Текст книги "Игра в долг"

– Быстрее, – Синт запрыгнул в машину и, не целясь, выстрелил в сторону полицейских, заставив тех попрятаться.

Людей на площадке становилось все больше, но полковник все еще запрещал стрелять. В его голове лихорадочно попеременно подменяли друг друга две мысли: дать офицеру полиции умереть от рук бандитов или позволить захватить заложником офицера полиции? Второе, пожалуй, было лучше, поскольку компрометировало больше захваченного офицера, чем полицию в целом.

– Садись за штурвал, маленький человек, – бросил доктор химику.

– Я не умею этим управлять!

– Тогда стереги офицера, я поведу.

Но Синту совсем не улыбалось разбиться на вертолёте из-за обезумевшего доктора.

– Слушай, – рассудил он, – она полицейская и наверняка знает, как эта штука работает. Главное, держи ее на мушке.

– Маленький человек хорошо мыслит! – доктор затолкал лейтенанта на место пилота.

Особого выбора у Манчини не было, но быть пилотом для сбегающих преступников в ее планы не входило. Впрочем, уже в кабине наблюдаемый боковым зрением револьвер впервые пробудил в ней страх за собственную жизнь. Химик захлопнул дверь аппарата, и они оказались под надежной защитой бронелистов вертолета. Ровно до тех пор, пока полковник не передумает и не отдаст приказ на ликвидацию всей патрульной машины.

– Поехали! – ствол револьвера красноречиво уперся в бок лейтенанту, и та запустила двигатели.

Она умела летать, хотя и не так хорошо, так что на полном ручном режиме она прерывистыми маневрами увела патрульный аппарат от зданий полиции и скрыла его в потоке транспорта в трущобах. Отследить крупную патрульную машину было легко, и Манчини надеялась пользоваться ею как можно дольше, но план испортил химик, жестом указав курс, которого должна была придерживаться лейтенант.

– Док, съешь это, – Синт протянул Моргу две таблетки – очевидно, из тех, что прибрал вместе с «Фалангой», – Поможет.

В этот раз доктор не противился: заглушенное здравомыслие все-таки пробилось сквозь пелену иллюзии. Сознание вернулось не полностью, но ливийские пейзажи немного отступили.

– Мне нужны мои болеутоляющие, – док взялся за разболевшуюся вновь голову.

Вертолёт закладывал крутые виражи за темнеющие башни жилых муравейников. Манчини включила рацию, чтобы понимать, что сейчас происходит в рядах полиции. Все внимание пришлось уделять пилотированию – она знала, как водить патрульные машины, но в её опыте был лишь скромный минимум лётной практики, и в такой ситуации ей многое приходилось вспоминать. Из-за этого переговоры полиции она улавливала обрывками: «…захвачена патрульная машина…», «…подозреваемые: среднего роста, светлые волосы, борода, одет в военную форму…», «…подозреваемый по громкому делу об изготовлении и распространении наркотиков…», «…уточните задачу…», «…начинаю преследование…», «…поступило уточнение от Европола…», «…дело о коррупции…», «…лейтенант инсценировала похищение с целью захвата важного свидетеля…», «…подтвердите задачу…», «…задача подтверждена: свидетель нужен живым. Приметы свидетеля: рост выше среднего, одет в чёрную толстовку и джинсы…», «…вас понял, свидетеля освободить, преступников ликвидировать…», «…преступников двое: мужчина и женщина. Разрешен огонь на поражение. Снимки есть в базе, обязательно сверьте прежде чем открыть огонь…».

Конец. Лейтенант не верила своим ушам: проклятый Рутланд предал все, ради чего она боролась, и объявил ее преступником. Манчини была уверена, что это он повернул ситуацию так, будто она захватила химика, а не наоборот, и такая интерпретация случившегося, скорее всего, не смутила ее коллег, которые все видели сами. Лейтенант не так видела окончание своей карьеры. Сейчас она ненавидела наркоторговца, который как ни в чём не бывало смотрел в иллюминатор.

Синту не так часто приходилось летать. Его жизнь проходила внизу, на твёрдом асфальте среди шатких моральных устоев, и он никогда не поднимался выше средних этажей даже в трущобах. По злой иронии глава наркофирмы подарил ему возможность побывать на самом верху, хотя насладиться видами всё равно не получилось. Сложись события немного иначе, и Синт, быть может, однажды оказался на одной из вертолётных площадок делового центра как участник глобальной, всепроникающей деятельности транснациональных корпораций. Однако неожиданный вираж выбросил его за борт ещё до того, как он научился плавать. Тогда, сидя в кабинете ректора университета, он впервые осознал, насколько на самом деле беззащитен. Ни полицию, ни прокуратуру, ни ЕКБН не заботило, что в университетской лаборатории Синт не пытался намеренно получить наркотик, а лишь экспериментировал с веществами, записывая реакции и получая новые соединения, искренне веря, что когда-нибудь приблизиться к созданию панацеи от людских недугов. Опробовать их он не решался, но экспертное заключение показало, что однажды полученный Синтом кристаллический порошок не что иное, как сильный нейростимулятор.

Синт начал работать после того, как его отчислили из университета. Это было тяжёлое время подвалов, голода и страха, о котором теперь не хотелось вспоминать. Хакер помог стереть данные, связывающие его с прошлым, но отсутствие диплома поставили бетонную стену на его взлётной полосе. Беззащитность, нищета и одиночество – с тех пор мало что изменилось. Такое положение дел для этого города было обычным явлением. Где-то между мечтой стать химиком и желанием быть независимым пролегал самый глубокий разлом в сознании Синта, от которого расходились более мелкие, но хорошо заметные трещины.

Город начал загораться огнями фонарей. Теперь внизу можно было рассмотреть тонкие белые и жёлтые цепочки, тянущиеся вдоль расходящихся от Центра улиц. Вертолёты тоже включали фары, превращаясь в подсвечиваемых со всех углов большеглазых насекомых. Но ярче всех оставались рекламные щиты, иногда закрывавшие целую стену многоэтажного здания. С них улыбались и приветливо махали эталонно красивые люди, а крупные надписи указывали на спонсоров этого праздника света.

Патрульный вертолет тяжело приземлился на окраине трущоб, в самое сердце бывшей промзоны, под укрытие земляных холмов и торчащих из грязи вывороченных плит. Изогнутая неведомой силой арматура отбрасывала корчащиеся тени на раскисшее месиво из песка, воды и обломков кирпичей. Казалось, здесь не ступала нога разумного человека уже очень и очень давно.

Синт выпрыгнул из заглушившего двигатель вертолета и моментально увяз кроссовками в тягучей грязи. Манчини оказалась предусмотрительнее и прежде чем выбраться из машины, поискала глазами сухой островок земли, за что получила в спину тычок «Фалангой». Сам Морг нехотя выкарабкался из салона и, не спеша отходить от вертолёта, озирался по сторонам.

– Кто теперь преступник, лейтенант? – Синт выбрался из грязи и теперь сбивал с кроссовок налипшие комья. Он решил не упустить случая зацепить непоколебимое самолюбие Манчини.

Но скоро стало не до разговоров: показались первые зрители. Бесшумно, как огромные грызуны, они пробрались между огрызками бетона откуда-то справа, и теперь выжидающе замерли. Синт, Морг и Манчини, не сговариваясь, отступили за летательный аппарат. Люди не приближались, настороженно вытягивая шеи и даже принюхиваясь. И тут Синт догадался, что причина тому – полицейский вертолёт. Жадные взоры впивались в полированный корпус аппарата, не обращая никакого внимания на три человеческие фигуры, медленно отступающие в темноту.

Выйдя из круга света, Синт в три прыжка оказался за разбитым бетонным блоком, который когда-то был частью стены. Отсюда было хорошо видно то, что происходит у вертолёта. Лейтенант и доктор укрылись за соседними остатками здания. Обмотанные в лохмотья полулюди, словно повинуясь неслышимой команде, ринулись к вертолёту. Замелькали вооружённые арматурой и клещами руки, раздался скрежет – стон раздираемого металла. Отсюда не было слышно человеческой речи, но Синт сомневался, что эти существа вообще умели говорить. Внезапно раздался пронзительный вой, и живая масса забурлила, вспенилась, разнося по округе нечеловеческий вопль. Существа делили добычу, используя инструменты для резьбы металла в качестве оружия. Возле вертолёта разыгралось настоящее побоище всех против всех.

В голове Синта мелькнула мысль, что самое время скрыться от незваных в его жизнь попутчиков, но обстоятельства диктовали свои условия, и они требовали принять навязанное ими общество. Синт искренне надеялся, что это кратковременная мера. Как бы ему не хотелось, он не сможет выбросить неведомой рукой подкинутые в колоду карты. Отсутствие средств вновь толкали Синта на сомнительную сделку. На этот раз, его целью был доктор, а точнее деньги на его счетах. Только медик не должен был об этом догадаться. Лишней шестерёнкой в этом до смешного простом механизме оставалась Манчини, и химик пока не знал, как её убрать, не привлекая внимания доктора. В конце концов, доктор не выказывал особого желания ее умерщвления, да и сам торговец не представлял, как это осуществить. Синт не очень долго обдумывал эту мысль, потому как доктор мрачной тенью оказался рядом и железной хваткой протеза выхватил у него добытый в ходе побега пистолет.

– Как это понимать, док? – поинтересовался химик, оставшись совсем безоружным. Ему не нравилось, что все вооружение оказалось в руках все еще не вернувшегося до конца ветерана.

– Понимай это так, что я ухожу, – доктор и вправду направился нетвердой походкой прочь.

Синту совершенно не нравилось и то, что он рискует остаться с лейтенантом один на один, тем более что та уже бросала хищные взгляды в его сторону. Ведь без оружия его шансы справиться с ней в рукопашной схватке стремились к нулю: она тренированный офицер с усиленными протезами, существенно повышающими её боевую эффективность, а он всего лишь человек. Понимая отчаянность её положения, химик даже не был уверен, живым она его доставит в полицию или нет. К тому же, лейтенант не из тех, с кем можно было мирно договориться.

– Вот какой наш герой войны на самом деле. Бежишь с лодки, как только поднялись волны? – Крикнул Синт вслед доктору, не выдавая своего беспокойства, – Я ведь легко мог оставить тебя в полиции.

– Если бы не ты, я бы даже не оказался в полиции, – бросил доктор.

– Не злись, док, – смягчил интонацию химик и попытался подобрать ключ поточнее, – Я помню, кто два раза спас мне жизнь. Я бы не бросил тебя там. Но неужели ветеран службы в ООН теперь поступает с другими так же, как поступили с ним: использует и избавляется? Давно ты стал таким, как они?

Доктор застыл на месте. Ему не нравилось, в какую сторону двигается этот разговор, и еще больше не нравилось, что химик, в общем-то, прав: ему ничего не стоило оставить его в полиции, тем более что на химика дело, очевидно, скоро закроют, а доктор все еще вне закона.

– Док, мне не так уж много надо, – Синт понял, что его слова возымели верх над доводами доктора, – Небольшая сумма на первое время. Разумеется, с возвратом. Мне ведь нужно как-то выживать.

– Только не надейся, что я дам тебе денег и отпущу на все четыре стороны, поверив в твою добрую волю, – Морг развернулся, проклиная последние три дня своей жизни, – Будешь работать при мне, чтобы я тебя видел.

– С огромным удовольствием, – соврал Синт. Немного не так он рассчитывал провернуть это дело, но в каком-то роде такой результат тоже был успехом.

Лейтенант молча наблюдала за происходящим, отчетливо понимая, что в сделке между химиком и доктором ей место не уготовили. Теперь была очередь химика диктовать свои условия, который уже одарил её полным неприязни взглядом.

– Док, осталась только одна маленькая проблема, – химик отошел к Моргу, увеличивая расстояние между ним и лейтенантом.

– Пускай валит на все четыре стороны, – буркнул доктор.

– Морг, есть встречное предложение, – надменно усмехнулась лейтенант, – Оставь мне наркоторговца, и я сделаю вид, что не видела, как ты ушёл. Твое дело окажется закрытым, и ты будешь на легальном положении.

Лейтенант считала, что это хорошая точка зрения, и по сомнению, проскользнувшему в глазах доктора, она убедилась в своей правоте. Морг колебался между своей совестью, к которой взывал наркоторговец, между своим прошлым и между прагматизмом, который предлагала лейтенант – между будущим.

Однако и прошлое, и будущее у доктора было незавидное, так что он взял химика за шкирку и оттолкнул от себя в сторону лейтенанта. Они оба что-то ему предлагали просто затем, чтобы в очередной раз им воспользоваться.

– Я думаю, мы все втроем совершим небольшую прогулку в город, – сказал Морг, – Чтобы решить, что с вами делать, мне нужна ясная голова. А для этого мне нужны мои таблетки.

XII

Идти пришлось по раскисшей тёмной смеси, в которой то и дело попадались куски полимеров неизвестного происхождения. До пустыря не долетал свет города, поэтому о наличии грязи Синт догадывался по хлюпающим звукам собственных шагов. Чуть позади, кажется, совершенно не обращая внимания на раскисшую землю, ступала лейтенант. Более тяжёлые чавкающие шаги раздавались сзади – Морг предпочёл идти следом за всеми. Вдали горели огни невысоких по меркам города – этажей в двенадцать-шестнадцать – зданий. Парадоксально, но снаружи они были освещены куда ярче, чем изнутри. Синт задумался, каково это, видеть за окном безжизненные руины старой промзоны? Единственное окно его капсулы выходило на соседнее здание, которое близко примыкало к жилому термитнику, отчего у Синта иногда создавалось впечатление, что проем окна заложен потемневшим от времени пеноблоком. По мере приближения к строениям земля под ногами становилась всё твёрже. Наконец, все трое выбрались на заезженный до глубокой колеи асфальт, местами превращавшийся в крошку. Синт тоскливо рассматривал кроссовки, которые уже вряд ли удастся отмыть от серо-зелёных пятен. Случайно или намеренно, проходя мимо остановившегося химика, Манчини ощутимо толкнула его плечом. Она наверняка злилась на себя за минутную безалаберность, но что теперь это могло для неё изменить?

Морг с трудом держался на тех таблетках, что добыл Синт. Ему нужны были лекарства сильнее, так что первой остановкой стал неприметный подвал, вход в который обозначала неоновая вывеска в виде большого зеленого креста. Аптека, располагавшаяся внутри, была удивительно чистой для окраин. Морг тяжело привалился к витрине и попросил нужные ему лекарства. Он отлично усвоил пропорции, в которых необходимо смешать три разных препарата, чтобы достичь нужного эффекта для своего контуженного мозга. Аптекарь не проявил никакого интереса к посетителям и со скучающим выражением выложил заказанные доктором лекарства. Очевидно, к нему приходили и более странные посетители с более подозрительными просьбами, чем разыскиваемые полицией и Европолом преступники. Протянув трясущимися руками платежную карту лейтенанта, доктор жадно сгреб лекарства и разложил их по карманам.

Лейтенант молча наблюдала за этой сценой, чувствуя на себе взгляд химика: тот, судя по виду, был готов предупредить доктора, если Манчини попытается захватить оружие. В свою очередь Манчини была готова поступить также, попытайся химик вернуть себе автоматический пистолет. Ситуация складывалась патовой, и владел ею вооруженный тяжелым револьвером доктор, которому в общем-то не было интереса до привязавшихся к нему людей.

Оказавшись на улице, доктор первым делом нашел подходящую площадку в виде бетонной лавки и принялся готовить свое лекарство. Лейтенанта и химика он держал на небольшом расстоянии, периодически поглядывая на них, готовый в любой момент схватить покоящийся на колене револьвер. Основной проблемой все еще оставалась химия: все скромное оборудование доктора осталось в клинике, так что работать приходилось только руками и весьма грубо, на глаз отсчитывая нужные дозировки разных препаратов. Морг отлично понимал, что из-за неправильно рассчитанной дозировки он может отключиться на несколько часов, а то и на несколько суток. Однако ему нужно было попытаться привести рассудок в порядок хотя бы на некоторое время, чтобы сообразить, что же делать дальше.

В какой-то момент Синт вызвался помочь доктору, но тот осыпал его отборной бранью, в который раз за эти дни пригрозив жизни химика. Наблюдавшая за этой сценой лейтенант коротко засмеялась, хотя глаза ее выдавали: ей не было смешно. Когда, наконец, Морг закончил свои приготовления, горстка порошка, размером с ноготь, отправилась ему в рот. Доктор напряженно ждал действия лекарств, не сводя взгляда со своих непрошенных спутников. Волна абсолютного спокойствия и нежелания делать что-либо ясно дала понять, что он едва-едва нарушил дозировку. Но главная цель была достигнута – Морг был точно уверен, что в таком состоянии он не потеряет над собой контроль.

– Док, пока мы не решили, как из всего этого выбираться, было бы неплохо найти какое-нибудь укрытие, – Синт осторожно сократил дистанцию между ним и Моргом.

– Это очень хорошая мысль, – глядя куда-то в пустоту, протянул доктор, – Минут через пять. Пойдем. Обязательно пойдем.

Спустя пять минут Морг так и не поднялся. И не потому, что ему было плохо, а скорее наоборот – ему сейчас было слишком хорошо. Видимо, дозировка была нарушена несколько сильнее, чем доктору показалось на первый взгляд. Тёмное небо постепенно начинало окрашиваться в предрассветные розовые оттенки, а это означало, что скоро на улицах появятся люди, и безжизненное на вид тело Морга могло привлечь нежелательное внимание.

– Что мне теперь помешает взять твою тощую задницу и принести ее обратно в полицию? – лейтенант побрела в сторону бесчувственного доктора, недвусмысленно глядя на его револьвер.

– Ничего, – пожал плечами Синт, – Я без оружия, арестуй меня прямо здесь и сейчас.

Обращение на «ты» резануло слух лейтенанту. Что этот проклятый уголовник о себе возомнил?

– Но есть одна проблема, – Синт обошёл доктора с другой стороны, – Ты же теперь в розыске. Доблестный лейтенант Манчили…

– Манчини, – сквозь зубы поправила она.

– …объявлена в розыск. Лейтенант, по тебе разрешили открывать огонь на поражение, а я всего лишь несчастный свидетель. Ты даже не успеешь добраться до полицейского участка. Или думаешь, твой полковник так просто разрешит тебе вернуться? Тобой пожертвовали, как очередной пешкой, лейтенант.

Лейтенанту очень не хотелось это признавать, но в данном случае химик был прав. Рутланд уже объявил охоту за ее головой, и она будет воспринята как мишень при любых обстоятельствах появления в полицейском участке. История уже переписана, и Манчини придется очень сильно постараться, чтобы отмыть свое имя от грязи, которую на нее вылили.

– Как насчет того, чтобы помочь нашему спящему товарищу? – Синт подошел вплотную к Моргу, – В конце концов, лейтенант, зарплату ты, видимо, не увидишь ещё очень долго, а доктор вполне может проинвестировать наше светлое будущее.

Подхватив доктора под руки, Синт и Манчини повели его по узкому переулку к разрисованной из баллончика двери подвала. Синт предусмотрительно обезоружил доктора к неудовольствию лейтенанта, которая, однако, не рискнула устраивать громкие разборки по этому поводу прямо под окнами жилых зданий. Синт с трудом держал тяжёлое тело Морга, которое, кажется, давило на него всем своим весом. Поэтому оказавшись в подвале, химик сперва тяжело отдышался и только потом огляделся. Здесь они были не одни: в глубине длинного коридора горел жёлтый неуверенный свет, какой исходит от живого огня. На полу в небольшой прямоугольной комнате лежали не то люди, не то кучи тряпок. Коридор был тесен даже для того, чтобы развернуться, не говоря о том, чтобы с удобством здесь расположиться. Синт обернулся на крутую лестницу, по которой они только что спустились и, вздохнув, вновь потащил тело доктора по направлению к свету.

В комнате на них не обратили внимания. Здесь было ещё несколько человек, отстранённо следящих за огнём в самодельной металлической печке, похожей на маленький шкафчик, от которой тянулся к окошку под потолком широкий шланг, служивший дымоходом. Лохматый старик указал на бетонный выступ, который был приспособлен под кровать. Синт и Манчини сгрузили туда тело Морга и сели к костру. Соблюдая негласный кодекс нищих, химик протянул старику пачку таблеток, извлечённых из запасов доктора.

– Надолго? – проскрипел старик.

Синт покачал головой. На него вдруг распространилось это странная дремота, ему показалось, что он вот так же сидел бы и смотрел на танцующее за металлической решёткой пламя.

В углу зашевелилась груда тряпья, и из него поднялся бородатый мужчина с мутным блуждающим взглядом. Поискав что-то или кого-то, но так и не найдя, он медленно опустился обратно и вновь превратился в тёмный бугор на полу. Рядом раздался булькающий кашель, какой бывает при бронхите. Похоже, что кашляла женщина. Синт присмотрелся. Прильнув к её телу, спал ребёнок, укрытый оранжевым полотенцем.

– Мы уйдём, когда он очнётся, – Синт кивнул в сторону доктора.

– Хорошие таблетки, – старик поднёс ближе к печи один из белых кружков. – Я знаю человека, который бы много отдал за таблетки.

– Он болен?

– Нет. Торгует краденой фармацевтикой, продавая её беднякам вроде нас. Но у вас мало лекарств, его этим не заинтересуешь.

– А если бы было больше, на какую цену мы могли бы рассчитывать?

– Зависит от того, насколько крупная партия незаметно ушла со склада.

– То есть ему сбывают ворованные лекарства?

– Да, всегда так было.

– Можно ведь и самим их производить, – задумчиво проговорил Синт самому себе.

– Можно, только не нам. Другим всё можно. Другим за счёт нас можно, – старик убрал таблетку в карман своего халата.

Синт, не отрываясь, смотрел на огонь, а в его голове мысли понемногу начинали выстраиваться в цепочку. В той части города, в которой он жил и работал, в ходу были не слишком тяжелые наркотики, но на севере города, куда они попали, спросом, судя по всему, пользовалась дешёвая фармацевтика. Этой части мегаполиса – району Делфгау – покровительствовала «ФейрКо», со складов которой незначительными партиями утекали драгоценные порошки и пилюли. «ФейрКо» была одной из немногих корпораций, которые появились относительно недавно, с нуля, но сумели занять свою нишу на международном рынке. Большинству транснациональных компаний было не меньше пятидесяти лет, а свою историю они начинали в те времена, которые теперь казались седой древностью. «ФейрКо» было чуть больше двадцати лет, и она уверенно держалась на плаву.

Синт прикинул, сколько средств понадобится для освоения производства. Выходило немало. Доктор может и не согласиться на такие затраты, однако шанс начать на этом прибыльное дело был весьма велик, ведь судя по рассказу нищего, с поставками ситуация обстоит здесь не очень хорошо. Когда с каналом сбыта не возникает проблем, оборот приобретает ошеломляющую скорость. Синту, наконец, улыбнулась удача: обучаясь в университете, он много времени уделял фармацевтике, рассчитывая в дальнейшем работать в этом направлении. Теперь же его знания могут здорово пригодиться. Осталось переговорить на этот счёт с Моргом и убедить его, что всё это – ради общего блага.

Пока химик разговаривал со стариком, лейтенант брезгливо озиралась по сторонам, сидя на грязном полу. В своей работе она достаточно насмотрелась на трущобы, но окраины города были намного отвратительнее, чем то, где доводилось бывать ей. В помещении было трудно дышать из-за сырости, плесени и запаха давно не мытых человеческих тел, но люди ухитрялись здесь даже спать. Это были горожане, которые ничего не могли сделать со своим унизительным положением. Всех, кто жил и работал вне Центра, можно назвать выброшенными жизнью за борт, и Даниэле в этом отношении не была исключением. Но только сейчас лейтенант поняла, что «за борт» – весьма растяжимое понятие. Даниэле Манчини всегда хотела помочь людям, но глядя на царящую здесь нищету она осознала только одно: собственное бессилие. Чувство это, впрочем, терзало ее недолго – в кармане зазвонил телефон, лишь сейчас своим настойчивым жужжанием заявляя одну очевидную вещь: от телефона необходимо избавиться. Манчини не собиралась отвечать, но номер, высветившийся на экране, вызвал у лейтенанта острый приступ ярости. Брать трубку было небезопасно, но Манчини отлично знала, сколько нужно времени, чтобы отследить звонок, и не смогла отказать своему желанию хотя бы словами выразить свое презрение. Она встала с пола так быстро, что на нее обратили внимание остальные обитатели ночлежки, однако ее это не волновало.

– Рутланд, гнилая ты сука, – зарычала в трубку лейтенант, даже не догадываясь, что ее глаза вновь окрасились в красный, – зря надеешься, что я сдамся. Я уничтожу картель даже в одиночку, если потребуется. А потом доберусь до твоей задницы в лампасах.

Манчини стремительно пересекла полутёмный коридор и оказалась на улице, где ее пыл нисколько не иссяк, но где было намного проще говорить.

– На твоем месте я бы выбирал выражения, Даниэле, – полковник звучал ни угрожающе, ни раздраженно, а скорее устало, – Если бы я хотел от тебя избавиться, то сделал бы это давным-давно, учитывая твой длинный список превышений служебных полномочий.

– Не заговаривай мне зубы, я не дам тебе достаточно времени, чтобы меня отследить, – огрызнулась Манчини, понимая, однако, что в словах полковника была доля правды.

– Нас не отследят. Лейтенант, я не верю, что ты помогла сбежать двум преступникам. Зная тебя… Но с Европолом я ничего сделать не могу. Кто-то на верхах ведет нечестную игру. Я постараюсь помочь тебе разобраться с картелем, но не обещаю, что помощь будет значительной. Береги себя и постарайся не убить никого из полицейских.

Полковник повесил трубку раньше, чем лейтенант в очередной раз выругалась. Лейтенант не верила ни слову полковника, но тот сам повесил трубку и верно подметил, что вывести ее из игры можно было и раньше без такого громкого повода. Впрочем, все это вполне могло оказаться сложной комбинацией коррупционеров в полиции, так что лейтенант предпочла остаться при мнении о том, что Рутланд играет против нее. Этот разговор ничуть не облегчил тяжелые мысли лейтенанта о том, что делать дальше.

Но судьба не собиралась хоть немного перестать давить на Манчини: телефон зазвонил вновь, но на этот раз на экране высветился другой номер, который вмиг охладил ее гнев. Она не хотела отвечать, ей казалось, что звонивший увидит ее в грязных трущобах города, возле ночлежки. Естественно, ее никто бы не увидел, но это странное чувство не давало покоя. Сбросить вызов она тоже не могла, так что осталось решиться дрожащей рукой принять звонок.

– Дани, милая, что случилось? Ты в безопасности? – голос был слишком взволнован.

– Все в порядке, – улыбнулась лейтенант, – Ты же знаешь, я не пропаду.

– Но ты в розыске! Во что ты ввязалась? Мы все волнуемся за тебя.

– Ничего страшного. Просто черная полоса в жизни, – она надеялась, что голос не предаст ее и не дрогнет.

– Дани, это не черная полоса. Если тебе нужна помощь…

– …я обязательно об этом скажу. Не волнуйтесь, пожалуйста. Все будет хорошо. Я обещаю.

– Ты сама выбрала свою судьбу, но я прошу тебя: сделай так, чтобы выбранная тобой судьба не забрала у нас единственную дочь, хорошо?

– Хорошо, – она улыбнулась дрожащими губами.

На той стороне что-то шуршало: родители не хотели вешать трубку, но все-таки им пришлось решиться. Дани снова осталась совершенно одна в чужом районе с гудками из телефонной трубки и слезами на глазах. Она не выбирала свою судьбу – чья-то судьба по какой-то нелепой логике выбрала именно ее, вместо человека, которому эта судьба предназначалась. В это время где-то в центре другая восходящая звезда поп-музыки наверняка получала от жизни все. Так должно было быть, убеждала себя Дани, раз уж она живет чьей-то чужой жизнью, то кто-то сейчас должен жить жизнью, которая предназначалась ей.

Ветер принес какой-то новый противный запах с улицы, вернув лейтенанта в реальность. Она глубоко вздохнула, отключила телефон и разобрала его. Затем она сломала надвое сим-карту, а телефон бросила на асфальт и несколько раз ударила по нему каблуком, как бы разрывая последнюю нить, связывавшую ее с прошлой жизнью. Отбросив ногой остатки телефона в грязную жижу, лейтенант медленно вернулась в ночлежку.

Постепенно омерзительное тепло все-таки сморило и Синта, и Манчини. Химик слег первым: он привалился к стене, накинув капюшон толстовки и спрятав руки в карманах, таким образом отгораживаясь от царящей здесь антисанитарии. Лейтенант хотела найти себе место почище, но холодный пол заставил ее перебраться на один из грязных матрасов, поэтому последней мыслью перед сном была надежда на то, что утром на ней не будет десятка видов человеческих паразитов.