Текст книги "Великая армия Наполеона в Бородинском сражении"

Владимир Земцов
Великая армия Наполеона в Бородинском сражении

© Земцов В. Н., 2018

© ООО «Издательство «Яуза», 2018

© ООО «Издательство «Якорь», 2018

© ООО «Издательство «Эксмо», 2018

Введение

Война 1812 г. стала важнейшей вехой в российской и мировой истории. Катастрофа Великой армии Наполеона в России обозначила многие из тех проблем, которые и по сегодняшний день продолжают волновать воображение исследователей и политиков многих стран мира. Что такое дух народа и что такое загадочная «русская душа»? Как должны строиться отношения между Западом и Россией в европейской и мировой политике? Как соотнести национальный интерес отдельных европейских стран с интересами Единой Европы? Что является решающим в принятии великих государственных решений – рок «исторической предопределенности», совокупная воля большинства общества или же решимость его отдельных лидеров? Поиски ответов на эти и многие другие вопросы, связанные с событиями 1812 г., кульминацией которых стало Бородинское сражение, привели к появлению в России и за рубежом почти необозримой исторической, художественной и публицистической литературы.

Столь длительный, а нередко и достаточно стойкий интерес к войне 1812 г. и Бородину предопределил рождение иллюзии о некоей «прозрачности» событий Бородинской битвы, об очевидности причин, ее породивших, хода и последствий. В сущности, все книги о Бородинском сражении длительное время с удивительным постоянством воспроизводили в каждой отдельно взятой стране одни и те же национально ограниченные сюжеты и вызывали одни и те же национально определенные чувства. Историческая память каждого народа, участвовавшего в сражении или наблюдавшего его издалека (как, например, обстояло дело с британцами и североамериканцами), оказалась основана на одном, строго определенном мифе-основании, созданном как путем воздействия коллективных представлений той или иной нации, так и благодаря манипуляциям, производимым с этим мифом государственной властью.

Помимо этих «ловушек» исторической памяти, была и другая причина, предопределявшая иллюзию «изученности» Бородинской битвы, а именно последовательное стремление историков к «научному», то есть фактически к структуралистски заданному, объяснению событий грандиозной битвы, когда все многообразие человеческих трагедий тех дней сводилось к неким общим социологизированным или военно-социологизированным схемам. Живые люди либо исчезали со страниц такого рода научных исследований, либо же превращались в заложников «объективных обстоятельств» социального, военного, политического или иного рода.

Сегодня, на наш взгляд, стал наблюдаться явный поворот к живому человеку прошлого, который боролся, страдал и умирал на Бородинском поле в 1812 г. Это стало возможным вследствие отказа исторической науки от идеи всеобщего детерминирования, отхода от жестких структуралистских подходов, благодаря появлению «микроисторической» парадигмы в гуманитарном знании. И все же проблема выбора познавательных процедур, с помощью которых мы смогли бы отделить «запрограммированность» в действиях участников тех далеких событий от результатов воздействия на их поступки неожиданных порывов воли или минутной слабости, эмоционального настроя или наполненности желудка, не становится менее сложной. В этой связи обращает на себя внимание опыт, уже накопленный исторической и военно-исторической психологией, военно-исторической социологией, военно-исторической просопографией и другими смежными направлениями в исследовании «человека воюющего» прошедших столетий[1]1
  См., например: Коупленд Н. Психология и солдат. М., 1960; Иванов Ф. И. Реактивные психозы военного времени. М., 1970; Keegan J. The Face of Battle. L., 1976; Сенявская Е. С. Человек на войне. Историко-психологические очерки. М., 1997; Ее же. Психология войны в ХХ веке. Исторический опыт России. М., 1999; Поршнева О. С. Менталитет и социальное поведение рабочих, крестьян и солдат России в период Первой мировой войны (1914 – март 1918 г.). Екатеринбург, 2000; Ее же. Крестьяне, рабочие и солдаты России накануне и в годы Первой мировой войны. М., 2004; Военно-историческая антропология. Ежегодник. М., 2002–2005; Forrest A. Napoleon’s Men: The Soldiers of the Revolution and Empire. L., 2002; Bertaud J. P. Quand les enfants parlaient de gloire. L’armée au Coeur de la France de Napoléon. P., 2006; Furrer D. Soldatenleben. Napoleons Russlandfeldzug 1812. Paderborn, 2012; Кревельд М., ван. Трансформация войны. Пер. с англ. 2-е изд. М., 2015; Безотосный В. М. Закаленные эпохой. Российский генералитет Александра I. М., 2015; Ададуров В. В. Война цивилизаций: социокультурная история русского похода Наполеона. Киев, 2017. Т. 1; Целорунго Д. Г. Офицеры и солдаты российской армии эпохи Отечественной войны 1812 года: Социальные портреты и служба. Бородино, 2017; Goubina M. Russes et Français (1812–1818). Une histoire des perceptions mutuelles. P., 2017; и др.


[Закрыть].

Попытаемся обозначить наши исследовательские процедуры. Первым делом мы должны выявить, дабы избежать их, многочисленные ловушки, расставленные историографической традицией. Не следует принимать гипотезы, рожденные историками или участниками событий, за реальные объекты познания. Этого можно добиться, только идентифицировав природу национальных историографических традиций, находящихся в зависимости от колебаний истории, исторической мысли и исторической памяти наций, и обратить взоры исключительно к первичному историческому материалу. Решению этой задачи подчинена первая глава книги.

Вторая глава призвана воссоздать психико-физиологические и социальные структуры Великой армии Наполеона в их преломлении к событиям 1812 г. и Бородинскому сражению. Реконструируя мировидение, чувства и ориентацию наполеоновского солдата, мы пытаемся определить своего рода физиологические, социальные и ментальные рамки, в которых он мог действовать, а также выясняем вероятность отклонения его поступков от этих, заложенных армейским организмом, стратегий поведения.

Наконец, в третьей главе мы обращаемся к «пыли ничтожных событий» (Ж. Ревель), конструируя из множества примарных фактов прошлого живую картину самого Бородинского боя. С помощью «плотного описания» мы добиваемся постижения реальности прошлого во всей его сложности, выявляя человеческий контекст и субъективную сторону происходившей на Бородинском поле драмы. Соединением и наложением друг на друга сюжетов трех глав автор пытается создать целостную картину великого события, соединяющую в себе процессы разной временной протяженности: от явлений большой длительности в историографической части, средней длительности во второй главе и малой длительности – в третьей. Сам факт стремления автора к «внутреннему включению» в поступки и чувства людей, выступавших в те дни в качестве «национального» противника его предков, можно истолковывать как своеобразную попытку преодоления узких рамок «национальных историй» Бородина.

В соответствии с обозначенными ступенями исследования организована и источниковая база. Если источниками первой главы стал в основном традиционный историографический материал, то в написании второй и третьей особую роль сыграли материалы личного происхождения. Автору удалось выявить и обработать более 600 писем маршалов, генералов, офицеров, чиновников и солдат Великой армии 1812 г., находящихся в основном в отечественных архивохранилищах в качестве трофейных документов[2]2
  Российский государственный архив древних актов. Ф.30. Оп.1. (далее – РГАДА). Д.239–243, 245–254, 260–264, 266–268, 284. Ч. 1–2; Российский государственный военно-исторический архив (далее – РГВИА). Ф.151. Оп.1. Д.92; Ф.846. Оп.16. Д.3605. Ч. 1–2; Отдел рукописей Российской государственной библиотеки (далее – ОР РГБ). Ф.41. К.165. Ед. 25. Часть этих писем публиковалась. Наиболее крупные публикации: Затворницкий Н. К истории 1812 года // Русская старина (далее – РС). 1907. № 9. С. 459–478; № 11. С. 305–318; № 12. С. 563–575; Lettres interceptées par les Russes durant la campagne de 1812 / Publ. par S.E.M.Goriainow. P., 1913; Петерс Т. П. С полей сражений 1812–1815 гг.: трофейные письма маршалов, генералов, чинов Великой армии императора Наполеона I и переписка генерал-лейтенанта Д. В. Голицына. М., 2012. В том случае, если письмо полностью или частично было издано, делаем двойную ссылку на оригинал и публикацию.


[Закрыть], но частью также хранящихся во Франции и там опубликованных[3]3
  Lettres interceptées…; [Du Casse A.] Mémoires et correspondance politique et militaire du Prince Eugéne. P., 1858 (1860). T. 7–8; Peyrusse G.-J. Mémorial et archives. 1809–1815. Carcassone, 1869; D’Eckmühl A.-L. (de Blocqueville). Le marechal Davout, prince D’Eckmühl. P., 1880. T. 3; Chuguet A. Lettres de 1812. P., 1911. Sér.1; Idem. 1812. Notes et documents. P., 1912. Sér.1–3; Ternaux-Compans H. Le général Compans. P., 1912; Napoléon. Lettres inédits de Napoléon á Marie-Louise. 1810–1814. P., 1935 (мы воспользовались также и английским изд. того же года: The Letters of Napoleon to Marie-Louise. L., 1935); Lyautey H. Lettres d’un lieutenant de la Grande Armée // La Revue des Deux Mondes. 1962. 15 Décembre. P. 485–500; Charrié P. Lettres de guerres, 1792–1815: Témoignages de soldats. Nantes, 2004; Lettres de la campagne de Russie. 1812. P., 2012; Du Niémen à la Bérézina. Lettres et témoignages de soldats français sur la campagne de Russie, conservés au Service historique de la Défense. P., 2012; etc. Особое значение имеют публикации корреспонденции Наполеона. Наряду с классическим изданием (Napoléon I. Correspondance de Napoléon I. P., 1868. T. 23–24), мы воспользовались новейшей публикацией писем императора, осуществляемой Фондом Наполеона (Napoléon Bonaparte. Correspondance générale. P., 2012. T. 12). См. нашу публикацию: Земцов В. Н. Новые французские документы о Бородинском сражении //Quaestio Rossica. 2014. № 1. С. 69–78.


[Закрыть]. Широко привлечены опубликованные и неопубликованные дневники[4]4
  Mailly-Nesle A.-A.-A. Mon journal pendant la campagne de Russie… P., 1841; Castellane E.-V.-E.-B. Journal. P., 1895. T. 1; Fantin des Odoards L.-F. Journal. P., 1895; François C. Journal du capitaine François. P., 1904. T. 2; Bonnet. Journal // Carnet de la Sabretache. 1912; Lagneau L.-V. Journal d’un chirurgien de la Grande Armée. P., 1913; Lacorde J.-L. Journal historique, 1^er janvier 1803 –17 mars 1813. P., 1992 (русский перевод фрагмента о Бородине: Горшков Д. И. 13-я пехотная дивизия армии Наполеона в сражении при Москве-реке. Дневник Ж.-Л. Лякорда и воспоминания Ж.-Б. Рикома // Отечественная война 1812 года. Источники, памятники, проблемы. М., 2007. С. 31–33); Gardier L. Journal de la Campagne de Russie en 1812. P., 1999; Фосслер Г. На войне под наполеоновским орлом. Дневник (1812–1814) и мемуары (1828–1829) вюртембергского обер-лейтенанта Генриха фон Фосслера. М., 2017; Journal de marche et operations du 9e regiment de ligne // Archives Nationales (далее – AN). AB XIX 3325. Dossier 4; etc.


[Закрыть] и мемуары[5]5
  Bourgeois R. Tableau de la campagne de Moscou en 1812. P., 1814; Labaume E. Relation circonstancié de la campagne de Russie en 1812. P., 1814; Larrey D.-J. Mémoires de chirurgie militaire et campagne. P., 1817. T. 4; Rapp J. Memoires. L., 1823; Fain A.-J.-F. Manuscrit de 1812. P., 1827. T. 1–2; Bausset L.-F.-J. Mémoires anecdotiques… Bruxelles, 1827. T. 2; Dumas M. Souvenirs. P., 1839. T. 3; Denniée P.-P. Itinéraire de l’Impereur Napoléon pendant la campagne de 1812. P., 1842; Lejeune L.-F. Souvenirs d’un officiers de l’Empire. P., 1850; Pelleport P. Souvenirs militaries et intimes. P., 1857. T. 2; Fézensac M. Souvenirs militaires. P., 1863; Aubry Th.– J. Souvenirs du 12-ème de chasseurs. P., 1889; Pion des Loches A.-A. Mes campagnes. P., 1889; Dupuy V. Souvenirs militaires. P., 1892; Boulart J.-F. Mémoires militaires. P., 1894; Le Manuscrit des carabiniers // Revue de cavalerie. Paris; Nancy, 1894; Le Roy C.-F.-M. Souvenirs // Mémoires de la Société Bourguignonne de geographic et d’histoire. Dijon, 1894. T. 29; Seruzier T.-J.-J. Mémoires militaires. P., 1894; Planat de la Faye N.-L. Vie de Planat de la Faye… P., 1895; Vionnet de Maringoné L.-J. Souvenirs… P., 1899; Dutheillet de Lamothe A. Mémoires. Bruxelles, 1899; Bellot de Kergorre A. Un commissaire des guerres pendant le Premier Empire. P., 1899; Dedem de Gelder. Mémoires du général Dedem de Gelder. P., 1900; Biot H.-F. Souvenirs anecdotiques et militaires. P., 1901; Bertrand V. Mémoires de capitaine Bertrand. Augers, 1909; Griois L. Mémoires du général Griois. P., 1909. T. 2; Henckens J. L. Mémoires. La Haye, 1910; Teste F.-A. Souvenirs // Carnet de la Sabretache. 1911; Bro L. Mémoires du général Bro. P., 1914; Caulaincourt A.-A.-L. Mémoires. P., 1933. T. 1; Dumonceau F. Mémoires. Bruxelles, 1958. T. 1–2; Сheron A. Mémoires inedits sur la campagne de Russie. P… 2001 (русский перевод: Попов А. И. Мемуары о Бородинском сражении // Воин. № 10. С. 68–69); Воспоминания генерала Ж. М. Пернети о Бородинском сражении // Эпоха 1812 года. Исследования. Источники. Историография. (Труды Государственного исторического музея. Вып. 132). М., 2002. С. 224–228; Burkersroda. Die Sachen in Rußland. Naumburg, 1846; Meerheim F. L.A. Erlebuisse eines Veteranen der Grossen Armee, mährend des Feldzuges in Rußland, 1812. Dresden, 1860; Wedel C. A.W. Geschichte eines Offiziers im Kriege gegen Rußland 1812… Berlin, 1897; Suckow K. D’Iéna à Moscou. Fragments de ma vie. P., 1901; Дневник поручика Фоссена // Русский архив (далее – РА). 1903. № 11. С. 467–479; Роос Г. С Наполеоном в Россию. М., 1912; Лоссберг. Поход в Россию в 1812 г.// Военно-исторический вестник. 1912. Кн.1. Приложение; Vossler H. A. With Napoleon in Russia. 1812. L., 1969; Фосслер Г. Указ. соч.; Tagebuch des Capitains Theodor von Papet über den Feldzug in Russland 1812// http://www.amg-fnz.de/quellen/papet/index.php?key=1 (русский пер.: Хомченко С. Н. Бородинское сражение в воспоминаниях К.-А. Гайзвайт ванн дер Неттена, капитана 11-го гусарского (голландского) полка Великой армии // Отечественная война 1812 года. Источники. Памятники. Проблемы. Бородино, 2017. С. 101–110); Chlapowski D. Lettres sur les événements militaires en Pologne et en Lithuanie. P., 1832; Soltyk R. Napoléon en 1812. Mémoires historiques et militaires sur la campagne de Russie. P., 1836; Malachowski S. Pamietniki. Poznań, 1885; Kolaczkowski K. Wspomnienia. Kraków, 1898. T. 1; Turno Ch. Souvenirs d’un officier polonais (1811–1814) // Szymanowski J., Turno Ch. Souvenirs de deux généraux polonais au service de la France. P., 2001 (русский перевод: Попов А. И. Мемуары о Бородинском сражении… С. 68); Ложье Ц. Дневник офицера Великой армии в 1812 году. М., 1912; Bertolini B. La mia prigionia. Racconto storico. Trieste, 1859 (2-е изд.: Bertolini B. La campagna di Russia. Milano, 1940); Biaggi F. Memorie di F. Baggi. Bologna, 1898. Vol. 1–2; Pisani F. Con Napoleone nella campagna di Russia. Memoirie inedite di un ufficiale della Grande Armata. Milano, 1942; etc.


[Закрыть] участников Русского похода, обширная военно-оперативная документация[6]6
  Napoléon I. Correspondance. T. 23–24; Napoléon Bonaparte. Op. cit.; Margueron. Campagne de Russie. P., 1898–1906. T. 1–4; Fabry G. Campagne de Russie (1812). P., 1900–1903. T. 1–5; Chuquet A. 1812; AN. F IV. 1649. Pl. 4; 1650; Service historiques de la Défence (далее – SHD). 2 C 131; 286–287; 290; 529; Отечественная война 1812 года. Материалы Военно-ученого архива Главного штаба. Отд. 2. Бумаги, отбитые у противника. СПб., 1903. Т. 1; и т. д.


[Закрыть], среди которой исключительную ценность имеют немногие сохранившиеся рапорты различных чинов Великой армии о Бородинской битве[7]7
  Рапорт Мюрата о действиях 5 сентября; Рапорт Мюрата о сражении под Москвой. Можайск, 9 сентября 1812 г.; Рапорт Е. Богарне о Бородинском сражении. Руза, 10 сентября 1812 г.; Рапорт Нея о Бородинском сражении. Возле Бородина, Можайская дорога, 9 сентября 1812 г.; Рапорт Понятовского о Бородинском сражении. Поле сражения, 10 часов вечера 7 сентября 1812 г. // Bulletins officials de la Grande Armée. Campagne de Russie et de Saxe. P., 1821. P. 125–139; Рапорт Жерара о Бородинском сражении // РГВИА. Ф.846. Д.3465. Ч.5.Л. 268 (далее цит. по: Васильев А. А. Комментарии к рапорту о сражении при Можайске // Орел. 1991. С. 15–17; исправленная версия: Рапорт генерала Жерара // Император. № 1. С. 20–27); Рапорт 57-го линейного полка; Рапорт 61-го линейного полка. 6 сентября 1812 г.; Рапорт сводных вольтижеров дивизии Компана. 6 сентября 1812 г.; Рапорт 111-го линейного полка. 6 сентября 1812 г.; Ведомость потерь 111-го линейного полка за 5 сентября, составленная 30 сентября 1812 г.; Записка генерала Компана о сражении за Шевардинский редут. 5 сентября 1812 г.; Рапорт 111-го линейного полка за 7 сентября, составленный 1 октября 1812 г.; Рапорт 61-го линейного полка о сражении 7 сентября; Записка генерала Компана о сражении 7 сентября // Ternaux-Compans H. Op. cit. P. 175–176, 184–185; 344–359; Рапорт полковника де Чюди о бое 5 сентября // Boppe P. Les Espagnoles à la Grande Armée. Paris; Nancy, 1899. P. 147. Note1; Исторический рапорт о кампании 1812 г. 48-го линейного полка // Chuquet A. 1812. Sér.2.P.61; Рапорты вестфальского военного министра графа фон Хене королю Вестфалии Жерому о Бородинском сражении, 8 октября 1812 г. // Ibid. Sér.1.P.71–75; Рапорт генерала Тильмана королю Фридриху Августу о Бородинском сражении 11 сентября 1812 г. // Le Journal de l’Empire. 1812. 15 Oct. (русский пер.: Рапорт генерала Тильманна королю Фридриху Августу о Бородинском сражении //Воин. № 7. С. 46–47); Рапорт генерала Э. Груши Неаполитанскому королю о действиях 3-го кавалерийского корпуса в течение дня 7 сентября 1812 г.// SHD. 2C 287. F. 7–9 (русский пер.: Земцов В. Н. Бородинское сражение в малоизвестных рапортах генералов Великой армии // «Сей день пребудет…» Бородино 1812–2012: Материалы международной научной конференции, 3–7 сентября 2012 г. Можайск, 2013. С. 211–213); Рапорт генерала М. Сокольницкого о допросе русских военнопленных, захваченных в сражении. Можайск, 10 сентября 1812 г. // Le Moniteur universel. 1812. 27 Sept. (русский пер.: Земцов В. Н. Бородинское сражение в малоизвестных рапортах… С. 213–215); Рапорт генерала Бельяра Бертье. Крымское, 11 сентября 1812 г. // SHD. 2C 286. F. 9; etc.
  К рапортам можно условно отнести и ряд записок военачальников о действиях их частей или соединений: Записка генерала Дедема об участии его и его бригады (33-го линейного полка) в Бородинском сражении. Москва. 21 сентября 1812 г. // SHD. 2C 131; Записка о действиях полка Жозефа-Наполеона. 24 июня – 18 ноября 1812 г. полковника Чюди. Бромберг, 10 января 1813 г. // SHD. 1 M674; etc.


[Закрыть]. Обширные сведения о производствах, назначениях и награждениях до и после Бородинской битвы содержатся в трофейных бумагах Великой армии, хранящихся в Российском государственном военно-историческом архиве и Российском государственном архиве древних актов[8]8
  РГВИА. Ф.846. Оп.16. Д.3604–3606; РГАДА. Д.279.


[Закрыть]. В ряде российских и зарубежных архивов мы обнаружили обширные материалы французской разведки, которыми пользовалось наполеоновское командование, а также письма чинам Великой армии с родины[9]9
  РГАДА. Д.259, 266–270, 273–274, 278, 285; Отдел письменных источников Государственного исторического музея (далее – ОПИ ГИМ). Ф. 155; Ф. 160. Оп. 1; Отдел рукописей Российской национальной библиотеки (далее – ОР РНБ). Ф. 961. Франция. F IV. № 160; РГВИА. Ф. 151. Оп. 1. Д. 92; Ф. 846. Оп. 16. Д. 3588, 3605. Ч. 1–2; Архив внешней политики Российской империи. Ф. 133. Канцелярия МИД. 1812–1813. Оп. 468 (далее – АВПРИ); Д. 1840, 1842; AN. AF IV. 1646 (I–II), 1657, 1706 (E)), Archives du Ministère des affaires étrangères (далее – AMAE). Série «Correspondance politique». Sous-série «Russie» vol. 147–154: Sous-série «Austriche». Vol. 391–392; Sous-série «Pologne». Vol. 326–330; Série «Mémoires et documents». Sous-série «Russie». Vol. 26, 32; Sous-série «Pologne». Vol. 28); SHD. 1 M 1486–1487, 1489; Hof-, Haus-und Staats-Archiv. Russland. 1811. Karton 38; Russland 1812. Karton 50; Kriegsarchiv. Serie AFA 1812. Karton 1520.


[Закрыть]. Значительную роль сыграли для нас материалы французской периодической печати, в которых публиковались не только важные документы, касавшиеся Бородина, но и материалы, позволяющие понять процесс кристаллизации французской национальной памяти о сражении при Москве-реке[10]10
  Le Moniteur universel. 1812; Le Journal de l’Empire. Важную роль в плане формирования первоначальных представлений французской и европейской публики о Бородинском сражении имели письма министра внешних сношений Франции Ю.-Б. Маре, находившегося тогда в Вильно и осуществлявшего своего рода пропагандистское прикрытие действий Великой армии (SHD. 2C 131).


[Закрыть]. При подсчете потерь Великой армии и при реконструкции социальных структур армии Наполеона 1812 г. немалую помощь оказали материалы военной статистики и военного законодательства[11]11
  Martinien A. Liste des officiers généraux, tués ou blesses sous le Premier Empire de 1805 à 1815. P., 1895; Idem. Tableaux par corps et par batailles des officiers tués et blesses pendant les Guerres de l’Empire. 1805–1815.P., 1899; Idem. Tableaux par corps et par batailles des officiers tués et blesses pendant les Guerres de l’Empire. 1805–1815. Partie supplémentaire. P., 1909; Législation militaire ou Recueil methodique et raisonnée des Lois, Décrets, arrêtés, réglements et instructions… / Par H. Berriot. Alexandrie, 1812. T. 1–4.


[Закрыть]. В целом мы попытались воспользоваться широким комплексом доступных источников, сделав основной упор на тех из них, которые помогают лучше услышать живой голос солдат Великой армии. Там же, где вопросы общего характера казались нам уже достаточно проясненными предшествующими авторами, мы считали возможным ограничиваться ссылками на их труды.

Целью нашей работы является создание многоплановой, своего рода «тотальной» истории Бородинского сражения применительно к всеевропейской армии Наполеона. Это, как мы надеемся, позволит более убедительно, чем делалось ранее, определить роль и место гигантской битвы в поражении Великой армии в России в 1812 г., а также в становлении и развитии национального самосознания ряда наций в XIX – начале XXI вв. Помимо решения этой, до известной степени, прикладной исторической задачи, мы попытались также апробировать собственный методологический подход, условно названный нами методом военной микроистории.

Автор благодарен всем тем, кто, так или иначе, оказал ему помощь и поддержку в работе над книгой. Прежде всего, хотелось бы отдать дань памяти моему учителю профессору И. Н. Чемпалову, чей энтузиазм ученого пробудил в свое время мой интерес к зарубежной истории. Я благодарен моим коллегам по историческому факультету Уральского государственного педагогического университета и исторического факультета Уральского государственного университета (Уральского федерального университета), поддержку которых я постоянно ощущал; сотрудникам Российского государственного архива древних актов, Российского государственного военно-исторического архива, Отдела письменных источников Государственного исторического музея, Центрального исторического архива Москвы, Архива внешней политики Российской империи, Национального архива Франции (г. Париж), Архива Исторической службы министерства обороны Франции (г. Париж), Дворцового, Домашнего и Государственного архива (г. Вена), Российской государственной библиотеки, Российской национальной библиотеки, Свердловской областной универсальной научной библиотеки им. В. Г. Белинского, Британской библиотеки (г. Лондон), Национальной библиотеки Уэльса (г. Аберистуит, Великобритания), библиотеки Уэльского университета Тринити – Сент-Дэвидс (г. Лампетер, Великобритания); моим российским коллегам А. И. Попову, В. М. Безотосному, А. А. Смирнову, А. А. Постниковой, Б. П. Миловидову, Е. Г. Болдиной, С. Н. Хомченко, Е. А. Назарян, А. В. Чудинову, О. С. Даниловой, В. П. Турусову, О. В. Соколову, А. А. Васильеву, А. М. Вальковичу, В. Н. Шиканову, друзьям по Екатеринбургскому военно-историческому клубу (в особенности А. М. Кручинину), с которыми мы много лет вместе бродили по Священному полю и сентябрьскими ночами смотрели в бородинское небо; сотрудникам Бородинского военно-исторического музея-заповедника (прежде всего, А. Д. Качаловой и А. В. Горбунову), чья самоотверженная преданность памяти предков сохраняет уникальный памятник ратной славы; зарубежным коллегам профессору К. Роббинсу, доктору П. Финни, другим преподавателям и сотрудникам Университета Уэльса в Лампетере, которые с пониманием отнеслись к моему увлечению необычной темой; безвременно ушедшим от нас, но часто мною вспоминаемым Д. Чандлеру и Ф. Бокуру; замечательным французским исследователям эпохи М.-П. Рей, Т. Ленцу и Ж.-О. Будону, историкам Э. Вовси (г. Таллахасси, США), Н. Робертсу (г. Норидж, Великобритания) и моему старому другу доктору В. М. Гобареву, оказавшим всю возможную поддержку; моей семье, проявлявшей многие годы терпение по отношению к моим военно-историческим увлечениям.

Глава 1
Историография темы, или ловушки национальной памяти

1812 год и грандиозная битва под Бородином стали важным импульсом к пробуждению и становлению национального духа многих народов. Русские, французы, немцы и поляки вот уже более 200 лет обращаются к образам этой великой битвы, интерпретируя память о ней в зависимости от переживаемых ими в тот или иной момент событий. Народы находили и находят в этой памяти то источник духовной стойкости, то примеры мужества и воинской чести, то факторы, формирующие чувство национальной общности, которое иногда перерастало в национальное чванство или фобию. Все это предопределило вполне естественную «деформацию» при воспроизведении и интерпретации «национальными историографиями» событий и последствий Бородина. Нередко картина этого сражения приобретала освященный традицией набор образов и суждений, которые, будучи односторонними, искажали «подлинную» историческую реальность. Попытаемся выявить своего рода национальные историографические «коды» в освещении действий Великой армии в Бородинском сражении.

1.1. Битва при Москве-реке («французское» Бородино)

История о том, как формировался и видоизменялся в представлениях французских историков образ Бородинского сражения, замечательна. Ее можно было бы назвать «Историей об армии, написанной ею самой». Истоки ее уходят еще в те своеобразные чувства и ощущения, которые переживались французскими солдатами в незабываемый день 7 сентября[12]12
  Все даты, за исключением особо указанных, даны по новому стилю.


[Закрыть] 1812 г. и сразу после него.

Еще не закончилась Бородинская битва, как в 3 часа пополудни начальник Главного штаба Великой армии маршал Л.-А. Бертье отправил министру внешних сношений Франции Г.-Б. Маре, герцогу Бассано, сообщение о выигранном сражении: «Его величество атаковал неприятеля в 5 часов утра. Он [неприятель] совершенно разбит. Сейчас 3 часа, враг полностью отходит, император его преследует. Напишите в Париж»[13]13
  Бертье – Маре. Поле боя у Можайска. 7 сентября после полудня 1812 г.// AN F IV. 1649. Pl. 4. F. 409; Chuquet A. Lettres de 1812. P. 11–12. 23 сентября, получив 22-го сообщение от Бассано, парижские газеты разместили новость о победоносном для Великой армии сражении на своих полосах (Le Moniteur universel. 1812. 23 Sept.; Le Journal de l’Empire. 1812. 23 Sept.).


[Закрыть]. Через три дня в Можайске Наполеон, не имея возможности из-за ларингита диктовать, собственноручно составил 18-й бюллетень Великой армии[14]14
  Dix-huitième bulletin // Bulletins officials… P. 99 –104.


[Закрыть]. Наполеон попытался представить «битву при Москве-реке» как полную и решительную победу над русскими войсками. По утверждению бюллетеня, уже к 8 часам утра неприятель был сбит со всех позиций, и хотя после этого он еще пытался их возвратить, но всюду был отражен; к двум часам пополудни сражение фактически было закончено. Русские потери оценивались в 40–50 тыс., французские – в 10 тыс. «Не было подобного поля битвы, – гласил бюллетень, – из шести трупов один принадлежал французу, а 5 – русским». Хотя бюллетень и упоминал о 6 убитых французских генералах и 7 или 8 раненых, но потери среди русского генералитета оценивал в 40 человек; общее количество пленных – в 5 тыс.; количество захваченных орудий – в 60! Особо в бюллетене отмечались действия маршала М. Нея, командующего резервной кавалерией Неаполитанского короля И. Мюрата, дивизионного генерала О.-Ж.-Г. Коленкура, коменданта Главной квартиры Великой армии, и некоторых других. Только о дивизионном генерале Ю. А. Понятовском, командире 5-го (польского) армейского корпуса, было сказано, что он «сражался за леса с переменным успехом». В целом, по бюллетеню, битва должна была предстать как упорное сражение, которое, благодаря героизму солдат Великой армии и гению императора, оказалось решительно выиграно: русская армия полностью разбита, а дорога на Москву совершенно открыта. Похожие цифры своих и неприятельских потерь Наполеон называл и в письме 9 сентября, адресованном австрийскому императору Францу I[15]15
  Napoléon I. Correspondance. T. 24. P. 206.


[Закрыть]. Однако днем ранее, в письме к императрице Марии-Луизе, он говорил о 30 тыс. русских потерь и уклончиво («У меня было много убитых и раненых») – о своих[16]16
  The Letters of Napoleon to Marie-Louise. P. 67.


[Закрыть]. Общие силы неприятеля перед сражением во всех трех документах оценивались Наполеоном в 120–130 тыс. человек. Конечно, эта картина сражения во многом была рассчитана на публику, как свою, так и европейскую. Сам Наполеон, отложив написание бюллетеня до 10 сентября[17]17
  Другими причинами задержки с написанием бюллетеня были: болезнь Наполеона, огромное количество неотложных дел, отсутствие рапортов о сражении от корпусных начальников (только дивизионный генерал Ю. А. Понятовский написал рапорт прямо на поле боя уже вечером 7 сентября, в то время как, скажем, дивизионный генерал Е. Богарне, командир 4-го армейского корпуса, подписал написанный начальником штаба бригадным генералом А.-Ш. Гильемино рапорт только 10-го, находясь в Рузе).


[Закрыть] и оставаясь в Можайске до 12-го, не исключал вероятности нового сражения, поскольку бой 7-го явно не принес ему решительной победы.

Большую активность в стремлении раструбить по всей Европе об абсолютной победе Наполеона под Бородином проявил Маре, находившийся в те дни в Вильно и занимавшийся не только устройством тыла, но и своего рода «пропагандистским прикрытием». Ряд сохранившихся писем, отправленных тогда Маре в европейские столицы и отдельным лицам, являют собой яркие примеры пропаганды тех лет[18]18
  Маре – К. Шварценбергу. Б.м., сентябрь 1812 г. // SHD. 2C 131. F. 44; Маре – К. Шварценбергу. Б.м., б. д. (?) // Ibidem; etc. 23 сентября в парижских газетах появились первые сообщения о битве под Бородином. «Журналь д’Ампир» поместил следующее сообщение, прибывшее явно от Маре: «Париж, 22 сентября. Выдержки из письма из Вильно, датированного 12 сентября. Император дал сражение русской армии 7 сентября у Можайска. Его величество атаковал в 5 часов утра. Неприятель полностью разбит и совершенно расстроен. В 3 часа дня Его величество энергично преследует неприятельскую армию». И далее, от имени некоего информатора: «Такова новость, которая доставлена к нам курьером, отправленным с поля битвы 7 сентября. В тот момент, когда я запечатываю мое письмо, со всех сторон раздаются пушечные выстрелы, звонят все колокола города, и я оставляю перо, дабы присутствовать на благодарственной службе, которая идет в соборе» (Journal de l’Empire. 1812. 23 Sept.).
  Во многих городах Франции было произведено 100 орудийных выстрелов по случаю победы при Москве-реке (См., например: Наполеон – Кларку. Можайск, 10 сентября 1812 г. // Napoléon Bonaparte. Op. cit. № 31706. P. 1090; Телеграфная депеша из Парижа от военного министра в Анвер (Амстердам), 27 сентября 1812 г., 2 ¾ после полудня //SHD. C2 131).


[Закрыть].

Однако было бы неверным утверждать, что все написанное в бюллетене было совершенной выдумкой хитроумного политика и полководца. Испытав 7 сентября сильнейшее напряжение, проявив величайшую доблесть и отбросив противника, солдаты Великой армии ощущали себя победителями. Впереди была Москва, которая ассоциировалась с почетным миром и завершением всех трудов и лишений. Из сохранившихся 93 писем, отправленных чинами Великой армии после сражения в сентябре 1812 г. (25 из них принадлежат маршалам и генералам, 52 – офицерам, 3 – чиновникам, 7 – рядовому составу, у авторов 12 писем чины и должности идентифицировать не удалось), ни в одном не было зафиксировано сомнений в одержанной победе, хотя авторы многих и признавали собственные большие потери[19]19
  РГАДА. Д.268. Л. 68–72, 77, 80, 150 –151об.; Д.267. Л. 25 –26об.; Д.241. Л. 1; Д.245, Л. 1–2; Д.246. Л. 7; Д.260. Л. 1 –1об.; РГВИА. Ф.151. Оп.1. Д.92. Л. 70 –70об.; ОР РГБ. Ф.41. К.165. Ед. 25. Л. 1–4; Chuquet A. Lettres de 1812. P. 24–25, 26–30.


[Закрыть].

Последовавшие вскоре после Бородина события (пожар Москвы, полное трагизма отступление из России, ожесточенная борьба в 1813–1814 гг. и реставрация Бурбонов) заставили французов на время отложить воспоминания о сражении при Москве-реке. Однако уже после первого отречения императора в 1814 г. в Париже стали выходить публикации о русской кампании, авторы которых писали и о Бородинском сражении[20]20
  Bourgeois R. Op. cit.; Durdent R. J. Campagne de Moscou, en 1812. P., 1814.


[Закрыть]. Наибольшее внимание привлекла брошюра Р. Ж. Дюрдана, новообращенного роялиста, которого русский историк А. М. Васютинский точно охарактеризовал как «художника-неудачника, маленького мастера на все руки, поэта, романиста и, при случае, историка, – если хорошо заплатит издатель…»[21]21
  Васютинский А. М. Отечественная война во французской исторической литературе // Отечественная война и русское общество (далее – ОВиРО). М., 1912. Т. 7. С. 282.


[Закрыть]. За развязностью опытного фельетониста отчетливо проступала полная невежественность автора в военных вопросах. Первая попытка критически оценить действия Наполеона в битве под Бородином была явно неудачной.

Гораздо более аргументированная критика прозвучала из уст участника сражения Луи-Эжена-Антуана Лабома (1783–1849), бывшего в те дни инженером-капитаном в штабе 4-го корпуса вице-короля Италии Е. Богарне. Его повествование выходило за рамки обычных воспоминаний, и перед читателем впервые предстала панорамная картина Бородинского сражения, проникнутая трагизмом происходившего. Основываясь почти исключительно на своих воспоминаниях и записях, которые он делал во время похода, Лабом все же смог показать, как важно было для Великой армии заставить русских принять сражение, разгромить их и войти в Москву. Особенно подробно в книге были представлены действия 4-го корпуса, с приложением карты сражения, составленной на основе набросков, которые Лабом сделал накануне и после битвы. Автор не пытался дать глубокий анализ хода и результатов сражения, но страницы, ему посвященные, были проникнуты суровым трагизмом бесполезности великих жертв французской армии[22]22
  Labaume E. Relation circonstancié… Книга Лабома выдержала множество изданий на французском, до десятка на английском и несколько на других языках, в том числе даже на испанском, датском и шведском! Далее цит. по англ. изд.: Labaume E. A circumstantial narrative of the Campaign in Russia. L., 1814. В том же духе, что и Лабом, осуждая авантюризм Наполеона, писал в те годы о Русском походе и Бородинском сражении аббат де Прадт, наполеоновский посланник в Варшаве: Pradt D. Histoire de l’ambassade dans le Grand duché de Varsovie en 1812. P., 1815. P. 187–188.


[Закрыть]. Работа Лабома, написанная в атмосфере поиска новых политических и нравственных ориентиров, быстро завоевала популярность. Даже Наполеон, изгнанный на о. Св. Елены, не избежал знакомства с нею. Его ближайшее окружение и он сам восприняли книгу как «очередной пасквиль». Но бывший император, тем не менее, заявил в связи с появлением книги Лабома, что факты, которые историки все же вынуждены признавать, несмотря на свои декларации, очевидны: русские сами сожгли Москву, в то время как французы выходили победителями из всех сражений[23]23
  Las Cases A.-E.-D.-M. Mémorial de Sainte-Hélène par le Comte de Las Cases suivi de Napoléon dans l’exile par MM. O’Méara et Antomarchi… P., s. a. T. 1. P. 730 (запись от 19 июня 1816 г.).


[Закрыть].

В 1815 г. от имени несломленных бонапартистов выступил барон Фредерик-Франсуа Гиойом де Водонкур (1772–1845), в 1812 г. бригадный генерал, командир бригады 15-й пехотной дивизии 4-го армейского корпуса[24]24
  Guillaume de Vaudoncourt F.-F. Mémoires pour servir á l’histoire de la guerre entre la France et la Russie, en 1812. L., 1815. T. 1–2.


[Закрыть]. Его книга вышла в Лондоне на французском языке. Генерал, пережив все перипетии кампании 1812 г., побывав в русском плену, что сделало его убежденным русофобом, сохранил веру в величие императора и французского солдата. Пожалуй, он был первым, кто попытался представить систематизированное изложение русской кампании. Избегая скоропалительных выводов по Бородинскому сражению, Водонкур сделал попытку выяснить численность войск, их размещение, передвижения и потери. Однако ограниченность документальной базы заставила его следовать, чаще всего, за 18-м бюллетенем, внося, правда, серьезные коррективы. Так, численность русских потерь он снизил до 30 тыс., а французские потери увеличил до 20 тыс. человек. Во 2-й части своей работы генерал поместил карту сражения, правда, достаточно спорную.

Постепенно стала расширяться документальная база, необходимая для описания Бородинского сражения. В 1817 г. публикует свои мемуары главный хирург французской армии Доминик-Жан Ларрей (1766–1842), человек большого сердца и большого таланта, великий гуманист наполеоновской эпохи. Значительную часть 4-го тома воспоминаний он посвятил 1812 г. и десятка два страниц – Бородинскому сражению[25]25
  Larrey D.-J. Op. cit.


[Закрыть]. Не предлагая собственных оценок ходу военных действий, Ларрей, тем не менее, описал катастрофическое состояние санитарной службы Великой армии, что было обусловлено, как можно было понять, большими стратегическими просчетами наполеоновского командования. В результате изнурительной погони за русской армией ради генерального сражения французские войска оказались к его началу чрезвычайно измотанными. Ларрей сделал все возможное перед сражением для того, чтобы обеспечить раненых медицинской помощью, но ресурсы оказались просто ничтожными. Большинство раненных при Бородине солдат Великой армии так и не смогли снова встать в строй. Ларрей сопроводил 4-й том воспоминаний картой, позволявшей представить систему медицинской помощи в ходе сражения.

Почти одновременно с мемуарами главного хирурга в Париже вышли основательно отредактированные перед изданием письма интенданта Луи-Гийома Пюибюска о войне в России. Они подтверждали, что уже накануне генерального сражения Великая армия оказалась в критическом положении в связи с недостатком средств, а после сражения эта ситуация ухудшилась до катастрофической, в особенности в кавалерии[26]26
  [Puibuisque L.-G.] Lettres sur la guerre de Russie en 1812. P., 1816 (2-е изд. было в 1817 г.). Русский перевод: Пюибюск. Письма о войне в России 1812 г. М., 1833.


[Закрыть].

В год смерти великого императора, в 1821 г., были переизданы бюллетени Великой армии; вместе с ними оказались опубликованными рапорты Мюрата, Нея, Богарне и Понятовского о битве при Москве-реке[27]27
  Bulletins officials… P. 125–136. В 1812 г. большая часть рапортов была опубликована в: Le Moniteur universel. 1812. 2 Nov.; Le Journal de l’Empire. 1812. 3 Nov.


[Закрыть]. И все же большая часть материалов о походе в Россию еще хранилась в архивах. Военный министр Франции в 1821–1823 гг., маршал К.-Ф. Виктор, понимая важность обобщения опыта русской кампании, предоставил возможность полковнику маркизу Жоржу де Шамбрэ (1783–1848), участнику похода в Россию (в те дни капитану гвардейской конной артиллерии, попавшему при Березине в русский плен), работать с документами архива военного министерства. В 1823 г. вышло первое издание его замечательной работы «История экспедиции в Россию»[28]28
  Chambray G. Histoire de l’expédition de Russie. P., 1823. T. 1–2. Второе и третье парижские изд. были в 1825 и 1838 гг. Все последующие ссылки на последнее 3-томное изд.


[Закрыть]. Книга оказалась в значительной степени свободной от разного рода идеологических воздействий национального, личностного и иного характера. Тон ее был сдержанным, оценки скупы, но доказательны. Именно в таком ключе автор подошел и к описанию Бородинского сражения.

Необходимость догнать и уничтожить русскую армию заставила Наполеона решиться на уникальный, как полагал Шамбрэ, в истории современных войн стремительный марш на Москву[29]29
  Chambray G. Op. cit. T. 2. P. 24.


[Закрыть]. Этот марш с неизбежностью «принял характер варварского вторжения», когда местность совершенно разорялась передовыми частями французской армии, обрекая всех остальных на голод и болезни. Перекличка 2 сентября в Гжатске, накануне генерального сражения, показала, что у Наполеона могло быть в строю не более 133 819 человек. Данные переклички, которые приводил автор, включали и тех, кто должен был присоединиться к главным силам в течение пяти дней. Но, как замечал Шамбрэ, успели подойти далеко не все[30]30
  Ibid. P. 33, 246. Note 11.


[Закрыть]. Настигнув русскую армию 5 сентября, Наполеон немедленно атаковал Шевардинский редут, являвшийся, по мнению Шамбрэ, опорным пунктом левого русского фланга и мешавший французской армии развернуться. Захватив редут, император стал действовать более осторожно, опасаясь, что русские могут вновь продолжить свое отступление. Это же обстоятельство предопределило и общий план генеральной битвы. Проанализировав приказы, отданные Наполеоном 6 сентября, автор представил этот план таким образом: император, отклонив свой левый фланг, сосредоточил усилия на взятии «трех редутов», что позволило бы «столкнуть» русских до Московской дороги и отсечь им путь к отступлению; большая часть армии М. И. Кутузова должна была оказаться зажатой в угол между р. Колочью и р. Москвой[31]31
  Ibid. P. 57.


[Закрыть].

Пытаясь оценить соотношение сил перед битвой, Шамбрэ отметил превосходство французской армии в тяжелой кавалерии и то, что пехота состояла в основном из опытных, закаленных солдат; у русских же, наоборот, было много новобранцев. Но французская артиллерия уступала по численности русской (587 против более 600 орудий)[32]32
  Ibid. P. 61.


[Закрыть]. Результат битвы Шамбрэ оценил как недостаточно полный успех французской армии. Причины этого он видел в нерешительности Наполеона в день сражения, что, в свою очередь, объяснял досаждавшим императору насморком. Во время поворотного момента в сражении, когда русские «флеши» были взяты и надо было бросать в бой гвардию, Наполеон промедлил половину часа и упустил шанс добиться полной победы: «…запаздывание оказало огромное влияние на весь ход сражения, а затем и на судьбу Наполеона». Русские успели укрепиться впереди д. Семеновское, а рейд их кавалерии, несмотря на относительно слабый успех, задержал французскую атаку на «большой редут»[33]33
  Ibid. P. 65–66, 69.


[Закрыть]. В целом же Шамбрэ весьма высоко оценивал боеспособность многонациональной наполеоновской армии при Бородине, полагая это следствием «прекрасного военного устройства и методов ведения войны». Книга Шамбрэ должна была вывести французскую историческую науку в изучении Бородинского сражения на новый уровень, предполагавший опору на строгий документальный материал и сознательный уход от предвзятых оценок.

Но именно в это время в полную силу зазвучал голос бывшего узника Св. Елены, покойного императора Наполеона. В 1822 г. Гаспар Гурго (1783–1852), ординарец Наполеона в 1812 г., и Шарль-Тристан Монтолон (1783–1853), не менее известный наполеоновский генерал, бывшие с императором на Св. Елене, начали публиковать его воспоминания[34]34
  Mémoires pour servir á l’histoire de France sous Napoléon, écrits à Sainte-Hélène par les généraux qui out partagés sa captivité. P., 1822–1825. T. 1–8.


[Закрыть]. В 1823 г. вышли восемь томов знаменитого «Мемориала» О.-Э.-Д.-М. Лас Каза, также представлявшие собой «устные мемуары» Наполеона[35]35
  Las Cases A.-E.-D.-M. Mémorial de St. – Hélène. P., 1823. T. 1–2. Далее цит. по изд.: Las Cases A.-E.-D.-M. Mémorial de Sainte-Hélène. P., s. a. T. 1–2.


[Закрыть]. Великий император, находясь в заточении, как выразилась королева Гортензия, «с изощренным кокетством хорошего драматурга» «аранжировал свою жизнь, свою защиту и свою славу»[36]36
  Цит. по: Собуль А. Герой, легенда и история // Французский ежегодник. 1969. М., 1971. С. 234.


[Закрыть]. Не придумывая факты, но искусно их истолковывая, Наполеон создавал легенду о себе самом, вновь включаясь тем самым «в развитие истории»[37]37
  О методах работы Наполеона над историческими сочинениями см.: Gonnard Ph. Les origins de la légende napoléonienne. P., 1906; Собуль А. Указ. соч. С. 233–254.


[Закрыть]. Располагая по кампании 1812 г. весьма скудным документальным материалом (главным образом, комплектом бюллетеней Великой армии), Наполеон, тем не менее, понимал, что для создания достоверной легенды следовало убедительно опровергнуть заявления своих противников, которые уже касались темы 1812 г. Первым тезисом Наполеона было стремление представить поход на Россию общеевропейским делом, во многом являвшимся борьбой с «казацкой» опасностью и которое должно было завершиться в случае успеха созданием процветающей европейской системы[38]38
  Las Cases A.-E.-D.-M. Op. cit. T. 1. P. 165 (запись от 6 ноября 1815 г.), Р. 454 (запись от 18 июня 1816 г.), Р. 457 (запись от 28 апреля 1816 г.); Т. 2. Р. 143–144 (запись от 24 августа 1816 г.), Р. 391 (запись от 6 ноября 1816 г.); O’Méara. Napoléon dans l’exil // Las Cases A.-E.-D.-M. Op. cit. T. 2. P. 639 (запись от 14 февраля 1816 г.); Montholon. Histoire de la captivité de St.Hélène. Bruxelles, 1846. T. 2. P. 97–98 (запись от 17 апреля 1821 г.).


[Закрыть]. «Если бы я вышел победителем России в 1812 г., проблема мира на сотню лет была бы решена…» – заявил он ночью 17 апреля 1821 г., накануне своей смерти, пытаясь успеть продиктовать Монтолону свои главные мысли[39]39
  Montholon. Op. cit. P. 97–98.


[Закрыть]. Причину неудачи Русского похода Наполеон связал исключительно с варварством русских, сжегших свою столицу, и с морозами[40]40
  Las Cases A.-E.-D.-M. Op. cit. T. 2. P. 143–144 (запись от 24 августа 1816 г.), Р. 342 (запись от 25 октября 1816 г.); O’Méara. Op. cit. P. 697–698 (запись от 10 октября 1817 г.); Montholon. Op. cit. P. 180, 228.


[Закрыть]. Дикость, соединенная с природной стихией, – вот что оказалось сильнее Наполеона, но не русская армия. И в этой связи было важно представить Бородино абсолютной победой французов и их полководца. «Разумеется, русская кампания, – рассуждал он 25 октября 1816 г., – наиболее славная, наиболее трудная и наиболее почетная для галлов из тех, о которых упоминает древняя и новая история». «Затем, – продолжает запись Лас Каз, – император отдал справедливость и великую дань, расточая похвалы нашим генералам и нашим героям, Мюрату, Нею, Понятовскому, которые стали героями дня битвы при Москве-реке, славным кирасирам, которые захватывали редуты, порубив канониров своими палашами; храбрым артиллеристам, которые с полной решимостью боролись не на жизнь, а на смерть с численно превосходившим неприятелем, и этим неустрашимым пехотинцам, которые в наиболее критический момент, вселяя в себя храбрость, кричали своему командиру: будь покоен, твои солдаты обречены сегодня победить, и они победили, и т. д., и т. д.»[41]41
  Las Cases A.-E.-D.-M. Op. cit. T. 2. P. 340.


[Закрыть]. Год спустя Наполеон рисовал картину Бородинской битвы уже в совершенно фантастическом духе: «…я атаковал с 80 тысячами русскую армию, которая была в 250 тысяч и вооруженную до зубов, и полностью разгромил. Семьдесят тысяч русских остались на поле боя. Они [русские] имели неосторожность сказать всем, что выиграли баталию, в то время как я маршировал на Москву»[42]42
  O’Méara. Op. cit. P. 698 (запись от 10 октября 1817 г.).


[Закрыть]. Наполеон говорил о Бородинском сражении как о своей победе еще не раз – 27 января 1817 г., 19 июня 1816 г. и т. д. Правда, только однажды, 28 августа 1816 г., из его уст проскользнула фраза, выдававшая подлинную оценку Наполеоном Бородинской битвы. Битва «при Москве-реке, – заявил он, – была битвой, где проявлено наиболее доблести и достигнуты наименьшие результаты»[43]43
  Так как Н. А. Троицкий в свое время оспорил общепринятый перевод этой фразы, утверждая, что следует переводить ее начало как «Битва при Москве-реке была одной из тех битв…» (Троицкий Н. А. 1812. Великий год России. М., 1988. С. 178), приведем дословную запись Лас Каза от 28 августа 1816 г.: «Celle de la Moskowa, disait-il, était une celles où l’on avait déployé le plus de mérite et obtenu lemoins de resultants» (Las Cases A.-E.-D.-M. Op. cit. T. 2. P. 166).


[Закрыть]. Хотя некоторые историки, особенно русские, обратили на эту фразу позже особое внимание, но для французских читателей «Мемориала» (таких, как стендалевский Жюльен Сорель) и других канонических произведений, связанных с о. Св. Елены, это было не главным. Бородино стало яркой победой Франции, доказавшей, что французов смогло победить только варварство русских, спаливших свою столицу, и природные стихии Севера. Против этого даже гений Наполеона оказался бессилен.

Одновременно с началом публикаций «устных воспоминаний» Наполеона, в 1824 г. вышла двухтомная книга графа Филиппа-Поля де Сегюра (1780–1873) «История Наполеона и Великой армии в 1812 г.»[44]44
  Ségur Ph-.P. Histoire de Napoléon et de la Grande Armée pendant l’année 1812. P., 1824. T. 1–2. Книга Сегюра переиздавалась, по крайней мере, более 30 раз во Франции, не менее полутора раз на немецком, более 10 раз на английском и других языках. Существующие русские переводы, к сожалению, очень слабые и неполные: Сегюр Ф. П. Бородинское сражение. Киев, 1901; Его же. Поход на Москву в 1812 г. М., 1911; Его же. Поход в Россию. М., 1916; и др.


[Закрыть]. Сын дипломата и историка, бывшего посла в Петербурге, а в годы Первой империи – обер-церемониймейстера и сенатора, Филипп-Поль не был обделен писательским даром. Если к этому добавить полную событиями жизнь (он, к примеру, попал во время «польского похода» в русский плен и был доставлен в Москву), близость к императору в 1812 г. (в чине бригадного генерала он стал главным квартирьером Главной квартиры Наполеона), а также вынужденный уход со службы после второй реставрации и неудовлетворенное честолюбие, то можно понять импульсы, толкнувшие Сегюра к созданию знаменитой книги. Этим литературно-историческим творением бывший наполеоновский генерал надеялся снискать лавры великого писателя и знатока человеческих душ, чье бессмертное полотно затмило бы славу самого Наполеона. «…Великих историков, – писал он, – рождают великие люди, и поэтому они реже встречаются, чем герои!» Но эта напыщенность, соединенная нередко с искусственной драматизацией событий, составила только одну из черт его произведения. Сегюр фактически одним из первых обратился к человеческой и психологической сторонам в разработке темы Наполеона и Бородинского сражения. «…Я думаю, – писал он, – что ничто не может считаться мелочью в этом великом гении, в этих гигантских деяниях, без которых мы не познали бы, до чего может дойти сила, слава и несчастье человека!» Сегюр попытался показать, хотя и не всегда убедительно, как мучительно принимал Наполеон решение о движении на Москву в погоне за русской армией и как быстрота этого движения приводила к расстройству войск и к столкновениям характеров и темпераментов среди французского генералитета (например, между маршалом Л.-Н. Даву и Мюратом).