Текст книги "Чудеса в решете"

Глава 5

Антон проснулся от того, что его в бок носом толкал Патрон. Чувство опасности пробежало по нервам и смахнуло сон как рукой. Антон осторожно повернулся на живот и огляделся. В проеме ворот, подсвеченная светом луны, стояла темная фигура. От ее неподвижности в голову полезли разные мистические мысли. По его душу пришла сама смерть. Ему стало страшно по-настоящему. Но тут фигура негромко отрыгнула и выругалась:

– Черт! Не надо было пить это пойло в дорогу. Еще живот пучит.

Антон с облегчением понял, что имеет дело с обыкновенным смертным. Но при этом к нему пришел не мистический, а настоящий страх. Он один… безоружный…

А темная фигура встала рядом с воротами и принялась справлять малую нужду. При этом не удержалась и громко в ночной тишине выпустила газы.

Это не был кто-то из замка, на незнакомце был походный плащ. В свете луны проникающем в открытую створку ворот, хорошо был виден бок в пластинчатой броне. Антон посмотрел на пса. Тот на него. И оба обменялись взглядами.

«Что делать будем?»

По морде спаниеля было видно, что лаять он не хочет. Ты хозяин, ты и думай. Патрон лег на живот и стал смотреть на незнакомца.

«А почему безоружный? У меня же есть лук!» – Антон осторожно пошарил рукой по сену, нащупал его и колчан. Очень удачно все оказалось под рукой. Лень в этот раз была его помощницей. Он не стал снимать тетиву на ночь. Неспеша, тихо, без шороха достал из колчана стрелу, привстал на одно колено и зашуршал сеном. Одновременно с этим оттянул левую руку. Опустил лук. Незнакомец резко обернулся. Их взгляды встретились. У Антона екнуло сердце, и он, как учили, пустил стрелу. Тихий свист, болезненный удар тетивы по руке, и незнакомец, словивший стрелу в лицо, остался стоять. Антон лихорадочно нащупал новую стрелу и, не отрывая взгляда от стоящего с опущенными руками незнакомца, выстрелил еще раз, и снова в лицо. Незнакомец продолжал стоять. Такое противоестественное положение вещей заставило Антона запаниковать. Волосы на руках встали дыбом, а сами руки предательски ослабли и задрожали. Он отбросил бесполезный лук, который уже не мог натянуть, пошатнулся и, потеряв равновесие, с негромким криком кубарем скатился с копны сена на пол. Вскочил и суматошно заметался между колодой и сеном. Хотел удрать, но проход загораживал незнакомец. Он продолжал безучастно стоять, наблюдая за мельтешением Антона. Взгляд Антона зацепился за колун у колоды. Антон ухватил топор, которым Эрзай рубил дрова, и, преодолевая страх, поднял его перед собой. Это придало ему смелости.

– Ну, чего стоишь! – прошипел осмелевший Антон. – Давай подходи, коли не страшно. – Звук собственного голоса неожиданно вновь испугал Антона. Он зачем-то пригнулся, держа двумя руками над головой топор, и понимая, что своими словами, произнесенными вслух, старается унять подступивший к горлу страх, с вызовом бросил:

– Давай подходи, коли не трус! – Но его голос предательски дрогнул. Антон не столько боялся незнакомца и схватки с ним, сколько того, что тот стоял и смотрел на него. Незнакомец был разделен светом луны на две неравные части. Одна светлая, а другая, куда попали стрелы, пребывала в полной темноте. Это был безотчетный страх ребенка, когда что-то неизвестное вылезает из темноты, и само воображение додумывает остальное, сковывая мистическим ужасом все тело и даже душу, наполняя руки и ноги предательской слабостью.

Незнакомец продолжал молчаливо стоять. Антон сменил позицию, прикрывшись столбом опоры крыши, и замер. Теперь в свете луны он видел усатого мужчину. Одна стрела попала ему в глаз, другая в широко раскрытый рот. Тонкие струйки крови текли по усам и бороде. Незнакомец был мертв, но продолжал стоять.

«В чем же дело? – обходя по дуге ночного гостя, размышлял Антон. Почему он стоит? И зачем он пришел? Помочиться зашел? Глупости…»

«Эрзай! – озарила его спасительная мысль. – Надо позвать Эрзая!» – Антон рванулся в противоположный конец сеновала. Там было отгороженное и утепленное помещение для конюха. Там жил и зимовал в пристройке уже который десяток лет Эрзай. Там даже была печь, на которой он готовил себе еду, где грелся в зимние холода. Антон подбежал к двери и дернул ее.

«Слава богу, открыто!» – с облегчением подумал он.

Глаза в темноте почти ничего не видели, и Антон шел больше на ощупь. Выставил вперед руки и шарил ими перед собой. Наткнулся на табурет и уронил его. От грохота проснулась Кили.

– Кто тут! – испуганно вскрикнула женщина.

– Кили, это я, милорд Антей. Разбуди Эрзая, только тихо.

– Я не сплю сэр. Что случилось? – голос принадлежал степняку.

– В замке чужие, Эрзай. Одного я нашпиговал стрелами, а он мертвый… и стоит.

– Где он? – Антон услышал шорох на кровати.

– Мамочка, мне страшно! – пропищала Кили.

– Тихо, дура! – негромко, но грубо оборвал ее Эрзай. – Лежи молча и не высовывайся.

– Эрзай, не уходи! Мне страшно!

– Лежи тихо!

– Где он? – повторил вопрос Эрзай. Голос прозвучал совсем рядом, и Антон от неожиданности вздрогнул. Схватился рукой за сердце и чертыхнулся:

– Твою мать… У ворот сеновала стоит… Я две стрелы в него вогнал, а он все стоит.

– Что он там делал?

– Писал.

– Что делал? – удивился Эрзай.

– Мочился на ворота.

– Может, это свинарь. Напился браги и заблудился?.. А вы его…

– А у него есть стальная броня? – в ответ спросил Антон.

– Нет. У Акоса брони нет. Зачем она свинарю… Ладно, сэр… Идите за мной. – Эрзай словно нырнул в серый проем открытой двери и исчез. Антон, покрепче сжимая топор, на цыпочках пошел следом и вновь врезался коленом в табурет. Кили пискнула, а Антон не сдержался и выматерился. Потер ушибленное место и похромал вон из темного закоулка степняка.

Эрзай стоял у ворот и разглядывал незнакомца. Он обернулся на шорох и поманил Антона пальцем.

– Это Фулол, – прошептал он. – Один из оставшихся в живых наемников. Мстить пришел. Видите, какая рожа синяя, это вы его ногами так лягнули.

– А почему он стоит? – так же шепотом спросил Антон.

– Вы его к столбу стрелой пришпилили. Отличный выстрел в темноте. Вы делаете успехи, сэр.

– А как он узнал, что я сплю на сеновале?

– Он не за вами приходил. За мной. Я убил его брата Чабу. Где-то тут должен быть и второй. Вы сидите тут и сторожите тело, а я проверю замок… И положите вы этот топор, с луком вы лучше управляетесь.

Антон согласно покивал и полез на сеновал, нашел на шкуре лук и колчан, но спускаться вниз не стал. Сел и стал ждать. Спаниель вылез из сена и побежал за Эрзаем.

– Предатель! – проворчал ему вслед Антон. – Думаешь, с ним безопасно?

Эрзай вернулся минут через десять.

– Чужих в замке нет, – сообщил он. – У ворот замка нет коня этого дурня. Значит, их было двое. Один сторожит коней, а этот пришел сюда. Скорее всего, второй ждет у переправы. Возьмите его плащ и шлем. Он ниже, но в темноте этого не различишь.

– Зачем? – Антон продолжал сидеть на сеновале.

– Пойдете к реке в качестве приманки. Второй подумает, что вы – это Фулол, и выдаст себя. А я пойду скрытно за вами, и сами понимаете, что будет дальше.

– Не совсем, Эрзай.

– Я его убью.

Антону было стыдно признаться, что он боится. Но и сидеть с луком на сеновале, показывая свою трусость, мешала мужская гордость. Он, неохотно преодолевая сильные сомнения в плане Эрзая, слез и надел шлем, который подал ему степняк. Накинул на плечи накидку, которую тут называли плащом.

– А если он будет не один? – решившись, спросил он.

– Один, милорд. У этих наемников была своя сплоченная компания, они никого к себе не принимали. Во-первых, восемь – святое для мечников число, во-вторых они не хотели посвящать других в свои тайны. Так что там будет один.

– А если они успели набрать новых членов банды, до восьми? – не сдавался Антон. – Я, может, топор возьму?

– Ну берите его топор, он хотя бы боевой. И других там не будет. Это их месть. Другие за них впрягаться не станут, да еще вторгаясь в замок. Стать гонимыми по всему герцогству – это мало кому понравится… Идите уже!.. – поторопил он Антона. – Скоро рассвет.

Антон повертел в руках топор и все же взял его. Они прошли по темному двору, миновали открытые настежь ворота и вышли на освещенную луной дорогу. Ему показалось, что здесь луна предательски ярче светит, чем на его родной Земле, отчего у Антона заболело в районе сердца. Медленно переставляя ватные ноги, он пошел вниз по крутому спуску к переправе. Ему было страшно и стыдно одновременно. Он мысленно материл наемников за их неуемное желание отомстить и себя за трусость. Он понимал, что не родился рыцарем и воином, и то, что происходило с ним в этом мире, просто заставляло испытывать страх за свою жизнь и сильно злило. Резко изменить свое отношение к жизни и к новому своему положению было невозможно. Он не Рэмбо и не супермен. Он – простой студент… может, и не простой, а будущий полицейский, но, во всяком случае, не ветеран спецназа…

«Да за что мне все это? – подумал он. – Чем я прогневил бога?»

Впереди темнела извилистая лента реки. Ее берега заросли высокими кустами.

– Вон к тем кустам и идите! – распорядился Эрзай. Антон оглянулся и никого не увидел.

«Ну, прямо настоящий ниндзя!» – подумал он и медленно зашагал к реке.

Метров за сто до реки его кликнули:

– Фулол! Я здесь. – Из проулка между домами крестьян, огороженными плетеными изгородями, вышел человек, ведущий двух лошадей под уздцы. – Все сделал?

Ответить Антон не успел. Мимо него просвистела стрела и вонзилась последнему члену банды в шею. Он захрипел и, ухватившись руками за древко, повалился на землю. Из темноты совершенно бесшумно, словно тень, появился Эрзай. Антон от неожиданности опять вздрогнул.

«Как это у него получается?» – подумал он.

– Ну, вот и все, – довольно проговорил Эрзай. – Удачливый вы, сэр, они сами к вам пришли и все погибли. Не пришлось по лесам за ними бегать. А то могли бы подстеречь…

– Ага. Кто с мечом к нам придет, тот от меча и погибнет, – успокаиваясь, произнес Антон, желая показать свою бравурность.

– Так они погибли от стрелы.

– Не важно. Меч – это просто олицетворение святой мести. А чем убили, не существенно.

– Не скажите! Мечом бы они вас порубили. Мечниками были. Я бы с саблей на них не решился выйти. – Эрзай нагнулся и поднял руку убитого. – Видите это кольцо? Здесь рисунок меча, это знак мечника. Если два меча, то это мастер меча… но таких мало, и служат они герцогам, не меньше. Поэтому ваш отец с ними не ссорился. – Эрзай поднялся с колен. – А вы за несколько дней пребывания тут расправились со всеми. У вас теперь три кольца.

– Как три кольца? – удивился Антон.

– А вот так. Двоих вы убили в дороге. Одного на сеновале. Но… Сэр, не хвалитесь ими.

– Почему?

– Потому что вам придется доказать, что вы убили их мечом. А если скажете, что убили их из лука, вам не простят этого другие мечники. Мечника нельзя убивать из лука… при всех или на поединке…

– Да что за глупости! – возмутился Антон. – Он же сразу становится в выигрышное положение. Он лучше владеет мечом и бессовестно пользуется этим?..

– Таковы правила, сэр, мечника нужно убивать мечом… Или топором, или дробящим оружием. Можно еще копьем.

– Но у них не было мечей, я видел лишь топоры. Может, они не мечники.

– Для бандитских дел они мечи не используют. Правила братства меченосцев не позволяют. Меч – оружие чести.

– О боже! – Антон закатил глаза. – Сколько хитрых правил для того, чтобы мог победить тот, кто лучше владеет каким-то видом оружия. Дурость. Разве лучник не может сражаться с мечником?

– Лук, сэр, не благородное оружие, как и баллисты шеров. Но шера никто не посмеет задирать, иначе явится его клан в полном составе. А несколько десятков этих коротышек в броне и с огромными двуручными топорами положат гвардию герцога и не устанут. Потом еще будут пировать на их телах… Вам надо учиться сражаться на мечах, сэр. Лук – это так, вспомогательное оружие. Не спорю, у вас это получается. Но вы не шер и не степняк… Помогите погрузить тело на лошадь, – сменил он тему разговора. Кстати, вы получили уже шесть строевых коней, и каждый стоит не менее двух имперских империалов. Я же говорю, вы невероятно везучий.

В замке Эрзай, небрежно сбросил тело убитого у сеновала и повел расседлывать коней.

– Эй! – остановил его Антон. – Ты зачем его тут бросил?

– Пусть рядом будут. Утром снимем броню, а тела отдадим крестьянам чтобы похоронили.

– Не… Я так не могу, – растерянно проговорил Антон.

– Чего не могу-то, – Эрзай остановился.

– Я не могу так уснуть… При них.

– А в чем причина?

– Они же мертвые, и один стоит…

– Скажите, чего вы хотите, сэр? Я не понимаю.

– Унести их отсюда.

– Куда?

– Не знаю, но унеси…

– Как прикажете, – равнодушно отозвался степняк и вернулся.

– Помогите загрузить тела, отвезу к кузнице.

– Вот это правильно! – обрадовался Антон. – Торвал сам снимет доспехи…

– Ага. – с сомнением ответил Эрзай.

Антон до утра уснуть не смог. Проворочался до петухов. Усталый, злой и не выспавшийся, пошел к башне. Проходя мимо кузницы, увидел Торвала. Тот стоял и разглядывал тела.

– Ты это, Антей, видел? – спросил он. – Убили двоих наемников, а тела подбросили сюда. А может, они сами друг друга поубивали?.. А? Что скажешь?

– Это я ночью одного пристрелил, а второго Эрзай. – И Антон рассказал о событиях этой ночи. Торвал слушал, не перебивая.

– Да уж – произнес он. – Пнул небрежно ногой руку Фулола. – Ты видел этот перстень? – спросил он.

– Видел. Эрзай показал. Знак мечника.

– В том-то и дело. У них сплоченное братство, и их стараются не задирать. Твой отец…

– Их не трогал, – продолжил Антон, – потому что опасался мести. Знаю, что дальше?

– А дальше тебе надо учиться владеть мечом.

– Как? Кто научит? Эрзай? Флапий?

– Первичные навыки могу дать я, а потом надо будет нанимать учителя, Антей. Не шути с этим.

– Договорились, и спасибо.

– Спасибо скажешь, когда мечом владеть научишься. Давай помогай их раздевать. Торвал первым делом открыл поясную сумку. Фулола.

– Ну надо же! – присвистнул он. – три империала золотом и горсть серебра… – Он высыпал монеты перед собой на землю и пересчитал. Восемь таланов серебром и два медью. Да ты, Антей, богатеешь на глазах. У тебя в родне фиников не было?

– Кого?

– Есть такой народ торговцев, к ним богатство само липнет, вот как к тебе. Финикийцы.

– Нет, не было. Я из казаков.

– А это кто такие? Не слыхал.

– Навроде степняков. Саблей и луком владели, ездили на конях.

– Сармиты, что ли? Теперь понятно твое стремление к луку… А ты вот что! – неожиданно воодушевленно произнес Торвал. – Не стесняйся говорить, что ты из сармитов. Тогда твои многие странности будут понятны. Сармиты вольный народ и заставляют с собой считаться. Многие знатные сармиты берут для своих сыновей учителей-греков. Каждое племя называет себя по-разному, а племен там пруд пруди. Вождь племени в империи приравнивается к барону. Их легкую конницу в случае войны с персиндами всегда нанимают императоры. Ты и цветом волос на них похож. Светлый. А ростом в отца… Значит, из племени казаков, говоришь? Тогда надо учиться биться изогнутым мечом, шестопером и коротким копьем. И лук твой будет приниматься с пониманием. Все-таки мать твоя была баронессой. Дочерью вождя. А Робарт как-то по пьяни среди рыцарей хвастался, что имел такую дамочку. Врал, конечно… Но слух остался.

Антон все «мотал на ус». Идея представляться потомком сармитов ему понравилась. Дает больше вариативности в разговорах и в действии, а проверить данный факт не представляется возможным. Только бы вот узнать, как живут эти сармиты и где?

– Мне надо побольше узнать о сармитах. Как это сделать?

– Эрзай может рассказать. Его народ, сапеги, хоть и разделен с ним морем, но все же ближе, чем мы, шеры…

Утро прошло в бурном обсуждении налета наемников и их преждевременной смерти. Антон передал Франси в общей сложности почти восемь империалов золотом, медью и серебром, изъятых у убитых в качестве трофеев. Окрыленная Франси решила тут же ехать за семенами филиссы.

– Поедем к концу седмицы, – остановил ее Антон. – сначала Робарта похороним. Поедем втроем. Ты, я и Торвал. – Он посмотрел на Эрзая и добавил: – И Эрзай. Флапий останется старшим в замке, будет смотреть за порядком…

После завтрака к воротам приблизился караван из трех повозок и десятка людей. Антон вышел встречать и увидел старосту.

Берток снял шапку и поклонился.

– Принимайте, милорд, воев и слуг. За телегами теснились десять молодых парней, у которых еще борода не выросла, а мясо наросло. Три девицы, одна совсем молоденькая, и мужик с мешком за плечами.

– В повозках что? – спросил Антон.

– Харч[13]13
  Харч – (уст.) – еда, пища.


[Закрыть] для стражников, милорд, на три десятницы. Мука, крупы, масло копченое мясо, сало. Куры…

– Хорошо, я понял и оценил твою старательность. Что это за женщины?

Староста оглянулся.

– Те, что постарше, кухарки. – Молоденькая в услужение вашей милости…

– А что она умеет делать?

– Что прикажете, милорд, то и сделает, не сумлевайтеь…

– А что, постарше никого не было? Вдова какая-нибудь, которой прокормиться одной трудно. И ей хорошо, и вам облегчение. Содержать не нужно. – Антон видел, как стреляли глазки красотки. Ей очень было боязно, и очень хотелось остаться. Быть рядом с молодым господином, греть ему постель, вот главное ее дело, – размышляла она, Антон ясно видел ее мысли, отраженные на лице, и понял, что под него подкладывают ночную кукушку[14]14
  Ночная кукушка – крылатое выражение. Жена, дающая советы мужу в постели. Здесь мужчиной движет желание утех и удовольствий. В порыве ночной страсти мужчина будет прислушиваться к женщине в постели, которая указывает ему, что делать.


[Закрыть]. Потому и выбирали помоложе да посимпатичнее. У него неожиданно проснулась способность подмечать незначительные детали. Видеть и понимать то, что скрывают за улыбкой или показным почтением. И он не хотел иметь рядом спутницу, что постарается вить из него веревки. В то, что он устоит перед молодостью и красотой, он не верил.

– Мне для постели служанка не нужна. Заменить! – приказал он и больше на девушку не обращал внимания. – Эти женщины замужем? – спросил он.

– Нет, милорд, вдовы.

– Хорошо. Пусть остаются. Кто тот мужчина с мешком?

– Плотник.

– Пусть тоже остается. Представь мне воев. Флапий, запоминай или записывай их имена.

– Чего записывать? Я их всех знаю. Этот вот…

– Хорошо, – прервал его Антон. – Староста, ты свободен. Франси, забирай слуг и проследи, чтобы у меня была нормальная, взрослая служанка.

Франси поклонилась.

– Сделаю, милорд.

В ее взгляде Антон увидел одобрение и смягчился.

– Так, а вы, – Антон обратился к новобранцам, – положили свои мешки возле крыльца и построились в одну линию передо мной.

Он стоял и ждал, когда, шипя друг на друга и бестолково толкаясь, крестьянские сыны выстроятся. Поморщился, увидев кривую линию, и приказал:

– Делай как я! – Упал на землю и на глазах изумленных крестьян и жителей замка стал отжиматься. Отжался сорок раз и стал смотреть, как выполняют упражнение его стражники. – Теперь приседания! – Антон стал приседать. Присел тоже сорок раз. Новобранцы смогли сделать по двадцать пять – тридцать приседаний. Запыхавшиеся, они останавливались и стояли, переминаясь с ноги на ногу.

– Теперь бежим до речки и обратно. Ваша задача – обогнать меня. Как скомандую марш, все бегут.

И не дожидаясь, когда они уяснят, что он хочет, Антон скомандовал: – Марш! – и побежал вниз. Расстояние туда и обратно было не больше льги, но обратно нужно было бежать в гору. Антон не оборачивался и до реки добрался первым. На обратном пути его пытались догнать два парня, худые как щепки и очень похожие друг на друга. Но не смогли. Антон, задыхаясь, прибежал первым. Посмотрел на склон и удрученно покачал головой. Его войско растянулось в тонкую веревочку, кто-то просто шел, а кто-то делал вид, что бежит. Когда десяток собрался, Антон указал на двоих худых парней.

– Этих как зовут, Флапий?

– Ермил и Фармил. Братья. Сыны Урсела-кожемяки.

– Назначишь их командирами пятерок. И вообще, ты теперь начальник замковой стражи. Ночью двое из новобранцев будут сторожить ворота. Эрзай, седлай коня и бери в руки кнут. Погонишь остальных к реке и обратно, кроме этих двоих, – он указал на братьев. – Кто не захочет бежать, бей до смерти. Милорд требует героев, а бабы рожают дураков.

– Запомните! – обратился он к новобранцам. – Умирай, но приказы выполняй. Или умрешь болезненно и с позором.

У Антона неожиданно появился командирский зуд. Кроме того, он почувствовал себя главным в этих местах. Не просто феодалом, а ответственным за всех этих людей. И он один знал, как принести им пользу, даже заставляя силой выполнять его приказы. Он чувствовал, как быстро утекает отпущенное ему время, и старался быть собранным, энергичным и в меру жестоким. Это постепенно стал проявляться родовой характер Загнибеды.

Немного отдохнувшие парни, сразу осознали, что тут шутки не шутят. Степняк стегал кнутом тех, кто не торопился, и в итоге все прибежали довольно быстро. С выпученными глазами и широко раскрытыми, хватающими воздух ртами они стояли напротив Антона, и в их глазах он читал страх.

– Тяжело в учении, легко в бою! – назидательно напутствовал новобранцев Антон и отдал их в распоряжение Флапия.

– Флапий, разметить новобранцев в казарме. Рассказать им, как нужно себя вести. Через полчаса я жду их возле сеновала.

– Ну вы, сэр, точно настоящий имперец – произнес наблюдавший за всем этим Торвал. – Так воинов готовят лишь у них в легионах. Что дальше делать будете?

– А дальше до обеда учимся стрелять из лука, после обеда рукопашный бой.

– Это что за бой такой?

– Без оружия.

– Драться будут, что ли, на кулаках?

– Не совсем. Приемы изучать.

– При-емы? Это какие такие приемы?

– Хочешь, покажу?

– Покажи, – шер хитро переглянулся с Эрзаем и усмехнулся в бороду.

– А давай! – с азартом воскликнул Антон. – Бей меня кулаком.

– Прям бить по-настоящему? – не поверил Торвал. Он был Антону по грудь, но в два раза шире.

– Бей по-настоящему.

– Ну, держись, сэр, и не говори потом, что сам не просил. – Шер широко размахнулся, но видно было, что силу в удар он не вкладывал. Выкинул кулак в грудь Антону. Антон легко уклонился, ухватил руку и, дернув на себя, придав ускорение массивному телу шера, поставил подножку. Потеряв равновесие, шер повалился на землю. Антон, удерживая его руку, крутанул ее и сел на Торвала сверху. Предвкушая победу, он гордо огляделся и хотел сказать «сдавайся». Но не рассчитал силу шера. Тот легко вырвал руку и как щенка скинул Антона с себя. Встал, отряхиваясь, и громко рассмеялся. Он тряс руками и приговаривал:

– Вы это видели? Человек шера поборол! Ну надо же. Нет, ну вы это видели?!..

Антон, обескураженный неудачей, поднялся и тоже стал отряхиваться.

– Сэр, вы меня постоянно удивляете! – не успокаиваясь, произнес Торвал. – Вы настолько странный, что у вас может получиться дожить до следующего лета. Побороть шера… кому скажешь, не поверят.

– Ты Торвал невероятно сильный. Побороть я тебя поборол, а удержать не смог. Не хватило сил.

– Ант, ты единственный человек, которого я знаю, кто смог повалить на землю шера. Ты это понимаешь? Я могу взять тебя за руки и легко разорвать на части. А ты меня поборол.

– Это тоже никому не надо рассказывать? – спросил Антон.

– Вон, видишь, староста смотрел. – Шер указал на стоявшего с открытым ртом Бертока. – Теперь весь поселок об этом будет знать. Потом на ярмарках они будут рассказывать это как главную новость года. И будет этот рассказ обрастать небылицами… Мне-то ничего, а если найдется еще один шер, который захочет проверить твою силу?.. Так что тренируйся. Не переставай…

Эрзай тоже удивленно качал головой. Новый милорд без раскачки взялся за обучение стражи замка. Проверил их на силу и выносливость, потом вместе с ним учил натягивать тетиву и вместе с ним бил палкой по спинам нерадивых. А до этого заставил Флапия притащить девять бочек и набить их сеном. Новый плотник быстро сколотил козлы, и бочки водрузили на них открытым зевом к стрелкам. Получились весьма удобные мишени, набитые сеном. И стрелы не ломались, и медные учебные наконечники не гнулись.

Стрелять из лука новобранцы умели и быстро освоили новый лук. Затем отошли на семьдесят шагов и стреляли по бочкам без перерыва. Антону Эрзай раскачал чучело и заставил стрелять в него. Через несколько выстрелов тот освоился и стал меньше мазать.

На обед новобранцев строем отвел Флапий. Старик приободрился, получив новое назначение и хорошо ему знакомое дело.

– В левой руке лук, в правой стрела! – поучал он. – Запоминайте, олухи. Шагаем в ногу. Это важно. Лук! Стрела! Лук! Стрела…

Перед башней уже стояла бочка с водой.

– Все мойте руки… Да по очереди, черти. Не толкайтесь. Заходим в трапезную по одному, – требовал старый слуга. Новобранцы с унылом видом, понимая, что им теперь предстоит два года таких учений, обреченно плелись обедать.

Антон пришел посмотреть, чем кормили новобранцев. Такой еде позавидовал бы российский солдат. Наваристый суп, мясо, каша, компот из ягод, мед, неизменные оладьи.

Антон сел вместе с ними, но за отдельный стол.

– Дайте мне то, что едят они! – приказал он. С аппетитом поел и похвалил повариху. – Молодец! Как тебя зовут, красавица?

– Женщина зарделась.

– Просто позовите хоть кивком, и я приду. – Антон мысленно себя обругал. Здесь все понимают буквально.

– Я хотел узнать, как твое имя?

– Трокси, милорд. Так мне вечером прийти?

– Нет.

Антон встал и вышел. Уходя, отдал распоряжение.

– Час отдыха им, Флапий, и на тренировку.

«Надо бы им составить план боевой учебы, – подумал он. – И знать бы, чем их вооружить и, главное, чтобы недорого и тем, что они могут быстро освоить».

У кузницы на узкой лавке сидел сытый Торвал. Он посмотрел на Антона и подвинулся, давая тому место. Антон сел.

– Хорошо с тобой, Ант, живется. Раньше мы ели два раза в день – утром, что осталось от барского стола, и вечером перед сном. А теперь ты завел правило есть днем. Хорошо.

– Я рад, что ты рад, – ответил Антон. – Поможешь в одном деле?

– Если это в моих силах, то почему нет. Что ты хочешь?

– Чем вооружить моих новобранцев, чтоб они могли быстро освоить оружие, и вышло недорого.

Торвал посмотрел более внимательно на молодого хозяина.

– И все? – спросил он.

– Пока да.

– Для начала им нужно копье. Короткое, как у твоих родичей сармитов, с длинным наконечником. Им легко управляться и, если надо, можно кинуть. Сделать нужно сменные оголовки – копейную и топор. Древко одно, а наконечников два. Меч им не нужен, не освоят. Длинный кинжал нужен. И последнее – дубина. Можно чекан, можно шестопер. Чтобы вышло дешево, нужно все это отливать из бронзы. Наконечники для стрел, что мы наделали с Эрзаем, бронзовые. У твоих родичей, кстати, они тоже бронзовые. Только бронза белая. Они добавляют в нее мышьяк. Отрава жуткая. Так что все это можно отлить и отстучать довольно быстро. Меди и олова у нас хватает. Я отолью заготовки, отстучу, а твои новобранцы наточат, это они умеют. Как пользоваться копьем, научит Эрзай, он мастер. Приемы с шестопером покажу я. Но им нужны еще щиты, броня и шлемы. Шлемы тоже можно отлить. Правда, тяжеловаты будут. А броня подойдет кожаная. Но она тоже не дешевая.

Антон во время разговора только кивал, показывая, что понимает и соглашается.

– Хорошо. Спасибо. Займись оружием, а я буду думать о броне и щитах. Еще древки нужны для копий.

– С этим проблем не будет. В этих горах растет алуринский ясень. Он когда молодой, то древесина у него очень податливая для обработки, словно масло. Но когда высохнет, становится легкой и прочной, как железо. Вот, посмотри, у меня тут заготовки для молота…

– Это чем тебя Эрзай спасал? – засмеялся Антон.

– Тем самым. – Торвал встал, ушел в кузницу и вернулся с деревянной палкой. – Долго служит, дольше дуба, и легче гораздо, вот, подержи, – он протянул Антону заготовку. Антон взял деревяшку в руку, подержал, помахал и вынужден был признать, что таки да, легкая. Ударил о стену и не смог сломать. В руку пришла отдача, как при ударе железом.

– Ну, замечательно. Отправлю плотника нарубить заготовок, – возвращая черенок, произнес Антон. – Спасибо, Торвал.

– Всегда пожалуйста. Сегодня монеты чеканим, не забыл?

– Монетный двор князя Алуринского, сэр Торвал, всегда для вас открыт.

– Я не сэр, – усмехнулся довольный шер. – А ты не князь. Я – ярл, ведущий в бой полсотни хирдманов. Вернее, водивший. – Шер помрачнел.

– А что случилось, Торвал?

– Что случилось?.. Глаза шера покрылись туманной поволокой. Он замолчал, но потом решился. – Тебе, Антей, скажу. Ты мне доверился, я тебе доверюсь. Меня оболгали и обвинили в предательстве клана. Что я якобы передавал сведения другому клану. Я тогда молодой был. Ходил и ухаживал за одной шеркой в этом клане. А суть в том, что я не поддержал притязаний среднего сына конунга на главенство. Глава клана был при смерти, и два сына затеяли борьбу за власть. Я поддержал старшего брата, как велит обычай. А тот неожиданно взял да и скоропостижно скончался. Я так думаю, не без помощи своего брата. Так средний брат стал главой клана и обвинил меня в предательстве. Меня выгнали с позором, хотя доказательств моей вины не было. Оказалось достаточно слова нового конунга. Так я оказался среди людей. Меня подобрал твой отец, когда ловил колдунов, меня он тоже схватил, но вместо сожжения привез сюда. Вот так вот… Потом я ездил с ним как его воин. Подобрали мать Флапия и его самого. Робарт был охотник до женских ласк… Потом Эрзая. Он хорошо разбирался в лошадях… Робарт странный был, хотел этот мир изменить, а не заметил, как изменился сам.

– Отец что, был такой сильный воин?

– Как воин, нет. Как рыцарь Рассвета – да. Ни меч, ни стрела, ни копье не могли его поразить. Его окружало сияние. А он протянет свою длань, и противник лишается сил. Вот ты поборол меня ловкостью, а он схватил меня силой Рассвета.

– Колдовством, что ли? – спросил Антон.

– Нет. Магией. Магией света. Это колдуны для колдовства черпают силы из преисподней и тем самым ведут мир к гибели. Так говорил Робарт. Он говорил, что этот мир болен, и хотел его исцелить… Вот ведь как бывает. Ладно, Антей, заговорились мы с тобой. Вон твои новобранцы вышли, иди тренируй. А я пойду, заготовки для монет делать.

Антон кивнул и поднялся. Вывел весь десяток за ворота на утоптанную площадку, там раньше было тренировочное поле для воинов, но потом, как и весь замок, оно пришло в запустение.

Глядя на то, как парни борются, Антон понял, что здесь о борьбе и о приемах в крестьянской среде ничего не знают. Дерутся размашисто, но бьют сильно. Коли попал, так знатно приложил. Почему было так, ему тоже было понятно. Обученные крестьяне опасны своему лорду. Они однажды захотят свободы и возьмутся за вилы, косы и топоры. Потому и не учили их сражаться, и не позволяли иметь оружие. Паши, сей, собирай урожай, корми лорда, он защитит. Хотя часто тот просто отсиживался в замке. Ему не было дела до смердов. Такой же позиции придерживался и Робарт. Антон пошел другим путем, наплевав на общепризнанные устои, обучал и вооружал вилланов.