Текст книги "История кузнечного ремесла финно-угорских народов Поволжья и Предуралья: К проблеме этнокультурных взаимодействий"

Еще одна группа памятников ареала дьяковской культуры расположена в северной части Тверской области. Население этого региона, оставаясь финно-угорским в основе, несет заметные черты инокультурного воздействия (балтского по происхождению) (Буров 2003, с. 36). Здесь в рассматриваемый период происходят изменения в материальной культуре, схожие с протекавшими на дьяковской территории Москворечья (Исланова 1997, с. 126; 2006, с. 18–19).

Для характеристики кузнечного производства у населения Тверского Поволжья мы привлекаем материалы из поселений, датируемых от рубежа тысячелетий до середины I тысячелетия н. э. (табл. 20): селища Курово 2 (нижний слой), Троица 1, городище Варварина Гора и V–VII вв.: селище Юрьевская Горка, городище Орлов Городок (рис. 51). Обитатели этих небольших поселков занимались земледелием, скотоводством, охотой, рыбной ловлей, а также различными производствами. В их числе ювелирное, железоделательное и железообрабатывающее. Следы этих производств прослежены, в частности, на городищах Варварина Гора и Орлов Городок. Они представлены остатками металлургических печей, большим скоплением шлаков, бракованными поделками (Буров 1994, с. 86; Максимов, Розанова, с. 373). Структурное исследование шлаков из городища Варварина Гора показало, что по крайне мере часть из них связана с производством черного металла (Иденбаум, Конькова 2003, с. 463–464).

Таблица 20

Распределение исследованных предметов из поселений I–V вв. Тверского Поволжья по памятникам

Находки железных изделий на поселениях немногочисленны и ассортимент их ограничен. Это ножи, топоры-кельты, серпы, пластинчатые кресала, наконечники стрел, шилья.

В ранний период ножи отличаются разнообразием форм: серповидные, со скошенной спинкой, с прямой спинкой, переходящей без уступа в черенок.

Металлографические исследования показали, что почти половина изделий в этот период изготавливалась в простых технологиях (табл. 21): либо целиком из железа без каких либо приемов по улучшению рабочей части, либо из сырцовой стали с неравномерным содержанием и распределением углерода (рис. 64). Из операций, повышающих твердость, а следовательно, остроту рабочего края, использовались, но редко, цементация и термическая обработка в виде закалки в воде. Также редко применялась кузнечная сварка, в основном, на этапе формовки заготовки – при пакетировании небольших полос близкого по составу металла – железа и малоуглеродистой стали (Исланова, Розанова, 1994, с. 229–231; Розанова, 2003, с. 464–467). Из приемов по улучшению рабочих свойств предметов зафиксированы технологическая сварка, выполненная на ножах в технологии наварки стального лезвия на стальную основу, использование высокоуглеродистой стали и применение термообработки (табл. 21). Эти предметы происходят с городища Варварина Гора. Возможно, их появление связано с притоком в Тверское Поволжье населения из Москворечья, которое имело место, по мнению В. А. Бурова (Буров 2003, с. 36). Именно в материалах из москворецкого региона дьяковского мира эти приемы фиксируются достаточно часто (Хомутова 1981).

Таблица 21

Распределение технологических схем изготовления железных предметов из памятников Тверского Поволжья по категориям

В период V–VII вв. в среде местного населения фиксируется новая волна переселенцев. Так, по мнению автора раскопок селища Юрьевская Горка И. В. Ислановой, вещевой инвентарь и керамика свидетельствуют, что население этого поселка было смешанным: наряду с местными жителями (дьяковцами) прослеживается присутствие инородных групп (Исланова 1997, с. 50). По поводу состава населения Орлова Городка автор раскопок А. Д. Максимов не высказывает определенной точки зрения. Но, исходя из общей этнокультурной ситуации в регионе, можно предположить, что и здесь население было неоднородным. При этом важно, что никто из исследователей не отрицает финно-угорскую подоснову населения рассматриваемых памятников.

Автор раскопок Орлова Городка А. Д. Максимов датирует поселение концом III–VII в. Но морфологические признаки исследованных ножей (Максимов, Розанова 1998, с. 367) из этого памятника (а именно отсутствие ножей со скошенной спинкой, характерных для III–V вв.) свидетельствуют, что нижняя хронологическая граница железного инвентаря приходится на V в. н. э..

Рис. 64. Железный инвентарь из памятников Тверского Поволжья (рубеж н. э. – V в. н. э.) и технологические схемы его изготовления: селище Курово II – ан. 2132, 2136, 6579; селище Троица I – ан. 6582, 6583, 6584, 6586; городище Варварина Гора – ан. 6984, 6987, 6988, 6990,6994

Для получения технико-технологической характеристики проведено металлографическое исследование 75 предметов (табл. 22). Наиболее многочисленную группу составляют ножи. Все ножи имеют прямую спинку без уступа переходящую в черенок (рис. 65–66). В ряде случаев переход от клинка к черенку отмечен уступом со стороны лезвия (рис. 65, ан. 7358, 7354; рис. 66, ан. 8851, 8853).

Таблица 22

Распределение исследованных предметов из поселений V–VIII вв. северной части Тверского Поволжья по памятникам

Полученные данные (табл. 23) свидетельствуют, что 52 % исследованных предметов откованы из железа и сырцовой стали (технологическая группа I). В технологической группе II ведущую роль занимает пакетирование заготовки (28 % исследованных предметов). Среди сварных технологических схем зафиксированы наварка стального лезвия (рис. 65, ан. 8849; рис. 66, ан. 8800), сварка из двух полос – железа и стали, трехслойный пакет (рис. 65, ан. 8844). Но применение технологической сварки редко (10,7 % исследованных изделий). Также редко применяется такой поделочный материал как специально полученная цементированная сталь (9,3 %). Следует отметить, что по технологическим особенностям кузнечные изделия из Орлова Городка сходны с материалами из Варвариной Горы.

Как и в Москворецком регионе, на предметах из Тверского Поволжья прослежено диффиренцированное применение термообработки: наряду с резкой закалкой встречены предметы – шилья, – подвергнутые мягкой закалке.

Рис. 65. Железные изделия из памятников дьяковской культуры V–VIII вв. н. э. с территории Тверского Поволжья и технологические схемы их изготовления: ан. 6591, 6593, 7354, 7355, 7358 – Юрьевская Горка; 8797, 8807, 8808, 8809, 8844, 8849, 8858, 8859 – Орлов Городок

Рис. 66. Железные изделия из памятников дьяковской культуры V–VIII вв. н. э. с территории Тверского Поволжья (Орлов Городок) и технологические схемы их изготовления

Особое внимание заслуживают изделия, выполненные в классической схеме трехслойного пакета (три ножа и сери, происходящие из Орлова Городка). Автор раскопок предлагает датировать эти предметы не позднее VII в. (Максимов, Розанова, 1998, с. 373).

Сама идея трехполосовой сварки возникала неоднократно на разных территориях и в разных археологических культурах. Такую технологию можно рассматривать как вариант пакетирования – сварки полос железа и различных сортов стали, но сколько-нибудь массового распространения она не получает и не выделяется среди пакетированных изделий. Наряду с трехполосной схемой нами выделяется классический трехслойный пакет, под которым мы понимаем сварку трех полос: фосфористое железо по краям и высокоуглеродистая сталь в центре. Технологическая схема классического трехслойного пакета получает распрострапение в Восточной Европе в период Древнерусского государства (с IX в.).

Таблица 23

Распределение технологических схем изготовления железных предметов из северных памятников Тверского Поволжья

По всей видимости, Именно этим временем следует датировать и трехслойные железные поковки из Орлова Городка[7]7
  Подробнее о появлении и распространении в Восточной Европе технологии трехслойного пакета речь пойдет в главе III.


[Закрыть]. Мнение А. Д. Максимова о более раннем распространении классического трехслойного пакета, на наш взгляд, слабо аргументировано. Единственным фактом, подтверждающим это предположение, является стратиграфическое положение находок. Однако следует помнить, что слой любого поселения является открытым комплексом, в котором даже при отсутствии видимых перекопов нельзя исключить попадание предметов, выпадающих из общей хронологии. В археологической науке непреложным фактом считается то, что культурный слой многих раскопанных поселений подвергался деструкции в древности, не говоря уже о современном техногенном воздействии (распашка и т. п.). Свидетельством тому – перемещение заведомо разновременных вещей (Гусаков, Кузьминых 2008, с. 106–107). Нелишне напомнить, что ножи, выполненные в классической трехслойной технологии, зафиксированы в Верхневолжье именно на памятниках IX–X вв. (Исланова, Розанова 1994, с. 229–233). Таким образом, удревнение ножей, изготовленных по технологии трехслойного пакета в классическом варианте, на рассматриваемом памятнике не может считаться строго доказанным.

* * *

Представленные аналитические материалы позволяют говорить по крайней мере о двух линиях развития железообработки в дьяковском мире. Одна связана с Москворечьем, где импульсом для развития местной железообработки послужило внедрение в дьяковскую среду носителей определенных кузнечных традиций (Терехова и др. 1997, с. 152). В основе этих традиций лежат такие технологические приемы, как использование искусственно полученной стали, сложная технологическая сварка, наварка, широкое применение термической обработки. Эти приемы были распространены в римских провинциях Западной Европы, наследовавших высокоразвитое кельтское искусство кузнечного дела. В сфере воздействия этих кузнечных традиций находились некоторые балтские племена. Так, по данным И. Станкуса, полученным на основании металлографического исследования, в материалах литовских памятников II–IV вв. фиксируются такие технологические приемы, как искусственное получение стали, технологическая сварка, термическая обработка (Станкус 1971, с. 10). Учитывая мнение ряда исследователей (Дубынин 1974, с. 251; Розенфельдт 1974, с. 188) о появлении в ареале дьяковской культуры, и прежде всего на Троицком городище, балтского населения, можно предположительно связывать именно с ним импульс в развитии кузнечного ремесла в местной среде. В пользу этого свидетельствует сходство технологических характеристик кузнечных изделий из дьяковских и литовских памятников (Stankus 1970).

Другая линия развития железообработки в дьяковском мире связана с периферийными памятниками, расположенными на территории Тверского Поволжья. Несмотря на то, что и здесь отмечается инфильтрация инокультурного населения в местную среду, существенных изменений на протяжении рассмотренного периода в железообрабатывающем производстве не наблюдается. Как в первой половине I тысячелетия н. э., так и в V–VIII. вв… здесь в основном используются простые технологические схемы (целиком из железа и сырцовой стали).

Исключением являются материалы из двух памятников: Варварина Гора и Орлов Городок. По своим технологическим характеристикам железные изделия из этих поселений близки материалам из Москворецких памятников (высокий процент орудий из цементированной стали, широкое использование термообработки, технологическая сварка).

Самостоятельную группу памятников в системе археологических культур лесной полосы в III–VII вв. составляют могильники, расположенные в среднем течении Оки на участке между устьем Москвы-реки и Касимовской возвышенностью

Самобытная и яркая культура рязано-окских могильников служилась на местной восточно-финской основе. По мнению исследователей, в формировании культуры активное участие принимало разное по этническому характеру население (Белоцерковская 1990, с. 1 72—174; 2003, с. 154).

Археометаллографическое изучение кузнечной продукции из рязано-окских могильников начато лишь недавно. В настоящее время мы располагаем материалами трех некрополей раннего этапа культуры: Кошибеевского (Ill – IV вв.), Польно-Ялтуновского (III–IV вв.) и Никитинского (V – начало VI в.).

Изученная коллекция состоит из 53 предметов (табл. 24) и включает такие категории как ножи (8 экз.), топоры-кельты (10 экз.) проушные топоры (1 экз.), наконечники копий (18 экз.), наконечники стрел (1 экз.), мечи (2 экз.), предметы конской упряжи (12 экз.), пряжки (1 экз.) (рис. 67–68).

Таблица 24

Распределение исследованных предметов из памятников культуры рязано-окских могильников по памятникам

Как установлено на основании микроскопического изучения, большинство предметов (табл. 25) изготовлены из сырцовой стали (30 экз.) или железа (14 экз), т. е. относятся к технологической группе I. При этом материалы из исследованных памятников различаются по характеру сырьевого материала, о чем косвенным образом свидетельствуют различные показатели твердости железа.

Таблица 25

Распределение технологических схем изготовления железных предметов по памятникам

Так, для изделий из Кошибеевского могильника характерны низкие (122–143 кг/мм²) и средние (160–193 кг/мм²) показатели микротвердости феррита. Железо Польно-Ялтуновского могильника отличается в основном высокой микротвердостью феррита (221–297 кг/мм²). В редких случаях встречается металл с низкими показателями микротвердости феррита (122–128 кг/мм²). Во всех случаях в феррите с низкими показателями микротвердости фиксируются включения нитридов железа. Железные изделия из Никитинского могильника характеризуются средними показателями микротвердости феррита (181–206 кг/мм²). На основании приведенных данных можно полагать, что источники руд были разными. В технологическом плане исследованные изделия демонстрируют между собой большое сходство и отличаются крайней простотой.

Предметы, изготовленные с применением дополнительных приемов по улучшению рабочих свойств (технологическая группа II) немногочисленны: они представлены всего девятью орудиями.

Шесть изделий изготовлены с применением искусственно полученной путем цементации стали. Это нож (рис. 69, ан. 11736), пряжка и наконечник копья (рис. 67, ан. 11731) из Кошибеевского могильника, а также нож (рис. 69, ан. 1575) и два однолезвийных коротких меча (саксы) из Никитинского могильника (рис. 69, ан. 1581). Короткие однолезвийные мечи были наиболее популярны в эпоху Великого переселения народов в Западной Европе (Окшотт 2004, с. 139). Оба меча и ножи прошли термообработку (твердая закалка). Металл пряжки и наконечника копья имеет признаки нормализации (отжиг) (Розанова 2005, с. 123–124).

Рис. 67. Железные изделия из Кошибеевского могильника (культура рязано-окских могильников) и технологические схемы их изготовления

Нож из погр. 75 (раскопки А. А. Спицына) Кошибеевского могильника изготовлен в сложной технологии вварки высокоуглеродистого стального лезвия в основу из сырцовой стали (рис. 67, ан. 11715), в которой выявляются участки высокотвердого феррита (микротвердость 274, 350 кг/мм²). Структура стального лезвия – мартенсит (микротвердость 641, 724 кг/мм²). Подобная технологическая схема уникальна для рассматриваемого времени и получает распространение лишь в эпоху средневековья. В более раннее время вварка стального лезвия практиковалась в античных производственных центрах Северного Причерноморья (Терехова и др., 1997, с. 82).

Рис. 68. Железные изделия из Польно-Ялтуновского могильника (культура рязано-окских могильников) и технологические схемы их изготовления

Рис. 69. Импортные железные изделия из памятников культуры рязано-окских могильников и технологические схемы их изготовления. Ан. 1581, меч-сакс, Никитинский могильник, погр. 11: а – технологическая схема изготовления (из цементированной стали с последующей закалкой); б – фотография микроструктуры, х70 (мартенсит с трооститом). Ан. 11736, нож, Кошибеевский могильник, погр. 11: а – технологическая схема изготовления (из цементированной стали с последующей закалкой); б – фотография микроструктуры, х200 (мартенсит). Ан. 1575, нож, Никитинский могильник, погр. 22: а – технологическая схема изготовления (из цементированной стали с последующей закалкой); б – фотография микроструктуры, х70 (мартенсит с трооститом)

Из пакетированных заготовок откованы наконечник копья и топор-кельт из Никитинского могильника. При этом на образце с топора-кельта из погр. 8 отмечается целенаправленный подбор металла в заготовке: на лезвии орудия последовательно чередуются полосы железа и разных сортов стали с выходом на острие высокоуглеродистой стальной полосы. Орудие подверглось резкой закалке (микротвердость мартенсита 464 кг/мм²) (Розанова 2005, с. 126).

Следует отметить, что изделия группы II, технологически выделяющиеся на общем фоне простых кузнечных приемов, происходят из погребений, которые отличаются и по набору погребального инвентаря. Так, погр. 56 Никитинского могильника, откуда происходит исследованный нами меч, содержало серебряную крестовидную фибулу, железные кольчатые удила, плеть, рукоять которой была обмотана плоской бронзовой лентой, бронзовую кругл одротовую гривну, бронзовые спиральные перстни, железные нож и топор-кельт. Другой меч происходит из погр. 11, в состав инвентаря которого входили железные кольчатые удила, бронзовая сюльгама, бронзовый круглодротовый браслет, железная пряжка, топор-кельт, наконечники копья и дротика (Воронина, Зеленцова, Энговатова 2005, с. 15–18, 24–27). Нож с вварным лезвием из Кошибеевского могильника найден вместе с мечом, поясным набором, фибулой, удилами, мозаичной бусиной. Топор-кельт из погребения 8 Никитинского могильника также входил в состав богатого погребения с серебряной крестовидной фибулой, однолезвийным мечом, железными наконечниками копья и дротика, железными пряжками и конской упряжью, состоящей из серебряных бляшек, двух бронзовых пряжек и железных удил с бронзовыми исалиями (Воронина, Зеленцова, Энговатова 2005, с. 22–24).

Появление в ареале культуры рязано-окских могильников подобных комплексов с престижным воинским набором исследователи связывают с проникновением в финно-угорскую среду военизированных групп населения, оказавших заметное влияние на культуру местных племен (Ахмедов, Казанский 2004, с. 172–173, 178–179).

Есть все основания полагать, что изделия технологической группы II, изготовленные с использованием качественной стали или с применением технологической сварки и происходящие из погребений с престижным набором изделий, являлись импортом. Продукция местного кузнечного производства демонстрирует простую технологию (рис. 70).

Кроме перечисленных предметов, выделяемых по технологическим признакам, остановимся на некоторых изделиях, имеющих конструктивные особенности. Это прежде всего топоры-кельты.

Рис 70. Соотношение технологических схем (а) и групп (6) изготовления железных изделий из памятников культуры рязано-окских могильников (группа I – местные изделия, группа II – импорт)

Рис. 71. Конструктивные особенности топоров-кельтов. Конструкция первого типа– ан. 1571, Никитинский могильник, погр. 14: а – технологическая схема изготовления (из сырцовой стали); б – фотография микроструктуры, х70 (феррит и перлит). Конструкция второго типа – ан. 1572, Никитинский могильник, погр. 5: а – технологическая схема изготовления (феррит с перлитом, сварка лезвийной части); б – фотография микроструктуры, х70 (феррит с перлитом, сварной шов)

Кельты были широко распространены в финском мире. Как установлено нами на основании технико-технологического исследования большого числа орудий, в конструктивном плане финно-угорские кельты состоят из двух элементов: клина и втулки, которые соединялись с помощью кузнечной сварки (конструкция первого типа – рис. 71, ан. 1571). Материалы из Никитинского могильника (пять топоров из семи исследованных) наряду с такой схемой демонстрируют и другой прием формовки корпуса орудия (конструкция второго типа– рис. 71, ан. 1572). Особенность заключается в том, что топор-кельт отковывался из единой заготовки. Предварительно заготовку сворачивали на оправке, формируя таким образом втулку. Затем остальную часть сваривали и вытягивали, в результате чего получался рабочий клин. Подобная конструкция выявляется как визуально, так и при микроскопическом исследовании. В поперечном по отношению к лезвию сечении втулка имеет вид равностороннего треугольника (в отличие от сварной конструкции, при которой сечение втулки имеет вид прямоугольника). При микроскопическом изучении на образце, взятом с лезвия топора, виден сварной шов, проходящий по осевой линии орудия.

Можно думать, что подобные орудия попадали в Среднее Поочье из ареала с иными производственными традициями. Известно, что в это время помимо финно-угорского мира топоры-кельты были широко распространены у балтских племен – одного из этнических компонентов формирования культуры рязано-окских могильников (Седов 1987, с. 96). В частности, на территории Литвы известны топоры-кельты, которые, судя по рисунку в публикации (Stankus 1970), можно отнести к конструкции второго типа. Не исключено, что подобные изделия поступали к окским племенам из ареала балтских археологических культур.

С конструктивной точки зрения обращает на себя внимание еще одно изделие – наконечник копья из погребения 10 Польно-Ялтуновского могильника. Его особенностью является наличие кольца из цветного металла на конце втулки. Хотя цветной металл широко использовался в финно-угорской металлообработке, его применение в железообработке было крайне редким явлением. Наряду с функциональным назначением (закрепление втулки на древке), оно играло и декоративную роль. Как показал спектральный анализ[8]8
  Анализ проведен к. т. н. И. Г. Равич в Государственном научно-исследовательском институте реставрации.


[Закрыть], кольцо изготовлено из латуни, золотистый цвет которой эффектно смотрелся на фоне черного металла. Сплавы с лигатурой цинка зарегистрированы в большинстве украшений из Никитинского могильника (Сарачева 2005, с. 120, табл. 3–4). По мнению Т. Г. Сарачевой, латуни поступали в Окский бассейн из провинций Римской империи через Прибалтику (Сарачева 2005, с. 121).

Итак, основная кузнечная продукция имеет местное происхождение. Она отличается простотой изготовления. На этом фоне выделяется группа изделий, происходящая из богатых воинских погребений. Некоторые технологические особенности отдельных изделий, химический состав цветного металла указывают на западное направление контактов носителей культуры рязано-окских могильников.