Текст книги "Красная роза. Мысль имеет уникальное свойство быть реальностью"

Биолог загадочной тонкой по смыслу речью заставлял интересоваться им. Задавать вопросы, которые исключительно касаются только меня, Киру, и личную жизнь. Мне стало легко с ним. Неожиданно, несмотря на внутреннюю ненависть и обиду, таившуюся на подступах к выплеску в свет. Легко, как в беззаботном раннем детстве. Иногда, беззаботность я ставил рядом с полетом в небе. Приняв удобное положение, лежа или сидя, я охотно представлял, как порхаю в небе, или как волны несут меня куда-то в неизвестность. То бессилие, означило уйти в неизведанное. Отдаться судьбе для выбора того, чего я достоин. Прекратить решение важных вопросов, перестать чувствовать, лишь лежать и ощущать, как тебя уносит ветер или река. Желание о том, чтобы избить биолога ушло благодаря усталости. Может быть поэтому, мне стало внезапно легко, потому что я отпустил ситуацию?

– Вы, кажется, правы. Я действительно слишком добр к людям, вспомнить хотя бы бывшую жену, Свету. Она ушла… В тот момент я сходил сума. При виде ее безумство овладевало мной. Возникало желание обнять жену и не отпускать. Однако я не любил Свету… Какое-то неистовое влечение! Только, я отпустил ее… Почему? До сих пор не могу понять.

Неожиданно Петр встал и побрел к дороге. Мне хватило сил удивиться. Я спросил, куда он направляется, он ответил, что есть важное дело, касающейся помощи человеку. Тем самым, мы распрощались. А я остался на старой скамейке, продолжая пытаться уплыть куда-то, где меня бы никто не отыскал.

Преследователь

Отрывок №3.

«По пути домой, будь то с магазина, или с прогулки, мне всегда казалось, что за мной наблюдают. Шестое чувство подсказывало мне. Я всегда считал, что шестое чувство есть у каждого, только оно работает тогда, когда человек тягостно и нарочито пытается найти с ней связь. Поэтому, я часто следовал интуиции. Мне казалось, что кто-то стоит сзади и перешептывается друг с другом обо мне. Изначально, я сбрасывал это на стрессовое состояние после катастрофы, а чуть позже, я чаще стал замечать, что вокруг меня творится что-то интересное. Однажды пришло внезапное ощущение движения человека позади меня, смотрящего мне в спину, словно взглядом простреливает затылок. От чего я ощущал дискомфорт в затылочной части мозга. В тот вечер я решил пойти через грязные узкие проулки, удостовериться предположения ли это, или паранойя. К несчастью, не паранойя. Мужчина высокий, внешне смуглый и достаточно широкий в плечах, погнался за мной, когда я резко повернул в темный проулок и сорвался с места и ринулся бежать. Эти места я знал прекрасно, поэтому мне удалось уйти. В тот вечер я не вернулся домой, ибо было бы глупо, преследователь мог узнать мой адрес, что доставило мне массу неудобств, в том числе могла пострадать моя сестра»

Аттракционы. Как ребенок, впервые ощутивший страх, подобно боязни моего восприятия к аттракционам. Нахождение в парке безумия могло довести меня до истерики, к счастью, такого никогда не случалось. Бешеное сердцебиение случалось с первым шагом к цветным железным обывателям адреналиновой крови. Порой, мне казалось, что я чувствую запах адреналина. А существует ли своеобразный запах? День внушал сладкое настроение окружающим, но только не мне. Действительно! Запах сладкой ваты, горячей кукурузы сковывал обоняние каждого отдыхающего человека. Облачное небо. Сквозь щели облаков просачивались тонкие лучи солнца, изредка ослепляя одурманенные весельем взгляды. Слабый ветер смешивал и уносил запах по парку, будто парфюмер, находящийся в поисках заветного вкуса духов.

Противоположное отношение Полины к аттракционам разбавляла общее настроение. Неземной красоты девушка создавала вид отсутствия дурного на грешной земле. Я злился на себя за то, что не могу справиться с собственным настроением. Полина по-детски счастлива при виде колеса обозрения, тира, банджи-батута и ощущения запаха сладкой ваты, преследующего нас. Ее притягивало к гигантским качелям с эффектом невесомости. Мне оставалось хвататься за поручни от нахлынувшего страха и обиды. Мои руки наливались кровью, казалось, отяжелевшими. От такой хватки я мог успокоиться лишь спустя десять минут, после окончания сеанса. Полина безудержно смеялась, местами плакала от смеха. От слез текла тушь. В этом я находил некую романтичность, расслаблявшая меня. Психическая неустойчивость больше вызывала страха, почему мои секреты или повседневная скрытость могли развязаться. Одновременно я получал удовольствие от Полины, и безумно боялся. Страх оставался скрытым, нежели отражался на моем лице. Мое состояние пошатнулось. Полина радовалась, я эмоционально подвергся испытанию двух сильных чувств: влюбленности и страха.

Взгляд постоянно обращался назад, рассматривая каждого прохожего, как потенциального преследователя. Любое пересечение взглядов, вызывало во мне мнительность и осторожность. Шестое чувство работало тонко и скрупулезно. Полина не замечала неловкого и аккуратного поведения. Она радовалась как ребенок, только что получивший порцию сладкой ваты, вскоре заканчивалась. Перед выходом мы подошли к киоску, чтобы снова порадовать обворожительную девушку сладостями. Она настояла на том, чтобы я купил себе. Эта сцена запомнилась Полине надолго.

Солнечные лучи резко прекратили существование, и небо превратилось в темно-синие цвета. Густые темные облака, усиливающийся ветер нагнетал на приятную атмосферу былого радостного вечера. Иногда я думал над тем, что Полина – это свет, а я – тьма. Я не мог понять навязчивые мысли и накатывающую мнительность в совершенно спокойные и ясные моменты жизни. Полина помогала мне разобраться в ситуации собственных отражений на внешность и поведение. В собственной квартире, белоснежной квартире, она наполняла внутреннюю теменную пустоту светлостью и яркими красками. Киоск!

– Две сладкой ваты, пожалуйста!

Невысокого роста, полноватый продавец, с большим подбородком пристально всматривался мне в лицо.

– Что-то не так? – спросил я осторожно, благодаря возникшей обеспокоенностью.

Продавец ничего не ответил и отвел взгляд в сторону. Спустя мгновение, его густые брови нахмурились, изображая ту же осторожность, что и с моей стороны. Я бросил взгляд на Полину. Та с довольным лицом, продолжала мило улыбаться и умилительно кривляться, словно маленький ребенок в предвкушении сладкой ваты. Полина ответила блеском глаз, и в этот момент раздался громкий детский крик. Она обернулась назад. Инстинкт самозащиты взбудоражил мое тело, внезапно проявивший себя после резкого крика. Я ощутил угрозу. Невольно голова обратилась назад. Я глубоко вздохнул. Пульс учащался. Боль в висках сдавливала черепную коробку изнутри. Кровь хлынула к голове. Страх. Навязчивые мысли об опасности одолевали меня. Я постарался найти из толпы того, кто мог бы за мной следить. Резкое чувство страха накрывало меня, как тяжелый медный таз. Взгляд возвратился к продавцу. Тот стоял с дрожащей рукой, держа в руке пистолет, дуло которого смотрело мне в нос. Полина оборачивается и резко вдыхает в себя воздух, обезумев от неожиданной картины. Выброс адреналина в крови произошел за сотые секунды. От страха, и под угрозой опасности, я резко шлёпнул правой рукой по оружию, и тот грохнулся на землю. Инстинктивно врезал нескладному продавцу по носу. В эту секунду я подумал, что он никогда не смог выстрелить в человека. Его рука дрожала, в глазах отражался страх, по лицу катились капельки холодного пота. Мгновенно схватил руку Полины, и потянул ее к выходу. Продавец, поднявшись, перелез через стол киоска и громко крикнул на весь парк:

– Он ушел! Бегом к выходу! – разрывал глотку полный мужчина. К губам текла густая кровь из носа.

Я на секунду обернулся назад, где увидел, как два крупных мужика в черных кожаных куртках выбежали из толпы отдыхающих людей.

– Что происходит? – испуганно спросила Полина.

– Я не знаю… – громко ответил я, путаясь в мыслях, полностью отдавался инстинктам. Мозг отказывался работать.

Мы выбежали из парка и повернули в ближайший проулок.

Полил сильный дождь. Облака стянулись багровыми тучами над нами, преследуя нас, как и несколько мужчин. Следуя интуиции, я полагал, что у преследующих людей, было оружие. Кто этот продавец? Что ему было нужно от меня? Он очевидно не похож на полицейского! Мысли встревожили меня сильнее. Во время бега я инстинктивно бежал от страха в обличие мускулистых преследователей. Ассоциативность при виде сильного пола в кожаных куртках воспринимал как угрозу. Я не мог себе объяснить, лишь следовал ассоциацией, и как видно, неспроста.

Проливной дождь продолжал бить по асфальту, крышам высоких зданий, лобовым стеклам автомобилям, по листьям деревьев, по людям. Мы оторвались от опасных преследователей и скрылись в грязных и вонючих проулках. Полина не могла дальше идти. Она пыталась отдышаться, чтобы задать мне кучу волнующих вопросов. Только всё это мне было в корне не ясно. Мы спрятались за углом, где скопилось огромное количество мусора, лишь запах свежего дождя перебивал стойкую неприятную вонь. Я ощупал во внутреннем кармане блокнот, но легче мне не стало. Полина стояла у стены высокого здания, глядя на мое непоколебимое твердое лицо. Я почувствовал себя хорошо, и мой былой страх исчез без следа. Поэтому непоколебимость лица можно считать естественным. Ее выражение следовала положению полной неясности и удивления. Мне было непривычно видеть умную красивую девушку, которая рассказывала мне об олицетворении розы в прекрасных и глубокомысленных тонах, в некоем ошарашенном виде. Полина представала передо мной в форме независимого человека, наделенного искренне тонким умом и грацией положительного влияния на людей. Теперь, ответственность остановилась во мне. Все решения ложились на мужские плечи, впрочем, по моральным устоям я обязан спасти возлюбленную. Если преследователи хотели заполучить Полину. Ливень продолжал идти, мешая нам, вглядываться друг друга.

– Объясни мне, что это было? Какого черта им что-то нужно от нас? Почему тот продавец целился тебе прямо в лицо? – последовали вопросы Полины. С каждым новым словом, она заставляла себя нервничать и повышала тон.

– Я не знаю…. Я…

– Что я? Ты вообще хоть что-нибудь можешь мне ответить? Возьми себя в руки и ответь мне! – она говорила так, словно знает мою сущность достаточно давно, учитывая тон, я сделал вывод о ее знании, моих уклонений от ответственности в принятии серьезных решений.

Глаза в глаза. В такой ситуации, когда напряжение растет, а взгляды продолжают стоять на мертвой точке. После услышанных слов, я встретил изменчивость в лице Полины. Ее внешность стала походить на бывшую супругу, Светлану. Я снова почувствовал страх и потерялся в мыслях. От непоколебимого лица не осталось следа. Дождь бил по ресницам, от того, я не мог тщательно осмотреть все вокруг. Место мне было знакомо. Здесь я оказался не впервые, ибо моя память привела меня сюда.

– Что с тобой? – спросила она, увидев изменения в моем лице.

Я выдержал паузу. На пару секунд закрыл глаза, и снова открыл. Перед собой я увидел удивленное лицо Полины.

– Сейчас идет сильный ливень, пойдем со мной, где нас никто не найдет. После, я постараюсь ответить на твои вопросы. Хорошо?

Выражение лица Полины говорило, что она успокоилась и мысленно согласилась на предложение, так как других вариантов не находилось. Я подошел к ней, чтобы поцеловать, но при приближении она ударила меня ладонью по левой щеке. Я стерпел и не проронил ни слова.

– Прости меня!

– Где это место? – спросила она после непродолжительной паузы.

– Ты встретишь собственным взглядом. Не стоит доверять чужому… – сдержанно ответил я.

Я попытался взять за хрупкую кисть руку, но получил удар. Полина шла чуть впереди меня. Ливень прекратился через полчаса пути, мы оказались у заброшенного здания. В этом доме жил биолог.

Биолог

Отрывок №4.

«Биолог внушал мне доверие, и в то же время скрытую ненависть, которая при каждом возбуждении я подавлял. Разум сдерживал натиск негативных эмоций. Пришло глубокое понимание натура умного старика, как второе „Я“. Будто сознание биолога – это моя вторая личность. Последовательность суждений, ясность фраз, несущие буквальную смысловую нагрузку направляли меня на верные решения в действиях, но в конце концов, в той или иной степени я все-таки ошибался. Биолог жил в заброшенном здании на самом верхнем этаже. Голые холодные стены, запах сырого цемента наполняли темное помещение, куча книг по философии и психологии, сложенных в стопку подле окна в небольшом старом шкафчике, издавая забытый скрип, когда биолог доставал оттуда вещь. Посреди комнаты имелось небольшое квадратное сооружение из красных кирпичей для костра, в качестве обогревателя. Небольшая палатка, стоявшая в углу на время теплых дней, с прибытием стойкий холодов, биолог ставил ее в центре. Треснутое стекло, голые полы, иногда в комнату проскальзывал холодный трепетный ветер, завывал благодаря сквозному проему. У костра стоял миниатюрный столик, где он принимал пищу. Я спросил старика однажды: „Чем вы зарабатываете?“, он ответил: „Пишу статьи по психологии отношений совсем за гроши“. Небольшого заработка хватало лишь на еду, и иногда он баловал себя новой одеждой. Из его рассказа я нашел самое притягательное для себя это то, что он так же, как и я, писал статьи по темам психологии человека. До гибели моих родителей я охотно писал тексты, силой бил по клавишам клавиатуры, находил в этом хорошее будущее… Но, после, утратил надежды…»

Тогда состоялась встреча двух новых людей, менявшие мою жизнь. Я не осознавал до конца в какую сторону: в положительную или отрицательную… За мной началась погоня, однако, несмотря на это, я обрел поистине настоящие чувства, слепо направляясь в неизведанное. Биолог внушительными методами путал меня, после осмыслив, я понимал суть и правильность мышления старика. Мы сидели возле парящего костра, за окном ночь, звезды не могли бросить блика из-за сгустившихся туч. Пили горячий чай, кипяченный на костре в чайнике, окрасившийся в черный цвет от огня. Биолог рассказывал нам о межличностных отношениях, о смысле жизни и стремлении людей. Его удивительная манера рассказа завораживала, и я забывал о поиски ответов на волнующие вопросы Полины. Биолог смог забрать на себя внимание девушки, одурманенным взглядом наблюдала за каждым движением губ старика. Моя рука нежно ложилась на хрупкую талию Полины, пальцами легко постукивали по телу, что меня успокаивало. Биолог сидел напротив, на маленькой табуретке, спокойным размеренным тоном рассказывал нелепые истории, произошедшие с людьми, выдерживая паузы для усиления эффекта. Иногда просыпалась ревность из-за того, что Петр более обращал внимание на Полину, изредка бросая насмешливую улыбку в мой адрес.

– … смысл человека кроется в его стремлении. Человек не может быть полноценным и уравновешенным психически, если у него нет целей и соответственно стремления к чему-либо. Он буквально опустошен и примитивен в собственных действиях. Он бессознательно начинает искать себе место в жизни, то, к чему предрасположен. Организм как бы намекает ему: «начинай уже что-то делать, я не могу работать в холостую!» В большинстве случаев, такой человек остается невеждой или бесполезным для общества, а весть частые случаи, становится алкоголиком, наркоманом, психом, и более того преступником. Это сложный психический процесс нервной системы человека. Лишь осознанные действия порождает смысл собственного организма.

– А что вы скажете о человеке, который становится алкоголиком или сумасшедшим, если у него случается в жизни большое горе? Разве он обречен, быть человеком, имеющий бессмысленную жизнь? – поинтересовалась Полина.

– Тут зависит от характера и индивидуального восприятия. Если у него есть силы преодолеть данный барьер, то он найдет новую цель и обретет новый смысл в жизни.

– Получается, что слабохарактерные, меланхоличные люди обречены?

– Вовсе нет! Нет ни в одном человеке в мире исключительно одного темперамента. В каждом из нас бессознательно или осознанно проявляются черты другого темперамента, это своего рода как некоторые личности в одном. Только одна из многих будет всегда сильнее.

– То есть, вы хотите сказать, что в одной личности есть несколько других подличностей?

– Именно! Одна главенствующая, остальные второстепенные, которые можно развивать…

– А что вы скажете о великих людях-алкоголиках? О Хемингуэе, Черчилле? – вступил я в диалог Полины и Петра.

– Особый случай. Везде есть исключения и парадоксы. Есть знаменитые слова американского писателя Нормана Мейлера: «Я пью, чтобы жизнь казалась интереснее». Он пил до последнего дня своей жизни.

– Вы находите в этом оправдание?

Биолог хитро улыбнулся, словно понял, что я хочу развязать полемику. И принял мой вызов.

– Да, мой друг, величественный оттого и великий, что у него есть слабости, ибо принятие слабости закаляют в нас дух и стремление к победе.

– Вы ошибаетесь! Разве не борьба со слабостями делает нас сильнее?

– В какой-то степени. Однако если уделять этому большое внимание, вы попросту забудете о поставленной цели и ее достижении.

– Если моя цель – есть победить слабость.

– То вы не станете идеальным и примером подражания, т.к. вы лишь для себя установите нить во время пути стремления.

– Да что вы знаете о пути, – я повысил тон.

Полина захотела меня остановить.

– Дим, прекрати.

– Я знаю о людях многое, мой друг, и вы в этом не исключение.

– Правда ли? И что вы знаете обо мне? – повысив голос достаточно, чтобы создать эхо в маленькой неуютной комнате.

– Замолчи Дима! – громко сказала Полина.

Я замолчал. Гневно окинул взор на биолога, и вернул внимание на Полину. Я резко вскочил и подошел к окну. Полина выдохнула. Остановившись у окна, я наблюдал за пасмурной ночной погодой, доставая из кармана пачку сигарет и зажигалку. Я закурил.

– Что же, вы закурили, мой друг? – заговорил биолог.

– Не ваше дело! – грубо ответил я.

– Дима успокойся, пожалуйста! – встряла Полина.

Я сделал одну большую тягу, насладившись клубком дыма в легких. Мысль возникла о пользе и вреде курени, которую тут же погибла. Я выдохнул дым, и повернулся к Петру с гневным лицом.

– Если бы вы были в моем положении, я бы посмотрел на вас со стороны!

– Вы не поверите, как хорошо я вас понимаю.

– Да нисколько вы не понимаете! – отворачиваясь, сказал я.

Спустя минуту полной тишины, которую нарушал треск древесины в костре, Петр заговорил снова.

– Я знаю, кто гнался сегодня за вами…

Первая ночь в бегстве

Отрывок №5.

«Пришедшая ночь откроет сознанию некоторые тайны на происходящее со мной в последнее время. Биолог обладал большим даром внушения, интриговать людей и умел обольщать окружающих. Мы рванули к Петру с вопросительными лицами и выкатанными глазами, пытаясь совладать с неистовым чувством любопытства. Первую ночь в бегстве я провел в осмыслении от информации Петра.

– Кто эти люди? – первая спросил Полина. Биолог неспешно посмотрел на заинтересованные лица. После, сообщил.

– Эти люди полицейские. Они хотят убрать тебя, мой друг, а Полину схватить. Только для чего, я понятия не имею. Я следил за тобой некоторое время (биолог показал на меня), в итоге я предполагал, что начнется преследование. Почему полицейские хотят убрать тебя? Они считают, что ты похитил Полину, и под каким-то угрожающим предлогом держишь ее. Твоя сестра… все знает. Она активно сотрудничает с ними, и, как видишь, она знает об их намерениях. Лишь поэтому ей пришлось уехать из города. Я живу напротив тебя, как, однажды, ты заметил меня. У них есть информация о Полине. Они будто знали, что вы должны были встретиться. И не случайно…

Когда разум взял смелость понять смысл сказанного Петром, я с горечью сел на пол и со страданием не о того, что меня хотят убить, а что Кира имела сведения и никак не поведала их мне. Сознание в растерянности. Мозг не слышал диалог Полины и биолога. Дикая боль поразила центр сердца. Нож воткнули мне в спину. Родная сестра…. Петр прав, я чрезмерно добр и доверчив. В голове никак не укладывалось, как же можно не доверять родной сестре и с чего она могла желать мне смерти? Вероятно, она посчитала меня виновником аварии? Да, я был в тот момент за рулем, и остался жив, однако не по моей вине огромный внедорожник пролетел на красный и врезался в правую сторону автомобиля. Раздосадованные мысли готовы были перековать горевшие эмоции в вечно страдающие и создать стойкую черту мнительности ко всем людям, обрести тот самый эгоизм. Полина в некоторых аспектах ошиблась. Эгоизм сейчас правит миром, и только он, может стать единственным другом каждого из нас. В этот злосчастный момент я, окутанным безумной обидой, имел огромное желание считать именно так. В будущем окажется, что и я был неправ в некоторых моментах»

Петр уснул на старом матрасе с небольшой пожелтевшей подушкой, на кончике которой тянулись грязные нитки. Он дал нам большой теплый плед. Я сидел, прислонившись спиной к стене, Полина спала, положив голову на грудь. Плед полностью покрывал тело Полины от кончиков пальцев ног до шеи. Мне лишь покрывал голень и стопы. Я смотрел на затухающий костер и вспоминал эмоции Киры. Не мог точно осознать, что она действительно желает мне зла. Бесконечные страдания, причиной тому являлась гибель родителей, тяжелые бессмысленные будни, опустошенность, приближался конец. Мы практически победили негативные чувства с Кирой, но теперь я сомневался в преодолении такого удара жизни. Постепенно страдания смешивались с чувством ненависти к Кире. От усталости я заснул, так и не закончив свои рассуждения.

Утром рано я открыл глаза, еще до восхода солнца и обнаружил, что биолога нет. Он куда-то исчез. Холод окутал меня, и мое шевеление разбудило Полину, которую тут же бросило в дрожь.

– Согрей меня…

Она говорила с таким умилением и небольшой чертой мольбы, что мне хотелось всеми силами согреть ее и отдать все тепло. Овладеть общей температурой тела, взять холод, отдать тепло, и наоборот, таким образом, вращается между двумя влюбленными чувство, ниспосланное с небес. Нам послышался шорох, в дверях появился биолог со стопкой дров. Он их тут же швырнул возле костра и принялся разжигать новый.

– Где вас носило? – грубо начал я.

– По пути за дровами, я решил пройти мимо дома Полины, и знаете, что я там увидел?

– Что? – с ожиданием чего-то опасного меня заинтересовал биолог.

– Я увидел там дюжину полицейских, две поисковые собаки.

Мне в голову пришла мысль о том, почему биолог знает дом Полины. Я не знал ни адреса, и прежде с Полиной мы никогда не говорили. Вскоре, мысль покинула меня.

– О боже… – тихо промолвила Полина.

Биолог копошился с дровами и спичками, пытаясь создать тепло в комнате. И добавил.

– А теперь, мой друг, посмотри в окно.

Я быстро вскочил с пола и направился к окну. Я увидел в собственной квартире свет, и что там, кто-то бродит, вероятно, это полицейские. Взгляд остановился на знакомом силуэте человека. Я прибыл в изумление, когда узнал в нем психотерапевта Белова. Родилось еще несколько вопросов, относительно присутствия Белова в моей квартире. Они беспорядочно швыряли вещи, переворачивали вверх дном комнаты, отчего злость окутывала меня. Что они искали в квартире? Мгновенно я вспомнил о блокноте. Быстро поднес руку к внутреннему карману, прикоснулся к твердому переплету и с облегчением выдохнул. Возникло ощущение полного расслабления, когда мозг находится в напряжении, холодный пот выступает по телу, затем, скорое расслабление мышц, отчего хотелось рухнуться на пол.

С каждой минутой я сомневался в том, что люди из полиции. Поведение неподобающее, и с какой стати, им нужно было убить меня? Почему просто не арестовать меня? И что они искали? Исходя из этого, я начал невольно подозревать во всем Полину, ибо после ее появления в моей жизни неизвестные не только преследовали, но и откровенно желали моей смерти. Преследователи существовали и до встречи с Полиной, этот факт меня смущал беспрекословно и я тщетно пытался найти общую нить среди произошедшей ситуации. Обида накрывала меня, почувствовалось вкус горечи из-за возможного предательства любимого человека. Я не желал об этом думать. Мобильной связи не было. К несчастью, износилась батарея телефона. Именно в тот момент, когда нужно услышать голос Киры и, удостовериться в том, что не все слова биолога правдивы….

– Нам нужно идти! – обратился к Полине.

– Куда ты собрался?

– Во-первых, у нас нет еды. Во-вторых, мне нужно найти телефон, чтобы позвонить Кире. Возможно, вы ошибаетесь Петр. И я очень на это надеюсь. Вы всегда вызываете сомнения!

– Увы, мой друг, вы сделаете только хуже, – размерено и спокойно произнес Петр.

– Помолчите, пожалуйста! Мне некогда выслушивать ваш бред! – грубо ответил я.

– Дима! Угомонись! – вновь Полина попросила меня не повышать тон.

– Даю слово, с этой минуты ты всегда будешь рядом со мной, чтобы не случилось, но я пойду с тобой до конца при любых условиях, – посмотрев в глаза Полины, я взял обеими ладонями за бледные щеки, говорил тихо и желал присутствия Полины до кона. А до какого конца? Я еще не знал. Но мои слова вызывали смятение.

Наступила гробовая тишина. Полина, неподвижно и не смокая взгляда, смотрела мне в лицо. Петр переглядывался, то на Полину, то на меня. Я чувствовал себя вожделенно, точно герой, пришедший спасти любовь.

– Идем же? – схватив возлюбленную за руку, я нарушил тишину.

Мы вышли на лестницу. Начали спускаться. Дошли до четвертого этажа, как услышали внизу грубые голоса трех мужчин. Один из них в полицейской форме, двое других в черных кожаных куртках. Мужчина в форме отдал приказ двум другим подняться наверх по лестнице.

– Я буду стоять у входа. Дождусь остальных. Вы идите наверх, оттуда шел дым, – грубый мужской голос, точно прокуренный сигаретами, приказал подопечным. Мне хотелось увидеть человека так сильно, отчего я вступил на лестницу, чтобы спуститься вниз навстречу. Однако, инстинкт самосохранения поборол любопытство.

Полина испуганными глазами смотрела на меня от безысходности. Я должен был принять решение. Ответственность… Тот случай, когда человеку обязательно приходится принимать ответственность и за жизнь другого человека. Двое неизвестных быстро поднимались по лестнице, создавая сильный топот. Я схватил Полину за руку и повел на четвертый этаж, где мы свернули в одну из комнат. Встали за дверью. Решение было не лучшим; об этом чуть позже. Двое уже наверху. Мы прислушались. Стояла гробовая тишина. Полина не могла стоять спокойно, она была готова вскрикнуть в любой момент, страх ее одурманил. Она с невероятным трудом сдерживалась, еще немного. Малейшее лишнее движение, лишний звук, и мы обречены. С последнего этажа кто-то крикнул: «Товарищ майор, сюда!» – крикнул кто-то из подопечных. «Хм… Главный майор? Неужели они и всерьез из полиции?» – подумал я. Он скоропостижно помчался вверх по лестнице. Резкий хлопок. Раздался выстрел. Полина не выдержала и в полголоса со слезами на глазах заговорила:

– Нас убьют, нас убьют…

– Тихо ты! – шепотом произнес я. Наступила тишина. Майор остановился. Через некоторое время по кусочкам застывшего цемента на полу послышались скрежеты, они напоминали приближающиеся шаги, очень медленные и до ужаса пугающие. Кровь закипела. Тишина пугала. Страх овладел мной и Полиной. Я сжал кулаки и готов встретиться с майором. Он шел по коридору, приближаясь к комнате, за дверью которой стояли мы. Последний шаг. Тишина! Он остановился. Я слегка расслабился. Далее звучали звуки, похожие, что он роется в одежде. Тишина. Звук затвора. Он снял предохранитель и зарядил пистолет. Давит в висках. Я глубоко вдохнул, пригнувшись, резко выпрыгнул из комнаты. Раздался выстрел. Я руками выбил пистолет из рук майора, затем сильно ударил с локтя, и он рухнул на пол.

– Побежали! – крикнул я.

Я схватил пистолет майора и сунул в карман. Полина рванула за мной вниз по лестнице. На верху, двое неизвестных побежали вниз. Мы оказались на первом этаже. Кричащий звук пули. Он пролетел достаточно близко. Раздалось еще два выстрела, но в этот момент мы бежали по улице. Из дома доносился крик майора: «Не стрелять!» Нечто вело нас в темный проулок.