Книга: Архив Шульца - Владимир Паперный

Книга не подошла ни уму, ни сердцу, хотя и написана на высоком уровне.

Последняя часть посвящена описанию, как Шуша с семьей перебрались в США и как там устроились их жизни. Уезжали они в 1978 году по еврейской линии, хотя сам Шуша очень сомнительный еврей (мама была русской), а его жена была чисто русской. Но никого это особо не волновало. Через знакомых попросили прислать вызов, потом довольно долго ждали визу. Вот странно, что он совсем ничего не рассказывает - как они выживали, пока ждали визы, и как они расплатились за образование. Он там дальше мельком упоминает, что чтобы выехать, надо было отдать деньги, которые государство потратило на их образование. Но про это совсем ничего нет. Вначале они попали в Италию и прожили там три месяца, а затем им дали разрешение ехать в США. Всюду их встречали специальные благотворительные организации, обеспечивали жильем, некоторым количеством денег, медицинскими услугами, помогали найти работу. Затраченные на них деньги нужно было потом вернуть, но безо всякой спешки. Шуша довольно хорошо вписался в тамошнюю жизнь - нашел работу по специальности (архитектором),встречался там с интересными людьми, как и на родине, крутил бесчисленные романы. Но, в общем - про тамошнюю жизнь получилось довольно коротко.
Забавно описывается жизнь в Италии, как общались с итальянцами, привыкали к языку, как немного попутешествовали - съездили в Неаполь и Флоренцию. Очень скромно попутешествовали - потратили на это 60 долларов, из них - 30 долларов на поезд. Ночевали в поездах - залезали на вокзале в поезд, который должен был отправляться только утром, и спали там, а утром потихоньку сбегали. Время невинности - по железной дороге и на самолетах ездили/летали без строгих проверок, никто багаж особо не смотрел и толком не взвешивал...

Вообщем книга совсем не моя.

У романа есть аудио-версия, но, боюсь, этот текст сложно воспримется на слух – сюжетная линия и её развитие очень условны, части разнородны, так что кажется, это «немного разные книги» (слова Игоря Гулина из Ъ). 

В «Архиве» и настоящие мемуары, и «роман с ключом» из жизни советской богемы, и вымысел (например, «Битлз» никогда не были в СССР). Сам Паперный говорит: это «очень личный роман о жизни… О своей, о жизни своих и чужих родителей, бабушек, дедушек, друзей, знакомых, незнакомых, и т. д.. В целом роман о культуре и эпохе».

И всё же культура, о которой он пишет, была культурой избранных. Поэтому назвать «Архив Шульца» «энциклопедией советской жизни» никак нельзя. Роман вышел настолько личным и частным, что, читая, чувствуешь себя подглядывающем за чужой жизнью из пустого любопытства.

Главный герой Саша Шульц, он же Шура, он же Шуша, а по простому ШШ или Ш))) (Именно так и называет его автор), тоже архитектор, который покидает Родину и эмигрирует в Америку. Там получает архив, состоящий из записей магнитофонных плёнок, писем, тетрадок.

Куча разных историй и множество персонажей.

Зачастую кажется, что ты читаешь отдельные рассказы. Повествование скачет в разные времена, к разным людям. Из-за этого первая часть выглядит сумбурной, сложно понять кто кому кто, да и запомнить тоже)))

Вторая часть уже конкретно о герое, что складывается в логичное повествование.

Книга о шестидесятниках: походы, встречи, кафе, чувства.

Слог автора обрывистый, мозаичный. Сам автор говорит, что он собрал его из разных отрывков, написанных в разное время и соединил в одно целое в период пандемии)))).

На мой взгляд интересный приём применил Паперный: главный герой Шуша является также голосом повествователя, разбирая архив, он как бы со стороны смотрит на записанное.

Не смотря на сумбурность и многословность, отсутствие единого сюжета, книга неплоха, читается в удовольствие.

Главный герой романа Шуша Шульц советскую власть не любил, но, будучи умным еврейским мальчиком, на открытый конфликт с ней не шёл. Жил свободно, насколько это было возможно в шестидесятые-семидесятые годы, учился в инстинуте, ходил в туристические походы, сочинял стишки, тусовался в богемной среде, любил женщин, а как только появилась возможность — дал дёру на запад, в Америку.

Помимо главного героя в книге присутствует огромное количество второстепенных: Арики, Даники, Доры, Дианы, Джимы, Рикки, Мэлы, Ривы, Бены, Вени, Зайцы, Барды, Графини, Сеньоры, Социологи, Старухи, Нюры, Нолики, Адамы, Аллы, Алисы... "Я список кораблей прочел до середины". Десятки безликих, без устали гомонящих персонажей, перебивая друг друга, спешат поведать читателю о своих маленьких трагедиях — семейных дрязгах, в основном на почве секса. Закрыл книгу — и ты уже не помнишь кто с кем и кто чей. Читается легко и, к счастью, так же легко вся эта словесная дребедень выветривается из твоей головы. Словно и не читал.

Юность его прошла среди интеллектуалов в Ленинградской тюремно-психиатрической больнице, где их всех лечили от диссидентства методом профессора Снежневского.

Первая и самая личная глава о сестре. Рваные обрывки несчастной жизни. И конечно же, обязательное упоминание о погромах. Ирония про непроизносимое имя Бога, но попытки пошутить не удались.

– Бабушка, а ты помнишь крепостное право? – Помню, внученька. – А как его отменяли, помнишь? – Помню, внученька. Мы так плакали, так плакали. Что теперь с нами будет, кто нас защитит…

Потом сама Валя (мать главного героя) будет также плакать после смерти Сталина. Рассказ о семье, который даже не мемуары или автобиография, а именно как будто сидит человек на стуле и вспоминает... А читатель слушает, забывая записывать.

…талант быть человеком важнее таланта писать романы.

Местами это очень личный текст. Нужна была большая смелость или безразличие уже с высоты прожитых лет. Писать мысли за других людей, которых и в живых то уже нет. С одной стороны это дань уважения памяти о тех людях. Чтобы они не канули в Лету. С другой стороны, а что они думали на самом деле? Это своя история человека имеющего возможность говорить, и мало кто может уже возразить.

Мы с вами относимся к этому режиму одинаково. Это режим для быдла, а не для нас с вами. Мы должны быть не жертвами этого режима, а его, если угодно, мозгом.

Где-то к середине книги, мне кажется, я начал чувствовать ритм между общением персонажей между собой и их общением с нами. Это неповторимый рисунок автора.

Забыли, что существовать в России можно только потому, что законы не соблюдаются?

Забавно, что эпизоды, связанные с архитектурой в разы больше остальных.

– Правильно! – вдруг громко произнесла очнувшаяся Нинка. – Именно так из этой бл*дской страны и надо уезжать! Все бросить и рвать когти.

Предыдущее описание путешествий по СССР блекнет по сравнению с Италией. Упадок и вандализм против бережного отношения к прекрасному. Еврейская взаимовыручка, куча организаций по всему миру и по сути, очередной плевок в сторону русских. Может и оправданный, но мне, как русскому, неприятный. Можете обижаться, но в какой-то момент показалось, что я слушаю старого еврея и не верю ни единому слову. В эпизоде "Диалог со шпионом" критикуется бесплатное образование и бесплатная медицина в СССР, потому что бесплатное не может быть хорошим. Спустя много лет, проведённых в США, это лишь попытка убедить самого себя. Это была прекрасная жизнь, и я рад что прожил её. Так почему же роман попал в шорт-лист Большой книги? Будем считать это мицвой жюри.

P.S. "А за окном сбегает вниз Дорога, подмосковной вроде. Колеса, в вольном переводе, Стучат: вернись, вернись, вернись."