Текст книги "Железнодорожный почтальон"

По прибытии поезда на станцию, наши двухстворчатые двери привычно открылись, мы обменялись приветствиями с красноярскими коллегами, а потом сразу же приступили к обмену почтой. Закончив работу, я уловил несколько минут до отправления состава, чтобы пообщаться с Полиной, которая к моей большой радости тоже вышла на перрон со своей бригадой. Погрузка багажа у них также была закончена достаточно скоро, члены ее бригалы сразу же зашли в вагон, а Полина осталась подышать воздухом и покурить. Вдруг, увидев меня и заметив, что я смотрю в ее сторону, она улыбнулась, помахала мне рукой.

– Привет, Илья! Давно не виделись! – первой начала она разговор, а ее приятный голосок звонко переливался на чистом морозном воздухе.

– Здравствуй, Полина! Куда я денусь, на каждой станции выхожу, потому что работа не ждет.

В это время стоявший рядом со мной Геннадий сказал, что если я хочу спокойно поговорить с Полиной, то могу подойти к ней поближе, а он останется рядом с дверью вагона и подождет меня. Поблагодарив коллегу за понимание, я, разумеется, тут же быстрым шагом подошел к женщине достаточно близко, чтобы говорить спокойно.

– Чтобы нам не кричать друг другу, решил подойти ближе, – произнес я, застенчиво улыбаясь, – Вы знаете, Полина, вообще, сейчас мы проезжаем чрезвычайно знакомые мне места, можно сказать, с детства знакомые…

– Очень интересно, но жаль, что у нас сейчас очень мало времени, а то бы Вы могли рассказать обо всем более подробно, – произнесла Полина.

– Ничего страшного, успеется, дорога еще длинная… Ну как Вы? – вдруг спросил я, не зная о чем поговорить в такой короткий срок.

– Спасибо, Илья, все в порядке… – ответила она с легкой, едва заметной грустью в голосе.

– Как Ваша семья? – решился спросить я, потому что этот вопрос нельзя считать неприличным, даже если говоришь с не очень знакомым человеком, это просто вежливость.

– Спасибо, нормально, моя пятилетняя дочка сейчас с бабушкой, у них все в порядке, она здорова. Я регулярно общаюсь с ними по мобильнику.

– Ну и, слава Богу…

– А как у Вас дома? – в свою очередь спросила она меня, возможно, также из вежливости.

– Я, знаете ли, семьи так и не нажил, как-то так… не получилось… Вот и решил убежать от суровой действительности на железную дорогу… знаете, отвлекает прекрасно…

– Пожалуй, соглашусь с Вами, – улыбнувшись одними углами рта, с явным оттенком грусти произнесла Полина, глядя куда-то в сторону, держа сигарету между пальцами, – в рейсе о многом забываешь, особенно из того, чего не хочется помнить…

«Выходит, что и она, и я искали в работе на железной дороге некоего утешения, отдыха от обычной жизни, то есть даже в этом у нас с этой женщиной было что-то общее», подумалось мне…

– Ой, слышите, Илья, отправление дают, бегите, а то не успеете в вагон зайти! – вдруг, как бы очнувшись, произнесла начальник багажного вагона, когда по радио прошло объявление.

– Спасибо за заботу, Полина, уже бегу, до встречи на следующей станции! Пообщаемся позже! – крикнул я ей уже на бегу, махая рукой.

В это же время меня окликнул и стоявший возле нашего вагона Геннадий, энергично машущий мне рукой. Я пустился бежать к своему вагону и опять успел заскочить в дверь в тот самый момент, когда поезд уже начал движение…

Продолжая курсировать по Транссибирской магистрали все ближе и ближе к Приморью, наш поезд, покинув станцию и выехав за пределы городской черты Красноярска, с характерным гулом пересек железнодорожный мост через большую сибирскую реку Енисей. Именно в этот момент можно заметить ее изумительной красоты высокие и крутые скалистые берега, покрытые хвойными лесами. Где-то здесь находятся и знаменитые «красноярские столбы» – созданные искусницей природой торчащие из земли узкие тонкие скалы, вершины которых покоряло и продолжает покорять множество не только настоящих альпинистов, но и людей, весьма далеких от скалолазания, но жаждущих острых ощущений. Когда моя мама в ранней молодости жила и училась в Красноярске, она тоже забиралась на вершину одного из столбов…

Через четыре часа будет короткая, ничего не значащая для нашего рейса остановка в Канске-Енисейском, а еще спустя примерно час, меня ожидала долгожданная и во все времена волнующая встреча с небольшим сибирским городком под названием Иланский…

Глава 3

На станцию Иланская наш поезд прибывал охваченный быстро надвигающимися сумерками. На вокзале уже включили яркие фонари для освещения перрона. Здесь у нас планировался незначительный по объему обмен почты, включающий несколько посылок, небольшой мешок с письмами и бандеролями, а значит, нашей работы было всего ничего. Но зато на Иланской по давней железнодорожной традиции производилась очередная смена локомотива, поэтому и стоянка поезда предусмотрена не самая короткая, минут двадцать. Сам городок невелик, но здесь располагалась большая узловая станция с крупным локомотивным депо, которое когда-то дало толчок в развитии населенного пункта Иланского и во все годы являлось, как принято говорить, «градообразующим предприятием»…

Когда наша почтовая работа была выполнена, мои коллеги ушли в вагон, а я остался возле знакомого, до глубины души знакомого мне вокзала, чтобы постоять на платформе, всегда низкой даже на первом пути. Меня переполняло непередаваемое трепетное чувство, как будто я вернулся обратно на родину, и это было почти правдой, я всегда называл «иланский край» своей «малой родиной». Потому что там были мои корни. Мама родилась не в Иланске, но прожила там все детство и юность, пережила Великую Отечественную войну, девчонкой работая в тылу для нужд фронта, окончила среднюю школу, а потом уехала учиться дальше, и много лет спустя осела в Ярославле, где впоследствии и появился на свет ваш покорный слуга. Но все же небольшой сибирский городок и весь «иланский край» нашел в моем сердце глубокое и надежное пристанище. Давно я не был в этих краях, очень давно…

Незаметно реальность буквально ускользнула от меня, и ее место вдруг заполнили бурным потоком не только многочисленные детские воспоминания о беззаботном времени, проведенном в этом городке, но и более зрелые, потому что, когда я стал старше, я продолжал приезжать к родственникам в гости. Но, как известно, именно детские воспоминания всегда самые яркие. Однако с тех пор, как мне исполнилось тридцать, мне больше не удалось побывать в этих краях, правда, сейчас в Иланском моей родни-то почти не осталось, потому что кто-то из них или уже умер, или давно покинул свою родину, перебравшись на постоянное жительство в более крупные города…

С самого детства, когда мы собирались поехать к родственникам в Иланск, то я всем друзьям и знакомым, даже взрослым, говорил, что «я поехал в Сибирь», также говорили бабушка и мама. Правда, в том возрасте я даже не имел четкого представления, что на самом деле означает слово «Сибирь», но для меня маленького именно Иланск и ассоциировался именно с этим самым местом – «Сибирь». В моей памяти мгновенно пронеслись многое из тех детских воспоминаний, что удалось сохранить. Это небольшой деревянный дом бабушки с двумя окнами, где я жил, когда был совсем маленьким, но хорошо помню, что бабушка разрешала любимому внуку почти все, например, натаскать прямо в дом земли и сделать дорогу для игрушечной машины, потому что в тот момент на улице шел сильный дождь. Это и подарок двоюродной сестры – привезенная из командировки железная дорога (то, что я любил), а именно, красного цвета пластмассовый локомотив с двумя зелеными пассажирскими вагонами на обычных колесиках. Это и большой добротный деревянный дом моей родной тетки, где мы неизменно останавливались с матерью, приезжая в гости, с большим участком земли, сараем для домашнего скота и сеновалом, широкими воротами для въезда техники, ну и, разумеется, с небольшой домашней баней. Одна из дверей дома выходила на улицу, и к ней было приделано деревянное крашенное коричневой краской крыльцо с массивными ступеньками и перилами, украшенными незатейливыми балясинами. Когда я приезжал в гости, уже студентом, на этом крыльце мы с племянниками частенько с разрешения тети сидели ночью у разведенного рядом костра, пекли картошку, смотрели на звезды и говорили, говорили… Мы часто ходили в смешанный лес, протянувшийся своей широкой полосой недалеко от крайних городских улиц, который отделял эту местность от настоящей сибирской тайги. В лесу мы находили уютную полянку, собирали сухие ветки и разводили костер, чтобы посидеть в природной тишине, время от времени нарушаемой лишь легким дуновением ветра, по сибирской традиции запечь любимую картошку в горячих углях. Хорошо запомнились мне и прогулки вместе с тетями и дядями, двоюродными братьями и сестрами в лес за ягодами и грибами, а особенно в глухую тайгу за сибирским чесноком – черемшой. Помню, как в теплом солнечном мае мы с приятелями делали небольшие разрезы в березовой коре и на веревочках подвешивали бутылки для сбора стекающего каплями сока, а сами шли гулять в лес, чтобы потом на обратном пути собрать «жидкий урожай». В числе ярких воспоминаний остался и тазик с огромным количеством восковых пчелиных сот, переполненных настоящим живым привезенным с пасеки медом, который мы с племянниками с удовольствием ели… Однажды в трехлетнем возрасте я даже побывал на настоящей охоте, и один из моих дядей доверил мне в руки свое настоящее охотничье ружье, чтобы я, сидя в мотоциклетной люльке, мог самостоятельно пострелять по расставленным на доске пустым консервным банкам. Разумеется, под его строгим надзором. Моя любовь к железной дороге можно сказать, была в крови, потому что несколько моих родственников работали на дороге проводниками или машинистами локомотивов. Когда я был совсем маленьким, один из них, дядя Паша, неоднократно угощал меня привезенным из рейса не съеденным им самим хлебом с салом. Дядя всегда рассказывал мне, что, когда он ехал на паровозе, на дороге ему встречалась лисичка или зайчик, и что, мол, она передала мне гостинец, и, конечно, я по-детски верил в это, с наслаждением уплетая «подаренное» сало, хотя просто так не всегда к нему и притрагивался. Очень ярким осталось воспоминание о моей короткой поездке в кабине старого паровоза, который, отбегав свое на больших магистралях, в то время продолжал исправно служить на станции Иланская маневровым. Машинистом паровоза был другой мой дядя, тоже ветеран войны и почетный железнодорожник. Пока мы катались туда и обратно в пределах станции, дядя Валя рассказывал мне о том, как все устроено в кабине машиниста, что и для чего предназначено, каким образом поступает в топку уголь, а главное, непередаваемые ощущения во время процесса движения и незабываемый звук паровозного гудка…

«Внимание! Пассажирский поезд „Москва-Владивосток“ отправляется от первого пути», – услышал я звонкий с легкой хрипотцой голос диктора вокзального радио, который мгновенно вырвал меня из потока охвативших мое сердце теплых воспоминаний, в которые я погрузился, совершенно не замечая, что происходит вокруг. На какое-то время я забыл даже о существовании Полины, которой, кстати сказать, и не было в этот момент на платформе. Вернувшись в реальность, я заметил, что поезд начал движение и тут же буквально запрыгнул в наш почтовый вагон, мысленно сказав себе: «До встречи, моя малая родина, моя Илань, надеюсь, еще увидимся и не раз!», а потом не отходил от окна до того момента, пока не скрылся из виду последний дом, и местное озеро, называемое в народе «Бульзомен», и городское кладбище, где покоились некоторые из моих близких родственников…

После минутной остановки в Тайшете, наш поезд, спустя три часа, ближе к полуночи прибыл на станцию Нижнеудинск, где простоял минут пятнадцать. Мы с Геннадием очень быстро передали коллегам заранее подготовленную почту и вернулись в вагон. На этот раз я не остался постоять на морозном воздухе, но хорошо знал о том, что в этом небольшом городке когда-то очень давно родилась моя мама, но вскоре их семья перебралась в Иланск, чтобы осесть в нем на многие годы. Справедливости ради скажу, что ни я, ни мама за всю свою жизнь ни разу не побывали в Нижнеудинске, кроме как проездом…

Следующая долгая остановка на станции Зима выпала на середину ночи, но мы с Геннадием и Степанычем как обычно все подготовили заранее и завершили обмен почтой предельно оперативно. На следующих станциях с короткими стоянками, Черемхово и Усолье-Сибирское, Наталья Петровна сама передала коллегам пакеты с письмами и бандеролями, чтобы не тревожить нас до самого Иркутска.

Утром, когда я проснулся и привычно посмотрел в окно, наш состав уже миновал «загазованный» из-за многочисленных химических заводов Ангарск, сделал двухминутную остановку на станции Иркутск-Сортировочная и прибыл в столицу Байкальского края Иркутск, город с богатой историей, хорошо известный тем фактом, что здесь в 19 веке жили ссыльные декабристы. Мировую известность городу придает его близость к хрустально чистому пресноводному озеру Байкал, водной жемчужине России и всего мира, богатому уникальной флорой и фауной, окруженному живописными сопками, покрытыми многочисленными вековыми кедрами и соснами. Это и величественная красавица Ангара, берущая свое быстротечное начало из этого удивительного озера. В ста километрах от Байкала на ее низких берегах и был построен Иркутск. Во все стороны раскинулся здесь необыкновенный сказочный заповедный таежный край с девственной природой, чистейшим и здоровым лесным воздухом. Надо быть поистине настоящим заправским писателем, чтобы перенести на бумагу точное описание здешних красот!

Эти дивные места всегда привлекали и до сих пор привлекают немало туристов, в том числе и иностранных, а вот, слышал, много китайцев давно живет в Иркутске на постоянной основе. Когда-то я тоже неоднократно посещал эти места, приезжая в гости к родственникам, в частности, к тем, кто в свое время переехал в этот большой город из Иланска. На этот раз я решил не беспокоить никого из родных своим звонком и сообщать, что я здесь, потому что на этой станции поезд останавливался минут на двадцать, а предстояло многое успеть…

Примечательно, что в Иркутске станция и вокзал расположены прямо на берегу Ангары. После остановки состава мы всей бригадой вышли на свежий морозный воздух, потому что здесь ожидал очень большой обмен почтой. Когда местный почтовый трактор увез в своих тележках все загруженные нами тюки и коробки, в вагоне остался только Степаныч, чтобы не нарушать требований инструкции (не оставлять вагон без присмотра). Все остальные пошли прогуляться по покрытому дебаркадером перрону и в очередной раз купить что-нибудь съестное, потому что на больших станциях всегда есть, что приобрести в дорогу. Бригада багажного вагона тоже вышла на перрон подышать воздухом и покурить. Увидев Полину, я сразу уже смелее подошел к ней и предложил в оставшееся до отправления время пройтись по торговым точкам вокзала для пополнения запасов провизии. Пока мы ходили, выбирая из огромного разнообразия предлагаемых в дорогу блюд, я увлеченно рассказывал Полине про свои впечатления об Иркутске, о городе, каким его знал я, и мне показалось, что она слушала меня с неподдельным живым интересом. Говорил я про чистую воду Ангары, которая подается в городской водопровод почти без очистки. Вспомнил и про легендарный ледокол «Ангара», один из первых ледоколов в мире. В начале двадцатого века он служил в качестве парома, пробивавшего дорогу во льдах замершего зимой Байкала, и перевозившего необходимые грузы. Это ежегодно длилось до того момента, пока не был закончен кругобайкальский участок Транссибирской магистрали. Ледокол даже успел повоевать в Гражданскую войну, а теперь стал музеем, стоящим на вечном приколе у пирса недалеко от моста через плотину Иркутской ГЭС. Рассказывал и о поездках к родственникам, о том, как мы интересно проводили время, отдыхали на лоне природы этого чудесного края. Конечно, поведал и про выезды в поселок Листвянку, ближайший к Иркутску населенный пункт, расположенный прямо на берегу Байкала у подножья крутых заросших хвойными деревьями холмов. Также и о том, как пил воду, черпая ее кружкой прямо из озера, и о том, что в сосновом лесу прямо на берегу Байкала впервые вкусил легендарного байкальского омуля, который водится только там. Кстати, эта уникальная рыба до сих пор продается в Иркутске, и даже на станции можно было купить омуля копченого и слабосоленого. Я знал, как это вкусно, поэтому не удержался и приобрел у торговавшей рыбой женщины средних лет несколько штук разного вида, как, впрочем, и Полина.

Гуляя по перрону от одной торговой точке к другой, мы с Полиной не только мило беседовали, а точнее, она не без интереса слушала мои рассказы, но и делали необходимые продуктовые покупки, при этом, не обращая внимания на то, что общаемся гораздо дольше по времени, чем предусмотрена стоянка по расписанию. Мне показалось, что с каждым разом наши, пусть и короткие, встречи с Полиной становятся все теплее, обоюдно приятнее, и что у меня появилось реально ощущаемое нежное влечение к этой женщине. Мне было уже приятно быть рядом с ней. Но не стоит торопить события, времени у нас предостаточно… Когда составу дали отправление, я только тогда заметил, что нас задержали на целях двадцать минут, и мы, коротко, но тепло, попрощавшись, стали спешно возвращаться в свои вагоны, неся в обеих руках по паре добрых пакетов с продуктами.

Едва я запрыгнул в свой почтовый вагон, поезд сразу тронулся, и стоявший в тамбуре Степаныч, закрыл входную дверь. Неспешно пройдя по коридору слегка покачивающегося на ходу вагона, я сначала перенес все продукты в небольшую кухню и скоропортящиеся положил в холодильник, а потом начал продвигаться к своему купе. Идя мимо открытой двери купе начальника вагона, я заметил, что Наталья Петровна не зря походила по торговым точкам станции Иркутск, купив продукты и себе, и Степанычу, они вместе сидели и разбирали пакеты с накупленной провизией. Похоже, съестных припасов у всех нас было достаточно, чтобы спокойно ехать дальше хоть до Хабаровска. Я вошел в купе отдыха, где Геннадий уже пил чай и уплетал приобретенную на станции копченую курицу, которая традиционно была завернута в пищевую фольгу.

– Приятного аппетита, – сказал я ему.

– Спасибо! А ты-то хоть что-нибудь успел прикупить или все время с Полиной проговорил?

– Успел, вот во время общения и успел, совместил приятное с полезным. Кстати, а кто-нибудь омуля купил?

– Думаю, да, просто мы уже не первый раз по этому маршруту едем, омуль всегда берем, а еще кедровые орешки, я их просто обожаю! Их можно приобрести только в этих местах, – произнес Геннадий, при этом показав мне увесистый кулек с орехами.

Пока коллега продолжал трапезу, я решил просто посмотреть в окно на красивые места, которые мы сейчас проезжали. Покинув Иркутск, поезд начал свой путь прямиком к «славному морю, священному Байкалу» по новой постоянно действующей ветке Транссибирской магистрали, потому что, как известно из истории, прежний участок дороги, построенный еще в царской России, проходил вдоль берега Ангары, но в связи с последующей постройкой плотины Иркутской ГЭС, был затоплен. И уже многие десятилетия прибрежная станция Порт-Байкал, по сути, теперь уже начиная Кругобайкальскую железную дорогу, соединяется с основной веткой магистрали только небольшим участком. Кстати, то, что когда-то дорога проходила вдоль берега Ангары, можно было понять по тому, как прямая железнодорожная ветка после выезда со станции вдруг резко уходит вправо и подходит к Байкалу только у станции Слюдянка, расположенной на берегу южной оконечности озера.

История железной дороги, построенной вдоль берега Байкала, очень интересна и насыщена событиями. Строителям Кругобайкалки пришлось столкнуться с огромными трудностями, дорога строилась в сложнейших географических условиях, а значит, сюда было безмерно вложено и тяжелейшего людского труда, и гениальной технической мысли. Эту дорогу не зря считают произведением инженерного искусства, потому что в ней построено множество уникальных мостов и тоннелей, и это все в начале прошлого века, когда технологий, подобных современным, просто не существовало. Но, к сожалению, мы не сможем увидеть все то, что было построено, но большая часть пути все-таки проходит вдоль берега Байкала, и это даст нам возможность во время рейса получить удовольствие от созерцания вечных красот Прибайкалья.

Через пару часов поезд достиг одной из самых известных, да что там, культовых станций Транссиба, крупного железнодорожного узла магистрали станции Слюдянка. В народе ее всегда называли и продолжают называть омулевой столицей России, потому что рыбаки одноименного поселка спокон веку добывали из безупречных по чистоте вод Байкала эту уникальную рыбу, и промысел этот жив до сих пор. Эта местность вообще чрезвычайно богата различными минералами. В прежние времена здесь производилась добыча мрамора, слюды и лазурита, откуда, собственно, и произошло название поселка, а потом и станции, а статус города Слюдянка получила в середине двадцатого века…

На станцию наш поезд прибывал на первый путь с низким перроном. Постепенно снижая ход, электровоз протянул состав до границы станции так, что наши почтово-багажные вагоны немного выехали за пределы перрона. Состав, громогласно прозвенев всеми металлическими деталями вагонов, включая ударно-тяговые приборы и ходовые части, с режущим ухо кратковременным «щенячьим» визгом тормозных колодок, наконец, остановился. И все замерло в морозной тишине. Стоянка по расписанию предусмотрена всего на пару минут, почта здесь не обменивалась, и члены моей бригады даже не намеревались выходить из вагона, чтобы просто подышать воздухом. Однако я из любопытства все же накинул на плечи теплый полушубок, вышел в проходной тамбур в майке, своих синих спортивных штанах и тапочках на босу ногу, и открыл наружную входную дверь, но не стал поднимать площадку и опускать лестницу.

Держась за поручни, стоя на площадке и выдыхая изо рта пар, я начал осматривать видимые пределы станции, оглядываясь по сторонам, а потом решил увидеть отсюда само озеро. По прямой расстояние от станции до Байкала составляло метров триста, но мне все же удалось разглядеть вдалеке едва заметную береговую линию и сливающуюся с ней покрытую снегом и, разумеется, замерзшую водную гладь озера… Помнится, однажды я побывал на Байкале ранней весной, и тогда по его очень толстому и кристально чистому льду можно было спокойно ходить, да что там ходить, когда-то очень давно по толстому полутораметровому байкальскому льду была налажена регулярная зимняя переправа. Слева от того места, где стоял наш вагон, мой взор упал на необычной формы маленькие зеленые купола Свято-Никольской церкви, которая, как известно, является памятником истории и культуры федерального значения.

Несмотря на весьма морозный день, на перроне недалеко от здания вокзала стояло несколько женщин, одетых в зимние шапки, тулупы и валенки, приплясывая возле своих импровизированных прилавков и лотков, судочков и ведерок, покрытых белыми полотенцами. По давней местной традиции они торговали омулем разных способов приготовления, но я решил не покупать здесь этой вкусной рыбы, так как мы ее достаточно набрали еще в Иркутске, да и времени на покупки совсем не было, стоянка же очень короткая.

Разумеется, я не мог не обратить внимания на одноэтажное и очень красивое здание вокзала, возведенное, по историческим данным, более ста лет назад. Известно, что оно в своем роде уникально и построено специально для этого места, это единственный в мире вокзал, целиком созданный из местного белого мрамора. Говорят, что этому зданию по красоте нет равных на всем Транссибе. Легендарная станция была непосредственно связана со строительством Кругобайкальского участка магистрали, и именно здесь в Слюдянке магистраль встречается с Байкалом. Я читал, что прямо внутри здания вокзала около двадцати лет существует небольшой музей Транссиба, и вообще своими экзотическими достопримечательностями это место постоянно привлекает туристов…

Местность, где расположена Слюдянка, очень необычная, согласно историческим данным, здесь в древние времена жили гунны, потом пришли тюркские племена курыканы, а уже позднее эти места заселили буряты и эвенки. В семнадцатом веке там был построен острог для добытчиков слюды, который вскоре был перенесен в другое место, где сейчас находится Култук, и до начала девятнадцатого века поселений на этом месте не было. Потом появились исследователи и добытчики местных полезных ископаемых, в середине века построили колесную дорогу вокруг Байкала, создав в Слюдянке почтовую станцию, а уже в конце позапрошлого века начали строить Кругобайкальскую железную дорогу, что в конечном итоге сделало Слюдянку крупной узловой станцией и районным центром в Иркутской области…

Постояв у двери вагона, вдыхая морозный воздух, я вдруг отвлекся от своих мыслей и наблюдений, заметив, что поезд снова слишком долго стоит, уже минут пять или даже больше. На это я обычно никогда внимания не обращал, потому, как правило, пассажирские поезда частенько опаздывали, но, помнится, это было в стародавние советские годы, а в наше время железнодорожники такого старались не допускать, кроме, пожалуй, чрезвычайных случаев, когда для задержки была очень веская причина. Несмотря на это, я продолжал любоваться видом станции и вокзалом, а когда поезд, наконец, начал движение, сначала медленно, а потом с каждой секундой увеличивая скорость, я плотно закрыл дверь на защелку и вернулся в вагон.

Часа через три наш поезд должен сделать двадцатиминутную остановку в столице Бурятии городе Улан-Удэ, и, по словам Натальи Петровны, обмен почты на этой станции должен быть очень объемный, поэтому у нас было только часа полтора на отдых, а потом надо было приниматься за свою обычную работу. Разумеется, после отправления со станции Слюдянка все мое внимание было приковано к окну, из которого были видны байкальские заснеженные берега и покрытая снегом белая пустыня, временно распростертая по массивному ледяному покрову замершего до самой поздней весны озера. Несмотря на то, что стояла настоящая сибирская зима, это ни капельки не умаляло красот здешних мест, я смотрел в окно и мой взор получал истинное удовольствие от этой удивительной картины нашей русской природы…

Примерно с этого момента и началась череда всевозможных событий, которые, в конце концов, привели меня к фатальному изменению всей моей будущей жизни, и, как оказалось, не только моей…