Текст книги "Люди с безграничными возможностями: В борьбе с собой и за себя"

И все же, несмотря на вековые усилия, государственная система призрения инвалидов не справлялась с потребностями. Пришел на помощь частный благотворительный капитал. Как удачный пример – создание по инициативе директора Московского дворянского банка, графа Николая Петровича Шереметева (1751–1809), в Москве странноприимного дома для больных и бедных, престарелых и увечных воинов, нищих и калек, с тех пор более известного в народе, как Шереметевская больница.

Москвичи знают двухэтажное здание полукольцом по адресу Большая Сухаревская площадь, 3, на внешней стороне Садового кольца, выходящее на проезжую часть; огромный дом нежно-небесного цвета с белыми колоннами и фальшколоннами, за железной оградой, отмеченной на воротах беседками из серого камня. Так вот на фасаде центрального полукруглой величественной колоннадой под самой крышей издалека видна надпись: «Странноприимный дом Н. П. Шереметева».

Идея проекта изначально принадлежала жене графа Шереметева Прасковье Ивановне Жемчуговой (Ковалевой), бывшей крепостной, актрисе крепостного театра, уговорившей мужа построить странноприимный дом для бесплатного лечения и пребывания инвалидов и убогих. На момент начала строительства это была окраина Москвы, за Земляным валом у Сухаревской площади. Комплекс был спроектирован учеником знаменитого русского архитектора Василия Ивановича Баженова, крепостным архитектором Елизвоем Назаровым. Домовая Троицкая церковь (названная вертоградом – то есть садом Господним) в центре здания разделяла его на два крыла, на больницу и богадельню. Удобный подъезд для доставки больных украсили сдвоенными колоннами. После смерти жены граф Шереметев предложил архитектору Джакомо Кваренги простое здание Назарова перестроить во дворец, который бы стал памятником его усопшей супруге. Кстати, по завещанию Прасковьи Шереметевой впоследствии семьей Шереметевых ежегодно отпускались средства на приданое «неимущим и осиротевшим девицам». Нуждавшиеся в помощи девушки тянули жребий 23 февраля, в день памяти Прасковьи, а в Троицкой церкви Странноприимного дома венчались невесты-сироты.

Кваренги разработал проект на расстоянии, руководя его реализацией дистанционно, по почте высылая чертежи, рисунки, указания. Его замыслы на месте воплощали русские архитекторы Миронов, Дикушин и Аргунов, построившие для семьи Шереметевых усадьбы в Кускове и Останкине. В результате простой центральный портик был заменен дошедшей до нас грандиозной полукруглой колоннадой, придавшей зданию торжественность и возвышенность, торцы крыльев украсились шестиколонными портиками, к ансамблю были добавлены четыре флигеля. Отделка здания, его декор и детали интерьера выполнялись из лучших и самых дорогих материалов, белого итальянского мрамора и зеленого уральского камня. На строительство граф потратил 3 млн рублей – колоссальную по тем временам сумму. Сам граф несколько месяцев не дожил до открытия перестроенного Странноприимного дома, состоявшегося в день его рождения 28 июня 1810 года при огромном стечении народа. Впоследствии семья Шереметевых неукоснительно исполняла волю Николая Петровича по содержанию и обеспечению Странноприимного дома, получившего в народе название Шереметевской больницы. Более чем за столетие около 200 000 человек прошли через больницу на Большой Сухаревской площади. Практически с самого начала здесь обосновалось московское отделение Медико-хирургической академии, которая в 1884 году становится клинической базой Московского университета. Впервые в стране также на деньги попечителей, семьи Шереметевых, здесь были открыты «Приходящее отделение» – бесплатная амбулатория, и медицинская касса для выдачи пособий неимущим пациентам при выписке.

За свою историю Шереметевская больница не раз превращалась в госпиталь. Во время войны 1812 года сюда привозили раненых солдат и офицеров. В Крымскую войну (1853–1856) здесь был сформирован санитарный отряд. В русско-японскую войну действовал лазарет на благотворительной основе. Позже лечили участников революций 1905 и 1917 годов. В 1919-м в Странноприимном доме была организована Московская городская станция скорой медицинской помощи, с 1923-го здесь разместился один из корпусов НИИ скорой помощи им. Н. В. Склифосовского. Инициатива восстановить Странноприимный дом и вернуть ему былой блеск принадлежала главному хирургу НИИ им. Склифосовского Сергею Сергеевичу Юдину, старосте Троицкой церкви, пожертвовавшему на восстановление росписей церкви свою Сталинскую премию. В 1986 году здесь открылся Центральный музей медицины, получивший в октябре 1991-го статус Научно-исследовательского центра «Медицинский музей» РАМН.

Ансамбль Странноприимного дома графа Николая Петровича Шереметева – главный корпус, два боковых, два флигеля во дворе, ворота и ограда, фреска кисти Джованни Скотти в куполе церкви, горельефы в интерьерах скульпторов Г. Замараева и Т. Тимофеева – входит в список объектов культурного наследия федерального значения и внесен в предварительный список Всемирного наследия ЮНЕСКО.

Справедливости ради, этот выдающий пример для России был не единственным и не новым. Еще при Петре I в селе Преображенском была устроена частная парусинная фабрика, на которой трудились матросы, списанные с кораблей. Это была своего рода богадельня, где непригодные для морской службы моряки получали приют и посильную работу.

В 1842 году по инициативе санкт-петербургского губернатора Петра Кирилловича Эссена (1830–1842) помещики и помещицы губернии согласились застраховать призываемых на военную службу из их имений рекрутов, чтобы выплачивать им при возвращении со службы пенсию.

1 сентября 1854 года Николай I подписал благодарность помещику Черниговской губернии, «отставного гвардии ротмистра Ярошвицкого», который за свой счет во время Крымской войны лечил уволенных со службы изувеченных солдат, возвратившихся на родину в Черниговскую губернию.

На ландтаге (собрании) Курляндской губернии местное дворянство постановило оказывать отпускным и отставным солдатам, курляндским уроженцам, те же пособия, которые оказывались их семействам во время войны, а сверх того выдавать из кассы дворянства по 10 рублей каждому изувеченному при защите Севастополя (1854–1855) во время Крымской войны. Такое же решение приняли дворяне Лифляндской и Эстляндской губерний.

Русско-турецкая война (1877–1878), ставшая, по сути, освободительной войной на Балканах, вызвала в России рост благотворительности в отношении военных, сравнимый с патриотическим подъемом в период войны 1812 года. Образовался целый ряд новых благотворительных обществ. Среди них особой популярностью пользовалось Попечительство для пособия нуждающимся семействам воинов, возникшее в 1877 году. Помимо заботы о семьях военнослужащих, оно благотворило и в отношении нижних чинов, потерявших зрение.

Важным элементом государственного регулирования и социальной адаптации на тот момент отставных и увечных солдат было определение их на должности, помещение на поселение с отпуском земли и денег, отправка в инвалидные команды и роты.

В книге писателя Николая Алексеевича Полевого «Рассказы русского солдата» (1832) приводен достаточно типичный пример из жизни отставника – безногого старика на деревяшке и с Георгиевским крестом на груди. Этот солдат был родом из Курской губернии, долго служил, потерял ногу, был отправлен в отставку, бродил по свету и, наконец, нашел себе должность волостного писаря, а по воскресеньям исполнял обязанности звонаря и певчего в ближайшем селе. Понятно, что в послевоенной судьбе этого солдата-инвалида важную роль сыграло знание солдатом грамоты. Но таких примеров более или менее успешной адаптации военных инвалидов к гражданской жизни приводится в архивной и художественной литературе немного.

Разумеется, судьбы военных инвалидов в России всегда были различными, и лишь малая часть их умела найти себе занятие и успешно вести хозяйство. Например, в Мураевенской волости Данковского уезда Рязанской губернии весьма зажиточным домохозяином стал отставной солдат, потерявший ногу под Севастополем. Научившись грамоте в полку, деятельный и предприимчивый инвалид не довольствовался своим наделом, а нанимал новые земли своих соседей, обжигал кирпичи, а зимой – портняжничал. В 1872 году, заняв всего 30 рублей, он вместо разрушающейся избы выстроил двойную каменную, стоимостью свыше 350 рублей.

В воспоминаниях отставного солдата-инвалида Петра Назарова отмечается, что и сам он, и его товарищи охотно учились грамоте во время прохождения службы. Это после отставки нередко способствовало занятию военными инвалидами должностей писарей, учетчиков и т. п. По свидетельствам современников, многие отставные солдаты служили сторожами при сельских церквах, и крестьяне охотно отдавали на выучку своих детей этим отставным, престарелым и израненным солдатам.

Русско-японская война (1904–1905) принесла тяжелые потери. Большое число погибших, раненых или оставшихся инвалидами после этой войны вынудило власти к созданию двух новых учреждений: Алексеевского главного комитета по призрению детей лиц, погибших в войну с Японией (1905–1917), состоявшего в ведении императора Николая II (1894–1917), и Комитета им. генерал-адъютанта Михаила Дмитриевича Скобелева (героя русско-турецкой войны), для выдачи пособий потерявшим на войне способность к труду воинам (1904–1918), который назывался также Скобелевским комитетом и находился в ведении МВД.

Масштабы Первой мировой войны потребовали нового уровня решения проблемы оказания помощи раненым и увечным воинам. В начале войны на взлете всеобщего патриотического подъема возникли Всероссийский земский союз помощи больным и раненым воинам и Всероссийский союз городов.

Ввиду Постановления съезда городских голов в Москве 8–9 августа 1914 года об учреждении Всероссийского городского союза помощи больным и раненым воинам и семьям призванных запасных, министр внутренних дел входит со всеподданнейшим докладом о разрешении городам вступать в состав означенного Союза.

В рамках Всероссийского союза городов и Всероссийского земского союза развернулась обширная деятельность по оказанию помощи больным и раненым воинам. Для этого в действующей армии и в тылу была создана сеть учреждений, формирований и заведений. Передовые отряды союзов (врачебно-питательные, хирургические, банные и другие), бани и прачечные работали непосредственно на линии фронта, санитарные поезда осуществляли эвакуацию раненых. В тылу действовали лазареты, госпитали, санатории, курорты и другие учреждения. Для координации деятельности союзов на паритетных началах были созданы: 10 июля 1915 года – Главный по снабжению армии комитет всероссийских Земского и Городского союзов, 7 сентября 1915 года – Отдел по устройству беженцев всероссийских Земского и Городского союзов. После Октябрьской революции 1917 года союзы перешли под контроль Советской власти.

Также 14 апреля 1915 года в Москве создается городской Попечительный совет об увечных воинах, который взял на себя заботу по восстановлении трудоспособности увечных воинов путем создания соответствующих лечебных учреждений, обучения раненых грамоте и ремеслам. На реализацию этой программы было отпущено около 18 млн рублей (по нынешнему курсу это около 25 млрд рублей; кстати, по некоторым оценкам на тот момент это примерно ежесуточные военные расходы Российской империи на войну).

В период Первой мировой войны в стране создается Верховный совет по призрению семей лиц, призванных на войну, а также семей раненых и павших воинов (1914–1917), почти одновременно – Особое совещание по рассмотрению ходатайств о пособиях на организацию помощи больным и раненым воинам при ГУГШ (Главное управление Генерального штаба), а также в составе ведомства путей сообщения, Главный комитет по оказанию помощи лицам, пострадавшим от военных действий, и некоторые другие, прекратившие существование после большевистского переворота в конце октября 1917 года.

Очевидно одно, во все времена практически все перечисленные и упомянутые учреждения и организации для осуществления целей призрения сирых и увечных использовали как средства государственного бюджета, так и добровольные пожертвования частных благотворителей. Потому как государство никогда не способно полностью закрыть все нужды убогих, сирых, инвалидов. Никогда, никакое, нигде! И в этом одна из фундаментальных причин убогого положения инвалидов в советское время, – отсутствие частного благотворительного капитала.

Юрий Макусинский

«Русский инвалид»

В России слово «инвалид» вошло в обиход в начале XIX века, после Отечественной войны 1812 года. Инвалид – это был статус, а не физическое состояние человека. Тогда оно было синонимом современного слова «ветеран». Инвалидами называли всех участников войны, получивших на войне ранения или травмы. Раненому ополченцу или бывшему солдату совершенно необязательно было лишаться глаза, руки или иной части тела, чтобы полноправно зваться ветераном-инвалидом. Именно для материальной поддержки этих людей была создана газета «Русский инвалид», составившая новую эпоху в отечественной благотворительности, журналистике и фандрайзинге, ставшая первым в России и, вероятно, одним из первых в мире изданий, созданным с целью привлечения пожертвований нуждающимся.

Газета «Русский инвалид, или Военные ведомости» была основана в 1813 году в Санкт-Петербурге. Ее учредил коллежский советник, чиновник Юстиц-коллегии Павел Павлович Пезаровиус, провозгласивший смыслом издания сбор пожертвований с целью «вспоможения инвалидам, солдатским вдовам и сиротам». Пауль-Вильгельм (Павел Павлович) Помиан-Пезаровиус родился в Лифляндской губернии 17 февраля 1776 года в семье лютеранского пастора. По окончании курса философии в Йенском университете Пезаровиус в 1803 году определился на службу «секретарем иностранной переписки» в канцелярию тайного советника Ардалиона Николаевича Новосильцева.

На первых порах газета выпускалась известным издателем Александром Ивановичем Плюшаром на безвозмездной основе. Первый номер привлек всего 12 подписчиков. Но затем Пезаровиус придумал прекрасный маркетинговый ход: разослал номер «Русского инвалида» всем членам императорской семьи и высокопоставленным столичным сановникам.

Так одна идея коренным образом изменила судьбу издания и издателя. Благотворительное начинание Пезаровиуса встретило горячее сочувствие императрицы Марии Федоровны, не только подписавшей царскую семью на семь экземпляров газеты, но и пожертвовавшей «Русскому инвалиду» 1516 рублей. Это событие, конечно же, обратило внимание общества на газету, подписка на издание мгновенно выросла, тираж скакнул.

В четвертом номере «Русского инвалида» Пезаровиус напечатал полный отчет о поступивших к нему благотворительных средствах и о состоянии кассы издания. Это был прорыв. Подобный открытый отчет об использовании благотворительных средств был явлением совершенно новым для российского общества. Простотой и откровенностью Пезаровиус произвел на читателей газеты сумасшедшее впечатление и внушил доверие к издателю. Возможно, это был первый подобный фандрайзинговый отчет в мире. А Пезаровиус стал первым фандрайзером России.

Вскоре граф Федор Васильевич Растопчин (Ростопчин), военный губернатор Москвы, пожертвовал в кассу «Русского инвалида» 42 000 рублей по случаю очередной победы русской армии. Благотворительный настрой газеты активно поддержали российские промышленники, помещики, офицерство и даже иностранные предприниматели. Петербургские купцы передали газете 20 000 рублей. Даже театры передавали «Русскому инвалиду» сборы от своих постановок, причем театральные зрители, понимая, куда пойдут деньги, с радостью переплачивали за билеты на благотворительные представления.

Газета выходила в 1813 году еженедельно, с 1814 года – по два раза в неделю, а с 1816 года, после перехода в ведение Александровского комитета, «Русский инвалид» стал выходить ежедневно.

Значительное место в газете занимал офицерский отдел: приказы, распоряжения по военному ведомству и прочие документы, но иногда появлялись литературные и жанровые зарисовки. Благодаря грамотной редакционной политике и оперативной корреспондентской деятельности – «Русскому инвалиду» дали возможность раньше других периодических изданий помещать военные новости (заграничный поход русской армии еще не был окончен), – газета имела у русской публики огромный успех.

Вырученные от подписки и пожертвований средства позволили Пезаровиусу основать фонд «Инвалидный капитал» размером в 300 000 рублей, за счет которого и выдавались вспомоществования военным инвалидам.

Пезаровиус передал Комитету весь свой «инвалидный» капитал и заботу о 1200 инвалидов, получавших от него в то время постоянные пособия. Газета тоже вскоре сделалась принадлежностью Комитета, и основатель «Русского инвалида» намеревался прекратить свое участие в издании, но Александр I в высочайшем рескрипте пожелал, чтобы Пезаровиус остался редактором газеты и вошел в Комитет. Император выразил надежду, что Пезаровиус «не перестанет и впредь продолжать полезный труд свой». Исполняя пожелания императора, Пезаровиус вошел в состав Комитета и продолжил редактировать газету «Русский инвалид» еще шесть лет, в течение которых чистый доход от издания, от 40 000 до 60 000 рублей в год, передавался в «инвалидный» капитал Комитета.

В конце 1821 года в связи с разногласиями с Комитетом о раненых, запретившего публиковать в газете статьи на политические темы и выпуск «Русского инвалида» на польском и немецком языках, Пезаровиус отказался от поста редактора. В связи с этим газета вскоре оказалась на грани закрытия.

Казалось, спасение пришло в лице Александра Федоровича Воейкова, которому газета была отдана в аренду. Он исключил из «Русского инвалида» всю политическую часть и сделал газету совершенно бессодержательной.

Бо́льшую часть каждого номера (а иногда и весь номер) теперь составляли высочайшие приказы. Доля критического и литературного материала в 1820-е годы была совсем невелика, и сосредоточивался он в это время в основном на литературных приложениях к газете. Публиковались в газете стихи Евгения Абрамовича Баратынского, Федора Ивановича Тютчева, краткие рецензии, а также переводы на исторические и литературные темы.

Издательская деятельность Воейкова была известна своей бесцеремонностью: он нередко печатал произведения без разрешения автора, перепечатывал без каких-либо согласований публикации из других журналов. В литературных кругах того времени появился даже особый термин – «воейковщина», «воейковствовать», который порой охотно использовал Пушкин, при жизни напечатавший в «Русском инвалиде» лишь один отрывок из поэмы «Полтава».

Подписка на газету падала с каждым годом, и наконец издание не только перестало приносить выгоды, но вовлекло Воейкова в долги и процессы. После смерти Воейкова (16 июня 1839 года) главным редактором «Русского инвалида» по Высочайшему повелению (от 29 июня 1839 года) вновь был назначен Пезаровиус.

В газету вернулся политический отдел. Пезаровиус продолжал редактировать газету до 1847 года, но былой высоты достичь не удалось.

С середины 1861 года «Русский инвалид» стал выходить как «военная, политическая, литературная и ученая газета». С наступлением эпохи реформ в обществе газета вернула былую славу.

До 1862 газета состояла в ведении Александровского комитета, затем стала официальным изданием Военного министерства, а с 1869 года – газетой Генерального штаба.

Редакция «Русского инвалида» большую часть истории существования газеты располагалась на Невском проспекте в доме под номером 28 (дом Имзена, здание не сохранилось), а в начале XX века – на Шпалерной улице, дом 28. Печаталась газета в Военной типографии, типографии Главного управления уделов.

С середины 1862 года главный редактор Николай Григорьевич Писаревский приобретает издание «на коммерческом праве» и разделяет газету на две части: «Русский инвалид, или Военные ведомости», ставший официальной газетой Военного министерства, и «Современное Слово», куда вошла вся неофициальная часть прежнего «Русского инвалида».

В 1863 году Писаревский отстраняется от редактирования «Русского инвалида». Газета восстанавливается в своем прежнем виде.

С 1869 года «Русский инвалид» присоединяется к «Военному сборнику». Кроме официальной части, освещавшей все стороны жизни русской армии и дававшей сведения об иностранных войсках, газета содержала также многочисленные статьи по военным вопросам, военные корреспонденции, телеграммы, библиографию. С июля 1917 газета издавалась под названием «Армия и флот Свободной России». После октября 1917-го издание закрыто. Возобновлено в 1992 году при поддержке Московской городской организации ВОИ и при финансовой поддержке Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям.

История «Русского инвалида» уникальна и актуальна. По сути, журналистский проект сделался инструментом благотворительности и милосердия, который получилось успешно «употребить на вспоможение инвалидам, солдатским вдовам и сиротам». Газета «Русский инвалид», составившая новую эпоху в отечественной благотворительности, журналистике и фандрайзинге, стала, похоже, одним из первых в мире изданий, созданным с целью привлечения пожертвований нуждающимся.

Вполне возможно, что столь блестящий результат частной инициативы маленького и никому не известного чиновника, носившего к тому же иностранную фамилию, указал царской семье на уже перезревшую проблему совершенствования государственной системы попечения об увечных и заслуженных воинах. Потому как Комитет о раненых, получивший впоследствии название Александровский, был создан уже через год после выхода первого номера газеты.

Именно к столетию Александровского комитета о раненых (1814–1914) основателю «Инвалидного капитала» и газеты «Русский инвалид» Павлу Павловичу Помиан-Пезаровиусу в Санкт-Петербурге была установлена мемориальная памятная доска от благодарных сограждан первому – по факту – фандрайзеру России.

Юрий Макусинский