Текст книги "Русская книга людей (сборник)"

* * *

Иссиня-черный негр, надув все лицо и выкатив глазные белки, играет на сверкающем саксофоне. При этом два боя в форменных шапочках с надписью «Хилтон» начищают его щеки черными сапожными щетками. А русский солдат срочной службы надраивает саксофон тряпочкой с асидолом, который обычно используется для чистки военных ременных блях и мундирных пуговиц. Публика в концертном зале настолько поглощена музыкой, что не замечает этого глумления над маэстро, которое имеет отчасти расистский характер.

* * *

В левой части непропорционально длинного холста изображен крестьянин, мощно налегающий на соху, которая умещается на картине лишь наполовину: видно только заднюю часть лемеха да рукояти, отполированные мозолистыми ладонями. Впрочем, не забыты художником и сами ладони, и напряженные руки, заканчивающиеся плечами. Из-под сохи тянется жирная вспаханная борозда. Однако на расстоянии шести погонных метров от сохи борозда обрывается. В этом месте картину насквозь прочерчивает вертикальная линия неприродного оранжевого цвета. На оставшемся полуметре изображена передняя часть головы лошади. Название картины «Без названия» позволяет сделать ряд предположений. Либо это перестановка местами причины и следствия, либо срыв горизонтальной развертки изображения, либо картина написана по заказу общества защиты животных.

* * *

Крупно написанная лесная девственно чистая лужа, дно которой выстлано изумрудной травой. В луже покоится чистый тетрадный листок в клеточку. На листочке размашисто написано: «ВЧЕРА!»

* * *

Садик. Скамеечка. Старичок. Нежится в еще теплых лучах сентябрьского солнца. Проходящая мимо кричаще одетая девушка, приподняв и без того короткую юбчонку, поправляет черный чулок, сексуально впившийся в розоватую ляжечную плоть. Старичок полностью погружен в прошлое. Девушка – в будущее. В не столь, однако, отдаленное, не в такое, где она будет одутловатой старухой со вспухшими венами на руках и ногах.

* * *

Гостиная богатого дома, с претензией на бонтон уставленная дорогой итальянской мебелью. В пепельнице на ломберном столике дымится кем-то оставленная сигара. Одно из массивных кресел опрокинуто. В центре композиции расположена висящая на стене картина в тяжелой золоченой раме. Сюжет картины вызывает недоумение: человек, лежащий на кушетке животом вниз, пытается поставить себе клизму раблезианскеих размеров. Оторвавшись от этого нелепого зрелища и внимательно осмотрев гостиную, в дальнем левом углу холста можно обнаружить валяющуюся модельную женскую туфельку белого цвета с меховой опушкой и всю в блестящих камнях. Это еще более красноречиво, чем картина, свидетельствует о царящих в доме нравах.

* * *

Дорога средь золотых хлебов. Но не такая, как у Шишкина. А хреново написанная. Название: «Экзистенция». Хотя, скорее, «Шизофрения».

* * *

Облупленная закрытая дверь мышастого цвета, над которой водружена кривая вывеска «Вино». Огромная очередь, состоящая преимущественно из мужчин с кривыми лицами и в мышастых пиджаках. Кривые рты что-то яростно кричат друг другу, а руки спонтанно жестикулируют. Мимо с достоинством проходит кошка с мышью в зубах. Название «Мать» усугубляет нравоучительный подтекст до такой степени, что появляется неодолимое желание налить в фуршетный пластмассовый стаканчик до краев водки, плюнуть туда и выплеснуть этот коктейль автору в рожу.

* * *

Распахнутое окно, в котором видно лишь небо с проплывающими в нем облаками. Да еще крошечный – по причине сильной удаленности – сверхзвуковой самолет, который начертал в небесах тянущимся за ним белым инверсионным следом грозные слова: «Пиздец всему!»

* * *

Морское дно в зеленоватых тонах. Стайка резвых рыбок, морские звезды, колеблемые течением водоросли, черные камни, окаменелые моллюски, пузырьки воздуха, устремляющиеся вверх из какого-то непонятного, но явно рукотворного предмета овальной формы. И утопленник, безмятежно лежащий на спине, раскинувший руки в стороны. Мужчина. Бывший мужчина. По его груди ползет крупный краб. Трапеза еще не началась. Однако при помощи какого-то неуловимого художественного приема автор намекает на то, что морская живность уже изрядно проголодалась.

* * *

Всадник в бурке и заснеженные горные вершины довольно точно воспроизводят коробку папирос «Казбек», которую в свое время, если не изменяет память, нарисовал знаменитый художник Лансере. Название: «Памяти старинного друга». То ли это амикошонство, то ли идиотизм чистой воды.

* * *

Картина, предназначенная для размещения на потолке параллельно полу. На ней изображено «бездонное» голубое небо. И парящая в нем огромная птица. Зритель видит ее «пролетающей» над головой – видна грудь с проседью, широко расправленные крылья и нижняя часть головы, заканчивающаяся смертоносным клювом. Глаза сверкают рубинами. Острые когти ищут добычу. Концепция автора сформулирована достаточно конкретно и надменно: «Эта живопись для людей, а не для свиней, которые в силу анатомических особенностей не способны видеть небо». Орг., акрил, 670х670. «Рок».

* * *

Очень хитроумная композиция, включающая в себя: паровоз; два сросшихся кронами дерева; дракона с женским бюстом, вываливающимся из глубокого декольте; телефонную будку с трясущейся от страха женщиной средних лет, увядшей еще только процентов на пять; летающих по небу крупных птиц, оперение которых состоит из бритвенных лезвий; башенный кран, вырастающий из чресл мертвой старухи; несущуюся вскачь кобылу, истерично нахлестываемую сидящим в телеге возницей; прибитый к солнечному диску гвоздем том «Войны и мира»; гармонь, играющую самостоятельно; крупного водолаза в скафандре, воздуховодный шланг которого уходит за горизонт; девочку с зелеными волосами, закрытыми глазами, обнаженными зубами и вытянутыми вперед руками. Название: «XXI век».

* * *

Очень лаконичная инсталляция. Стол. На столе две чашки горячего чая, о чем свидетельствует поднимающийся над ними пар. Однако пар поднимается и десять минут, и пятнадцать, и полчаса. Секрет прост – на дне чашек спрятаны какие-то термохимические таблетки. Эта маленькая хитрость раскрылась после того, как какой-то изрядно перебравший вернисажник сунул в одну из чашек палец.

* * *

Болотная трясина, из которой по локоть торчит человеческая рука. На ладони шариковой ручкой написано число 666. На средний палец безбоязненно присела стрекоза. Ни малейших намеков на близость человеческой цивилизации. Царство необузданной природы преимущественно зеленого цвета.

* * *

В голой степи стоят три языческих идола. Один очень большой. Второй большой. Третий просто чуть выше среднего человеческого роста. Именно пред ним – третьим – коленопреклоненно расположился абсолютно голый человек, воздевший к небу в мольбе руки. Вокруг разбросаны омытые дождями и овеянные ветрами кости, которые можно принять как за человеческие, так и за останки ни в чем не повинных животных. В небе кружит крупная хищная птица. Ощущение тревоги и вместе с тем зависть по поводу отсутствия каких бы то ни было социальных институтов.

* * *

Разбросанные на ломберном столе карты. Свечи в канделябрах. Сигарный пепел. Записи мелом на зеленом сукне. При ближайшем изучении цифр обнаруживаешь, что эти записи никоим образом не соотносятся с той системой карточного учета, которой пользовались наши предки-дворяне. И чему только учат этих оболтусов в Суриковском институте?!

* * *

На холсте изображено такое большое зеркало, которое можно встретить лишь в каком-либо академическом театре. А может быть, и в самом Кремле. В четырех углах зеркала – отражения пожарища, кораблекрушения, авиакатастрофы и моровой язвы. По центру человеческая фигура, уже наполовину прошедшая сквозь отражающую плоскость. И, следовательно, уже заглянувшая в зазеркалье. Однако на левой лопатке «беглеца от реальности» отчетливо видна красная точка, то есть окончание грозящего смертью светового луча, испускаемого прицелом автоматической винтовки. Название: «Стоп машина».

* * *

Серая лента шоссе, рассекающая надвое густой лесной массив. На обочине километровый столб с цифрой 253. На шоссе огромный иссиня-черный крупнотоннажный грузовик. Метрах в пяти перед ним – спиной к страшной машине – маленькая девочка. Картина подчеркнуто статичная. Нет ни малейшего намека на то, движется ли грузовик или же неподвижно замер на месте. Никакого лоскутка материи, скажем, на зеркале заднего обзора или на радиоантенне, который трепетал бы от порыва набегающего воздуха или же, напротив, висел неподвижно. Сулит ли машина девочке неминуемую смерть или ничем ей не угрожает? Непонятно. Хотя непонятно и то, что делает девочка в столь необычном месте. Да и девочка ли это? Предмет, находящийся перед грузовиком, написан столь условно, что он вполне может быть не маленькой девочкой, а больничной тумбочкой или деревянным крестом, поставленным в память о погибшем на этом месте водителе-дальнобойщике.

* * *

На переднем плане – практически полностью закрывающая весь холст человеческая ладонь. Она посажена на руку, которая стремительно утончается – точно так же, как при съемке широкополосным фотообъективом. И где-то на огромном расстоянии – крохотное лицо. Название: «Козлы!»

* * *

Наголо остриженный мальчик в неказистой серой школьной форме образца 1958 года стоит у доски. Яркий пионерский галстук в незначительной степени скрашивает убогость его вида. На доске написано квадратное уравнение: 4х² + 8х + 12 = 0. Далее идет решение уравнения. И внизу ответ: х₁ = 8, х₂ = 39. Плечи мальчика обреченно опущены, глаза смотрят в пол, а лицо выражает такой ужас, словно в двух шагах перед ним разверзлась земля, и из образовавшегося провала слышны вопли истязаемых грешников, а из ямы высунулся по пояс кто-то кошмарный, кто не имеет в своем сердце ни жалости, ни сострадания. Не имеет даже и самого сердца. Х., м., 70х110, «Будущий поэт Лев Рубинштейн на уроке математики в Мытищинской средней школе № 11».

* * *

Перед компьютером сидит мужчина средних лет, который, если судить по стилю одежды, полностью отсутствующему, принадлежит к технической интеллигенции. Из большого и высококачественного монитора по пояс высунулась обнаженная красавица. Одной рукой она страстно обнимает человека – так, что побелели пальцы, другой гладит ему волосы. Губы слились в жарком поцелуе. В распахнутом окне кто-то маленький, кудрявенький, розовенький с пушистыми крылышками целится в мужчину из лука. Название: «Одиночество».

* * *

Кроме названия – «Поле боя после атомной бомбардировки» – на этой картине абсолютно ничего нет. Нет даже незагрунтованного холста.

* * *

Восточный мудрец отрешенно созерцает лежащий перед ним на траве камень. Простой черный камень – без прожилок, без каких-либо вкраплений, примитивной овальной формы. И поскольку лицо старца абсолютно непроницаемо, зритель переключает свое внимание на камень, который должен же обладать чем-то особым, что заинтересовало восточного мудреца. Однако камень, написанный небрежно, не обладает ничем, кроме совокупности грубых мазков, хранящих следы движения волосков. И тогда зритель начинает в недоумении всматриваться в лицо восточного человека, мол, а вы не ошибаетесь, уважаемый? Но в результате пристального рассматривания и в лице старца начинают обнаруживаться существенные технические погрешности. И постепенно до зрителя доходит, что все это – лишь одурачивание публики и ничего более.

* * *

Инсталляция из семи холстов под названием «Неделька»: красный, оранжевый, желтый, зеленый, голубой, синий, фиолетовый.

* * *

Альбом, сделанный концептуалистом с уклоном в панк-субкультуру. На каждой странице те или иные размазанные и засохшие человеческие выделения: слюна, сопли, слезы, кал, моча, кровь, лимфа, гной, ушная сера, пот, сперма, рвотная масса. Во избежание путаницы все аккуратно подписано, пронумеровано и датировано. Название работы: «Двенадцать священных источников».

* * *

Красивая лошадь в лучах заходящего солнца. Вытянутая вперед длинная благородная морда. Влажные глаза, словно полные вечерней озерной водой. Теплые ноздри. Или наоборот холодные – если нет индивидуального воспоминания, то стоишь и теряешься в догадках. Знаешь твердо лишь одно – убивать плохо.

* * *

Фотография какого-то причудливого – явно неземного – ландшафта. Однако неопытный автор довольно скоро раскрыл секрет: раздавленная колесом поезда монета. Сказал – словно что-то украл. Точнее, вместо тайны сунул в зубы дешевую метафору. Цена – копейка.

* * *

Крепкая мужская спина. Пальто в рубчик. Руки засунуты в карманы. На голове шляпа. Не длинные, но и не короткие черные волосы. Идет прямо на низко висящую над горизонтом тревожную луну. Идет на ее фоне. Идет уверенно, словно оборотень. Х., м., 350х350. Без названия.

* * *

На невообразимом тропическом цветке, который имеет скорее галлюцинаторную природу, чем принадлежит к сфере художественной фантазии, сидит огромная бабочка, имеющая траурную раскраску. Не черный и красный цвета по отдельности, а смешанные вместе. На крыльях бабочки белилами прорисованы две эмблемы эсэсовских войск. Одна эмблема на правом крыле, вторая – на левом. Под лопаткой бабочки торчит шприц. Второй шприц воткнут в вену неестественно вывернутого локтевого сустава. На глазах бабочки нездешняя пелена. На губах пена.

* * *

Желтая подводная лодка всплывает рядом с Кремлевской стеной. На стене стоят тупорылые дядьки в черных пиджаках, белых рубашках и в галстуках и злобно кидаются в подводную лодку камнями. На берегу стоит маленький мальчик в коротеньких штанишках и матросочке и радостно машет еще не выбравшейся из желтых железных недр команде флажком желтого цвета. Картина выполнена в примитивистской манере. Название: «Я в детстве приветствую прибытие Желтой Подводной Лодки».

* * *

Обнаженная женщина. До такой степени покрыта шрамами, что похожа на пациентку доктора Моро. Название: «Даная».

* * *

Архитектурный проект. Кремль со стороны Красной площади полностью закрывает огромный театральный занавес. В день принятия президентом какого-нибудь важного и полезного решения занавес распахивается. Публика выражает свои бурные гражданские чувства при помощи аплодисментов и возгласов «Браво!». В 18.00 занавес закрывают вновь.

* * *

Натюрморт, состоящий из киви, кокоса, авокадо, гуайявы и рассыпанной по темному бархату нитки отборного жемчуга. В отдалении нежно поет тамбурин. Название: «Фиеста – запах страсти».

* * *

Написанный крупно небольшой фрагмент девичьей шеи. Розовая нежная кожа позирует покато и плавно. Исходящая от нее теплота. Подспудные голубенькие струйки вен, размытые по краям каким-то колеблющимся маревом. Золотая прядь, спокойно покоящаяся на еле уловимых всхолмлениях. После долгого зачарованного любования вдруг ловишь себя на мысли: «Не-жи-ва-я!» И действительно, при таком сильном увеличении во всей подробности должны обнаруживаться поры, бусинки пота, светлый пушок. А то и порезы от неловкого бритья. И прочитав название – «Барби. Фрагмент № 4», плюясь, отходишь в сторону.

* * *

На сковородке в шипящем масле жарится одинокий глаз, сохраняющий осмысленное выражение.

* * *

Раскисшее от непрерывных дождей поле. В центре – глубокий рифленый след от резинового сапога, правого. Больше следов нет ни сзади, ни впереди, ни справа, ни слева.

* * *

Казенный интерьер зала суда. Подсудимый в зарешеченном загоне, повернувшись к публике лицом, цинично мочится на пол. Его взгляд полон презрения, ненависти и чувства собственного превосходства. Лица судей, адвокатов, зрителей и представителя прокуратуры выражают крайнюю степень изумления, возмущения и гнева. Милиционер, стерегущий подсудимого, совершенно безучастен к происходящему. Однако если приглядеться к нему внимательней, то можно заметить, что милиционер является манекеном, одетым в милицейскую форму. Это даже подчеркнуто художником при помощи дешевого балаганного приема: на носу у псевдо-милиционера безбоязненно сидит муха. Муха потирает дружка об дружку передние ладошки: дескать, «ой что сейчас будет, ох и впаяют же этому охальнику на всю катушку, эх и загремит же он во цвете лет во глубину сибирских руд… хотя, может, он пытается вывести из себя этих недоносков, чтобы сокрыть какое-либо более тяжкое преступление и ограничиться статьей «Отправление естественных надобностей в общественном месте в особо циничной форме»… точно, вон судьиха аж слюной захлебывается, совсем разум потеряла»… Любопытно, что столь разумные мысли художник приписывает крошечной мухе, которая, казалось бы, вовсе не обладает какими бы то ни было мозгами. А взрослые люди, значительная часть которых имеет высшее образование, выглядят абсолютно бессмысленно: выпученные глаза, разинутые рты, высунутые языки… Правда, художник, быть может, и не думал влагать в мушиные уста ничего похожего. Скорее всего, он туда вовсе ничего не влагал. Просто человеческое сознание обладает следующей особенностью: если долго и пристально рассматривать мелкий предмет (например муху), то могут возникнуть самые неожиданные видения, именуемые галлюцинациями. Причем они могут быть не только зрительными или слуховыми, но и мыслительными. Этот психиатрический феномен уже давно с большим успехом применяют современные художники.

* * *

На картине изображена часть выставочного зала с висящей на стене картиной. Перед картиной двенадцать свиней с отвратительными мордами: торчат клыки, течет слюна, чуть виднеются заплывшие красные глазенки. Свиньи рассматривают висящую на стене картину, на которой изображена часть выставочного зала с висящей на стене картиной. Перед картиной двенадцать свиней с отвратительными мордами: торчат клыки, течет слюна, чуть виднеются заплывшие красные глазенки. Свиньи рассматривают висящую на стене картину, на которой изображена часть выставочного зала с висящей на стене картиной. Перед картиной двенадцать свиней с отвратительными мордами: торчат клыки, течет слюна, чуть виднеются заплывшие красные глазенки. Свиньи рассматривают висящую на стене картину, на которой изображены какие-то неразличимые точки. Если же взять мощную лупу, то можно увидеть, что на этой картине изображена часть выставочного зала с висящей на стене картиной. Перед картиной двенадцать свиней с отвратительными мордами: торчат клыки, течет слюна, чуть виднеются заплывшие красные глазенки. Свиньи рассматривают висящую на стене картину, на которой ничего нельзя разобрать даже при помощи сильного микроскопа. Х., м., 310х310. «На вернисаже, с бантиками».

* * *

Огромная абсолютно гладкая, словно лист бумаги, стена. И крохотная фигурка маляра на длиннющей лестнице, который красит белую стену красной краской. Выкрашено чуть больше половины. Название: «Экспансия шизофрении».

* * *

Операционная палата, сияющая нездоровой чистотой и мощными осветительными лампами. В центе предполагается операционный стол, которого не видно из-за облепивших его, словно зеленые мухи, людей в зеленых халатах. Их так много, что задние ряды карабкаются на плечи впередистоящих счастливчиков. Из-за частокола ног высовывается чья-то рука, пытающаяся что-то нащупать на полу – по-видимому, очки, которые валяются невдалеке. Пустое, впрочем, занятие, поскольку стекла очков раздавлены.

* * *

Открытая веранда богатого дома, о чем свидетельствует отсутствие как вычурных, так и лишних предметов. В левой части композиции – спина уходящего лакея. На втором плане благоухающий, промытый ночным дождем, радостно щебечущий сад. В центре холста важный господин, рассматривающий первую полосу утренней газеты, судя по качеству бумаги и строгости дизайна, очень респектабельной. На устах застыла довольная улыбка. В глазах мечтательное выражение. Господин настолько погружен в сладостные грезы, что не ощущает, как кофе из опрокинутой чашки тонкой струйкой стекает ему на халат.

* * *

Телефон крупным планом. Трубка лежит на столе. Стильный дизайн несколько утрирован, отчего проступает домысленная автором хищность форм. Наиболее деформирован шнур, почему-то не закрученный в регулярную спиралевидную пружину, а прямой, лежащий причудливыми кольцами. Явно намекает на питона либо на змею, поскольку покрыт симметричными природными узорами. Картина отчасти напоминает другую, другого автора, более примитивную. На ней телефонный провод был изображен как бикфордов, по которому огонь устремлялся к трубке. При этом трубку держала чья-то рука. Сам человек изображен не был.

* * *

Рука, изображенная по локоть. Тело должно быть правее и чуть ниже холста. Рука неподвижно покоится на земле, перегораживая малюсенький ручеек. Внезапно образовавшаяся преграда привела к тому, что выше по течению образовалось маленькое озерцо. Ниже по течению – в месте локтевого сгиба – крохотный водопадик, к которому приближается обгоревшая спичка.

* * *

Какой-то неизвестный сюжет из древнегреческой мифологии. Скорее всего, выдуманный художником. Вакх, ублажающий сразу трех дев: одну – детородным органом, двоих – рогами. Вокруг, как всегда, масса болельщиков и советчиков. У всех на головах венки из виноградных листьев. Прочая одежда полностью отсутствует. Тут же и дети.

* * *

Жесткий натурализм. На холсте крупно изображен труп, обезображенный не только процессом гниения, но и насекомыми и грызунами. Тело в незначительной степени прикрывают обесцветившиеся лоскуты того, что осталось от одежды. Сохранились лишь небольшие фрагменты кожного покрова. На груди уцелела часть еле различимой татуировки – крыло и когтистая птичья лапа. Желтыми проводочками кое-где торчат обрывки сухожилий. В выеденных провалах виднеются кости. Все это – оставшееся от человека – грязно-землистого цвета, с вкраплением инородных частиц: кусочков пожухлой листвы, еловой хвои, сухих травинок. Уже начали отвоевывать плодородные участки колонии лишайника и крохотных грибов. От глаз не осталось и следа. Через некоторое время зритель начинает понимать, что бояться-то тут, собственно, нечего. И ничего отталкивающего картина не содержит. Всего лишь природный объект, слившийся в симбиозе с окружающей живой природой. И сам ставший ее частью – одной из бесчисленных нервных клеток таинственного леса, живущего и мыслящего по неведомым нам законам. Так что никакого натурализма тут как раз и нет. Минус на минус дает плюс. А вот плюс на плюс минуса никогда не даст, потому что слащавые сопли так и останутся слащавыми соплями, сколько бы мы не пытались доказать противоположное. Название: «Отсутствие вакансий».

* * *

Выставка карикатуристов. Как всегда, много юмора на темы злободневной политики и секса. Но один рисунок выделяется из общего сексуально-политического контекста. Писатель Толстой пашет сохой поле. На меже вокруг дымящегося чугунка сгрудились утрированно облизывающиеся Достоевский, Тургенев, Гончаров, Лесков, Чехов, Добролюбов и почему-то Пушкин. Вверху, то есть в небесах, написано печатными псевдодревнерусскими буквами: «Одинъ с сошкой, семеро с ложкой!»

* * *

Довольно примитивная по замыслу, но зато технически выполненная безукоризненно картина. Три бегуна, внешне абсолютно идентичных, в одинаковых трусах и майках. Даже абсолютно одинаково развеяны ветром их волосы. И бегут они с одинаковой скоростью, о чем свидетельствует параллельность стене и полу мысленного отрезка прямой, соединяющего кончики носов бегунов. И даже номера у них одинаковые – 15. Однако у первого бегуна цифра на груди обведена кругом, у второго – подчеркнута, у третьего – перечеркнута косой чертой.

* * *

Перформанс, устроенный в полночь группой молодых радикалов в помещении приготовленного к сносу складского здания. Несмотря на то что большинству приглашенных было достаточно известно об агрессивной направленности творчества устроителей акции, публики собралось немало. Молодчики, они же и художники, вооруженные обрезками водопроводных труб и велосипедными цепями, выворачивали карманы приглашенных мужчин, отбирали сумочки у женщин и сваливали все изъятое в центре ангара в общую кучу, которую затем облили бензином и подожгли. Акция называлась: «Поведение толпы в отсутствие лидера».

* * *

Морской пейзаж с одиноким корабликом, перевернутый на 180 градусов. Внизу изображено голубое небо с белыми пушистыми облаками, вверху – зеленоватые волны и повисшее вниз трубой коричневое судно. Для того чтобы зритель не думал о том, что картину по ошибке повесили вверх ногами, художник написал на море слово «верх», на небе – «низ». Можно было бы предположить, что вся экспозиция будет построена на принципе «поворота осей» – где на 90 градусов, где на 30, где на 120… Однако все остальные работы в этом отношении сделаны традиционно. Правда, на портрете жены художника, читающей газету «Русский телеграф», название газеты написано в зеркальном отражении.

* * *

Человек, лицо которого перекошено гримасой от приложения неимоверных психических усилий. В его руке предмет, напоминающий гранату. Безапелляционно утверждать, что это граната, нельзя, поскольку предмет существенно деформирован. Более того, он подвергнулся частичному разрушению: на расстоянии 5–7 сантиметров от похожего на гранату предмета в воздухе находятся небольшие кусочки исковерканного металла. На некотором отдалении от ладони находятся и два пальца – мизинец и безымянный. Однако крови нигде нет, по-видимому, пока еще нет. Название: «Покойник».

* * *

Многократно воспроизведенный в отечественной живописи скорбный натюрморт: на столе, покрытом бедной клеенкой, стоит граненый стакан, очевидно, с водкой, а сверху лежит ломоть черного хлеба. Однако автор привнес в этот традиционный сюжет изрядную долю то ли философии, то ли цинизма. Ломоть хлеба покрыт толстым слоем плесени, в которой копошатся черви-альбиносы.

* * *

Величественное ночное небо, наводящее ужас на детей, впервые осознавших его бесконечность. Кругом сияние звезд, хвосты комет и росчерки метеоритов. Однако в левом верхнем углу вдруг обнаруживаешь, что кусочек «неба» оторвался и повис лоскутом. А на месте разрыва виднеются обои, на которых отпечатаны букетики желтеньких цветочков в сиреневых овалах. Х., акрил. 580х430, «Мироздание».

* * *

Колонна Пушкиных, проходящих по Красной площади в торжественном параде. Над колонной реет дирижабль, к днищу которого прикреплен громадный стяг с портретом Пушкина. Вместо привычной брусчатки черно-белая фортепьянная клавиатура.

* * *

Человек на платформе, изображенный со спины, машет рукой вослед уходящему поезду. Довольно строен и подтянут, однако из-под шляпы выбиваются седые кудри. В левой руке почему-то держит внушительных размеров чемодан. Либо поездной вор, либо краткая дорожная любовная интрижка. Однако могут быть и другие объяснения. Например, «не в свои сани не садись». Или, как сказал один циничный юморист, «на всякого мудреца довольно простатита».

* * *

Покрытая красным ковром цирковая арена, посередине которой находится распростертое тело воздушного гимнаста в черном трико. Неестественность позы свидетельствует о том, что смерть наступила не в результате страшного удара о манеж – в этом случае человек, получив несовместимые с жизнью повреждения внутренних органов, вначале непродолжительное время содрогается в конвульсиях, а потом, вытянувшись «в струнку», затихает. В данном случае гимнаст умер в воздухе, и на арену упало уже безжизненное тело, которое приняло столь нелепую позу в соответствии с законами механики, подчиняясь сложным формулам, описывающим динамику соударения нетвердых тел. Вполне естественно предположить, что с несчастным во время исполнения сложного трюка случился приступ сердечной недостаточности. Об этом свидетельствует синий цвет его лица и оголенных участков тела. При разрыве аневризмы была бы совсем иная картина. Поэтому вариант смерти от страха после того, как руки гимнаста соскользнули с трапеции, мы должны полностью исключить из рассмотрения. Любопытно автор передал и охвативший зрителей ужас: первые ряды, сгорбившись, спрятали лица в ладони. А на периферии публика, напротив, встала и воздела руки к небесам. Получился необычайно трагичный пластический ритм. Х., м., 90х110. «Смерть моего деда».

* * *

Эта картина, получившая претенциозное название «Русская традиция», с непрогнозируемой периодичностью всплывает на самых разнообразных групповых выставках, тематику которых также невозможно обобщить. Она представляет собой загрунтованный желтой краской холст размером 120х200 см. Вверху холста крупными коряво-печатными буквами написано: «Экспозиционная судьба картины «Русская традиция». Далее – от «заголовка» и донизу – идет таблица, неровно начерченная синими вертикальными и горизонтальными линиями. Первый столбец – «Дата экспонирования», второй – «Название выставки и место проведения». В третьем, четвертом и пятом содержатся сведения о температуре, атмосферном давлении и влажности воздуха в выставочном зале. В последний столбец автор вписывает красной краской стоимость картины в американских долларах. Последняя версия «Русской традиции», за двенадцать лет своего существования заполненной приблизительно на одну треть, содержит 28 строк. Как уже было сказано выше, даты экспозиции, названия выставок и места их проведения несистематичны. То же самое можно сказать и о параметрах атмосферы. Стоимость картины имеет четко выраженную возрастающую тенденцию. В первой строке она равна ста долларам, в последней – пяти тысячам восьмистам. Судя по тому постоянно возрастающему интересу, с которым художественная публика встречает «Русскую традицию» на каждой последующей выставке, картина того стоит. И спустя пять лет будет стоить еще больше, поскольку она магически воздействует на зрителя отнюдь не стоимостной экспансией, а теми флюидами и эманациями, которые впитывает холст от вернисажа к вернисажу, той глубокой внедренностью не только в сознание каждого отдельно взятого критика или искусствоведа, но и в их коллективное бессознательное. Поэтому «Русскую традицию» уже можно вполне оценивать как историю отечественной художественной критики, написанной в адекватной ей форме. Так что трудно предположить, на какой цифре и на какой строке остановит этот рост безвестный коллекционер, который перечислит анонимному автору изрядную сумму на вполне конкретный счет, указанный в правом нижнем углу холста. Эта покупка станет не просто хорошо артикулированным художественным жестом, но ритуально-магическим действием, которое вызовет смерть всего современного искусства. И вдохнуть в него жизнь не смогут даже сотни миллионов долларов господина Сороса.

* * *

Множество человеческих лиц, волей художника искаженных до крайней степени олигофренической тупости, обращено к небесам. Рты раскрыты, булавочные глазки сошлись у переносиц, следят за чем-то, чего зритель видеть не может, поскольку события происходят вне холста, то есть выше его верхнего края. Х., смешанная техника, 220х55. «Великая битва демонов Жадности, Тупости, Предательства и Злобы».