Текст книги "Инновационная концепция модернизации теории и практики физического воспитания"

Трудность определения понятия игры состоит в том, что ему соответствует крайне сложное и многоаспектное явление.

Во-первых, существует огромное разнообразие игр. Игрища древних, детская игра как ведущая форма жизнедеятельности ребенка, игра в искусстве, спорте, военная и деловая игры, математические игры – это далеко не полный перечень проявлений игры. Во-вторых, возможны различные аспекты анализа игры. Игра, как отмечает В. И. Устиненко, может рассматриваться: «1) как самостоятельная деятельность, существующая в культуре наряду с другими видами деятельности (трудовой, познавательной, художественной и др.); 2) как элемент или аспект, а то и основа других видов деятельности (искусства, спорта и др.); 3) как внутренний план деятельности (проигрывание возможных жизненных ситуаций или преднамеренная постановка себя в определенную ситуацию, т. е. как структурная модель поведения)» [Устиненко, 1989, с. 147–148].

Такая многоплановость игры порождает различные представления о ее сущности и различные значения самого термина «игра». В четырехтомном словаре русского языка отмечается, например, семь основных значений этого слова, в которых оно используется в обыденном языке.

Но и в научных работах понятие «игра» истолковывается по-разному, хотя встречаются и некоторые общие его характеристики.

Для иллюстрации приведем два определения игры, которые являются результатом их систематического научного анализа.

«… Анализ позволяет определить игру в главных чертах как деятельность:

1) свободную, то есть ее нельзя сделать обязательной для игрока, чтобы игра тут же не утратила свою природу радостно-влекущего развлечения;

2) обособленную, то есть ограниченную в пространстве и времени точными и заранее установленными пределами;

3) с неопределенным исходом, то есть нельзя ни предопределить ее развитие, ни предугадать ее результат, поскольку необходимость выдумки оставляет некоторую свободу для инициативы игрока;

4) непроизводительную, то есть не создающую ни благ, ни богатств, вообще никаких новых элементов и, если не считать перемещения собственности между игроками, приводящую к точно такой же ситуации, что была в начале партии;

5) регулярную, подчиненную ряду конвенций, которые приостанавливают действие обычных законов и на какой-то момент учреждают новое законодательство, единственно действительное на время игры;

6) фиктивную, т. е. сопровождаемую специфическим сознанием какой-то вторичной реальности или просто ирреальности по сравнению с обычной жизнью» [Кайуа, 2007, с. 45–46];

«Игра есть добровольное действие либо занятие, совершаемое внутри установленных границ места и времени по добровольно принятым, но абсолютно обязательным правилам с целью, заключенной в нем самом, сопровождаемое чувством напряжения и радости, а также сознанием „иного бытия", нежели „обыденная" жизнь» [Хёйзинга, 1992, с. 41].

Ниже дается краткая характеристика понятия игры, которое в системе понятий используется в общей теории комплексного физического воспитания.

Игра – это прежде всего определенная деятельность, т. е. совокупность осмысленных действий, объединенных единством мотива. Игровая деятельность имеет ряд особенностей. В данной деятельности человека интересует не столько ее результат, сколько те эмоции, которые она вызывает, удовольствие, получаемое от занятия этой деятельностью. В этом смысле принято говорить, что «мотив игрового действия лежит не в результате действия, а в самом процессе» [Леонтьев А. Н., 1959, с. 388], что «подлинная игра… содержит цель в самой себе» [Хёйзинга, 1992, с. 238]. Игра «представляет собой эмоциональное переживание удовольствия, наслаждения от процесса свободного проявления духовных и физических сил личности» [Формирование личности…, 1983, с.119].

Игровая деятельность способствует формированию и развитию разнообразных жизненно важных качеств и способностей (психических, физических и др.), хотя в процессе игры человек не создает материальных ценностей. «Как правило, игра сама по себе не ведет к созданию новых материальных ценностей, хотя в некоторых формализованных играх или играх досуга, как, например, в покере, возможно перераспределение денег или другой собственности между игроками» [Loy, Kenyon, McPherson, 1981, p. 6].

В связи с этим Х. Г. Гадамер обращает внимание на то, что «для играющего игра не представляется серьезной; именно поэтому в нее и играют». Но вместе с тем он замечает, что «тот, кто не принимает игру всерьез, портит ее» [Гадамер, 1988, с. 147–148]. Развивая эту тему, Ю. А. Левада подчеркивает, что «игровое действие как таковое (игровая структура) лишено какой-либо внешней полезности, ориентации на внешнюю цель и подчинение внешней норме… Замкнутость, или закрытость, структуры игрового действия означает, что его нормативные рамки и целевые ориентации (как внешние, так и внутренние, психологические), соответствующие мотивы и интересы ничем, кроме самой игры, не определяются… Негативным определением той же особенности игрового действия – замкнутости – является его неутилитарность…». «В этом смысле игра принципиально непродуктивна и тем отлична от функциональных или инструментальных форм деятельности… Конечно, любые реальные игры… многими нитями связаны с решением практических задач – с экономическими, педагогическими, карьерными, престижными интересами…», но вместе с тем «игровое действие отмечено как несерьезное, искусственное, свободное в противоположность серьезному, естественному, необходимому миру неигровой деятельности» [Левада, 1984, с. 273–275, 278].

Известный теоретик в области физической культуры 3. Гилевич характеризует игру следующим образом: «игра – одна из форм активности человека, добровольно выполняемая индивидуально или в группе, в которой получение конечного результата не играет существенной роли, но эмоциональное восприятие, переживания, чувство свободы действий и воображения делают ее совершенно непохожей на работу» [цит. по: Квилецки, 2009, с. 23].

Еще одну важную особенность игровой деятельности можно выяснить, сопоставляя ее с событиями реальной жизни. Игровая деятельность, особенно в начальный период своего возникновения, как правило, непосредственно связана с определенными ситуациями и формами поведения человека в реальной жизни. Но она не просто повторяет эти ситуации и формы поведения, а моделирует и модифицирует их определенным образом, приобретая такие характеристики, как «условность», «надуманность», «притворство» и т. п. Игровое моделирование предполагает переход из мира реального в мир «условный», создание искусственных, «мнимых» ситуаций.

Касаясь этой стороны дела, Л. С. Выготский писал: «Мне кажется, что за критерий выделения игровой деятельности ребенка из общей группы других форм его деятельности следует принять то, что в игре ребенок создает мнимую ситуацию… на основе расхождения видимого и смыслового поля» [Выготский, 1966, с. 65]. А. Н. Леонтьев подчеркивал, что в игре всегда присутствует «воображаемая ситуация» [Леонтьев, 1959, с. 392]. В отечественной науке одним из первых на эту особенность игровой деятельности обратил внимание Ю. М. Лотман. Он обосновал положение о том, что игра выступает как «особого типа модель действительности. Она воспроизводит те или иные ее стороны, переводя их на язык своих правил». Весьма важно положение Ю. М. Лотмана о том, что игровая модель в каждую отдельную единицу времени включает человека одновременно в два поведения – практическое и условное. Игра связана с реализацией особого «игрового» поведения. Когда какая-либо жизненная ситуация преобразуется в игру, реальность подчиняется законам игры, причем организующий принцип реальной ситуации познается через моделирование его в условных категориях «правил» и «кодов» [Лотман, 1967, с. 132–133, 137].

Игра является добровольной деятельностью, так как никого не заставляют насильно принять участие в игре. Игра проводится в свободное время, может быть начата и закончена по желанию игроков. В играх соперники чаще всего ведут себя так, как будто все равны и находятся в равных условиях, и многочисленные аспекты «внешней реальности», такие как расовые различия, образование, профессия, финансовое положение, на время проведения игры не принимаются во внимание. В этом смысле игра выступает как одна из форм преодоления человеком не только узко утилитарного отношения к реальности, но и зависимости от нее и тем самым обретения свободы.

Препятствия, с которыми люди встречаются в своей повседневной жизни, обычно заранее не предусмотрены. В играх, напротив, препятствия, с которыми приходится бороться, создаются искусственно. И хотя иногда они приобретают жизненно важное значение, становятся вопросом жизни или смерти, как, например, у альпинистов при трудном восхождении, но эти трудности обычно не имеют существенного отношения к повседневной борьбе человека за существование. Кроме того, если во многих реальных ситуациях повседневной жизни под руками может не оказаться средств или возможностей для адекватного преодоления возникающих препятствий, в играх в силу их внутренней структуры всегда предусматриваются потенциальные ресурсы или пути преодоления искусственно созданных препятствий. В этом отношении отличие игры от реальной жизни наиболее ярко проявляется в наличии у нее: 1) свойства, которое можно охарактеризовать словами «как будто»; 2) искусственных препятствий и 3) потенциальных ресурсов для их преодоления [Loy, Kenyon, McPherson, 1981, p. 7–8].

Игровая деятельность позволяет моделировать такие ситуации, создание которых не зависит от воли обучающего, или такие, включение в которые неподготовленного индивида грозило бы ему гибелью. Это достигается на основе замены тех предметов, с которыми действуют в реальной жизни, на иные («игрушки»), приспособленные для указанных целей, а также введения определенных правил, уточняющих, что можно и чего нельзя делать. При замене реальной ситуации условной, то есть игровой, обучаемый имеет возможность исправить свою ошибку, «переходить», воспитать практически необходимую структуру эмоций. В игровой модели все ограничения, не обусловленные ее правилами, снимаются. У игрока всегда есть выбор, а действия его имеют альтернативу. В момент, когда у игрока не остается выбора, игра теряет смысл; определенные виды игр как раз в том и состоят, чтобы поставить игрока-«противника» в ситуацию отсутствия выбора. С этим связана и условность времени в игре, ее обратимость, возможность «переиграть» [Лотман, 1967].

Значит, игровое моделирование включает в себя такие формы поведения, которые, во-первых, обеспечивают безопасность человека, предохраняют его и других людей, с которыми он контактирует в ходе данной деятельности, от существенных негативных последствий, а во-вторых, вызывают повышенный интерес к самой деятельности. Все это достигается на основе введения определенных правил, уточняющих что можно и чего нельзя делать («подчинение правилам и отказ от действия по непосредственному импульсу в игре есть путь к максимальному удовольствию» [Выготский, 1966, с. 71]) и замены тех предметов, с которыми действуют в реальной жизни, на иные («игрушки»), приспособленные для указанных целей. «Сущность игр человеческого бытия – подчинение решениям и поведению, общим для всех правилам, с одновременным разрешением полного использования возможностей в пределах обозначенной области свободы игроков» [Lipiec, 1997, р. 102].

В качестве игровой в принципе может выступать любая деятельность, если она осуществляется «ради удовольствия» от самой этой деятельности. Однако формируются и специально игровые виды деятельности, структура которых предназначена именно для этой цели.

Разнообразие игр отражается и в некоторых языках. Так, в английском языке слово «игра» имеет два синонима – "play" и "game". Когда ребенок болтает ручками и ножками беспорядочно и как будто бы для собственного интереса – это "play", а когда имеются правила игры и довольно строгие, нерушимые – это "game".

Многие исследователи пытаются систематизировать те формы (разновидности) игровой деятельности, в которых она выступала исторически и существует в настоящее время. Так, Р. Кайуа подразделяет все игры на агонические (состязательные), азартные, миметические (подражательные) и «головокружительные» [Кайуа, 2007]. Предлагаются и другие научные классификации разновидностей игровой деятельности [см.: Лебедь, 2002, 2005; Леонтьев А. Н., 1959; Пиаже, 1969; Портных, Фетисова, 2002; Эльконин, 1999; Eichler, 1983; Helanko, 1974 и др.].

Глава 5. Гуманизм

Мировоззренческой основой общей теории комплексного физического воспитания являются идеи и идеалы гуманизма.

Понятие гуманизма нуждается в разъяснении и уточнении, так как на протяжении веков термин «гуманизм» имел массу значений и весьма неопределенно использовался многими философами, социологами, психологами, педагогами в гуманитарных науках, политике, образовании. «Гуманизм, – пишет по этому поводу А. В. Прокофьев, – может быть самое значительное и при этом наименее определенное понятие из идейного арсенала продолжающейся и поныне исторической эпохи. Многообразие интерпретаций говорит не столько о смысловой пустоте слова, сколько о той его магической притягательной силе, что властно понуждает мыслителей самоопределяться в попытках уловить его истинное значение» [Прокофьев, 2001, с. 55].

Как отмечает польский философ и социолог спорта З. Кравчик, неопределенность и многозначность термина «гуманизм» в определенной степени связана с тем, что в его основе лежат четыре слова: греческое слово «homo» и латинские – «humanus», «humanitas» и «humaniora».

Все эти слова весьма многозначны, а кроме того, могут употребляться в двух вариантах – описательном (аксиологически нейтральном) и нормативном (оценочном). Слово «homo» означает «человек» и может пониматься как часть рода человеческого или как индивид, принадлежащий к этому роду. Слово «humanus» означает «человеческий». Оно может употребляться в нейтральном смысле и в этом случае обозначает «принадлежащий к роду человеческому», «являющийся элементом этого рода», «являющийся продуктом или проявлением деятельности людей». Но слово «humanus» можно понимать и в аксиологическом смысле. В этом случае оно подразумевает «степень человечности поведения, которое оценивается положительно», и используется для различения достойных и недостойных действий человека (последние оцениваются как «нечеловечные»). То же относится и к слову «humanitas». Его можно использовать в описательном (аксиологически нейтральном) смысле как «человечество» или «род человеческий». Но данное слово, употребленное в значении «человечности», может ассоциироваться с определенными признаками конкретного человека или социальной группы, заслуживающими похвалы и награды в социальном смысле. В этом случае оно истолковывается как оцениваемое положительно. Наконец, под словом «humaniora» понимают культурные достижения греческой и римской античной культуры, прежде всего собрание философских и литературных произведений, в которых сформулированы основные принципы античного гуманизма. В истории социально-философской мысли эти принципы определялись и структурировались по-разному в зависимости от уровня знаний античности и идейно-теоретической ориентации исследователей [Кравчик, 1996, с. 5].

Н. А. Бердяев, характеризуя многозначность слова «гуманизм», указывал на то, что первоначально в эпоху Ренессанса оно означало обращение к античной культуре, изучение греко-римской культуры и языка, а в XIX веке получило смысл человечности, гуманного отношения к человеку, что иногда определяется словом «гуманитаризм» [Бердяев, 1997].

Одно из важнейших положение гуманизма состоит в том, что именно человек (а не техника, не прибыль, не вещное богатство, не власть, не наука и т. п.) является «альфой и омегой» социальной жизни и общественного развития.

Данное положение сформулировал еще Сократ: «Человек является высшей ценностью». Н. А. Бердяев также выдвигает его на первый план в гуманистической концепции: «Гуманизмом я буду называть признание высшей ценности человека в жизни мира и его творческого призвания» [Бердяев, 1997, с. 64].

В соответствии с такой исходной парадигмой человек рассматривается как цель различных сфер общественной жизни (науки, техники, искусства, спорта и др.) и общественного развития в целом. Как отмечал И. Кант, и для других людей человек может быть только целью, но никогда не средством: «Во всем сотворенном все, что угодно и для чего угодно, может быть употреблено всего лишь как средство; только человек, а с ним каждое разумное существо есть цель сама по себе» [Кант, 1965, с. 414].

Еще одно важное положение концепции гуманизма: человек – не только цель, но и критерий (мера) оценки всех социальных процессов, явлений, сфер общественной жизни. Вспомним классическое высказывание Протагора: «Человек – мера всех вещей: существующих, что они существуют, несуществующих же, что они не существуют» и высказывание Демокрита: «Мудрый человек есть мера всего, что существует». В соответствии с этим положением гуманным признается все то, что в деятельности общества и личности «работает» на человека. В то же время даже самая высокоорганизованная, технически совершенная деятельность, если она направлена против человека (его существования, его счастья, его самореализации), рассматривается как антигуманная – в какой бы форме и в какой бы сфере она ни проявлялась – военной, производственной или досуговой [Быховская, 1989, с. 26].

Вместе с тем важно не допускать абсолютизации положения гуманизма о человеке как высшей ценности, чтобы такое понимание человека не перерастало в эгоизм и нарциссизм [Grupe, 1988, р. 39], а также не приводило к антропоцентризму (признание человека центром и высшей целью мироздания). Такая мировоззренческая позиция «может способствовать формированию антиэкологического характера человеческой деятельности, поскольку другие проявления бытия считает низшими и по отношению к ним допускает любые разрушительные, деструктивные действия» [Глобалистика, 2003, с. 41]

Очень важным является и вопрос о том, с каких позиций оценивается сам человек, а потому и позитивная роль того или иного явления для него. С этой точки зрения гуманизм признает позитивным (гуманным) лишь то, что служит не просто человеку, а «культивированию человечности» в человеке, развитию «человечных качеств человека» (studium humanitatis) [О человеческом… 1991; Печчеи, 1980; Рожанский, 1991; Человек… 1990; Человеческое развитие… 2000]. «Когда мы говорим во имя человека, для человека, это значит не просто для его потребления – для его желудка и материального комфорта, а для его личности, хотя при этом, конечно необходимо, чтобы человек был обеспечен и материальными благами и духовной пищей» [Леонтьев А. Н., 1974, с. 73].

Уже в античности было осознано и передано Новому времени через Возрождение положение о том, что для гуманизма основным в человеке является «человечность» («humanitas»), «человеческое начало». В эпоху римской республики «человечный человек» (homo humanus) противопоставлялся «варварскому человеку» (homo barbarus). Цицерон рассматривал «человечность» («humanitas») как специфическое свойство человеческой природы, как этическое начало поведения людей и называл «гуманистическим» состояние эстетически и нравственно завершенной эволюции «подлинно человечного» индивида. Дж. Брунер по поводу такой гуманистической позиции пишет в своей работе «Психология познания»: «Три вопроса повторяются неизменно: что в человеке является собственно человеческим? Как он приобрел это человеческое? Как можно усилить в нем эту человеческую сущность?» [цит. по: Социология: энциклопедия, 2003, с. 892].

Несмотря на некоторые изменения в истолковании понятия «человечности» в процессе развития гуманизма, в основных своих пунктах оно оставалось неизменным[8]8
  О происхождении человечности см.: Шадриков, 1999.


[Закрыть]. Как отмечал известный историк мировой культуры Н. И. Конрад, в известных с давних пор гуманистических представлениях в процессе развития гуманизма менялось не столько общее содержание, сколько объем и доминанта [Конрад, 1972, с. 481].

Гуманистическое представление о «человечности» включает в себя определенный идеал (культурный образец) личности и социальных отношений (отношение человека к другим людям, а также взаимоотношения стран, народов, наций и т. п.).