Текст книги "На переломе эпох. Том 2"

Liptovský Mikuláš

Влад торопливо шёл по полуденному городу, расспрашивая прохожих, показывая им нужный ему адрес: Svatý Križ č.a. 252, Liptovský Mikuláš, 032 11.

Наконец он подошёл к заветной двери, дёрнул ручку подъезда. Но не тут-то было! Закрыто. С трудом догадавшись, он нажал кнопочку с нужным ему номером квартиры на каком-то чудном приспособлении. Раздалось удалённое подобие звонка, сменившееся вскоре девичьим голосом.

– Добры дэнь…

Странные приспособления! В Союзе лейтенант таких никогда не видел!

Прошлое
1985 г. Липтовски-Микулаш, ЧССР
Здена. Школа

В этот день Здена задержалась в школе по причине подготовки доклада по теме «Советско-чехословацкая дружба». В Советском Союзе произошли большие перемены.

Сменилась власть. Была провозглашена перестройка. Что это никто пока толком не понимал. Да и не сильно старался понять. Поэтому для своего доклада Здена не смогла толком ничего нарыть в школьных библиотечных архивах.

Поэтому использовала за основу известные постулаты про освобождение советскими войсками Праги.

– За освобождение Праги сгинуло двенадцать тысяч советских воинов… Берлин уже пал, а в Праге ещё шли бои. Красной армии противостояла немецкая группа армий «Центр», численностью до миллиона человек… Всего за освобождение Чехословакии погибло более ста сорока тысяч советских солдат… – Здена зачитала эти факты, сидя дома за обеденным столом с учебником.

– А ещё около тридцати тысяч румын, нескольких сотен русских власовцев, пара сотен американцев и несколько тысяч чехов и словаков, – добавил отец, – вообще, конечно, советские камарады нам сильно помогли. Бескорыстно. Пришли бы сюда американцы, разрушили бы всё здесь бомбами, как они это делали везде. Потом бы они нам здесь всё своё понастроили бы и працовали бы мы сейчас на американский капитал. Я бы вряд ли стал врачом. А ты, Зденка, в лучшем бы случае, батрачила дояркой на ближайшей ферме, – он пригубил рюмку с «боровичкой». Поморщился, дико скривив лицо.

– А говорят, ещё СССР по всему миру поставляет оружие, чтобы шли войны.

– Ты знаешь, дочка, что, например, в Египет это мы из Чехословакии поставляли в 1955 году оружие. А американцы, в свою очередь, поставляли его Израилю. Это холодная война![31]31
  Согласно договору между Египтом и ЧССР, с согласия СССР, и посредничестве со стороны Китая Египет получил 120 реактивных истребителей МИГ-15, 50 бомбардировщиков ИЛ-28, 230 танков Т-34, 200 бронетранспортёров, 10 °CАУ, до 500 пушек, 6 подводных лодок и так далее, а также советских и чехословацких военных инструкторов


[Закрыть]

– Я тоже там, дочка, бывал.

– Ты-ы-ы? – лицо Здены вытянулось от удивления.

– Так… – он задумался, помолчал, потом продолжил.

– На Западе люди сегодня живут лучше, но всё же нам, словакам, нужно держаться за Союз, как за стремя. Не дай бог, эти, новые… придут к власти. Разделят тогда и Чехословакию. Или чехи нас, словаков, задавят в момент, курвы! Так что нам, словакам, держаться за нашего Советского Камарада просто необходимо. Пока так.

– А за 68-й что ты поведаешь? – жена посмотрела на него косо.

– А что тут поведать! Это было давно. Я ничего не знаю. Это всё – политика. Нам, простым смертным, ничего не понять.

– Наших много погибло тогда.

– Да и советских солдат немало погибло! Вообще, всё это было спровоцировано. Сидели бы себе дома, никто бы никого и не тронул. Погибло тогда несколько человек. А не жгли бы танки, не стреляли бы сами, были бы живы… Ещё слава богу, что Чехословацкая армада осталась в стороне! А то вот бойня могла бы вспыхнуть! И слава богу, что немцев хватило разума отвести, а то бы народ вспомнил 39-й! По телеку смотри, у капиталистов там демонстрации вон дубинками и водомётами разгоняют специальные полицейские части, а мы никогда о таких и слыхом не слыхивали. А как понадобилось на улицах порядок навести – сразу армаду. А кого ещё? А у той огнестрельное оружие. Всё рассчитано больше на испуг, а не на войну с людьми. А если народ пытается себе воевать с армией, что тогда получается?.. Только идиот или провокатор может пытаться воевать с армадой! – Ладислав говорил сбивчиво и много.

– Мой отец тогда погиб, – глаза манжелки[32]32
  жены


[Закрыть] покраснели, но слёз не было. Была только злоба.

– Я ведаю! Препач… А-а-а-а!!! – он махнул рукой и удалился. – Не разумеешь ты ничего! Дамский разум – потёмки. Много чувств. Мало логики. Слушаешь много всякой буржуазной чепухи.

Здена всё это время только хлопала глазами. Едва улавливая суть сказанного…

* * *

В школе Зденин доклад прозвучал красиво.

– Молодец, – похвалила учительница.

– Смотри! – на перемене заявил один из одноклассников. – Это диссидентская самиздатовская газета «Lidové noviny»! Там написано, что в 68-м русские убили больше ста наших людей и несколько сот было ранено.

– Почему ты сказал русские, а не советские? И вообще, ведь тогда у нас были введены и немцы, и венгры, и поляки, вроде и болгары!..

– А ты читай. Это всё русские виноваты! Это всё они!..

Ноябрь 1988 г. Липтовски-Микулаш

– Здена! Ты меня узнаёшь? Или уже забыла?

– Я на тебя ещё не забила! – растерянно произнесла Здена, выговорив опять таким забавным способом слово «забыла». Да ещё и «на тебя»!

– Ты не забила на меня ещё? Вот это да! Это хорошо! О, боже мой! Как это здорово ты сказала! Ну просто великолепно! – Влад фыркнул.

– Что? Я сказала смешно?.. Ты меня нашёл!.. – Здена выглядела явно счастливой и очень-очень растерянной…

Они шли по городу, вдыхая в морозном воздухе какие-то приятные запахи чего-то вкусненького, которыми была наполнена улица «Центрума» города.

– Влад, можешь снять шапку?! – умоляюще обратилась Здена к Владиславу.

Тот недоумённо посмотрел на девушку.

– Зачем?

– Так всем понятно, что ты – русский. Не обижайся. Пойми. Мои камарады не будут этому рады! – Здена умоляюще ища понимание и снисхождение, стыдясь этой просьбы, но всё же безальтернативно смотрела на Влада, остановившись вдруг. Влад с досадой и недоумением стянул свою норковую шапку, за которую был очень горд в Союзе.

– Почему вы зимой без шапок ходите? Вам что, не холодно? – взгляд юноши был растерян, унижен, обижен, возмущён, но покóрен этой просьбе.

Несколько минут они шли молча…

– Почему ты мне не писала? – Влад посмотрел на девушку в упор.

– Я получила одно письмо. Давно уже. Написала ответ. Больше писем не было. – Здена сверкнула тёмными маслинами своих влажных глаз. – Меня родители пытали про это. Они не хотят, чтобы я встречалась с русским. Я сказала, что это только переписка для тренировки русского языка. И они немного успокоились.

– Почему? Мы что, не такие какие-то? – Влад сердился. – Мы вас, если хочешь знать, освободили в 45-м! Здесь каждый камень нашей кровью полит. Мы ведь здесь даже не бомбили толком! Чтобы вы сегодня могли наслаждаться своей древней архитектурой!

– Да, я знаю, в школе об этом нам много говорили, но некоторые считают вас оккупантами. Не я, но другие. И вообще… – она опустила голову, замолчав…

Они прошли несколько минут молча.

– Ладно, сменим тему! Я тебе как-нибудь покажу Союз! Давай, поедешь летом со мной в отпуск! Ты поймёшь тогда, что все они не правы! Ты увидишь мой город. Ты поймёшь, как мы живём. Ты увидишь, что такое Амур! Это такая река! Амур-батюшка! Знаешь, какая там водится рыба? – молодой лейтенант распалялся. – Ни такой реки, ни такой рыбы тебе от роду не доводилось видеть! Левый берег – где-то та-а-ам … вдали!!! Как малюсенькая полоска в дымке на горизонте! А калуга, это рыба такая, слышала о ней? Нет? Нет? Правда?! Да это всем рыбам рыба! Метров пять в длину! А может, и десять! Не помню точно. Как-то стою я на косе посреди Амура…

– На ком стоишь? – Здена улыбаясь смотрела женственно на по-мальчишески разошедшегося юношу.

– Коса – это песчаная отмель. Вот, стою по колено в воде. А до берега минут двадцать на прогулочном катере! Он, кстати, в эту минуту и проходил рядом. И тут из воды появилось серебристое брюхо. Размером с этот двухпалубный катер! Все так и ахнули. Появилось это чудо-юдо и исчезло в воде!

– Ух, ты!.. А ты забавный, как мальчишка совсем! – Здена заулыбалась.

Они вошли в кафе. Заказали кофе, какие-то безумно вкусные шоколадные пирожные с ромом. Здена смеялась, слушая наивные рассказы Влада. А тот словно растаял в её чёрных глазах. Он мысленно провёл ладонью по её лицу, по её губам, по её шее. Он мысленно прикоснулся губами к её слегка вздёрнутому носику, к бархатному подбородку…

– Спасибо за замечательнейший день! – Здена опустила слегка голову. В темноте сверкали её влажные добрые глаза, которые хотелось расцеловать. Её губы были полуоткрыты. Она смотрела снизу вверх на Влада. Юноша помнил последний урок с пощёчиной. Но был он не из тех, кого останавливают препятствия… Он коснулся ладонью её упругой щеки, покрытой румянцем, убрал с её лба выбившийся локон волос.

– Ты безумно красива! Как ты мне нравишься! – Влад поцеловал девушку, губы которой сами открылись, руки обвили его за шею.

– Ты мне тоже нравишься. Правда!

Земля ушла у них из-под ног. И они словно улетели, кружась среди редких снежинок, падающих прямо из ночного неба, освещаемые желтыми редкими фонарями…

И вот день позади. Станция Ружомберка встретила Владислава снова диким шумом. Он буквально пробивался сквозь толпу молодых, пьяных, разнузданных людей. Всюду летели пивные бутылки. Рёв, смех, вопли!

«Новобранцы!»[33]33
  Утром поезд – с дембелями. Под ночь – с молодыми. Циркуляция солдат в окружающей среде! Один день – и всё! Поразительно. Невероятно.


[Закрыть] – сообразил Тимофеев.

Лица защитников Чехословацкого Отечества не выглядели забитыми и погруженными в печаль, как это обычно бывало у наших новобранцев. Они были радостны и пьяны. И учиняли вокруг какое-то беспредельное хулиганство, что вызывало где-то внутри советского лейтенанта, привыкшего к порядку, порывы возмущения и благородного гнева. Однако сейчас душа его была заполнена другим – чудесными воспоминаниями о недавней встрече, тепло которой он всё ещё ощущал на своих губах. Он поправил шапку, одёрнул куртку и пошагал прочь от этой шумной, весёлой, разнузданной до мерзости, орущей толпы хулиганствующих словацких призывников…

2.14 (88.11.10) К стенке!

Ноябрь 1988 г. Ружомберок
За казармой третьего батальона

Ночь. Мокрая в ночном инее пожухлая трава. Туман. Слева – обратная сторона казармы третьего батальона. Справа – бетонная стена, отделяющая серую территорию полка от внешнего красочного мира. За стеной был слышен шум моторов проносящихся по виадуку машин.

– Солдат! Живо к стене! – Несветайло поднял ствол АК-74.

– Товарищ капитан, не дурите!.. Я не верю! Да вы не сможете! Да у вас нет права! Вас же посадят! – рядовой Разорёнкин с надменной гордостью смотрел в глаза офицера.

Несветайло ткнул солдата стволом в живот, передернул затвор. Жесткий тычок и последовавший безальтернативный лязг железа заставили солдата встрепенуться. Патрон сидел в патроннике, готовый в любой миг выплюнуть конус свинцовой пули в медном одеянии с чёрной титановой сердцевиной прямо в грудь упрямого гордеца. Тот побелел. Надменная улыбка сошла с его губ.

– Товарищ капитан! Не нада дурить!

– Нада, товарищ Разорёнкин, нада! Это чтобы другим неповадно было! – Несветайло прицелился.

– Вас посадят же! – повторил солдат.

– Пусть меня посадят потом. Мне пофиг: щас в Союзе бардак, а у меня руки «волосатые»[34]34
  Имеющие «блат»


[Закрыть] аж по самые плечи и меня оправдают! Так что ты не ссы! Я тебя пристрелю как бешеного пса! И года не пройдёт, как я уже буду на свободе! В армии мне всё равно карьеры не видать. Уволят – и слава богу! А то мне здесь уже всё осточертело, и прежде всего ты, Розорёнкин! Понял меня?

Глаза рядового Разорёнкина забегали растерянно, между неверием в возможность происходящего с ним в эту минуту и с всё больше и больше нарастающей верой в самый тяжкий исход…

– Будешь раскаиваться? Последний раз спрашиваю?! На колени, козёл! Моли меня о пощаде, если хочешь спасти свою гнилую шакалью жизнь! – Кэп[35]35
  Капитан


[Закрыть] был настроен абсолютно решительно. Он смотрел в глаза солдату колючим взглядом сквозь прорезь на прицельной планке. Солдат зажмурился, прижался спиной к стене казармы. Он уже не был похож на, полного эгоцентричной гордости, «деда»-москвича. Снова куда-то подевался, словно размазался по кирпичной казарменной стене образ жестокого казарменного тирана – неформального казарменного лидера. Но он всё ещё пытался сохранить самообладание, и он всё ещё не был раздавлен до основания. Несветайло понимал, что дай он слабину сейчас, прекрати эту жуткую сцену ранее, чем будет сломлен гордый необузданный характер, завтра от этого «недообъезженного мерина» можно будет ждать ещё более худшие и даже страшные вещи напоследок. А потом, как минимум, он уйдёт на дембель полным героем, оставив после себя яркий пример неповиновения и безнаказанной вседозволенности… Ну, уж дудки!.. У капитана словно вдруг что-то проснулось внутри после длительной спячки тотального равнодушия к происходящему вокруг. Словно переполнилась его чаша терпения, и к его и так развитому служебному хроническому опофигизму добавился опофигизм к себе, к последствиям. Но вот что ему было совсем не пофиг теперь, так это то, станет ли этот зарвавшийся «дед» на колени или нет, этот «дед», которого он, собственно, и вырастил в чреве своей роты. Сломит ли он его или всё как раз случится наоборот. И что тогда? А тогда всё. Тогда крах всему и не столько военной карьере, давно и так перечёркнутой толстенным крестом, но и его самовосприятию в этом мире. Это хуже тюрьмы, это духовное погребение, это моральная смерть, это полная импотенция и никчёмность существования!

Палец капитана медленно начал усиливать давление на скобу… И, как следствие, вскоре раздался гулкий выстрел, отозвавшись коротким эхом от стен казарм. Всполох пламени и чёрный едкий дым вырвались из ствола. Солдат инстинктивно сжался, обхватив собственное тело руками, словно то ли пытаясь тщетно заслонить себя, то ли пытаясь найти ту самую смертельную рану на своём теле. В его висках стучало неверие в происходящее с полным осознанием возможности собственного конца. Осознание своей смертности и хрупкости всего бытия вокруг! Вот так всё просто! Один выстрел, одна маленькая пулька и нет его, Юры Разорёнкина, жизни! Он упал на колени, словно раненый, судорожно ощупывая себя. Гулкий хлопок выстрела был словно во сне для него. Он не мог точно понять, где он, уж на «том» или всё ещё на «этом» свете.

– Ты что-то потерял, солдат? Или блох ловишь? А-а-а? – ротный снова вскинул автомат.

Разорёнкин, поняв, что выстрел был мимо и он пока всё же ещё цел, заплакал, обхватил хромовые сапоги офицера руками.

– Не на-да-а-а!!! – в гортани заклокотал совершенно безумный шёпот отчаяния. Солдат вмиг поверил в свою смертность. В то, что его такая ещё юная хрупкая жизнь может вот так нелепо оборваться милостью собственной глупости и гордыни, волею этого сошедшего с ума кэпа.

– Я не буду бо-о-льше-е!

– Клянись!

– Клянусь мамой! Мамой кляну-у-сь!

– Перед ротой мне щас будешь клясться! Понял?!

– Понял, товарищ капитан! Всё понял!

– Ладно, вставай, тебе повезло щас. Но знай, это тебе последний шанс! Идём в роту, каяться будешь прямо щас! И смотри, если что не так, потом пеняй на себя!

Кэп отвернулся, передёрнул затвор, словил незаметно на ладонь патрон с белым пластиковым корпусом холостой пули… Парадные штаны солдата были мокрыми.

– Ты обоссался, что ли, а, герой? Так в обосанных штанах мне на дембель и пойдёшь! Помилую тебя, ладно, но смотри впредь, до самого своего дембеля! Шаг влево, шаг вправо и хана тебе, боец! Второй раз не спущу!

В ответ тот лишь истерично душил вырывающийся наружу плачь собственной солдатской шапкой, не в силах вымолвить ни слова…

2.15 (88.12.02) Горячий конец «холодной войне»

Декабрь 1988 г. Ружомберок
Офицерская общага

2 декабря 1988 года Михаил Горбачев и Джордж Буш заявили об окончании «холодной войны» во время их встречи на Мальте.

– Конец «холодной войне»! Знаешь? – Бабаев потёр руки.

– Чётко, будем теперь с американцами друзьями! – показал Майер большой палец вверх.

– Точно, Саша! Заживём теперь! – продолжил Бабаев.

– А я не верю, – Тимофеев состроил рожу.

– Чё, Влад, не веришь? Большие две державы должны жить в мире и дружбе! – пылко возразил Майер.

– А так не бывает! Диалектика, слышал о такой? – Тимофеев продолжал сохранять маску гримасы.

– При чём тут диалектика?

– А вот посмотрите, да не могут две противоположные в своём политическом статусе страны жить в дружбе. Жить в мире – это да, можно, и то относительно, пока есть мощь, которая сдерживает обе стороны от глупостей. А вот насчёт дружбы, тут уж посмотрим!.. Сделают они нас! Вот увидите! Щас, после этого заявления и за нас возьмутся. Боком нам вся эта дружба вылезет!

– За кого за нас возьмутся?

– За армию, за нас, военных. Не нужны мы будем! Ясно?

– А вот про это я и не думал!

– Оно и видно!

– Войны не будет, значит, и армия не нужна! Всё верно! Да ладно, на гражданке себе занятие найдём! В Америку поедем!

– А я думаю, что в Карабах мы с вами поедем, чувствую я, что это наш крах приближается! В Азербайджане вон уже «чрезвычайку» ввели! [36]36
  23 ноября 1988 года в Азербайджане было введено чрезвычайное положение вследствие непрекращающихся межнациональных стычек между армянами и азербайджанцами.


[Закрыть]

– А ты, вроде, говорил, что не нужны мы будем?

Тимофеев задумался.

– Мы сперва внутри страны кровь прольём, а потом кто останется, те не нужны станут. Потому что и страны-то не будет!

– Да брось ты о грустном! Всё будет хорошо! Идём, на пивко с сыром, лучше, а?!. – Майер хлопнул друга по плечу, не желая разводить грустные пессимистические темы о «конце советского света»…

2.16 (88.12.07) Потрясение

Декабрь 1988 г. Ружомберок
Седьмая рота

Азат Озанян сидел на тумбочке дневального совершенно потерянный, не обращая ни на кого внимания.

– Солдат, ты чё, обурел совсем что ли? – зашедший в расположение Хашимов рявкнул на бойца.

– Товарищ старший лейтенант, у него беда, – появился Ким.

– Что за беда? Меченый вон армию сокращает[37]37
  7 декабря 1988 года во время своей поездки в Нью-Йорк, Михаил Горбачёв заявил о своих планах по сокращению численности армии и вооружений.


[Закрыть], вот это беда!

– Землетрясение[38]38
  В этот же день, 7 декабря 1988 года в Армении были разрушены землетрясением города Спитак, Ленинакан, Кировокан. Погибли более 24 тысяч человек. Страшная трагедия потрясла страну. В зоны бедствия были направлены воинские части для оказания помощи населению


[Закрыть] там. Вы слышали уже? Азат из Спитака. Там вся его семья. Он не знает, жив ли кто-то остался. Понимаете?

Хашимов задумался. В глубине души где-то он злорадствовал «божьей каре», обрушившейся на непокорных соседей. Но, видя своего бойца, который, вероятно, уже потерял всех своих близких, он словно пропустил это жуткое горе через себя. Ком встал у него в горле.

– Озанян, давай, снимаю тебя с наряда. Иди в расположение, отдохни. Как будешь в себе – заходы в канцелярию, поговорым. Я подумаю, как нам про твою сэмью справки навести. Давай, держись, солдат! Вэрь, главное! А ты, боец, раз такой сэрдаболный, заступаешь вместо Озаняна в наряд. Понял, таварыщ Ким?!

– Так точно! Понял! – солдат без тени на сомнение принял штык нож и встал на тумбочку, прищурившись с чувством исполненного долга.

– Якушев! Почему на крыльце бычки? – офицер крикнул другому дневальному. – Вызвать мне дежурного по роте!..

«Армян надо освободить от всех дел, раз такое дело! – подумал офицер про себя. – А Озаняна бы нужно в отпуск отправить!»

2.17 (88.12.09) Землетрясение

Декабрь 1988 г. Ружомберок
Общага

История прошлого есть важная основа для настоящего, ибо на почве забвения прошлого прорастает будущая гибель нации.

Все учат историю, но не всех ИСТОРИЯ УЧИТ!!!

Не бывает истории, освобождённой от политических целей современности!

Как сын за отца – не ответчик, так и наш современник – не в ответе за прошлое.

Враги прошлого не являются врагами настоящего! С врагами прошлого имеем сегодня больше общего (культура, гены), чем с теми, с кем не имели вовсе исторического соприкосновения.

Тимофеев затянулся сигаретой, поморщился: какая гадость, – и продолжил.

– В новостях показывали. Такой кошмар в Армении. Такое горе! Столько народа погибло!

Майер поднялся на локтях.

– Землетрясение – страшная вещь! В Алма-Ате тоже время от времени трясёт. Было как-то дело… В тот день я был дома. Вдруг какой-то шум. Шорох. Как будто кто-то большой, громоздкий носится по квартире. Не сразу-то и сообразили, что это землетрясение. Встали с мамой под ригель. Молились. Хоть и не верили в бога никогда до этого! Дом сотрясался. Стоял гул. Когда толчки прекратились, мы быстро оделись, я схватил сумку с документами и деньгами и мы выбежали на улицу. Там было полно людей. Кто в тапочках. Кто чуть ли не в трусах… Спустя время, через пару часов, мы стали возвращаться по домам. Когда зашли, радио с кухни вещает: «Говорит, мол, штаб Гражданской Обороны. В городе Алма-Ата прошло землетрясение мощностью 4 балла… Эпицентр был 350 км от Алма-Аты… Повторных толчков не ожидается…» Но не успело радио это произнести, и тут опять – бац, толчок!

Народ опять кинулся на улицу. На это раз уже совершенно никому не веря… Домой снова вернулись уже только к ночи!

– Да ни черта они не знают! Шайтан! – выругался Бабаев, всё время молчавший до этого. – Сволочи! Вообще, говорят, что у Алма-Аты нет будущего. Я читал, что Ванга, предсказательница такая, говорила, что не видит такой город. Её спрашивают, прикинь, а она отвечает, нет, мол, такого города больше!

– Я тоже такое слышал, – подтвердил Майер, – говорят, что его половина будет стерта селями.

– Я что это? – удивился Тимофеев.

– Это такой поток из смеси воды, камней и грязи. Если он сойдёт с гор, городу крышка. Его поэтому защитили такими мощными стальными решётками из толстенных труб. В горах, возле Медео. Но если поток окажется сильнее, то сам понимаешь!.. А другая часть города утонет под горячим озером. Говорят, что оно находится под городом и в случае мощного землетрясения городу крышка! Потому-то и метро не строят у нас!

– Вот-от! Поэтому-то столицу Казахстана нужно к нам, в Целиноград переносить!

– Холодно у вас в Целинограде!

– Холодно? Зато безопаснее! А кроме, это настоящий казахский город, не то, что Алма-Ата!

– Почему «настоящий», что ты имеешь в виду?

– А то, что Алма-Ата – это что? Это казачий форт «Верный». Там не было города, так, рядом было только малюсенькое казахское «Яблоневое» поселение, по-казахски – Алматы.

– Так и Целиноград был основан лет на двадцать раньше Алма-Аты, как казачий форпост «Акмолинский», по просьбе местных жителей и султанов, для их защиты от набегов кокандцев.

– Кокандцев? А кто это такие? – спросил Тимофеев.

– Это, можно сказать, потомки Тамерлана, в честь которого наш Тимур назван, кстати! Они угрожали казахам с Ферганской долины Узбекистана. Если бы не поддержка России, Казахстана бы попросту не было бы!

– Ну, я бы так не утверждал, – Бабаев нахмурился, – Казахское ханство образовалось в середине пятнадцатого века, после распада Золотой Орды. Там было много междоусобиц, гражданские войны, войны с соседними ханствами, Бухарой, кокандцами. Казахстан был огромным. Кстати, Ташкент был в составе Казахского ханства двести лет! А столицей в семнадцатом веке стал город Туркестан! Потом джунгары захватили много казахских земель!

– А я что говорю! Верно! И только присоединение к России и спасло казахов и от порабощения джунгарами! – вставился Майер.

– Ну, это временно может и имело смысл, но только после джунгары исчезли, их разбили китайцы! К России первым присоединился в начале восемнадцатого века только «младший жуз», потом – «средний», «старший жуз» вошёл только в середине девятнадцатого века, – Бабаев поднял вверх палец.

– Потому что находился под влиянием кокандцев! Под оккупацией, по сути! – Майер поднял также палец.

– А-а-а, слушай! Казахи – гордый народ! Нас все вокруг хотели порвать на куски. Но мы оказались сильнее и смогли выстоять!

– Да я и не против этого! Конечно, казахи – гордый народ!

– Мало быть гордым, хорошо оставаться благодарным! – подытожил Тимофеев.

– А я чё? Разве что-то такое сказал? Ну, шайтан! – развёл руки Тимур.

– Ладно! Кстати, в Отечественной войне двенадцатого года с Наполеоном казахи очень большой вклад внесли! – Майер похлопал Бабаева по плечу.

– А то! – Бабаев улыбнулся… – А впрочем, всё это лишь лишний раз доказывает то, что казахи и русские братья, если не по крови, то по духу и, несмотря на всё различие культур, Золотая Орда, как никак, хоть и топтала Русь, но и защищала после от тех же крестоносцев и литовцев, она навсегда изменила её культуру и её настоящее. А мы, казахи, прямые потомки Чингисхана! Так что, что бы там ни было, у нас сегодня много общих ценностей!

– Красиво говоришь, Тимур! – Тимофеев дружески несильно стукнул его кулаком в плечо.

– Да чё вы все меня бьёте! – возмутился тот.

– Да ладно, это мы так… любя! Историю нужно знать. Но не просто знать, а понимать в ней то, что позволит нам сегодня жить в дружбе и не повторять ошибок! Всё! Хорош базар-вокзал, я иду спать! Устал сегодня, как зверь.

И вскоре в комнате наступила тишина.