Текст книги "Корейский вариант: Корейский вариант. Время сурка. Сеятель"

Сам я, выдернув парашют штурмана, отстегнул его, раскрыл и, используя стропы, стал вязать ящики. Не друг с другом, я их такой пачкой просто не подниму и не сдвину, и так эти ящики с перенапряжением сил к дверце ближе волоком перетащил. Чуть не надорвался. От смещения ящиков получился заметный крен, пришлось часть груза электростанции на другой борт перемещать, чтобы центровку восстановить, а дальше обвязывал ящики друг за другом, между ними расстояние будет по два метра, и к последнему привязал, скорее даже пристегнул, парашют пилота. Сам я собирался воспользоваться парашютом борттехника, что висел на скобе у дверцы «дугласа». Тот, в отличие от пилотов, его не надевал. Вот наконец и Китай впереди, сильно в стороне виднелись огни Шанхая. Я проверил каналы, мой борт не запрашивали, видимо локаторов ещё нет, не видят, да и уже стемнело практически.

Дальше я всё сделал, как и планировал. Ушёл вглубь континента, развернулся там и, поставив автопилот, полетел назад. Рванув к двери, я открыл её, парашют уже был на мне, сначала столкнул вниз один ящик, тот потянул остальные, да и я им помогал. Парашют пилота был прицеплен к скобе, так что вытяжной шнур выдернулся, когда последний ящик исчез в темноте провала, ну и сам следом шагнул, с вещмешком на груди. Парашют с ящиками спускался чуть дальше, я падал затяжным, а самолёт с заметным креном уходил дальше, пока не скрылся, хотя гул был слышен ещё долго. Береговую черту тот пересёк, так что точно рухнет в море. Только вот где? Я лично надеялся – подальше.

Дёрнув кольцо, я сгруппировался и довольно жёстко приземлился, перекатившись, гася скорость. Кобура с пистолетом врезалась в бок, но вроде всё нормально прошло. Перегружен малость был. Дальше отстегнул вещмешок, собрал парашют, шёлк – штука ценная, хотя не для Китая вроде как, родины шёлка. Или арабы его первыми делать начали? Не помню. В общем, собравшись и нагрузившись, я направился к ящикам. Вдали виднелся колыхавшийся шёлк парашюта. А ящики в воду упали, у самого берега какой-то реки, сам купол лежал на берегу. Теперь придётся в воду лезть, чтобы всё достать.

Свернув купол второго, получается, грузового парашюта, не раздеваясь, одежда на спине в крови пилота, только ремень с кобурой отцепил, оставив на берегу, я залез в воду. Хорошо окунулся, – прелесть, а не вода. Бодрила отлично, прохладная, но не ледяная. Там ощупал ящики, тут глубины по пояс было. Причём выше по течению деревушка, и ниже огоньки виднеются. Ящики целые, не зря я их стропами чуть не в коконы замотал. Нормально. Потом волоком по одному вытащил ящики на берег и задумался, что делать дальше. Вроде первый план выполнен, а что на самом деле делать дальше? Я как-то об этом не думал, мне бы выполнить сам угон. Ладно, подумаем. Пока их нужно скрыть, потом найду транспорт и вывезу всё в Шанхай. Хотел джонку себе купить, вот и куплю. Перегоню её поближе к берегу, где поставлю на якорь, и потихоньку из тайника по ночам всё перенесу на борт. Хранить золото на территории Китая я не хотел, предпочитал найти другое место для хранения. Где именно, ещё не придумал. Надо ещё посмотреть по карте, сюда джонка или крупная лодка сможет подняться? Или ящики лучше везти в Шанхай и там грузить в трюм джонки? Можно и так, только тару сменить нужно, оружейные ящики – это не то, что не привлекает взгляд, как раз очень даже привлекают, особенно тяжёлые.

Ладно, нечего сидеть, пока вся ночь впереди, нужно сделать укрытие, причём так, чтобы местные ничего не обнаружили. Подумав, я решил сходить в деревню и купить там лодку. А почему бы нет? Спущусь ниже и найду место, где можно укрыть груз. Однако покупать ничего не пришлось, после того как я укрыл ящики нарубленными ветвями, то сходил и просто угнал лодку, сделал вид, что верёвка перетёрлась, не хочу оставлять след. Собаки в деревне лаяли на чужака, чуяли меня, но особо это не привлекло внимания, и толкая лодку по мелководью, я смог уйти вниз по течению, прижав лодку к берегу, где поставил ящики. Чужаков тут не появлялось.

Всё же золото я спрятал в Китае, пусть и на побережье. Если что, можно подойти на судне и незаметно, ночью, забрать его. А в разных местах прятал по той причине, что надеялся, если найдут один, остальные останутся целыми. Прятал где на мелководье, копая песок по горло в волнах, потом закапывая на берегу. Две недели этим занимался, после чего, отпустив лодку, которую позаимствовал у деревенских – пусть дальше дрейфует по воле волн, – пешком по берегу направился к Шанхаю. Тем более припасы совсем подошли к концу. А всего получилось девять тайников, не всё золото я закапывал в ящиках, часть просто слитками. Ну и один с собой взял, как и планировал, я его на небольшие плиточки нарубил. Да и те на более мелкие. Так что у меня были на руках с полсотни небольших рубленых и помятых кусков драгоценного для кого-то металла.

До Шанхая я шёл почти весь день и половину следующего, и был в порту где-то после обеда. Кстати, тут и пообедал в пельменной, а то в пути приходилось в крестьянские деревушки заходить, не очень-то там сытно. Мне даже показалось, что на вкус они тут получше будут, чем в той же Корее или Японии. Деньги я получил у менялы, тот долго изучал мятый кусочек золота, косясь на меня, на вещмешок в руке, но всё же выдал деньги. Частью местными деньгами взял, частью японскими иенами. Этого хватило не только на обед, но и на оплату местных слухов. То есть поспрашивал, какие суда уходят в Японию, нашёл подходящий грузовоз, заплатил заметно больше цены за билет, ладно хоть местными деньгами. Но о документах больше никто не спрашивал. Меня зайцем вывозили.

Шло судно в Токио, продовольствие везло, но с заходом в уже знакомую Кагосиму, там я и сошёл после трёх дней плаванья, судно оказалось вполне ходким. Меняя разные суда, через одиннадцать дней я наконец сошёл в Пусане с японской джонки с вещмешком в руках, в костюме, купленном в Фукуоке, и тростью. Да, не удержался, снова купил её, а фехтовать я ещё научусь. А в Фукуоке я всё же прожил эти восемь дней, изучая особенности местной жизни, покупая множество памятных сувениров, не удержался. Да, ещё у меня на руках были поддельные документы жителя Японии шестнадцати лет. Так что я спокойно заселился в ту же гостиницу и по иронии судьбы в тот же номер, а утром имел возможность лицезреть Анну с её спутником, что спокойно завтракали и негромко общались. А жить им осталось всего несколько часов. Хм? Встав, я подошёл к ним и, склонившись, негромко сказал Анне:

– Извините, что вмешиваюсь, но я случайно стал свидетелем странного разговора, и он касался вас. Вы так поразили меня своей красотой, что я решил рассказать о подслушанном разговоре. Два американца о вас говорили и о какой-то засаде на дороге. Про генерала ещё что-то. Они меня не видели и ушли. Говорили очень тихо, я едва расслышал, да и то не всё. А сейчас извините ещё раз, что помешал вам.

Они встревожились, переглянулись и поспешили покинуть зал ресторанчика, а я, закончив завтрак, прогулялся на рынок. Нужно кое-что купить. Да, по Советскому Союзу, готовиться я начал ещё в Японии, продал часть золота местному ювелиру, тот спокойно всё принял и передал мне иены. А эти самые иены я обменял в банке на советские рубли. Почти всё взял. Да и было там не так и много, не самая распространённая валюта. Всего-то двадцать шесть тысяч семьсот пятьдесят рублей. С учётом зарплаты простого рабочего, девятьсот рублей – вполне неплохая сумма. Чёрный хлеб стоил рубль за килограмм, белый – три, а молоко – два с половиной. Насколько я помню, у академиков зарплата была около десяти тысяч в месяц. В общем, должно хватить. Сейчас же мне нужно закупить продовольствие, так как всё, что у меня было, я потратил, пока занимался тайниками в Китае. Да, и тренировки я не забросил.

Вот так закупив всё, что нужно, я направился к автобусной станции, где приобрёл билет на автобус до Тэгу. Да, на рынке кроме продовольствия, включая консервы, я купил отлично выглядевший дорожный кожаный саквояж. Тяжеловат на вид, но с таким багажом и костюмом я смогу добраться до Москвы на поезде из Владивостока. Костюм для Союза, конечно, немного непривычен, там другие носят, но не сильно мода расходится, тем более как кореец, азиат, я и так буду привлекать внимание. Вещмешок японского происхождения оставил, там продовольствие с посудой и хранилось. В саквояже личные вещи, полотенце, зубная щётка, зубной порошок, привычный маникюрный набор и остальное. Всё, что требуется для дороги. Костюм только тот, что на мне. Пиджак, жилетка, рубаха, две запасные в саквояже, трусы, брюки, носки и лёгкие туфли. Запасные трусы и носки тоже были в саквояже. Как видите, не так и много. Оружие было. Ещё в Шанхае приобрёл карманный револьвер и полсотни патронов, да мой кольт, хорошо почищенный, также лежал в саквояже с двумя запасными магазинами. В том же Шанхае я к нему две пачки патронов приобрёл. Шляпы не было, в Китае я швы снял, рана уже зажила, и шевелюра скрыла шрам, а в Японии уже и подстричься успел. И да, купил-таки карманные часы, хотя имел трофейные, обе пары. Подарю кому из знакомых, вдруг случай представится. Так что часы у меня имелись, правда, серебряную цепочку я не выставлял напоказ, не то окружение, и ограбить могут попытаться, у меня такое однажды под дулом револьвера уже было. В другом эпизоде.

Автобус к вечеру прибыл в Тэгу, где я сошёл и поселился в знакомой гостинице. Если есть та, которая меня устраивала, зачем искать что-то лучшее? Сегодня не помню, есть ли пассажиры у транспортного «бичкрафта», а завтра точно не будет. Этот самолёт меня устраивал, дальности долететь до Владивостока у него точно хватит, так что почему и нет? Воспользуемся. Ну а то, что на борту окажется… да пусть советская сторона и принимает, изучает. Самолёт я сажать планировал в удобном месте, а не прыгать с парашютом. Правда, были сомнения, не свяжут ли появление на какой поляне или дороге, где я смогу посадить этот транспортник, с неизвестным мальцом, одетым по-иностранному, уехавшему на поезде? А ведь могут связать. Легко. Ладно, будем думать над другим планом. В том смысле, что, похоже, придётся прыгать, а транспортник топить в море. Километрах в тридцати спрыгну с самолёта, там пешком дойду, опыт есть. Да и вообще, зачем мне этот Владивосток? Буду лететь вдоль железной дороги, пока топлива хватит, а там и до Хабаровска дотяну. Да, к Владивостоку лучше не лететь, стороной обойти, всё же там достаточно сильное ПВО и воздушное прикрытие, могут засечь ночной пролёт чужого самолёта, которого нет в полётных планах, и выслать те же истребители– «ночники». Граница у нас всегда на замке. Я знаю, сам служил. Тут не доводилось, но на других границах вполне. Гоняли всякую американскую шушеру.

Через четыре дня ночью мне со всеми вещами удалось благополучно проникнуть на борт «бичкрафта». А я на рынке купил форму лётного состава, оделся и сделал вид, что я из экипажа. Как в прошлый раз, только в этот раз загруженный вещами. Память и история не подвели, кроме экипажа я единственный пассажир, о чём те и не подозревали. Пока не подозревали. Груз такой же, мешки и два ящика. Ещё помнится, что за тот угон, а я всё же связал это всё воедино, была сброшена ядерная бомба на Корею. Ну, пусть пострадал только Пусан, был стёрт с лица земли практически со всеми жителями, но я же понимаю, кто повлиял на историю, чтобы это произошло. Я сразу решил снова захватить тот же борт, очень хотелось посмотреть, что внутри, из-за чего такая паника была у американцев, что они свой сверхмощный заряд использовали или налёт южан на аэродром устроили. Желание было просто посмотреть, что внутри, меня тогда очень впечатлила реакция американцев на этот случай. Не сама реакция, а её скорость. Слишком быстро было принято решение и исполнено.

Дальше было практически то же самое, что и в прошлый раз, кроме одного, я не допустил ошибки, оставляя свидетелей. Мне прошлого раза хватило. Конечно, неприятно убивать ни в чём не повинных людей, по крайней мере я никакой их вины не знаю, кроме службы на Южную Корею, которая всё же участвовала в сожжении госпиталя, я помню, как заглядывали к нам в палату южнокорейские солдаты, а оба лётчика военные, но в этот раз подобную глупость я совершать действительно не собирался. Поэтому выбравшись из мешков, я выстрелил в бок штурману, точно в сердце, не забыв предварительно выдернуть шнуры от шлемофонов из гнёзд, чтобы те тревогу не подняли, и махнул рукой пилоту:

– Вылезай.

Тот бледный был, трясся, и когда выполнил мою просьбу, я дважды выстрелил ему в грудь. Проверив обоих, точно убитых – готовы, – я сел в кабину на место пилота, тело штурмана покачивалось рядом, и, проверив курс, стал разворачивать самолёт с маршрута на Окинаву, в сторону Китая. Только собираясь лететь над Японским морем, кое корейцы принципиально называли Восточным, не признавая другое название. В салоне и в кабине стояла вонь от сгоревшего пороха, поэтому я приоткрыл форточку, чтобы освежить салон, и так летел. Больше по приборам да по звёздам. Сложно ориентироваться ночью, но, к счастью, я умел, обучили в лучшей школе мира, советской школе. А груз не осматривал, летел невысоко, просто не было такой возможности.

Большей частью я летел над Китаем, не гнал, скорость старался держать чуть более двухсот километров в час, можно сказать слегка меньше крейсерской. Я не хотел искать площадку и совершать посадку ночью. Вот предрассветным утром это легко, но не ночью. Рисковать не хотел. А так тяжело ночь эта прошла, таращился вокруг, выискивая ориентиры. Хорошо карта была крупномасштабная, Владивосток захватывала. Хабаровск, впрочем, тоже, только тот на самом краю был. Уже начало светать, когда до города осталось какие-то тридцать-сорок километров. Так что я начал искать место для посадки. Летел я на бреющем, поэтому появление подо мной построек и забора из колючей проволоки с вышками – явная зона – стало неожиданностью как для меня, так и для охраны. Не знаю, что у них было, видел строй зеков у ворот, видимо на работы выводили, не знал, что в такую рань это делают, но меня тряхнуло изрядно. Не то чтобы испугался, просто неожиданно всё произошло. Поэтому решил облететь Хабаровск и поискать площадку за ним. Это у меня получилось, и когда внизу вдруг появилась открытая местность и явно взлётное поле с самолётами – похоже, аэродром гражданской авиации, с бетонной полосой, я немного перегорел на нервах, спасибо зоне, поэтому взял и пошёл на посадку. Всё равно многие меня видели, все, кому нужно, обо мне быстро узнают, вот и пусть получают самолёт и трупы лётчиков, с грузом, естественно, сразу, без поисков. Так что самолёт укатился к дальнему полю, где виднелся кустарник и дальше лес, и там встал на границе. Я же забрал вещи и, видя, что к самолёту направляется какая-то машина, покинул салон, закрепив на закрытой двери листок от блокнота штурмана с поясняющими словами. После чего скрылся в кустарнике. Аэродром не огорожен был. Да и кому его надо огораживать? А на листке было написано: «Опасно. Совершенно секретно. Вскрывать сапёрам, осматривать груз только представителям МГБ не ниже майора госбезопасности». На другой стороне написал: «Остальных расстреляют на хрен, как ненужных свидетелей».

Убегая, я не забывал посыпать тропинку за собой жуткой, самолично намешанной смесью из разных приправ. Да, на рынке Пусана я купил запасы приправ на случай, если надумаю готовить лично. Привык я к корейской пище. Понимаю, что могу заработать язву желудка, если уже не заработал, но нравилось, полюбил остренькое. И да, я ни разу так и не попробовал блюда из мяса собак, да потому что не ем лучшего друга человека, а собак любил. Пробежав по лесу порядка трёх километров, я вышел на дорогу, вдали было слышно завывание разношенного мотора, и снял пиджак. Жилетку, впрочем, тоже. Ее убрал в саквояж, а в пиджак завернул трость. Уж больно привлекала внимание. Так что паренёк с вещами, пиджаком в руках, в брюках и расстёгнутой на две пуговицы рубашке особого внимания не привлекал, как и своей раскосостью. Тут таких хватало. Поэтому, когда из-за поворота появилась «полуторка» – так и думал, что это она, – полная людей, я даже заулыбался. Ностальгия. Поднял руку, видимо грузовичок исполнял роль автобуса, и дождался остановки. Встал я специально так, чтобы быть со стороны водителя.

– До Хабаровска подвезёте? – попросил я.

– Рупь, – сразу ответил водитель.

Ну точно, местный автобус, так что протянул подготовленную купюру, мелочи, то есть монет, у меня, к сожалению, не было, надеялся наменять в городе. Кузов был полон, некоторые стояли, держась друг за друга, но мне с шутками и прибаутками помогли забраться, сначала вещи приняли, а потом и меня подхватили под руки, чуть полы пиджака не распахнулись от этого, тогда увидели бы трость, и подняли в кузов. Борт мы не открывали без нужды. Ехать стоя в «полуторке» мне было легко, не раз так делал, и на войне, и позже, с автотранспортом проблемы были, поэтому могу с уверенностью сказать, я к такому был привычен. А катили мы весело, народ был в настроении, пели песни. Я, например, был довольно хорошо образован в плане музыки, таких называют меломанами, но пару песен, к своему изумлению, слышал впервые, видимо местный фольклор. Насчёт любви к музыке, ничуть не скрываю, так и было, я одним из первых покупал разные проигрыватели, магнитофоны и остальное. Едва те появлялись в продаже, а я уже в очереди. Так и приобретал заветный музыкальный прибор, желательно с колонками побольше. С пластинками или магнитными лентами примерно так же. Знаю, что такое музыка «на костях». Так что ехал я, с немалым интересом вслушиваясь в песни, вдруг ещё что незнакомое прозвучит.

Часть пассажиров сошла на первой же трамвайной остановке, я тоже не стал засиживаться и сошёл тут же. Потом остановил попутную машину, новенькую чёрную «эмку», по виду водитель какого-то начальника возит, и сказал:

– Дядь, на поезд опаздываю. Пять рублей плачу.

– Что мы, не люди? – усмехнулся тот. – Садись, домчу с ветерком.

– Спасибо.

Забравшись на заднее сиденье, сложил вещи рядом. Я смотрел на город, пока водитель, балагуря, описывал местные красоты. Он уже понял, что я не местный. Пришлось пояснить, что я сын командира истребительного полка, недалеко базируется. Тот уже приметил мой вещмешок и сказал, что у него такой же был, с Японской привёз, брат заиграл, и с концами, на что я согласно покивал, этот вещмешок мне отец привёз, тоже воевал в Японскую, подарил. Дальше стали говорить о вернувшихся и оставшихся там. Не успев закончить разговор, как приехали, так что, пожав руку водителю, поблагодарил его и направился к кассам. Нужно купить билет на Казань, до Москвы я планировал добраться с пересадками. Красота, оплатил билет, никаких документов не спросили, и узнал, что мой поезд будет только через два часа, из Владивостока идёт. Время в пути почти семь суток, скорый. Плюс потом ещё сутки из Казани до Москвы. Далеко и долго, но ничего, потерпим. А сейчас нужно сходить за продуктами. Я и в вагоне-ресторане смогу питаться, но это может вызвать подозрение, а вот еда с собой самое то. Да и внешний вид стоит сменить, купив местную одежду, убрав свой костюм пока в сумку до лучших времён. Сумку тоже нужно купить или чемоданчик, моей поклаже места для него уже не было, да и продукты нужно будет куда-то складывать. Ничего, два часа впереди, уйма времени, успею. А на рынке, на трамвае до него доехал по подсказкам уже нередких прохожих, утро, рабочий день начался, увидел суету милиционеров да услышал азартный шёпот одной женщины другой:

– Шпиона ловят, прилетел сюда, на парашюте выпрыгнул.

Удивлённо прислушавшись, буквально обратившись в слух, что ещё эта женщина придумает, я несколько растерянно пробормотал:

– Быстро они.

Честно говоря, информация, что молнией пронеслась по рынку, меня изрядно озадачила. Скорость и оперативность распространения слухов поражали. Правда, я лично сомневался, что они могли разнестись так быстро без поддержки сверху. Если кто-то таким образом хотел найти того, кто пригнал самолёт с двумя протухшими трупами корейских пилотов и грузом на борту, пока неизвестно, с каким, то нужно создать условия, чтобы его искали все, всё население области. Если это так, то снимаю шляпу перед неизвестным контрразведчиком. Если ему поставили задачу отловить во чтобы то ни стало, то помощь населения будет как раз. Однако если такой задачи нет, найти, но не трогать, и отследить, куда направляется гость, чтобы вскрыть агентурные связи, это уже другое дело. Так он действовать не стал бы. Есть ещё один источник слухов – работники того аэродрома, на который я посадил транспортник. Эти могли распустить информацию пока их не заткнули, но если слух пущен… Да, такое остановить невозможно, проще перед лавиной встать и поднять руку, останавливая её. Шансов больше остановить. Так что непонятно, это случайность или всё же работа спецслужб? С другой стороны, если кто хотел таким образом заставить меня нервничать, испуганно озираться, вздрагивать от каждого шороха, то он сильно ошибается. Я как раз к таким людям не относился, а, весело балагуря с продавцами, закупал всё, что нужно. Там куплю вещицу, тут, потом в другое место перейду, и вот так постепенно набираю всё, что нужно. Единственно, подосадовал на свою недогадливость сдать вещи на хранение. На железнодорожном вокзале такая услуга была. Правда, это именно хранение. Передаёшь вещи служащему в окно, получаешь квиток и идёшь по своим делам с пустыми руками. Однако нужно учесть, что никто не гарантирует, что этот служащий не залезет в твои вещи, лежащие на полке. Это не привычные в будущем ячейки камер хранения с кодовыми замками, их время ещё не пришло. Поэтому я и носил все свои вещи с собой. Саквояж в одной руке, вещмешок за спиной, пиджак, в который завёрнута трость, во второй.

Раз я решил сменить облик, так и сделаю это. Для начала я купил солидного размера чемодан, не фибровый, то бишь фанерный, а отличный кожаный, явно трофейный чемодан. Сейчас такие трофеи на всех рынках страны можно встретить. Я проверил, трость в чемодан входила, только от нижнего угла до верхнего, то есть наискосок, но главное, входила. Потом купил неплохие штаны, пару трусов и белых маек, пару рубах, носки и неплохие сандалии – для поезда самое то. Для поезда же взял шорты. В таком возрасте, как у меня, в шортах парни уже не ходили, но зная, что меня ждёт в вагоне, я заранее подготовился. Уж лучше в шортах потеть, чем в брюках, дорогу легче переносить буду. Переодевшись за рядами, костюм аккуратной стопкой убрал в чемодан вместе с туфлями, их я в упаковочную бумагу завернул, тут кусок выдали, туда же всё продовольствие из вещмешка, ну и сам его сложил, убрав сверху. Потом купил ещё еды, пирожков свежих, яиц и остальной провизии, что обычно берётся с собой в поезд, как скоропортящееся, на день-два, так и на долгое, и направился на вокзал. При этом ничуть не жалея, что взял не так и много. Тем более во время стоянок можно выходить, докупать. Попить взял две бутылки с водой. Да, напился настоящего кваса из бочки, два стакана. Честно отстоял очередь и утолил жажду, после чего неспешной походкой довольного жизнью человека направился обратно на вокзал, тут не так и далеко было, любуясь летним городом, а был июнь, красивыми девушками, легко одетыми, и вообще всем. Правда, под конец пути моя расслабленная походка приобрела напряжённость, и я постарался ускориться. Это не то, что вы подумали, меня не преследовали, и я не видел, как меня выслеживают, просто два стакана кваса для моего непривычного организма оказались чрезмерными. Нужно успеть в вокзальный туалет.

По поводу суеты у рынка, да, я видел сотрудников милиции, что покидали кузов грузовика, никаких последствий не было, помаячив у входов, те свернулись и уехали. Такое впечатление, как будто кто-то специально гоняет их, чтобы подтвердить слухи, ну или опять-таки заставить гостя нервничать, чтобы тот совершал ошибки. Сам я вообще далёк от этой работы, не знаю всей специфики, но действия местных правоохранительных органов мне показались очень странными. Хотя если вспомнить, что самолёт военный, да ещё Южной Кореи, с которыми у СССР напряжённые отношения, а в салоне два трупа, местные могли подумать о побеге к ним корейского коммуниста. Чем не версия? Ну, да ладно, у меня через полчаса отбытие, так что пусть ищут. Тут всё зависит от того, найдут они водителя той полуторки или нет. Если найдут и свяжут меня и гостя, то, поискав, смогут узнать, что я купил билет. Одежда-то та же, тут я промашку допустил. А если даже свяжут, есть шанс, что подумают на ложный след, всё же возраст. Тут, наверное, я впервые порадовался, что так молод. Если и будут искать именно меня, то для расспросов, кто, откуда да что видел в такое-то время в таком-то месте, прежде чем на машине уехать в город. То есть не видел ли я подозрительных личностей. Вот примерно так. Ах да, моя внешность. Она может подвести. Самолёт из Кореи, я тоже на корейца смахиваю, уже подозрительно. Одно хорошо, корейцев и в Союзе хватает.

До вокзала я не добежал – тут пара поворотов, и будет площадь, – как, заметив магазин музыкальных инструментов, удивился тому, что как-то неосознанно сменил направление к нему. Пройдя внутрь, осмотрелся. Тут была строгая на вид дама, продавщица, похоже, сразу видно, из интеллигентов, весь её вид указывал на это. Вдохнув непередаваемый запах музыкальных инструментов и канифоли, я с извинениями попросился в туалет, на что та удивлённо приподняла бровь, хочу так научиться, и холодно кивнула, указав на нужное помещение. Вещи я оставил под её присмотром в зале. Там пара детишек были, что изучали аккордеоны. Вернулся довольный и счастливый и сказал продавщице:

– Извините ещё раз, но у меня поезд скоро подойдёт, а хочется в пути с музыкой ехать. Отец дал деньги на развлечения, и я решил, что лучше всего их потратить на гитару. Немного играть я умею, самоучка, так что, думаю, пригодится. Может, научусь играть нормально, если свой инструмент будет.

– Хорошее желание. Гитары у нас трёх видов. Есть простенькие, шестиструнные. Вот эта семиструнная, недавно привезли партию, очень хорошего качества.

– Меня на шестиструнной учили. А вон та, что за гитара? – указал я на висевшую лакированную чёрную с золотом шестиструнную гитару.

Красивое исполнение, но главное, я играл на точно такой же. То есть гитары одной фабрики, и думаю, я быстрее восстановлю навыки на знакомом инструменте.

– Это уценённый товар, выставлена на продажу владельцем, бывшая в употреблении. Наш мастер её осмотрел и сказал, что хорошая гитара. Выпуск ещё довоенный. Был проведён лишь ремонт лакокрасочного покрытия.

– Можно посмотреть?

Взяв протянутую гитару, я исполнил пару аккордов, получилось на удивление неплохо, пальцы были ловкими, хотя и не тренированными. Теперь-то есть на чём тренировать.

– А вы говорите, что только учитесь. Очень хорошо получилось, – слегка улыбнулась продавщица.

– Это настройка, её настраивал настоящий мастер… Мне нравится, цена тоже устраивает. Беру, – сообщил я, закончив осматривать гитару, и добавил: – Если можно, чехол для неё и запасные струны.

– К сожалению, в наличии чехлов нет, а струны есть, сейчас принесу комплект.

Когда та вернулась из подсобки, я расплатился, получив чек на покупку, после чего гитару за спину, благо у неё ремень подгонялся пряжкой, и, подхватив вещи, не забыл поблагодарить продавщицу за отличный инструмент и покинул зал магазина. На вокзал я успел, поезд ещё только подходил к перрону. Правда, я ошибся и с воплями побежал к нему, думая, что опоздал, чем изрядно развеселил ожидающую публику, а милиционер, в звании старшины, добродушно усмехаясь, успокоил. Поезд только пришёл, полчаса будет стоять, пока воду заливают и уголь грузят. Успею оформиться и занять своё место. Несмотря на пяток сотрудников милиции, присутствовало несколько в гражданке и военной форме. Они проверяли документы у всех подряд. Не обошли и меня вниманием.

– Откуда у меня документы, мне четырнадцать? – отмахнулся я, подавая билет проводнице, у меня верхняя полка купейного вагона была.

– Хм, а комсомольский билет? Или тебя не приняли в комсомол? – всё допытывался молодой парень, предъявивший удостоверение лейтенанта МГБ. Причём спрашивал без особого энтузиазма, видел, что я говорю на русском не хуже него и понимаю обертоны, интонации и намёки, что иностранец понять не смог бы. Такое мог только коренной житель.

– В комсомол приняли, – легко согласился я. – Только билет не выдали. А нету. Обещали через неделю, когда книжки подвезут, фото я уже сдал старосте класса, но я только через месяц вернусь из Казани. К родственникам еду.

– Ясно, – тот совсем потерял ко мне интерес и направился дальше, ну а я, забрав чемодан и саквояж с перрона, стал протискиваться по коридору к своему купе. Стакан у проводницы я попросил, потом с ложечкой принесёт в подстаканнике.

В купе было занято два места, одно нижнее свободно, как раз подо мной. Тут была пара, семейная, как я понял, лет тридцати. Мужчина, а он выходил покурить на перрон, зайдя за мной следом, помог поднять чемодан. Саквояж я в ногах на полку положил, всё равно доставать, там свёрток со скоропортящимися продуктами. Гитару тоже, только аккуратно, чтобы не повредить.

– Будем знакомы, – сказал я, а поздоровался до этого. – Фёдор. Еду к родственникам в Казань.

– Пётр Ильич, это моя супруга Елена Павловна. Мы чуть раньше выйдем, – представившись, сказал мужчина и, переведя взгляд на гитару, сел рядом с супругой и поинтересовался: – Играешь?

– Отец подарил, чтобы научился. Поэтому терзать ваш слух не буду, пожалею.

Мы рассмеялось, и тут мне пришлось посторониться, в купе стал протискиваться дородный усатый мужчина с огромным рюкзаком на спине, что застрял в проёме, а также с двумя чемоданами в руках. От него резко несло копчёной рыбой, по запаху довольно свежей. Или он её только что купил, запах умопомрачительный, вон как соседи, да и я не исключение, слюной стали захлёбываться, или тот копчением занимался на профессиональной основе, чтобы так пропахнуть. Пётр Ильич встал и помог тому. Рюкзак наверх, чемодан один под нижнюю полку, а второй на боковую багажную полку надо мной. А последний пассажир нашего купе оказался строителем, участвовал в строительстве местной ТЭЦ. Сейчас ехал в отпуск к семье с подарками. К счастью, недалеко, ночью выходит, мы спать будем. Правда, мужик оказался запойным, сразу бутылочку достал, как состав тронулся, но Пётр Ильич довольно жёстко попросил убрать, вечером перед сном принять – это одно, а напиваться – судя по звяканью, у усатого не одна бутылка была – совсем другое. Недовольно поворчав, тот всё же убрал, а потом вообще ушёл в соседнее купе, где к алкоголю не такие требования были.