Текст книги "Честь Афродиты"

5

На следующий день, целых полдня я просидел в номере, один, нервничал и переживал. Дядя Гриша вернулся почти к обеду, чуть позже. Он разбирался. В местном Управлении МВД был. Оказывается, девушку не убили, а застрелили… Ужас! Застрелили! А я не слышал! Через подушку, из ПМа с глушителем. Гильзу и сам ПМ, на полу нашли, без отпечатков, видимо стёрли, это первое. Второе, мой клиент не сам ушёл, а ноги волочил, значит его похитили. Третье. Машину нашли в районе какой-то Чёрной Речки. Она уже неделю в угоне числилась. На большой скорости потеряла управление, слетела с обрыва, упала на камни и взорвалась. В ней нашли три обгорелых трупа, с изуродованными лицами, не поддающимися ни описанию, ни опознанию… Возможно и заказуха, но дело безнадёжное. Чистый висяк, как местные оперативники сказали дяде Грише. В принципе, прокурор дело возбудил, но, как в таких случаях водится, положат на полку до особого… Пока где-то что-то не «всплывёт».

Информация меня не успокоила, наоборот. Я понял: работу сыщика нужно срочно бросать. Срочно и окончательно. Нет, нет, и нет! Это не для меня. И не потому, что стреляют и ПМом в нос тычут, а потому, что ни черта не понимаю в ментовской и бандитской психологиях. Я же не знал, когда открывал сыскное агентство «Решаю проблемы», что будет так, мягко говоря, сложно и… «Повёлся» на лёгкие триста баксов за снимки любовников. А тут… Ужас! Белые ноги убитой девушки до сих пор перед глазами стоят. Да и запах смерти в номере, мне кажется, я сразу почувствовал, но тогда не понял, а сейчас хорошо понимаю. Ещё эта авария с трупами. Кошмар! Всё! Завязываю, решил. Завязываю-завязываю. Окончательно. Деньги заработаю и верну этому…

– Кстати, сынок, а кто этот, твой заказчик? – словно подслушав, спрашивает меня дядя Гриша. Голос у него спокойный, лицо и взгляд такие же. Хотя, я знаю, волнуется, если сынком называет.

– Который две тысячи баксов заплатил? – переспрашиваю. – Я отдам. Заработаю, и отдам.

– Это понятно. Я спрашиваю, кто он? Что мы о нём знаем? – Это «мы» меня насторожило. Получается, мы не об одном думаем.

– Не знаю. Он позвонил. Приехал. Сказал. Дал аванс…

– Аванс? Он сказал – это аванс?

– Да, остальные потом… Чтобы волос не упал, и вообще… Немедленно сообщать… А что?

– Не понятно, – ушёл от ответа дядя Гриша. – А куда звонить, когда? Ты звонил?

– Да, звонил. Вчера. Сразу. А он обиделся, накричал на меня…

– Не удивился? Подумай, вспомни, может удивился или обрадовался, нет?

– Нет вроде… Разозлился, накричал… Что третьим лицам обо мне скажет…

– Третьим? Интересно. А кому именно, не сказал?

– Нет. Я и не спрашивал. Он же кричал.

– Понятно. А номер его телефона ты помнишь, не забыл?

– Я? Нет, конечно. Наизусть. Сразу и немедленно… По этому номеру. – Я назвал ему московский номер. – Через 8-495.

– Уже что-то. Очень хорошо. – Обрадовался дядя Гоша. – Ты никому об этом не сказал, не говорил? В гостинице, оперативникам, нет?

– Нет. А меня и не спрашивали. Сказал, что приехал на флот устраиваться, через Свешникова. И всё.

– Очень хорошо. Очень. Этой линии и держись, если что… Кстати, матери надо бы позвонить, успокоить. Сказать, что всё в порядке, что отдыхаешь, я здесь…

– Сам и позвони.

Дядя Гриша внимательно глянул на меня, нет ли подвоха, у меня его не было.

– Ладно, – кивнул он головой, – сделаю. Так вот, о деле. Надо его пробить. Узнать, кто такой и что собой представляет.

– Надо бы. Я тогда хотел ещё, но так быстро всё завертелось…

– Ничего, это поправимо. Вот с девочкой, это уже никак…

– С девочкой, – хмыкнул я. – А с Волковым этим, Борисом Фатеевичем, моим клиентом, поправимо? С ним тоже…

– А с ним пока, – дядя Гоша смотрел на меня задумчиво, размышлял о чём-то, – мы торопится не будем. Мы же не МВД с тобой. Не штатники. Нам отчитываться не надо. Мы подумаем, раскинем мозгами…

– Дядя Гриша! – я не удержался, вскричал. – Не надо про разбросанные мозги, а! Меня до сих пор мутит. – Дядя Гриша сменил формулировку.

– Хорошо, не раскинем, соберём мысли в кучку, если тебе так легче, и… – Набрал чей-то номер телефона, подождал… – Вася, ты? Это я, да. Извини, что поздно… Нет-нет, я не потерялся, я заеду, обязательно навещу. Обещаю. Не сердись. Я по делу. Я знаю, что ночь… Это важно. Ты не смог бы пробить мне пару адресочков… Про двух человечков нужно узнать всё, что на них есть… Нет, прямо сейчас… Хорошо… Пиши… – Дядя Гриша продиктовал номер телефона и имя моего заказчика, и фамилию Бориса Фатеевича, моего клиента. – Нет, я не в Москве. Звони сразу, как соберёшь. Я у тебя в долгу. Обязательно навещу. Спасибо. Будь. Ребятам привет.

Только он отключился, позвонил Свешников. Как мне пересказал потом дядя Гриша, Николай Николаевич ведёт параллельное журналистское расследование, пока негласное, хотя дядя Гриша против, и он знает об этом. Свешников и его доверенные журналисты предполагают, что это преступление точно заказное, не иначе, что с аварией это инсценировка, шита белыми нитками, что нужно узнать как можно больше о заказчике и Борисе Волкове, и не мог бы… Дядя Гриша ответил, что уже «смог», и как только, так сразу! Узнав это, Свешников принялся благодарить, снова напомнил о приглашении к нему домой на пельмени из белорыбицы. Дядя Гриша заверил, что это обязательно и непременно. Потребовал только одного: чтобы КолаНикола был осторожным и осмотрительным, его голова и газета нужны не только читателям всего Дальнего Востока, РФ, но и Ближнего и Дальнего Зарубежья. Однако услышав ответ абонента, дядя Гриша осуждающе выговорил: «Я понимаю, уроки вы извлекаете, но не полностью. Горбатого, как говорится…», увидел мой… хмм, скептически-иронический взгляд, осёкся, не стал продолжать свой, иногда, чёрный юмор. На том разговор у них закончился.

– Хорошо бы ещё узнать о третьих лицах… – задумчиво признался дядя Гриша, набивая трубку курительным табаком… – Кто они, чьи? – Умяв пальцем табак, чиркнул зажигалкой. – Тогда бы… – Почмокал губами, попыхтел, раскуривая трубку, раскурил, – было бы проще… – сказал, откинулся на спинку дивана, и закончил: – Но ничего, сами проявятся. Сами. Не боись! Тогда и узнаем.

Чего это? Я уже теперь и не боялся. Когда дядя Гриша рядом, такой спокойный и рассудительный, бояться мне нечего.

– Кстати, – сообщил он. – Подписка с тебя снята. Та, условная. Ты для местных оперативников вне подозрений, можешь передвигаться, я отстоял тебя, да и не успел ты наследить… – Испытующе глянул на меня, и я не мог угадать, знает он или нет, как я по глупому был в соседнем номере. – Так что, можешь устраиваться на работу хоть рыбаком, хоть капитаном…

– Не надо мне устраиваться.

– Я знаю. Я пошутил. А Николай Николаевич, кстати, поверил, так что… Актёрские данные сыщику не помеха, наоборот. У тебя получается.

– Не надо мне сыщиком. Не хочу я уже. Я понял, это не для меня.

– Ух, ты какой! Испугался? А я-то уж было обрадовался. Думал, смена идёт. Хорошая смена, снизу.

– Ага, смена. Тут такие дела!! Меня оперативники на мушке полчаса держали.

– Обиделся? Забудь! Подумаешь, на мушке. А меня и дырявили, и закапывали и травили… И ничего. Работа такая. Нужная. Если на тебя наезжают, значит ты на правильном пути. Кому-то на хвост наступил. Держи удар. Криминал проявится. А ты, сдрейфил. Не понимаю! Я же рядом.

– Ну, в общем, я не знаю. И долг теперь висит… Если с тобой только.

– А то с кем же! Со мной и с дядей Колей.

– О, как раз хотел спросить, а кто такой этот КолаНикола Свешников. Вы давно с ним знакомы? Интересный дядька. Мне понравился. Оптимист.

– КолаНикола? Он не дядька, он друг. С ним в любую заварушку можно. Не смотри, что маленький ростом, он сильный рукопашник, да и оптимист, как ты говоришь, на самом деле храбрец каких поискать. Мы и познакомились-то с ним на этой почве. Смех сказать. Меня в очередной раз живьём закапывать повезли…

– Тебя?! – Удивился я. – Как это? Когда? Ты не говорил. Мы вообще о тебе мало что знаем, ты же не рассказывал. Секретно всё, секретно.

– А чего попусту хвастать, это к слову если, как сейчас вот.

– А кто это… на тебя наехал, когда?

– Да были такие. Привезли меня в лесок, в Омске это было, по молодости, я тогда с московской бригадой дело одно тёмное у них раскручивал, отлили меня водой, я пришёл в себя, говорят, можешь уже не молиться, мент, копай себе могилу, у нас времени на тебя нет, вышло. А дело было в начале осени. В августе. На природе. Слышу, ручей где-то рядом журчит, вокруг лес. А лес такой красивый, смотрю, только солнце встало, на траве роса, сыро, я голову поднял, в голове гудит, мушки-мошки в глазах какие-то летают, один глаз заплыл, в груди хрипит… Здорово они меня тогда отделали. Четверо. Быки. Подняли они меня, поставили на ноги, а я ног не чувствую… Они мне лопату сунули. Ткнули в спину, выбирай место, ментяра, сказали, где ляжешь… А мне лопата как столб, сил нет, я уцепился. Вдруг слышу чей-то окрик cо стороны: эй, вы, мол, что вы делаете, подонки. Прекратите! Так нельзя! Это преступление! Вас посадят! Да требовательно так прозвучало! Эти четверо повернулись на голос, я тоже… Вижу, с трудом правда, но вижу, стоит какой-то ханурик, низенький, щупленький, с корзиной и палкой в руках, грибник, в соломенной шляпе. Быки рассмеялись, иди, говорят, мужик, помоги ему, смеются, он один не справится. Я кричу, нет, не верь, мужик, беги, беги отсюда. Ну, один к нему бегом бросился, я понимаю, тоже валить решили, как свидетеля, а он – нет, не побежал. Наоборот. Корзину отбросил, в руках палку свою крутанул… первый и перевернулся… Он так хитро крутанул его, что тот копчиком на пенёк грохнулся и затих с выпученными глазами. Я обомлел, даже в голове меньше шуметь кажется стало. А тут и второй к нему подбежал, бык, килограммов на сто, сто десять. Всё, думаю, хана ханурику, даже глаза закрыл… Да, точно, слышу нечеловеческий рёв! Открываю глаза… Нет, это не грибник орёт, он на спине быка верхом сидит, и руки на излом ему выворачивает, это бык благим матом и орёт, больно, мол. Тогда и я сообразил, осталось же двое и лопата у меня. Ну я и… И ханурик помог. Свешников оказался. Николай Николаевич. Он мне в запале так и представился: КолаНикола, мол, журналист, что я потом так его шуткой и звал. Он на каком-то семинаре как раз в Омске был. Повезло! Так что, можно сказать он мой крестник, жизнь мне спас. А ты говоришь оптимист. Друг он, надежный причём. Брат и товарищ.

6

На складе очередную фуру разгрузили как всегда быстро, сноровисто. Иностранный сорокатонный контейнер мгновенно опустел. Черноголовый гастарбайтер, водитель погрузчика, ловко управляясь в тесном пространстве неудобных коридоров быстро перетаскал паллеты с коробками по 20 кг сначала на весы, потом на склад. Один паллет за другим. Иностранному водителю, на этот раз голландцу, подписали приёмные документы, похлопали по спине, молодец, мол, друг, всё тип-топ, езжай, дядя. Фура немедленно покинула закрытую территорию оборонного российского предприятия. Начальник производства, Валерий Викентьевич, он как обычно присутствовал при приёмке, немедленно выписал в цех пятьсот килограммов. Дальше всё пошло-поехало по технологии. Партия поступила в цех. Там её мгновенно лишили фирменной иностранной упаковки, упаковку пропустили через ножи механического измельчителя. Раздетые 20-ти килограммовые монолит-брикеты по конвейерной линии поступили в большой чан, там их разогрели до соответствующей вязкости, дополнили пальмовое масло, перемешали, провели необходимый и немедленный экспресс-анализ в собственной химлаборатории, получили от неё некоторую корректировку, выполнили её, снова перемешали массу, вновь провели через лабораторию, получили наконец «добро», и уже полученную промышленную консистенцию загрузили в охлаждающую камеру. Главное – выполнено. Через расчётное время, загустевшую массу через сопло прямоугольной формы выдавили на разделочный стол, там её механической гильотиной нарубили вначале на двадцатикилограммовые заготовки. Естественно с запасом по количеству. Часть из них была доставлена в цех упаковки – плюс запас, сколько заказчиками было заказано – другая часть пошла на разделочную линию № 3. Меньшая часть, естественно. Механический дозатор там её разделал на брикеты массой в двести граммов, для торговой и прочей инспекции, для элитных супермаркетов, для конечного потребителя. А далее всё просто, произведённая продукция автоматической линией упаковывалась в фирменную упаковку с российским уже названием, российской символикой и всеми необходимыми опознавательными элементами по массе, качеству, датой изготовления, сроком хранения, ГОСТом, штрихкодом и всем прочим. Из чего следовало, что масло – стопроцентно российское. Только российское и только что произведённое. Высшего сорта, крестьянское и вообще. С лейблом: «Мы рады предложить вам российский продукт отличного качества за небольшие деньги. Приятного аппетита!». Это для покупателя. «Бесперебойность производства – основа поступательности. Поступательность – залог нашей победы». Это для сотрудников. Последнее на транспарантах висело во всех цехах, во всех кабинетах, даже в туалетных комнатах. Как девиз фирмы. Ему и следовали.

Таким образом, нехитрая технологическая операция давала фирме увеличение массы производимой продукции сначала 1:1,5, потом 1:2, потом… Сейчас уже 1:3. А уж маржу фирмы начальник производства, Валерий Викентьевич, и не считал, да и не мог на своём уровне. Молча выполнял, что Игорь Ильич приказывал. А приказывал он всегда только по телефону. Устно. Распоряжение мотивировал большими издержками, высокой себестоимостью и прочим, начальственно необходимым. Во что Валерий Викентьевич трусливо старался не вникать. Мудро считая, не его это дело. Есть руководство фирмы, её «бухгалтерия», менеджеры, вот пусть они и… На самом деле – он это понимал – не мудро поступал, а вынужденно. В его возрасте где ещё такую работу найдёшь, нигде. А оно, руководство, щедро выплачивало ИТР и менеджерам – и старшим и младшим – денежные вознаграждения, включая социалку. Что ещё, спрашивается, надо? Ничего. Зарплата и премии. Премии и оплаченный отпуск. Отпуск в последнее время – это тоже с назначением Игоря Ильича пришло, сотрудникам предлагался только корпоративный, на зарубежных островах, чартером, в бунгало, всё включено. Не отпуск – сплошной «бразильский» карнавал получался, сказка. А Валерий Викентьевич на островах обычно напивался, практически весь «карнавал» пьянствовал, таким и в самолёте летел, сотрудники грузили, по возвращении ещё больше мрачнел, уходил в себя. Менеджеры и руководство списывало этот бзик «старику» на возраст, мол, ничего страшного, это нормально, они все потом – старики – такие… Главное, молчит, дело знает, и достаточно. Хотя проблема было в другом. В принципе, во многом.

Получая, например, очередную зарплату, в конверте естественно, Валерий Викентьевич стеснялся его открывать. Видел для себя в этом что-то не хорошее, тёмное какое-то, как подачку. И это всё больше его смущало. Правда не долго. Пару, тройку дней где-то, после получения конверта. Потом рабочая суета вытесняла душевное смятение, отвлекала. Была ещё одна проблема. С рабочими цеха. Раз в три месяца, а то и раньше, они руководством менялись, почти все. Новых приходилось заново обучать. А это непросто. Доходило до смешного, рабочие русского языка не знали. Часто вообще. Ни русского, ни технологического. Приходилось когда через переводчика, такого же, как и они, в принципе, только чуть-чуть различающего русские слова, чаще на пальцах. Одни азиаты. Из ближнего зарубежья. И третье. Сама технология производства. В неё Валерий Викентьевич начал вмешиваться по приказу Игоря Ильича. С его назначением. Раньше такого не было. Раньше Валерий Викентьевич радовался своей работой, фирмой, гордился. Теперь, нет. Теперь боялся. Причём, так ловко у исполняющего обязанности генерального директора получалось, что за качество продукта отвечал только начальник производства и главный технолог. Место главного технолога на фирме было всегда стабильно вакантным, её, когда нужно было оформить очередную партию сертификатов, по приказу занимал Валерий Викентьевич, потом его приказом освобождали, хотя обязанности он продолжал исполнять. Именно, исполнять. Но так было не всегда. Это теперь только Валерий Викентьевич начал волноваться, потому что знал, продукцию он гонит фуфловую, как точно охарактеризовал её старый друг, ещё по Минпищепрому СССР, бывший его начальник отдела. «Валерка, ты что, с ума сошёл! На старости лет! Срочно бросай на хрен эту контору. Тебя посадят. Первого! Ты же не такой, я знаю, ты же не портачь, дерьмо потребителю гнать! Меня позоришь, весь наш Минпищепром СССР, да и возраст, извини, в тюрьме срок мотать! Я же помню, ты же… мы же…» В ответ Валерий Викентьевич кривился, согласно кивал головой, а сам подленько думал: «Хорошо тебе говорить на министерской пенсии, да бобылём теперь, а у меня, извините, жена можно сказать молодая, на пятнадцать лет моложе, общий сын растёт, в школу только-только пошёл, и вообще… Нужны мне деньги, очень нужны…» Вот и послушно выполнял распоряжения Валерий Викентьевич, снижал «процент отходов»…

Так где-то – грустно! – сетовал на своего руководителя Валерий Викентьевич, не понимая, что его гендиректор, Игорь Ильич, вовсе не так плох. Он всего лишь продукт нового времени, и условий. Он менеджер! Не простой: менеджер новой волны. Кроме того, внешне красивый, молодой, холостой… Важная мишень для серьёзных охотниц за выгодным женихом. Элегантный самец. Почти блондин. Высокий, пропорционально сложенный, два раза в неделю посещающий плавательный бассейн в спортивном клубе. С деньгами. Улыбчивый. Эрудированный. Себе на уме, «мальчик». Охотницам о нём многое было известно. Но не всё. Только основное, пожалуй.

За плечами два университета, и Московский и Европейский, два иностранных языка – не считая русского, две зарубежные долгие стажировки, должностной рост, анализ мирового и внешнего рынков, связи и… желание стать значимой личностью в этом мире. В Россию он потому и вернулся, а мог и не возвращаться, пока чётко для себя не увидел, он сам и «площадка» готовы. Россия на пике, он тоже. Можно сделать уж если не карьеру, то деньги точно. Хотя «сладкое» время, когда абрамовичи с дерипасками делали бизнес в России ушло, но чиновничьему ресурсу России, как хворост огню, нужны «курицы несущие яйца». Нефтяной бизнес, как и газовый, весь уже расписан, военный и рыбный поделён, риэлтерский и строительный тоже, а вот возрождающиеся российские производители, неважно чего, очень руководством страны и правительством приветствовались. Уже если и не преференциями, то благодарностями и грамотами гарантированы. «Водица» в стране была ещё мутной: ловись, рыбка… Игорь Ильич на этом и сконцентрировался. Тем боле, что его прежнее место, вице-президент европейской корпорации производителей молочной продукции, позволяло. С этим и в Москву приехал. По линии всё того же корпоратива получил несколько лестных предложений, но выбрал скромное: исполнять обязанности руководителя в небольшой, практически маленькой, но «крепкой» российской компании по производству российского масла – так нужного администрации и народу! – из продуктов отечественного сырья.

С этого и начал. Кстати, а может и не кстати, владельцами фирмы были трое: все русские. Главный акционер, практически патриот и жуткий оптимист, с амбициями, но без финансового чутья, двое других – бухгалтерша и родственник главного, все тоже члены семьи. В начале Игорю Ильичу приходилось как-то считаться с амбициями «хозяина», но позже, получив вотум доверия, полностью взял в руки управление… Тогда и пошли контракты на поставку сырья из-за границы, появились и распоряжения начальнику производства, и прочее. Игорь Ильич быстро завёл свои связи и вес в определённых административных кругах, и не только. Хотя бы недавний разговор его вспомнить, почти ночной, последний, с заместителем начальника криминальной милиции округа, генералом Бортниковским, как раз после звонка частного сыщика из Московского аэропорта.

– Сергей Бадаевич, добрый вечер, извините, что разбудил…

– Ты что, дорогой, это ты спишь, а мы ещё на работе… – с пафосом отозвался тот.

– Я думал… ночь уже. Это Игорь Ильич, российское масло.

– А, Игорёк, здравствуй-здравствуй, дорогой, помню, узнал. Спасибо, что позвонил! Подожди, пожалуйста, я в коридор выйду, тут у меня совещание, накурено, дышать нечем. – На самом деле совещания никакого не было, генерал ждал важного для себя звонка, но боялся прослушки, мало ли, оставив дверь в кабинет открытой, вышел на безлюдную в данный час лестничную площадку управления, тихо заговорил. – Ну-ну, дорогой, рад звонку, как здоровье, как дела, рассказывай.

– Спасибо, нормально. А как у вас… здоровье, дела?

Сергей Бадаевич негромко хохотнул.

– Ну ты прямо как восточный человек, ха-ха, Игорь Ильич, помнишь наши обычаи, уважаешь! Нормально, друг, спасибо Всевышнему и твоим молитвам. Какие дела, чем-нибудь помочь?

– Да нет, Сергей Бадаевич… Только я хотел сказать, там наш человек на Восток полетел, во Владивосток, мой шеф, хорошо бы чтобы, с ним там… НИЧЕГО плохого. Вы понимаете? Уж не знаю, как по телефону это…

– А, ты хочешь попросить меня, – перебил генерал, – чтобы с ним там… НИЧЕГО ПЛОХОГО… ПЛОХОГО, ДА, не произошло? – Голосом выделяя обратное значение просьбы, переспросил Сергей Бадаевич, в расчёте на возможную магнитофонную запись – вдруг это подстава!

– Да-да, именно. С ним девушка, она… Вы помните, светленькая такая, мы ещё вместе…

– А, да-да, – вновь перебил замначальника, – я понимаю, помню НАШУ БЕСЕДУ, дорогой, – последнее он явно зашифровал, в расчёте на ту же возможную скрытую запись разговора. – Хороший сотрудник, как мне показалось, ответственный. – Подчеркнул он. Ничего себе хороший, подумал Игорь Ильич, за такие бабки, отличный «сотрудник», если всю ночь с ними «шведский стол» делила. – А с ним она зачем полетела, секретарём?

– Да, с проектом договора. – Ответил Игорь Ильич, хотя знал, никакого договора с ними нет и быть не может. Он её нанял и «подставил» под шефа, у неё другая миссия была.

– Ну мне это не интересно, – став вдруг отчего-то серьёзным, отмахнулся Сергей Бадаевич. – Так, ближе к твоей просьбе, дорогой. Во-Владике у нас есть с кем оперативные задачи решать. Есть! Можешь не сомневаться. Криминал не пройдёт! Он везде у нас под контролем, хоть в стране, хоть за рубежом, так что, распоряжение я сейчас дам, спи спокойно, а утречком встретимся, знаешь где, там и поговорим. Кстати, хорошо бы ешё такую же толковую сотрудницу нам для работы подобрать, а? Как думаешь? По общественной линии это хорошо. Это НАМИ приветствуется, ОРГАНАМИ, Я ИМЕЮ ВВИДУ. – Последнее Сергей Бадаевич голосом подчеркнул особо. Игорь Ильич понял.

Таких девиц Игорь Ильич – никого не посвящая – без проблем находил в Интернете. На разовое мероприятие. Для Сергея Бадаевича, либо для кого другого, это обходилось бесплатно. Набор запросов был невелик: «девочка», либо «мальчик», ресторан, деньги… Когда на «закрытой» частной даче, когда на частной яхте… Мелочи. Всё ясно. Бизнес!

И в ресторане, утром, они о деле не говорили, всё было понятно. Только прощаясь, по дороге к машинам, понизив голос, Сергей Бадаевич уточнил:

– Методы тебя – там! – не волнуют?

– Там? Нет, конечно. – Быстро ответил Игорь Ильич. – Наоборот. Без проблем. Доверяю вашему опыту.

– Это денег будет наверное стоить…

– Понимаю.

– И долю в валюте мне, и акциях… не в этой, а в твоей оффшорной! Как, дорогой, думаешь, будем дружить?

Игорь Ильич похолодел, но не споткнулся, хотя ноги ватными сделались, только в глазах испуг мелькнул: «ай, сволочь, уже узнал, узнали про оффшорную фирму. Это плохо». Лицом внешне не изменился, не выдал, только нахмурив брови, словно что-то подсчитывая, через недолгую паузу, они как раз подошли к новенькой «ауди» замначальника, водитель распахнул перед начальником дверь, ответил:

– Всё в наших руках и руках Всевышнего, Сергей Бадаевич.

На что генерал-майор весело, запрокидывая голову назад, рекламируя все тридцать два зуба, словно телезвезда по телевизору, заразительно рассмеялся.

– Ха-ха… Пусть будет так, дорогой, пусть! Но сначала Всевышний, запомни, потом уж мы, грешные, ха-ха-ха! – Протянул руку. – Спасибо, дорогой, за ужин! Всё было хорошо, только во втором отделении ПЕВИЦЫ не хватало. – Полковник вновь голосом выделил скрытое значение. Если кто и следил за ними, на эстрадной площадке действительно живьём пел темнокожий певец.

– Это поправимо, Сергей Бадаевич. Всё в руках… – Игорь Ильич, вскинул глаза вверх…

– Да-да, именно так, именно, потом уж мы, грешные. Ну всё дорогой, по хатам… Или ты… – он вновь чему-то хохотнул, – в казино, по девкам?

– Нет-нет, я на работу. В азартные игры я не играю.

– Знаю-знаю, дорогой. Всё знаю! И правильно! Нечего нам финансировать подлый криминал. Ну, будь. Я отзвонюсь! В Управление! – приказал водителю.

Они разъехались…

Уже в машине, двигаясь по Садовому кольцу, за рулём своего ягуара, Игорь Ильич расстроено стукнул рукой по рулю: «Чёрт, жадный! Акции ему, сволочь жадная, подавай…» Но расстраивался не долго. Эмоции здесь не нужны. Это не его стиль. Эмоциям в бизнесе не место. Нужны менту акции – будут ему акции, но далеко не блокирующий пакет, это понятно, к тому же, Игорь Ильич постарается так составлять отчёты, что генерал мало что в них поймёт… Но придётся разрабатывать другую схему… От производства до реализации… Нужно увеличивать объём продукции, возможно диверсифицировать, разрабатывать новую ценовую политику, искать новых чиновников, новые рынки сбыта. Для это придётся «посоветоваться» с той самой Ольгой Леонардовной. Пожалуй, с ней. Обязательно. Она поможет. Её ранг и амбиции позволяют… Да она и напрашивается. Сама. Я ей нужен. Хмм… Красавчиком называет… Ей я нужен, и деньги. Придётся возможно переспать даже со старой перечницей. С соответствующей премией, конечно, без денег она и… Проблемы. Проблемы? Да никакие это не проблемы. Это мелочи. Бизнес… Бизнес нужно поднимать на следующий уровень, бизнес – это да. Двух с небольшим десятков миллионов Евро на личном счёте мало. Нужно сорок, шестьдесят, и… больше, гораздо больше. Это проблема. Над этим нужно, и стоит думать… Причём не дожидаясь звонка от генерала.