Текст книги "Рецепторы души. Сборник стихотворений"

Я был там в прошлом, если только не был

 
Я был там в прошлом, если только не был…
В свидетели лишь память позову.
Стереть бы всё, нажав программу «небыль»,
Избавившись от чувства deja vu.
 
 
Чтоб просыпаться без крутых фантазий,
Сливаясь с тишиной в бодрящую струю,
И не спасти себя от мнимых эвтаназий,
Сшивая раны и ошибки в deja vu.
 
 
И как всегда – не понят и потерян.
В казённом доме и накормят, и нальют…
Ведь путь к себе сквозь тернии отмерен,
В оковы снова под покровы deja vu.
 
 
И смена места сеет лишь сомненье,
Когда стоишь в раздумье на краю.
И разливается вино самолеченья,
Чтоб капля совести спасла от deja vu.
 
 
Серебреников тридцать под растрату,
А остальное всё для мертвых душ в раю.
И не простят, хоть мы уже распяты,
И распинают, воскрешая deja vu.
 

Любым агрессорам наука

 
Любым агрессорам наука,
Коль атом есть, чтобы стрелять.
Не скрымит никакая сука
Земли родной святую пядь.
Своя земля важней айфонов,
Еды, работы и спанья,
«Ютюба», «Фейсбука», «битконов»,
Потока правды и вранья.
Кто там живет, тот защищает
Или не ноет после всем…
Чужой нытья не понимает,
Он сам в плену своих проблем.
Пускай ружье то не стреляет,
Хоть в шахте под землёй лежит, —
Оно мозги всем отрезвляет,
А может жизни всех лишить.
Под страхом атомного ада
Легко вести свои дела,
И санкций список не преграда,
Нефть с газом глушат запах зла.
Есть много общих интересов,
Но жизнь людская выше всех.
Мы все заложники прогресса,
И атом вводит мысли в грех.
 

За нами не придут, мы только пишем

 
За нами не придут, мы только пишем.
Придут за теми, кто писал и воровал.
За нами не пойдут, мы боль не слышим.
Пойдут за теми, кто себя за нас сжигал.
За нами только мысли и сужденья,
А жизнь сурова, и свобода не для всех.
Легко менять строкой чужое мненье,
Но трудно разделить ошибок грех.
За нами нет ни гвардии, ни тыла,
Болеет здравый смысл – наш паритет.
Где деньги, там и правды след, и сила,
Там и свобода говорить то «да», то «нет».
За нами нет вины, мы не судимы,
Вопрос лишь времени: когда и где рванёт?
И не спасут Донбасс с возвратом Крыма,
Законы рынка или смуты вечный гнёт.
За нами сытость и пустая ностальгия.
Пророчим худшее, становимся смелей…
За пазухой звенят нам «айфоны» седьмые,
Привет уехавших в «свободный мир» детей.
За нами не пришлют повестки срочной,
Мы ничего не сможем совершить.
В своём миру, как в клетке одиночной —
Прослойка совести, и с этим будем жить.
 

А посадить найдется место для любого

 
А посадить найдется место для любого.
Давайте подождём все до суда.
Страшнее приговора наше слово;
Не будем лицемерны, господа.
Чем больше средств украдено с бюджета,
Тем больше дорог ты стране родной.
Ведь одному так трудно сделать это,
И подождут решетки с каменной стеной.
Мы тратим больше, чем нам позволяют
Ведь хочется при жизни просто жить…
И детство в бедности нас лишь отягощает,
И шьёт нам дело зависть – шёлковая нить.
Так выборочен выбор правосудия,
Лояльность позволяет много льгот…
Порою мы – в чужих руках орудье,
А результат известен наперёд.
Сигнал получен, общество в молчаньи,
А мастер будет всё равно творить.
Ну почему путь к совершенству чрез страданья,
А путь к себе в рублях не оценить?!
И в мелочности выглядим солидно,
То судим яростно, то ходим на поклон.
И не понять сейчас, за что нам будет стыдно,
Когда по нам зазвонит колокольный звон.
 

Непослушное время настало

 
Непослушное время настало.
Каждый ищет себе компромисс.
Кто-то чувствует в чём-то начало,
Кто-то в алчности падает вниз.
 
 
Раз пришлось нам в такую эпоху, —
Нужно меньше об этом грустить.
Для кого-то всегда и всё плохо,
Кто-то всем за всё может простить.
 
 
В кабаке раскупорил бутылку.
Штопор пробку кружит не спеша…
Бьет тоска кулаком по затылку,
Вылетает с той пробкой душа.
 
 
Глушит рюмка накал бакалейный,
И кулак твёрд, как чистый алмаз.
Все меняет бутылка «Портвейна»
Целюсь в бровь, попадают мне в глаз.
 
 
Началось всё, как прежде, нежданно —
Крики, вопли, удары и мат.
И осколок от двери стеклянной…
Что мне делать и кто виноват?
 
 
Нам пришлось невзначай потеряться,
Всё обратно вернуть не берусь.
Как смогла ты так просто отдаться?
Как вернуть тебя, вольная Русь?
 
 
Оглушил звон монеты сакральный,
Всё трудней запрягать лошадей…
Тройки цокот неспешно прощальный
Делит нас на людей и бл..дей.
 

Памяти Евтушенко

 
Пока живём на этом свете, —
И мысли строчкой теребя,
Уходят старые поэты,
Страдая, мучаясь, любя.
 
 
Нам их понять не по ранжиру.
Они другие, в этом суть.
До боли преданные лире —
И нас меняют по чуть-чуть.
 
 
А нам бы только огрызаться,
Не создавая новых скреп.
И потихоньку опускаться
До тех, кто глух, ленив и слеп.
 
 
Уходит целая эпоха,
Мы сиротеем с каждым днём,
Без них нам стыдно, горько, плохо,
А с ними совесть под огнём.
 
 
Слеза спускалась на страницы,
И «Бабий яр» за «Братской ГЭС»…
Как будто вижу все те лица,
И вновь врастаю в этот стресс.
 
 
Теперь так просто не напишут,
Другие нынче времена.
Лишь вспоминаем, но не слышим
Поэтов прошлых имена.
 

Давайте не пиариться в теракте

 
Давайте не пиариться в теракте.
Давайте просто выпьем, помянем.
Влезаем часто в душу мы бестактно,
Подумаем о вечном и своём.
 
 
Мы все под Богом, хоть и Бог тот разный.
Накликать можем радость и беду.
На месте каждого мог оказаться каждый,
А кто взорвал – гореть тому в аду.
 
 
Давайте будем чуточку терпимей,
Себя теряем мы по пустякам.
В плену потерь таких невосполнимых
Нельзя уподобляться дуракам.
 
 
Давайте станем мы на день сильнее,
Продолжив то, что кто-то не успел.
Не отдавать себя чужой идее
И жить по полной, не найдя предел.
 
 
Беда и боль всё время где-то рядом,
На части разрывается нутро,
Как будто мог спасти случайным взглядом
Того, кто не доехал в том метро…
 

Себя так трудно мысленно распять

 
Рассвет невзрачный радостней заката,
Важней проснуться утром, чем уснуть.
Сбылось пророчество, живём лишь на зарплату,
Других – возможно, но себя не обмануть
 
 
А что-то важное проносится не с нами,
Мы – центр Вселенной, а внутри такая глушь.
Пугает нас далекое цунами
И успокаивает сладостная чушь.
 
 
Все за и против, мы не поколенье.
Нам чуждо докопаться до глубин.
И на троих у нас четыре мненья,
В упор не видим мы доживших до седин.
 
 
Нам интуиция важней эксперимента,
Чего-то ищем и теряем, находя,
И в долг живём, платя за всё проценты,
И словом грубым близких не щадя.
 
 
Уже и в зеркале иное отраженье,
А нам всё кажется, что можно время вспять…
Других виня, находим путь к спасенью,
Себя так трудно мысленно распять.
 
 
Бежим в сомнениях от совести диктата,
Лишь в покаяньи возвращая смысл и суть.
Рассвет невзрачный радостней заката,
Важней проснуться утром, чем уснуть.
 

К власти рвется все та же охрана

 
Много в жизни случайных событий.
Водку пить надо тоже с умом.
Голод – важный источник открытий,
Сытый вряд ли пойдёт напролом.
 
 
В бане голый один, без охраны,
Поскользнулся, случайно упал…
На могиле три чёрных тюльпана.
Крым не наш для него теперь стал.
 
 
Проглядела, проспала, пропила…
А проснулась – страны не видать.
Как конфету в руке педофила,
Будем помощи с Запада ждать.
 
 
Растащили по дальним сусекам.
Расплодилась чиновников рать.
За откаты отсроченным чеком
Оставляем больных умирать.
 
 
Меньше тех, кто ворует спокойно,
Слышен только пиар, хвастовство.
Если власть не уходит достойно,
То её победит воровство.
 
 
Можно много писать всякой хрени,
А потом вдруг всё в топке спалить,
И роман свой «Евгений Онегин»
О сегодняшнем дне сочинить.
 
 
Не прочтут, не оценят романа.
В жизни завтрашней больше интриг.
К власти рвётся всё та же охрана,
Люди в штатском – читатели книг.
 
 
Ну, а те, кто воров защищает,
Пусть меня из друзей зачеркнёт.
В жизни грязью душа обрастает,
Чистоту – душ холодный вернёт.
 
 
А так хочется верить: однажды
Сменим власть мы законным путём…
И от злобы к добру придёт каждый,
И все то, что забрали, вернём.
 

Что слышишь ты в фонендоскоп, дружище

 
Что слышишь ты в фонендоскоп, дружище?
Внезапных хрипов или сердца слабый шум?
Всё дальше от больного мы диагноз ищем,
В анализах и снимках растворяя дерзкий ум.
 
 
А были времена, осталось их немного…
Уходит поколенье, а замены нет.
О нас не скажут: «мы врачи от бога»;
Тот, кто ушёл, с собой унёс секрет.
 
 
Сжигает «Google» книги в топке фактов.
Сухие цифры с болью между строк.
«iphone-зависимость» не лечится бесплатно,
И новый день не дарит время впрок.
 
 
Леча болезнь, залечим человека.
Лишь опыт придаёт решениям новый драйв.
Мы продлеваем жизнь с рождения до века,
Осталось лишь улучшить «Quality of Life».
 
 
Когда стране важнее футболисты,
Жизнь не наладится, хоть в уши всем кричи!
Саврасов краски разведёт слезою чистой
И впишет в акварель, как к нам летят врачи.
 

Спасибо всем за ваши поздравленья

 
Спасибо всем за ваши поздравленья.
И кто забыл, спасибо, что вы есть.
Ваш добрый помысел привносит настроенье,
Общенье с вами для меня большая честь.
 
 
Как жаль, что не доходят часто руки
В цейтноте времени вам выразить любовь.
И что никак иначе, чем в «фейсбуке»,
Жизнь не подарит встречи с вами вновь.
 
 
Я никогда не буду в Армавире.
Я даже в Питер – только раз за десять лет.
Но так приятно, когда юмор и сатира
В краю далёком оставляют добрый след.
 
 
Всех благ вам, радости, любви, здоровья, силы!
Пусть день грядущий выметает нашу боль.
Спасибо, что меня вы не забыли,
Без вас никак, вы словно воздух, хлеб и соль.
 
 
С годами сделался немножечко мечтатель.
Писать для вас, как душу приоткрыть.
Пока есть нить меж нами, мой читатель,
Так хочется творить и просто жить.
 

А деньги есть, но вы держитесь

 
А деньги есть, но вы держитесь,
Чтоб не потратить все в обед.
Болезни нет, но вы лечитесь.
Вам всё равно, «лечиле» – нет.
 
 
А счастье есть, но вы ищите…
Быть может, лишнее придёт.
Желанья нет, но вы хотите —
Хотенье стены прошибёт.
 
 
Покой и тишь, а вы рискните,
И приключенья вас найдут.
Тоска и грусть – а вы живите;
Там, где нас нет, нас часто ждут.
 
 
Терпенья нет, а вы терпите,
Чтоб не срываться всякий раз.
С собою чаще говорите,
Когда всем снова не до вас.
 
 
Привычка – страсть, а вы любите!
И вам воздастся… Или нет…
Свои ошибки повторите,
Чтоб вспоминать на склоне лет.
 
 
Пусть все молчат, а вы кричите,
Когда бьет совесть между глаз.
Пусть все осудят – вы простите,
Чтоб было легче в трудный час.
 
 
Пусть все уйдут, а вам остаться.
Сжигать мосты все за собой
От тех, кто бросил сомневаться
И вас зовёт идти на бой.
 
 
Уже не так, не там, не с теми
Сознаньем правят времена.
И важно отразить всю тему,
Меняя только имена.
 
 
Я дописал, а вы прочтите.
Не каждый сразу всё поймёт.
Ответа нет, но вы спросите,
Чтоб горечь дней застыла в мёд.
 

Холокост

 
У каждого в жизни своя Катастрофа,
Своё пониманье прошедшего дня.
Мы все из сожжённой войною Европы,
И в пепле ушедших частица меня.
 
 
В плену равнодушья всё снова возможно;
Взрывают и режут во имя идей.
И ум не спасёт в благодушии ложном,
И ты виноват лишь за то, что еврей.
 
 
Как долог век зла, несменяемы лица,
Такая же ненависть, тот же напор…
Спонтанно за всё вдруг хотят извиниться,
А время придёт – и застрелят в упор.
 
 
Фашизм не пройдёт, но все больше фашизма.
Война, лагеря, чёрный дым из печей…
От страстной любви до антисемитизма
Тень прошлого ищет своих палачей.
 
 
Зачем мне все это вдруг ночью приснилось?
Застыло дыханье, и ноет в груди.
Так хочется верить, что всё изменилось,
А разум твердит: всё ещё впереди.
 
 
Я вижу их взгляд с пожелтевших альбомов,
Глаза смотрят в нас, и печаль сходит с лиц.
А всё начиналось со слов и погромов,
С разбитых окон и со смены границ.
 
 
Осколки вонзаются в сердце бесшумно,
Открыт вентиль газа и выкопан ров.
Сжимает дыханье, жестокость безумна,
И жизнь пронеслась и застыла, как кровь.
 
 
Мы странники божьи в пути нашем вечном,
Рассеяны там, где никто нас не ждёт.
За что так Господь поступил бессердечно,
Тепло заменив на бесчувственный лёд?
 
 
Всё меньше об этом историк напишет.
Кто выжил, по-новому мыслит теперь.
Слепой не увидит, глухой не услышит,
По ком звонит колокол наших потерь.
 
 
Никто никого никогда не полюбит,
Есть смысл лишь искать пониманья других,
Причастность и боль нас порой только губит,
Но трудно прожить лишь в границах своих.
 
 
Такие, как все, только нервы из стали.
В полёте своём нас зовут журавли.
Но кажется, мы ту войну проиграли,
Ведь столько людей от беды не спасли.
 
 
И выжили, чтобы прийти и остаться,
Взять в руки судьбу и продолжить свой путь.
Нам есть, что терять, за что жить и сражаться,
Молясь за всех тех, кого нам не вернуть.
 

Порою кажется, что зло непобедимо

 
Порою кажется, что зло непобедимо.
Ныряешь в прорубь, а выныриваешь в лёд.
Стреляешь в цель, а попадаешь мимо,
А лучшие уходят тихо и незримо
От суеты земной в свой прерванный полёт.
 
 
Ну почему всё так, а не иначе?
Кому-то всё, а кто-то вечно ждёт,
Не находя ни смысла, ни отдачи,
Пока ты бьешься над решением задачи.
И в споре прав, кто громче заорёт.
 
 
Ну почему, ошибки исправляя,
Мы забываем находить источник бед?
Судя весь свет, себя не замечаем.
Случайно ссоримся, и все мосты сжигаем
И что-то поменять в себе желанья нет.
 
 
Ну почему мы вечно ждём ответа,
А кто-то уж придумал всё за нас?
Уехать в Сочи, окунуться снова в лето,
В безделии найти источник для сюжета,
И написать всё сразу и за час.
 
 
Ну почему всё без простых решений?
А нам бы только больше усложнять…
И держат скрепы – цепи чьих-то мнений
В войне гибридной смены поколений,
В которой нам себя б не потерять.
 

Возвращение в Россию

 
Там, где кончаются границы и пространства,
Я как бы есть, и как бы нет меня.
Язык – наш мост и наше постоянство, —
Скрепляет день и ночь, как свет огня.
 
 
Заложенное в нас достанет время,
Разложит тихо, быстро, не спрося.
И прорастает саженное семя
Свой смысл кому-то где-то принося.
 
 
Я не могу писать без вдохновенья,
И в размышленьях тоже не берусь.
Мне нужно окунуться на мгновенье
Туда, где словом верным льётся Русь.
 
 
Уж столько обо всем, закрыты темы.
А новый день привносит только цвет.
Сентиментальностью в решеньи теоремы
Так трудно доказать того, что нет.
 
 
Так хочется вернуться и остаться,
А после снова просто убежать.
Без злого шепота понять и разобраться,
Чтоб новым словом сердце ублажать.
 
 
С берёз не вытечет слеза от умиленья,
И самогон не вылечит нахлынувший запой.
Лишь банный лист, прилипнув к отраженью,
С холодным душем мне вернёт покой.
 
 
А мне бы снег со льдом в конце апреля,
И новых мыслей с музой не пропить…
И раскрутить обратно карусели,
И знать, когда их мне остановить.
 
 
Люблю, да так, что часто ненавижу,
Когда границы приближаются ко мне,
Когда безумство глаз с экрана вижу,
Когда все падают, а я уже на дне.
 
 
К тебе бегут, когда стучится горе,
И от тебя, когда свободы хмель.
Ты словно мать, детей придержишь в ссоре,
И непослушных гонишь в холод и метель.
 
 
Ты стерпишь всё, простишь, отдашь все снова.
Захочешь вновь соседкой доброй стать.
Поднимешься добром и мудрым словом.
Кто должен жить, не будет умирать!
 
 
И всё равно, в тебе я воплощаюсь,
Найдя искру спасенья для себя.
И по-еврейски остаюсь, хоть и прощаюсь,
И ухожу, по прежнему любя.
 

Трудно жить в наше время поэтом

 
Столько тем и о том, и об этом.
Тут ещё не захочешь – найдёшь.
Трудно жить в наше время поэтом,
Если только под рифму живёшь.
 
 
Трудно жить в наше время без веры,
Когда всё остальное – обман.
Часто видим мы только химеры,
И не сшить нам раскрывшихся ран.
 
 
Трудно жить там, где к нам безразличье,
Где никто никого уж не ждёт,
Где от каждого слова – двуличье,
А в двуличьи – движенье вперёд.
 
 
Трудно добрым быть даже по средам,
Чтоб в четверг себя в этом винить.
Недоспать, недоесть за обедом,
И свой мир от других сохранить.
 
 
Трудно всем, только нужно стараться
Что-то к лучшему в жизни менять.
Убеждая других, сомневаться,
А в сомненьях друзей не терять.
 
 
Дай нам Бог в этой гонке остаться,
Доиграть, дострадать, долюбить,
Дотерпеть, дотянуть и дождаться,
И с собою в согласии быть.
 

У читателя много желаний

 
У читателя много желаний.
Он все меньше стремится читать.
Не понять нам его притязаний.
Сразу столько обрушилось знаний…
Непривычно страницы листать.
 
 
Нам бы кнопку нажать поскорее
И забыть про любовь и вражду.
Мы в общении стали смелее
И бежим, ни о чем не жалея
Кость любезности – «How do you do?»
 
 
Открывается наша страница,
А на ней жизнь свернулась в клубок.
Непонятные старые лица
Пишут то, что в бреду не приснится,
И уходит писанье в поток.
 
 
Заблудилась в пространстве культура.
Кто последний – пусть выключит свет…
Стерпит всё под «Белугу» цензура,
Для читателя в штатском – микстура,
Для писателя – новый сюжет.
 
 
А я в книжный зайду на Арбате,
Отключив свой мобильник на час,
И найду с прошлой жизни цитаты
И папирус, блестя на закате,
Мне поведает что-то про нас.
 

Сушит так, что не выдавить слёзы
Ко Дню Победы

 
Сушит так, что не выдавить слёзы,
А на рюмке нетронутый хлеб.
Приклонились в молчанье берёзы,
Скорбь и радость оставшихся скреп…
 
 
День Победы как день возрожденья.
Верить хочется – всё позади.
Столько смерти за наше спасенье,
И от памяти больно в груди.
 
 
Пусть историки цифры считают,
Пишут разное – правда одна.
Только те, кто там был, точно знают,
Сколько крови Победе цена.
 
 
Снова с теми, кто был под обстрелом,
Шёл в атаку за дом и страну.
Та беда оценить всех сумела,
Натянув нерв в стальную струну.
 
 
Мы не ждём, что всё будет, как прежде;
Дуют ветры другие теперь.
Не смогли воплотить мы надежды,
Чтобы не было новых потерь.
 
 
Лишь сто метров от ада до рая.
Всё решает, взрываясь, снаряд.
Выпью водки Девятого Мая
За ушедших в бессмертье солдат.
 

Спасибо тем, кто нас не любит

 
Спасибо тем, кто нас не любит,
Кто пишет гадости в сети,
Кто в злости душу свою губит,
Стремясь покой приобрести.
Спасибо всем антисемитам,
И тем, кто с ними заодно,
Политкорректным и открытым,
Кто нас винит, летя на дно.
Кто видит лишь источник горя
Всего, что рушится вокруг.
Кто нас мечтает скинуть в море
Или ножом ударить в грудь.
Тем, кто всю жизнь нам посвящает,
Карьеру делая всерьёз.
Кто в книгах нас живьём сжигает,
Чтоб после нам отозвалось.
Кто неустанно повторяет
Навет кровавый, «Протокол».
Кто всё про нас, конечно, знает,
Как будто с нами всё прошёл.
Кто с криком: «Едьте в свой Израиль!»
Хотел нам сделать в сердце боль.
Но лишь на верный путь направил,
Себе на рану сыпля соль.
Кто обращается с вопросом:
«Зачем в далёкой мы стране
Повсюду лезем с длинным носом,
Играя нервом по струне?»
Мы здесь и там всегда спасаем,
А нас за это словом жгут.
Мы к этой роли привыкаем,
Кровь остановит крепкий жгут.
Тех, кто нас люто ненавидит,
Мы посылаем смело нах…
А Бог один, и Он всё видит:
За нами Тора и Танах.
Нас знают, ценят, уважают,
Мы часть истории земной.
Без нас мир что-то потеряет,
А с нами обретёт покой.
Всегда так было, есть и будет,
И в этом «виноват» еврей.
Спасибо тем, кто нас не любит,
И этим делает сильней.
 

Мы победили или проиграли

 
Нас было двадцать два, их только трое
Они напали первыми на нас,
Нарушив перемирье непростое,
Опередив на день или на час.
 
 
Ударили внезапно и так больно:
Ножи, заточки, палки, кулаки…
Удар судьбы мы встретили спокойно,
Бежали с криком за подмогой до реки.
 
 
А там свои же нам накостыляли,
И повернулись мы лицом к врагу.
Свои ножи с запазухи достали —
И грянул бой на левом берегу.
 
 
А мы потери после посчитали,
Вернее, только я один считал.
Те трое тихо кровью истекали,
Я всех, кто был со мною, потерял.
 
 
А у реки меня с победой поздравляли…
Всё спишется, но что-то не пойму,
Мы победили или проиграли,
Если цена за всё – семь к одному?
 

Баллада о языке

 
Страшно знать на всё ответы,
Трудно просто помолчать.
Говорильня – наши скрепы.
Прав, кто громче смог кричать.
В тяжких думах век суровый
Учит брать и отнимать.
И контрольный выстрел – словом
Всех послать и связь прервать.
Наш язык непредсказуем.
Всё расскажет, коль нальют…
За враньё ненаказуем,
А за правду больно бьют.
Ему тесно за зубами,
Вылетает мысль слюной,
Не загружен он делами,
И молчит он лишь со мной.
Он торопится повсюду,
Всё боится опоздать,
Чтоб другой язык – паскуда —
Не успел свой звук подать.
К тем, кто сверху, он лоялен,
Тех, кто снизу, гонит прочь.
То он весел, то печален;
За зубами жить невмочь.
То поёт, то рассуждает,
Знает где, когда, кому…
Не пустили в Киев в мае —
Летом песни пел в Крыму.
Но всё больше молчаливых
Трудно что-то говорить.
В ожиданьи дней дождливых
За молчанье нужно пить.
Враг мой, друг мой, кто там знает, —
Вдруг запутался старик…
Тихо шухер наступает,
Вырвут с горлом весь язык.
А спасенье в смене вкуса,
В примирении с собой,
Чтобы избежать укуса,
И язык обрёл покой.
В общем, мысль хранит молчанье,
Вкус изменит жизни лик,
Лучше промолчать в незнаньи,
Чем в сознаньи рвать язык.
 

Еврей в России больше, чем певец

 
Еврей в России больше, чем певец.
Он должен петь и громче, и нежнее.
Он первый чувствует под копчиком крестец.
Дожить, допеть и съехать поскорее…
 
 
Еврей в России – каждой власти друг,
Покуда власть находится у власти.
Он, словно врач, почувствует недуг,
И может «залечить» в неразделенной страсти.
 
 
Еврей в России – постоянный гость,
Который не уйдёт даже прощаясь.
Он вечная мишень, когда накатит злость,
Своей душой пред миром обнажаясь.
 
 
Он нашей совести обрезанная плоть,
Он нерв, натянутый до точки невозврата.
Он мир на части может расколоть,
А может лишь работать за зарплату.
 
 
Он вечный поиск смысла бытия,
Когда его все мы искать устали.
В его сомнениях мое второе я,
А первое в тени его скрижали.
 
 
Ему учёба – радость, всем – тоска.
Где взять его упорство и терпенье?
Когда все крутят пальцем у виска,
Он крутит всех вокруг оси прозренья.
 
 
Еврей в России просто гражданин.
Такой, как все, не лучше и не хуже.
Уедут все – останется один,
Лишь потому, что здесь кому-то очень нужен.
 
 
Он за идею до конца пойдёт,
Положит голову истории на плаху,
А может, под депрессию запьёт,
И всех пошлёт по-русски просто «на х..й»
 
 
Легко нам всех всегда за всё простить.
Жизнь может с каждым мудро рассчитаться.
Кого-то в Питер – беспробудно водку пить,
В Житомир – жить, в Херсон – во сне ругаться…
 
 
Что сделал с нами ты, златой телец:
Меняем имена и убежденья.
Еврей в России – больше, чем певец,
Когда в словах есть вера и спасенье.