Текст книги "Искушение"

15

Болотников со своей ладно организованной армией собирался выступать на Кромы. Все было уже готово. Начинался большой поход на Москву.

В Путивль Заруцкий со своим казацким отрядом и примкнувшими к нему по пути людьми подоспел вовремя и сразу же отправился в воеводскую на встречу с Болотниковым. На вороном жеребце со свитой ближайших сотников он лихо, крупной рысью, подъехал к крыльцу. Черный жеребец, встав на дыбы, закусив удила, боком пошел к коновязи. Легко соскочив с коня, молодой атаман упругой походкой поднялся на красное крыльцо.

В воеводской Болотников, Телятевский и Шаховской обсуждали последние детали будущего похода.

– Через Камаринскую волость я пойду на городок Кромы. Там уже нас ждут. Город в руках тех, кто идет за царем Дмитрием. Нам необходимо туда поспеть до прихода полков боярина Нагого. Как сообщают люди, пришедшие к нам, и мои изветчики, из Москвы еще вышли полки под началом князей Трубецкого и Воротынского. Куда они идут? Пока мне неведомо, – сказал Болотников.

– Но я думаю, что князь Нагой сходу не возьмет Кромы. Крепость там надежная. Ему придется осаждать город. Я этого воеводу знаю. Смелостью, решительностью и большим умом он не отличается. По каждому поводу будет держать совет и слать гонцов с грамотами к Шуйскому. Поэтому, Иван Исаевич, можно сказать, Кромы уже твои, – попытался вдохновить главного воеводу князь Телятевский.

– Эх, Андрей Алексеевич, твоими бы устами да мед пить! Кто его знает, что там удумали воеводы Шуйского? – засомневался Иван.

В это время дверь в воеводскую палату отворилась, вошел Заруцкий. Он поклонился в пояс и произнес:

– Могу ли я встретиться с царем Дмитрием?

– Ишь ты, какой прыткий! Прямо сразу и с царем! Прежде всего, скажи, кто ты таков! А там мы решим, стоит тебе встречаться с царем или нет, – осадил молодого атамана Шаховской.

Не ожидавший такого приема, Заруцкий сперва даже смутился, но быстро оправился и ответил:

– Я, Заруцкий Иван, атаман, привел служить ему пятьсот казаков с Дона и столько же разного люда.

– Вот это настоящий атаман! Несмотря на свою молодость, уже привел на службу царю Дмитрию тысячу человек! – улыбаясь, похвалил Болотников, и добавил:

– Прямо сейчас мы, конечно, тебе не сможем устроить встречу с государем, но в будущем обещаем. А пришел ты к нам вовремя. Завтра утром наше войско идет сперва на Кромы, а там, с Божьей помощью, – и на Москву. Если хочешь принять участие в нашем походе, милости просим.

– Для того и шли мы сюда, чтобы в поход на Москву идти и поддержать нашего государя в трудную минуту.

– Похвально, Иван! Я рад, что ты хочешь принять участие в нашем походе! А сейчас найди моего есаула Нагибу Алексея. Он тебя определит, под чьим началом ты будешь, – сказал Иван Болотников.

– Ну, что ж, воеводы, и на этом спасибо! – улыбаясь, поблагодарил Заруцкий и вышел из палаты.

– Однако, дерзок молодой атаман, – покачав головой, молвил князь Шаховской.

– Дерзкий – это хорошо, видно, смелый! Такие люди нам сейчас ой как нужны! Да побольше бы таких! – встрял в разговор воевода Телятевский.

– Тебе, Андрей Алексеевич, пока придется побыть в Путивле. Будут приходить люди, направляй их ко мне или жди, пока подойдет так называемый царевич Петр. С ним всех направишь на городок Елец. В помощь тебе Григорий Петрович Шаховской. Он будет держать связь с царем Дмитрием. Все его указания и грамоты пересылать мне, – попросил первый воевода.

Шаховской и Телятевский переглянулись и почти враз возразили:

– Да как же это так? Мы ведь договаривались вместе с тобой идти! А теперь что? Выходит, мы и не нужны?

– Нужны, очень вы мне нужны, но пока здесь! – возразил Иван. – Не могу я на кого попало оставить Путивль. Вас тут все знают и слушаются. Но оставаться вам тут придется недолго – до прихода царевича Петра. А там с ним двинетесь на Елец. Без присмотра царевича оставлять нельзя. За ним народу идет много, тысяч двадцать пять, если не больше. Самое главное, чтобы воеводы Шуйского его к себе не перекупили и он не пошел бы против нас. Как бы не организовал этот царевич свое войско да не объявил бы себя новым царем. А то внесет в наше дело большую неразбериху. Этого вам, воеводы, всеми силами допустить нельзя. Почему я вам это говорю? Есть сведения, что люди, которые привезли нам от него грамоты, не вернулись обратно к царевичу, а отправились в Краков на переговоры с польским королем. Поэтому держите с ним ухо востро.

* * *

В первый день августа 1606 года Иван Болотников со своим войском покидал Путивль. Несмотря на то что было еще раннее утро, почти все жители города вышли провожать своего любимца, первого воеводу, который своей справедливостью, добротой снискал любовь и уважение не только в своем войске, но и у всех жителей. При нем в городе воцарился порядок, прекратились грабежи и насилия. У людей появилась цель – с оружием в руках добиться лучшей доли.

Наступило короткое расставание. Горожане на прощание снабжали воинов хлебом, всякой снедью, пилась походная чарка доброго вина. Женщины плакали, вытирая платком слезы и одаривая своих мужей, сыновей, любимых прощальными поцелуями, кое-где причитали и голосили.

Болотников стоял со своими воеводами и отдавал последние наставления тем, кто оставался в городе, но вот его взгляд уловил знакомое, родное лицо любимой, княжны Марии. Она стояла в сторонке и тихо плакала, вытирая платочком слезы, уже, видимо, не надеясь попрощаться с Иваном. Он пошел к ней, пробиваясь сквозь толпу. Подойдя к Марии, Болотников обнял ее, стал целовать мокрые от слез глаза, губы. Она, прижимаясь к нему всем телом, шептала: «Любимый, возьми меня с собой! Я не хочу оставаться здесь одна! Без тебя мне нет жизни!»

Иван успокаивал ее, как мог, шептал на ухо ласковые слова, затем пообещал: «Как только у меня все наладится, я тебя обязательно велю доставить ко мне! Мы расстаемся ненадолго!»

От этих слов Мария немного успокоилась, заулыбалась сквозь слезы. Иван, уже не стесняясь, хотя знал, что на него смотрят тысячи глаз, поцеловал свою любимую долгим прощальным поцелуем. Затем, оторвавшись от Марии, не оглядываясь, пошел к своему оседланному жеребцу.

И вот, заглушая гул голосов, прозвучал зычный голос первого воеводы:

– По коням!

Мгновенно все пришло в движение. Женщины еще больше заголосили, прощаясь с мужьями и сыновьями, а незамужние – с любимыми. С болью и тоской они отрывались от своих родственников, обливаясь слезами, прекрасно понимая, что, возможно, видятся последний раз.

Казаки сели в привычные седла. Загарцевали, захрапели лошади, пытаясь закусить удила. Первым пошел рысью Иван Болотников в окружении ближних есаулов. За ними стройными рядами двинулись лихие казаки, оглядываясь на прощание на своих женок и возлюбленных. Кто-то из молодых казаков звонким красивым голосом запел:

 
         Ах, кто бы мне, ах, моему горюшку
         Да помог,
         Кто бы мне, ах, со дорожки дружка
         Да воротил!
         Воротится мой дружочек миленький,
         Да назад.
         Ах, постыла мне чужбинная,
         Чужедальняя сторонушка,
         Разлучила с отцом, с матушкой,
         Со милым дружком…
 

С прощальной песней уходила армия первого воеводы в поход, с уверенностью, что идут они на правое дело, за лучшую жизнь. И никто из воинов еще не знал, что их ждет впереди, что принесет им очередная бойня, которую затеяли авантюристы, жаждущие власти и богатства. Люди верили, что они, наконец-то, приобретут свободу и достойную жизнь. Но так уж устроен мир, что плодами завоеванного обещанного блага им пользоваться не приходится. У них все равно отбирают все. И возвращаются они к прежней убогой жизни. Но пока они этого не знают и уверены, что уж настоящий-то царь даст им и свободу, и землю, и сытую жизнь.

* * *

Григорий Елизаров и Сергей Протасов со своими ватагами оказались в одной из сотен молодого атамана Заруцкого. Всех их посадили на лошадей, и они двинулись в поход вместе с войском Болотникова.

Сергей Протасов как соглядатай, посланный Василием Шуйским, хорошо исполнил задание царя. Он со своей командой вошел в доверие сторонников царя Дмитрия и стал служить в войске Ивана Болотникова.

Восставшие грозной силой двигались на Москву.

Пока Протасов ничего не мог предпринять против своих врагов. Он, уходя из Путивля, лишь послал к царю гонца с грамотой, где подробно описал все, что видел и слышал в стане восставших. В грамоте подробно сообщалось, сколько воинов выступило против царя Василия, кто ими командует, куда намеревается двинуть основные силы первый воевода.

Еще в Путивле Протасов, отправляя гонца, Илью Измайлова, наказывал:

– Смотри, Илья, в этой грамоте много важного, и государь должен знать, что здесь происходит. И не дай Бог, если она попадет в руки восставших! Тебя ожидает мучительная смерть! А нам придется бежать от Болотникова, и все наше дело пойдет прахом. Поэтому грамоту зашей в кафтан или шапку. Хотя в шапку не зашивай. Ее ты всегда можешь потерять.

Илья улыбнулся в ответ Протасову и молвил:

– Не беспокойся, Сергей Борисович! Впервой что ли мне с важными грамотами ездить? Доставлю в полной сохранности государю нашему, Василию Ивановичу, грамотку вашу!

– Ну, дай Бог, чтобы было так, – напутствовал своего гонца Сергей Борисович и добавил: – В дороге будь осторожен. Сейчас по России гуляет столько разбойников, что нужно быть настороже, чтобы не попасть в переделку.

– А я, Сергей Борисович, прикинусь юродивым, и никто меня не тронет. Сейчас переоденусь в рубище, измажусь грязью и в путь. Буду просить до самой Москвы подаяния.

Протасов засмеялся, затем похвалил Илью:

– Это ты ловко придумал! Действительно, что с дурака возьмешь?

– Эх, Сергей Борисович! Смотрю я и диву даюсь! Почему бы нашим соглядатаям не убить Болотникова, пока еще не поздно? Почему государь не дает такого разрешения? А ведь дальше будет еще хуже. Смотри, как народ к нему валит. Соберет он силушку народную, глядишь, и опять придут поляки в Москву.

– Почему ты решил, что это дело рук поляков? – с интересом спросил Сергей.

– А больше-то кому? Они вечно хотят захватить русский престол, да, видно, кишка тонка.

– Напрасно ты так, Илья, думаешь. Как раз она у них в самый раз, и может произойти все, что угодно. А Болотникова пока мы не трогаем лишь потому, что еще точно не знаем, кто за ним стоит: польский король или кто еще? Время покажет. Пока мы должны узнать, кто его направляет. А убрать его ничего не стоит. Он часто бывает без охраны и, как видно, не очень-то себя оберегает. Уверен, что с ним ничего не случится. А скорее всего, слишком занят делами, и недосуг ему даже подумать о собственной безопасности.

– Скорее всего, так, – ответил гонец, затем дрогнувшим голосом сказал: – Ну что ж, Сергей Борисович, будем прощаться. Придется ли еще свидеться? Вон ведь какие события разворачиваются.

Илья быстро переоделся в грязную льняную потрепанную одежду, взгромоздился на доходягу-кобылку, надвинул шапку почти на самые глаза и двинулся в путь, гнусавя какую-то песню.

Протасов улыбнулся и подумал про себя: «Вот же выдумщик!»

Сегодня он с войском двигался завоевывать Москву и трон государю Дмитрию Ивановичу, которого так никто пока и не видал.

Войско Болотникова растянулось на большое расстояние по дороге. Люди еще с трудом входили в темп движения. Становилось все жарче и жарче. Солнце нещадно палило. В воздухе стояла пыль, поднятая движущейся армией повстанцев. Особенно тяжело приходилось пешим воинам. Они несли на себе военное снаряжение и съестные припасы. Пот, смешанный с пылью, ручейками сбегал по их лицам. Они рукавом смахивали его, размазывая по щекам и лицу. А когда дорога стала проходить вдоль болота, на воинов набросились полчища комаров, еще больше приводя людей в раздражение.

Воины страдали от зноя и укусов крылатых кровососов, но старались держаться бодро. У всех было великое желание помочь государю.

Сотня, в которой находился Протасов со свой ватагой, шла впереди войска. Чтобы избежать засады, ее постоянно посылали на разведку для осмотра местности, узнать, нет ли где впереди полков Шуйского.

Болотников шел в поход не торопясь, с остережением, боялся потерпеть неудачу. Он знал, что полки Шуйского уже давно вышли ему навстречу.

Не хотелось первому воеводе начинать свой поход с неудач. Он прекрасно понимал, что его промахи могут оттолкнуть от него людей. А сейчас ему нужно пополнить свое войско, для этого необходимо было собрать большую силу, чтобы ее противопоставить царским полкам с опытными воеводами и обученными воинами.

16

В середине августа царевич Петр подходил к Путивлю. Казаки в предвкушении отдыха повеселели. Путь войска Илейки был нелегок. Во время этого похода стояла жара. Казаки, привыкшие путешествовать по реке, страдали от зноя и пыли. Шли они по равнинным местам, сухим сосновым лесам, где иногда на протяжении большого расстояния не попадался даже ручеек, не говоря о реке. Царевич спешил. Он всеми силами пытался ускорить движение своего войска. А сегодня жара вдруг спала, на небе заходили тучки. Уставшие от непомерного зноя и отсутствия воды казаки вздохнули легко. И как только полки царевича вошли в лес, по которому пролегала дорога, ведущая к Путивлю, подул сильный ветер. С востока зашла темная грозовая туча. Казаки спешились и стали устраиваться под деревьями, пытаясь укрыться от надвигающейся бури. Закапали крупные капли дождя, а затем начался сильный ливень. Сверкнула молния, ярко осветив все вокруг, а затем хрястнул гром, да так, как будто небо раскололось надвое. Люди в страхе стали креститься, втянув голову в плечи, стараясь прикрыть себя чем-нибудь от дождя. Молнии раз за разом сверкали, ослепляя казаков и оглушая их громом. Гроза продолжалась недолго. Ветер быстро унес темные тучи, и вновь выглянуло солнце.

Защебетали, запели птицы в лесу, запахло сыростью. Капельки дождя на листьях деревьев и травы заиграли, заискрились на солнце.

Казаки и приставшие по пути крестьяне, работные люди стали выбираться из своих укрытий на дорогу. Многие промокли до нитки, но были рады освежающему дождю. Казаки весело балагурили, подшучивали друг над другом.

Раздалась команда сотников и полусотников продолжать путь дальше. И вот войско царевича Петра быстро двинулось в сторону Путивля. Вскоре показались вдали купола церквей и крепостные стены городка сторонников царя Дмитрия.

Чем ближе подходило войско царевича к крепостным стенам, тем быстрее и веселее шли люди, предвкушая отдых и горячую пищу.

Илейка со своими ближними сотниками быстрой рысью подъехали к городским стенам Путивля. Ворота были накрепко закрыты.

Царевич Петр, вздыбив вороного жеребца, крикнул маячившим на стене казакам:

– Эй, стража! Открывай ворота!

– А ты кто таков, чтобы тебя прямо сейчас впустили в город?

– Я государь ваш, царевич Петр!

– Много сейчас таких государей, как ты, по России рыщут! Одного уж такого в Москве прибили и сожгли в костре! – хмуро ответил стражник.

– Ах ты, дьявол! Ты мне еще будешь!.. – зашелся в ругательствах Илейка. – Сейчас же позови Болотникова или князя Шаховского! Я те… – погрозил плетью царевич. – Как только войду в город, велю тебе голову отрубить!

– Отруби себе ниже пупа! Царевич выискался! – ответил находчивый казак.

В это время на стене появился Шаховской и, увидев всадников у ворот, спросил:

– Кто такие?

– Государь ваш, царевич Петр, – важно ответил Илейка Муромец и подбоченился, с вызовом глядя на князя.

Григорий Петрович, сделав знак стражникам, крикнул:

– Впустить всадников.

Ворота тяжко заскрипели, приотворились, пропуская по одному царевича и его сподвижников. Как только въехал последний всадник, ворота сразу же закрылись. Всадники спешились и пошли на встречу с Шаховским, который уже спустился со стены и поджидал гостей.

– Что-то, Петр Федорович, подзадержался ты в пути! Мы уж и ждать тебя перестали, подумали, что ты один решил добиваться престола, – усмехнувшись, сказал Шаховской. – Болотников-то уж третьего дня как ушел из города походом на Москву. – И, не дожидаясь ответа, продолжил: – Знаем мы, что посылал ты своих казаков к польскому королю, чтобы узнать, где скрывается истинный царь Дмитрий. Да тот их к нам и отправил. Только мы с Болотниковым знаем, где наш государь до поры до времени схоронился от врагов своих. Ну, а то, что ты пришел на помощь своему дяде, весьма похвально. Государь тебе эту услугу никогда не забудет, и придет время, когда он сполна за все отблагодарит тебя!

Царевич Петр скривился в усмешке. Ему явно не нравился покровительственный тон князя, но он не подал виду. Затем спросил Шаховского:

– Что ж мне теперь делать? Вдогонку за Болотниковым идти?

– Зачем вдогонку? У нас, Петр Федорович, и другие важные дела есть! Государь Дмитрий Иванович указал нам с тобой идти на Елец. Мы пройдем города Рыльск, Логов, Курск, Ливны. Соберем в войско множество народу и возьмем Елец. Все эти города дали присягу царю Дмитрию. Там нас ждут, и мы с тобой в ближайшее время двинемся исполнять волю государя.

В это время подошел князь-воевода Телятевский. Он улыбался и, обращаясь к Илейке, приветливо спросил:

– Легок ли ваш путь был, царевич? – И, сделав широкий жест в сторону воеводской, пригласил: – Что это мы гостей на пороге держим? Пойдем в воеводскую палату, поговорим ладком. Сейчас же велю накрыть там столы. – И, обратившись к стражникам, приказал: – Впустите войско царевича в город. Пусть казаки отдохнут, подкормятся, в баньке помоются да с нашими бабенками потешатся, а то они у нас заскучали после ухода войска главного воеводы.

Андрей Алексеевич подозвал одного из дьяков, распорядился:

– Беги в воеводскую, и пока мы идем, чтобы на столе было выпить и закусить для начала, а в большой палате накрывайте столы. Надобно достойно встретить нашего царевича Петра Федоровича.

Услышав это, Илейка приосанился, важно зашагал со своими сподвижниками за воеводами к красному крыльцу воеводской. Он не знал и не мог знать, как должен вести себя царевич, и поэтому держался важно, свысока глядя на людей, что вызывало улыбки у Телятевского и Шаховского. Уж они-то знали, как должны вести себя государи, царевичи и знатные воеводы.

Слышался нарастающий говор людей, смех, выкрики женщин, зазывающих казаков к себе на постой. В город входило войско царевича Петра, внося в жизнь жителей новизну, суматоху, радость для вдовых женщин и надежды сторонникам царя Дмитрия.

* * *

Протасов с подручными изветчиками, находясь под началом казачьего атамана Заруцкого, был недоволен своим положением. Как он ни старался войти в круг ближних людей Болотникова, у него ничего не получалось. И он решил для себя, что на первых порах это сделать невозможно. Как опытный соглядатай, он прекрасно понимал: чтобы втереться в ближнее окружение первого воеводы, нужна подходящая ситуация. Необходимо было ждать, а ждать он умел. Поэтому-то и ценили его в Москве – за сметливый ум и выдержку.

Пока еще ничего особенного не происходило. Войско Болотникова без помех двигалось по Комарицкой волости на Кромы. Во время пути к восставшим присоединилось множество людей. Это были крестьяне, стрельцы и даже помещики. Войско разрасталось, тут же формировались новые полки, назначались сотники и полусотники.

Протасов сперва вынашивал планы, чтобы взять под свое начало сотню, а может и тысячу. Но, поразмыслив, решил, что особо выделяться не стоит, дабы не привлекать к себе внимания. Думал затаиться пока, не спешить, а приглядеться к окружению Болотникова. Ему нужна была тень, и в то же время хотелось знать, что творится у повстанцев и как можно быстрее войти в доверие к главному воеводе. Это оказалось не так просто, так как окружение Ивана Исаевича было уже устоявшимся и доверял он даже из своих не каждому. Вновь появившееся лицо могло привлечь к себе внимание. Поэтому Протасов решил не спешить, да и от Шуйского пока не поступало никаких распоряжений.

Сегодня к нему из Москвы прибыли посланцы от государева подьячего, Ивана Никитовича Алексеева. Разыскали они его с трудом. Если бы Протасов не знал их в лицо, то в таком скопище народа они могли бы встретиться неизвестно когда.

Атаман Заруцкий со своим казачьим полком остановился на привал. Казаки разожгли костры, стали готовить пищу, балагурили, отпуская друг другу насмешливые шуточки. К костру, где сидел Сергей Борисович, подошли двое крестьян и попросились посидеть у огонька. Сначала Протасов не обратил на них никакого внимания, а потом, присмотревшись к прибывшим путникам, узнал в них своих соглядатаев, Еремея Сыромятина и Илью Кашина. Они, улыбаясь, вглядывались в его лицо.

Сергей Борисович понимающе улыбнулся им в ответ и произнес:

– Ну что, мужики, поди-ка воевать за царя Дмитрия пришли? Али как?

– Да уж хотелось бы, батюшка, повоевать за нашего госу – даря! Только вот не знаем, возьмут ли нас в казаки? – ответил Ерема, подмигивая Протасову.

– Возьмут, мужики. Вон у меня в шалаше место свободное есть, и коней сегодня в поле у погибших стрельцов забрали, а уж рогатину вы, наверно, сыщете или пику смастерите на первых порах.

– Спасибо, батюшка, за доброту твою! А то уж не знали, куда и пристать, – стал благодарить Илья, набожно перекрестясь.

Протасов встал, сказав:

– Пойдемте, мужики, я вам покажу, где мой шалаш и какие ваши кони.

Пока прибывшие располагались, Сергей послал Харитона побыть у шалаша и посмотреть, чтобы их разговор никто не подслушал.

– Как вы добрались сюда, и много ли было помех на вашем пути? – спросил Протасов.

– Уж натерпелись мы, Сергей Борисович. Шастает сейчас по лесам и полям народ ватагами. Все за государя Дмитрия хотят воевать. Из нас эти воины вытрясли все, что могли. С меня сапоги сняли, а Еремка рваного кафтана лишился. Даже еду отобрали. Так что последние дни только травами и кореньями питались, – жаловался Илья.

Протасов тут же спохватился:

– А мне и невдомек, что вы голодные! – И тут же послал Харитона к костру за варевом.

Вскоре поп-расстрига принес горшок с вареным мясом и каравай душистого хлеба.

Протасов достал маленький бочоночек с вином и налил прибывшим соглядатаям. Мужики опрокинули по чарке и с жадностью набросились на еду.

– Какие новости, ребята, принесли мне из Москвы, и что за указания дал Иван Никитович, государев подьячий? – стал задавать вопросы Протасов.

Соглядатаи молчали, торопливо пережевывая пищу. Выпив еще по чарке вина, они, наконец, заговорили. Первым начал Илья Кашин:

– Что творится кругом, Сергей Борисович, даже подумать страшно! Вся центральная Россия встала на дыбы. Все города восстали против царя Шуйского. А в Москве появились грамоты от царя Дмитрия, где он просит простой народ помочь ему вернуться на законный его престол. Чернь подняла бунт, стала громить и жечь усадьбы дворян да бояр. Царь вынужден был вызвать полки стрельцов для их усмирения, бунтовщиков еле-еле угомонили.

Прожевав жирный кусок мяса, в разговор встрял Еремка Сыромятин:

– А навстречу Болотникову, на Кромы, государь уже послал боевые полки под началом боярина Михаила Алексеевича Нагого, на Елец – Ивана Михайловича Воротынского да окольничего Михаила Борисовича Шеина.

– Да, туго придется нашему государю Василию Ивановичу! Но надобно держаться, ибо через нового самозванца в Москву опять придут поляки и бессовестно начнут грабить Россию. Снова придет шляхта, начнут бесчинствовать, непомерно пьянствовать и с жадностью грабить русский народ. Мало того, обращать нас всех в свою католическую веру, – сказал Протасов.

– Ты думаешь, что новый самозванец – это происки поляков? – спросил Кашин.

– Конечно! Кроме того, по нашим сведениям, подбивают народ бывшие лизоблюды Гришки Отрепьева – Молчанов и Шаховской. Они-то и сперли из дворца во время свержения самозванца государеву печать, корону и скипетр. Вот сейчас и ставят на своих посланиях печати и смущают народ. А чернь всему этому верит. Думают, что государь им устроит счастливую жизнь. Да вот только ошибаются. Никто им не будет устраивать распрекрасную жизнь. Как они были чернью, так ею и останутся. Гришка Отрепьев тоже много чего обещал народу, да только разграбил государеву казну на свою полячку и шляхту. И этот бунт народа – пустое занятие. Всегда были и будут на земле бедные и богатые. Так уж Господь устроил, – ответил Протасов.

– А что, Сергей Борисович, видел ли ты ихнего царя Дмитрия?

– Нет, ребята, не видел. И сдается мне, что царя-то у них нет. А правят всем Молчанов да Шаховской. Правда, ждали они якобы царевича Петра Федоровича, но так и не дождались. Видимо, где-то в пути задержался.

Хохотнув, Еремка Сыромятин сказал:

– Если бы ты знал, Сергей Борисович, сколько мы в пути царей Дмитриев повстречали, а царевичей – не счесть!

– Как это? – с удивлением спросил Протасов.

– Это у вас тут их не видать, так как есть уже один – Дмитрий. А там, в лесах да в глуши, каждый сам себе царь да царевич.

– Вот люди, совсем осатанели! – воскликнул Сергей.

– То-то и оно, что совсем перестали Бога бояться, только и знают, что друг друга убивать, обвиняя в измене истинному государю. Бьют всех, не щадя ни женщин, ни детей. Даже поляки, и те, удивляясь, говорят: «Что нам в этой стране делать, коли они даже друг друга не щадят?» Кровушка русская рекой льется, и не видно этому конца. Кто эту бойню прекратит? Неизвестно! – печально закончил свою речь Сыромятин.

– Вот мы с вами и приставлены помочь прекращению междоусобицы в России. – сказал Протасов, затем спросил: – Какие указания послал подьячий Алексеев? Что нам дальше делать в стане врага?

– Болотникова велено не трогать, Сергей Борисович, а поближе войти в его окружение, дабы знать, что вор замышляет. Если его убрать, все равно найдется другой человек и продолжит вести людей на Москву. Главное сейчас – разгромить его! На то высланы навстречу супостату стрелецкие полки, – передал указания из Москвы Илья Кашин.

– Ну, что ж! Как велено, так тому и быть! – ответил Протасов.