Текст книги "Тело призрака"
Автор книги: Владимир Сверкунов
Жанр: Жанр неизвестен
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
– Увы, мой друг, пока таких смельчаков в наших стенах не нашлось, – констатировал Якуб Алексеевич. – Люди слишком боятся своих грехов, так сказать, внутренних диких зверей!
Часть третья
Прозрение
1.Слухи всегда распространялись быстрее любых новостей. Но они стали вездесущими в виртуальном пространстве, где факты, догадки, домыслы и просто нелепицы вертелись с огромной скоростью, поражая воображение неискушенных и бывалых потребителей такого рода информации.
Интернет стремительно стер разницу между правдой и ложью. На замаскированной дезинформации частенько попадались ученые и политики, журналисты и студенты, принимавшие очередную «мульку» за свершившийся факт и строившие на таком фантомном фундаменте свои теории, программы, статьи и курсовые работы. Поэтому не случайно одни предпочитали называть Интернет Глобальной сетью, считая его самым восхитительным средством связи между людьми, другие – Всемирной паутиной, подразумевая, что именно здесь, в липких тенетах, ведется охота за человеческими душами.
На следующий день после митинга сайт voskres.com посетило около тысячи человек, что бесстрастно зафиксировал компьютерный счетчик. Построен был портал стандартно, может быть, даже его оформление отличалось излишней строгостью. Единственное, что оживляло главную страницу, – портрет Ленина: при помощи анимации он плавно превращался в изображение Иисуса Христа, потом обратно – в облик вождя, и снова – в лик Спасителя.
Здесь на пяти языках – русском, английском, испанском, французском и немецком – были помещены статьи из самых разных изданий, рассказывающие о предшествующих оживлению Ленина событиях, самому чудесному воскресению, о встречах Спасителя с народом, публиковались выступления вождя. На третий день появилась и статья Ганченко из газеты «Взор», которая на сей раз не осталась незамеченной. Газету буквально вымели из киосков, и весьма своевременным стало размещение материала на ленинском сайте. Благодаря этому число посетителей выросло сразу в сотни раз и достигло полумиллиона.
Ганченко подробно описал и происшествие с участием Ленина на станции Райки, и его выступление на митинге антиглобалистов. Но самым главным, настоящим «гвоздем», стал рассказ об открытии «эликсира праведников».
Нельзя сказать, что все сразу и безоговорочно поверили в существование чудодейственного средства. На форуме, который, как и положено, был неотъемлемой частью портала, высказывались самые разные мнения. Один из наиболее скептически настроенных авторов писал, что если и возможно воздействие на гены, отвечающие за старение, в чем сам он лично сильно сомневается, то это может привести к самым необратимым последствиям для человека как вида и в конечном итоге к его вымиранию. Ведь при продленной на неопределенный срок молодости попросту перестанут действовать все законы существования человеческого общества: праведники, отведавшие эликсира, немедленно ударятся во все тяжкие, пытаясь тем самым компенсировать свое воздержание от грехов в прошлой жизни.
С его мнением как раз знакомился Владимир Ильич, сидя на даче перед экраном компьютера. После переезда и выступления на митинге он успокоился, проникнувшись большим доверием к единомышленникам. Здесь ему представилась возможность ближе познакомиться с этими людьми, каждый из которых, по его мнению, был в своей области выдающимся человеком. Особенно сблизился он с Семеном Константиновичем – тот в первый же день своего дежурства удивил его весьма интересным химическим опытом. Еще с вечера замочил несколько поленьев дров в каком-то растворе и, загадочно улыбнувшись, сказал, что такого количества природного топлива хватит на целый день.
Назавтра Ленин сам убедился в могуществе химии. Каждое полено, сгорая в течение длительного времени, у Семена Константиновича давало столько же тепла, как у других – целая вязанка. Секрет, как объяснил сам химик, заключался в изменении молекулярных связей, благодаря чему дерево превращалось в «долгоиграющий» горючий материал, превосходящий по теплоотдаче даже газ и нефтепродукты.
– Но почему ваше изобретение нигде не применяется? – удивленно спросил Владимир Ильич.
– Разве оно даст что-нибудь нынешнему заплутавшемуся человечеству?! – воскликнул Семен Константинович. – Только продлит агонию этого глубоко порочного общества. Мы прибережем его и другие наши открытия для тех избранных, которые скоро будут владеть миром.
Вслед за химиком и другие опекуны Ленина начали использовать для поддержания тепла чудо-поленья, что освободило им время для бесед с подопечным.
За Интернет отвечал Юрий Игоревич – специалист в области вычислительной техники. Он рассказал Ленину об участии в последнем проекте: создании вместе с белорусами мощнейшего компьютера, который удалось подключить к поддержке сайта voskres.com. Его мощности с лихвой хватило бы, даже если все жители Земли одновременно зашли на ленинский портал. А такое, как полагал компьютерщик, вполне могло произойти в ближайшее время.
– Вы думаете, многие заинтересуются нашими идеями? – спросил его Владимир Ильич.
– Я в этом уверен, – убежденно сказал Юрий Игоревич. – Придут сотни миллионов. Слишком заманчиво получить вечную молодость.
2.Проверка компании «Кэпитал Констракшн» не дала следствию каких-либо зацепок. Учредителями закрытого акционерного общества были несколько человек, среди которых и сам Семен Борисович Лившиц. Фирма существовала около двадцати лет и с тех пор построила в столице целый микрорайон. Никаких скандалов с обманутыми, как теперь принято говорить, инвесторами за ней не водилось. И вполне закономерно, что именно эта компания победила в тендере на реконструкцию здания в центре Москвы: в конкурсе наряду с другими факторами, такими как стоимость и качество выполненных работ, учитывалась и репутация каждого участника. Интересно, что «Кэпитал Констракшн» уже несколько раз подступалась к историческим кварталам рядом с Кремлем, но ей никак не удавалось получить здесь подряд на строительство. На сей раз то ли повезло, то ли кто-то, как говорится, посодействовал – а такое сплошь и рядом встречается в этой сфере – но компания, наконец, добилась своего. Причем, как утверждали специалисты, на таком объекте, который достался «Кэпитал Констракшн», серьезной прибыли не получишь: она бывает гораздо больше на жилищных новостройках в микрорайонах. И, тем не менее, компания настойчиво стремилась завладеть подрядом. Почему? Разве что из соображений престижа, если, конечно, нет каких-то других обстоятельств.
Интереснее оказалась биография Семена Борисовича Лившица. Как выяснил Курков, в советские времена тот сделал блестящую карьеру в комсомоле: в двадцать шесть лет он уже стал первым секретарем райкома. Может быть, это совпадение, а, может, и нет, но курировал его работу второй секретарь партийного комитета в том же районе, и им был Сергей Сергеевич Колобов.
Полученная информация заставила Сивцова задуматься. Две смерти, не имеющие, на первый взгляд, никакой связи друг с другом, кроме, разве что подземелий, в которых нашли трупы, каким-то образом переплетались с именем одного и того же человека. Причастен ли он к ним?
«Допустим, что в первом случае Колобов, действительно, послал Яночкина в тоннель, чтобы пустить нас по ложному следу, – размышлял Анатолий. – Но тогда вторая смерть, наоборот, была нужна для того, чтобы скрыть что-то действительно важное».
Он вспомнил часть тоннеля, где текла Неглинка, со следами свежего бетона на стене и подумал:
«Судя по всему, искать разгадку этих двух дел нужно под землей!»
Косвенным подтверждением такого вывода стали результаты поездки на строительство аквапарка. Опытный инженер-строитель Александр Петрович Глухов, приглашенный Сивцовым в качестве эксперта, познакомился с проектом, внимательно осмотрел стройплощадку. Ему не потребовалось много времени, чтобы сделать все необходимые расчеты. Оказалось, что объем выполненных здесь земляных работ все равно сильно недотягивал до цифры, которая значилась в договоре с фирмой, выполнявшей их.
«Значит, рыли где-то еще!» – подумал Анатолий, отметив про себя, что Лившиц, конечно, ни в чем не признается: скорее всего, он согласится с обвинением в приписках, чем откроет место, где копали молдаване и украинцы.
Задребезжал внутренний телефон, и Сивцов услышал голос охранника:
– Анатолий Михайлович, к вам здесь дама просится, говорит, что по очень важному делу!
– По какому конкретно? – резко спросил следователь.
– Она не рассказывает, – извиняющимся тоном произнес охранник.
– А как ее фамилия? – тем же сухим тоном поинтересовался Анатолий.
– Сейчас узнаю, – сказал охранник и после небольшой паузы доложил: – Мария Ильинична Ульянова.
– Как? – вскричал Сивцов.
– Ульянова Мария Ильинична, – еще раз, но уже в обратном порядке сообщил охранник.
Анатолий ожидал всего, чего угодно, но только не явления очередного призрака – на этот раз, видимо, сестры Ленина.
– Пропустите! – коротко бросил он в трубку и стал ждать, когда же привидение материализуется в его кабинете?
Но он по-настоящему удивился, когда на пороге показалась невысокая хрупкая женщина, очень похожая на испуганную девочку, в черном стеганом пальто-пуховике и аккуратно уложенными золотистыми волосами. Одна прядка была закреплена заколкой со сверкающими камешками-стекляшками: такая больше подошла бы ученице младших классов.
– Вы Мария Ильинична? – недоверчиво спросил Сивцов.
– Да, – сказала женщина-девочка и вдруг поняла, что смутило следователя. Она широко улыбнулась и из ее уст потекла речь – удивительная по тембру, в котором преобладали бархатистые тона:
– Неужели вы ожидали увидеть мою двоюродную прабабушку?
Анатолий смутился, ведь он, действительно, был готов к встрече с сестрой Ленина. Спохватившись, он предложил Марии Ильиничне снять пуховик, усадил на стул и уже спокойным тоном поинтересовался:
– Так какое же очень важное дело привело вас сюда?
Гостья сидела на стуле очень прямо, отчего вырисовалась ее тонкая длинная шея, обрамленная невысоким воротником белого мохерового свитера. От ее головы шло такое сияние, что в кабинете стало заметно светлее. По крайней мере, так показалось Сивцову. Она смотрела прямо на следователя, и он почувствовал, что не может оторвать взгляда от ее больших глаз с изумрудными блестками.
– Давайте, сначала я расскажу вам о себе, – снова пропела Мария Ильинична.
– Давайте, – согласился следователь и на самом деле почувствовал, что ему нужно знать все о неожиданно появившемся воздушном существе.
– Вы, наверное, поняли, что я – прямая родственница Владимира Ильича Ленина, – продолжила гостья. – Наша линия идет от его родного брата, вы, я полагаю, знаете, кого я имею в виду.
Анатолий кивнул и вдруг ощутил, что ему хочется, не перебивая, слушать и слушать эту женщину.
– Возможно, вас смутило мое отчество, – предположила, между тем, Мария Ильинична. – Дело в том, что ни моя бабушка, ни мама никогда не были замужем, и по какому-то странному желанию стали давать своим дочерям – а сыновей у них не рождалось – такое же отчество, как у нашего знаменитого родственника. Может быть, столь необычным способом они хотели увековечить его память.
– А вы замужем? – неожиданно вырвалось у Сивцова.
Лицо гостьи подсветилось нежным румянцем, сначала она хотела поставить следователя на место, но потом, передумав, ответила просто:
– Нет.
Разговор наткнулся на паузу, и Анатолий уже искренне сожалел о том, что задал бестактный вопрос. Наконец, он выдавил из себя:
– Простите, пожалуйста, и, прошу вас, продолжайте.
Мария Ильинична улыбнулась и добродушно сказала:
– Я не сержусь, просто теперь, как вижу, придется объяснять вам и те обстоятельства, которые помешали бабушке с мамой, да и мне создать семью. Только не знаю, почему я решила рассказать все это? Наверное, я правильно поступила, что пришла именно к вам. Ведь до нашей встречи я навела справки о том, кто из сотрудников прокуратуры мог бы помочь. И теперь чувствую к вам доверие.
– Спасибо, – проронил Сивцов и стал ждать, когда тихий и мягкий почти на ощупь ручеек слов снова потечет из уст гостьи.
– Понимаете, когда наши кавалеры узнавали о том, с кем имеют дело, сразу же, как говорится, испарялись, – снова начала говорить Ульянова. – Они считали, что не выдержат груза ответственности, если будут в браке с родственницей великого человека! Это просто не укладывалось у них в голове! Но ведь на самом деле мы такие же простые люди, как и все.
«Нет, – подумал Анатолий, – такие простыми не бывают!»
Еще он понял, что выделил бы эту женщину в любой толпе и инстинктивно стал бы пробираться, чтобы быть ближе к ней.
– Ну, теперь, наверное, можно приступать к делу, – сказала Мария Ильинична. – А оно заключается в тех событиях, которые происходят в последнее время. Объявился какой-то самозванец, и он имеет наглость утверждать, что является нашим знаменитым прадедом. Вы представляете, как это оскорбляет чувства всех Ульяновых!
– А что, у Ленина много родственников? – поинтересовался, уже настроившись на рабочий лад, Сивцов.
– К сожалению, нет, – ответила гостья. – Вы же знаете, что почти все братья и сестры Ильича посвятили себя революционной борьбе. Только наша ветвь, образно говоря, дала побеги. Но все равно, хотя нас и немного, мы имеем право требовать, чтобы имя Владимира Ильича не было запятнано. Вы, наверное, знаете, сколько грязи вылилось на него в последнее время! А теперь еще и этот проходимец, который присвоил себе имя прадеда, да еще и называет себя Христом! Помогите нам вывести его на чистую воду!
Анатолий задумался. Ему искренне хотелось прийти на выручку славной женщине-девочке, но до ее прихода даже в расследовании дела об исчезновении тела Ленина из Мавзолея он не принимал в расчет человека, «надевшего» на себя его имя. Вдруг он понял, что все должно быть взаимосвязано: и исчезнувшая мумия, и два трупа, и, наконец, самозванец!
Он еще раз внимательно взглянул на Марию Ильиничну и вдруг осознал, что ему представляется прекрасный повод встретиться с ней и, хорошо бы, не один раз.
– Это удивительное совпадение! – воскликнул следователь. – Понимаете, я сам собирался найти кого-нибудь из родственников Ленина для того, чтобы получить генетический материал. Ведь только так мы сможем доказать всем, что человек, выдающий себя за вождя, вовсе им не является.
– Ну что ж, я согласна, – решительно заявила гостья.
– Очень хорошо, – откликнулся Сивцов. – Но вы должны быть готовы к тому, что нам придется встретиться еще не один раз. Кстати, вы москвичка?
– Нет, я приехала из Казани.
– А где остановились?
– Пока нигде, прямо с поезда – к вам, – пропела родственница Ленина.
– Мария Ильинична, я ничего вам не навязываю, – начал издалека Сивцов. – Но, боюсь, что дело, которое, как вы понимаете, очень серьезное, потребует вашего постоянного присутствия в столице хотя бы в течение недели. У вас есть, где остановиться?
– Если честно, то нет.
– А можно, я предложу вам пожить у меня, – осторожно стал прощупывать почву Анатолий. – Сам же найду приют у товарища. Как вы к этому отнесетесь?
– С большой благодарностью, – отозвалась Мария Ильинична. – Кстати, я давно хотела побывать в Москве: очень хочется побродить по залам музея Ленина. Для меня, как вы сами понимаете, это святое место.
– Ну, вот и решено, – заключил Сивцов. – Давайте, поедем ко мне прямо сейчас. Я вас устрою и вернусь на работу.
Уже одевшись, он позвонил Куркову и попросил его никуда не отлучаться – будет серьезный разговор.
– А конкретнее ты можешь сказать, что случилось? – спросил тот.
Анатолий выпалил:
– Включаем в разработку Ленина-Христа! – и положил трубку.
3.Наконец-то на Ганченко свалился груз славы, о котором он так давно мечтал. Сравнить ее странную тяжесть можно было с чем-то воздушным и мягким. Ему вспомнилась детская загадка-ловушка: что тяжелее – пуд пуха или пуд камней? Теперь он вполне сознательно, а не по простоте душевной, как в ребячестве, ответил бы: конечно, пуд пуха, и при этом нисколько не смутился бы тем, что посягает на самые основы физики.
Его публикацию обсуждали везде: в метро и на базарах, на работе и на интернетовских форумах. На следующий день после выхода газеты Евгения разыскал по телефону редактор известного еженедельника «Newsweek» и попросил подготовить для своего издания вариант статьи, но по возможности с новыми подробностями. Потом посыпались предложения из других популярных зарубежных газет и журналов.
Не оставили его в покое и коллеги. Они то слезно, то настойчиво просили указать адрес, где находится институт, победивший старость. Но Ганченко оставался непреклонным: свой «эксклюзив» он не собирался отдавать никому.
Подготовив с десяток вариантов статей для различных изданий, Евгений в то же время начал понимать, что тема требует дальнейшего развития. Пока заявления об удивительном действии разработанного учеными препарата оставались голословными, а было бы здорово показать конкретного человека, прошедшего курс омоложения, как говорится, до и после.
Ганченко решил действовать сам. Он стал перебирать в памяти и в записных книжках людей, которые могли бы подойти на роль праведника. Увы, при внимательном рассмотрении каждый из его знакомых имел какой-то изъян, темное пятно в биографии или то, что можно было назвать грехом.
Промучившись полдня, Ганченко, наконец, остановился на самой подходящей, как ему показалось, кандидатуре. Он подумал о близкой подруге его бабушки – старушке, чей возраст недавно перешагнул девяностолетнюю отметку. Баба Аня, как называл ее Евгений, была очень близким человеком для их семьи. Сама никогда так и не побывавшая замужем и оставшаяся, как подозревал журналист, девственницей, она помогала нянчить маленького Женю, с радостью выполняла домашние работы, а летом наравне со всеми копалась на грядках на их даче. Добрее человека Ганченко не встречал и в детстве даже думал, что из двух бабушек настоящая – именно баба Аня.
К ней он и отправился после работы, предварительно позвонив, справившись о здоровье и захватив любимый старушкой бело-розовый зефир.
Несмотря на преклонный возраст, баба Аня выглядела свежо и бодро, в маленькой однокомнатной квартирке царили чистота и порядок. В вазе стояли засушенные с лета стебли физалиса с оранжевыми пузатенькими плодами-коробочками.
Старушка, обрадовавшись приходу Жени, который всю жизнь был ее любимцем, быстро собрала на стол все, что нужно для чая. Хрустя сушками и запивая их вкуснейшим янтарным напитком, – его аромат Ганченко помнил с детства, – он начал разговор издалека:
– Баба Аня, я недавно побывал у одного ученого и узнал, что старость, оказывается, можно победить.
Старушка недоверчиво посмотрела на него и спросила:
– Даже такую, как моя?
– Любую! – убежденно произнес Евгений.
Попросив вторую чашку чая, который баба Аня готовила из нескольких сортов заварки, и в этом заключался ее секрет, Ганченко подробно рассказал о своем визите в институт и волшебном эликсире, возвращающем людям юность. Подытоживая, он заявил:
– Баба Аня, вы у нас – самый лучший кандидат на омоложение! Я договорюсь, и вас примут немедленно.
Он ожидал, что старушка начнет ахать и охать, благодарить его за бесценный дар, но она только с грустью посмотрела на журналиста и серьезно сказала:
– Нет, Женечка, мне нельзя! Я еще пожить хочу. Мне ж граммулечки этого лекарства хватит, чтобы встретиться с беззубой…
Такой поворот обескуражил Ганченко, но он все же попытался уговорить старушку:
– Как же так, баба Аня? Вы ведь самый светлый человек из всех, кого я знаю!
– А ты в душу мне заглядывал? – проникновенно поинтересовалась та. – Никто не ведает, что там, внутри, кипело всю жизнь! Так что праведницей я себя никак назвать не могу.
Огорченный, журналист возвращался домой, думая о том, что его план – показать человека, победившего старость с помощью «эликсира праведников», с треском провалился.
«Может, в монастырь податься? – размышлял он, имея в виду не собственное пострижение в иноки, а возможность найти богоугодного человека среди чернецов. – Хотя вряд ли там меня поймут: скорее всего, сочтут всю эту историю с эликсиром ересью или даже чертовщиной».
Он уже шел по дороге из метро домой, так и не придумав что-нибудь толковое, как его остановил звонок мобильного телефона.
– Евгений? – раздался звонкий и задорный голос.
– Да, я, – ответил журналист, чувствуя, что интонация ему знакома, хотя по одному слову он не мог понять, кто говорит?
– У меня для вас, так сказать, сюрприз! – продолжил собеседник. – Извините, забыл представиться. Это Якуб Алексеевич.
Но Ганченко уже по второй фразе понял, с кем имеет дело.
– Что-нибудь с вашим эликсиром? – поинтересовался он. – Вам удалось его испытать?
– Вы движетесь в верном, так сказать, направлении, – согласился ученый. – Но я бы не хотел говорить об этом по телефону: мало ли какие, так сказать, враги могут оказаться на линии. Приезжайте к нам завтра с самого утра, и все узнаете, так сказать, из первых уст. Дорогу помните?
– Конечно, помню! – подтвердил Евгений и добавил: – Обязательно приеду. Спасибо за приглашение.
– Вам спасибо за очень хорошую статью, – сделав комплимент, Якуб Алексеевич попрощался и дал отбой.
Ганченко всю ночь не находил себе места. Сон был прерывистым, наполненным кошмарами с чудовищами, пожирающими праведников.
Утром он проделал уже однажды пройденный маршрут и нажал кнопку переговорного устройства. Опять щелкнул замок калитки и журналист пошел в сторону здания.
На сей раз его не оставили без внимания. Навстречу шел молодой подтянутый человек с черными, зачесанными назад волосами. Когда до него оставалось метров пять, Евгений вдруг понял, что этого юношу он видел несколько дней назад, правда, выглядел он намного старше.
– Вы все-таки решились, Якуб Алексеевич, – с восхищением промолвил журналист, протягивая молодому человеку руку.
Тот принял рукопожатие, причем ладонь его оказалась крепкой и пружинистой, и ответил:
– Больше всего мне нравится в вас, что все схватываете на лету! Впрочем, вы правы, я пошел на эксперимент. Боялся страшно, но теперь все позади, и результат налицо и, так сказать, на лице.
Он задорно засмеялся, и Ганченко присоединился к его молодому веселью. Он попросил Якуба Алексеевича сделать несколько снимков, и они полчаса бродили по разбитому вокруг здания парку, выбирая места для съемки. В один кадр попал даже Шарик – один из первопроходцев омоложения.
Ганченко с восхищением смотрел на почти идеальную фигуру ученого, свежую кожу лица без единой морщинки, ясные глаза. Немного поразмыслив, он, правда, с опаской предложил генетику провести простое испытание его физической формы. «Это оживит материал», – подумал Евгений.
Они отмерили шагами приблизительно сто метров, и ученый по взмаху руки журналиста побежал, благо, он был в спортивном костюме и кроссовках. Ганченко успел сфотографировать его и засечь на секундомере в мобильном телефоне время, понадобившееся бегуну на преодоление дистанции. Оказалось, что тот пробежал стометровку чуть больше, чем за одиннадцать секунд – отличный для бывшего старика результат!
Наконец, они вошли в здание, поднялись в кабинет директора, и Ганченко стал выспрашивать у ученого подробности удачно прошедшего омоложения.
– Отмечали ли вы какие-то неприятные ощущения? – поинтересовался он.
– Понимаете, я выпил эликсир – двадцать капель на стакан воды – вечером, перед сном, – стал рассказывать Якуб Алексеевич. – Спал нормально: оказалось, что наш препарат к тому же обладает расслабляющим действием. Снов не помню, хотя было что-то светлое и даже яркое. Утром, несмотря на опасения, сразу же пошел к зеркалу и понял, что эксперимент завершился, так сказать, викторией. За ночь организм почти полностью перестроился. В течение вчерашнего дня кожа еще больше натянулась, исчезла жировая прослойка, прибавилась мышечная масса, улучшилось зрение.
– А каких грехов вы сильнее всего опасались перед тем, как решиться на прием эликсира? – прямо спросил журналист.
– Все они обычные, так сказать, человеческие, – задумчиво отозвался ученый. – По молодости, – он вдруг засмеялся, вспомнив, что такие слова звучат весьма странно из уст юного человека, – хотя правильнее сказать – по прежней молодости я весьма активно увлекался женским полом и разбил немало сердец, прости меня, Господи! Став постарше, попивал, пока всерьез не увлекся наукой. Ну и был безбожником, атеистом. Букет, так сказать, что надо!
– И, тем не менее, эти грехи не оказали существенного влияния на процесс омоложения? – произнеся эту фразу, Ганченко ощутил всю ее казенность и неприменимость к сегодняшнему событию, которое представлялось настоящим чудом.
– Выходит, что так, – коротко подтвердил Якуб Алексеевич. – Думаю, и вам не нужно бояться, поэтому еще раз предлагаю попробовать эликсир.
И вновь Евгений замер. После знакомства с ученым и чудодейственным средством его опять стала преследовать старая история: ее он считал самым страшным грехом в своей жизни.
Тогда после окончания университета он только начинал работу в журналистике в газете одного из областных центров. Почти сразу же подружился с художником Геной – парнем примерно такого же возраста, правда, уже успевшим обзавестись семьей. Они были неразлучны, и однажды, когда сидели в фойе ресторана напротив зеркала, Евгений вдруг заметил, что видит отражение только своего друга, и у того, как подтвердил Гена, возникла точно такая же оптическая иллюзия. Получалось, что, глядя в зеркало, Ганченко идентифицировал себя с Геной, а тот себя – с Женей. Полноту иллюзии подкрепили движения, о которых они стали договариваться по ходу. Скажем, оба клали левые ноги на правые, и отражение делало то же самое, хотя каждый видел не себя, а другого. Этот с виду забавный эпизод, тем не менее, очень повлиял на их взаимоотношения: ребята будто стали одним целым, и Евгений частенько думал, что ничего бы не пожалел для своего друга.
Такой случай вскоре представился. Женя влюбился в студентку местного университета и скоропалительно женился. Они стали проводить время семьями, и однажды Ганченко пришла в голову идея: если их дружба с Геной столь безгранична, то почему он не может поделиться с ним самым дорогим – своей молодой женой, к которой, как он видел, друг питал очень теплую симпатию. Философской основой такого жеста была идея отказа от любой и всяческой собственности, будь то даже близкий человек, ради чистой и беззаветной дружбы. Перед ними маячили глубины вселенского единения, что в какой-то мере подогревалось модным в то время движением хиппи с их лозунгом: все, что тебе надо – любовь!
Он поделился этими мыслями с Геной, однако тот поначалу встретил их в штыки. Но все же друзья как-то невзначай стали обсуждать идею, и она постепенно приобретала жизненные контуры. Они начали мечтать о большом доме, где смогли бы поселиться семьями и вести общую жизнь без каких-либо намеков на собственность – все было бы общим: и сам дом, и мебель, и одежда, и жены, и дети.
Все случилось в тот вечер, когда две семьи решили отметить новоселье в мастерской, которую, наконец, выделили художнику. Разгоряченные вином, сладко-томным ароматом сандаловых палочек, привезенных супругой Гены из Индии, и ее откровенно-зажигательным танцем, происходившим из той же страны, они начали сбрасывать с себя одежду, и, оставшись в чем мать родила, слились в страстных объятиях – каждый с чужим супругом. Все стоны, охи и вздохи той ночи – и его собственные, и друга, и обеих жен отпечатались в сознании Ганченко на всю жизнь.
Утром они поняли, какое совершили страшное грехопадение. Человеческая природа, диктующая: «это – мое!», – оказалась сильнее. Отказаться от собственности не удалось никому. Евгения, как, наверное, и всех остальных участников оргии, переполняла животное чувство ревности. Они, почти не разговаривая, разошлись парами и с тех пор старались избегать друг друга. Как дым сандаловых палочек, растаяла и дружба двух молодых людей.
Прошло какое-то время, и оба брака распались: супруги так и не смогли смириться с взаимной изменой.
В кабинете директора института видение самого страшного в жизни греха вновь посетило Евгения, и он в очередной раз задал себе все тот же вопрос: помиловал его Бог или нет?
Ганченко, наконец, выплыл из темных вод воспоминаний, сфокусировал свой взгляд на Якубе Алексеевиче и вежливо отказался:
– Извините, но пока я все-таки не готов воспользоваться вашей добротой и эликсиром.
– Ну что ж, – ответил тот, – дело хозяйское. Но помните, я всегда готов оказать вам эту услугу.
Домой Евгений возвращался подавленным, хотя и имел в руках новый сенсационный материал.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?
