Текст книги "На алтарь Победы. Воевали, верили, победили"

Глава 12. Митрополит Питирим (Нечаев). Война

Очень хорошо помню тот воскресный день, когда я вышел со службы около двенадцати часов. Накануне мы с Толей Алешиным договорились, что поедем к нам на дачу, я позвонил ему из автомата, чтобы уточнить, где и когда встречаемся, а в ответ услышал: «Куда? Когда? Война началась!» – «Да что ты! – удивился я. – Не сходи с ума. Какая война?» Тем не менее это действительно была война. С ее началом в какие-нибудь полтора-два часа лицо Москвы изменилось. В лицах прохожих появилось какое-то новое, трагичное выражение, – но это был трагизм не страха, а удивления. Я тогда, еще только выйдя из церкви, заметил это, но ничего не понял.

Сразу появился замечательный гимн: «Вставай, страна огромная, вставай на смертный бой!» – мы до сих пор его поем. Как у Гоголя, последние строки повести «Тарас Бульба»: «Нет такой силы, которая одолела бы русскую силу». Или у

Толстого, при всем моем критическом отношении к нему, верно сказано: «Побеждает дух армии». Именно такой настрой был тогда. И первым, кто призвал к этому, был митрополит Сергий, будущий патриарх. Голос Русской Православной Церкви прозвучал совершенно легально через московское центральное радио.

После первых объявлений о переходе нацистами границы и бомбардировке Киева Москва посуровела, улицы опустели, люди стали серьезнее. По улицам мчались на мотоциклах фельдкурьеры с полевыми сумками. В первую ночь была, как оказалось, ложная воздушная тревога, но москвичи рассказывали, что они видели сбитые нацистские самолеты. Потом с неба посыпались настоящие бомбы. Но и в эти первые, самые тяжелые месяцы войны Москва оставалась мужественной, спокойной, не было никакой паники.

В русском народе особое отношение к солдату, и каждый русский человек в душе солдат. Перед глазами стоит картина: девушки – хрупкие, худенькие – несут по улице огромный аэростат. Их непременно должно было быть двенадцать. Если же хотя бы одной недоставало, их веса уже не хватало, чтобы удержать на земле эту конструкцию. Подует ветер сильнее, а они так и не выпускают из рук канатов, и уже аэростат волочит их по земле, того и гляди унесет неведомо куда. Мне очень хотелось на фронт, но меня туда не взяли. Осенью мы, школьники, принимали участие в строительстве укреплений – у меня с тех пор обморожены руки и ноги и поврежден позвоночник.

Трудно было 17 октября – тогда, казалось, началась некоторая нервозность, волнение, но и оно стабилизировалось, а когда 6 декабря пошли сибирские полки, тихоокеанская пехота – тут уже на улицах был праздник. Значимы были даты: 6 декабря – день памяти Александра Невского. Волоколамск освободили 19 декабря – на Николая Чудотворца. Тогда люди пошли в церковь.

Народ наш был не только с партбилетом в кармане, но и с тайной молитвой, вложенной в партбилет, – об этом я по прошествии 50 лет могу свидетельствовать, поскольку совершал таинства над многими старичками-генералами. В кругу моих знакомых было много замечательных людей. Вспоминаю знаменитого героя, летчика Маресьева. Он мне рассказывал в частной беседе, что им двигало, когда он полз по лесу, раненый, – патриотичность? воинский долг? – вера в то, что он увидит свою мать, которая без него просто не выживет: он ее кормилец, он ее сын.

Наша армия-победительница была православной армией. Последний год призыва был 1926, а до 1930 года крещение в русских семьях считалось обязательным. Прошли годы коллективизации, годы великого строительства социалистической индустрии, годы ликвидации безграмотности – и в то же время – годы концлагерей, миллионов жертв. Но 1945 г. – это был действительно всенародный праздник, когда любого солдата в гимнастерке подкидывали вверх, осыпали цветами, зацеловывали «вусмерть», как говорится, напаивали до полного бесчувствия – это было торжество единства, торжество русского национального подъема. Великая Отечественная война была тем оселком, тем критерием, которым было проверено наше национальное самосознание.

Глава 13. В огненном кольце

Недалеко от Нового Иерусалима, в двух километрах от ст. Манихино, Калининской ж. д. находится древний поселок под названием Троицкий погост. В летописях XVII века сохранилось сказание о том, что царь Феодор Иоаннович купил у боярина Боборыкова деревянную церковь Святой Троицы, которую царь Алексей Михайлович подарил патриарху Никону, строителю Воскресенского монастыря. Еще далее, из глубины веков родной истории, сохранилось предание, что здесь останавливался преподобный Сергий на пути из своей обители к своему ученику – преподобному Савве Звенигородскому. От XIII века в Троицком храме хранится список чудотворной иконы Феодоровской Божией Матери, принадлежавший внуку Александра Невского, князю Всеволоду Ярославичу, как гласит об этом надпись на иконе.

Военная буря не раз бушевала в долине реки Истры, около Троицкого погоста. Здесь происходили сражения московской рати при набегах литовских полчищ в XIV-XV веках. В конце

XVII столетия здесь потерпели поражение сторонники царевны Софьи в битве с войсками молодого преобразователя России, Петра Великого. В 1812 году здесь были отражено нападение отрядов французской армии Наполеона, могильные курганы которых сохранились на правом берегу р. Истры.

Наступил ноябрь 1941 года… Гитлеровские полчища огненным потоком разлились по лицу земли русской. Огромным костром запылал город Истра. Мерзость запустения водворилась на месте Нового Иерусалима: фашистские изверги взорвали храм Воскресения с кувуклией над гробом Господним и, таким образом, погиб этот шедевр мирового искусства и великий памятник христианской истории русского народа.

Всю окрестность около Истры злобный враг превратил в «зону пустыни». Исчезли селения: Качаброво, Высокое, Вельяминово, Троицкое, Санниково…

Среди моря огня одним чудом Божиим сохранились два храма в селе Троицкий погост: деревянный XVII века и каменный начала XX века, оба в честь Святой Троицы.

По рассказам участников этих прискорбных событий вся история немецкого вторжения и военных действий в районе с. Троицкий погост может быть восстановлена в следующих кратких чертах.

Мерзость запустения водворилась на месте Нового Иерусалима…

22 ноября 1941 г. танковые и моторизованные части противника появились на правом берегу г. Истры со стороны г. Руза, откуда они прошли лесами и проселками, благодаря сильным морозам, сковавшим осеннюю грязь. Завязалась ожесточенная борьба за г. Истру. Артиллерийскому обстрелу подверглись и ближайшие селения Троицкого прихода. Население искало защиты под массивными сводами в подвалах каменного храма. В старинном деревянном храме теплились лампады, горели свечи и совершались молебны протоиереем Александром Дмитриевичем Смородиновым.

26 ноября автоматчики противника на мотоциклах ворвались в Троицкий погост. Село оборонял стрелковый батальон. Танки противника открыли огонь с северо-западной стороны по поселку и храму.

Под алтарем, где была квартира священника, находился командный пункт штаба Красной армии; в пролетах колокольни стояли пулеметы. Немцы открыли минометный огонь по храму, но, по словам очевидца, «огненные нити снарядов проносились над храмом, не задевая его». В это время верующие собрались в одном доме за храмом на юго-восточной стороне, где отец Александр служил молебен с акафистом перед иконой Божией Матери «Скоропослушница», особым знамением незадолго перед этим благоволившей возвестить предупреждение и Свое покровительство верующим.

К четырем часам пополудни противник занял подвальное помещение храма, на ступеньках которого лежали убитые герои, защитники нашей Родины. Семь человек красноармейцев немцы вывели из подвала и с колокольни и расстреляли их на северной стороне кладбища, предварительно сняв с них обувь.

Несмотря на жестокий обстрел, храмы остались целыми. Более 14 снарядов попало в каменный храм; деревянного же храма обстрел не затронул…

Поразительное и вместе ужасное зрелище представляла внутренность главного храма. Среди щебня и обвалившейся штукатурки, на аналое, посредине храма лежал по-прежнему, как был оставлен, образ Скорбящей Божией Матери; направо от него, у южной стены, взорвался снаряд; четыре других снаряда, калибром в 75 мм найдены невзорвавшимися. Шестой взорвался на хорах и осколком пробил бетонный потолок над ризницей. Силой взрыва была снесена с перегородки верхних хор алтарная икона Божией Матери, принесенная из Истринского собора, и найдена в стоячем положении, прислоненной к стене на полу. Икона же Спасителя, стоявшая рядом с первой, чудесно осталась там же, на хорах.

Осколками снаряда в щепы был разнесен дубовый киот образа святителя Николая. Лишь одна сквозная пробоина обнаружена над мечом, который держит святитель в правой руке, защищая церковь, стоящую на ладони левой его руки. Образ найден в стоячем положении среди обломков киота. Также чудесно были сохранены при взрыве иконы Святой Троицы, Воскресения, святого Петра, Неопалимой Купины, святого мученика Пантелеимона. Пострадало несколько местных икон, стоявших на полу; разрушены старинные часы; осколками изуродованы все подсвечники и выбиты все стекла. Замечательно, что резной дубовый иконостас алтаря, а также северная сторона храма нисколько не пострадали, как бы подтверждая незримую защиту «печальника земли русской» преподобного Сергия; на его алтарной иконе имеется надпись: «Господи, охрани и защити место сие святое».

Особенно опасно было попадание снаряда в купол храма: к счастью, он взорвался в обшивке, повредив осколками шпангауты, крестовую балку и проделал в потолке над паникадилом две небольшие пробоины. Волной взрыва снесена крыша шатра колокольни, а над всем храмом она буквально изрешечена и требует полной замены. В стенах храма до сего времени торчат снаряды, разбиты две рамы, наполовину разрушен один из столбов шатра колокольни и частично повреждены оба железных креста над храмом.

Фашистские захватчики пробыли в Троицком погосте две недели. За это время в обширных подвалах храма нашли себе приют более тысячи жителей, лишившихся крова. Все эти дни отец

Александр служил молебны, а в праздник Введения во храм и воскресенье отправлял установленные службы, несмотря на присутствие немцев. Можно себе представить, как горячо и искренно молились собравшиеся за свою многострадальную Родину, за правителей ее и воинов на поле брани!

Во время оккупации в Троицкий погост приехал комендант немецкого гарнизона в Истре вместе с лютеранским пастором, который предложил отцу Александру совершать богослужение, на что им было указано, что «служба здесь никогда не запрещалась и беспрепятственно совершается».

Немцы забрали с собой свечи и вино. Следует отметить, что на третий день фашистской оккупации был обнаружен взлом деревянного храма; на престоле оказался разорван антиминс, сломан крест, брошено на пол Евангелие, сорвана с петель южная дверь алтаря, имеются пулевые пробоины в алтаре.

Отношение немцев к местным жителям было издевательское: они не только заставляли их работать на себя, но открыто взламывали замки, расхищали имущество и раздевали людей на улице. Отца Александра и его дочь они заставили снять валеные сапоги, а члена церковного совета И. Я. Федорова избили прикладом.

6 декабря под нажимом частей Красной армии фашисты стали отступать. Исчезли с храмовой площади восьмитонные грузовики с награбленным имуществом… В ночь на 8 декабря Троицкий погост оказался в огненном кольце горевших кругом селений, подожженных немецкими извергами. Вопли женщин, мычание угоняемого скота напоминали об ужасах отдаленной эпохи монгольского ига…

От зарева горевших селений прихода Качаброво, Санниково, Вельяминово храмы в Троицком были освещены, как днем.

9 декабря фашисты согнали всех жителей поселка в подвалы храма. Изверги хотели его взорвать, как они это сделали в с. Ершово, в с. Александровское и в Новом Иерусалиме, но замыслы их были рассеяны Небесной Скоропослушницей, перед образом которой заключенные под храмом вместе с отцом Александром со слезами просили о помощи. Таким образом, промысел Божий вторично сохранил храмы и молящихся в нем. Немецкие факельщики приступили к поджогу селения, которое вскоре представило собой грандиозный костер.

Особенно величественную и грозную картину представлял собой деревянный храм XVII века, окруженный пылающими домами, до ближайшего из которых было не больше 30 шагов. Несмотря на открытые пролеты деревянной колокольни, расшитые сухие доски в карнизах с мусором от гнездовья птиц, – пожар не затронул храма; искры и головни, летевшие от взрыва заложенных мин, не коснулись его.

Это был третий факт чудесного спасения храма на протяжении двух недель фашистской оккупации.

Маршал, дважды Герой Советского Союза Константин Рокоссовский. Парадный портрет. 1945 год

11 декабря в Троицкий погост вступили части Красной армии. Стоял двадцатиградусный мороз при северном ветре. С согласия настоятеля воины в белых халатах со своим оружием нашли себе приют в теплом деревянном храме. Сам же отец Александр ночевал в алтаре в целях охраны святыни. Под алтарем каменного храма вторично поселился воинский штаб Красной армии одной дивизии.

8 декабря сюда прибыл командующий фронтом маршал Рокоссовский, который дал приказание оберегать храмы.

9 декабря враг совершил воздушное нападение, сбросив с самолета четыре фугасные бомбы большой взрывной силы, которые упали в 200 м к северо-западу от храма. Воздушной волной были выбиты только что вставленные в подвале стекла. Таким образом, это была четвертая попытка разрушить храмы, не имевшая успеха благодаря небесной защите Архистратига Михаила, образ которого все время находился в открытом притворе…

Вскоре шум битвы удалился на запад.

Прошло с тех пор три года; враг изгнан из пределов нашей Родины и, таким образом, сбылось предопределение Божие: «Поднявший меч от меча погибнет» (Мф. 26:52).

Неизреченно всемогущество и правосудие Божие, которое «и среди самых побед предопределяет к поражению неправое оружие» (акафист Святой Троице).

В знак благодарности к чудному проявлению Промысла Божия церковный совет постановил ежегодно праздновать день 26 ноября в память чудесного сохранения храмов и жителей окрестных селений и начала победоносного наступления нашей Красной армии.

Глава 14. Корреспонденции с мест

Изданная в 1942 году Московской Патриархией книга «Правда о религии в России» отразила лишь небольшую часть исторического материала, связанного с вторжением жестокого врага на нашу родную землю.

С тех пор этот материал возрастает с каждым днем. Московская Патриархия получает с мест доклады церковных деятелей об отношении оккупантов к Православной Русской Церкви и о патриотической деятельности верующих.

Редакция нашего журнала не может полностью воспроизводить эти доклады ввиду обширного и разнообразного их содержания, но она будет печатать извлечения из этих докладов, имеющие актуальный интерес.

I

Из Днепропетровской области Межевского округа благочинный священник Евгений Толоков сообщает, что в означенном округе немецкими оккупантами было полностью захвачено в свои руки руководство церковной жизнью. Они прислали туда своего прогитлеровского архиерея из друзей Поликарпа Сикорского – Геннадия Шиприкевича. Немецкий комиссар Публиг, передавая епископу Геннадию управление Церковью, гласно пред собравшимся по этому поводу духовенством заявил, что на Украине будет только автокефальная церковь.

Под административным нажимом немецкой власти духовенство приняло эту ориентацию, поверив заявлению епископа Геннадия, что представляемая им автокефальная церковь не имеет ничего общего с еретиками «самосвятами-липковцами». Но очень скоро при проверке на фактах оказалось, что автокефальная церковь Геннадия есть прямое продолжение «самосвятства-липковщины» и преследует исключительно цели петлюровщины, используемой немецкими захватчиками в своих интересах. Стало известным о рукоположении в ней двоеженцев, о пострижении женатых в монахи с возведением их в сан архимандрита. Установлено было применение автокефалистами-самосвятами антиканонической практики – рукоположения за одной литургией по три-четыре человека священников и диаконов и многое другое, нарушающее каноны Православной Церкви.

Когда выявилась подлинная сущность состряпанной немцами подходящей для их политических целей Церкви, начался массовый выход священников и общин церковных из автокефалии. Тогда немцы приняли срочные меры противодействия этому выходу. Задним числом был издан приказ Коха, запрещающий церквам менять ориентацию. Непокорных священников стали обвинять в связи с «красной Москвой», придирались к их проповедям, запрещали им совершать богослужения в будни и в праздники, не регламентированные немецким календарем: Вознесение Господне, Святой Троицы, Николин день и т. п.

Волна репрессий со стороны немецких властей по отношению к священникам стала возрастать все сильнее, включительно до появления приказа генерал-комиссара Днепропетровска об аресте священников, не желающих быть в автокефальной онемеченной церкви.

В настоящее время оккупанты изгнаны из этой области, и духовенство, оставшееся верным Патриаршей Церкви, проводит в жизнь постановление Собора Преосвященных Архиереев Русской Православной Церкви от 8/IX с. г. – об осуждении изменников вере и Отечеству, и, считая лишенными сана тех клириков, которые изменили общецерковному делу и перешли на сторону фашизма, порывает с ними молитвенное общение.

II

По городу Калуге в 1942 году, после освобождения ее от немцев, было сделано обследование, и обоснованный на документах материал был напечатан в книге «Правда о религии в России». В настоящее время церковный деятель Калуги протоиерей Николай Концевич пишет в Патриархию, что после двухмесячной оккупации города немцами, пережив на опыте свою оторванность от родной Москвы, на опыте убедившись в пренебрежении захватчиков к насущным нуждам русского населения и изведав всю их жестокость, калужане особенно усердно организовали сбор пожертвований на оборону. Сборы эти проходили настолько успешно, что вскоре же дали 200 тысяч рублей на оборону, 25 тысяч рублей на подарки воинам с присоединением к деньгам и ряда полезных вещей.

Калужская церковная община в порыве своего патриотизма все время держит связь с госпиталями, снабжая больных и раненых воинов книгами, бумагой, посудой, табаком, спичками, полотенцами и т. п., а в дни праздников гражданских и религиозных приготовлялись от общины более щедрые подарки не менее чем на 600 человек. Так, к 1 мая община израсходовала на нужды госпиталя свыше 50 тысяч рублей. Передача подарков и пожертвований оформляется обычно с администрацией госпиталя особым актом.

Еще более усердно откликнулась община своими подарками для воинов к 26-летию Советского государства.

Обращает на себя внимание еще и забота Калужской церковной общины о доставлении эстетических удовольствий выздоравливающим воинам через устройство в госпитале особых светских концертов силами своего церковного хора, усиливаемого приглашенными певцами. Для этой же цели нанимался баянист с обязательством регулярного посещения госпиталя для игры на баяне и переданы были деньги на приобретение патефона с пластинками.

В трудные моменты переполнения госпиталя ранеными община выделяла из своей среды свыше 50 человек на обслуживание больных и раненых воинов путем дежурств около них в дневные и ночные часы.

III

Настоятель тульской церкви Святых Двенадцати Апостолов протоиерей М. Понятский в своем докладе в Московскую Патриархию описывает мужество верующих, когда враг был у ворот Тулы. Окраина города, где находится церковь Святых Двенадцати Апостолов, беспрерывно подвергалась артиллерийскому обстрелу и бомбежке с воздуха. Снаряды ложились возле храма, их осколками испещрены все стены, выбиты кирпичи, пробита крыша и сбит крест с колокольни. Люди собирались в разбитом храме, где не оставалось ни одного стекла, пели молебны, панихиды и другие службы.

21 ноября, в день памяти Святого Архистратига Михаила, немцы подвергли ожесточенному обстрелу самый храм. Несколько снарядов разорвалось внутри храма. В храме был снег. Несмотря на такую обстановку, верующие под грохот канонады в разбитом, занесенном снегом храме при горящих кострах горячо молились.

Церковная община означенного храма вместе с духовенством за два года войны внесла на оборону государства около 400 тыс. рублей.

IV

Еще несколько слов из города Пензы от соборного Митрофановского храма. Прихожанин этого храма Зыков Александр Михайлович пишет в редакцию нашего журнала: «Если в прошедшем году наша община собрала на постройку танковой колонны 500 тысяч рублей, то в этом году помощь на оборону государства не только не оскудела, но продолжает еще более расти. Так, каждый верующий, приходящий в храм, считает своим священным долгом положить на церковное блюдо свою посильную лепту, будучи твердо уверен, что каждый собранный рубль усилит удары наших воинов по вражеским рядам и приблизит долгожданный час нашей победы».