Текст книги "Битва за пустыню. От Бухары до Хивы и Коканда"

Владимир Шигин
Битва за пустыню. От Бухары до Хивы и Коканда

© Шигин В.В., 2023

© ООО «Издательство «Вече», 2023

* * *

Памяти моего учителя Валерия Николаевича Ганичева, открывшего мне путь в русскую литературу, посвящаю.

Автор

Когда все умрут, тогда только кончится Большая Игра…

Редьярд Киплинг

Предисловие

Большая Игра – именно так называли политики минувших эпох стратегическое противостояние России и Англии в Средней Азии в XVIII–XIX веках.

Далеко не секрет, что и сегодня в Центральной Азии идет напряженная борьба за влияние между расположенными вне этого региона великими державами, соперничающими в стремлении заполнить политический и экономический вакуум. Политические аналитики и журналисты уже называют это Новой Большой Игрой. Ведь Центральная Азия располагает фантастическими запасами нефти и природного газа, золотом, серебром, медью, цинком, свинцом, железной рудой, углем и хлопком.

Однако Новая Большая Игра – это гораздо больше, чем просто безжалостная гонка за контрактами и концессиями. Для сегодняшних игроков она может иметь важные и далеко идущие последствия. Так, США рассматривают новую Центральную Азию как продолжение Среднего Востока, стратегически важный для себя район, контролируя который можно контролировать политическую ситуацию во всей Центральной Евразии.

Вторым активным участником Новой Большой Игры является современная Россия, исторический соперник англосаксов в данном регионе. Москва решительно настроена на то, чтобы надежно прикрыть нашу страну от каких бы то ни было угроз с азиатского направления: от влияния исламских экстремистов до наркотрафиков.

Помимо Соединенных Штатов и России, не говоря уже о Европейском сообществе, главными претендентами на определение будущего Центральной Азии являются ее ближайшие соседи: Китай, Индия, Турция, Иран и Пакистан. У каждого из новых игроков в Центральной Азии свои конкретные стратегические цели. Иногда они совпадают, иногда нет. При этом очевидно одно – Большая Игра, которую вели в степях, горах и песках Средней Азии в XVIII–XIX веках Россия и Англия, все еще не окончена. Более того, сегодня к этой Игре подключились новые игроки, отчего сама Игра стала куда более сложной, а, следовательно, более непредсказуемой и опасной.

Именно поэтому мы решили обратить свой взор в далекое прошлое, чтобы, вооружившись знаниями о старой Большой Игре (иногда ее еще называют классической), понять то, что происходит в Большой Игре ХХI века.

Само выражение «Большая Игра» (Тhe Great (Grand) Game) впервые использовал знаменитый английский разведчик Артур Конолли, казненный позднее в Бухаре Насрулла-ханом. Впервые слова «Большая Игра» были обнаружены после его смерти на полях копии письма, отправленного британским политическим представителем в Кабуле губернатору Бомбея. Чиновникам Ост-Индской компании выражение показалось очень удачным, выражающим всю суть геополитического противостояния Англии и России и быстро прижилось в узком кругу специалистов. Но в широкий оборот понятие «Большая Игра» было введено гораздо позднее уже английским писателем Редьярдом Киплингом в романе «Ким». В России тогда предпочитали другой, не менее удачный термин – Игра Теней.

К середине XIX века Англия вышла на границы Афганистана, а Россия, продвигаясь с севера, была вынуждена вступить в сражения с хищными рабовладельческими среднеазиатскими ханствами. Так началось великое наступление России в Средней Азии! После этого классическая Большая Игра вступила в период своей высшей конфронтации, которая вот-вот могла закончиться серьезной европейской войной. При этом противостояние происходило не только в Центральной Азии, но и в Европе, на Дальнем Востоке и даже в Северной Америке. Небывалому в мировой истории военно-политическому поединку двух великих держав в 50–60-х годах XIX века и посвящена пятая книга серии «Большая Игра» известного российского писателя-историка Владимира Шигина «Битва за пустыню. От Бухары и Хивы до Коканда».

Часть первая
Россия сосредоточивается

Глава первая

В середине XIX века Россия понесла серьезное поражение в Крымской войне, инициатором которой была Англия. Привлекши на свою сторону Францию, Турцию и Сардинию, Лондон хотел с их помощью сокрушить своего главного соперника по Большой Игре. Несмотря на определенные успехи, главной цели англичанам добиться не удалось. В долгой неравной борьбе Россия все же выстояла, хотя и понесла ощутимые потери.

Неудачный исход Крымской войны на время затормозил распространение нашего влияния на Восток. Страна переживала нелегкие времена. Сократилось промышленное производство, уменьшился объем внешней торговли. Экономические трудности вызывали беспокойство в российских правительственных и торгово-промышленных кругах. Поэтому должные выводы были сделаны быстро. В стране начались серьезные административные, военные и экономические реформы и вскоре общественно-политическая и экономическая ситуация стала быстро улучшаться.

Как ни странно, но неудачи России в Крымской войне вышли боком самой Англии. Потерпев поражение в Черноморском регионе, Петербург пришел к выводу о необходимости переключить главное направление своей внешней политики с Балкан и Ближнего Востока на Средний и Дальний Восток и в первую очередь на Среднюю Азию. Было бы наивно думать, что автором этой идеи был кто-то конкретно. Напротив, идея движения в Азию являлась велением времени и объективных политических обстоятельств. Именно поэтому азиатский вопрос всколыхнул во второй половине 50-х годов XIX века буквально всю Россию.

– Англичане закрыли нам путь в Европу! Глупцы! Так давайте, братцы, развернемся и пойдем в Бухару, Персию, Афганистан, а там и в Индию махнем к павлинам! Посмотрим, как обрадуются в Лондоне! – кричали тогда во всех столичных ресторанах и трактирах.

– Господа! Посудите сами, что привлекает Англию в Бухару и Хиву? Конечно, уж не торговля, которая едва насчитывает здесь десять миллионов покупателей, тогда как в Индии, Персии, Афганистане и Белуджистане таких двести пятьдесят миллионов! В Среднюю Азию Лондон привлекает исключительно страх за охранение своей самой дорогой колонии – Индии. Все остальное лишь политический туман, – солидно рассуждали в великосветских салонах. – Если бы Англия могла отодвинуть нас назад, она бы давно это сделала. Если бы она была в силах остановить нас на теперешних наших позициях – она не медлила бы ни минуты. Но ничего этого она сделать не может, потому ограничивается протестами и журнальными воплями, чтобы, по крайней мере, задержать наше движение и подольше сохранить безопасное между нами расстояние. При этом надо признать, что цель эта вполне ей достигается.

– Не в Европе будущее России! К Азии должна она обратить свои взоры! Мы пронзим русским штыком Среднюю Азию и нанесем удар в сердце Англии – в Индию! – убеждали своих старших коллег молодые и дерзкие офицеры-генштабисты.

– Постоянное увеличение числа фабрик и мануфактур требует новых путей сбыта! А так как европейские рынки для нас заперты, мы должны обратиться к обширным странам Азии! Там наше будущее и политическое, и экономическое! – стучали кулаками по конторским столам купцы.

Их чаяния сформулировал российский текстильный воротила Шипов:

– Прежде всего, для России важен азиатский хлопок. Будет хлопок, будет и одежда, и порох! Давайте возьмем пример с Англии, начавшей выращивать хлопчатник в Индии и в Австралии, чтобы ослабить зависимость от американского хлопка. Неужели мы глупее англичан? Рост торговли с Азией связан с развитием фабричного и заводского производства в наших центральных губерниях. Соединим судоходными каналами Черное, Азовское, Каспийское и Аральское моря и облегчим нашим товарам доступ в Среднюю Азию!

Не меньшие страсти кипели в Министерстве финансов. Там тон задавал директор общей канцелярии Юлий Гагемейстер:

– Темпы развития азиатской торговли значительно выше, чем европейской! Поэтому наше экономическое и финансовое благополучие на Востоке! В Средней Азии нас ждет хлопок, который можно вывозить по Сырдарье от Ташкента и Коканда.

– А как вы планируете договариваться с тамошними варварскими ханствами? – настороженно спрашивал его министр финансов Княжин.

– Путем военного покорения! – не моргнув глазом, отвечал решительный Гагемейстер.

– Но ведь любая война – это расходы! – восклицал Княжин.

– Если хочешь заработать рубль, вложи хотя бы гривенник! – отвечали ему.

В дискуссию о продвижении в Азию включился известный «миллионщик» – заводчик и купец Шилов, ученый-востоковед Березин, публицисты Иванин, Тарасенко-Отрешков и другие. В поддержку движения на Восток выступили популярные еженедельник «Экономический указатель», известного экономиста Вернадского, «Русский вестник» издателя Каткова, а также официальные журналы «Военный сборник» и «Морской сборник». Журнал «Вестник промышленности», отражавший взгляды русских торговцев и промышленников, опубликовал явно программную статью востоковеда И. Березина «Об учреждении Азиатской компании в начале нынешнего столетия».

Председатель Оренбургской пограничной комиссии статский советник Василий Григорьев (одновременно член-корреспондент Академии наук!) публиковал в столице многочисленные работы о нашей торговле с Востоком. Генерал-губернатору Оренбурга графу Перовскому он внушал:

– Не Россия торгует с внутренней Азией, а внутренняя Азия торгует с Россией, ибо покупают и продают товары и в Азии, и в России, как правило, азиатские торговцы. Возникает вопрос, почему им почти без раздела достаются и купеческие барыши этой торговли? Не пора ли нам если не повернуть все вспять, то хотя бы уравнять наших купцов в возможностях с азиатцами? Можете не сомневаться, ваше превосходительство, наши купцы не глупее восточных!

– Я и не сомневаюсь! – качал головой Перовский. – Но мгновенно все переменить не получится, надобно время.

– Боюсь, все куда серьезнее, – не унимался Григорьев. – Ведь мы покровительствуем не своим купцам, а торговле азиатцев в России. Англичане так не делают никогда, для них существуют только свои товары и свои купцы! Именно это приносит им неслыханные барыши.

– Так что же вы предлагаете!

– Вопрос надо решать кардинально! Единственный выход – переход азиатских ханств под владычество России, чтобы мы, водворив там порядок и безопасность, внушили обитателям Аму и Сыра желание воспользоваться их средствами к улучшению общего благосостояния. Только тогда может идти речь о выгодной торговле со странами к юго-востоку от Внутренней Азии!

Дискуссии о нашем влиянии в Средней Азии не прекращались ни на минуту. При этом порой эмоции просто зашкаливали. Кое-где спорщики даже хватали друг друга за грудки. Это значило, что российское общество готово к кардинальному решению азиатского вопроса.

* * *

Осенью 1857 года в Москве в ресторане «Яр», что на углу Кузнецкого Моста и Неглинной улицы, встретились богатейший купец России Василий Кокорев и герой обороны Севастополя генерал Степан Хрулев. Угощались умеренно – стерляжьей ухой да гурьевской кашей. Спиртного почти не пили, так как разговор за столом шел серьезный.

– Я лично видел, – кипятился Хрулев, – что наши киргизы носят беспошлинно халаты с английской подкладкой. После этого я задаю вопрос: правильно ли это? И сам на него отвечаю: нет! Англичане вытесняют нашу торговлю со среднеазиатских рынков и угрожают уничтожением нашего политического влияния!

– Я вас, Степан Александрович, очень хорошо понимаю! – кивал ему Кокорев, меланхолично выуживая ложкой из каши цитрусовые цукаты.

После долгой беседы купец с генералом договорились обратиться за содействием в создании общества пароходства и торговли на Каспийском море к наместнику Кавказа князю Барятинскому. Общество должно было основать укрепленные фактории в пограничных районах и проложить железную дорогу между Каспийским и Аральским морями. Кокорев и Хрулев просили о предоставлении обществу тех же прав, какие имела Российско-Американская компания: право монопольной разработки полезных ископаемых, торговли с соседними странами, организации исследовательских экспедиций. Предложения Кокорева и Хрулева поддержали многие промышленники-миллионщики и генералитет. Поддержал Кокорева с Хрулевым и новый министр финансов Брок.

Пока суть да дело, деятельный Кокорев основал акционерное «Закаспийское торговое товарищество» с капиталом в два миллиона рублей для «сбыта российских изделий в Персию и Среднюю Азию и для вывоза оттуда всего того, что надобность и польза укажет». Проект устава этого общества был представлен в Кавказский комитет.

Вскоре из Лондона пришла корреспонденция: «Английскому купечеству не нравятся распространение пароходства на Каспийском море и образование Закаспийской компании».

– О, нас ругают! – рассмеялся император Александр II, с письмом ознакомившись. – Значит, мы все делаем правильно!

Практически одновременно с Кокоревым в Министерство государственных имуществ обратился купец-миллионщик Бенардаки с ходатайством о разрешении организовать рыболовство в Красноводском заливе и меновую торговлю с туркменами на побережье залива. Оренбургский генерал-губернатор Перовский счел предложение «в высшей степени полезным».

– Я готов выделить три казачьих сотни для охраны рыболовства и складов, если Бенардаки будет их содержать, – заявил он.

И министр государственных имуществ Муравьев, и Генеральный штаб тоже нашли предприятие Бенардаки «весьма полезным для Прикаспийского края». Однако провести в жизнь проект Бенардаки тогда не удалось. Как свидетельствует письмо из Генерального штаба Министерству государственных имуществ в мае 1859 года, «вопрос об устройстве укрепления, которое для охраны фактории признается необходимым тесно связать с другими предприятиями, требует предварительного разъяснения многих других обстоятельств». На самом деле в данном случае все же побоялись идти на обострение с англичанами, решив, что с них хватит и Каспийского пароходства.

Большую активность в проведении наступательной «восточной политики» проявил кавказский наместник князь Барятинский. Несмотря на просьбы Горчакова не делать опасных шагов, задевающих Англию, Барятинский в феврале 1857 года отправил военному министру письмо, в котором, ссылаясь на донесение военного агента в Лондоне Николая Игнатьева и на сообщения печати и частных корреспондентов, подчеркивал, что «англичане деятельно готовятся к войне и ведут атаку с двух сторон: с юга – от берегов Персидского залива и с востока – через Афганистан».

Барятинский выражал особое беспокойство по поводу «несомненного стремления» Англии утвердиться на берегах Каспийского моря. «Появление британского флага на Каспийском море, – писал он, – будет смертельным ударом не только нашему влиянию на Востоке, не только нашей торговле внешней, но ударом для политической самостоятельности империи».

– Что вы конкретно предлагаете? – спросил его при личной встрече министр Сухозанет.

– При первом же сообщении о движении англичан к Герату немедленно перебросить войска в Астрабад, чтобы в случае необходимости разгромить английскую армию в афганских предгорьях!

Император Александр II отнесся к предложению Барятинского со всей серьезностью.

По его указанию Военное министерство подготовило доклад «О возможности неприязненного столкновения России с Англией в Средней Азии». Император доклад одобрил, не согласившись с его отдельными выводами, о чем свидетельствовали его пометы на полях. Авторы проекта генерал-адъютант князь Ливен и генерал-майор Неверовский считали, что мощный флот дает Англии возможность «легко утверждаться на прибрежьях морей или в странах, пересекаемых большими судоходными реками, как то, в Индии или Китае». Поэтому Англия не может посылать в глубь материков большие военные экспедиции, так как они подверглись бы риску и потребовали крупных расходов. Поэтому опасения князя Барятинского, что Англия хочет занять какой-либо пункт в Персии, а тем более на побережье Каспийского моря, не обоснованы. Однако, отмечали авторы доклада, Англия будет впредь стараться вредить России на политическом фронте, предпринимая «тайные происки в мусульманских наших провинциях и между кавказскими горцами» и вмешиваясь в дела «пограничных с нами областей». Таким образом, генералы предрекали серьезное обострение Большой Игры.

Ну, а дальше было самое любопытное. Князь Ливен и генерал-майор Неверовский категорически отвергали какие бы то ни было проекты «Индийского похода». Оба пришли к выводу, что политика России «как в Средней Азии, так и в Европе» должна быть на тот момент «выжидательной, а не наступательной». Более того, авторы призывали готовиться к укреплению обороны Черного и Каспийского морей, усилить Кавказскую армию, увеличить Каспийскую флотилию и, уделив особое внимание развитию на Каспии и Волге торгового пароходства, загодя запасать военное снаряжение в Баку и Астрахани. Когда все это будет выполнено, можно будет вести более активную политику.

Что касается Министерства иностранных дел, то там не возражали против усиления нашей армии на Кавказе и флотилии на Каспии. Горчакова волновал только один пункт – Индия. Узнав, что генералы считают «Индийский поход» нереальным, министр несколько раз перекрестился:

– Слава Богу! Слава Богу! Сколько можно дразнить англичан этой красной тряпкой!

* * *

Но вопреки чаяниям Горчакова, планы похода на Индию только множились. Главным побудителем к тому была сама Англия, чью роль вдохновителя антирусской коалиции в Крымской войне наше общество не могло простить. Российское общество жаждало мщения! В докладной записке в феврале 1856 года по департаменту Генерального штаба, где анализировались «индийские проекты» таких авторов, как Н.Е. Торнау, И.Ф. Бларамберг, С.А. Хрулев и M.П. Погодин, прямо указывалось: «Нельзя отвергать, что в рассмотренных записках заключается много мыслей дельных и полезных, но если изложенные в таких предложениях разобрать с точки зрения практической, то можно опровергнуть оные в самых основаниях». Помимо политической несостоятельности подобной экспедиции, она была невыполнима практически. Увы, но ее организация потребовала бы таких сил и средств, которыми Россия тогда просто не располагала. Идею удара по Индии разделял и наш военный агент в Англии Николай Игнатьев. Он предложил план укрепления России сначала в Восточном Туркестане, а затем хотя бы обозначить поход в сторону Индии с тем, чтобы держать Англию «на коротком поводке». Этому плану сочувствовал и вошедший в фавор императора генерал для особых поручений Дмитрий Милютин.

Министру иностранных дел Горчакову Милютин дерзко заявил:

– Вы, Александр Михайлович, хотя бы слухи распустили о нашем походе в Индию.

Услышав это, Горчаков пришел в ужас:

– Вы на пустом месте провоцируете международный скандал с Англией, даже не представляя, чем это может закончиться!

– К сожалению, мы снова не поняли друг друга, – покачал головой Милютин и закрыл дверь кабинета своего коллеги.

Несмотря на всю их утопичность, «индийские проекты» все же сыграли свою роль. Они не только привлекли внимание департамента Генерального штаба к Среднеазиатскому региону, побудили российских офицеров к более серьезному изучению азиатских ханств, Персии, Афганистана и Индии, но и стали дополнительным фактором постоянного раздражения Англии, как та палка, которой злят сидящего на цепи пса. Впрочем, среди «индийских утопий» попадались и серьезные работы.

Таковым был проект генерал-лейтенанта Дюгамеля «Докладная записка о путях, ведущих из России в Индию», составленная в 1854 году. Ранее Дюгамель служил в Генеральном штабе, участвовал в Русско-турецкой войне 1828–1829 годов, неоднократно выполнял различные военно-политические поручения на Востоке, был русским консулом в Египте и послом в Персии. Таким образом, Дюгамель был прекрасно осведомлен о всех политических механизмах, которые лежали в основе «восточного кризиса». В своей докладной записке Дюгамель отмечал, что для успешного противодействия англичанам на Среднем Востоке необходимо тщательно изучить этот регион в географическом, этнографическом и политическом отношении. Первую часть работы Дюгамель посвятил истории завоевательных походов в Индию, начиная с Александра Македонского, а также анализу современного положения Персии, Афганистана и Северо-Западной Индии. Во второй части записки он подробно описал важнейшие пути, соединяющие Среднюю Азию и Закавказье с Индией, опираясь при этом именно на труды английских разведчиков-путешественников.

Разумеется, многое из происходящего в индийском вопросе в России становилось известно английскому послу. От всего этого Джон Кимберли просто хватался за голову:

– Унизив Россию Крымской войной, мы открыли ящик Пандоры! У меня такое впечатление, что русских сейчас вообще не волнует ничего, кроме Средней Азии и нашей Индии. Все на этом буквально помешаны. Это какой-то массовый психоз!

– Сэр! Это не психоз – это открытый вызов! – скромно отвечал секретарь посольства. – Самое опасное, что русские действительно решительно повышают ставки!

– Да, – согласился Кимберли, – нам предстоят тяжелые времена. Индия снова под прицелом!

И вздохнув, посол отправился писать очередное тревожное донесение в Лондон…

* * *

А в России между тем от слов перешли к делу. Император Александр II все же принял решение ответить Англии, резко усилив давление на азиатском направлении. Смелым планам России способствовали тогдашние неудачи англичан и в первую очередь восстание сипаев в Индии, продемонстрировавшее всему миру зыбкость английского положения в ее крупнейшей колонии.

Уже вскоре после заключения Парижского мира министром иностранных дел России Горчаковым была подготовлена циркулярная депеша, разосланная затем всем дипломатическим представителям России за границей. Это был программный документ, который информировал мировое сообщество о том, как отныне Россия будет вести свою внешнюю политику.

Из депеши А.М. Горчакова: «Объединившиеся против нас государства выставили лозунг уважения прав и независимости правительств. Мы не претендуем на то, чтобы вновь приступить к историческому разбору вопроса о том, в какой мере Россия могла создать угрозу тому или иному из этих принципов. В наши намерения не входит вызвать бесплодную дискуссию, но мы хотим достигнуть практического применения тех же принципов, которые провозгласили великие державы Европы, прямо или косвенно объявляя себя нашими противниками, и мы тем более охотно напоминаем об этих принципах, что никогда не переставали их придерживаться. Мы не хотим быть несправедливыми ни к одной из великих держав и строить предположение, что тогда дело шло лишь о преходящем лозунге и что по окончании борьбы каждый сочтет вправе придерживаться линии поведения, соответствующей своим интересам и своим собственным расчетам. Мы никого не обвиняем в использовании этих больших по значению слов в качестве орудия, временно пригодившегося для расширения поля битвы и которое сдается затем в арсенал и покрывается там пылью. Напротив, мы хотим оставаться при убеждении, что державы, провозгласившие эти принципы, делали это честно, вполне добросовестно и с искренним намерением применять их в любых обстоятельствах».

Горчаков предупредил, что Россия предлагает европейским державам, и в первую очередь Англии, принять правила новой политической игры: «Император хочет жить в полном согласии со всеми правительствами. Его Величество считает, что наилучшее средство для достижения этого – не утаивать своих мыслей ни в каком из вопросов, связанных с международным европейским сообществом… Император решил предпочтительно посвятить свои заботы благополучию своих подданных и сосредоточить на развитии внутренних ресурсов страны свою деятельность, которая будет направлена на внешние дела лишь тогда, когда интересы России потребуют этого безоговорочно. Политика нашего августейшего государя национальна, но она не своекорыстна, и, хотя его императорское величество ставит в первом ряду пользу своих народов, но не допускает мысли, чтобы даже удовлетворение их могло извинить нарушение чужого права».

Заключительные слова Горчакова в его знаменитой депеше навсегда вошли в мировую историю: «Россию упрекают в том, что она изолируется и молчит перед лицом таких фактов, которые не гармонируют ни с правом, ни со справедливостью. Говорят, что Россия сердится. Россия не сердится, Россия сосредотачивается. Так будет всякий раз, когда голос России сможет оказаться полезным правому делу…»

Итак, Россия действительно начала сосредотачиваться… Причем направлением этого сосредоточения должна была стать именно Азия.

Не теряя времени даром, Горчаков вверил управление Азиатским департаментом полковнику Ковалевскому. Выбор Горчакова был исключительно удачным. Лучшего руководителя Азиатского департамента трудно было и представить. Так как в последующих событиях Большой Игры Егор Петрович Ковалевский станет одной из ключевых фигур, познакомимся с ним поближе. Нового главу Азиатского департамента отличало, прежде всего, прекрасное образование. Сорокавосьмилетний дипломат имел как философское, так и инженерно-геологическое образование. Службу начинал в Горном департаменте. Несколько лет работал на Алтайских и Уральских заводах. Затем открыл четыре золотых прииска в Сибири. В 1839 году Ковалевский участвовал в неудачном зимнем Хивинском походе графа Перовского. При этом, будучи отрезан от главного отряда, он с горстью храбрецов засел в каком-то старом укреплении и выдержал долговременную осаду хивинцев. В 1847 году Ковалевский был приглашен Мухаммедом Али-пашой в Египет, где снова искал золотые жилы. На этот раз, помимо поиска золота, он активно занимался глубинной разведкой, собирая сведения не только по Египту, но и по Судану, Абиссинии и Аравии. Именно Ковалевский впервые указал точное географическое положение истоков Белого Нила. Итогом поездки стал подробный отчет «Путешествие во внутреннюю Африку». Тогда же Ковалевский впервые заинтересовался и Индией. Обнаружив на притоке Нила реке Тумат залежи золота, Ковалевский высказался за назначение в Массуа русского генерального консула «для развития торговых отношений с Индией и портами Красного моря именно через Суэц, не морским путем через мыс Доброй Надежды». В 1949 году талантливый геолог и разведчик был послан на другой край земли в Китай. Сопровождая духовную миссию в Пекин, он сумел настоять на пропуске наших караванов по удобному «купеческому тракту» вместо почти непроходимых аргалинских песков, что принесло большую выгоду нашей торговли и позволило лучше изучить Монголию. Но еще важным стал заключенный при посредстве Ковалевского Кульджинский договор 1851 года, способствовавший развитию торговли России с западным Китаем и ставший основой для расширения нашего влияния в Заилийском крае. В данном случае Ковалевский проявил себя уже как талантливый дипломат. В начале Крымской войны Ковалевский, по просьбе черногорского владыки Петра, был отправлен с миссией в Черногорию. Там он искал золото и принимал участие и в пограничных схватках с австрийцами. Вернувшись домой, геолог ожидал за это своеволие наказания от Николая I, но тот лишь сказал:

– Капитан Ковалевский поступил как истинный русский!

По возвращении в Россию Ковалевский участвовал как историограф в обороне Севастополя. Вернувшись в Петербург, он был единодушно избран помощником председателя Российского географического общества. Тогда же был избран член-корреспондентом, а затем и почетным членом Петербургской академии наук. При этом Ковалевский был весьма известен и в литературных кругах как поэт, автор ряда романов и многочисленных книг о своих путешествиях.

«В трудное время стал Ковалевский директором Азиатского департамента, – писал один из его биографов, – несчастная Крымская кампания и Парижский мир сильно подорвали влияние и вес, какими пользовалась дотоле Россия на Востоке… Ковалевскому принадлежит несомненная заслуга, что в это тяжелое время он сумел поддержать престиж русского имени среди восточных и западных племен и тем значительно ослабил моральное значение Парижского мира в международных отношениях».

Одновременно с укреплением Азиатского департамента был усилен и наш научный штаб Большой Игры – Российское географическое общество (РГО), которое возглавил великий князь Константин Николаевич. Это сразу придало обществу большой политический вес, а также резко увеличило его бюджет и возможности. Одновременно, по инициативе секретаря Географического общества Александра Головнина начал действовать и Кавказский отдел РГО, что позволило усилить нашу разведывательную работу в Закавказье.

Укрепив Министерство иностранных дел, император Александр II решил заменить и руководство Военного министерства, обратив внимание на исключительно толкового начальника штаба Кавказской армии генерала Дмитрия Милютина, которого начал стремительно продвигать к вершинам военной власти.

* * *

В первых числах мая 1856 года тогдашний военный министр генерал Сухозанет приехал в Министерство иностранных дел, где встретился с только что назначенным на должность министра Горчаковым. Сухозанета волновал вопрос о возможных политических последствиях продвижения в Средней Азии.

– Любое движение в сторону Индии вызовет раздражение в Лондоне! – ожидаемо заявил ему Горчаков.

– А что скажут англичане, если мы прямо объявим, что идем именно в Индию? – ехидно поинтересовался Сухозанет.

Горчаков мгновенно изменился лицом.

– Что вы, что вы! – замахал он своими тонкими руками. – Одно наше заявление об этом приведет к столкновению с Англией! Одна мысль об этом обрушит всю нашу политику! Сегодняшее наше положение с финансами, последствиями проигрыша в войне и состоянием дел в Европе не допускают возможности даже думать об этой авантюре!

– Ну, финансы у нас всегда оставляли желать лучшего, о старой войне тоже пора забыть и готовиться к новым, а в Европе нас никогда не любили. К тому же я просто говорю о вариантах! – нахмурился Сухозанет.

– Такого варианта для нас просто не существует! – махнул рукой Горчаков. – Вы должны навсегда уяснить, что господство в Индии имеет для Англии исключительно важное значение! Любая наша попытка ниспровергнуть его вызовет самую бурную реакцию английского правительства. Оно немедленно сколотит новый антирусский союз. И тогда надо будет думать уже не о завоевании абсолютно не нужной нам Индии, а о спасении самой России!

– Честно говоря, я вас не понимаю, – передернул плечами Сухозанет, – Индия – великолепный раздражитель, на который мы можем постоянно нажимать в своих интересах.