Текст книги "Поздний сад"

Откуда у Ивана Ивановича образовалась эта тоска по блестящим нарядам, кто знает! Верчение в великосветском обществе и раньше не было ему свойственно, а уж теперь – подавно. Но вот поди ж ты…

– Иваныч, ну держи! – призвал вернувшийся за стол Баев, наполняя стопки.

И они выпили. Тут подоспел запыхавшийся от скорых танцев Суторин, отдышался, и они выпили снова. Семён Петрович, памятуя, что он хозяин, до поры воздерживался от быстрого темпа пития, но в конце концов махнул рукой: не каждый день новоселье! Да ведь и супруга держит всё на контроле, тут же и дети во главе со старшим сыном. Есть, кому за порядком приглядеть. Суторин вполне разделял такую позицию Баева:

– Давай, Петрович, ещё разок поднимем. Такой домину отгрохал! Не хухры-мухры!

Оставив далеко позади по части возлияний умеренного Мамалыгина, оба приятеля скоро были изрядно навеселе, особенно Илья Борисович, и Баев почёл за лучшее покинуть банкетный зал, призвав на помощь старшего сына. Вдвоём с Андреем они благополучно довели гостя до пасущихся при кафе такси и скоро Баев и Суторин спешились у свжесобранного дома.

– А ведь что я тебе хотел показать, – спохватился хозяин, доведя Илью Борисовича до крыльца, – моё особенное изделие! Помнишь, я тебе обещал? С бала – на корабль! – И он повлек уже полусонного гостя к невиданному в этих местах сооружению – древнего вида кораблю. Удивляться у Суторина уже не достало сил, как и засвидетельствовать своё восхищение. С большим трудом Семён Петрович втащил старого моряка внутрь, но, завидев кровать, тот сразу же повалился на неё и уж больше ни на что не реагировал. Обескураженный Баев, у которого двоилось в глазах, с трудом добрался до дома, открыл его и доковылял до кухни, имея в виду прихватить бутылку водки и закуску. Но тут силы оставили его, он присел на кухонный диванчик и задремал. Окончательно и бесповоротно, решив возвратиться на судно чуть позже – через минуту-другую.

– Сейчас, сейчас, Борисыч, – бормотал он, неудержимо засыпая, – я мигом!

Вернувшийся Антон попытался растормошить отца, но тщетно – и оставил это до похода главных сил.

Илья Борисович проснулся довольно скоро и причиной тому стал штормовой ветер, обрушившийся на Осиновку после большой двухдневной жары. В неверном свете исчезающей в облаках луны он различил в тесном помещении спасательный круг на стене, штурвал, иллюминаторы, скупо пропускающие призрачный свет. Ветер свистел и завывал наверху, но внутри корабля всё было спокойно: ни качки, ни ударов волн по корпусу, ни криков людей.

«Идём ко дну» – сообразил бывший моряк Тихоокеанского флота и взревел: «Полундра!», после чего на ватных ногах бросился по трапу на палубу. Она оказалась непривычно тесной и несла на себе какую-то фантастическую надстройку. Но не это сразило Суторина: невдалеке шумели под напором шторма тополя, а вокруг бортов хлестала по земле молодая картофельная ботва. Поодаль виднелись тяжёлые кочаны обыкновенной сухопутной капусты. Сквозь рваные облака неслась бледная луна. И нигде – никаких признаков моря.

«Допился!» – смятенно подумал Илья Борисович и сжал ладонями гудящую, словно бубен, голову: «Говорила мама!».

***

Надежда Клюева, заручившись согласием своей бабушки на сеанс лечения баскетболиста Баева, купила заранее билеты на автобус. Бабушка жила вообще-то в посёлке при железнодорожной станции, но ехать поездом 30 километров представлялось кощунством по отношению к великим РЖД, протяжённость которых составляет несчётные тысячи километров. Автобус – другое дело. Ему без разницы. В городе, например, он может останавливаться через каждые полтора километра. И все довольны, почти никто не нервничает. Потому что знают: если нервы слабые – бери такси. Без остановок до самого пункта назначения. Можно, конечно, и на своей, но тут придётся раздражаться ещё больше – из-за пробок и бесталанных ездоков. Ещё Надя купила для бабушки подарок – замечательно пушистый платок. Вечером Андрей отправлялся отмечать со всей семьёй новоселье в своей Осиновке, но к полудню субботы твердо обещал объявиться на автобусной остановке города, поскольку в Осиновку и обратно он добирался автобусом. Баев настойчиво приглашал на новоселье и Надежду, но она отказалась.

– Ну с какой стати я появлюсь у вас сразу на новоселье? Люди ещё подумают невесть что! Сначала хоть как-то негромко познакомиться надо. Ведь надо?

– Да я бы тебя сходу и познакомил!

– Нет, как-то это неудобно: ни с того, ни с сего – и вдруг…

– Ну, так давай я прямо сейчас домой позвоню? Деревенские нравы простые. Поживёшь – сама увидишь.

– Андрей, ну что ты говоришь? Там сейчас, наверное, и без того хлопот полон рот. А тут ещё мы, всмятку…

Так что он поехал на торжество один, пообещав в удобную минуту посвятить родственников в свои личные планы относительно Надежды Клюевой.

В назначенное время Андрей, точно, обретался уже на месте; стоя на ступеньках крыльца автостанции, высматривал попутчицу. Высматривать ему было нетрудно: обтекающий поток пассажиров не заслонял поля зрения, баскетболист значительно возвышался над всеми.

Издали завидев Надежду, он стал призывно размахивать руками, что она немедленно заметила.

– Здравствуй! – с чувством приветствовал её Андрей, спускаясь со ступенек.

– Добрый день! Как новоселье? – помахивая сумочкой, спросила внучка знахарки.

– В общем-то, всё хорошо. Но с тобой прошло бы лучше.

Надежда Клюева засмеялась, больше от того, что Баев, вопреки некоторым опасениям, оказался вполне трезв и даже без признаков похмелья.

Тут же к платформе подрулил и автобус, большой рейсовый, в котором пассажиры с комфортом разместились, не теснясь, не в пример обычной маршрутке.

– Жаль, ехать, ты говоришь, недалеко, – пошутил Андрей, длинные ноги которого в японских микроавтобусах не помещались, а тут чувствовали себя вполне вольготно.

– Ну, как-нибудь можно съездить и подальше. Да, про бабушку Полину я тебе не досказала. Она живёт одна, но по соседству с моим братом, получается – внуком. Он семейный и содержит с женой магазин. Небольшой магазинчик, но его вполне пока им хватает. Брата зовут Борис, а его половину – Татьяна. У них сын Кирилл, которому три года.

Бабушка Полина встретила гостей у калитки, поскольку знала расписание автобусов.

– И вам здравствуйте, – отвечала она на приветствие, – проходите, проходите! Давно ты, Надюша, ко мне не заглядывала, а тут ещё и не одна; вот радость!

Андрею от такой встречи стало даже несколько не по себе: ну ладно, Надюша – но от его прибытия какая же радость?

– А я уж давно не пользую недужных, – продолжала хозяйка, пропуская молодых людей в дом, – редко когда. Тут ведь нужно тоже здоровье, а его-то и нет. Но мы сейчас посмотрим. Вы не очень голодные?

– Нет, бабушка, что ты! – засмеялась внучка. – Мы исключительно лечиться. А вот тебе презент, – и она достала из сумочки маленький пушистый свёрток, который в развёрнутом виде оказался платком замечательных размеров.

– Вот спасибо, спасибо, внуча! – Приласканный поглаживанием морщинистой руки, платок затем оказался повешенным на спинку кровати.

– Ну, тогда перейдём к делу, – объявила бабушка Полина, – ты, паренёк, садись вот сюда, на табуретку.

– Бабушка, это Андрей, – сдерживая смех, поспешила внести ясность Надежда.

– А, да, да. Ты говорила. Я просто забыла.

Паренёк, которому целительница была чуть выше пояса, сел на табуретку, отчего его голова оказалась вровень с головой бабушки Полины, и приготовился к экзекуциям. Можно и потерпеть, ради Надежды. Но всё оказалось не так страшно. Бабушка взяла отрезок тесьмы, обернула её вокруг головы гостя и фломастером сделала какие-то отметки. Затем сложила ленточку пополам и сравнила, насколько совпадают противоположные отметки.

– Да, есть сдвиг, – пробормотала она. – Будем править. – И, сжав незадачливую голову спортсмена ладонями, стала мять и слегка вертеть её. Проделав такие манипуляции, она ещё раз произвела необходимые замеры и удовлетворённо кивнула. Но сеанс терапии на этом не закончился: голова Баева была достаточно туго обмотана платком и его отправили на на диван.

– Чтобы всё устоялось и закрепилось, – объяснила Надежда и уселась в кресло рядом. – Да, бабушка? Потребуется час.

– Верно, верно, – ответила бабушка и опустилась в другое кресло. – Совсем силы в руках не осталось, – пожаловалась она. – Но вроде всё сделано как надо.

Неожиданно для себя пациент задремал и, видя это, его спутница, утонувшая в кресле, тоже начала клевать носом. Бабушка Полина ушла прилечь на кровать. Только грохот пронёсшегося через час с четвертью товарняка разбудил гостей; хозяйка к тому времени уже хлопотала на кухне.

– Ну что же, теперь можно попить и чаю, – сказала она, наливая напиток с запахом каких-то трав. К нему была ещё колбаса с поджаренной четвертинками картошкой и оладьи, ещё пышущие жаром. Эти последние вызвали особенный восторг приезжей публики.

– Какая вкуснота! – молвил Андрей, попробовав угощение. – Наверное, с ними много работы. Я как-то хотел на свой день рождения в комнате испечь такое, ребят угостить. Нашёл в интернете рецепт – так там штук 15 ингредиентов. 15! И не стал. Потому что очень уж сложно. Смешать, взбить, дать отстояться, добавить, поставить на полчаса в холодильник; то, другое – с ума сойти! Пошёл и купил в столовой пачку блинов.

Бабушка и внучка засмеялись.

– Э, нет, милок, – сказала затем бабушка, – в наше время с ингредиентами возиться некогда было. Да и не достать их. Всё по-простому делали, как в старину. Но получается, верно?

– Ещё как! – подтвердил Андрей.

Поблагодарив её за всё, гости начали собираться. Баев полез в карман, но был остановлен повелительным жестом целительницы:

– Ни к чему. Бывай здоров, и постарайся пока что не трясти головой. Да и вообще – береги! – С этими словами она развязала и сняла чалму.

– Я позвоню потом, – пообещала внучка. – Спасибо тебе, бабушка.

– Приезжайте, будет время. Сама-то я в гости к тебе уж не соберусь. Да и за правнуком пригляд нужен – сегодня-то я отправила его, потому что лечить – тишина нужна. А так постоянно тут обретается. Ну, с Богом!

– Как голова? – спросила Надежда, когда они выгрузились из автобуса. – Не растрясло?

– Нет, всё нормально. Давно у меня такой пустой головы не было. Ясной.

Оба засмеялись и направились восвояси. По пути зашли в продмаг, славящийся в околотке относительной дешевизной, где Надя Клюева купила кое-что к их с Лидией столу, а её спутник ничего не стал покупать. Потому что кухня сегодня в его планы никак не входила, и он не представлял, что надо покупать. Сегодня у него выдался особенный день.

– Спасибо! – сказал он спутнице, проводив её до дома, подождал, пока за ней закроется дверь, и отправился на свою улицу.

***

Ольга Баева, успешно закончив десятый класс, усиленно стала готовиться к захватывающему ремеслу журналиста, поскольку именно таковой рисовалась её деятельность в прекрасном далёко. Чего же лучше? То и дело в видеоновостях, а то и в целых кусках телепрограмм мелькают засланные разными каналами и в разные страны труженики пера: они путешествуют на казённый или корпоративный счёт, смеются, купаются в парных океанах, гнездятся в фешенебельных гостиницах и немерено объедаются экзотическими блюдами. И хотя среди последних попадается откровенная дрянь, платят за каждое столько, сколько семье Баевых, пожалуй, хватит на неделю. Да и обычные, печатные СМИ рассылают своих спецкоров куда ни попадя. Респектабельные, конечно. Да даже и в пределах своей широкой родной страны. Разве плохо? Но это уж на крайний случай: она же ставила перед собой невыразимо высокую планку. Разумеется, чтобы одолеть её, придется немало потрудиться. И Ольга Баева, претендовавшая на золотую медаль, со всей энергией взялась за литературу во всех её проявлениях. Между делом она находила время наведываться и к своей городской подруге, а та, в свою очередь, два раза навестила свою родину и побывала в гостях у Баевых. Она проявила живейший интерес к новой их резиденции, где особенно впечатлила её, само собой, новенькая, светящаяся свежим деревом каравелла. Ольга осталась весьма довольна этим восторгом, хотя в общем и целом всё больше охладевала к сельскому быту. Но старики Баевы не сдавались.

– То ли ещё будет! – изрёк Семён Петрович, когда проводили гостью. – Через четыре года здесь будет усадьба-сад!

И он не стал откладывать дела в долгий ящик: выискивал и придирчиво отбирал саженцы сливы, вишни, яблони-полукультурки. Екатерина Ивановна тем временем разбила цветочную плантацию, посеяв то, что можно сеять под зиму и посадив пионы. Весь остальной цветочный ассортимент предстояло высеять весной.

– Будет не хуже, чем на старом огороде! – заявила она. – И что хорошо: до середины лета о воде думать не надо – лужи нашей вполне хватит для полива.

– Мы ещё будем подпитывать её из скважины, – заверил Семён Иванович. – Соберёмся с силами и пробурим! Вот что-то я не подумал: корабль-то надо было строить посреди водоёма. Шик и блеск!

– Ну что ты: а как же до него добираться – на плоту? – возразила Екатерина Ивановна. – Это же какая канитель! И станет твой корабль необитаемым.

– Зачем на плоту? – не согласился Семён Иванович. – Построим мостки и – посуху!

– Но на воде помещение будет постоянно сыреть внутри, – не сдавалась супруга, – набегут всякие пиявки, мокрицы. Бр-р!

– Ну почему же набегут? Венецианцы веками живут на воде – и ничего. Не сыро. А у нас тем более полгода – зима, вся вода замерзает. Вообще никакой сырости.

– Все-таки мне как-то не по душе, – призналась Екатерина Ивановна. – Были бы мы какие-нибудь островитяне из Океании, которые на сваях хижины держат. – А мы же непривычны.

– Ха! – спохватившись, сказал Баев. – Ведь судно-то на берегу! Да и жить мы будем в основном дома. Чего же ты расстраиваешься?

Осознав справедливость этого замечания, его половина спорить больше не стала. Тем более, что в этой семье споры ставились практически вне закона. Хватает нервотрёпки и за пределами дома. Если только по мелочи…

В череде этих трудов не забывали старшие Баевы и о привлечении к домашнему, очень полезному сельхозтруду Ольги, несмотря на её штудии. Здесь основной заботой стала уборка урожая – овощей, ягод и плодов. Дочь, однако, не слишком увлекали эти радостные крестьянские хлопоты. Особенно досаждала ей копка картофеля.

– Ну зачем насадили такую уйму, картошки, чуть не гектар! – возмущалась она, с трудом разгибая спину после часа-другого ковыряния в земле. – Всё равно не съедим – половину выбрасывать придётся!

– Это ещё смотря, какое лето, – резонно замечала мать. – Раз на раз не приходится. Нынешнее-то выдалось хорошее, а другой раз и на посадку весной не хватает. Это ж тебе не конфетная фабрика, картошке до плана дела нет.

– Хоть тресни, – поддержал Екатерину Ивановну глава семейства.

Перед их превосходящими силами оппозиционерка вынуждена была капитулировать, но мнения своего не изменила. Несколько примиряла её с обстоятельствами только возможность подойти к ягодному уголку старой усадьбы и съесть сколько угодно малины, смородины или вишни.

Совсем другое дело – Антон. Рытьё картофельных угодий тоже не доставляло ему особенного удовольствия, но во всём остальном он проявлял себя как потомственный земледелец, и с ранней весны начинал возиться с рассадой овощей, отдавая особенное предпочтение почему-то культурам из семейства паслёновых. Зато уж помидоры и перцы поспевали в огороде отменные, хоть на выставку, даром, что семенами приходилось пользоваться в основном дрянными. Несмотря на то, что продавались они в роскошной красочной и дорогой упаковке. Как-то на предмет шуруповёрта заглянул по весне сосед Мамалыгин. Баевы – отец с сыном – возились в огороде. Семён Петрович ремонтировал теплицу, Антон же трудился над грядками.

– Ну что такое, – пенял он далёким производителям овощных семян, – пакетик чуть не ламинированный, размер – почти А5, а семечек в нём всего десять штук, и то покоцанные!

– Во-во, – сочувственно произнёс Иван Иванович, – халтурят, кто как может! ГОСТа на них нет, и народного контроля!

– Рынок, – рассудительно заметил старший Баев, – другими словами – базар!

– Мы с Агриппиной Леонидовной как-то сеяли так же морковку, давно уж – продолжал Мамалыгин, из таких же пакетиков. На грядку их штук десять. Это раньше фасовали семена – горсть целая. А тут точно – раз-два – и обчёлся. Ну ладно: посеяли, полили, прикрыли, чтоб не выдуло. Ждём неделю, другую – нет ничего. Третья пошла – нету. Тоже и свёкла – никак не проклёвывается. И салат, или там шпинат – не помню, чего Леонидовна сеяла. Ну, думаю, накрылась наша посевная медным тазом, как фанера над Парижем. Срочно хозяйка стала обзванивать приятельниц – у кого что есть из надёжного семени. Ну, нашли, посеяли. Выросло, хоть и поздно. Так с той поры семена сами растим. Агриппина Леонидовна весной садит пяток хороших морковок, свёкол, ещё там чего-то и осенью пожалуйста – собирай семена. Не чета рыночным! Огуречные, помидорные – тоже свои.

– Вишь как! – с уважением отозвался Семён Петрович. – Но опять же, на всё это время нужно, скрупулёзность всякая.

– Так времени у нас – девать некуда, – с долей грусти молвил гость.

Получив шуруповёрт, он скоро ушёл, но визит его дал весьма неожиданные и очень полезные всходы. Антон проникся идеей иметь всегда собственный посевной материал, и хотя у него-то времени постоянно ни на что не хватало, впоследствии неукоснительно выкраивал часы на его производство. Чем весьма утешил Екатерину Ивановну, да и Семёна Петровича тоже, уж не говоря об Ольге, которая терпеть не могла возни со всяческим посадочным материалом.

За Антона, таким образом, переживать не приходилось: уж он-то в город на ПМЖ точно не ринется. Хотя с другой стороны, человек предполагает…

Семёна Петровича радовало также то обстоятельство, что райцентр год от года расстраивался, вернее сказать, расширялся и вместе с ним расширялась сеть электроснабжения. Будет возможность устроиться на работу Андрею после окончания его учёбы – рассчитывал Баев-отец. Правда, в этом году нового жилья, за исключением их коттеджа, сдаётся, не прибавилось. Что поделаешь: город, как вакуумный насос, засасывал молодёжь, а тогда для кого же строить? Вот и Ольга – приходится биться за то, чтобы она не поддалась модному поветрию. С молодёжью не так-то просто. Ох, непросто!

Семё Петрович, разделавшись с основными работами по строительству судна, и оставив отделку наёмному мастеру, вплотную занялся насаждением на участке садовых культур. Здесь он совместно с сыном и при участии Катерины Ивановны посадил два десятка кустов малины, четыре – уже плодоносивших смородины, выкопанных на старой усадьбе, шесть саженцев вишни и три – сливы; а кроме того, шесть яблонь-полукультурок. Вся эта посадочная деятельность продолжалась в течение долгого времени. И, забегая вперёд, надо сказать – когда на второй год почти всё это пошло в рост, Семён Петрович довольно потирал руки, гордился результатами своих трудов и Антон. Работа и в самом деле большая: сколько надо выкопать ям, сколько подсыпать разных смесей питательного грунта, полить, сделать канавы-приствольные круги, снести всю лишнюю растительность, провести обработку от алчных тлей, гусениц и жуков -вредителей! Под грядки осталось совсем немного места, потому что порядочная площадь отводилась ещё под картошку. Доведение усадьбы до необходимых кондиций, таким образом, успешно продолжалось.

– Ну, мы выдали с тобой, Антоха! – сказал старший Баев, когда все запланированные кусты и деревья заняли свои места, – теперь остаётся нам построить мост над нашей водою, беседку и дикие кусты на другой стороне. Назло надменному соседу. Хотя сосед, в общем-то, попался хороший. Неплохо бы ещё обзавестись и зимним садом, но это дело пока неподъёмное. Одна кадка с фикусом – это всё-таки не сад.

Семён Петрович спешил: надо довести дело до логического завершения. Ой, надо! Потому что вслед за Ольгой качнулся в сторону города и Андрей. А это казалось совершенно уже непереносимым. Он сызмальства недолюбливал город из-за бессмысленной суеты, и лишь детский городок с многочисленными аттракционами вызывал его восторг. До такой степени, что он даже просил отца соорудить такой же дома. Или хотя бы похожий. И Баев обещал. Да где там! То одно, то другое: то падёж скота в совхозе, то оформление собственной недвижимой собственности в собственность, то сенокос, то рытьё картошки. Как сказано давно: не понос, так золотуха. Теперь-то уж качели-карусели Андрею ни к чему, как и различные горки и стрелялки-скакалки. Но вот возделанный сад, усадьба со всей так называемой инфраструктурой – это бы парню в самый раз. Нет только вертолётной площадки, но есть гараж на два автомобиля. А рыбалка! Хоть и стала она более скудной, но истинный рыболов презреет всё, лишь бы посидеть или побегать с удочкой ли, спиннингом ради даже трёх пескарей. Андрей из этой породы. Семёну Петровичу на всё это не хватало времени, всё недосуг, но Андрею уж бытом заморачиваться не придётся. А почему сын начал менять своё отношение к привычному для Баевых укладу жизни, не секрет. Шерше ля фам. Обзавёлся Андрей подругою, да и что удивительного – пора. Сам он парень видный и дурака не привык валять, покладистый; просто цены ему нет! Но, выходит, дама сердца его не пылает любовью к деревне, да и с чего? Городская! Андрей и сам говорил об этом, уклончиво, но тем не менее. Обещал вскорости познакомить родителей со своей избранницей, утверждая, что во всех отношениях она молодец, а деревня – что ж: может, и поглянется когда-нибудь. Впрочем, говорил он об этом без особой уверенности.

–Андрей, ты хоть бы привёз её как-нибудь к нам, потеряв терпение, обратился как-то к нему Семён Петрович. – Вроде мы не убогие какие, не злыдни. Э?

– Или вы, как это там – гражданский брак устроить хотите? – вторила Екатерина Ивановна.

– Обязательно скоро приедем вдвоём, – заверял их Андрей – сейчас-то зачёты, диплом впереди у неё. А зовут её Надежда, никакого гражданского брака устраивать мы не собираемся. Просто она немного стеснительная.

– Ну, что стеснительная, это не грех. Но нельзя же чересчур нас дичиться! Приедете, посмотрите наше житьё-бытьё, новые владения. Работу ведь тебе отец подыскал. Или Надя твоя в деревню абсолютно не хочет? – проницательно спрашивала Екатерина Ивановна.

– Ты почти угадала, – сокрушённо признавался сын, но улыбка при упоминании имени Надежды Клюевой не сходила с его лица. И родители с содроганием поняли, что битва за осиновскую будущность сына может быть ими бесславно проиграна. Поэтому к приезду молодой пары старший Баев спешил всё «довести до ума», не жалея сил. Славно потрудилась в эти ответственные дни и Екатерина Ивановна. Да. Именно так и обстояло дело.

***

Иван Иванович Мамалыгин вечером после баевского новоселья едва добрался до своей кровати, даром, что воздерживался-таки во время застолья.

– И что же ты набросился на водку, да ещё с коньяком, – беззлобно укоряла его Агриппина Леонидовна, – чего же тягаться с молодыми? Да ещё и закусывал мало.

– Ну нет, – заплетающимся языком отвечал Мамалыгин, – закусывал я исправно. Особенно жареные манты…

– Какие манты, их мы ели, когда ездили к внуку на юбилей. Уж второй месяц, как.

– Ра…зве? – невнятно изумился Иван Иванович и, как был в одежде, сняв только шлёпанцы, повалился на кровать. И тут же заснул.

Утром он, ещё в полудрёме, решал задачу: надо ли опохмеляться или уже сразу переходить к здоровому образу жизни? Накопленный опыт и пришедшая с годами мудрость помогли принять единственно верное решение. Пока Агриппина Леонидовна кормила завтраком ненасытных кур, он встал, переоделся, сняв парадное платье и облачившись в повседневный наряд, и прошёл на кухню. Чай источал горячий пар, и Иван Иванович налил себе полный стакан бодрящего напитка. Но начал он не с чая. Достал из холодильника бутылку водки, налил полную стопку, капнув сверху немного воды для разбавления: «Ну, за твоё здоровье, Иванович!», и выпил. После чего крепко зажмурился, поискал наугад ладонью приготовленный кусочек хлеба, который, найдя, и понюхал. Старая зоотехническая привычка. Лишь после этого Иван Иванович проследовал к холодильнику, взял кусок ветчины и закусил, запивая её горяченным чаем. Голова прояснилась и прекратилось потрескивание в правом виске.

«Уехал казак на чужбину далёко, ему не вернуться в родительский дом, а-а…» – начал вполголоса одинокий гуляка и от избытка чувств голос его чуть задрожал. Он наполнил стопку вновь, уже без воды, и продолжил: «и ждёт-поджидает с восточного краю, откуда к ней милый казак прилетит». Вслед за этим куплетом он выпил и закусил, долго и задумчиво пережёвывая неважную, пересолённую магазинную ветчину. Заскрипели ступеньки крыльца, и вошла Агриппина Леонидовна.

– А, ты встал? Здоровье поправляешь? А что же холодную эту закуску ешь, и без хлеба? Давай, я быстро яиц поджарю!

– Да нет, Леонидовна. Нормально. Это если потом. А ты немного не выпьешь? – кивнул он в сторону бутылки.

– Я-то с чего? Я не болею. Почти и не пила, только первую, потом пригубляла.

– Да, выдержка у тебя железная, – вынужден был признать Иван Иванович. – А я выпью, за наше с тобой здоровье.

– Ну, тогда подожди, яичницу всё-таки сделаю, всего-то две минуты. А то что же – как на лопухах под забором.

Иван Иванович засмеялся и аж закашлялся.

Позавтракав, в приподнятом настроении ветеран сельскохозяйственного производства отправился в свой письменный уголок и достал дневник.

«Новый сосед оказался же неплохим человеком, – записал он, предварительно поставив дату. – Он и в самом деле построил корабль, вдобавок к дому, и отметил всё это новоселье. Пригласил и нас с Леонидовной. Народу собралось в кафе порядочно, прошло всё как следует. Баевы не поскупились – наверное, влезли в долги. Звали ещё и на сегодня – уже домой, но мы не пошли. Чего же людям досаждать, тем более, родня там, наверное, ещё обретается. Пусть погуляют по-свойски. Корабль у него не настоящий, к навигациям не годится, но вид создаёт приличный. Очень интересный вид. А внутри – как летняя кухня, или флигель для гостей. Возни, конечно, много, но так старался для детей. Да, так. Не зря ли старался?».

Иван Иванович отложил ручку, задумался, лёгкая тень набежала на его морщинистое лицо. Вздохнув, он вновь взялся за перо. «Мы с Леонидовной тоже вкалывали, не щадя живота своего, и кровеносной системы. Строились, держали хозяйство, одних овец имели 20 голов, да две коровы. Куры. Гуси. Картошка-морковка. Ещё и служба. В туалет сходить некогда. И воспитали, выучили. Только не выбиралось времени с ними заниматься. Хорошо – садик, школа. Со внуками то же самое. «Деда, – говорит внучонок, – поиграй со мной!». «Да вот, Витёк, отвечаю, сейчас мне надо срочно сделать то-то и то-то. Уж давай завтра, лады?». А завтра забот ещё больше, просто невпроворот. Так и время ушло. Уж теперь-то поиграл бы, так поезд – ту-ту: все давно уже в городе. Приедут ненадолго, им не до нас – или на речку, или в лес по ягоды, а то с соседскими ребятишками играть. Ни овцы не нужны, ни коровы тоже, с огорода что-нибудь только возьмут. А нам-то теперь даже и куры стали не нужны – так, для забавы».

Иван Иванович вновь отложил ручку, откинулся на спинку кресла. Печаль читалась на его челе. Хорошо, Агриппина Леонидовна ничего не заметила – смотрела себе телевизор, чтобы не мешать мужу. «Разве выпить ещё? – подумал автор многотомного дневника. – Что-то уж мысли ненужные одолели».

Тут зазвонил их с Агриппиной Леонидовной общий телефон. Ближе к нему располагался Иван Иванович, он и взял трубку.

– Здравствуй, сосед! – донёсся из неё голос Баева. – Как настроение? Мы вот тут подумали, что пора бы вам с супругой уже подойти. Как договаривались. Посидим, попьём чаю, перекинемся парой слов.

– Соседи зовут! – прикрыв телефон ладонью, бросил Мамалыгин Агриппине Леонидовне. А?

Та растерянно поморгала глазами, не в силах сразу переключиться с актуальных телестраданий сериала на призрачную и бесцветную бытность.

– Так я вчера немного перегрузился, – признался Иван Иванович в трубку. – Да и с утра немного принял, вместо аспирина.

– Вот и правильно, очень хорошо. А мы слишком напрягаться не станем. По силе возможности.

– Так у вас, наверное, гости. Неудобно. – Продолжал сомневаться ветеран труда и вопросительно ещё раз посмотрел на Агриппину Леонидовну. Она кивнула головой.

– Вы не хуже гости. У нас только племянник с женой, ребята без претензий. Так что подходите. Может, и ещё кто придёт, тоже кстати. Вчера многих приглашали.

– Ин, ладно. Идём. В самом деле, почему не сходить, да, Леонидовна? Засиделись дома, кроме вчерашнего дня. Идём уже, Петрович! Вы в новом доме? Значит – пять минут.

Баевы продолжили праздник на кухне, которая по размерам не уступала ни одной из комнат коттеджа, что сразу оценила Агриппина Леонидовна.

– Как просторно! – вымолвила она. – И всё под рукой, не надо бегать туда-сюда с подносами.

– Катерина Ивановна настояла, – сказал Баев. – По мне, раза в два меньшей площади хватило бы. Теперь вижу – в самый раз. Как бы ещё не оказалась тесновата! Ну, поднимем! – без всякого перехода возгласил хозяин дома, наполнив стопки, пока прибывшие усаживались за стол.

– За новоселье! – отозвался Иван Иванович, чокаясь с хозяевами, племянником и его женой. – Отменное новоселье! – и, выпив полстопки, он закусил скороспелым солёным рыжиком. Наготовлено у Екатерины Ивановны оказалось столько, что впору усадить за стол ещё дюжину гостей. Многие нетронутые блюда доставили сюда из кафе, и предстояло как-то разделаться с ними. И с оставшимся запасом спиртного, хотя тут спешить не следовало, поскольку этот продукт не относится к скоропортящимся. Племянник налегал и на то, и на другое, так что вскоре совсем захмелел и, несмотря на протесты, вынужден был уйти домой, увлекаемый супругой, которая пила несравненно меньше, и её подругой, которая хоть и пила, но неимоверно закусывала. Выйдя из дому, они завели песню, всполошив близлежащих собак, отвыкших за время карантинных мероприятий от шумных посиделок. Зато пришёл сосед Баевых по старому дому, Павел, тоже не юноша, но человек компанейский. Завязавшаяся беседа, само собой, касалась вопросов строительства, прогрессирующей дороговизны материалов и недостаточной квалификации местных плотников и отделочников, а также сомнительного качества лакокрасочных изделий, где одна только вода.

– Вот против расчётов цена всего этого, – повёл рукой вокруг себя Семён Петрович, – процентов на 30 получилась больше.