Текст книги "Бросай пить! САМОкодирование по системе СОС"

Глава 2
Понять – ЭТО НАПОЛОВИНУ СДЕЛАТЬ

Пролог

Сразу после прочтения этой книги я рекомендую вам письменно изложить основные этапы развития у себя зависимости к спиртному. В системе СОС это называется написанием самоанализа. Отнеситесь к этой работе очень серьезно. Поверьте, что последствия этой работы над собой пройдут красной нитью через все годы становления вас как бескомпромиссного трезвенника. В противном случае перепрограммирование своего мозга с помощью самовнушения будет неокончательным. С пользой для себя избавиться от негативного опыта прежней жизни вы сможете, если только обязательно в письменной форме честно поговорите с собой. Это хорошо помогает трезвенническому настрою устояться сразу в трех различных участках мозга. Не прибегая к сложным медицинским терминам, я просто назову первый из них центром, который позволяет мыслить образно, то есть воображая то, о чем или о ком мы думаем. Второй центр включается в работу только тогда, когда свои мысли мы излагаем письменно. А третий участок мозга задействован, когда мы озвучиваем мысли вслух. Эта особенность функционирования психики сегодня широко используется во многих областях. Так, например, для лучшего запоминания иностранных слов студентам рекомендуют придерживаться следующей последовательности действий. Сначала нужно мысленно представить себе то, что запоминаемое слово обозначает. Потом обязательно написать его. И только после этого произнести слово на чужом языке вслух.

Поэтому уже сейчас постройте про запас некий новый образ себя – стойкого трезвенника – и после этого в любой провоцирующей на выпивку ситуации тут же выводите его на экран своего мысленного взора. Это реально работает и хорошо помогает удержаться от срыва. Чуть позже я научу вас, как правильно найти словесный эквивалент данному образу и все это вместе использовать при приготовлении гипнотического снадобья. Но вначале ознакомьтесь с принципами написания уже упомянутого самоанализа. Еще раз повторю, что честный, самокритичный разговор с самим собой с помощью ручки и бумаги (или печатания на компьютере) – это одно из главнейших условий освобождения от оков зависимости к спиртному. Существует немало методик, в которых нечто похожее на подобный самоанализ считается лучшим лекарством от алкоголизма[10]10
  Наиболее известна методика ленинградского психолога Геннадия Андреевича Шичко – одного из самых активных зачинателей трезвеннического движения в Советском Союзе. С ее помощью за последние 40 лет сотни тысяч пьющих людей стали убежденными трезвенниками.


[Закрыть]. Наиболее распространенный прием – ведение дневника самонаблюдения в течение нескольких лет. При этом ежедневно перед сном письменно анализируются все события минувшего дня, которые раньше бы могли стать причиной или поводом для очередной выпивки. От вас это не требуется. Применительно к системе Сознательно опосредованного самовнушения достаточно единожды (но основательно!) проанализировать всю свою пьяную жизнь. Это особенно важно, если вы будете использовать нашу книгу как самоучитель для самостоятельного избавления от зависимости. Однако я считаю, что гораздо удобнее осваивать методику САМОкодирования, имея постоянную возможность консультироваться с нами и получать ответы на неизбежно возникающие в таком случае вопросы. Обойтись без этого, конечно, можно, заново перечитав книгу или какую-то отдельную ее часть, но на это потребуется дополнительное время. Поэтому все же лучший вариант – стать анонимным участником обучающей телефонной девятидневной аудиосессии (их регулярно проводят мои ассистенты[11]11
  Подробно об этом читайте в пятой главе книги.


[Закрыть]). И без написания самоанализа не обойтись, потому что они работают только с теми заочными клиентами, которые соглашаются его провести. Это не просто традиция, зародившаяся на сеансе 31 декабря 1999 года, а надежный диагностический критерий, который еще на этапе подготовки к кодированию по телефону надежно отсеивает зерна от плевел. Поэтому независимо от того, будете ли вы заказывать у нас подобную услугу или отважитесь исключительно самостоятельно решать свою проблему, обязательно вспомните и подробно опишите:

✓ опыт первого знакомства с алкоголем и первое опьянение;

✓ как проходил рост толерантности и во сколько раз она возросла к сегодняшнему дню;

✓ что такое норма выпитого;

✓ когда произошла потеря защитного рвотного рефлекса;

✓ как давно вы стали испытывать признаки похмельного синдрома;

✓ есть ли провалы в памяти или забывание отдельных эпизодов;

✓ опыт переживания алкогольных галлюцинаций, если он был;

✓ какой бы диагноз вам выставил врач-нарколог;

✓ что вы сами думаете по поводу своего состояния.

Важный совет: работа над самоанализом – это не написание школьного сочинения. За грамматику и стиль изложения своих мыслей вам никто оценок ставить не будет. Поэтому пишите свободно и раскованно. Используйте при анализе периода своей пьяной жизни не только ум, но и сердце. А чтобы вам было все-таки на что ориентироваться, прочитайте несколько само-анализов из моего архива. Их авторы на первом этапе работы над собой по системе СОС исключительно для перестраховки были гипнотически закодированы мной на срок от одного года до трех лет. Однако после окончания действия кода они семь и более лет живут в состоянии абсолютной сознательной трезвости[12]12
  До каждого из них мои помощники дозвонились в феврале 2015 года.


[Закрыть]. Это достаточный срок, чтобы сказать, что они ПОБЕДИЛИ в себе зло алкоголизма. Так пусть именно их самоанализы покажут вам, как можно и нужно утилизировать негативный опыт своей пьяной жизни применительно к САМОкодированию по системе СОС.

Самоанализ № 1

Позиция первого пальца. Первые опыты опьянения и отношение к собственной возможности регулярного употребления спиртного.

«Моя мама не только сама не употребляла алкоголь, но даже грозилась убить меня собственноручно, если я начну пить. Видно, много она натерпелась от моего родного пьющего отца, которого я совсем не помню. Мать от него ушла вскоре после моего рождения. Года через два после этого отец вроде бы замерз на улице в пьяном состоянии. Я даже не знаю, где он похоронен. Поэтому, с одной стороны, где-то в отдалении передо мной всегда маячил образ спившегося, породного человека, а с другой стороны, прямо перед глазами был образ отчима, который был всегда очень строг ко мне, но которого я никогда даже в легком подпитии не видел. Не любил он это дело. Все это привело к тому, что в детстве мое отношение к пьяно шатающимся людям было каким-то болезненно – испуганным.

Впервые я попробовал спиртное по нынешним меркам поздно – в 15 лет. Было это в квартире у друга. Мы спустились в погреб набрать картошки, а там стояло домашнее вино. Взрослые должны были прийти с работы только вечером, вот мы и решили попробовать. Оба в этом деле были новичками и не знали, сколько нам потребуется. Тем не менее набрали неполную литровую банку. Я выпил всего несколько глотков. Мне не понравился вкус, и я дальше пить отказался. Друг тоже был, по-моему, не в восторге от этого напитка. Однако он сказал, что выливать назад нельзя – содержимое всего бидона прокиснет, и поэтому выпил все один. После этого вплоть до прихода взрослых я то в туалет его таскал, то тазик ему подставлял и даже водой отливал. Потом еще долго боялся, что родители друга расскажут моим родителям о нашей “дегустации”. Но не рассказали, обошлось. А я тогда впервые дал себе зарок к спиртному не прикасаться. Идо 18 лет это слово держал.

Однако, когда я уже перешел в ПТУ на второй курс, наше обучение перестало быть только теоретическим. Мы теперь две недели учились как обычно, а следующие две недели проходили практику, работали на заводе, как взрослые, и даже за это зарплату получали. Для тех лет неплохая зарплата была – 150–200 рублей.

Бутылка портвейна в то время стоила не более 2 рублей, а буханка хлеба – 18 копеек. Вот мы и решили обмыть первую зарплату всем курсом. Скинулись, набрали вина, как сейчас помню, это был портвейн-33, закуски, пронесли все в общежитие…

Я, не желая выглядеть слабаком, выпил сразу стакан вина. Это прошло нормально. А вот когда ребята уговорили выпить еще, то я осилил только полстакана. Понравилось или не понравилось тогда состояние опьянения – не помню. В памяти осталось только то, что минут через 40 меня словно силы оставили. Я почувствовал, что разучился ходить. У меня стали заплетаться ноги, и я свалился на кровать около окна. Но лежать спокойно, чтобы заснуть, не мог. Меня крутило, как в центрифуге. Затошнило. Я попытался, цепляясь за все, что было под руками, подняться и сесть. Ребята меня укладывали, а я не мог лежать, меня сразу начинало мутить. Пытался объяснить им это, а язык, как и ноги, не слушался меня. Начались позывы на рвоту. Чтобы не вести меня в туалет, ребята положили меня животом на подоконник, и вот так, с высоты третьего этажа, меня начало “полоскать”прямо на улицу. В этом положении я сильно перевесился вперед и, если бы меня не успел кто-то ухватить за ногу, наверное, разбился бы насмерть. С трудом меня втащили обратно в окошко, а мне было так плохо, что я даже испугался по-настоящему только на следующий день, когда понял, чем могло все это закончиться…

Ребята потом долго смеялись надо мной и над тем, как я с высоты третьего этажа, вися вниз головой, весь парадный вход в общежитие обрыгал. Я же во второй раз в жизни дал себе слово больше никогда не пить и не пил… до выпускного вечера. Впрочем, наученный горьким опытом, я тогда выпил не более 100 граммов портвейна и, несмотря на уговоры ребят, добавлять отказался…

Позиция второго пальца. Основные этапы роста толерантности. Во сколько раз она возросла к сегодняшнему дню

«После окончания ПТУ с красным дипломом я проработал лето на заводе, а уже осенью был призван в армию. Итак как я был к этому времени кандидатом в мастера спорта по вольной борьбе, мне повезло служить в спортроте. Поэтому вспоминаю “срочную”с удовольствием. Там я впервые увлекся карате и стал регулярно заниматься бегом. В армии у нас была возможность достать спиртное, но, учитывая, что все мои сослуживцы с увлечением занимались спортом, выпивали мы крайне редко. А если и у потребляли, то только портвейн и пиво. Вплоть до дембеля я ни разу (!) не напивался, а также ни разу даже не попробовал водки.

К этому зелью попривык уже в сельхозинституте, куда поступил сразу после армии. Мне на правах отслужившего сразу дали место в общежитии. Кроме меня, в комнате оказались два студента четвертого курса и один выпускник. По возрасту я был их ровесником, но опыта в питии у них было намного больше, чем у меня. Поэтому именно они и научили меня пить “интеллигентно”, то есть не оглушать себя сразу большими дозами, а принимать с определенной периодичностью в течение вечера по 50–70 граммов и обязательно с удовольствием, не морщась.

Я неплохо играл на гитаре, поэтому стал, как говорится, душой компании с застольями. А это всегда девчата, закуска… Мне же все время хотелось есть, так как я усиленно качался. Распорядок дня в это время был следующим: утром – бег, тренировка, потом занятия в институте, вечером тренировка, плавание в бассейне или репетиция (я играл в институтском вокально-инструментальном ансамбле). И снова утром, даже если накануне было пьяное застолье (а такое случалось 2-Зраза в неделю), бег, плавание, тренировка…

В это время был период, когда я вдруг совершенно завязал. Просто проснулся и подумал: “А давай-ка просто не буду пить один год!” Непокойно стал без этого обходиться! Правда, отношения с самыми прикольными ребятами и девчонками, которые составляли ядро моей компании, сразу испортились. Стало скучно. Тренировки тренировками, но, как говорится, есть еще “вино, любовь и песни”. Так в третий раз я изменил своему слову.

Толерантность за время обучения в институте выросла раза в три. Так, если взять за исходный уровень 250 граммов портвейна, осиленные еще в ОПТУ, то ко времени завершения своего образования я мог за вечер легко выпить 0,75 литра и не быть при этом пьяным. К 30 годам, когда я уже регулярно стал доводить себя “до кондиции”, я к этой дозе приплюсовал еще 0,5 белой. Или, точнее, с водки обычно начинал, а портвейном заканчивал. Выше этого моя толерантность не поднималась, а в последнее время даже немного уменьшилась. Так что общий рост толерантности увеличился в семь раз!

Позиция третьего пальца. Мое представление о норме до и после прочтения книги “Слово к здравомыслию ”

Со мной в комнате общежития сельхозинститута в первый год учебы жил пятикурсник Слава. Так вот он, когда пил, всегда смотрел на какой-то прыщ на своей руке. При этом он глубокомысленно говорил, что, когда этот прыщ начинает сильно краснеть, это сигнал того, что ему нужно срочно отправляться спать. Правда, сам он почему-то обычно засыпал за столом гораздо раньше покраснения прыща. Эти его уроки не прошли для меня даром. Прыща у меня на теле никакого не было, поэтому я отыскал для себя другой способ определения своей личной нормы. Я научился принимать спиртное только до того момента, пока не начинало тошнить. После этого я удалялся в туалет, совал два пальца в рот и уже в этот вечер больше не пил.

Это хорошо помогало до того времени, когда меня вообще тошнить и рвать перестало. Так что норму свою я потерял где-то лет в 30. И после этого стало как в анекдоте: “Бочку выпью, ведро выпью, а наперсток не смогу, потому как норму знаю”. Ну а если серьезно, то задним умом я всегда понимал, что норма – это исключительно трезвый, здоровый образ жизни. Жалко и обидно, что к этому сначала тихому, с укоризной, а затем и просто отчаянному голосу своего здравомыслия я так долго не прислушивался. Теперь, после прочтения Ваших книг, я понимаю, что с точки зрения медицины нормой при попадании спиртного в организм является доза не более 2,38 грамма! Это то, что содержится в кружке кваса или стакане кефира! Ну а рюмка водки – это уже предел той физиологической нагрузки, которую еле-еле выдерживают печеночные клетки.

Поэтому если и есть норма биологическая (в среднем около 3 граммов), то с точки зрения психологии норма – это абсолютно трезвый образ жизни. Но если для тебя становится приемлемым употребление спиртного хотя бы по выходным и праздникам, то какую бы норму ты себе ни устанавливал, она будет неуклонно возрастать. Она обязательно будет все больше похожа нарастущий снежный ком, который неумолимо катится с горы к обрыву. И теперь, когда я все это принял не только умом, но и сердцем, для меня больше никакой нормы не существует. Только трезвость, трезвость, трезвость – и так до конца жизни!

Позиция четвертого пальца. В каких случаях возникает желание

добавить? Когда произошла потеря или ослабление защитного рвотного рефлекса?

Желание добавить у меня возникает сейчас практически всегда, если я выпиваю 100–150 граммов водки. Впрочем, поговорка “Пивка для рывка” – это тоже про меня. Как только “захорошеет”, ну и пошло-поехало…

Но иногда желание не выпить, а именно напиться до упора возникает без всякой пусковой дозы. Обычно это случается после нескольких дней трезвости, когда я пытаюсь удержать себя в руках. В таком случае это становится просто навязчивой идеей, с которой совладать одним усилием воли уже не удается. Собственно, поэтому я и решил прибегнуть к помощи системы СОС, наглядное действие которой проследил на одном своем друге.

Вся трагедия моей нынешней ситуации в том, что пить наперстками, с чего начинал когда-то, – уже не для меня. Например, сижу в компании. Выпили по одной рюмке, второй, третьей. Все закусывают, начинают разговаривать, просят меня сыграть на гитаре и спеть, а у меня как раз в это время появляется желание выпить, но уже сразу полстакана, чтобы по-настоящему “зацепило”. А тут приходится под окружение подстраиваться. Это раздражает. Поэтому полное удовольствие получал в последнее время либо в компании себе подобных, либо дома, когда один “расслаблялся ”.

Что касается времени потери защитного рвотного рефлекса, то это произошло где-то лет в 30. Как теперь понимаю, в это время количество переросло в новое качество и совпало с моим вступлением на “скользкие и крутые ступеньки второго пролета алкогольной лестницы”.

В последние 5–7 лет я стараюсь не пить крепленого вина. После него не только сильно болят печень и желудок, но и рвет по утрам, да так, что пока все до желчи не вырвет, я даже закурить не могу. Так что загибать или не загибать четвертый палец – для меня это уже не вопрос. Он у меня еще тогда, когда я книгу Вашу читал, как бы самопроизвольно загнулся…

Позиция пятого пальца. Как давно я стал испытывать признаки похмельного синдрома? Есть ли провалы в памяти или запамятование отдельных эпизодов? Имел ли место алкогольный психоз?

Если не принимать во внимание самый первый печальный опыт знакомства со спиртным в ОПТУ, то, что такое плохое самочувствие после пьянки, я долгое время не знал. Уже работая ветврачом и наблюдая, как мои сослуживцы “болеют”, я думал, что они больше придуриваются. Вроде бы пили вместе: я ничего, нормально себя чувствую, а они ходят с утра, стонут, что голова болит.

Поэтому когда я впервые почувствовал, что это такое, то сначала решил: чтобы не похмеляться, надо меньше пить. Но, во-первых, с каждым разом это удавалось все реже и реже, а во-вторых, и это главное, теперь мало ли, много ли накануне примешь – все равно с утра тянет сначала пива попить. Примешь бутылочку – и можно до обеда работать. А за обедом уже граммов 150 водочки – и снова работаешь. Так что пятый палец нужно загибать без всяких колебаний.

Что же получается? А ничего хорошего. Просто, как только бросил заниматься спортом, как-то незаметно, потихонечку дошел до того, что начал пить по неделе и даже по десять и более дней. При этом я хожу на работу (профессия ветеринарного врача для такого образа жизни все условия создает), ночую дома и даже дела по дому делаю. Но к моменту отхода ко сну я “на рогах”! Вот именно из этих событий последних часов перед сном в состоянии опьянения я многое забываю. Не помню, что говорил и что делал. Например, как начинаю по пьяни воспитывать детей. Стыдно, когда наутро мне это рассказывают! Поэтому лоскутная память – алкогольные палимпсесты – у меня, как говорится, налицо. Она, по-моему, вместе с началом желания опохмелиться поутру появилась.

Все это стало настоящей трагедией для моей семьи. А у меня отличная жена, которую я очень люблю и которая любит меня, и хорошие дети. Мне стыдно перед ними. Я не хочу их потерять и прекрасно понимаю, что если не брошу пить, то это вполне может произойти.

Расскажу о случае, который подтолкнул меня к тому, чтобы я обратился к Вам за помощью. Произошло это незадолго до Восьмого марта. Я к тому времени уже больше недели регулярно квасил. Так вот, один мой хороший знакомый зарезал корову. Я приехал, помог разделать ее. Ну, как положено, посидели после этого за столом, “уговорили” под свежатину бутылочку. Вроде бы все нормально. При прощании договорились, что завтра, то есть 7 марта, я, возвращаясь из города, заеду к нему на машине и завезу бензин, чтобы опалить голову и копыта. Все-таки праздник женский на носу, нужно холодец сварить.

На следующий день из города я приехал уже навеселе. Шофер помог нам коровью голову с рогами опалить, и после этого я его отпустил. Я же остался отужинать под бутылочку, так как живу рядом, через четыре дома по той же улице. Правда, на другой ее стороне в этом промежутке находится единственный в нашем поселке пивной бар. В него-то я и зашел, после того как с другом после ужина расстался…

Очнулся я на следующий день, Восьмого марта, в больнице под капельницей. Открыл глаза, вижу: сидит рядом моя жена и плачет. Я ей говорю: “Ну что ты, все нормально. Возьми у меня в кармане костюма подарок к Восьмому марта”. Я ей в городе коробочку дорогих французских духов накануне купил. А она еще сильнее реветь…

Выписали меня через два дня. Лечившие меня врачи так и не поняли, что у меня было: то ли сильная алкогольная интоксикация (водка плюс пиво и пиво плюс водка на протяжении почти десяти дней), а может, просто отравление паленой водкой в баре. Я же себе сказал: “Все, завязываю. Иду лечиться. Ибо дальше на очереди “Кондрат”, психоз и полная деградация. Я этого не хочу!”»

Заключение

«Итак, подведем неутешительные итоги, которые неизбежно вытекают из моего самоанализа. Во-первых, я загнул все пять пальцев, а это значит, что любой врач-нарколог выставит мне диагноз “хронический алкоголизм второй стадии”. Что касается подразделения этой стадии на “а” или “б” – это роли не играет.

Ведь еще каких-нибудь десять лет тому назад мне при таком раскладе светило либо добровольное лечение в наркологическом стационаре в течение четырех месяцев, либо даже ЛТП. Ну а теперь, во-вторых, я должен оценить это со своей точки зрения.

И здесь меня все же радуют некоторые моменты, которые никогда не нашли бы отражения в жестоком, но точном медицинском диагнозе. Ну, пусть у меня алкоголизм – и даже второй стадии. Но я далеко не потерянный человек для самого себя, для своей жены и детей. Они меня любят и верят в меня!

У меня много друзей, и не только пьющих. У меня хорошая работа и есть чем занять себя в свободное время. Сколько раз звали в школу, чтобы я возглавил секцию. Я как-никак единственный КМС (кандидат в мастера спорта. – В. 3.) в поселке. Поэтому начну по вечерам тренировать ребят. Я очень рад, что мне прямо в больницу принесли Ваши книги. Как только отключили капельницу и я окончательно пришел в себя, то буквально взахлеб прочитал их! Это оказалось самым лучшим лекарством из всего того, что я получил в больнице. Ваши книги меня просто потрясли. Как жаль, что все мое антиалкогольное воспитание когда-то свелось к маминым словам: “Будешь пить – убью!” Правильно Вы говорите, что “палками в рай еще никого не загоняли”. И поэтому я очень рад, что не только полностью изменил свое отношение к лечению гипнотическим кодированием, но и твердо настроился освоить методику САМОкодирования по системе СОС».