Текст книги "Кораблики, или «Помоги мне в пути…»"
Автор книги: Владислав Крапивин
Жанр: Детская фантастика, Детские книги
Возрастные ограничения: +6
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
– Так и объясню! Киноэффектом высокого уровня!
– У вас потребуют доказательств!
– Ну и докажу!.. Или… – Он вдруг кулаками прошелся по клавиатуре и уперся пальцем в крайнюю клавишу.
Хроноскоп тонко загудел. А Полоз проговорил с горьким торжеством:
– Вот и все! Аппарат, к сожалению, испорчен, программа стерта. Жаль, конечно, воспроизвести ее будет нелегко. Зато нет никаких следов моей «преступной» деятельности… господин Питвик.
– Есть! – я встал. – Отоприте вон ту дверь. Я знаю, что мальчик там. И надеюсь, он не исчезнет до приезда свидетелей. И… не советую шутить, господин Полоз. – Я незаметно тронул задний карман.
Полоз тоже встал. Сказал сочувственно:
– Нет там никакого мальчика. Уже нет… И как не вспомнить старую фразу литературного классика: «А был ли мальчик?..»
– Откройте дверь!
– Охотно. Вы сможете убедиться в отсутствии… предмета нашего спора. А также в том, что нет там другого выхода, через который он мог бы исчезнуть.
Полоз шагнул, отдернул портьеру, повернул ручку. Театрально толкнул дверь.
– Прошу!
Я тоже шагнул к двери.
Мальчик в комнате был.
3Испуганный, съеженный, он прижимался к стене и суетливо кутался в плед, видимо сорванный с кресла. Такими клетчатыми пледами была укрыта здесь мягкая мебель.
Я впервые близко увидел его лицо – горестное, растерянное – и узнал себя сразу. И резануло по сердцу.
Петька метнулся по нам сырыми глазами и сказал сипловато, боязливо, но с остатками мальчишечьего гонора:
– Что вам от меня надо?.. Где моя одежда?
Из-под пледа внизу торчали босые ноги, а вверху – голое плечо.
– Почему он раздет? – резко спросил я Полоза.
Тот был растерян, перепуган без притворства. Парик на нем перекосился.
– Это… да, это бывает… Одежда иногда исчезает раньше, живая материя сперва сопротивляется… Но… его тоже не должно быть… уже…
Я скрутил свою ненависть к Полозу и спросил у Петьки:
– Что с тобой случилось… малыш?
Он почуял ласковую нотку и, кажется, душой потянулся ко мне как к спасителю.
– Я не знаю! Вот он… привел сюда. Сказал: скоро поедем домой. А потом тут что-то… Меня выбросило из кресла. И как ударит по ногам… И одежды нету…
Я глянул под ноги. Пол был из металлических плиток с выпуклым узором. Как в соборе или вестибюле старинного дома. И вообще в комнате было что-то от сумрачной часовни. Восьмиугольное замкнутое помещение с глухими узкими нишами вместо окон. Только мебель – современная, низкая, разлапистая.
Я, не скрывая, переложил «ПП» из брючного кармана в просторный карман куртки. Сказал очень ровно, чтобы не заорать:
– Господин Полоз, не откажите в любезности, сядьте вон в то кресло, подальше от двери…
– Да, но…
– Сядьте, господин Полоз… – Я опустил руку в карман. – Вот так, благодарю вас. Ваше присутствие здесь, надеюсь, остановит Карлушу в желании повторить фокус с рубильником…
– Какой фокус? – прошептал Полоз, нелепо проваливаясь в мякоть кресла.
– Тот, когда на пол дается напряжение. Чтобы материя стала неживой и поскорее исчезла. Не так ли?.. Вы не знали, что у нас с Петушком от рождения иммунитет на удары тока… – И я опять повернулся к Петьке: – Не бойся, Петушок. Я пришел, чтобы забрать тебя отсюда.
Никакой он был не зомби, не дубликат, не биоробот! Он был настоящий Петька! Изумленно вскинул мокрые ресницы:
– Откуда вы меня знаете?
– Потом объясню… Я про тебя все знаю.
Он опять прижался к стене: испуганно, недоверчиво.
– Правда, – улыбнулся я как можно добродушнее. – Абсолютно все. Даже то, что у тебя на левой лопатке «гусиная лапка»…
И тут я испугался: вдруг родинки нет? Шагнул к Петьке, потянул вниз край пледа на плече. Петька дернулся. Но я успел заметить – на острой лопатке гусиный след. И еще одно успел – самое главное! Коснувшись на миг горячего мальчишкиного плеча, понял окончательно, что Петька настоящий, живой и что никуда он не исчезнет!
А он, шарахнувшись, потребовал – все еще со слезинкой, но дерзко:
– Отдавайте мои штаны и рубаху!
Я посмотрел на Полоза.
– Вы напрасно считаете, что… – начал лепетать он.
– Есть у вас одежда для мальчика?
– Ну… откуда же? В доме нет детей…
– Черт возьми! Хотя бы концертный костюм!
– Но они все в костюмерной… Если хотите, я пошлю Карлушу. Но это будет непросто, потому что…
– Если Карлуша сунется из дома, его пристрелят, – сообщил я. И вынул радиофон: – Юджин! Ты где?
– Только что подъехали. Я, Горский и Виктор. Войти?
– Пока не надо. Никого не выпускайте из дома. В силу некоторых обстоятельств…
– Ясно… – сказал он слегка растерянно.
– Мы скоро сами выйдем, Южик… – Я убрал радиофон, опять сунул «ПП» в брючный карман и скинул куртку. – Петушок, надень пока вот это. – Положил куртку ему на плечо и отвернулся. Спиной загородил Петьку от Полоза. Я ведь помнил, каким стеснительным был в детстве.
Полоз вдруг сказал, дрябло двигая подбородком:
– Зря вы все это. Он… то есть объект ваших забот… протянет не больше десяти минут. И… растворится в пространстве…
Я подошел, остановился перед ним. Между нами был низкий столик. Я уперся в полированное дерево кулаками. Сказал шепотом, сквозь зубы:
– Тогда и ты растворишься. Следом… Клянусь…
Он понял, что я не шучу. Опять посерел…
– Впрочем, не бойся, – усмехнулся я, ощутив толчок ласковой печали. – Никуда Петька не денется.
– Откуда вы его знаете? – прошептал Полоз. – Это невозможно…
Что мне было терять? Да и злость подкатила так, что через край.
– Знаю потому, что ты, сволочь такая, вытащил сюда из прошлого меня самого…
Полоз, наверно, с минуту сидел с отвисшей губой. У меня за спиной суетливо возился с курткой Петька. Мой злой шепот он едва ли слышал. А если и слышал, то не понял.
Полоз опять пролепетал:
– Это невозможно… Это середина прошлого века.
– Вот именно… Тогда мне был двенадцатый год. А потом, через сорок с лишним лет, я ушел в Пространство на «Игле» и вернулся лишь вчера…
Он, видимо, слышал про «Иглу». Как-никак он был связан с темпоральными проблемами, иначе не сумел бы склепать свой хроноскоп. И главное – он сразу поверил.
А поверив, он вдруг приободрился. Наверно, оттого, что разъяснил для себя загадку.
– Кто же мог подумать… господин Питвик. Такое невероятное совпадение. Один шанс из миллиона… из миллиарда. Почти сто лет прошло, да и город совсем другой…
Петька перестал возиться. Я оглянулся. Он, запахнув балахонистую куртку, вопросительно и тревожно смотрел на меня.
– Сейчас поедем отсюда, Петушок… – И я снова глянул на Полоза.
Он сказал совсем уже по-деловому. И примирительно:
– Вы напрасно гневаетесь на меня. Разве я хотел причинить вам зло?.. Это дикая случайность. И я вижу для нее лишь одно объяснение…
– Какое? – спросил я машинально. Вообще-то наплевать мне было сейчас на его объяснения.
– Боюсь, что с научной точки зрения неприемлемое. Но пока единственное… Когда вы увидели мальчика на сцене, то так потянулись к нему… душой, что душа ваша… или частичка ее… если, конечно, вообще верить в существование души… переселилась в него… Этим и объясняется его… гм… стабильность…
Я (видимо, в отличие от Полоза) верил в существование души. И опять оглянулся на «стабильного» Петьку. Снова сказал:
– Сейчас…
А Полоз вдруг совсем тихо, но очень деловито заявил:
– Имейте в виду, мы оба одинаково завязаны в этот узел. И распутывать его надо вместе.
– Нет уж, маэстро! Распутывать… а вернее, выпутываться вам придется одному.
– Значит, вы оставляете мальчика мне? – не то испугался, не то обрадовался он.
– Вы что, рехнулись?
– Но тогда… что вы с ним будете делать?
– Это уж мои проблемы.
– Но… кстати, зря вы пригласили ваших… коллег. Впрочем, они еще ничего не знают. А мальчик… – Полоз вдруг нагнулся ко мне близко-близко. Жилки набухли в белках глаз. Он смотрел снизу вверх, будто из норы. – Это минутное дело. Совсем безболезненная инъекция, и… у меня есть аннигилятор. Никаких следов…
Я подался назад, как если бы мне к лицу придвинули мусорный бачок. И сказал от души:
– Только естественное отвращение мешает мне дать вам по морде. Долго потом отмывать ладонь.
Он поморщился. Ответил пренебрежительно и вроде бы сочувственно:
– Все равно дитя протянет не больше суток. Вы окажетесь в нелепом положении.
– Я уже сказал вам: в этом случае немногим дольше протянете и вы.
– А правосудие? Вы, очевидно, незнакомы с его нынешним уровнем…
– А я и не буду знакомиться! Я всегда могу уйти на «Иглу», и кто достанет меня там? А вернусь, когда нынешнее ваше правосудие канет в историю… Но, думаю, в этом не будет нужды. Думаю, мы с Петькой в любом случае переживем вас…
И я встал. И со злорадством почувствовал, в каком смятении, в какой панике оставляю Полоза.
– Идем, Петушок.
Он не спросил куда, не спросил зачем. Чуть оттопырил губу и мотнул подолом:
– В этой хламиде?
– Мы поедем в машине. К тому же многие мальчишки ходят в таких хламидах, здесь это модно.
– Где это – здесь? – сказал он с прорвавшейся тревогой.
– Я все объясню. Не бойся и пойдем… – Я взял Петьку за плечо.
Он послушался. Мы пересекли холл. От двери – боком, словно краб – шарахнулся и засеменил прочь Карлуша.
4Машина ждала нас у ворот. За рулем – Юджин, рядом с ним – Виктор. На заднем сиденье – Митя Горский. Он распахнул дверцу. Я подтолкнул Петьку. Он послушно забрался на сиденье, уселся между Митей и мной.
Поехали.
– Ну? – сказал Юджин.
– Все в порядке, – сказал я.
– Куда прикажете? – спросил он официально.
– Домой.
– Домой ко мне? – шевельнулся Петька.
– Пока ко мне. Твой дом, к сожалению… далеко. Я все объясню…
Объяснять надо было не только Петьке. Я чувствовал, как и Юджин, и Митя, и Виктор прямо-таки излучают вопросы. Тогда я сообщил спине Юджина:
– Полоз держал мальчика взаперти. Я узнал это… в силу некоторых обстоятельств. Подробности потом. Не удивляйтесь.
Митя проговорил, не оборачиваясь:
– Не удивляемся. О Полозе слышали кое-что и раньше.
– Думаю, что слышали не все. Этот тип таланта небывалого. Но и сукин сын… Главное, однако, сейчас покормить и уложить Петьку спать. Чтобы он успокоился и отдохнул.
– Но я не хочу спать! – дернулся Петька. – Я вообще не понимаю! Почему ночь? Был день – и вдруг сразу… темно…
– Расскажи подробнее, как ты попал к Полозу, – осторожно попросил я.
– Не знаю! Я пел в нашем саду на эстраде. Потом что-то вспыхнуло… Ну, будто солнце на рельсах… И я… рядом с этим дядькой, с Полозом… Он говорит: «Мы приглашаем тебя выступить с нашим хором. Споешь, и я отвезу тебя домой». А сам… в эту тюрьму меня…
– Постой! А ты не удивился, почему оказался здесь? Не испугался?
– Я… не знаю. Я будто во сне был. Только хотелось петь, вот и все… А очнулся, когда он меня уже к машине вел… Я где?
– Это город Византийск. У моря, Петушок, – вздохнул я. – Видишь, занесло тебя. Ты не удивляйся, бывает…
Он отозвался довольно спокойно, хотя и непонятно:
– Вот, значит, как… Это когда скрестились рельсы… А я думал, что догоню маму…
«Никогда ты уже не догонишь маму, бедняга», – подумал я. И стало мне так жаль его, словно я сам осиротел и затерялся в незнакомом мире.
А Петька держался спокойно. Даже чересчур спокойно. Неужели я на его месте вел бы себя так же? Не верится… Впрочем, кто знает? Хотя и кажется, что я хорошо помню себя мальчишкой, но все же столько лет прошло…
Юджин спросил сдержанно:
– Что же все-таки случилось? Хотя бы без деталей…
Тогда я сказал:
– Темпоральный перенос дубликата с матрицы на сотню лет. Небывалая вещь, но факт. Полоз умеет многое…
– Великий Хронос… – вполголоса отозвался Юджин и даже слегка вильнул рулем. Остальные промолчали.
Петька ничего, конечно, не понял. И вдруг насупленно поинтересовался:
– А там, куда мы едем, кто-нибудь есть?
– Да. Там… тетя Карина.
– А… куртку там снимать не надо?
– Елки-палки… – охнул я. В самом деле! Что скажет хозяйка, когда я привезу мальчишку, на котором, кроме моей куртки, ни лоскуточка. – Братцы! Можно где-нибудь сейчас купить одежду для мальчишки? Петьке нужен фрак и панталоны, чтобы представиться мадам Карине. У Полоза-то я его забрал… в натуральном виде.
– Делов-то, – сказал Митя. – Юджин, сверни на Изумрудную…
С безлюдной слабоосвещенной улицы мы выскочили на шумную Изумрудную. Здесь огни и рекламные вспышки, словно оправдывая название, сияли в основном зеленым светом.
Юджин остановил машину у похожего на громадный, освещенный изнутри аквариум универмага. Это был магазин «Пиноккио», о чем сообщала огненная надпись – она искрилась и бегала вокруг фигуры длинноносого человечка.
Петька выбрался из машины и задрал на рекламу голову. Кажется, забыл обо всем. Ничего похожего он не видел в своем древнем и захолустном Старотополе. Вся эта иллюминация обрушилась на него неожиданной сказкой. Мы с Митей взяли его за руки.
Несмотря на поздний час, народу в магазине было немало. В том числе и взрослых с детьми. Увидев мальчишек в таких же, как у него, куртках, Петька перестал испуганно ежиться и вертел головой.
Было на что посмотреть пацану из районной глуши прошлого века. Кружились под потолком звездолеты, компания электронных клоунов играла на флейтах и барабанах, эскалаторы, переливаясь огоньками, несли на этажи пестро одетых людей. Какие-то цветные конструкции рассыпались на кубики, зажигали громадные цифры и складывались в мозаики. Совершенно настоящий зеленый динозавр выплевывал в прохожих разноцветные воздушные шарики. А Пиноккио сидел у динозавра на шее и махал тонкими ногами в остроконечных башмаках. Башмаки время от времени срывались с ног, но не долетали до пола, а взрывались над головами покупателей яркими фейерверками…
Признаться, я и сам глазел кругом как дитя. В «мое» время, перед уходом «Иглы», таких чудес тут еще не было.
Один Митя остался деловитым. Взглядом закройщика поглядывая на Петьку, он набирал на пультах комбинацию цифр и ловко подхватывал пакеты, которые падали из небольших овальных люков (над люками не забывала зажигаться надпись: «Спасибо. Приходите снова»). Потом пришли мы к примерочной кабине.
В кабину Петька нас решительно не пустил. Но через минуту, уже в трусиках и майке, высунулся и виновато сказал:
– Как тут это… – Он вертел в руках тетратканевую безрукавку со спутанной шнуровкой.
Митя ловко помог ему одеться и застегнуть на ногах магнитные пряжки сандалий. Объяснил мне с удовольствием:
– Не забыл еще, как облачаться в школьную амуницию.
Петька пощупал блестящие клепки на шортиках, подергал шнуровку. Недоверчиво поднял глаза:
– У вас, что ли, вот в таком в школу ходят?
– Именно, – лаконично отозвался Митя. – А у вас?
– Какая-то… заграничность. Задразнили бы…
Черт меня дернул за язык.
– Еще бы! Особенно вредный Нохря…
Петька метнул в меня испуганный взгляд и съежился. Будто от нового страха. Когда шли обратно, он уже не смотрел по сторонам. И в машине молчал (а я проклинал себя и не знал, что сказать). И вдруг Петька всхлипнул.
– Ты что, Петушок? – дернулся я.
Он сказал со звонким отчаянием:
– Я так не могу! Объясните мне все! Что вы в загадки играете!
Митя быстро обернулся ко мне:
– Питвик, надо объяснить. Иначе он перегорит, он весь на нервах. Это я как врач говорю… Юджин, останови.
Машина остановилась. Мы были на каком-то пустом окраинном бульваре. У дороги стояли кипарисы, за ними была набережная.
– Вам лучше бы пройтись пешком, – посоветовал Митя непривычно строгим докторским тоном. А я вдруг опять как бы подключился к Петькиным нервам. Ощутил всю его тревогу, смятение, непонимание.
– Пойдем, Петушок…
Мы вышли под свет зеленоватого фонаря. Петька посопел, повертел головой и неожиданно показал подбородком в сторону набережной:
– Там море, да?
– Да…
Он шмыгнул носом:
– А можно мы пойдем туда?
– Ребята, вы уж подождите нас немного. С полчасика, – виновато попросил я.
– Да уж подождем, – хмыкнул Юджин.
Мы прямо сквозь кусты выбрались к парапету. Море было темным, в нем лишь изредка мелькали огоньки, и слева на мысу вспыхивала каждые три секунды белая звезда маяка.
Сильно пахло водорослями.
И опять я услышал трели неуемных цикад.
От каменной площадки вели вниз крутые ступени. Фонарь издалека высвечивал там нагромождения прибрежных камней… Иногда накатывали из тьмы еле заметные пенные гребешки.
– Давайте спустимся, – прошептал Петька.
Я взял его за руку. Мы пошли по ступеням, а потом пробрались почти к самой воде. Устроились на плоском камне. Петька охватил коленки, придвинулся ко мне плечом, помолчал. И опять шепотом сказал:
– Ну…
– Что?
– Говорите.
5Здесь, в тишине и сумраке, на меня навалилось ощущение тяжкой нереальности. До этой минуты я в суете и хлопотах о Петьке почти забыл, кто он такой. Казалось, просто мальчишка. Ну вроде неожиданно свалившегося на голову родственника. А теперь… неровно забухало сердце. Нас было здесь двое, и каждый был – я…
И все же он был маленький, а я – взрослый дядька. И я отвечал за мальчишку.
Я начал сбивчиво, хрипловато даже:
– Вот что, Петя… Ты должен постараться ничему не удивляться.
– Ладно, – покладисто вздохнул он.
– Ты… слышал что-нибудь о машине времени?.. Да, ты ведь читал про нее у Герберта Уэллса, я знаю…
Он прошептал с явным предчувствием:
– Ну… и что?
– И вот, этот Полоз… он такую штуку смастерил…
Петька дернулся и задал вопрос, совсем для меня неожиданный:
– Зачем?
– Ну… например, чтобы вытаскивать из прошлого таких вот талантливых певцов и заставлять их петь со своим хором. Он очень любит… пение мальчиков.
– И для этого построил машину? – почти весело и как-то по-домашнему изумился Петька.
– Да… Судя по всему, он сумасшедший.
– Разве бывают сумасшедшие изобретатели?
– Сколько угодно, – мрачно сказал я. – И плохо, когда они мерзавцы.
– И… – Петька наконец понял, притиснулся ко мне плечом. – Он, значит, и меня… Да?
– Да, Петушок.
– Но… – выдохнул он неуверенно. – Так ведь не бывает…
– В это трудно поверить, но это случилось, никуда не денешься… Завтра проснешься и увидишь, что это не сон.
Он повозился, зябко потер ноги и прошептал:
– Значит, я попал в будущее?
– Да…
Он повозился опять и вдруг задумчиво и тихо возразил:
– Нет, наверно, это не Полоз сделал. Наверно, это я сам, когда скрестились рельсы…
Я не понял, но допытываться не стал. Главное, чтобы он скорее примирился с неизбежным. Я сказал неуверенно:
– Между прочим, здесь не так уж плохо…
Он спустил с камня ноги и толчком повернулся ко мне:
– Уже построили коммунизм, да?
– Ну… это не совсем так называется, но… здесь есть на что посмотреть. И порадоваться.
Петька замолчал надолго. Тревожно так. Я уже хотел окликнуть его. Но он вдруг спросил еле слышно:
– А я-то как?
– Что?
– Кому я тут нужен?
Я решительно обнял его за плечи:
– Ты нужен мне, Петух… раз уж так получилось.
Он мягко, но решительно высвободился. Отодвинулся так, что я еле различал его в сумраке. Он сказал со звонкой слезинкой:
– Но вы кто? Я даже не знаю, как вас зовут!
– Зови меня Пит. Вернее, дядя Пит… Видишь ли, я твой дальний родственник. Точнее, далекий потомок.
– Далекий? А… сколько лет прошло? После меня?..
Главное, что он поверил. Половина задачи была решена.
– Много, Петушок. Примерно сто лет…
Он почему-то разочаровался:
– Ну, это не так уж много. Я думал, тыща…
– Век – это тоже немало.
– Да, пожалуй, – снисходительно согласился он. И вдруг спохватился: – Да, немало! И тогда…
– Что?
– Тогда… откуда вы столько про меня знаете? И что я… Петушок? И про Нохрю! И даже… что «гусиная лапка» у меня!
Вот так он меня припечатал! И что здесь придумать, я не знал. И… надо ли придумывать? Имею я право что-то скрывать и прятаться от судьбы, если уж случилось такое?
И я сказал как можно небрежнее:
– Да потому что, Петух, я – это ты. Только через много лет.
Он вскочил. И – надо же! – так озорно, будто во время уличной игры:
– Вот это да!
– Именно «вот это да». Так хитро свело наши пути время…
– Значит, я и вы… и ты… одно и то же?
– Почти. По крайней мере, если верить Полозу, душа у нас одна на двоих…
– Нет. Не верю, – вздохнул он.
– Не веришь в живую душу? – удивился я. Потому что сам в его годы, по-моему, верил.
– Я не про то, – насупился он в темноте. – Просто мы не похожи.
– Вот вырастешь, будем похожи.
– Не хочу я, – пробормотал Петька. – С чего это я буду таким толстым… – Он сел и обиженно засопел.
– Ах вот оно что! – не удержался я от смеха. – Ну и не будь! Не потолстеешь, если станешь следить за собой и делать зарядку.
– А вы почему не делали? – подозрительно спросил он.
– Да так вот… работа затягивала. Про все забываешь, когда уходишь с головой…
– А какая у вас… у тебя работа?
– Долго объяснять. Потом расскажу. В общем, связано это с загадками времени и с дальними звездами.
– Ух ты… Ну тогда ничего, что ты толстый.
– Я так же думаю.
– В конце концов, ты все равно больше ста лет прожил. Сейчас так подолгу живут, да?
Ох, он ведь ничего про меня не знал!
– Нет, Петь, тут другое дело. Я часть жизни провел на «Игле». Ну, это вроде корабля для путешествий в межзвездном пространстве. Там время идет иначе, вот и сэкономил полвека. Недавно вернулся, а здесь уже все другое. Мы с тобой, можно сказать, оба новички в этом мире… Так что давай держаться друг за друга.
Я опять хотел обнять его за плечо, но он толчком отодвинулся. И сказал резко:
– Нет, я вам не верю.
– Но почему?! Петушок…
– Потому что так не бывает.
– Бывает! Раз случилось… Ну хочешь, расскажу такое, что знаем только мы. Например, как ты… как я в детском саду влюбился в Наташку Ракитину и как плакал потихоньку, когда она убегала играть с Вовкой Гуляевым? Или как вечером под одеялом шептал специальную считалку, чтобы не приснилось страшное:
Солнце, звезды и луна,
Мне не надо злого сна…
Или… про кораблик…
Петька слушал не дыша, и я чувствовал, как натянута в нем каждая жилка. Потом он расслабился и возразил утомленно:
– Нет… Наверно, здесь, в будущем, просто научились читать чужие человеческие мысли. А чтобы вы – это я, все равно не может быть…
– Да почему?!
Петька сказал печально и снисходительно:
– Сами посудите. Если Полоз перенес меня сюда, как вы смогли там вырасти и сделаться вот таким? Ведь вас там не стало!
Вот умница! Я загордился Петькой и, значит, собой.
Такой вот рассудительный мальчик!
– Ты мыслишь совершенно логично. Только Полоз не переносил тебя… то есть меня… то есть… тьфу! Не переносил никого из нас сюда в натуре. Он как бы сделал фотоснимок, а по этому снимку воссоздал здесь такого же в точности пацана. Вот и оказалось, что Петька Викулов – и там, и здесь. И один из них успел вырасти… В общем-то никаких чудес, просто новейшая наука и техника…
– Это значит… я искусственный, что ли?
Вот еще одна психологическая проблема! И сколько их еще впереди!
– Петька, ты абсолютно настоящий! Посмотри на себя, прислушайся к себе… Ну стукни себя по глазу – будет настоящий синяк! У искусственных разве бывают синяки?
Он с минуту обдумывал мой аргумент.
– Нет, не верю.
– Ну и дурак, – обиделся я. Совсем как маленький Петька.
Видимо, это подействовало на него убедительнее всего. Он опять подсел вплотную. Прижался боком, будто братишка. Или сын, или внук… Передернул плечами, снова зябко потер ноги и голые локти. От воды несло прохладой, плескали у камней небольшие волны, и порой от них долетали брызги. Я стянул куртку и укутал Петьку с ногами. Он благодарно посопел. Но затем вновь упрямо напружинил под курткой плечи. Прошептал даже не мне, а себе:
– Есть одно самое-самое доказательство, чтобы я поверил…
– Господи, какое еще…
– Родинки… они ведь не исчезают у человека никогда в жизни…
– Ох и негодник ты, Петух, – сказал я с облегчением. – Ну что же, пойдем. Здесь-то темно.
Мы поднялись на площадку, где светил фонарь. Там по-прежнему было пусто.
– Смотри, Фома неверующий! – я повернулся к Петьке спиной и рывком задрал рубашку до шеи. И почуял, как Петька тепло дышит мне в спину.
Он тихо выдохнул:
– Похожая. Только выросла маленько…
– Ну так и сам я вырос!.. Убедился? – и я опустил рубашку.
– Ага… «Фома неверующий» – это тетя Глаша так говорила.
– Это когда дядя Костя просил денег на опохмелку, а она уверяла, что нету… – подтвердил я. И сразу испугался: «А вдруг вспомнит про маму».
Но Петька тоже чего-то испугался. Как-то обмяк, осунулся.
– Ой…
– Что?
– А этот… Полоз… он говорил, что я могу исчезнуть, раз я ненастоящий… Раствориться…
Тут страх сжал и меня. Сотряс крупным ознобом. Но я – ради Петьки – скрутил этот страх. И, разозлившись на себя, рявкнул, как сердитый папаша:
– Я вот тебе растворюсь!.. Ну-ка, пошли в машину, там уж небось заждались…
Внимание! Это не конец книги.
Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?