Текст книги "Шанс для истребителя"

Глава 16
Начало испытаний

Думаете, что я сразу же ринулся в бой? Ага! Держите карман шире! Я не обычный попаданец, а еще и умный. Местами бываю. Поэтому для начала я решил проверить новую машину в воздухе.

Посмотреть, на что она способна в мирных условиях. Получив разрешение от Рычагова (он же все еще мой командир как-никак), взлетаю над аэродромом. Сначала делаю над ним несколько кругов, прислушиваясь к работе двигателя. Вроде бы все нормально. Переходим ко второму акту испытаний. Ухожу чуть в сторону и начинаю крутить в воздухе фигуры высшего пилотажа, пробуя свой новый истребитель на разных режимах. Я хочу выяснить, на что он способен. Какие маневры ему даются хорошо, а какие не очень? Тут мне сильно помогает опыт полетов на стандартном «ишачке». Я уже хорошо знал возможности И-16 тип 5. Поэтому методом научного тыка не действовал. А просто прогонял новую машину через маневры, стандартные для «ишака». Минут двадцать испытываю истребитель, заставляя его выполнять маневры на предельных режимах полета. Конечно, я подстраховался и перед этим поднялся повыше. Это чтобы в случае фатальной поломки успеть выпрыгнуть с парашютом. Или сманеврировать и приземлиться на аэродроме. Но все прошло хорошо. Новый самолет отлично себя показал. И мне понравился. По скорости и маневренности он, пожалуй, даже стандартного «ишака» переплюнет. Очень резвая машина. Это особенно заметно, когда ты сразу же пересел на нее с тормозной «чайки». В общем, летные характеристики моего нового самолета меня устраивают по всем статьям.

Теперь хотелось бы испытать вооружение. Помните, я говорил, что на этом аэродроме кроме эскадрилий нашей и Копца базировались еще и четыре «Ньюпора-Деляж» NiD-62 с испанскими пилотами? Скорость у этих стареньких аэропланов была всего 270 километров в час. Даже тихоходные «чайки» в сравнении с ними похожи на гоночные болиды. Для современной войны в воздухе эти самолетики не годились. И их использовали сейчас в основном для разведки. И для стрелкового упражнения с конусом они тоже подходили идеально. Матерчатый конус, кстати, нашелся в одном из аэродромных ангаров. Правда, было видно, что им давно не пользовались. Видимо, испанцы раньше своих летчиков воздушной стрельбе не часто обучали. Но нам этот конус пригодился. Мы договорились с испанцами. Прицепили его к одному из «Ньюпоров». И тот взлетел в небо, буксируя этот самый конус за собой. По конусу я отстрелялся на отлично. Попал, конечно, с первого захода. В конус. Я бы сильно удивился, если бы промазал по такой тихоходной цели, которая еще и летела только по прямой без всяких маневров. Короче говоря – оружие моего «ишачка» я испытал. Нормально работает. Как часы. Швейцарские. Здесь самые лучшие, точные и надежные часы делают в Швейцарии. Эта маленькая страна держит пальму первенства по часовому производству и банковскому делу. Все попробовал в деле. Пушки и пулеметы. Хорошо бьют. Кучно и точно. Видимо, на заводе пристреляли. Еще перед отправкой в Испанию. Вот и ладненько! Не придется теперь возиться с их пристрелкой здесь. А то очень муторное это дело, однако.

После стрельб направляю самолет на посадку. Вот и посадочная полоса. Шасси я выпустил заранее. На И-16 это очень геморройный процесс. Это вам не кнопочку нажимать и ждать, когда автоматика все сделает за вас. На этом советском истребителе надо до посинения крутить ручку подъемного механизма, который расположен в кабине справа от пилота. Уже то хорошо, что выпускать шасси гораздо легче чем убирать. При выпуске-то вам еще и сила тяжести помогает, которая действует на шасси. А вот при взлете при складывании шасси приходится попотеть. Там эту долбаную лебедку приходится уже с усилием крутить. М-да! На «чайке» таких сложностей нет. Там шасси не убираются. Вообще! Так и торчат под крыльями во время полета. Правда, здесь многие самолеты так летают. Вон у тех же итальянских «Фиатов» CR.32 или немецких «Хейнкелей» He-51, с которыми мы в небе Испании всекаемся, тоже шасси не убираются. Кстати, это же и здорово гасит скорость самолета. Потому все аналогичные самолеты с убирающимися шасси имеют более высокую скорость полета. Да даже у «ишачка» скорость ощутимо падает, когда ты выпускаешь шасси. Шасси вышло штатно. А то на пятом типе иногда оно заедало. Если шасси выпущено нормально, то загорается лампочка на приборной панели. Если же нет, то приходится мучиться и встряхивать истребитель. Чтобы сила тяжести помогла выходу шасси из пазов. Однако в последнее время таких проблем с шасси на «ишачках» уже нет. Этим очень сильно страдали ранние его версии. А в данный момент эту проблему успешно решили. Вот и на моем «ишачке» шасси выходит без всяких проблем.

– Входит и выходит. Замечательно выходит! – Так говорил один мультяшный медведь по имени Винни-Пух.

После посадки выруливаю на стоянку, выключаю двигатель и вылезаю из кабины на крыло.

– Ну как? – заинтересованно спрашивает меня Беляев, подбежавший поближе.

– Нормально, – отвечаю я, поднимая вверх большой палец правой руки, а затем спрыгиваю на землю. – Зачетный аппарат! Мне нравится!

– Никаких проблем не возникло? – решается задать вопрос один из заводских авиатехников, приехавших вместе с Беляевым. Его вроде бы Семеном зовут?

– Проблем не было, но есть замечания! – отвечаю я, снимая летный шлем. Уф! Употел я немного в нем, крутя все эти фигуры высшего пилотажа в небе. Там же нагрузки ого-го какие были!

– Какие еще замечания? – испуганно вскинулся инженер-испытатель. – Что-то не так?

– Не так, – говорю я, слегка расстегивая летный комбинезон. – Когда вы уже сделаете нормальную систему выпуска шасси? Немцы, англичане и американцы уже вовсю пневматику и гидравлику используют. А вы по старинке лебедку с тросами присобачили. Я вот не представляю, как летчик будет крутить ее ручку, если его ранят в бою. Это для мирной жизни такая система еще годится. А на войне она вредна. И сильно затрудняет посадку. Надо, чтобы шасси выпускалось нажатием кнопки.

– Но наших военных вроде бы все устраивало в пятом типе и к механизму подъема шасси у них претензий не было? – пробормотал Беляев, почесав свой бритый подбородок.

– Ага! Устраивало! В мирное время! А вы спросите здесь об этом любого пилота И-16. И он вам много чего скажет про выпуск и складывание шасси на этом истребителе. Много новых слов узнаете! Непечатных!

– Да, не кричите вы так, товарищ Матросов. Я вас понял. Доложу руководству. У нас там в КБ уже ведутся работы по этому вопросу.

– Во-во! Так и скажите своим начальникам, товарищ Беляев, что при эксплуатации в зоне боевых действий выявились такие вот недостатки с подъемным механизмом шасси. Вы же ради этого сюда приехали. Чтобы провести испытание нового истребителя в условиях войны. Это вам не на парадах летать. Тут убивают по-настоящему. А каждая такая мелочь и технический недостаток могут стоить жизни нашим летчикам. Это ведь нам там в небе приходится драться насмерть с беспощадными врагами. Поэтому нам, боевым пилотам, виднее, что нам нужно от вас получить. Какой истребитель мы хотим.

– Да, да! Я вас понял, товарищ Матросов. Это все?

– Нет, не все! Следующим пунктом идет кабина.

– А что с ней не так?

– Все не так! Конечно, хорошо, что она у вас закрытая, а не только передний, стеклянный козырек, как на «чайке». Но вот стекло в кабине не самого хорошего качества. Мутноватое. И это затрудняет обзор из кабины. И оно вроде бы не бронированное?

– Это не стекло, а прозрачный пластик такой. Оргстекло. Не пулестойкое. Обычное. Не можем мы пока добиться его полной прозрачности. Но эксперименты ведутся.

– Вот и экспериментируйте там порезвее, товарищ инженер. Для истребителя обзор из кабины – это фактор выживания. Не заметил вовремя противника, и тебя собьют. Я слышал, что у американцев в этом вопросе появился очень большой прогресс.

Научились они производить очень прозрачный бронепластик для кабин самолетов. Вот вы там на заводе попросите помощи у нашего МИДа или разведки. Пускай покупают секрет изготовления. Или выкрадывают. В общем, достают информацию для вас.

– Э, такие вопросы вне моей компетенции, товарищ Матросов!

– Это понятно, что вне. Пускай, этим ваше начальство занимается. Вы, главное, доложите ему мои требования.

– Доложу, доложу, конечно!

– Вот и славно. Теперь переходим к бронеспинке.

– К чему, простите?

– К бронеспинке на кресле пилота. Ее здесь нет.

– Да, нет. А зачем нам бронеспинка?

– А затем, что это может спасти жизнь летчику, когда ему зайдут в хвост и начнут расстреливать из пулеметов. А такое на войне случается очень часто. Сам видел.

– Э, тут я затрудняюсь, что-то советовать, товарищ Матросов. Я человек не военный. А какой, по вашему мнению, должна быть толщина этой бронеспинки?

– Думаю, что миллиметров семь или восемь вполне хватит. Но это должна быть бронированная сталь, а не обычное железо. Обязательно!

– Понятно. Что-то еще?

– Еще, товарищ Беляев, хотелось бы установить зеркало заднего вида. Как на автомобилях возле кабины сбоку. Мы такое уже делали в нашей авиашколе. Эта мелкая доработка очень помогает в воздушном бою. Это пока все. Но, возможно, у меня появятся и другие замечания по этому истребителю? Когда я проведу на нем несколько воздушных боев. Вот тогда и поговорим об этом.

– Хорошо, – пробормотал инженер-испытатель, лихорадочно записывая в блокнот все мои требования. – Я обязательно сообщу об этом своему начальству.

Вот и пообщались. Это сначала мы с этими товарищами-испытателями говорили вот так официально. А потом наше общение станет более свободным. И мы начнем называть друг друга по именам. А, вообще-то, они неплохие мужики. Правильные. Эти сюда не ради формальности приехали. Они, действительно, участвовали в испытаниях нового самолета. С большим энтузиазмом и самоотдачей. И это было видно невооруженным глазом. Кстати, кое-какие мои замечания они устранили прямо тут, на аэродроме. Вот автомобильное зеркало заднего вида где-то нашли и присобачили на мой «ишачок» рядом с кабиной летчика. Кроме этого, команда испытателей привезла с собой из Союза много инструментов и даже аппарат газовой сварки прихватили, который еще автогеном называют. Вот с его помощью они и вырезали кусок настоящей бронестали толщиной в восемь миллиметров с пулеметной танкетки «Карден-Ллойд Мк.6» английского производства, которую подбили совсем недавно, во время боев на окраине Мадрида. Между прочим, специально к ней съездили на другой конец Мадрида и вырезали то, что надо. А потом установили импровизированную бронеспинку на мое пилотское сиденье. Нормально получилось. Прямо как с завода. Проявили здоровую инициативу, понимаешь.

Глава 17
Испытание боем

Первый боевой вылет на моем новом истребителе состоялся уже в обед. Личным приказом Смушкевича мне было теперь запрещено пересекать линию фронта на этом экспериментальном самолете. И тут я с ним согласен по всем пунктам. На войне всякое может случиться. Вдруг меня собьют над территорией противника? А мой самолет-то не простой, а секретный. И никак нельзя допустить, чтобы он достался врагу. А то, что те же немцы и итальянцы его при этом вдумчиво изучат со всех сторон и сделают свои выводы, так это и так понятно. Я вот прекрасно помню, как американцы в войне на Тихом океане 1941–1945 годов смогли получить техническое превосходство в воздухе над Японской империей, против которой они там воевали аж четыре года. Точнее говоря, здесь все это еще не случилось. Но я-то знаю, что так будет. Так вот. До 1942 года японские истребители «Зеро» на том театре боевых действий будут лучшими, превосходя по всем своим параметрам самолеты США и Великобритании. Но потом в руки американцев попадет почти целый «Зеро». Они его хорошо изучат и сделают свои истребители, которые уже будут круче, чем этот японский самолет. И тогда обстановка в небе над Тихим океаном изменится. А знаменитые «Зеро» потеряют свои технические преимущества в воздушном бою. В общем, сейчас я могу летать только над своей территорией. Во избежание всяких неожиданностей, так сказать.

Поэтому, когда моя эскадрилья отправилась сопровождать бомбардировщики республиканцев, летевшие за линию фронта, то меня с собой не взяли. Вместо этого я был отправлен в воздушный патруль над южными кварталами Мадрида. Кроме меня в этом патруле летела еще одна пара «чаек». Больше Рычагов не смог выделить. У нас в эскадрилье и так осталось не очень много самолетов. Кстати, мой ведомый тоже выбыл из строя по ранению. Он его получил, когда я таранил «юнкерс». Правда, в СССР Мирошниченко не вернулся, а лечился теперь в одном из госпиталей Мадрида. Ранение у Коли было легкое. И врачи обещали его поставить на ноги уже через две недели.

Летим втроем. Пара наших «чаек» на двух тысячах метров, а я повыше. До места патрулирования добрались без происшествий. Там мы сменили шесть И-15 из эскадрильи Копца. И стали барражировать в воздухе над кварталами испанской столицы. Я решил забраться еще выше. Облачность сегодня в небе многоэтажная. И облака в воздухе располагаются по слоям. В них много разрывов, но при желании спрятаться можно. А наши противники очень любят вот так прятаться в тучах, незаметно подкрадываться, а затем внезапно атаковать, выскакивая из облаков как черт из табакерки. «Чайки» за мной вверх не пошли. Их пилоты на высоте лишь до трех тысяч метров себя комфортно чувствуют. Кабина-то у этого советского биплана открытая. А сейчас не май месяц. Да и на высоте всегда гораздо холоднее чем внизу. Кстати, наши противники «фиаты» и «хейнкели» тоже закрытой кабины не имеют. В отличие от моего «ишака». Между прочим, И-16 тип 5 также оборудован закрытой кабиной пилота. Это потом на других модификациях «ишачков» кабину сделают открытой как на «чайке». Советские авиаконструкторы при этом будут упирать на то, что все свои бои И-16 будет вести на небольших высотах. И зачем ему тогда закрытая кабина? А я думаю, что эти деятели просто не хотели решать проблемы закрытой кабины И-16 тип 5. А их тут хватало.

Про мутное стекло я уже говорил. Эту проблему на И-16 так и не решили в той истории, что я знал. Еще здесь имелись проблемы с замками. При открывании кабины они заедали. А это может стать фатальным, если вам вдруг придется быстро покидать кабину в воздухе. И многие советские летчики, летавшие на И-16, свои кабины не закрывают. Конечно, это создает неудобства холодной кабины. Но люди терпят. Жизнь дороже. Я тоже свою кабину не плотно прикрываю. Не защелкивая замки. В общем, ко мне тоже сюда задувает снаружи. Но не так сильно, как при открытой кабине. Поэтому я могу себе позволить держать высоту. Зачем я это делаю? Зачем страдаю тут наверху, когда мог бы спуститься вниз к «чайкам», где не так холодно? Отвечаю. Я жить хочу. Не желаю, чтобы меня сейчас атаковали откуда-то сверху. Из-за облаков. Я сам сейчас в них стараюсь прятаться при возможности. Ниже меня тоже плывут тучки. А я вот ныряю в те, что сейчас находятся повыше них. На втором этаже. Облачность сегодня многослойная. Управляя своим истребителем, не забываю осматриваться по сторонам. В небе Испании это надо делать почаще. Не заметишь подкравшегося противника и будешь сбит. Кстати, мягкий, белый шарф из парашютного шелка я себе уже сделал. Это помогает не натирать шею о воротник летного комбинезона, когда так энергично вращаешь головой.

Глядя на меня, такие же шарфы себе сделали и другие наши пилоты. Рычагов тоже такой имеет. И это не выпендреж авиаторов, а насущная необходимость на этой войне.

Минут тридцать ничего не происходило. Я уж думал, что это патрулирование закончится так же, как и большинство остальных. То есть противника в небе мы не увидим. Но я ошибался. Очередной раз осматривая небо, я краем глаза замечаю какое-то движение внизу в облаках. И это не наши «чайки». Своих напарников-то я вижу отчетливо. Они сейчас ниже облаков барражируют. Где-то на двух тысячах метров. А движение я заметил в тучках над ними. В разрыве облаков мелькают серые бипланы. Привет, привет! Это точно «хейнкели». Мы с такими уже встречались в этом небе. Похоже, что сюда немчура пожаловала из легиона «Кондор». Хотят взять реванш за ту трепку, что мы им устроили накануне. Ню, ню! А меня-то эти немчики, судя по всему, не видят. Иначе сейчас не заходили бы так уверенно в атаку на пару наших И-15. Вот «хейнкели» выскочили из облаков на открытое место, и их стало отчетливо видно. Красиво пикируют, заразы, как на учениях. Я их машинально сосчитал. Три тройки. Девять штук. Теперь мне понятна такая смелость этих немцев. Девять на двоих. Существенное преимущество. Это они так думают. Но здесь же есть еще и я. Наверху. И я их уже заметил, а теперь буду больно бить. Возможно, ногами! Возможно, по голове! Шутка! У меня для данных немецких пилотов другие аргументы имеются. Более убойные. Калибра двадцать миллиметров.

Ухожу вниз с переворота. И начинаю пикировать на ведущего передней немецкой тройки. А немцы-то пока до полетов парами не додумались. Тут мы их опередили. Доворачиваю нос «ишачка», наводя его на цель. Враг медленно растет в прицеле моего истребителя, заполняя его круги. Ближе, ближе. Надо бить наверняка. Чтобы гарантированно попасть. Стволы у меня мощные. Осталось только попасть в цель. А немцы меня до сих пор не замечают. Они сейчас нацелились на наши «чайки». Видимо, очень хотят их сбить. Увлеклись в охотничьем азарте. Это они же сейчас охотники, выскочившие из засады. А их жертвы вон там внизу летят. И ничего не замечают. Эх, было бы радио, я бы предупредил наших ребят о грозящей им опасности. А так остается только смотреть через прицел на все это.

Опа-на! А наши-то пилоты противника тоже углядели. Вон как резво рванули в боевом развороте навстречу немцам. Чтоб, значит, в лобовую атаку пойти. Мне уже говорили, что немцы лобовых атак не любят. Не идут они до самого конца. Быстро сдаются и отворачивают. Но пока они еще далеко. Даже огонь не открыли. А я уже здесь. И готов открыть огонь. Уже можно. Нажимаю на гашетки и невольно улыбаюсь, слушая басовитый рокот автоматических пушек и треск пулеметов. Дымная пушечная очередь, подсвеченная трассерами из ШКАСов, буквально разрезает вражеский биплан на куски. Этот готов. Тут контрольный выстрел не понадобится. Успеваю еще немного довернуть и обстрелять короткой очередью правого ведущего головной немецкой тройки. Затем проскакиваю мимо вражеского строя вниз и сразу же ухожу на вертикаль. По скороподъемности и скорости мой «ишачок» значительно превосходит эти истребители противника. А я еще и хорошенько так разогнался в пикировании перед атакой. Поэтому сейчас довольно быстро забираюсь ввысь. И занимаю позицию поверх вражеских самолетов. Кстати, немцы за мной даже не пытаются лезть. В их рядах сейчас царит паника. Только что на их глазах я обнулил головного ведущего, разорвав его на куски своими пушками. Одному из его ведомых тоже досталось. Он сейчас как-то неловко уходит вниз, выбрасывая жирную полосу дыма. А вот и пламя показалось. Оп! Пилот выпрыгнул. От горящего вражеского биплана отделяется маленькая на таком расстоянии фигурка немецкого пилота. Немец падает какое-то время рядом со своим самолетом, а затем над ним раскрывается купол парашюта.

Повезло ему. Я его сейчас расстреливать в воздухе не стану. Мне Пумпур запретил это делать. Мы с ним на эту тему пообщались немного. И опытный комбриг ткнул меня носом в гуано, объяснив, что всех вражеских летчиков, выпрыгнувших над нашей территорией, ждет плен. А потом мы их будем обменивать на наших летчиков, попавших в плен к франкистам. Тут такое практикуется пока. Это вам не Великая Отечественная война, когда ненависть и остервенение с обеих сторон достигнут наибольшего накала. И там щадить врагов не будут. И расстреливать их в воздухе тоже начнут. И наши, и немцы. Хотя каждая из сторон потом будет отмазываться и утверждать, что это не они первыми начали убивать пилотов противника, выпрыгнувших с парашютом.

Так вот! Атаку противника на пару наших «чаек» я сорвал. Сбил немцев с курса. И мои напарники этим не преминули воспользоваться, с ходу вступив в бой и поливая приблизившиеся «хейнкели» огнем своих пулеметов. Мне отсюда сверху все очень хорошо видно. Правда, при этом я тоже не забываю осматриваться по сторонам. И вверх также смотрю. Чтобы меня вот также не подловили внезапной атакой. Война в воздухе – это вам не рыцарский поединок. Тут в ход идут все грязные трюки и подлые уловки. И в том, чтобы нападать исподтишка со спины, никто не видит урона своей чести. Сегодня я немцев подловил, а завтра они могут это сделать. Если я проявлю беспечность и потеряю бдительность. Но небо вокруг меня чистое. Только внизу завертелся клубок воздушного боя. Смотрю я на него и замечаю, что немцы как-то вяло атакуют. Без азарта и души. А вот наши «чайки», наоборот, проявляют больше инициативы. Со стороны это смотрится очень странно. Два И-15 гоняют семь «хейнкелей». И уже не понятно, кто там на кого напал первым. И, да! Судя по увиденному, наши «чайки» по своим маневренным и скоростным качествам немцев превосходят. Не-51 за ними не успевают.

Но пора и мне вмешаться. Заваливаю через левое крыло свой истребитель и устремляюсь вниз. Нацеливаюсь на два «хейнкеля», которые сейчас отошли немного в сторону от общей «собачьей свалки» и потеряли при этом скорость на верхнем вираже. И еще они ближе ко мне, чем все остальные немецкие бипланы. Поэтому-то я их и выбрал своей следующей целью. Немцы заканчивают вираж и какое-то время летят по прямой. Наблюдают за схваткой в небе. И меня снова не видят. Наши «чайки» своими действиями отвлекают их внимание на себя. Кстати, они уже сбили два He-51 легиона «Кондор» из этой группы. Пока я тут болтался наверху и выбирал себе жертву. Молодцы, ребята! Что тут скажешь? За эти дни они уже успели сильно заматереть в ходе боев над Мадридом. Стали более опытными и умелыми воздушными бойцами. А в войне в воздухе всегда так. Там асом можно стать только в бою. Получив опыт воздушных сражений и сбивая врагов. Те, кто выживет, станут матерыми убийцами. Королями неба. Но без потерь здесь не обойтись. Вот эти парни пока живы. И, возможно, доживут до конца этой командировки. Действуют они очень умело. С выдумкой. Не зря все же в Испанию посылают только опытных пилотов. Нет среди нас зеленых новичков. Все мы здесь были хорошими летчиками. Вот только боевого опыта у нас не было. А теперь есть. И наш опыт посолидней будет, чем у этих немцев. Мы сюда раньше приехали. И воевать в небе над Мадридом стали раньше. Нет, немцы – это пилоты опытные. Но вот самолеты у них пока хреновенькие. А про боевой опыт я уже говорил. Вот поэтому сейчас наши «чайки» очень уверенно себя чувствуют в этой воздушной схватке. И атакуют гораздо чаще, чем немцы.

Ага! А эти арийцы не такие уж лохи педальные, как я думал. И меня они все же заметили. И даже попытались отреагировать. Увернуться от моей атаки сверху. Но я им не дал этого сделать. По маневренности мой «ишак» их значительно превосходит. Да и у атакующего сверху всегда есть большое преимущество в бою. Вот «чайка», возможно, и смогла бы уклониться от моей атаки. Мы в авиашколе с Рычаговым частенько так воевали в тренировочных поединках. И-15 против «ишачка». Но у этих «хейнкелей» нет маневренности «чаек». И все их потуги я парирую.

Уверенно загоняя один из немецких бипланов в свой прицел.

Пора! Открываю огонь. Мой «ишачок» слегка вибрирует. Отдача у автоматических пушек солидная. Есть контакт! Прямое попадание. Задний «хейнкель» вспухает огненным облаком взрыва. Бензобаки у этой модели не протектированные. И вот результат. А у моего «ишачка» на бензобаке стоит протектор, который защищает его от возгорания или протечки в случае попадания. Кстати, на И-16 тип 5 таких баков нет. Там стоят обычные. Не защищенные. А здесь вот есть. На этом экспериментальном истребителе на самом деле кроме авиационных пушек есть еще и множество других новшеств. И здесь в Испании их тоже испытывают в реальных боевых условиях. А мне такое испытание очень нравится. Я прямо тащусь от этого процесса. После убогой «чайки» со всеми ее недостатками новый самолет – это же праздник какой-то. Нашим ВВС побольше вот таких самолетиков надо иметь. В ближайшие годы это будет настоящий король воздуха.

Второй «хейнкель» отчаянно мечется, впечатленный гибелью своего ведомого. Никак не могу его загнать в свой прицел. Хороший летчик там сидит. Матерый пилотажник, однако. Но это его не спасет. Я тоже не новичок. Стреляю. Раз, другой. Черт! Промазал. Никак не могу его убить. Вираж, бочка, высокая петля. Нет, так он от меня не избавится. Я все эти воздушные трюки тоже знаю. А на виражах мой «ишачок» поразворотистей будет, чем этот убогий немецкий биплан. Пока у легиона «Кондор» есть такие вот хреновые самолетики, мы будем их бить. Больно бить. Дружно тянем вверх. Скорость падает.

Но у этого немца она и так не впечатляет. Его скорость падает быстрее. Пилот, конечно, там отличный сидит, но вот летает он на настоящем барахле. И сейчас это для него станет фатальным. Немец уже летит колесами вверх. Догоняю. Почти догнал. Еще немного и открою огонь. И на этот раз не промахнусь. Скорость-то свою он уже потерял. А с ней и маневренность.

Неожиданно тело вражеского летчика вываливается из кабины его «хейнкеля». Опа-на! Вот это сюрприз! Похоже, немец понял, что не сможет от меня уйти. И решил покинуть свой самолет таким вот экстремальным способом. Отстегнул ремни, удерживавшие его на сиденье, перевернул самолет вверх колесами и просто вывалился из него под воздействием силы тяжести. Кабина-то у He-51 открытая, как на «чайке». Поэтому ничто не помешало немецкому пилоту оттуда выпасть. Вот только я к этому моменту уже навел прицел на его истребитель. Немного доворачиваю и разрываю этого хитропопого арийца на куски короткой очередью своих пулеметов. ШКАСы бьют очень мощно. Хоть у этих пулеметов и калибр винтовочный, зато они гораздо скорострельнее, чем авиационный «максим», что сейчас стоит на многих «чайках». И стреляют они по-другому. Как будто материя рвется. Не успел немец далеко отлететь от своего «хейнкеля». И пострадал из-за этого. Воровато оглядываюсь по сторонам. Нет, похоже, что никто этого не видел. Наши ребята сейчас далеко позади и внизу. Гоняют немцев по небу. А с земли хрен там кто такое разглядит. И я честно признаюсь, что это была не случайность. Я сделал это намеренно. Убил этого немца. Почему? Сейчас отвечу. По его манере пилотирования я понял, что передо мной очень опытный летчик. Если бы у него был нормальный истребитель, а не это летающее недоразумение, то мне бы справиться с ним было очень тяжело. Он и так-то очень долго трепыхался, не давая взять себя в прицел. Я по нему раз шесть огонь открывал при этом. И не попадал. Этот немец даже пытался меня подловить на вираже. Но я ему не дал этого сделать. И во многом в этом была заслуга моего нового истребителя. В общем, такого опасного врага нельзя оставлять в живых. Его же там внизу в плен возьмут, а затем обменяют. И он снова будет летать. Если он сейчас такой крутой, то что станет потом, когда он приобретет боевой опыт. Вот из таких потом и будут вырастать знаменитые немецкие асы, которые станут сбивать французские, английские и русские самолеты в больших количествах. А нам это надо? Правильно. Не надо. Паровозы надо давить, пока они еще самовары. Я сейчас только что нарушил прямой приказ Пумпура, расстреляв этого выпрыгнувшего немецкого летчика в воздухе. И очень надеюсь, что об этом никто не узнает.

Расстреливать еще и «хейнкель», брошенный своим пилотом, я не стал. Зачем тратить на него патроны? У меня боезапас не резиновый. Этот вражеский самолет уже не опасен. Он и так упадет. Вот, собственно говоря, уже падает вниз. Порхая как падающий лист клена в неуправляемом полете. Отворачиваю в сторону. Хм! А мы далеко отлетели. Пока я тут возился с этими двумя бипланами противника, воздушная схватка прекратилась. Вот обе «чайки» отходят в сторону нашего аэродрома. За одной тянется тонкая, дымная полоса. Похоже, попали в него вражины фашистские! У немцев, кстати, уцелел всего один истребитель. И он сейчас улепетывает на полной скорости. И уже далеко ушел. Немного подумав, решаю его не преследовать. До линии фронта здесь не так далеко. И не факт, что я его до нее догоню. А за нее мне ходу нет. Помните, что мне Смушкевич приказал? Вот! Поэтому я сейчас буду спокойно продолжать свое патрулирование. Скоро меня должны сменить «чайки» из эскадрильи Копца.

Дальнейшее патрулирование проходит без происшествий. Я даже заскучал, когда наконец-то меня сменили «чайки» Копца. Топливо у меня не очень много осталось к тому моменту, поэтому я долго здесь задерживаться не стал. На аэродроме меня уже ждали. Наши «чайки» из патруля туда вернулись раньше меня. И все рассказали про этот воздушный бой. Кстати, та часть нашей эскадрильи во главе с Рычаговым, которая летала сопровождать республиканские бомбардировщики, тоже вернулась назад. Правда, этот вылет у них был не самым удачным. Уже над целью они наткнулись на большое количество вражеских истребителей. Завязавшийся воздушный бой был очень тяжелым. Врагов было в несколько раз больше. И в конце концов они все же смогли прорваться к нашим бомберам и поджечь четыре «потеза» из шести. Наша эскадрилья тоже потеряла «чайку» лейтенанта Волкова. А все другие наши истребители пришли из этого вылета с повреждениями. В общем, настроение у народа было после такого не самое радужное. Но когда они узнали про наш феерический успех, то оно кардинально поменялось. Ведь мы втроем сбили в этом бою восемь «хейнкелей» из девяти, атаковавших нас. Причем четыре из тех восьми были на моем счету. Это была очень знаковая и громкая победа. Здесь в небе Испании такого еще никто не делал. Не побеждал с таким разгромным счетом при таком соотношении сил. После такого можно и возгордиться. И почувствовать себя настоящим попаданцем. Канонным с кучей роялей и суперспособностей. Вот только я прекрасно понимал, что в этом случае нам повезло. Повезло, что я занял хорошую позицию для атаки. Что вовремя заметил противника. Ну, и техническое превосходство моего нового истребителя над немецкими бипланами тоже сыграло свою роль. Если бы я там был на «чайке», то все могло сложиться совсем по-другому. И, возможно, мы бы тоже победили тех немцев, но не так. Сбили бы меньше. И потери у нас были бы. А так мы их всухую раскатали.

Между прочим, то, что я расстрелял в воздухе немецкого пилота, никто из моих напарников не заметил. Я тоже по понятным причинам об этом докладывать не буду. Мне проблемы с начальством не нужны. А так сдох Трофим, и хрен с ним! Или как там этого немца звали? Чувствую, что я становлюсь законченным циником на этой войне. Для которого теряется всякая ценность человеческой жизни. Раньше я таким черствым и жестоким не был. Э, нет, поправка! Для меня теперь только жизни врагов ничего не стоят. А вот остальных людей мне жалко. Я вон за тех горожан Мадрида буду и дальше драться, не жалея своих сил и жизни. Ненавижу, когда мирных людей убивают авиабомбами. Сейчас у меня подход к этой войне здорово так изменился. Раньше я сюда ехал с более прагматичными целями. Прославиться и приобрести боевой опыт. А теперь я сажусь в кабину своего истребителя и иду в бой, твердо зная, что делаю правильное дело. Жизненно важное. И от моих действий в воздухе зависит не только моя жизнь, но и жизни многих людей там, на земле.