Текст книги "Игра в долг"

IX

Всю дорогу Синт смотрел на металлический пол патрульной машины, пытаясь смириться с мыслью, что теперь его жизнь окончательно разрушена. Доктора, похоже, тоже не тянуло начинать разговор, и он пребывал в каких-то своих невесёлых мыслях. Всё было кончено. На этот раз у полиции достаточно доказательств, чтобы надолго упечь Синта в тюремные застенки. Хотя принимая во внимание масштаб его деятельности, не приходилось рассчитывать и на такую роскошь, вероятнее всего ему введут инъекцию, чтобы избавить город от вредоносного маргинала. В голове было удивительно ясно, будто это не он пару часов назад чуть не расстался с жизнью. Синт смутно догадывался, какой хитрой смесью медик в последний момент выдернул его из забытья.

Доктору бросилось в глаза, что в отличие от скромного пистолета химика, «Фалангу» офицер полиции припрятала в аптечку под креслом. Тяжелый массивный револьвер с трудом уместился в полупустой ящик.

– Скрываете вещественные доказательства? – поинтересовался Морг.

– Какие вещественные доказательства? – в очередной раз картинно удивилась лейтенант, – Я не знаю, о чем вы говорите, доктор.

Морг только вздохнул и покачал головой.

– Эта вещица заслуживает большего, чем пылиться среди других улик, – честно ответила лейтенант. Она указала на пистолет химика, – Такое мы каждый день изымаем у мелких уличных бандитов, но ваше оружие – произведение искусства. Их перестали выпускать несколько лет назад, а зря.

– Не боитесь, что он сломает вам руку при выстреле? – с едва уловимой иронией поинтересовался доктор.

– Придется приобрести экзоскелет, – лейтенант расслабленно откинулась в кресле, – Вам, доктор, это оружие точно больше не пригодится.

Остаток пути они проделали под свист лопастей и тяжёлое трещание двигателя. Лейтенант с искренним удовольствием разглядывала свой улов, пока задержанные угрюмо смотрели кто в пол, кто в зарешеченный иллюминатор. Для них это был конец, для лейтенанта их конец означал победу и новое начало. Во всяком случае, так она думала, на это надеялась.

Очень давно доктору не приходилось бывать в полицейском участке, а для химика посещение таких ведомств, кажется, становилось нормой. В участке как всегда было полно задержанных, большую часть из которых составляли отбросы общества. Совсем недавно среди таких отбросов был Синт, совсем недавно такие отбросы чинил доктор. Многие добровольно выбрали такой путь, поверив в химическое счастье от наркоторговцев. Жизнь пачками выбрасывала на помойку их и им подобных. Теперь все эти люди стали не больше, чем плановыми показателями качества работы полиции.

Морг и Синт оказались в разных одиночных камерах, и время опять превратилось в тягучее болото, разбавляемое визитами лейтенанта и «прогулками» на допросы. Про доктора, казалось, все забыли, и он долго сидел наедине со своими мыслями в крошечной камере, похожей по размерам на ванную комнату. И хотя доктор не отличался высоким ростом, даже у него не получалось полностью растянуться на твердой койке. Но человек ко всему привыкает, а Моргу спать на неудобной лежанке было не впервой. Единственное к чему он так до конца и не привык, это головные боли, которые нечем было заглушить. Они беспокоили его с самой встречи с лейтенантом, и поначалу были вполне терпимы, но теперь ему нужны были его болеутоляющие. Развиваясь в таком ключе, ситуация обещала быстро выйти из-под контроля, и первые признаки в виде пулеметных очередей в абсолютно пустой комнате напрягали его все больше и больше.

В то же самое время к химику лейтенант проявила гораздо большую расположенность. Едва покончив с рапортом и сдачей улик в хранилище, она сразу же наведалась в его камеру и проводила в комнату для допросов. Синт про себя отметил, что таких комнат в его жизни стало слишком много. В этот раз, однако, вместо голограммы перед ним был настоящий вооруженный офицер полиции с уликами на руках.

– Знаешь, почему я называю тебя ключиком? – без особых прелюдий начала лейтенант, присаживаясь напротив Синта.

– Ключ к продвижению по служебной лестнице? – в камере было светло, поэтому Синт мог в подробностях рассмотреть детали образа лейтенанта. Карие глаза, тёмные волосы, затем его взгляд соскользнул на по-женски изящные руки с не очень длинными ухоженными ногтями, выкрашенными в фиолетовый цвет. – Только я не понимаю, чем удостоился вашего личного визита, вместо голограммы.

– Я выгляжу настолько мелочной в твоих глазах? – она состроила огорченную гримасу, – Или просто ты не в состоянии увидеть что-то дальше собственного носа?

– Просто предпочитаю особенно не всматриваться в содержимое помойки.

– Что же в данном случае помойка?

– Город. Службы. Вы же не за моим мнением здесь?

– Не могу не согласиться, что город переживает тяжелые времена. И твое признание может помочь мне сделать это место чуть лучше. Ведь в тебе еще осталось что-то человечное? Вера во что-то лучшее, чем та дрянь, которой ты травишь улицы?

Синт улыбнулся. Лейтенант начинала его раздражать. Ему никогда не приходилось быть на таком допросе, он не был лично знаком со служащими полиции, но был уверен, что именно так они работают. Призыв лейтенанта к человечному только подтвердил его догадки.

– В человеке первична агрессия и жажда власти. Вы к этому меня призываете? – Синт покачал головой, – Я не буду ни в чем признаваться, лейтенант… Манчинини? Уж простите.

– Манчини, – поправила лейтенант, – Я и не требую от тебя чистосердечного признания, от этого зависит только твоя судьба. В той лаборатории улик достаточно, чтобы пожизненное показалось тебе высшей милостью закона. Так что, если ты будешь отрицать свою вину, только ухудшишь свое положение. Честно говоря, лично ты мне малоинтересен. Меня интересуют люди, с которыми ты встречался после твоего задержания в ходе рейда.

Химик непринуждённо отклонился назад, приподняв подбородок и глядя на лейтенанта сверху вниз.

– Люди из картеля? Это была их инициатива. Если точнее – Василиска. – Заметив интерес на лице Манчини, Синт добавил – Глава одной из наркофирм, чья территория располагается на юге Роттердама. Они хотели, чтобы я работал на них.

– Мне встречалось это имя, но только имя. Что из себя представляет этот Василиск? С кем ты еще работал?

Синту нечего было скрывать, наоборот, стоило всё в подробностях рассказать лейтенанту о Василиске, чтобы тому не поздоровилось, но агрессивная манера полицейской сводила на нет светлые порывы.

– Старик, доживающий свои годы, держащий в кулаке часть города. Специфика всей этой деятельности в том, что свои люди есть везде: в больницах, университетах. Полиции. Я всегда работал один и не имел никакого желания примыкать к этой системе, – внезапно виски свело коротким импульсом боли, Синту захотелось пить.– Можно воды?

– Что из себя представляет этот Василиск? – лейтенант пропустила мимо ушей просьбу химика, – Как его зовут по-настоящему? И да, откуда такая осведомленность о деятельности картеля?

– Я не знаю. Да и вряд ли кто-то знает, за исключением круга особо приближенных, – допрос начинал утомлять. – Касательно моей осведомлённости: трудно оставаться в неведении, вращаясь в этой сфере.

– Но ты знаешь, как он выглядит, – улыбнулась лейтенант, – Вся эта история – сплошная череда удивительных совпадений. Ты не первый, кому картель дал второй шанс и не первый, кого они подбросили бедному ветерану. Это их обычная практика. До тебя все, кому давали второй шанс, все-таки соглашались работать с картелем и исчезали под его защитой. Твою историю закрутили сущие мелочи: то, что ты попался во время рейда, то, что вместе с тобой оказался твой бывший клиент, то, что доктор проявил чудеса упрямства и безрассудства, выходя на прямую конфронтацию, и наконец, то, что ты был вынужден сам раскрыть свое местоположение. Для меня не было бы очень большой проблемой отследить, с какого устройства доктору перевели деньги, ветеран просто сэкономил нам время. И этим спас твою шкуру, ведь не успей мы вовремя – ты уже был бы мертв.

Лейтенант откинулась на спинку стула и улыбнулась, явно довольная собой. Синт несильно потёр виски кончиками пальцев. Свет делался слишком ярким, режущим.

– Похоже, вы не очень-то удачливы, лейтенант, – медленно проговорил он, глядя в глаза офицеру. – Полицейские вашего возраста обычно уже капитаны? Или майоры? Столько шансов поймать наркоторговцев, и ни одного успешно завершенного дела? Может, это просто не ваша сфера деятельности? Занимались бы чем-то… более простым.

Синт не без удовольствия наблюдал, как самодовольная улыбка сходит с лица лейтенанта.

– Мой дорогой ключик, не стоит злоупотреблять тем, что ты мне все еще нужен. Не думай, что меня уволят, если я слегка превышу свои полномочия. Этот город – очень злое место, и полиция вынуждена ему соответствовать. Так что если я вместо человека буду допрашивать обрубок без обеих рук – я очень легко найду оправдание такому применению силы.

Лейтенант чуть наклонилась в сторону химика.

– Давай закончим нашу встречу как друзья, мне искренне не хотелось бы везти тебя в суд в виде полумеханической куклы из дешёвых деталей.

При словах лейтенанта о превышении полномочий мышцы под синтетической кожей неприятно свело. Синт машинально провёл ладонью по шраму на голове. Лейтенант ничем не отличалась от тех, с кем торговцу приходилось иметь дело. Синт уже начал верить в ее желание правосудия, но теперь понял, что она слепо раскидывает важные детали, попросту их не замечая. Она неслась к цели, как бронированный дроид, не оставляя шансов тем, до кого могли дотянуться её стальные клешни. Вот почему её взывания к остаткам человечности показались Синту столь неуместными.

– Тогда можно дружеский совет, лейтенант? Избавьтесь от своей одержимости, и вы сможете увидеть гораздо больше вещей, которые следовало бы замечать.

Синт откинулся на металлическую спинку стула. Руки дрожали, а во рту пересохло. Лейтенант снова усмехнулась, но в этой усмешке проскочила ее настоящая природа.

– Хорошо, пусть будет по-твоему, мой сломанный ключик. Кто знает, сколько мне понадобится времени, чтобы собрать все улики воедино? Может, неделя, а может полгода. Знаешь, некоторые дела так затягиваются. Все это время ты будешь здесь, и я уж найду возможность с тобой поболтать. Очень близко поболтать, – глаза ее снова окрасились красным, а голос превратился в злобный рык, а потом она, как ни в чем не бывало, снова беззаботно откинулась на спинку стула, даже закинув ноги в сапогах на стол, – А ведь тебе еще в камере как-то жить надо. Помнишь своего бывшего покупателя? Как тебе перспектива провести ночь в компании еще более отмороженных ребят? Мы вот взяли очередную молодежную банду. Знаешь ведь, сколько их развелось в наши дни? Так вот, эти четыре парнишки проявляют настоящие чудеса жестокости, несмотря на их забавные клички и головные уборы. А знаешь, сколько таких отморозков в тюрьме? Представь: провести остаток своей жизни в их компании? Поверь мне, я добьюсь, чтобы тебя помиловали и заменили смертную казнь на пожизненное.

Синт не подал виду, что слова лейтенанта как-то зацепили его, но он знал, о чём она говорит. О выходцах из трущоб, лишившихся морали и последней надежды. Обыкновенно трусливые перед боевыми дроидами и поодиночке, собираясь в стаи эти полулюди становились неуправляемы.

– Что вы от меня хотите, лейтенант?

– Максимально подробное описание Василиска, вот такая вот мелочь мне нужна, но из таких мелочей я была вынуждена год протаптывать себе тоненькую тропинку, чтобы проникнуть в структуру картеля. Никто из всех, с кем мне доводилось работать, не знает, как выглядит Василиск, и это несмотря на то, что он не брезгует лично общаться с рекрутами. Но, как я уже сказала, от Василиска человек исчезает или под охраной картеля, или в земле. Я надеюсь, что его портрет поможет мне узнать кто он, как он попал на самый верх, и как он связан с легальным бизнесом.

Синт устало закрыл лицо сцепленными ладонями, пряча глаза от яркого света.

– Низкого роста, в мощном экзоскелете, – медленно начал он, вызывая в памяти образ старика, – на висках и руках татуировки змей. Раскосые глаза, как у выходцев из Азии. Квадратный череп, по всему лицу морщины… Седые волосы, которые при нашей встрече были собраны в пучок. – Синт открыл глаза. – Это всё.

– Мой дорогой ключик, ты принял очень правильное решение. Подъем, пора обратно в камеру.

Лейтенант быстро встала, Синту подъем дался тяжелее. Она повела его по однообразным бледно-синим коридорам полицейского участка, сделав короткую остановку возле кулера с водой. Синт с жадностью выпил стакан, после чего лейтенант отвела его обратно в тесную кубическую комнату, где он с облегчением опустился на жёсткую кровать, чувствуя, как стены начинают медленно вращаться. Буквально через несколько минут лейтенант вернулась и бросила на пол камеры влажную бутылку ледяной воды и снова исчезла.

X

Манчини была в отличном расположении духа настолько, что даже напевала себе под нос какую-то модную песенку, пружинящим шагом возвращаясь в свой кабинет. В её руках была еще одна зацепка, теперь предстояло составить фоторобот Василиска. Хотя этого было явно не достаточно для завершения дела, полученная информация, так или иначе, сдвигала его с мёртвой точки. Во всяком случае, Даниэле надеялась, что это сможет помочь ей выйти на голову картеля. Или на головы, что было ближе к правде: вряд ли эта гидра управлялась кем-то одним. Слишком хороша была их структура, слишком прочно они подмяли под себя почти весь криминал города. Но в глубине ее сознания вновь проснулся страх: позволят ли ей уничтожить картель? Даже химик-одиночка, держащийся в стороне от разборок организованных преступных групп, интересовавшийся только химией и сбытом этой химии, но никак не организацией банды, понимал, что у картеля везде есть свои люди. Манчини была уверена, что даже ее управление в той или иной степени коррумпировано, что там говорить, Даниэле и сама была не так чиста на руку, какой пыталась казаться. На этих улицах каждый выживает, как может – так сказал доктор, но доктор вряд ли задумывался, что даже полиции порой приходится выживать, и ради выживания идти против закона, который она защищает.

Закрывшись в темном кабинете, Даниэле тяжело упала в обитое искусственной кожей кресло и закинула ноги на отделанный бледно-зеленым пластиком стол, на котором громоздилась разная мелочь: планшеты, телефоны, флешки, внешние винчестеры. Все дела, которые она вела или ведет. Темнота, одиночество, страх – сердце забилось все быстрее, отчего Манчини быстро вскочила и принялась бродить по комнате. Темнота. Она пугала ее не так сильно, как в тот первый раз, когда мир исчез и никак не хотел появляться. Лейтенант щелкнула выключателем, но лампа хлопнула в такой неподходящий момент, оставив ее во тьме. Вместо потока сквернословия она тихо вскрикнула, метнулась к настольной лампе и включила хотя бы этот слабый источник света, чтобы рассеять наступающую темноту. Свет лишь слегка успокоил ее, но не в той мере, в которой она рассчитывала. Как она надеялась, что больше ей не придется глотать горькие пилюли успокоительного, но ее радость и возбуждение заставили забыть о предусмотрительности.

Нащупав в заднем кармане джинс упаковку таблеток, она выдавила сразу два маленьких белых кружочка на трясущуюся тонкую ладонь и вмиг отправила их в рот. Таблетки подействовали почти сразу, и она, успокоившись, вернулась в кресло. Дыхание стало ровнее, сердце тоже забилось намного спокойнее. Она не могла видеть, как в это время цвет ее глаз хаотично менялся то на голубой, то на зеленый, то на серый, и как сейчас ее искусственная радужка, ведомая порывами своего владельца, стала фиолетовой. Это могло выдать её состояние, но Манчини было все равно. Она даже не сразу удосужилась подойти в двери, в которую сильно стучали.

– Лейтенант, что у вас стряслось? – взволнованно спросил один из сотрудников полиции, одетый в штатское. Кажется, из отдела по борьбе с бандитизмом. Как он вообще сюда забрел? За ним стояли другие полицейские, скорее заинтересованные, чем взволнованные.

– Лампочка перегорела, – непринужденно улыбнулась Манчини, – А вы надеялись, что я застрелюсь?

– Нет, ты слишком самовлюбленная для такого поступка, – махнул рукой полицейский в штатском.

В кармане зазвонил телефон, который лейтенант достала, едва не уронив. На экране был номер полковника.

– Манчини, зайди ко мне на пару слов, – коротко сказал полковник.

Лейтенант ничего не ответила, вернула телефон в карман, и неспешной походкой побрела в кабинет полковника.

Просторное помещение было на удивление пустым. Полковник не любил излишеств, а может, просто не выставлял на всеобщее обозрение то, чем жил. Единственное, что выдавало его, это миниатюрная голограмма, висевшая над углом стола. На ней полковник с женой и маленькой дочкой играют в мяч на сочно-зелёной траве. За рабочим столом располагалось бронированное окно трапециевидной формы с массивной металлической рамой. Полковник настоял на том, чтобы бронирование в его кабинете усилили до трёх листов.

Рядом со столом располагался мощный сервер, размеренно перегоняющий вентилятором застоявшийся воздух. Система кондиционирования в кабинете была автономной и включалась только после проверки химочувствительными детекторами.

Когда Манчини, постучавшись, вошла в кабинет, полковник уже протягивал ей руку. Синяя форма была как всегда почищена, а ботинки отражали свет потолочных ламп.

– Хорошо выглядишь, – полковник окинул ее быстрым взглядом с ног до головы.

– Вы тоже, полковник Рутланд, – ответила лейтенант, хотя это было не совсем правдой. В последнее время полковник ходил осунувшимся, с красными от недосыпания глазами.

– Так это твой неуловимый химик? – полковник протянул Манчини планшет с фотографией Синта, не отдавая в руки.

– Он самый, – отозвалась Даниэле.

– Я думал, он будет старше, – задумчиво проговорил полковник. – Наверняка тебе не стоило труда его расколоть?

– Он оказался на редкость упрямым, – отчасти она не лгала, – Но я работаю над этим. Расколется, вы же знаете мои методы.

– Было бы неплохо оставить его в живых. Не перестарайся. Остальные улики собраны, у твоих задержанных нет шансов. Сколько ещё времени тебе нужно?

– Завтра вечером их судьба решится, – медленно улыбнулась лейтенант.

– Хорошая работа, – кивнул Рутланд, не изображая на лице никаких эмоций. – Что у тебя с глазами?

– Ничего, – ей потребовалось огромное усилие воли, чтобы сменить фиолетовый цвет на какой-то другой.

– Не затягивай с этим.

Даниэле картинно козырнула и все той же неспешной походкой вернулась к себе в кабинет. Ей еще предстояло составить несколько вариантов фоторобота Василиска, чтобы окончательно понять, как же выглядит этот человек. Тогда она сможет продвинуться по своей тропинке дальше, опять на каких-нибудь полшажка, но это лучше, чем топтаться на месте. И хотя она лишь немного продвинулась в деле с картелем, зато сегодня она избавила город от опасного наркоторговца. Лейтенант, несмотря на действие успокоительных, старалась выглядеть не просто самодовольно, а самодовольно-надменно – даже больше, чем обычно. Но в душе она просто устало радовалась.

XI

Морг спал плохо, всему виной была голова, и боль составляла только половину беды. Находясь в пустой камере, доктор отчетливо слышал автоматные очереди, разговоры на многих языках, выкрики на арабском. Стоило закрыть глаза, и в голове всплывало прошлое: желтые улицы, странная смесь кирпича, железа и неона, фундаменталисты, идущие против прогресса средствами прогресса в виде клонов и дроидов. Под всю эту какофонию собственного прошлого лишь под утро доктор все-таки забылся коротким тяжелым сном.

Проснулся Морг под крики муллы и лязг двери камеры. Он плохо понимал, что происходит, и чего от него хотят люди в странной форме. Он разбирался в форме и знал: в Ливии такой нет. Под грубые окрики и удары он встал и под конвоем побрел по людным восточным улицам, сам не зная куда.

Манчини с самого утра была в превосходном настроении, хотя воспоминание о маленькой неприятности, случившейся с ней в кабинете, как комар пищало где-то на задворках сознания. Лейтенант старалась вести себя более спокойно и держать свои эмоции в узде, как она всегда делала. Во второй половине дня, покончив с некоторой бумажной работой, она решилась перевезти своих пленников в следственный изолятор и потратить пару дней на составление фоторобота и обработку вещественных доказательств из лаборатории. Однако вид доктора ее озадачил и на некоторое время отвлёк от рабочих вопросов: не то, чтобы ей было особое дело до жизни очередного преступника, но его состояние наводило на мысли о том, что такой ценный свидетель может не дожить до суда. Со стороны доктор казался совершенно отчужденным от мира, бросающим по сторонам абсолютно пустой взгляд. В то же время в голове Манчини мелькнула мысль, что доктор не просто уголовник, а представитель одной из самых странных разновидностей уголовников в этом городе. Теневая медицина – отрасль далеко не новая, но только в последние десятилетия умельцы приспособились относительно качественно оперировать едва ли не на любой мало-мальски подходящей для этого площади. Требовались лишь знания: клиентов в бедных районах всегда было хоть отбавляй, нелегальных и краденых органов и протезов тоже. Дальше все зависело от мастерства доктора. Обычно не слишком умелые доктора заканчивали жизнь в близлежащей канаве, хороших же было немного, и их ценили. Жители районов покрывали их, как только могли, и доктор Морг не был исключением, хотя по его прозвищу лейтенант догадывалась, что не все операции проходили успешно.

После доктора она забрала из камеры притихшего химика, и их процессия из двух задержанных, лейтенанта и двух конвойных мрачно двинулась на посадочную площадку полицейского управления. Впрочем, мрачными были только задержанные: конвойным в экзоскелетах не было особого дела до уголовников, пока те не начнут бедокурить. Лейтенант внешне выглядела вполне довольной.

На взлетной площадке свет заставил участников процессии вести себя по-разному: светофильтры на экзоскелетах потемнели, защищая глаза конвойных от яркого освещения, лейтенант глубоко вдохнула несвежий воздух, пахнущий бензином, нитрокраской и почему-то едой с улиц. Химик поморщился, а доктор шарахнулся в сторону, чем на мгновение привлек конвойных. Манчини не успела нарадоваться такому погожему, на ее взгляд, деньку: навстречу конвою шел полковник Рутланд в сопровождении человека в штатском.

– Лейтенант, – как всегда чётко произнёс полковник, – поступил приказ отпустить одного из задержанных.

– Кого? – Манчини насторожилась.

– Химика, – полковник пристально посмотрел на озиравшегося по сторонам Синта.

– На основании чего мы его отпускаем?

– На основании отсутствия доказательств, – полковник перевёл взгляд на лейтенанта, – На него нет улик. Даниэле, снимай ему наручники. Это приказ.

Человека в штатском нетерпеливо перебирал пальцами зажигалку. Было похоже, что ему не доставляет никакого удовольствия общество полицейских.

– Господин полковник, мы взяли целую лабораторию, – лейтенант растолкала своих задержанных и подошла вплотную к полковнику, – А вы мне говорите «нет улик»?

– Лаборатория сгорела, Манчини. Уже начато расследование, но там ничего не осталось, никаких улик.

Синт зацепился взглядом за синий китель полковника, осознавая услышанное. Казалось, такой поворот только на руку попавшемуся наркоторговцу, но мысли химика были о другом. То, над чем он старательно работал четыре года, копил и преумножал, разом превратилось в пепелище. Синт стоял в оцепенении и ненавидел себя за то, что сейчас находится здесь, и что в его жизнь так просто вносят свои коррективы совершенно незаинтересованные в его благополучии люди. Каждый норовил использовать уязвимую добычу в своих корыстных интересах, рискуя разорвать её по кусочкам. Или разорвать друг друга. Внезапно взгляд Синта переметнулся сначала на человека в штатском, затем на черный гражданский вертолёт, который в этот раз выглядел не как болид, а как броневик.

– Похоже, это старые знакомые. Док, кажется, нас продают боевикам.

Химик очень удачно рассчитал размер камешка, которым вызвал лавину. Взгляд доктора стал совершенно безумным, и он сорвался. Человек в черной одежде в маске с кинжалом и военный, отдающий его, доктора, на убой. Это уже было в его жизни, и он не даст произойти этому снова. Однако на этот раз на докторе были наручники специально для владельцев мощных протезов, которые было не так просто сломать, и порыв Морга захватить лейтенанта пресекли конвоиры, ударив дубинкой под колени. Доктор, скрипя зубами, припал на ногу.

Манчини было наплевать на доктора – она испепеляющим взглядом уставилась на человека в штатском, который нервничал и ждал, когда лейтенант выполнит приказ. Иного пути у нее не было, если уж полковник прикрывает наркокартель, а за ним стоит кто-то ещё, может, сам Европол, может, ЕКБН – разобраться сейчас возможности не было, но Манчини поняла, кто ее внутренний враг. И чтобы выиграть время, нужно было отпустить химика, который уже дал ей новую зацепку, но который все еще был повинен в наркоторговле. Она не ожидала от тощего наркоторговца такой прыти в тот момент, когда ее руки были заняты наручниками, голова мыслями о предательстве полковника, а руки Синта, наоборот, стали свободными.

Синт никогда не захватывал заложников до этого момента, но ему совсем не хотелось попадать в руки людей Василиска снова. Слишком не вежливо он отказал старику в сотрудничестве, чтобы теперь тот радушно принял его в свои ряды. На возможность уйти рассчитывать не приходилось еще при первой их встрече. Как выразился доктор, такое поведение ни одна уважающая себя компания не простит. Как только руки Синта оказались освобождены от стягивающего ремешка, он, приложив все имеющиеся силы, предугадывая нечеловеческое сопротивление, выхватил пистолет лейтенанта, которая, к общему удивлению проявила, наконец, чудеса неосторожности. Рост Синта позволял ему без проблем зажать шею лейтенанта рукой и приставить к ее виску автоматический пистолет, но то, с какой силой Манчини пыталась сопротивляться при помощи своих протезов, заставило химика усомниться в том, сумеет ли он ее удержать. Чувствуя, что долго так длиться не может, Синт тихо, но разборчиво произнёс в ухо лейтенанту:

– Бросьте доктору ключи от наручников, пожалуйста, – ствол пистолета красноречиво уперся в висок, и она неохотно бросила ключи доктору.

Лейтенантом двигало не столько желание выжить, и уж тем более не желание помочь наркоторговцу. Она сомневалась, что он сможет ее застрелить, тем более ему ни к чему вешать на себя убийство офицера полиции, когда на него больше нет улик. Но Манчини была уверена, что она – единственный человек, который может осуществить правосудие. Хотя она и не была в том положении, чтобы как следует все это обдумать.

Отстегнув наручники, доктор порывался наброситься на того, в ком он видел полевого командира боевиков, но оклик химика помешал осуществить задуманное.

– Док, мы возьмём пленного, – Синт кивнул на лейтенанта, – Ты сможешь её удержать.

Лихорадящий мозг Морга сработал быстро, и заложница перешла из рук в руки. Хватка доктора была намного крепче, чем у химика, потому как доктор держал ее протезом, не особо рассчитывая свои силы. Лейтенанту было трудно дышать, но она не могла ничего поделать и лишь бессильно цеплялась за холодную искусственную руку Морга. Сделать что-либо ногами тоже не получалось, потому как здесь они с доктором находились почти в равных условиях. Из-за разницы в росте – лейтенант была почти на голову выше – доктору было неудобно ее держать, но мощная хватка протеза лишала Манчини реальной возможности сопротивляться, оставляя силы только на то, чтобы хоть немного разжать искусственную руку для спасительного глотка воздуха.

– Шевельните хоть глазом, и я завалю ее! – доктор бросал безумные взгляды из-за спины лейтенанта то на полковника, то на конвойных.

Синт отступил под двойное прикрытие из доктора и лейтенанта. Однако он понимал, что у них нет шансов выбраться, если конвойные откроют огонь на поражение.

– Нам нужно оружие, чтобы защищаться, – уверенно, чтобы каждое слово дошло до мозга доктора, проговорил Синт.

– Оружие, быстро! – крикнул Морг конвойным, которые явно не знали, что делать и ждали команды от полковника.

– Ты усугубляешь своё положение, – Рутланд говорил спокойно, догадываясь, что бывший солдат не контролирует себя, но стоило попытаться вступить в переговоры. Сейчас было важно не спасти лейтенанта, а не дать уйти одному из задержанных. И, конечно, не убить его в случайной перестрелке. Полковник буквально чувствовал, что человек в штатском за его спиной занервничал ещё больше, хотя, казалось, больше уже некуда, – Успокойся, тебе ничего не угрожает.

– Они продали наши головы, – негромко сказал химик, – Твою голову, док.

– Меня больше никто не продаст им! – крикнул Морг, кивая на человека в штатском, а затем добавил что-то на арабском.

– Вам окажут помощь, незачем сопротивляться, – сделав знак конвойным опустить оружие, полковник предпринял новую попытку уговорить доктора.

Оружие конвойных вернулось в их кобуры, и они напряженно следили за разыгрываемой сценой.

– Я ведь уже отказался от вашего предложения, – громко сказал Синт Рутланду. Взгляд того переменился: он внимательно следил за глазами химика.

– Где мое оружие? – прошипел доктор в ухо лейтенанту, не спуская безумных глаз с полицейских.

Задыхаясь, лейтенант указала на стоявший неподалеку патрульный вертолет, в котором они вчера прибыли в управление. Прикрываясь офицером, Морг медленно направился к аппарату, и Синту пришлось осторожно двинуться за ними, на мгновение вызвав панику у полицейских. Подобравшись ближе к машине, он одним рывком оказался внутри, быстро нашел аптечку и достал из нее чудовищный револьвер. Позаимствовав из аптечки кое-что из медикаментов, рассудив, что рано или поздно они им понадобятся, Синт также быстро вернулся к доктору с его заложником.

– Твое оружие, солдат, – словно стимулятором Синт поддерживал доктора в его иллюзии, – Нужно выбираться отсюда.

Получив «Фалангу» в руки, Морг безумно улыбнулся. В мгновение ока он перехватил лейтенанта настоящей рукой, а протез упер револьвер ей в висок.

– Мы полетим на этом! – доктор потащил лейтенанта в аппарат, из которого только что выпрыгнул химик.

По периметру площадки с техникой уже стояло множество полицейских в боевых экзоскелетах с оружием наготове. Они медленно окружали преступников, бросая недвусмысленные взгляды на казавшегося спокойным Рутланда. Полицейские ждали только одного: команды открыть огонь.