Текст книги "Web 3.0. Практика"

Синдикаты

Если коротко, то синдикат – некий набор физических лиц, каждое из которых «инвестирует» в криптопроект немного (обычно от $10 000, но бывают чеки и ещё ниже), но поскольку таких людей десятки или сотни, то в целом сумма подходит для ранних раундов. Такая себе форма краудинвестинга.

Обычно с каждым подписывается SAFT, где указываются отдельные реквизиты для перевода токенов.

Так чем же опасна схема? Здесь много аспектов, но выделю 4.

1. Синдикаты чаще других идут жаловаться на проекты в суд и в другие органы. Почему? Потому что люди пытаются заработать трижды: 1) на самом токене; 2) на возврате средств; 3) на манипуляциях посредством самих правовых процедур.

2. Синдикаты не всегда тщательно проводят процедуру AML / KYC, а это в итоге «марает» целые транши, и проект может получить «грязные» деньги, которые вызовут массу проблем.

3. Синдикаты часто работают по схеме Special Purpose Vehicles (SPVs) и фактически находят самую простую для них схему, но не самую лучшую для фаундеров: так было с сингапурскими компаниями в 2016 г., так было с криптопроектами в Эстонии в 2017 г., которые пачками буквально закрывались в начале 2020-х, так было с ДАО в Вайоминге, так было с попытками турецких проектов в 2020—2022 гг. и много где ещё.

4. Синдикаты – это ещё ведь и проблема соотношения ДАО и юрисдикции, но о ней – чуть позже.

Но только не подумайте, что я противник синдикатов! Напротив – всецело за децентрализацию и любые формы объединения людей для достижения совместных целей: будь то простое товарищество, ассоциация, некоммерческое объединение, ДАО или синдикат.

Просто надо оценивать риски трезво, а не нестись сломя голову за каждым встречным в надежде заполучить заветные USDt, USDc, DAI или даже BTC.

Краудинвестиции

Если сразу вспомнился краудфандинг, то вы на верном пути, хотя речь идёт о разного рода первичном размещении токенов: ICO, ITO, TGE, IDO, INO, IGO, или даже IEO оно будет называться – не существенно.

Хотя всё же о двух важных отличиях стоит сказать.

1. Под TGE в последнее время стали понимать событие создания смарт-контракта токена и первичную эмиссию токенов соответственно, тогда как под IDO – размещение именно на бирже (DEX / AMM). Хотя изначально это лишь разные подходы к ICO, но сейчас важна эта градация, ведь от этого зависит правовая квалификация. Проще говоря: вы должны начислить токены ранним контрибьюторам сразу, как задеплоили контракт, или после того, как токены вышли на биржу?

2. Также отмечу, что формы первичного размещения токенов и коинов всё чаще занимают эирдпропы.

Собственно, первой моей книгой в криптоиндустрии была «Первая книга об ICO», поэтому кое-что в этом смыслю. К тому же, как уже говорил, удалось поучаствовать в разных проектах: от крупных (Cosmos, Tron, Ethereum, Storj, etc.) до мелких (Envelop…) – и поэтому могу посмотреть на эту индустрию с трёх разных сторон: 1) как инвестор-контрибьютор; 2) как фаундер; 3) как эдвайзер.

И мне есть что сказать на сей счёт…

Почему думаете, что ICO – скам?

Коротко ответ звучит так: потому что СМИ, работающие в связке с VCs, решили перетянуть одеяло на сторону старого капитала.

Темой ICO я впервые занялся в 2014 г., инвестируя в Ethereum. Зародилась же отрасль в 2013 г: первым проектом стал Mastercoin, собравший 5 000 BTC. С тех пор рынок вырос существенно (оценки производятся различными «исследовательскими центрами» по-разному): за 5 лет он эволюционировал с примерно 3 000 000 до 18 000 000 000 долларов. Количество ICO / ITO / TGE-проектов выросло в сотни раз.

Несмотря на то, что на рынке появилось немало рейтинговых и аналитических агентств, большая часть из них совершает одни и те же ошибки.

1. За основу берётся тезис, что саморегуляция рынка невозможна, но при этом приводимые цифры в сравнении с другими рынками свидетельствуют об обратном (в этом убедимся ниже). То есть ошибка заключается в том, что объективные данные подменяются субъективными суждениями, не основанными на этих данных.

2. Несмотря на то, что ICO всё ещё можно анализировать по публичным блокчейн-транзакциям, а у проектов можно запрашивать информацию, в большинстве случаев технические возможности аудита используются крайне скудно или, что ещё хуже, анализ проводится на основе выборок, основанных на логически незавершённых выводах, таких, как ряды, построенные на неполной индукции, и прочее.

3. И главное: рынок ICO / ITO / TGE изучается изолированно, в том числе порой – изолированно от рынка криптовалют.

Попробую доказать тезисы на практических примерах. Главный миф рынка первичного размещения токенов: «ICO = скамы». Это не так. За обоснованием обратимся к цифрам.

Тезис №1. Правило 30-40-30. Оно означает, что 30% проектов портфеля не выстреливает, 40% – слабые, и только оставшиеся 30% показывают отличный результат. Кроме того, по данным Forbes, если брать глобальную выборку рынка VC, то успешными стоит признать не более 1% стартапов.

Давайте рассмотрим рынок ICO именно с этой позиции. По данным ICS Statis Group, «80%… ICO оказались мошенничеством. При этом им удалось собрать только 30% от общего количества инвестиций, остальные профинансировали качественные проекты». Если разобрать логическую структуру данной фразы, то получим следующее:

• речь идёт о 80% в количественном выражении;

• и о 30% – в денежном;

• но, таким образом, получается, что на самом деле финансирование получили 70% качественных ICO и лишь 30% – скамовых. Эта цифра полностью вписывается в правило «30-40-30» и даже улучшает его.

Согласно исследованию Бостонского колледжа (вплоть до мая 2018 г., то есть до конца эпохи ICO), которое включало 2 390 ICO, лишь 56% из проанализированных сервисов были закрыты. То есть на успешные остаётся 44%, что, опять же, входит в обозначенное правило. При этом закрыты не значит обманули кого-то.

Тезис №2. 80—90% ICO – скам? Обратимся снова к исследованию: на этот раз от ICO GLOBAL MARKET STATS. Из 1 002 проектов первого полугодия 2018 г., собравших суммарно $17 400 000 000,00, 279 не дошли до softcap (до нижней планки предполагаемых сборов, необходимых для запуска проекта), а ещё 140 оказались мертвы, забрав с собой $2 448 000 000 «инвестиций». При этом 583 проекта, получив от контрибуторов $14 952 000 000, до сих пор активны. Итого: как указано выше, 30% можно отнести к скаму (с огромной натяжкой) по исследованию ICS SG и 14% согласно статданным ICO GLOBAL MARKET STATS.

Вывод: показатель «скамовости», включая объективные и субъективные скамы (первые – те, где фактическая смерть проекта наступает из-за неполучения объективных данных командой в силу неопытности и других факторов, вторые – собственно мошеннические проекты), – 14,1%. То есть ситуация противоположна выдвинутой гипотезе о «засилии рынка ICO мошенническими схемами и продуктами».

Для более полной картины оценим также итоги 2017 г., когда хайп ICO был в пике. Сравним эти показатели с другими отраслями.

В VC: самый известный пример — крах доткомов в 2000 г. По неверифицируемым данным, показатель провальных проектов (по критериям ICO-рынка – объективные скамы) составил 50%. При этом, если сюда добавить те компании, которые получили рефинансирование, реструктуризацию долга и прочие финансовые «льготы» (чего ещё не случалось на рынке ICO), то цифра будет колебаться в районе 75—88%.

В банковском кредитовании: процент невозвратных кредитов (что равносильно части группы «мёртвых» ICO) по разным данным в мире составляет от 3,5% до 20%.

В краудфандинге процент субъективного скама оценивается от 0,01% до 1% благодаря вмешательству платформ в процесс модерации и конечного распределения средств. Но этот показатель близок к развитым платформам, таким, как Kickstarter или Planeta.ru, в то же время по обобщённым данным о 21 платформе – 4 из них мертвы, что составляет 19%.

Вывод: слухи о «невероятном потоке скама» в сфере ICO остаются ничем не обоснованными, если брать во внимание не только абсолютные, но и относительные показатели (сравнение рынка с иными сегментами).

Тезис №3. Все ли получают деньги? Ещё один популярный миф в криптоиндустрии о том, что «доля успешных проектов невелика».

По ежемесячным данным в 2016—2017 гг., в среднем от 7% (например, в январе 2017 г.) до 66% ICO-проектов не достигали заявленных целей. Есть данные, скажем, от ICS SG, которые и вовсе говорят, что доля неуспешных (по сборам) проектов не превышает 4%. «Fabric Ventures и TokenData насчитали 435 (48%) успешных ICO при 913 попытках в 2017 г.», – то есть средний показатель составил 34—48%.

Но давайте сравним это с другими рынками? Например.

В сегменте VC только 3—5% получают начальные инвестиции и лишь 1% – полное. Данные цифры получены путём опроса 3-х фондов и 10-ти частных инвесторов, а также 4-х экспертов отрасли. Репрезентативна ли данная выборка, установить из открытых источников на данный момент не удалось. Но показатели обусловлены тем, что «часто проекты приходят в фонды и к бизнес-ангелам без понимания целевой направленности в работе таковых».

В сегменте банковского кредитования: по данным «Коммерсанта», процент отказов для микро-, малого и среднего бизнеса (а это целевые группы ICO первой очереди) составляет от 27% до 65%. В мире данная цифра разнится, но близка к обозначенному порогу. Кредитование бизнеса в США близко к правилу Парето: 20/80, где 80% – отказы.

В краудфандинге: 56% на Кикстартере (с учётом объёма привлекаемых средств и значимости, он репрезентативен к выборке в целом) – провальны, 90% – не собирают даже ⅓ от заявленных сумм. Итого успешных сборов – 44% (в 2009—2011 гг. показатель колебался от 46% до 88% в зависимости от платформы).

Вывод: показатель ICO чуть ниже, чем в краудфандинге (но всё зависит от платформы: скажем, на Boomstarter показатель приближается к рынку ICO – здесь доля успешных запусков составляет 38%), но он многим лучше, чем в банковской сфере и тем более в VC.

Каковы же причины постоянной критики? Они – в отличительных чертах ICO.

Рынок ICO высокотехнологичен, поэтому хорошо сегментирован: будущий участник проекта уже на этапе ознакомления, как правило, через рейтинги / листинги / трекеры, получает полную информацию о направлении, отрасли и других показателях стартапа, тогда как в VC / банковской сфере обычно происходит наоборот (за редкими исключениями): фаундеры ищут любые способы и методы привлечения средств, обращаются в том числе в нецелевые фонды и кредитные организации.

ICO предполагает установление любого процента – это выгодно как команде, так и участникам. Поэтому для «инвестора» участие в ICO может быть куда более выгодным, чем в классическом VC (сравнение – ниже) или тем более – в банковском депозите. При этом в краудфандинге, за исключением краудинвестинга, именно финансового профита нет. В ICO же участник получает и продукт, и возможность на нём заработать (через токен).

ICO задали высокую планку по скорости сборов: чего стоит только Brave, или Filecoin, или даже крохотный FirstBlood с 6 000 000 долларов за 600 секунд! Поэтому потенциальным контрибьюторам приходится не просто вкладывать криптоактивы и другие средства, но и делать это максимально мобильно, участвуя в так называемых «газовых войнах» (в цене за комиссию при отправке транзакции), поэтому и процент успешных ICO относительно велик.

ICO – самый небюрократический способ получения средств: даже сегодня, где секьюрити-токены становятся трендом, а рейтингование занимает отдельную строчку при оценке проекта.

Вывод: из приведённых данных становится понятно, что рынки банковского кредитования и VC уступают по всем параметрам: временным, технологическим, социальным, финансовым и вновь сформированному рынку ICO / криптовалют. Поэтому очевидна критика данной сферы со стороны «классических» рейтинговых агентств и прочих субъектов, связанных с фиатной экономикой.

Вывод коррелирует и с данными Goldman Sachs: (уже) в июне-июле 2017 г. сборы ICO превысили венчурные инвестиции на стадиях Angel & Seed почти в два раза (аналогичные данные – в отчёте CB Insight).

Более того, при сравнении средней и максимальной доходности рынка ICO & VC, приоритет остаётся за первым.

1. Согласно данным VC Mangrove Capital: «средняя доходность по 204 ICO составляет 1320%».

2. По данным ресурса ICOstats: максимальная доходность на август 2018 г. – 417 001% (в пике стоимости ETH – более 2 500 000%) – см. график ниже. Средний показатель – 78 893% среди топ-10. В то же время для рынка VC нормальным является показатель в 30—40%. Лучший VC-фонд в истории показал прирост 200х, вложения самого эффективного фонда – Sequoia – достигали цифры в 5,5х, что многим ниже топ-10 / топ-30 по рынку ICO.

3. По данным Mangrove Capital, даже с учётом вложения в провалившиеся ICO, средний показатель ROI – 13,2x, что в 2 и более раза превышает средний показатель максимальных ROI в VC.

4. И даже при колоссальном падении – согласно отчёту ICOrating, средняя доходность по токенам в первом квартале 2018 г. составила 49,32%.

Итого.

Во-первых, рынок ICO не имеет каких-либо аномальных отклонений от усреднённых показателей других рынков привлечения капитала. Во-вторых, по ряду показателей (скорость, технологичность и другим) именно ICO-проекты обгоняют «конкурентов» из сферы VC или банковского кредитования. В-третьих, рынок ICO остаётся гибким и даже на падающем тренде растёт за счёт вливания новых сфер (в первую очередь окологосударственных структур и крупных корпораций), а равно и по причине количественного прироста пользователей.

И хотя, согласно Гугл. Трендам, пиковая популярность (100 баллов) по запросу «ICO» была достигнута в декабре 2017 – январе 2018 гг., средние показатели по ключевым словам ICO, Ethereum, Bitcoin и другим находятся на уровне начала-середины 2017 г. И в 2021—2022 гг. был новый прорыв по этим векторам.

Возрос при этом и интерес институциональных инвесторов и прочих профессиональных участников различных рынков, связанных с финансовым сектором.

Среди прочих следует выделить:

1. банки (в первую очередь через Ripple и схожие проекты);

2. высокотехнологичные компании (вливания через топовые проекты, а также создание патентов для будущей инфраструктуры);

3. государства (Венесуэла, Иран, Сальвадор и другие);

4. аналитические агентства (Bloomberg и подобные).

Кроме того, именно в конце 2017 – начале 2023 гг. появилось немало лояльных именно к ICO юрисдикций: Бермуды, Каймановы острова, Мальта, Сальвадор и прочие.

Также укреплению ICO в широком смысле способствуют и нормативы, принимаемые регуляторами разных странах: MAS в Сингапуре, FINMA в Швейцарии и так далее.

Резюмируя: мир разделился на до– и постблокчейновый. Первый борется в качестве консерватора, сохраняющего фиатные основания глобальной экономики. Второй, напротив, стремится создать новую финансовую экосистему, в обход ФРС и Центробанков.

При этом обе сущности стараются взаимопрепятствовать и одновременно взаимопроникать (вливания Microsoft в Ethereum и Ripple или Elpetro, с другой стороны). Это создаёт новые возможности для разного вида коллабораций и перспективного становления синтетических областей как в IT-отрасли, так и во вне ее.

И всё же заблуждения, разбитые выше, порождают целую плеяду мифов об ICO. Рассмотрим и их.

Мифы из мифов

Миф №1. Рынок нуждается в регулировании. Это не так. Как видим, саморегуляция ничем не уступает регулированию через законы и запретительные меры, то есть – путём государственного вмешательства.

Более того: даже при засилии мошенников в пиковые периоды они или не получают никакого финансирования, или получают суммы, обычные для иных сфер. Скажем, VC в России, ряде стран СНГ, Азии и Америки не является сферой, регулируемой через специальное законодательство, равно как и программы лояльности, многие виды агентских услуг и прочее. Это не говорит об их незаконности, потому как частное право строится на принципах автономии воли сторон, свободы договора и невмешательства в частные дела. Более того, фактически во всех Конституциях данное право гарантировано на самом высоком уровне.

Миф №2. Каждое десятое ICO взломано. С одной стороны, это правда. По разным отчётам, от 8% до 11% кампаний по первичному размещению токенов взламываются. Но нужно понимать, что эта цифра не может быть рассмотрена в отрыве от иных объективных факторов.

1. Малая часть ICO взламывается из-за ошибок именно в децентрализованных сервисах (The DAO – ошибка рекурсивного исполнения; Parity – ошибка мультиподписи). Основные виды взлома – фишинг, атака «человек посередине», социальная инженерия, то есть обычные для любого другого IT-сегмента, что свидетельствует о том, что в сфере ICO необходимы не запреты и предписания, а массовое просвещение пользователей в сфере компьютерной и – ещё более – финансовой грамотности.

2. Официальная статистика по кражам / взломам / мошенничеству и иным видам преступных деяний в банковской сфере является закрытой, и поэтому большинство пользователей считает, что «банки – это безопасно и надёжно». Но статистика как раз и неумолима: фактически ежедневно, начиная с 2010 г., в России взламываются интернет-банки и платёжные системы через незаконную замену sim-карт, но только в 2018 г. ВС РФ встал на защиту потребителей. Аналогичная практика распространена во многих других странах.

3. Наконец, именно открытость позволяет мобильно структурировать, модернизировать и модифицировать рынок ICO: и уже в 2018 г. за счёт связки «криптокритики – рейтинговые агентства – листинги – группы / каналы по ICO» количество очевидного скама уменьшилось.

Миф №3. Массовые жалобы участников ICO. В ходе анализа практики российских судов и арбитража, а позже и международной практики выяснилось, что ни о каких массовых жалобах говорить не приходится. При этом существует заявление Главы Департамента по борьбе с финансовыми преступлениями США (FinCEN) о том, что якобы «…подразделение получает более 1500 связанных с криптовалютами жалоб в месяц».

Но никаких официальных данных, подтверждающих это заявление, до сих пор нет, равно как и нет статистики поступления жалоб вообще. При этом, согласно официальному сайту данного государственного учреждения, только за 2017 г. в одной сфере финансов было 874 131 отчётов о подозрительных действиях.

При сохранении тенденции количество обращений по криптовалютам составит примерно 2% (и это не включая другие сферы), то есть доля обращений по ICO ничтожно мала и находится в рамках погрешности.

Миф №4. Один из самых больших мифов рождён в 2018 г.: ICO мертво. Добавить можно только: «да здравствует ICO!» – потому как цифры упорно твердят о росте рынка в широком смысле слова, как в количестве проектов, так и в качестве сборов. Посмотрите на INO, IGO, IDO, ILAO, и всё встанет на места.

Но будет неправильно, если я скажу о положительных и промолчу об отрицательных сторонах. Не объективно. Поэтому – о проблемах насущных.

Проблема №1. Тяга к централизации. Если проследить историю зарождения и развития ICO, а равно и криптовалют, можно заметить, что основные проблемы взломов, мошеннических действий и прочих негативных последствий для конечного потребителя заключаются в централизации децентрализованного. Отсюда потери на биржах, покупка «биткоинов» нерадивыми гражданами в переходах и подобное.

Решить данную задачу можно несколькими простыми способами:

• бесплатное образование для всех и каждого, желающего войти в сферу;

• инвайты (приглашения) для быстрейшей идентификации и вовлечённости не только при ICO, но и на любые форумы, чаты и далее (после 2022 г. – SBT и другие фичи);

• создание социальных протоколов.

Проблема №2. Хайп и мошенники. Несмотря на предостережения, рынок решил пойти «классическим» путём – через массовое привлечение внимания. То, что это не работает или работает плохо, не заботит почти никого.

Решить задачу можно также тремя способами:

• создание глобальной системы репутации, не зависимой от центральных органов власти;

• введение технических эскроу разного формата;

• и главное – переход от фиатной привязки (доллар и прочее) к криптовалютной, чтобы каждый участник был замкнут в сообществе.

Проблема №3. Похищение через технологию. Часть вопросов можно закрыть через технические средства защиты внутри самих ICO, но большая доля зависит от перечисленных выше факторов конечной грамотности пользователя. Такие способы, как DAICO, – отличный пример решения.

Проблема №4. Засилье непрофессионалов. Вопрос решается следующим образом:

• создание (в том числе smart) стандартов отрасли без участия государства;

• развитие сервисов «аттестации» внутри сообщества (схожи, по сути, с ВАКом при защите диссертаций).

Итог: проблемы отрасли в настоящее время не выходят за рамки стандартных для финансовых рынков в целом, и основные задачи по их устранению могут быть разделены на три группы: образовательные, технические, социально-экономические.

При этом, как показывает настоящее исследование, вмешательства государства для решения и устранения данных проблем не требуется.

Ну а мы? Верно – следуем дальше!