, не окажется шустрее загонщиков.

Так я и брел, втянув бедовую голову в плечи. И из каждого окна на меня смотрело по внимательному и хитрому злодею. А с балконов даже по два. Балкон – штука вместительная, там и трое порожденных моим взбудораженным мозгом злопыхателей разместятся с удобствами.

Прекрасно, не спорю, что Светкин адрес чудом засел в памяти. Но по нему еще нужно было как-то попасть. А познания мои о городе резко стремились к отметке минус двести семьдесят три с хвостиком. То есть не просто к нашему родному общепринятому нулю, а к абсолютному.

Если бы была возможность безнаказанно воспользоваться телефоном, ситуация мигом бы разрешилась. Любой браузер за три движения построит маршрут, да еще и десятком рекламных объявлений перед запрашивающим успеет помахать. Однако телефон мой – слишком хорошо различимая для знающих людей черная метка – остался теперь уже даже в другой стране. И, поставленный в безвыходное положение, я решился выйти на контакт с местными – пристать к первому встречному с расспросами.

На роль этого самого встречного подошел высокий нескладный паренек, томно высматривающий что-то за домами у края остановки. Услыхав мою просьбу, тот поглядел на меня недоверчиво. Он явно отказывался верить в отсутствие телефона. Ведь как такое возможно вообще?! В наше-то время, когда у многих по два! Но все-таки шепнул запрос электронному помощнику и результатом ткнул в мою сторону. Несмотря на сговорчивость, ручонка паренька слегка подрагивала. Должно быть, у благодетеля шалили нервишки – не вру ли, не отберу ли?! И я решил не испытывать его выдержку – наскоро запомнил все, поблагодарил и поспешил оставить в покое. А он еще долго провожал меня взглядом, словно только вышедшего из леса в люди партизана-подпольщика.

Вскоре проголодавшийся троллейбус с аппетитом проглотил меня. И некоторое время промурыжив в новеньком с искоркой нутре, выплюнул на другом конце города.

Оказалось, Светка, мало того что числилась в моем воображении неописуемой красавицей, так еще и жила на первом этаже. Не женщина – мечта адюль-терьера! Ловеласы знают, как ценна возможность не висеть на карнизе, синея от мороза. Куда безопасней для жизни соскользнуть в траву или сугроб и призраком в нижнем белье раствориться во тьме. Хотя… ловеласы, может быть, и знают, я-то тут при чем? К тому же, насколько мне сорока на хвосте притащила, Светлана не ходила замуж. Получается, воздыхателям особо не от кого соскальзывать.

В пропахшем табаком и кошачьим духом подъезде я остановился. Сердце выдавало тарантеллу, отправляя одну за другой волны крови в вымотанный мозг. И мысли, ловя досками для серфинга этот прилив, отказывались возвращаться в строй. Вообще, я уже не единожды продумывал нашу со Светой встречу. Но когда дело дошло до исполнения, отчего-то совершенно расклеился.

Возможно, обстоятельства переусердствовали с давлением на мою скромную особу. И я попросту не почувствовал, что надорвался рассудком. Как в юности: возвращаешься домой подшофе и сил хватает только переступить через порог. Сразу же после этого организм безответственно выключается. Ведь он же ставил перед собой цель и достиг, истратив резервы. И берет самоотвод с чувством выполненного долга.

Вот и я добрался. Теперь самое время устроить нервный срыв. А может, просто свалиться на подметенные ступеньки и соснуть часок-другой… десяток.

Однако, к счастью, тело мое не поддалось на провокацию. Даже с припадочным сердцебиением справилось. И преодолев лестничный пролет, позвонило в дверь, пока я не передумал.

– Кто? – дежурно осведомились с той стороны и затаились в ожидании ответа.

В двери, разумеется, был глазок. Но много ли в него разглядишь при скудном освещении? Да и вообще, узнать шапочно знакомого человека с вытянутым, искривленным оптикой лицом не так-то просто. И я совершенно не обиделся на Светкин вопрос.

Стараясь сделать голос насколько возможно безмятежным и приветливым, я ответил:

– Свет, здравствуй, это я.

А вот имени не назвал. Даже сразу и не смог бы объяснить, почему. Вероятно, показалось оно мне в тот момент слишком неудобным и угловатым. А может быть, хотелось, чтоб Светка опознала меня по голосу. И это сразу выделило бы из ряда, я уверен, многочисленных ее знакомых мужского пола. Сделало бы особенным, привилегированным, что ли.

Не скажу точно, насколько мне повезло с узнаванием. Однако дверь все-таки открылась. И я сразу убедился, что все правильно запомнил по поводу Светкиной красоты и привлекательности. Она даже в домашних спортивных штанишках до голени смотрелась обворожительно. Невысокая блондинка – вот не разбираюсь, натуральная или приобретенная – с тонкой талией и бедрами восточной танцовщицы. Свободного покроя блузка скрывала от взгляда приятную для обзора внушительность груди. Зато, разметавшись у пояса, выставляла напоказ бледно-розовую впадинку пупка. Довершали всю эту роскошь то ли напуганные, то ли просящие неведомо чего оленьи глаза с поволокой.

Светка потратила секунд пять на рассматривание моей свалившейся как снег на голову личности. А затем лицо ее, до этого обыденно безмятежное, встревоженно напряглось: лоб над густыми черными бровями пробороздило морщинками. А взгляд, теперь уже совершенно точно, обратился в само смятение.

Я подумал было, что ей тоже вдруг привиделся преследующий меня призрак. Даже непроизвольно оглянулся. Но нас окружали лишь стены, окрашенные до половины в желтый, а дальше просто побеленные. Да еще шеренга потрепанных жизнью и надъеденных ржавчиной почтовых ящиков. Никаких тебе осклабившихся мертвецов. Уже легче, и я постарался изобразить пусть вымученную, но улыбку.

Наверное, у меня неплохо получилось. Поскольку Света тут же радостно блеснула глазками и воскликнула:

– Нил?! – Щечки ее набухли парой райских яблочек. – Привет, вот уж не ожидала. Ты бы хоть предупредил, что явишься!

Узнать-то она меня узнала. Но вот строптивое тело ее почему-то все еще сопротивлялось этому узнаванию. Во всяком случае, верхняя часть его источала приветливость и гостеприимство. А вот низ – а конкретно прекрасные ножки – замешкались и непроизвольно сделали короткий шажок назад. Не собиралась же Света броситься мне на шею с разбегу? Или все же могла с ее взрывным, непредсказуемым норовом?

– Да проездом, на минутку только, тебя повидать, – промямлил я, хотя прекрасно знал, что вру и ехать-то, собственно, некуда.

Но хозяйка, к моей великой радости, не хотела слушать.

– Не-не-не, – решительно замахала она руками. – Ты мне эти дурацкие шуточки брось! Выдумал тоже! Никаких «проездом», заходи, заходи сейчас же!

А затем аккуратно, но крепко схватила меня за руку и почти насильно втащила в собственную прихожую.

В тесноватом для двоих коридоре она, компенсируя холодное начало, бросилась обниматься. И я тут же отметил для себя очередную странность: сутками ранее проделывать то же самое с Машей в аэропорту как-то совсем не увлекало. Ну тиснул разок для проформы, и все. Даже повторить при случае, насколько помню, особого желания в себе не обнаружил. Словно сослуживца встретил, с которым не виделись со дня демобилизации.

А тут стоял бы и стоял. Хотя, может, и не странность это вовсе, а закономерная реакция немолодого, не растущего организма? Ведь Светка была вся из себя такая теплая, податливая, чувственная и душевная. Одним словом – своя. Своя в доску. А Мурмаша воспринималась пусть и близкой по духу, но жительницей другой планеты, занесенной в мои пенаты попутным астероидом.

Света, отобрав рюкзак, провела меня в просторный зал и усадила в кресло. А сама быстренько перетащила на стоявший тут же невысокий столик половину холодильника. При виде угощения я вспомнил, что ел в последний раз еще дома, вместе с Машей. Ну, когда она тоже ела в последний раз.

Эти мысли окончательно уничтожили аппетит, которого и без них почти не было.

Однако из вежливости я все-таки принял из ручек хозяйки парящую чашку. И, не следя за тем, что делают мои ладони, стащил с тарелки какую-то снедь, оказавшуюся при ближайшем рассмотрении баранком-сушкой. А раз взял, пришлось съесть, предварительно окунув в чай.

Светка глядела на меня, как на изголодавшегося, подобранного на улице котенка или песика. Казалось, каждый кусочек черствого хлеба, попавший в мою утробу, доставляет ей гораздо больше удовольствия, чем мне.

– Вот честно… – призналась она, когда я набросал в себя достаточно провизии, чтоб, по Светкиному мнению, прямо сейчас не протянуть ноги с голоду. – Честно, без всякой дежурной вежливости, очень рада, что ты приехал!

Я же из-за своей толстокожести и отсутствия хороших манер не знал, чем ей ответить на это. А еще в писатели когда-то лез! Где твои меткие и достоверно описывающие ситуацию слова, писатель? А чувства? Для них тоже изобразительного таланта не припас?

Подумав так, я покраснел даже. Ну или, во всяком случае, жар крови на лбу и в висках почувствовал. И в замешательстве ляпнул первое, пришедшее в голову:

– Спасибо, а то я, как ты дверь отперла, почти пожалел. Показалось, я тебя напугал.

Почему именно это вырвалось у меня? Да кто ж изворотливое и жадное на секреты подсознание разберет! Скорее всего, хотелось, чтоб хозяйка сейчас же опровергла сказанное. Собственно, так и вышло.

– Да ну, о чем ты?.. – отмахнулась Света и фыркнула, подняв глаза в потолок. Причем выглядела при этом так бесхитростно и естественно, что я моментально отбросил последние сомнения. – Чего тебя бояться? Тоже мне, чудище лесное! Наверное, растерялась просто. Ну и обрадовалась. – Она пожала одним плечиком и, взяв меня в прицел лукавых глаз, хохотнула: – А ты бы не растерялся?

Я напустил на лицо сосредоточенный вид, будто напряженно думаю над ее вопросом. А потом с глупой улыбкой признал, что точного ответа у меня нет. Нечасто ко мне заявляются гости, которых я видел только через призму интернета. Да и то, предупреждают заранее.

– Во-о-от! – победно протянула Светка и добавила, показав мне чистые, честные открытые ладошки: – Я вообще, если хочешь знать, сразу подумала, что вы с Мурой разыграть меня хотите. Вот и приготовилась изображать неосведомленную дурочку.

Услыхав ее последние слова, я волей неволей напрягся. Да и было отчего: я же Свете еще не обмолвился про нашу Мурмашу! А она уже сама все вычислила? И кто тут работал в уголовке, а кто – простым бухгалтером?

– Погоди, – попробовал я выяснить осторожно, – а при чем здесь она?

Нет, разумеется, все это время я не переставал улыбаться. Чтоб наш разговор и дальше казался ненавязчивым флиртом. Мол, надо же, какое интересное совпадение! Расскажи-ка, расскажи, вместе посмеемся.

– Ну как… – Светка отвела глаза и закусила уголок нижней губы. – Мура написала мне, что на днях навестит. Ну и выходит, пообещала она, а приехал ты. Вот я и ждала подвоха. Думала, Мура где-то за дверью прячется. И выпрыгнет неожиданно. Это ж в ее стиле: сюрпризы всякие устраивать. – Она снова взглянула на меня и спросила с недоумением: – Так вы не вместе?

Я не стал ничего говорить, опасаясь, что по голосу Светка сразу вычислит недосказанное. Не готов я был еще к этому. Ведь все сейчас размеренно и безмятежно. Как говорят – позитивно. А что, если так пойдет дальше? Что, если не торопить события и не портить эфемерную благостность?

Но Светка пригвоздила меня к креслу требовательным взглядом. А губы ее прошептали:

– Знаешь, совсем перестаю что-нибудь понимать.

Забросив такую удочку, она гарантированно ждала, что я сейчас ей все выложу. Что есть, что будет, чем сердце успокоится. Зачем заглянул на огонек, в конце концов. Но я только кутался в невидимый плед и глубже втягивал голову под панцирь.

Повторялась та же ситуация, что и у нас с Мурмашей днем раньше, только с точностью наоборот. Теперь мне приходилось темнить, а Светке нежно, но настойчиво играть роль дознавателя.

Чай ее был чудо как хорош. И варенье к нему. Да и вообще, все вокруг: уютная квартира, непередаваемо красивая девушка – просто располагало к неге и расслабленности. А еще прямо вот тут, на диване, можно с удобством переночевать. Светка выдаст новую хрустящую простынь. Наверняка новую – все у нее в доме гладко да аккуратненько. Высплюсь как человек.

Наутро же, пока хозяйка дрыхнет, приготовлю ей завтрак. И затащу в постель. Не хозяйку, понятное дело, еду. А может быть, со временем и хозяйку. Она же вон какая!

Ух, приятная, черт побери, картинка! Обнадеживающая, ласкающая воображение, романтичная.

Но невозможная от начала до конца. Разве что диван и простынь, а остальное вряд ли сбудется. Не для того я добирался в такую даль, чтоб завтраки доставлять. Сколько ни увиливай, а придется растревожить этот тихий уголок плохими вестями.

Нет, разумеется, можно соврать что-нибудь. Допустим, влюбился и теперь намерен свататься. Вот только мне просто позарез нужна была Светкина помощь. А раз так – все равно рано или поздно придется признаваться во всем. Или почти во всем – ведь, услыхав историю с моим разлагающимся спасителем, Светка наверняка сразу же запишет меня в буйнопомешанные. С другой стороны, как она поведет себя, когда узнает хотя бы часть правды?

И я предпринял последнюю попытку немного сменить тему разговора. И тем самым отдалить неизбежное.

– Слушай, – пробормотал я, стараясь не смотреть на Светку, мою давнишнюю подругу и по совместительству инквизитора. – Спросить хотел. Наша Машуня… ты не знаешь, чем она в последнее время занималась?

Но и это уклонение от скорого неминуемого удара не сработало. И непринужденный совсем недавно наш со Светкой щебет покатился к пропасти стремительным камнепадом, который было уже не остановить.

– Ничего я не знаю, – холодно промычала она и хмуро уточнила: – Ты за этим в такую даль тащился? Чтоб про Мурку расспросить?

Все. Путь к отступлению отрезали, и дальше только хуже. Оттягивай не оттягивай, все равно когда-то лопнет. И я выложил ту самую мерзость, которая натворила дел в моей жизни. А теперь, значит, сделает то же и со Светкиной. Уложился в три короткие фразы.

– Машу убили. Вчера. Прямо у меня дома.

Три фразы, после которых Светкин взгляд заметался по комнате, а затем остановился на мне. Но замер не на лице, нет – загнанный и напуганный до ужаса, тот нашел убежище где-то в районе моего левого локтя. Следом за этим посерели, а затем побледнели румяные щечки-яблочки. Грудь лихорадочно вздымалась, стараясь вырваться за пределы и без того тесноватой для нее блузки. А губы шептали что-то, но звуки у них украли, и те бессильно целовали воздух.

Три фразы, которые все круто изменили, обрушив карточный домик безоблачного благоденствия.

Но Светка и тут утерла мне нос. Она всегда лучше меня обращалась со словом. Чувствовала его пронзительней и четче. Возможно, поэтому, чтоб безжалостно добить оставшееся от того самого домика, ей хватило одной реплики вместо моих трех.

– Тебе, наверное, лучше уйти, – выдавила она с видимым усилием и кивнула на дверь.

Глава 10

Нет, Света не выпихнула меня на лестничную клетку. Она попросту стояла и ждала, пока я уйду. А между нами грозно набычилось кресло, не успевшее остыть от тепла моего тыла. Хозяйка дома, совсем недавно радушная и хлебосольная, как воды в рот набрала. Возможно, во многом из-за того, что и я не произнес ни слова. Просто не знал, что добавить к сказанному и как сопротивляться услышанному.

Подцепив на ходу рюкзак, я обескураженно отступал. Медленно, спиной вперед, пересек зал и погрузился в полутьму прихожей. Не знаю, могла ли рассмотреть меня в этот момент Света, но я глаз с нее не сводил. Видел, как она слегка присела и положила ладони на спинку кресла. Либо ноги ее подвели, вздумав не ко времени подрагивать. Либо все было еще хуже. Причем хуже в основном для меня. Мой верный друг, моя старинная знакомая боялась настолько, что тело ее само приняло позу, из которой проще прыгнуть, ударить или броситься к окну и позвать на помощь.

У порога я наконец раскопал в себе способность говорить. И даже попытался изобразить что-нибудь в собственную защиту. Но то, что получилось в результате, и словами-то считать можно было лишь с большой натяжкой.

– Погоди, я не…

Однако Света не стала дожидаться, пока мой язык вернется в свое обычное состояние. И по-прежнему замерев в стойке настороженного кролика, бросила мне в лицо:

– Сказала, уходи давай. Сейчас же!

Не помня себя, я выскользнул за входную дверь. И уже через мгновение она захлопнулась перед моим лицом, едва не превратив его в окровавленный блин.

Тогда только я и сообразил, что произошло. И какая я, по сути, тряпка и слюнтяй. Ведь выстрел в себя – пускай чудом и с потусторонней помощью – как-то пережил! А потом еще и с попыткой полностью перекрыть мне доступ воздуха справился! Вывернулся из-под самого носа у пары матерых бандитов.

А перед расстроенной и напуганной женщиной не устоял. Как нашкодивший школьник, получивший нагоняй, развернулся и на цыпочках вон из класса, держась за горящее огнем ухо. Совершенно позабыв, что поставлено на кон.

Нет, бросить все в таком виде я не мог, просто не имел права. Я же все еще живой, а отступить сейчас – значило сдаться. Облегчил бы жизнь преследователям – подождал бы их на пороге собственного дома. Или на вокзале подошел бы – ну что, братцы, прокатимся? Вот и затылок мой. Он как раз лысеть стал, целиться удобно!

Злость на себя затопила мозг и швырнула в горло горсть раскаленных каштанов. Не совсем понимая, что творю, я метнулся к двери и прильнул к глазку, совершенно забыв, что тот работает в одну сторону, к тому же не в мою. И услышал частое Светкино дыхание, приглушенное толстым стальным листом и слоем утеплителя.

Да, в соседних квартирах могли обосноваться любопытные жильцы. А у них наверняка имелись чуткие уши, по два на брата. Слышать которым то, что рвалось из меня, совсем не положено. И нужно было не упускать момент, постараться уладить все еще там, в Светкиной квартире.

Но, раз уж на то пошло, что я терял? И чего на самом деле стоило бояться? Людей, которым до меня, вероятно, и дела нет: случайно станут свидетелями моего бессилия и забудут через час. Или же все-таки ту парочку, что намеренно собиралась пустить мой пепел по ветру?

Выбор очевиден: дверь передо мною однозначно являлась частью тупика, в котором я нерешительно переминался с ноги на ногу. А если уйти – она вполне в состоянии обратиться в крышку гроба.

– Свет! Я не хотел тебя напугать! Мне пришлось, пойми! – сбивчиво зашептал я, зная, что хозяйка квартиры притаилась рядом. – Не будешь открывать дверь – не нужно. Ты только выслушай, прошу. Дай мне минуту и больше никогда не увидишь.

С той стороны раздалось лишь неразборчивое шуршание. Я очень рассчитывал услышать еще какую-либо реакцию. При незаслуженном везении – даже слова. Пусть и не все цензурные, ничего, пойму. Но не дождался и продолжил, теряя последнюю надежду:

– Я не виноват, я ни при чем, клянусь. Это все какое-то идиотское стечение обстоятельств. Сам еще не до конца во всем разобрался. И не разберусь без тебя.

На этот раз говорить было легко и свободно. Ведь я сказал чистую правду. Мой заботливый зомби – свидетель: я пытался спасти Мурмашу, рискуя собственной шкурой. Но, как выяснилось впоследствии, мог особо и не пыжиться – тот, кто все за всех решает, не оценил мою самоотверженность.

Однако дальше все пошло не так гладко. Слова вдруг застряли на подступах к языку. Но я сделал усилие, и, засунув самолюбие в темноту подмышки, признался:

– Свет, без твоей помощи мне конец!

Признание собственной слабости пришлось тащить из себя чуть ли не клещами. Еще бы, мужчина ведь. Самец, куда там! А значит, гордость, уверенность в себе и все такое. Однако как забыть, что этот самый самец совсем недавно улепетывал из собственного дома так, что пятки сверкали? Тут уж не захочешь, а поймешь: не время сейчас для гонора и самолюбования.

Пока решимость не иссякла, я поспешил продолжить:

– Свет, пожалуйста, постарайся вспомнить, чем Маша зарабатывала на жизнь! Тогда есть хоть какой-то шанс вывернуться! – Давая ей время на раздумье, я наспех слепил нечто похожее на план и снова попросил запертую дверь: – Тут гостиница неподалеку. Буду там до завтра. Если что-то знаешь, расскажи. А не захочешь видеть меня, просто напиши письмом и оставь у администратора.

Нужно было добавить еще что-то. Мне казалось, я сказал так мало, чтоб хоть сколько-нибудь изменить ход событий. И просто обязан был подобрать нужные слова, увязав их крепче. Но, как назло, связь между мозгом и языком отключили за неуплату. Только и осталось, что пара не имеющих веса, ничего не значащих сентенций.

– Светик, прости! – шепнул я, почти признав поражение. – Прости, что так криво все…

Спустившись по ступенькам, я замер. Мысль о том, что Мистер Тугодум Вселенского Масштаба сделал очередную глупость, проголодавшимся дятлом забарабанила в затылок. Какая может быть гостиница?! Там же первым делом спросят паспорт! А я еще и гражданин другой страны – данные обо мне тут же отправят куда следует. И тем, кому следует, останется только прокатиться с ветерком. И вломить мне как следует. Чтоб в следующий раз как следует думал. Ну или просто оружием припугнуть, тут как пойдет.

Правда, на таможне мной не заинтересовались. А вдруг и теперь не тронут? Да, те еще шансы, чтоб играть по максимальной ставке!

Так что же предпринять? Сидеть и ждать, поглядывая с надеждой на выход из гостиницы? Не идет ли Света? А может, попросту зайти завтра и осведомиться: «Никто меня не спрашивал?» Тогда где провести ночь? На улице? Еще быстрей заберут – за бродяжничество.

Рыская по закоулкам собственного рассудка в поисках решения, я вышел из подъезда. Придумать удалось немного: гостиница теперь являлась последним связующим звеном со Светой. А значит, мне все равно придется крутиться в этом районе хотя бы до завтра, как обещал. Уже какой-то план. Вот только что я буду делать, когда это «завтра» настанет?

– Эй! – окликнули меня негромко.

Я осмотрелся – рядом никого. Наверное, это из-под земли? Пришло сообщения из ада? Тем более теперь у меня там есть один знакомый мертвец.

– Смоляк! – услышал я снова.

Голос совершенно определенно шел сверху. И это были не ангелы.

Светка стояла на своем балкончике и, увидев, что я обратил на нее внимание, подняла руку и потребовала:

– Лови!

Что-то полетело в мою сторону. Хотелось надеяться, что не граната. В полете это самое нечто звякнуло, и я инстинктивно выбросил руку. Но не поймал, предмет ударился о землю, и звон прозвучал еще громче.

Дождавшись, пока я подберу посылку, оказавшуюся на поверку парой ключей на ржавом кольце, Светка сказала негромко:

– За домом найдешь гараж с зеленой дверью. Номер семьдесят четыре. – Моя спасительница хотела было уйти, но вернулась, добавив все тем же холодным отстраненным тоном: – Возьмешь машину – объявлю в розыск. Захочешь уйти – забросишь ключи на балкон.

Ответа дожидаться она не стала. Развернулась и исчезла, захлопнув на этот раз между нами окно с белой пластиковой рамой.

Наверное, Светка считала меня некромантом. Старенький «Форд», который я нашел в гараже, выглядел основательно убитым. И чтобы уехать на нем, мне совершенно точно потребовались бы навыки воскрешения из мертвых.

А еще я наткнулся на целую гору банок с маринованными огурцами и помидорами. И, если отставил бы в сторонку совесть, мог бы преспокойно пересидеть на овощной диете до следующей весны.

Но самое главное – в гараже имелся электрощит с розетками. И, немного придя в себя, я мог снова заняться потрошением Мурмашиного ноутбука.

Отскочив в удачно оказавшийся неподалеку гастроном, я прикупил провизии – одними сушками сыт не будешь – и расположился на заднем сидении развалюхи. Как средство передвижения автомобильчик выглядел убого. Зато в качестве дивана я нашел его вполне удобным. И набив брюхо, подумывал – а не вздремнуть ли, пока заряжается Машин ноутбук? Вымотанный организм высказался «за» обеими лапами. Даже глаза прикрыл сам, не дождавшись моего окончательного решения. Однако то, что копошилось под темечком, решительно отказалось участвовать в авантюре. И завертело рой мыслей с удвоенной силой.

Мурмаша, пытавшийся пристрелить меня человек, двое на уазике. Потом Светик. Да еще мои инфернальные видения. Все эти люди и нелюди взаимодействовали со мной и друг с другом, как фигуры на шахматной доске. И становились персонажами остросюжетной киноленты. Или же компьютерной игры с лихо закрученным сценарием.