Текст книги "Тайна сабаев"

– Что делает эта глупая? – Ллой был искренне поражён увиденной картиной. – Она разве не знает, что нельзя тревожить жжоков? Они убьют её!

– Тебе не стоит беспокоиться за Молу, ей ничто не угрожает. Она попросила у жжоков цвёла для тоя, и те разрешили ей взять немного. Помнишь, я говорила тебе о цвёле? – Ула погладила Ллоя по лохматой голове. – Это самая лучшая пища во владеньях Ярка! Ты его обязательно попробуешь в эту ночь.

Закончив свои дела, сабаи – вары и юбуры – отправились наверх, к жертвенному камню, и Ллой с Улой остались наедине. Теперь молодая элоя не сопротивлялась своему такому же молодому бакару, и тела их слились воедино. Наверху, у жертвенного камня, вовсю шёл той, но гуабонгу и завоёванной им варе в эти минуты не было до этого тоя никакого дела – их тела сливались в животной страсти раз за разом. Когда они, уставшие от близости, наконец-то начали осознавать реальность, до их слуха донёсся шум с ритуальной площадки и окончательно спустил с высот страсти на землю. Ула первая подала голос, до этого она только стонала.

– Вкусный мой кусок мяса, мой вьер, думаю, нам пора подняться наверх. Той в эту ночь ради нас, – она погладила своего бакара по волосатой и потной спине.

Ллой отвалился на подстилку из травы, тяжело дыша. Он смотрел затуманенным взглядом в потолок пастои и молчал. Никогда ещё в своей молодой жизни он не испытывал такого блаженства. Оно, это блаженство, было не только физическим. Гуабонг только что впервые овладел варой, и не какой-нибудь любой попавшейся под руку, а Улой – той, что вызывала в нём странные, неведомые до этого чувства. Нахлынувшие на него эмоции были сильны настолько, что лишили молодого охотника всякой возможности что-либо говорить и делать. Это состояние Ллоя даже напугало Улу, которая тоже испытывала блаженное потрясение. Она прильнула к груди своего бакара и положила руку на его покатый лоб.

– Ты сейчас похож на Вояра, которого сам же и сразил своей сильной рукой. Может быть, облить тебя водой?

Гуабонги не любили воду, и Ллой был не исключением. От такого предложения он встрепенулся, и взгляд его прояснился. Тело его приподнялось на локтях.

Даже много мяса в холодный хавой ничто по сравнению с блаженством, что я испытал! Я видел, как маунт забирается на самку, видел, как то же самое делает и у-рык и многие другие звери, даже в своём бывшем роду я это видел. Мне было любопытно, и хотелось того же, но я даже не догадывался, что это так прекрасно. Ты, Ула, позволила мне это узнать.

– Мне тоже было хорошо, – призналась Ула, гладя Ллоя по щеке. – А теперь, я думаю, самое время присоединиться к остальным сабаям и к нашим гостям.

К Ллою постепенно возвращались силы после вихря страсти. Взгляд его чёрных глаз окончательно прояснился.

– Да, я хочу отведать цвёла, – проговорил он. – В моём роду никто его не пробовал. А скажи мне, Ула, на тое будет тот из застенного мира с большой головой? Я не верю, что он сабай.

Лицо вары стало серьёзным, куда только подевалась с него нега, которую оно отражало.

– Там веселятся только сабаи и гости-кыпчаны.

– А тот, со стены?

– Его не будет.

Ллой задумался и проговорил тихо себе под нос:

– Я знал, что он чужак.

– Не чужак! – выкрикнула Ула и осеклась. – Я только вара, – прошептала она, – и знаю только то, что должна знать, как и моя ётэ. Застенный мир – это мир, с которым общаются гуры.

– Я тоже гур! – Ллой попытался ударить себя в грудь, но вара удержала его руку.

– Ты сильный и ловкий, ты гур, но ещё не настоящий сабай. Ты им станешь, придёт время. А теперь пойдём наверх, нас ждут, – Ула поднялась и потянула за собой своего бакара.

Вокруг жертвенного камня праздник был в полном разгаре. Его участники – сабаи и кыпчаны ели вдоволь мясо и запивали его водой из панцирей речных ил. Все они ели через силу, потому что тои случаются не каждый день, и насытиться до отвала в следующий раз придётся, возможно, нескоро. Гости сидели на полу, ели и громко разговаривали, все были веселы. Локо бегал среди них, и ему тоже доставалось щедрое угощение. Одна из вар, та самая, что смело запускала руку в рой жжоков, ходила среди сородичей и подносила каждому из них панцирь илы. И сородичи, и кыпчаны опускали в него палец и со смаком облизывали. Когда Ллой с Улой поднялись на площадку, эта самая вара подошла к ним. Широко улыбаясь, она протянула панцирь с его содержимым Ллою и склонила голову.

– Что это? – спросил гуабонг, разглядев в свете огня густую массу цвета увядших листьев, обращаясь то ли к подошедшей варе, то ли к Уле.

– Это цвёл – дар жжоков всем нам, – ответили обе вары разом и рассмеялись. – окуни в него палец и оближи, – посоветовала Ула. – Ты такой еды ещё не пробовал.

Ллой погрузил указательный палец в содержимое панциря, потом повертел им перед глазами и облизал. Вары с интересом наблюдали за его реакцией. Гуабонг не разочаровал их. Он несколько раз чмокнул губами и закатил глаза. Так он и простоял с минуту. Потом несколько раз громко сглотнул, и глаза его открылись, они выражали сильнейшее потрясение. Палец Ллоя опять нырнул в панцирь илы, который продолжала держать перед собой вара по имени Мола. Палец был облизан дочиста и опять двинулся к цвёлу, но посудина быстро перекочевала за спину её владелицы.

– Цвёла нельзя много есть, – назидательным тоном проговорила Мола, – а то рассердятся жжоки. Всё, что не будет съедено, мы отдадим Маре, оставив цвёл здесь, на жертвенном камне.

– Что я тебе говорила! – Ула прижалась щекой к плечу Ллоя. – Цвёл самая вкусная еда во владеньях Ярка.

– Я не ел ничего вкуснее, – признался гуабонг. – Теперь я понимаю эту вару. За такую еду стоит рискнуть жизнью, побеспокоив жжоков. Я и сам бы рискнул.

– Тебе не стоит этого делать, если не хочешь умереть! – голос вары стал суровым. – Прежде чем взять немного цвёла, я попросила на то разрешение у жжоков, и они мне его дали. Ула, – обратилась она к соплеменнице, – проследи за своим бакаром, эти гуабонги способны на любую глупость.

Мола слегка поклонилась и ушла к гостям.

Молодые тоже присоединились к ним – Ллой к гурам, а Ула к варам.

Охотники, когда Ллой подошёл к ним, прервали свои разговоры и начали дружно приветствовать его, а те из них, что оказались рядом, приветствия эти выразили крепкими похлопываниями по плечам и спине гуабонга. Выражали свою весёлость даже охотники-кыпчаны, что теперь вынуждены будут вернуться в свою пастою ни с чем. Не было видно только кыпчана по имени Вояр – он лежал обездвиженный на краю площадки, смотрел остекленевшими глазами в звёздное небо и молчал. В эти минуты веселья никто о нём не вспоминал. После приветствий гуры продолжили разговоры об общении с духами предков. Послушав их, Ллой узнал о духах сабаев и кыпчанов много интересного. Он, например, узнал, что духи уединившихся охотников владеют богатыми знаниями и могут видеть события наперёд. Дух какого-то кыпчана предсказал каждому из своих сородичей, что в следующий полный Сун все они непременно получат в роду сабаев своих элой. Охотников было, сколько пальцев на руке, если брать во внимание обездвиженного Вояра, однако созревших для создания хлои вар столько в роду не было. Но вопреки этому дух сказал, что элой хватит всем. Одному из гуров-сабаев дух нашептал, что в его хлои ожидается пополнение, и живот его вары в ближайшее время округлится. Другой гур во время транса узнал, что на охоте сабаев ждёт удача – они завалят удона ещё до того, как Сун уйдёт на покой.

Холдон потёр руки, и его бородатое лицо расплылось в улыбке.

– Это хорошая весть! Удон – это много мяса!

– Да, удон будет кормить род очень долго. Его мяса хватит и для кыпчанов.

– Бека-Вир, – Холдон обратился к другому вождю, – твои люди могут придти и взять для вашего рода столько мяса, сколько унесут, дав нам что-нибудь взамен. Когда мы завалим удона, огонь на горе и звук рога скажут вам об этом.

Вождь кыпчанов в знак согласия закивал головой.

– Нам будет, что вам предложить.

– А ты почему молчишь, Коч? – Холдон бросил взгляд на своего сородича. – О чём тебе поведал дух сабая?

Охотник, к которому обратился вождь, понурил голову.

– Дух, с которым я общался, – начал он тихим голосом, – был одером моего одера Боем. Все вы должны его помнить.

– Да мы помним мамоша Боя! – закивали и сабаи, и кыпчаны.

– Когда-то он был хорошим охотником, не много таких рожают вары, – заявил Холдон. – Мне ещё довелось с ним охотиться, когда я был молодым. И что же поведал тебе Бой? Говори, Коч, мы все ждём!

Коч молча оглядел гуров вокруг себя и тяжело вздохнул.

– Хавои, приходя один за другим, становятся всё холоднее. Когда я был ещё юбуром, помню, хавои не были такими злыми, как теперь.

– Да, да, – поддакнули гуры, – раньше в хавой не было так холодно, и в благань Ярк был горячее, это верно.

– Дух мамоша Боя поведал мне, что дальше будет ещё хуже. Хавой скоро победит Ярка, и холодно будет всегда.

– Хавой не может победить Ярка! – выкрикнул БекаЧир. – Огонь сильнее холода, это все знают!

– Я тоже это знаю, – согласился Коч, – но мамош Бой сказал о хавое, который никогда не кончится, именно это он сказал мне.

Гуры замолчали все разом, их суровые лица выразили неподдельный страх. Всерьёз испугался и Ллой. Шутка ли дело – вечный хавой! В стороне весело галдели вары и юбуры, не подозревавшие о страшной вести из застенного мира.

– Когда погаснет Ярк? – выдавил из себя Холдон. – Что говорил об этом Бой?

Мамош Бой только сказал мне, что Хавой победит Ярка, и что это произойдёт скоро, – Коч закусил губу и нахмурился. – Нужно готовить как можно больше шкур, они будут нужны всем нам, – заключил он, твёрдо выговаривая каждое слово.

– Ты прав! – Холдон поднял вверх руку, и оглядел гуров вокруг себя. – Придётся охотиться даже тогда, когда мяса будет вдоволь, только из-за шкур.

– Мы все получили важную весть от мамоша Боя, и вовремя, – заявил Бека-Чир. – Я уж хотел предложить вам за мясо удона, которого вы скоро завалите, шкуры эселей, но теперь не стану этого делать. Они нам, кыпчанам, и самим сгодятся.

– Да, в суровый хавой шкуры могут стать дороже мяса, – сказал грустным голосом кто-то из гуров.

– Ладно, охотники! – громко выкрикнул Холдон. – Пока не настал хавой, нам не следует печалиться! над нами светит полный Сун, у нас сегодня той, ешьте досыта мясо и благодарите прародительницу, что мы все живые и сытые!

– Хой Маре! Хой Кыпче! – гуры дружно поднялись и начали сотрясать над собой кулаками. Ллой делал то же, что и все, и от этого единения с остальными охотниками у него уже не было так тревожно на душе, оттого что наступит долгий, долгий хавой. В эти минуты он думал об Уле, о том, что не даст ей замёрзнуть и страдать от голода, если дух какого-то там мамоша не ошибся, и Хавой на самом деле победит Ярка. Могут духи из застенного мира ошибаться или нет, Ллой не знал, но остальные гуры верили сказанному уединившимся мамошем Боем, значит, и ему следовало верить.

Разговоры между охотниками продолжились, и темы их сменились. Никто больше не вспоминал о сказанном духом мамоша, хотя, без сомнения, весть наложила отпечаток на поведение всех без исключения гуров во время тоя. Они уже не были такими весёлыми и беззаботными, хотя старались не показывать тревоги. Апшелоки – и взрослые, и дети – ели до отвала и наслаждались сытостью. Вары похлопывали Улу время от времени по животу и желали ей родить сильного охотника. Гуры тоже желали Ллою большого потомства, и чтобы непременно его обри были все мужского пола, такими же сильными, как и он сам.

Той продлился до рассвета. Как только первые лучи Ярка начали пробиваться из-за далёкой горы, Холдон громко объявил, что настало время жертвоприношения. Уже изрядно подуставшие к этому времени сородичи оживились, и вары начали будить детей и некоторых юбуров, которые спали здесь же на ритуальной площадке. Апшелоки собрались вокруг жертвенного камня, и Холдон, стоя около него, поднял высоко над головой панцирь илы, который ему передала вара по имени Мола.

– Я передаю наш дар – этот цвёл, праматери Маре! Это благодарность за её заботу о сабаях! Все мы верим, что и в приближающийся хавой она не оставит нас – своих обри! Каждый из нас будет согрет её теплом! Хой Маре!

– Хой Маре! Хой! – выкрикнули в один голос все сабаи от мала до велика.

Панцирь с цвёлом был бережно опущен вождём на жертвенный камень.

– А теперь поблагодарим друзей кыпчанов за то, что оказали честь одной из наших вар, пожелав её себе в элои, и за то, что приняли участие в нашем тое!

– Хой! – разнеслось опять над лесом, что простирался до горизонта под скалой. Сабаи начали спускаться к своей пастои, сначала вары с детьми, потом вары-подростки, а за ними юбуры. Следом – пятеро кыпчанов во главе со своим вождём. Один из них нёс на плече бесчувственное, но живое пока тело своего сородича по имени Вояр. Глаза этого охотника были по-прежнему открыты, они совсем не моргали, ноги и руки болтались из стороны в сторону при каждом шаге нёсшего его гура.

Спускаясь среди своих вниз по уступам, Ллой услышал, как Холдон тихо выговаривал Кочу:

– Кто тебя просил говорить при кыпчанах о том, что поведал тебе дух Боя? Мог бы сделать это, когда гости покинут нас. Теперь мы не получим от них шкуры, которые могли бы получить за мясо удона. А шкуры нам нужны, много, много шкур.

Ллой поразмыслил над услышанным и понял, что вождь прав. Сам бы он никогда до этого не додумался – не сказать того, что хочется и получить выгоду. Какой всё же Холдон умный! Не зря он вождь, не зря. Ллой так же подумал, что общение с духами уединившихся когда-то гуров – большое благо. Никто из гуабонгов его бывшего рода не мог этого делать. Удастся ли когда ему самому пообщаться с кем-нибудь из своих ушедших сородичей? Научат ли его сабаи своему умению, как учат вырубать хорошие патруги? Как бы хотелось этого. От раздумий Ллоя оторвал Мбир. Он обнял его и шепнул на ухо:

– Ну, как?

– Что? – не понял гуабонг.

– Ула как? Она тебе понравилась? Ты овладел ею?

– Овладел. Ула хорошая вара, – Ллой был немногословен, но ответ вполне удовлетворил естественный интерес одера его элои. Тот похлопал своего нового родственника по спине и повторил несколько раз:

– Это хорошо. Это очень хорошо. Теперь мы будем с тобой жить в одной хлое. Нам с тобой нечего делить, мы уживёмся. Ведь так?

Ллой не понимал, как это жить с кем-то в одной хлое, он даже не представлял пока, что означает эта самая хлоя, но всё же кивнул головой в знак согласия. Старый сабай был доволен. Проводив у входа в пастою кыпчанов, члены рода разошлись по своим местам. Место Ллоя было теперь законно около мест Мбира, Сеи и Улы. Мбир предложил ему вздремнуть, а своим варам приказал заняться делами вместе с остальными. Женской половине рода нужно было идти в лес, чтобы пополнить его дарами запасы рода, истощившиеся во время тоя. Охотники все растянулись на своих травяных подстилках, им ещё предстояло ближе к заходу Ярка отправиться на охоту – чувство сытости скоро пройдёт. Только когда Ллой опустил своё сильное тело на мягкую траву, только тогда он почувствовал, как устал. Его глаза закрылись, и он провалился в чёрную бездну.

Из небытия его вывел толчок в плечо – это Мбир в какой уже раз повторил попытку разбудить бакара своей обри. Гуры, вооружённые дубинами и патругами уже были наготове.

– Собирайся, пора! – Старый апшелок несколько раз подкинул на ладони свой тяжёлый патруг. Дубина стояла на полу и прижималась рукояткой к его бедру. – Твой патруг уже почти готов, осталось только немного оббить рукоятку, но с ним уже можно идти на охоту. Плохо, нет у тебя дубины, но в лесу много тяжёлых палок, выберешь себе какую-нибудь.

Ллой слушал Мбира и протирал со сна глаза. В пастои было шумно – это вернувшиеся из леса вары занимались чисткой кореньев и переборкой плодов. Ула трудилась рядом с Сеей, она улыбнулась Ллою и махнула ему рукой. За входом в пастою листва деревьев уже не казалась такой яркой, а это означало, что светило начало скатываться к горизонту. Гуабонг удивился своему долгому сну. Нужно было поторапливаться, потому как времени до темноты оставалось не так много. Ллой поднялся, тряхнул головой, взбодрив себя тем самым, крепко сжал в руке свой патруг, что лежал у него рядом с подстилкой, и присоединился к остальным охотникам. Холдон уже обсуждал с гурами план вылазки и давал распоряжения.

– Все поняли, что будем караулить добычу у водопоя? Эсели уже успели набить свои брюха травой, теперь им понадобится вода, они за ней придут. Вот тут мы на них и нападём.

– А если придут куапуры? – задал вопрос Ллой и оглядел соплеменников. Те дружно рассмеялись. Вместе с ними рассмеялся и вождь.

– Ты сильный гур, это все знают, – вождю кое-как удалось остановить собственный смех, – знают теперь и кыпчаны, особенно Вояр, только куапуры не знают ещё этого и удоны, а также у-рыки. Ты им хочешь показать свою силу?

Гуры опять рассмеялись. Ллой не понимал, чему все так веселятся. Он переводил взгляд с одного охотника на другого и хмурился. Его растерянный вид веселил всех ещё больше. Наконец веселье потихоньку стихло, и Холдон смог говорить, чтобы остальные его слышали.

– Куапура не возьмёшь патругом, каким бы хорошим он у тебя не был, и дубина для него что соломинка. Он быстро справится с тобой, и даже со всеми нами. А уж удон тем более. Перед заходом Ярка не время охоты на них. Не знаю, как там охотятся гуабонги, а мы, апшелоки, загоняем большую и сильную добычу в вырытые заранее ямы, а потом добиваем её. Может, ты пис, умеющий быстро рыть норы, и мы все писы, но не знаем об этом? – гуры опять рассмеялись, но жестом руки вождь их остановил. – Мы здесь апшелоки, и ты теперь апшелок и сабай, как и мы. Мы не дадим себя убить зверю, а убьём его сами, на то мы и охотники, как тот же у-рык или маунт. Помни это, Ллой. У нас у всех есть элои и обри, которых нужно кормить. У тебя теперь тоже есть элоя – твоя Ула, она ждёт тебя, ты ей нужен. Вот после ночи, когда Ярк снова засияет над нами, мы отправимся на тропу удонов и будем копать чуть в стороне большую яму для одного из них. Мы не останемся без добычи, дух нашего предка заверил в этом Эба. Но добыча сама в руки к нам не придёт, её нужно поймать и много, много потрудиться для этого. Думаю, ты понял, Ллой, – Холдон бросил на него суровый взгляд. – Я всё сказал, – добавил вождь и двинулся к выходу из пастои. Гуры последовали за ним, и все вместе они ритуально поклонились рою.

Ярк, хотя ещё был довольно высоко, но уже катился к горизонту, когда охотники заняли свои позиции в кустах с подветренной стороны в ожидании добычи. Томиться, не издав ни движения, ни звука, им пришлось недолго. Со стороны леса по направлению к реке донеслось знакомое хрюканье – это семейство лабсов направлялось к водопою. Лабсы были осторожными, даже трусливыми животными, но в случае опасности их самцы, вооружённые острыми и длинными клыками, торчащими из пасти в стороны, умели постоять за себя. Они могли выпустить внутренности обидчику, даже крупнее себя по размерам. Их толстая шкура и крепкие головы в этом им помогали. Добычей апшелоков могли быть только самки и детёныши. Конечно, в голодные времена хавоя группа охотников могла попытать счастья, напав на самца лабса, рискуя получить множество тяжёлых увечий, и голод частенько гнал гуров на такой риск. Сейчас другое дело, благань, правда, уже кончался, но до хавоя было ещё далеко, и лишний риск никому нужен не был. Раздался переливчатый свист стрила – это Холдон подал охотникам знак о готовности. Ллой, находящийся ближе всех к воде, тоже напрягся и крепко сжал в ладони свой патруг – подходящей тяжёлой дубины он для себя в лесу не нашёл. Предстояла вторая в его жизни охота на лабсов, первая закончилась неудачей. Тем временем хрюкающие звуки приближались. Вскоре показался крупный самец, он шёл первым, постоянно принюхиваясь, за ним по тропе растянулось всё его семейство. Большие уши зверя стояли торчком и время от времени поворачивались в разные стороны. Два белых клыка угрожающе торчали из пасти, предупреждая врагов об опасности, исходящей от них. До зверя оставалось несколько шагов, когда позади него раздался шум, визг и рычание – это гуры начали атаку на свою добычу, пропустив грозного вожака вперёд. Самец присел слегка на задние лапы, рявкнул и рванулся в кусты именно в ту сторону, где сидел в засаде Ллой. Когда зверь и гуабонг столкнулись, никто из них не ожидал этого столкновения. Лабс считал, что перед ним открытый путь к отходу из западни, а Ллой, не ожидавший рывка добычи в его сторону, не успел даже перегруппировать свои силы. На какую-то долю секунды они растерялись оба, но гуабонг понял, что произошло, первым. Оказавшись на спине лабса головой к его широкому крупу, он ухватился левой рукой за жёсткую и длинную шерсть, а правой изо всех сил ударил патругом зверя в его бок. Прокатив на себе охотника, раненый лабс остановился, мотнул головой в сторону и резко развернулся. Ллой скатился с его спины. Освободившись от невольного наездника, самец не бросился наутёк, а решил рассчитаться с обидчиком. Он зарычал и опустил голову до самой земли, даже резанул по ней клыком, как бы проверяя его на прочность. Пока грозный противник готовился к нападению, Ллой тоже не терял зря времени. Опытным охотником, готовым противостоять клыкастому монстру, он не был, конечно, – сказывался недостаток опыта при избытке силы. Тем не менее врождённый животный инстинкт выживания оказал ему неоценимую помощь. Он позволил не растеряться, собраться с силами, принять оборонительную позу, быть готовым к отражению атаки. И всё это за какие-то мгновения. Лабс бросился на своего двуногого врага, готовый разрезать его на части. Однако двуногий повёл себя так ловко, как только умеют это делать похожие на него амрэки. Он тоже ринулся вперёд и наступил ногой на длинную и довольно широкую морду лабса, как на какой-то приступок, прежде чем том рванул её вверх, желая насадить на клык противника. Рывок этот оказался бесполезным. Двуногий враг, каким-то невероятным движением тела уже развернулся в прыжке и оседлал холку разозлённого зверя. Его тяжёлый и острый патруг врезался в покатый лоб лабса с такой неимоверной силой, что затрещала толстая кость и поддалась, позволив проникнуть каменному лезвию в мозг. Самец в последний раз рявкнул и резко, словно потерял опору под ногами, завалился на бок, потом дёрнулся несколько раз и затих. Ллой выбрался из-под него, тяжело вздохнул и вытер рукой с зажатым в ней патругом вспотевший лоб. В лесу было тихо, уже унеслись далеко напролом сквозь дебри уцелевшие лабсы, а те, что не смогли этого сделать, не издавали ни звука. Однако вскоре до гуабонга донеслись обрывки речи, а это означало, что его товарищи по-прежнему неподалёку от него. Ллой направился в их сторону. Сделав пару дюжин шагов, он заметил на земле и на листве одного из кустарников, что росли по краям тропы, кровь. Немного дальше в зарослях Коч с Мбиром вдвоём сидели на небольшой туше лабса и о чём-то весело беседовали. Заметив Ллоя, они помахали ему рукой. Вскоре показались остальные охотники. На плечах Холдона лежала тушка детёныша.

– Сегодня у нас удачный день! – торжественно произнёс вождь. – Мара приняла нашу жертву и помогла нам! Эта самка, пусть и небольшая, и этот детёныш, – Холдон сбросил тушку на землю и повёл плечами, – не оставят наш род голодным, хоть ненадолго. А после восхода Ярка все мы отправимся копать западню для удона, это работа долгая, – глава рода перевёл взгляд на гуабонга и усмехнулся. – Вот там ты, Ллой, и покажешь, как умеешь рыть землю. Вижу, сегодня удача обошла тебя стороной. Ты правильно сделал, что не стал нападать на самца, а то бы узнал остроту его клыков. Нам вполне хватит на первое время того мяса, что мы добыли, зато никто из нас не пострадал, – Холдон подошёл к Ллою и с неким превосходством похлопал его по плечу.

– Да, – поддакнул ему Мбир, – не всегда на охоте выручает сила, чаще навыки и ловкость. Я сам буду учить охотиться Ллоя, ведь он мне теперь как обри.

Апшелоки сказали столько много слов и так быстро, что гуабонг не успел даже сообразить, что ему ответить. Он крепко стукнул кулаком по своей груди и молча пошёл в сторону реки.

– Эй, ты куда? – окликнул его Холдон. – Наша пастоя в другой стороне. У тебя ещё будет удачный день!

Ллой ничего не ответил и скрылся в зарослях.

– Нужно его остановить! – выкрикнул Мбир. – Его разозлило, что добыча ему не досталась. Пойду за ним.

Старый охотник быстро скрылся из виду. Гуры только начали обсуждать непредсказуемое поведение гуабонга, как из леса их позвал Мбир.

– Что ему надо? – брови вождя сошлись к переносице. – Коч, иди, проверь.

Охотник удалился, и теперь уже его голос позвал остальных.

– Там что-то случилось, пойдёмте все, а ты, Эб, останешься стеречь добычу – на неё найдётся много желающих, пока мы занимаемся делами гуабонга.

Когда Холдон со своими людьми присоединился к Ллою, Кочу и Мбиру, у него из груди тоже вырвался возглас, не удержались и стоящие за его спиной гуры.

– Похоже, не мне придётся учить Ллоя охоте, а ему меня, – признался Мбир, трогая босой ногой огромный клык убитого лабса. – Никогда не видел ничего подобного, даже не слышал, чтобы кому-то в одиночку доводилось завалить такого зверя.

– Это верно, – согласились остальные охотники. На их лицах можно было прочесть не только восхищение, но и скрытую зависть. Победа Ллоя над таким чудовищем поразила всех. Какое-то время гуры молчали, разглядывая добычу гуабонга. Первым из них обрёл дар речи Холдон.

– Вот теперь мяса хватит надолго. Мы сможем рыть западню для удона, не голодая, и у вар будет время обработать шкуры – у лабсов они тёплые. Ты хороший охотник, Ллой, – обратился вождь к гуабонгу – Мара сделала нам подарок, посылая тебя, и Ула получила сильного и ловкого бакара. Надеюсь, она родит тебе таких же, как ты сам, обри.

Из группы охотников вперёд вышел Дейб – тот, что сотворил живую стену.

– Я оживлю битву Ллоя с лабсом, я чувствую в себе голоса наших предков, они просят меня об этом. Они довольны и тем, как я перенёс в их мир противостояние Ллоя маунту, я только сегодня закончил этим заниматься.

– Хой Ллою! Хой! – выкрикнул Мбир, и гуры его поддержали. От этих приветствий гуабонг почувствовал прилив внутренних сил, силы эти разрывали его на части, и чтобы как-то выпустить их наружу, он стал отчаянно колотить себя в грудь, издавая громкий, протяжный звук, похожий на рычание могучего дикого зверя. У апшелоков не было принято таким образом выражать свои чувства, они скорее были свойственны некоторым амрэкам, которых те призирали, а гуабонг Ллой, амрэком им не казался. В этом крепком гуабонге было много и от них самих – от апшелоков, и от сильного зверя. А силу в роду сабаев уважали.

Холдон дал указание двум охотникам пойти и нарезать длинных и тонких кусков коры липкого дерева, которыми можно будет связать ноги убитым животным, а остальные занялись поисками подходящих крепких и прямых веток. Ллою оставалось только гадать, для чего нужны были такие приготовления. Когда же вскоре он это понял, то был сильно удивлён смекалке апшелоков. У добычи за исключением детёныша, которого потом понёс на плечах один из гуров, эластичными тонкими полосами коры были связаны ноги чуть выше копыт и между ними просунуты довольно толстые прямые ветки. Одна из них, что предназначалась для самки лабса, была короче той, что просунули между ног самца. Эту длинную ветвь с обеих сторон одновременно с тушей подняли четверо охотников, и добыча теперь оказалась на весу, и её можно было нести. Ничего подобного Ллою видеть не доводилось в своём бывшем роду. Его соплеменники-гуабонги расчленяли туши на месте и переносили их к пастои по частям. Помощь им в этом оказывали юбуры. У апшелоков охотились только гуры, и добычу переносить им приходилось самим. Однако с такими приспособлениями они могли перенести большие туши меньшим числом.

Уже на обратном пути, когда шестеро охотников несли по очереди на палках тела убитых лабсов, и тушка детёныша кочевала с одних плеч на другие, Ллой всё же поинтересовался у Мбира, что нёс рядом с ним в это время добычу, почему юбуры рода не ходят вместе с гурами на охоту. Ведь это именно они могли бы сейчас нести ношу. Палка давила на плечо старому охотнику, и тело его слегка изогнулось от напряжения – Ллой это видел, шагая позади него. Гур ответил, не поворачивая головы:

– Ты ещё молод, и многого не успел испытать. Моя Ула тебе родит когда-нибудь обри, и ты узнаешь, что такое быть одером. Ты будешь ценить жизнь своего потомства больше, чем свою собственную. Сегодня ты каким-то чудом завалил самца лабса. Тебе помогла Мара – это я знаю точно. Но могло всё случиться и по-другому. Если б на пути зверя случайно оказался неопытный юбур – что бы произошло? – Ллой промолчал. – Ты сам знаешь. А этот юбур чей-то обри. Был у охотника обри – и нет его. То-то и оно. Охота – дело опасное, и заниматься ею должны только подготовленные к ней гуры. Ты же знаешь наших юбуров Тату, Оккуна и Диша? Коч – одер для Тату, Эйк – для Оккуна, а Диш – обри Агра.

Ллой кивнул, хотя Мбир не мог видеть его жеста. Он знал этих молодых апшелоков. По его представлениям об охотниках они были ещё слишком малы. Несуразные, худые и долговязые – каково им будет противостоять зверю? но они пережили нужное количество хавоев, и, видимо, их время пришло.

– Так вот, – продолжил Мбир, – скоро эти юбуры будут проходить чугу – такие испытания. Все гуры прошли через них, кроме тебя. Но ты противостоял маунту, а это говорит о твоей силе и смелости лучше любых чугу. Мара не смогла когда-то давно спасти нашего с Сеей обри – будущего охотника, а может, не захотела, и он уединился в застенном мире. Сейчас у нас только Ула, да вот ещё теперь ты – её бакар. Но мне как одеру дороги жизни обри других гуров. Я не хочу, чтобы кто-нибудь из них стал жертвой зверя на охоте. Тебе трудно понять меня, пока ты, Ллой, сам не одер. Но твоё время придёт, и всё тебе станет ясно.

Гуабонг нахмурился, соображая. Он всё никак не мог понять, что же за чувства испытывают апшелоки друг к другу, не мог понять причины их привязанности к некоторым из своих. Его взгляд упёрся в потную спину Мбира, нёсшего впереди него тяжёлую ношу. Спина одера Улы была мускулистой, хотя уже некая дряблость начала проявляться, выдавая возраст охотника. Только сейчас Ллой заметил маленькую точку цвета крови у него под лопаткой. Точно такую же точку он видел у Коча, тот всё пытался её почесать. И у Холдона была похожая. У Мбира точка точно такая же и в том же самом месте. Это показалось гуабонгу странным. Возможно, и у остальных апшелоков были такие же, только Ллой не обращал на них внимания.