Текст книги "Не от мира сего. Рассказы о святых"

Слепота

Недалеко от Рима в лесу стояла небольшая лачужка, в которой жили два брата, Косьма и Дамиан. Братья, воспитанные в христианстве, роздали все свое имущество, оставили шумный Рим и удалились в уединенное место.

Но недолго оставались Косьма и Дамиан в уединении: вскоре разнеслась весть, что по их молитве Господь исцеляет болезни.

И вот, каждый день с самого раннего утра стали стекаться к убогой лачужке больные и недужные: приходили и христиане, и иудеи, и язычники, и все без исключения получали исцеление по молитве Косьмы и Дамиана.

Однажды поздним вечером в хижину кто-то постучался. Дверь открыл Дамиан.

Перед ним на коленях стоял молодой римлянин. По небогатой одежде юноши было видно, что он не принадлежал к знатному роду.

– Помоги мне! – взмолился юноша. – Я ослеп.

Выговорив это страшное слово, юноша зарыдал.

– Как же ты сюда добрался? – спросил Дамиан.

Чудеса святых Косьмы и Дамиана. XVI в. Неизв. художник, Германия

– Я шел днем, когда еще как-то видел. Но в сумерках или при слабом свете я слепну.

– Понятно, – ответил Дамиан. – Но я лишь служитель Христа. И, увы, ни излечить, ни исцелить тебя не могу.

Дамиан пригласил юношу войти и угостил его фруктами: тот бы не нашел обратной дороги и отсылать его было бы жестоко.

– Как я сказал, я лишь служитель Христа. Но я знаю, что это за болезнь, – сказал Дамиан. – Это куриная слепота, когда человек не способен видеть в сумерках. Говорят, такое случается от плохого питания…

Дамиан посмотрел на ночное небо за окном.

– Видимо, тебе придется пробыть здесь всю ночь. Может быть, помолимся?

– Но я не умею!

– Я тебя научу.

Опустившись на колени, Дамиан стал молиться.

Долго, до самого утра молился Дамиан, а за ним и юноша повторял святые слова молитвы. Что-то тихое и отрадное мало-помалу нисходило в душу больного, и он все с большим жаром молился и молился…

– Что, легче ли тебе стало? – спросил его Дамиан наутро, когда уже встало солнце.

– Да, – ответил больной.

– Вот и хорошо.

На прощание Дамиан дал юноше корзину с фруктами – одну из тех, что принесли в благодарность братьям богатые просители.

Воин царицы небесной

Стояла морозная ноябрьская ночь. Тьма окутала своим таинственным покровом Смоленск.

На улицах уже никого не было, лишь временами мелькали темные фигуры. Но жителям города не спалось после тяжелого дня. Прискакавший еще утром гонец привез страшную весть: татары взяли Чернигов, и через несколько дней их надо ждать под Смоленском.

Шел 1237 год. В народной памяти еще живы были ужасы недавнего нашествия татар. Смоляне со страхом думали о предстоявших бедствиях.

На городской стене стояла стража. Еще не знали точно, как далеко враги, но татары могли внезапно появиться под стенами города: они совершали в день громадные переходы, их выносливые степные кони не знали устали.

В ночи изредка громко и протяжно перекликаются часовые. Тяжело и жутко становится на душе от их заунывного: «слуша-а-а-а-ай».

Преподобные Аврамий и Меркурий Смоленские под образом Матери Божией. 1723–1728 гг.

Соборный сторож Михеич мерными шагами обходит вокруг храма. Стар стал Михеич: бывало, прежде несколько раз за ночь обойдет собор и ничего, а теперь едва ноги держат.

Вдруг он остановился и стал всматриваться в высокое темное окно собора. Да, там свет… перед иконой Богоматери… Неужели он забыл загасить свечу на ночь? Однако Михеич хорошо помнит, что загасил все, уходя из храма, да к тому же разве маленькая восковая свечка может давать столько света, что и его слабые глаза увидели?

Сторож стал торопливо подниматься по ступеням соборной паперти, достал ключ, висевший у него на поясе под тулупом, затеплил восковой огарок в старом деревянном фонаре и отпер дверь.

В храме стояла таинственная тишина. Глухо отдавались шаги Михеича под сводами собора, со стен смотрели на него темные лики святых, вот он повернул за колонну и замер. От чудотворной иконы Богоматери, стоявшей за правым клиросом, лился мягкий, но яркий свет. Лик Пресвятой Девы был, казалось, соткан из света. Ее задумчивые глаза ласково смотрели на старика.

В трепете преклонился Михеич перед дивной иконой, коснулся лбом холодного камня, и вдруг ему, точно издалека, послышался тихий голос:

– Иди к рабу Моему Меркурию, что живет под горой напротив обители Моей, и скажи, что Я зову его на подвиг, для которого привела его на Русь. Не стучи в ворота, он ждет тебя во дворе. Спеши!

Как во сне поднялся Михеич, словно юношеские силы вдруг появились у него. Он быстро вышел из храма и стал спускаться к подножию горы, на которой стоял собор.

Вот и домик с запертыми воротами. Он тихо позвал:

– Раб Божий Меркурий, Владычица зовет тебя на подвиг!

В ту же минуту ворота открылись, и перед изумленным сторожем предстал юноша в воинской одежде, с мечом в руке.

Прекрасное лицо воина сияло радостью: высокий, стройный, он был дивно хорош. Величавая осанка и открытый взгляд свидетельствовали о его знатном происхождении. Родом из Рима, он исповедовал православную веру и вот уже несколько лет как пришел на Русь и поступил на службу к Смоленскому князю.

– Идем! – ответил юноша Михеичу.

Вот они вошли в храм. Меркурий преклонил колена перед иконой Богоматери и дивный голос послышался ему:

– Угодник Мой Меркурий! Посылаю тебя оградить дом Мой, для сего и призвала тебя на землю Русскую. Властитель ордынский втайне хочет наутро напасть на град Мой со всей своей ратью и могучим исполином, чтобы опустошить град. Но Я не оставила селения Моего и умолила Сына и Бога Моего о доме Моем, да не предаст его в руки варваров на разграбление. Никто из смолян не знает, как близко враги, и ты иди втайне от народа и князя на «Долгий мост». Оттуда готовится брань и там, силою Христа Бога, победишь исполина и рассеешь врагов. Я Сама буду с тобой, помогу тебе, раб Мой, но там вместе с победой ожидает тебя мученический венец, который примешь от Христа Спасителя, ибо ты кровью запечатлеешь свой подвиг.

Меркурий с трепетом выслушал слова Владычицы и с великой радостью поспешил на подвиг.

* * *

Местность «Долгий мост» находилась в четырнадцати верстах от Смоленска. Здесь расположились станом татары, ожидая рассвета, чтобы напасть на город.

Ночные костры давно погасли. Люди безмятежно спали в ожидании битвы, не опасаясь нападения смолян, так как в городе и не подозревали о столь близком враге.

Меркурий незаметно вышел из города и направился к «Долгому мосту». Вот и татарский лагерь. Все спят, даже стража.

У самой дороги на медвежьей шкуре спит татарский исполин. Громадный рост и богатырское сложение выделяют его среди других воинов. Меркурий одним ударом отсек великану голову и начал разить татар. Лагерь проснулся. Крики ужаса и отчаяния слышались кругом. Скоро все были на ногах. Лишенные полководца, татары в смятении не знали, что делать. Врагов не было видно, а множество убитых лежало на земле. Страх пред невидимым врагом перешел в панический ужас.

– Горе нам! Горе нам! – вдруг вскричали татары. – Молниеносные мужи в присутствии Светлой Жены поражают нас! Бегите, бегите…

Одигитрия Смоленская. 1482 г. Дионисий

Меркурий преследовал врагов, но усталость начала овладевать им. С пламенной молитвой обратился он к Превятой Деве, благодаря Ее за дивную помощь, за спасение города.

Дремота все сильнее и сильнее одолевала Меркурия, он склонился на землю и заснул.

* * *

Татары, наконец, опомнились. Они увидели, что их никто не преследует; панический страх прошел. Немного уцелело татар, их разрозненные отряды стали собираться вместе.

В это время сын убитого великана набрел на уснувшего Меркурия и с размаха отсек ему голову.

Татары не решились идти на Смоленск и поспешно покинули его пределы. Так, при помощи Богоматери, чудным подвигом святого Меркурия город был спасен от разгрома.

Наутро, едва отзвонили к утрене, сторож Михеич поспешил к архиерею и рассказал ему о виденном ночью в соборном храме. Епископ сообщил князю, и тот с дружиною отправился искать Меркурия. Долго искала дружина тело Меркурия и наконец нашла его в поле среди множества убитых татар.

С великими почестями внесли смоляне тело своего избавителя в город и похоронили в соборе, за правым клиросом.

Много веков прошло с тех пор, много бедствий постигло за это время Смоленскую землю. Сколько раз попадала она в руки врагов и даже надолго отходила под власть Польши. Мощи святого Меркурия в это время исчезли бесследно, но железные башмаки и шлем, в которые был облечен, идя на подвиг, хранятся в Смоленском соборе. А в народе живет твердая вера, что настанет время и откроется, где сокрыты мощи святого защитника города Смоленска.

Защитник

Весной 1439 года на Русскую землю из Казанского царства нахлынула татарская орда. Татары опустошили окрестности Нижнего Новгорода, разорили Желтоводскую обитель. Часть иноков была убита, другие вместе с преподобным Макарием и случайными богомольцами, были уведены в плен.

Под строгим надзором, в изодранной одежде, закованные в цепи узники шли под палящим солнцем. Преподобный Макарий подкреплял силы пленников словами Священного Писания, примером Христа и мучеников, утешал скорбевших, сам подавал пример бодрости духа, веры и надежды на Бога.

Татары удивлялись терпению пленников, но особенно дивились смирению, кротости и мудрости Макария.

Пленников привели в ханскую ставку, сам хан явился посмотреть на них.

Стража обратила внимание хана на Макария и не находила достаточно слов, чтобы изобразить, как терпеливо сносил он тяжести мучительного пути, как учил других терпению, наставлял смиренно переносить испытание.

Макарий Унженский в молении Всемилостивому Спасу. Фрагмент иконы середины XVII в.

Изумился и разгневался хан.

– Если действительно таков человек, приведенный вами, зачем же вы взяли его? Разве вы не знаете, что Бог гневается за оскорбление таких людей?

Хан, опустившись на одно колено, просил инока простить неразумных, а затем приказал отпустить узника и тех пленников, какие с ним были, и возвратить им все имущество.

С дозволения хана преподобный Макарий предал погребению убитых и в сопровождении освобожденных пленников двинулся в путь к Костромской земле, где думал найти убежище от татар.

– Не скорбите, чада, о пришедшей беде. За грехи послал Господь нам наказание. На путь спасения хочет Он, Всеблагий, обратить нас, спасти через страдания.

Народ внимал словам инока.

Путь был трудный и опасный, можно было снова попасть в руки врагов или подвергнуться нападению диких зверей.

За три дня до праздника святых апостолов Петра и Павла путники совсем обессилели от голода – они не ели уже более суток.

Вдруг дикий лось выбежал из лесной чащи, увидел людей, испугался, споткнулся и упал. Путники набросились на него и успели схватить. Они подошли к преподобному и просили разрешения, несмотря на пост, убить лося.

Преподобный запретил нарушить пост и обещал, что Господь поможет им и вознаградит за послушание церковным уставам. Он приказал отпустить зверя. Через несколько часов навстречу путникам попался крестьянин. Он вез в город хлеб и часть его отдал голодавшим.

Макарий Унженский на русской иконе. 1800 г.

Настал праздник святых апостолов Петра и Павла. Путники снова страдали от недостатка пищи. Преподобный, уединившись в лесу, молился Господу о помощи. Вдруг радостные крики прервали его молитву: то путники поймали три дня тому назад отпущенного зверя. Макарий разрешил упо требить лося в пищу, так как дни поста уже окончились, и обратил их внимание на то, как Бог заботится о людях.

Освобожденных пленников Макарий привел в город Унжу, а сам поселился в пустынном месте, на берегу озера, в пятнадцати верстах от города.

* * *

Шестьдесят пять лет прожил здесь преподобный Макарий и скончался почти столетним старцем. Восемнадцать лет прошло после кончины преподобного, и вот грозная татарская орда окружила Унжу, зажгла окраины и готовилась приступом взять город.

Войска, чтобы отразить врагов, в Унже не было. Воеводы вместе с гражданами с усердной мольбой прибегли к небесному покровителю города, преподобному Макарию.

Вдруг зашумел ливень, пламя пожара погасло, а осаждающие город бросились бежать, избивая друг друга.

– Нам виделся старец на коне, – рассказывали после взятия в плен татары, – он был в монашеской одежде, вторгся в наши полки, метал в нас стрелы.

Пока главные силы осаждали Унжу, небольшой татарский отряд направился к монастырю преподобного Макария.

Татары ворвались в монастырь, проникли в церковь, начали срывать серебряные листы с гробницы преподобного. Но вдруг все были поражены слепотой – в трепете они пустились в бегство и многие при этом утонули в реке Унже.

Прошло еще десять лет. Четырнадцать тысяч татар напали на город Солигалич. Жителям не от кого было ждать помощи. По совету священника с горячей мольбой притекли они к образу преподобного Макария.

Всю ночь молился народ в храме.

На рассвете увидели, как из городских ворот выехал инок, похожий на преподобного Макария, как он изображен на иконе. Чудный старец подъехал к вражьему стану и грозно приказал врагам удалиться.

Смятенье возникло среди татар, они бросили оружие и бежали. Когда рассвело, во вражьем стане не было уже ни одного человека.

Так один святой спас беззащитный край от множества врагов.

Тяжелый подвиг

В тесной келье, на лавке у узкого оконца сидел пожилой монах, игумен Воскресенского монастыря отец Стефан. Перед ним стоял худенький инок лет двадцати пяти.

– Вижу в тебе, чадо, – сказал старец, – избранный сосуд Божий. Ты смирен духом и кроток. Ты жаждешь подвига, и я благословляю тебя на высокий и трудный подвиг, который, с помощью Божией, ты совершишь: юродствуй о Христе!

С этого дня инок Андрей принял образ юродивого Христа ради. Зиму и лето ходил он босой, в разодранной одежде, страдая от холода, но переносил с радостью все добровольные лишения и нужды. Питался блаженный лишь хлебом и водой.

– Не хлебом едином сыт будет человек, но всяким глаголом, который из уст Божиих исходит, – говорил Андрей, когда люди с недоумением спрашивали его, чем он жив при такой скудной пище.

Все в городе Тотьме знали юродивого Андрея. Он всегда находился у церкви Воскресения Христова. Многие подавали ему милостыню, но блаженный тотчас все раздавал нищим, не оставляя себе ничего. Днем Андрей юродствовал, а ночи проводил в неустанной молитве.

Так текла его жизнь.

Весть о благочестивом подвиге Андрея разнеслась и за пределы Тотьмы. Было несколько случаев, когда блаженный Андрей являлся во сне болящим и те получали исцеление.

Однажды зимой Андрей шел по дороге, недалеко от города. Он шел на храмовый праздник в соседнее село. Вдруг догоняет его язычник, атаман разбойников, которые во множестве жили в соседних лесах. Догнав блаженного, Ажбакай, так звали язычника, упал на колени:

– Помоги! – начал он умолять Андрея. – Я страдаю глазами. Мне говорили, что ты исцеляешь немощи. Помоги, вот возьми это золото!

Ажбакай протягивал мешок червонцев, но Андрей молча взглянул на него и… убежал.

В недоумении остался Ажбакай, и вдруг у него блеснула мысль: он взял горсть снега с того места, на котором стоял босой Андрей, и отер глаза. В ту же минуту болезнь оставила его.

Незадолго до кончины блаженный вернулся в Воскресенский монастырь.

В день смерти Андрей просил пономаря Иоанна пригласить священника Афанасия, который исповедал и причастил его Святых Таин.

– Брат! – сказал Андрей Иоанну. – Пришло время разлучению души с телом! Приготовь все для моего погребения.

Иоанн со слезами стал умолять Андрея не покидать их, горе его было глубоко и искренно.

– Все от Бога, – говорил блаженный, утешая его, – оставь меня одного.

Через несколько часов Иоанн снова вошел в келью Андрея. Блаженный лежал с крестообразно сложенными на груди руками. Он окончил свой земной путь. Похоронили Андрея, как он завещал, под колокольней храма Воскресения Христова.

Десять лет юродствовал о Христе блаженный Андрей Тотемский, много чудес прославили его имя после кончины.

Святая смерть

Был первый день Нового года. Погода стояла ясная, хотя зима в том году была снежная и суровая. В Саров на праздник Рождества Христова собралось много богомольцев. Отец Серафим отстоял обедню, а по окончании службы сам поставил свечи перед всеми иконами, обошел кругом престола и стал прощаться со всеми иноками.

Братия с удивлением следила за отцом Серафимом: раньше он так не поступал.

– Мужайтесь, спасайтесь, братия, бодрствуйте, – говорил отец Серафим, обнимая и целуя иноков. – Не унывайте! Нынешний день нам венцы готовятся!

Простившись со всеми, отец Серафим вернулся в свою келью. Келья старца помещалась рядом с кельей брата Павла. Павел горячо любил отца Серафима и часто приходил помогать ему, так как у старца не было келейника.

И в этот день, заметив, что старец вернулся из церкви, брат Павел постучался к нему.

– Не надо ли печь затопить, отче? – спросил он. – Мороз сильный.

– Коли есть у тебя минуточка, будь добр, затопи, – отвечал отец Серафим. – Я и сам собирался, да что-то устал.

Серафим Саровский. 1903 г., икона

Брат Павел затопил печь и ушел в свою келью. Тоненькая стенка разделяла келью отца Серафима от кельи брата Павла. Часто, работая в своей келье, Павел слышал, как отец Серафим поет священные песни.

Так и в тот день, работая у себя, Павел услышал голос отца Серафима.

«Воскресение Христово видевши», – ясно донеслось до слуха брата Павла.

«Что это старец пасхальные песни поет?» – с удивлением подумал инок.

«Светися, светися, Новый Иерусалиме», – услышал через некоторое время брат Павел.

Когда пение смолкло, Павел услышал, что отец Серафим вышел из своей кельи. И через окно увидел его, идущего к тому месту, которое он давно избрал для своего погребения. Через некоторое время отец Серафим вернулся в келью и снова стал петь пасхальные песнопения.

Брат Павел заметил, что в этот день старец три раза ходил на свою будущую могилу. Наступила ночь. Все заснули в обители. Павел работал еще долго и заснул около полуночи. Благовест к заутрене разбудил инока.

Брат Павел начал одеваться, как вдруг почувствовал запах гари.

«Отец Серафим ушел из кельи, не загасив свечу», – решил он.

Старец часто уходил в свою пустыньку и никогда не гасил свечи перед иконой. Часто брат Павел предостерегал его, говоря, что опасно оставлять огонь, что может произойти пожар.

– Пока я жив, – отвечал отец Серафим, – пожара не будет. А кончина моя откроется пожаром.

Быстро накинув рясу, брат Павел побежал в келью старца. В сенях запах гари усилился. Брат Павел окликнул старца, но ответа не последовало.

«Или ушел, или спит», – решил инок.

Позвав нескольких человек из братии, Павел попробовал открыть дверь в келью старца, но она была заперта. Тогда послушник по имени Аникита сильным толчком сорвал ее с крючка.

В келье было темно, сильно пахло гарью. Около двери на лавке иноки нашли холщовые вещи, которые тлели, распространяя едкий дым.

Иноки бросились во двор, принесли снег и забросали тлеющие вещи. Самого старца они не заметили в темноте.

Возвращаясь в свою келью после заутрени, брат Павел подумал наведаться к отцу Серафиму. Брат Павел и послушник Аникита вошли в его келью.

На дворе брезжило утро, и при слабом свете иноки еле различили фигуру старца. Тогда они зажгли свечу и увидели его.

Отец Серафим стоял на коленях пред иконой Умиления Божией Матери. На нем был белый холщовый балахон, крест с распятием висел на груди, руки были сложены крестом. Свеча, горевшая перед иконой, погасла. От спадавшего нагара, вероятно, и произошел пожар.

Глаза старца были закрыты, тихая радость светилась на его лице. Полагая, что старец заснул, братия стали осторожно будить его. Ответа не последовало. Отец Серафим окончил свою подвижническую жизнь.

Чудесное спасение

Море ревело и бушевало. Погода с каждым часом становилась все хуже, огромные черные тучи обложили со всех сторон небо, ветер рвал паруса, гигантские волны, покрытые седой пеной, вздымались кругом.

Отчаяние охватило людей, плывших на небольшом корабле в Рим. Шторм настиг их в открытом море, и вот уже четырнадцать дней корабль носился по воле волн.

На палубе стояли несколько матросов, капитан корабля, сотник и человек десять узников, которых везли в Рим на суд. Все они были скованы, кроме высокого старца с седой бородой и густыми нависшими бровями, которые придавали его лицу суровый вид. Во всем облике старца было что-то вдохновенное. Одет он был в длинный темный плащ. Это был апостол Павел.

Среди всеобщего отчаяния он один оставался спокоен и молчалив. Кругом слышались стоны, люди потеряли надежду на спасение, близость смерти была очевидна.

Апостол Павел на русской иконе. 1410–1420 гг. Андрей Рублев

Вдруг Павел сказал:

– Мужи! Надлежало послушаться меня и не отходить от Крита, и мы избежали бы беды. Теперь же убеждаю вас ободриться, потому что ни один из вас не погибнет, а только корабль. Ангел Бога, Которому я принадлежу и Которому служу, явился мне в эту ночь и сказал: не бойся, Павел, тебе нужно предстать перед кесарем, и вот Бог даровал тебе всех плывущих с тобой. Поэтому ободритесь, мужи, я верю, что будет так, как мне сказано. Нам предстоит быть выброшенными волнами на остров.

Спокойный, уверенный голос апостола, его простая, вдохновенная речь произвели сильное впечатление. Затихли стоны, пробудилась надежда в истомленных душах.

Наступил вечер.

Измеряя глубину, корабельщики заметили, что она стала меньше. Через некоторое время измерили снова – еще меньше. Было очевидно, что приближалась земля.

Стоны отчаяния сменились криками радости. Люди плакали, обнимая друг друга. Вдруг сильный толчок – и корабль сел на мель. Нос корабля глубоко врезался в песок и бушующие волны стали с силой ударяться о корму, разбивая ее в щепки.

До берега было недалеко, и сотник велел всем, кто хорошо плавает, плыть к берегу, а остальным спасаться на досках.

Вскоре корабль опустел.

К вечеру буря стала стихать, тучи рассеялись, показалось чистое небо со звездами.

На берегу, в нескольких шагах от еще не улегшихся волн, ярко горел костер, вокруг него сидели люди с корабля, на котором везли апостола Павла в Рим. Всем удалось спастись, как предсказал апостол, никто не погиб. Корабль выбросило на мель у острова Мелиты.

Апостол сидел у костра среди узников-христиан и тихо беседовал с ними. Сотник, капитан корабля и другие римляне были неподалеку.

– Просто не верится, что спаслись! – говорил капитан. – В жизни своей не видел такой бури.

– И ведь все, все до одного спаслись! – отвечал сотник. – Двести семьдесят шесть человек.

Огонь догорал. Апостол поднялся с земли и подошел к костру. Недалеко лежала груда хвороста, принесенного из соседнего леса, Павел стал доставать из нее сухие ветки. Вдруг раздался громкий крик.

– Смотрите! Смотрите! – молодой узник в ужасе указывал на Павла.

Вокруг руки апостола обвилась ядовитая змея, укус которой был смертелен.

Но апостол спокойно подошел к костру и сбросил ее в огонь.

– Он умрет, умрет! – слышалось кругом – Наверное, этот человек большой грешник, раз судьба, только что пощадив его жизнь в море, снова шлет ему смерть! – Все окружили апостола, каждый старался посмотреть на страшный укус.

Но на руке Павла не было ни малейшего следа.

– Се, даю вам власть, – тихо повторил апостол слова Спасителя, – наступать на змей и скорпионов и на всю силу вражью, и ничто не повредит вам.