Текст книги "Кремль 2222. Запад"

Глава шестая
Отклонение к югу

Хитрый попался шам. Неспроста не хотел говорить прямо – где находится это странное кладбище роботов. Понимал, гаденыш, что таким образом набивает себе цену, а может, думал, что так сохраняет свою жалкую жизнь. Оттого, видать, Зигфрид и глядел ему в спину – хмуро, с подозрением, с трудно преодолимым желанием полоснуть природного врага холодной сталью. Да и что говорить – не нравилось весту, что пришлось сделать эдакого немалого крюка к югу. Ведь возрастала вероятность сгинуть во враждебных краях, не выполнив главной задачи – так и не пробившись к Бункеру.

Книжник же втайне радовался этому обстоятельству – так больше возможностей осмотреть незнакомые территории, набросать новые карты местности и составить схемы более-менее безопасных маршрутов. А то, даст Бог, обнаружить нечто стоящее, ради чего имело бы смысл совершить военную вылазку в дальние края. Кто знает, может, его берестяные карты да схемы и пригодятся однажды дружинникам – когда настанет час вырваться, наконец, за пределы спасительных кремлевских стен.

Пока местность была относительно ровная, семинарист умудрился на ходу полистать подарок Лого. Да только удовлетворить собственное любопытство не получилось – куда больше возникло новых вопросов.

Книга была на чужом языке. Скорее всего, на английском – это он еще был в состоянии понять. Каких-то пятьдесят лет назад язык врага, английский, считался обязательным для изучения в Семинарии. Но затем зубрежка этого мертвого языка как-то плавно сошла «на нет». Что толку в бессмысленном знании, если говорить на нем на руинах Москвы не с кем? Да и нет уверенности в том, что где-то на планете уцелел хоть один носитель английской речи.

Впрочем, основную массу текста составляли не слова, а столбики жирных цифр, под каждым из которых имелся смутно знакомый символ, смысл которого довелось припомнить только после изрядного напряжения памяти.

Штрихкод. Аналог цифровой записи, предназначенный для считывания специальным устройством. По всему выходило, что эта книга – носитель древнего, теперь уже бессмысленного знания, умершего вместе с этими непонятными машинами для считывания штрихкодов. Но зачем, в таком случае, эту книгу волокли с собой погибшие кио? Может, она представляет ценность лишь для них, киборгов? Может, это вроде Святого Писания, а кио поклоняются этим цифрам, как кремлевские – Создателю?

Конечно, в Кремле можно найти словари и с их помощью перевести немногочисленные фразы из этой странной книги. Но Кремль далеко, и неизвестно еще, доведется ли вернуться туда живым.

Задумавшись, Книжник споткнулся и чуть не загремел носом в острые обломки камня. Нормальная дорога кончилась: шам повел спутников через какие-то развалины.

– Мы вдоль Садового кольца движемся,– пояснил шам, втискиваясь в расщелину между опасно покосившимися стенами,– Не стоит к нему лишний раз приближаться, лучше стороной красться, от греха подальше.

– Это еще почему? – удивился Книжник. Ему по-прежнему не терпелось увидеть легендарное кольцо.

– Да как сказать. – уклончиво проговорил шам,– Болтают про кольцо всякое, не отличишь, где правда, где вранье.

– Там зло,– сухо сказал Зигфрид.– Предание гласит, что Садовое кольцо – один из кругов ада.

– Выходит, вы в аду живете? – попытался пошутить немного ошеломленный Книжник.

– Вы – тоже,– жестко ответил Зигфрид,– Кремлевские стены – первый круг – от которого, как по воде, расходятся все прочие. МКАД, говорят, еще страшней, чем Садовое.

– Что ж в нем такого страшного? – невольно ежась, спросил Книжник.

– С виду ничего,– сказал шам,– Широкая такая улица, чистенькая – будто и не было никакой Последней Войны. Да только не может через него пройти ни одно живое существо. Что-то происходит там – что с человеком, что с мутом – и гибнет он или с ума сходит, что, в общем, одно и то же.

– Поговаривают, что с разумными там говорят демоны, и от их голосов у одних кровь из ушей брызжет, другие кричат от страха, бегают, по земле катаются, да конец у всех один,– добавил вест,– Бункер вон тоже примыкает к кольцу, да только мы в том месте его не пересекаем. Садовое для нас – вроде крепостного рва: сами через него не пройдем, значит, и враги не прорвутся.

– Как же вы через Кольцо вовнутрь, к Кремлю ходите, коли там эти. демоны? – спросил Книжник.

– Лично я в демонов не очень-то верю,– скривившись, сказал шам,– Но, что правда, то правда: пересечь его можно не везде. В некоторых местах свободные проходы есть, в других – тайные тропы, известные немногим, кое-где разрывы в Кольце охраняются, а за проход берут плату. Проблема еще в том, что переходы, как говорят некоторые, имеют одно неприятное свойство – они могут смещаться. В любом случае нам придется пересечь Кольцо, и я знаю один переход неподалеку – дальше на юг, за Смоленской площадью.

– Мы пройдем Смоленской площадью? – нахмурился Зигфрид,– Там же у нео клановое стойбище!

– Да – и клановая крепость в бывшем здании МИДа,– сказал Лого,– И потому именно здесь – самый безопасный путь: эти твари хватают и жрут все, что движется, вот и выходит, что возле лагерей нео меньше другой нечисти. А нео, согласитесь, нехудшее зло!

– Я всегда об этом думаю, когда вижу перед собой шама,– кивнул вест,– Полагать, что нео – просто тупые увальни, можно до тех пор, пока они тебя не обнаружили и не набросились всем стадом.

– Это я беру на себя,– скромно сказал шам.

– Ну-ну,– без особого энтузиазма отозвался Зигфрид.

К Смоленской площади подбирались со стороны Арбата. Книжник знал, что с этой улицей связано многое в культуре сгинувшей страны, но сейчас ничего не мог вспомнить. Да и не вызывали особых ассоциаций мертвые дома с пустыми глазницами-окнами, мостовая с выщербленными булыжниками и редкие покосившиеся чугунные столбы, обвитые лианами-мутантами, некоторые из которых, почуяв путников, тут же потянули в их стороны беспокойно вздрагивающие побеги. Наверное, на этих ржавых столбах когда-то горели фонари, да только представить себе такое было трудно: как можно зажигать фонари в темноте, на открытом пространстве, подманивая врагов и ночных хищников? Нет, трудно было представить себе эту канувшую в небытие жизнь. Стены здесь облюбовал мутировавший плющ с огромными фиолетовыми листьями неправильной формы. Глаз сразу отметил скелет небольшого животного, запутавшегося в побегах, вдоль стен валялись выбеленные солнцем кости. Что-то подсказало: к этим стенам не стоит прислоняться. Одна из стен привлекла к себе внимание именно тем, что была свободна от хищной растительности: на ней, уходящей в глубину темного переулка, мелькнула странная надпись, старательно и крупно выведенная давно выцветшей краской: «ЦОЙ ЖИВ».

Что это? Кто это? Зачем? Складывалось впечатление, что надпись обновлялась и многие годы по прошествии Последней Войны. Может, это был призыв о помощи? Или местное божество? Все равно теперь этого уже не узнать.

– Вон она, клановая крепость нео,– указал шам куда-то над провалившимися крышами.

Книжник поднял голову и потрясенно замер. Никогда он не видел еще таких величественных и в то же время жутких строений и даже представить себе не мог, что столь высокие здания все еще сохранились в городе. Простым гражданским не дозволено подниматься на кремлевские стены, да пыльная дымка, постоянно висящая в воздухе, не позволяет обозревать весь город. Крепость нео чем-то отдаленно напоминала кремлевскую башню, даже систему башен, только вот была гораздо выше и шире, несмотря на огромные сквозные дыры в стенах на высоте в несколько этажей. В одной из таких пробоин сверкнуло клонящееся к закату солнце. Венчал постройку опасно накренившийся шпиль. Вспомнилось и странное название подобных сооружений – «сталинская высотка» – пустое, не несущее никакого смысла словосочетание.

Книжник вспомнил, что некогда в этом здании находилось Министерство иностранных дел, и вдруг стало невыносимо тяжело на душе от того, что теперь здесь хозяйничают враги рода человеческого. Еще острее захотелось двигаться дальше и дальше – на острие будущего возвращения людей в отобранный у них мир.

– Стой! – сказал вдруг шам, предупреждающе подняв руку.

Он вдруг остановился, юркнул в сторону, прижался к стене меж опасно колышущихся стеблей. Зигфрид с Книжником машинально последовали его примеру – хотя ничего особенного впереди не было видно, если не считать большой кучи мусора, перегородившей улицу. Семинарист глянул на шама – и содрогнулся: тот как-то по-птичьи вытянул вперед шею, щупальца на его лице, медленно шевелясь, потянулись вперед, словно принюхиваясь.

– Десятеро там. – прошептал шам, протягивая вперед ладонь с тонкими, крючковатыми пальцами,– Сидят, разговаривают.

– Пост,– прищурился Зигфрид,– «Десятка». Далеко выставили, с размахом.

Тут же издалека донеслось заунывное: «Не надоело?» И не менее унылое в ответ: «Не надоело!» – шла традиционная перекличка часовых нео. Спасибо чутью шама – могли прямиком на пост напороться, приняв его за мусорную кучу. Хотя Зигфрид наверняка бы легко разделался с десятком нео. Впрочем, не факт, что те не успели бы вызвать подмогу. А устраивать резню под боком у клановой крепости – попросту самоубийство. Так что шаму стоило сказать «спасибо». Чего, разумеется, Зигфрид и не подумал сделать. Вместо этого он кивнул, указав в зияющий дверной проем и предупредив тихо:

– Лианы не заденьте!

Один за другим они оказались в затхлой, влажной атмосфере мертвого дома. В дальнем углу валялась груда каких-то костей, по центру чернело старое выгоревшее пятно от кострища. Не исключено, что здесь когда-то сытно пожрали, а после превратили этот старинный особняк в помойку.

– Подождем здесь,– решил Зигфрид.

– Чего подождем? – тупо глядя на узколобый череп под ногами, спросил Книжник.

– Сумерек,– пояснил Лого,– Я же говорил: в темноте надо идти, в темноте.

– Ладно, отдыхать! – приказал вест и сам подал пример, усевшись на кучу опавших листьев – их было полно здесь, наверное заносило в окна, увитые плющом. Книжник последовал примеру лидера, с опаской устроился на листьях, отложил в сторону суму, оставив на коленях отобранный у дампов арбалет.

– А вот это правильно,– одобрил Зигфрид,– С оружием лучше ознакомиться заранее. А ну, попадешь вон в тот череп?

Поддел ногой и без того дырявую облезлую голову – судя по всему, некогда принадлежавшую нео. Подкатил поближе к себе, расположил в опасной близости от собственной ноги, с интересом поглядел на спутника. Книжник опасливо глянул на арбалет. Давно уже пора было разобраться с трофейным оружием, да все руки не доходили.

– Даже не знаю. – пробормотал парень, пытаясь разобраться в хитроумной механике.

Сделан арбалет был грубо, но, по всему видно – с любовью. Плечи лука – стальные, собранные в сложную конструкцию из пластин по принципу рессоры. Тетива – похоже, из жил какого-то животного. Отливающие латунью детали ложа и бункера для болтов, сложный механизм взвода, спусковой механизм, не менее хитрая механика подачи болтов – все это заставляло плавиться и без того уставшие мозги. Но следовало преодолеть усталость: Зигфрид смотрел с ожиданием. Его можно было понять: воин должен быть уверен, что товарищ надежно прикроет ему спину.

– Это, вот. Так, наверное. – бормотал Книжник, натужно проворачивая рукоять взвода. Ложе он упер в живот, что затрудняло и без того тяжелое дыхание,– Ага. Теперь взвел, наверное.

Хлестко, со звоном распрямилась тетива. Парень похолодел, услышав неприятно знакомый звук, и с ужасом осознал, что вдавил коленом скобу спуска. Пробормотал, уставившись в наполненный острыми болтами бункер:

– Я не заметил, лег болт под тетиву или.

– Отличный выстрел,– странным голосом сказал Зигфрид.

Книжник с трудом заставил себя поднять взгляд. Воин держал крепко сжатый кулак на уровне лба, из кулака торчало скупое оперение болта. Даже для воина, проглотившего Капсулу смерти, поймать на лету выпущенный почти в упор металлический стержень – верх ловкости и реакции.

– Великолепно,– разглядывая тяжелую металлическую стрелу, невозмутимо сказал Зигфрид,– С первого выстрела – и наповал. Хорошо бы, чтобы так же и в бою было.

– Это что же, сейчас кого-то чуть не убили? – с интересом произнес Лого, и в голосе его послышалась плохо скрываемая нотка разочарования. Еще бы: не среагируй Зигфрид, шам остался бы один на один с семинаристом, из которого при своих-то способностях мог бы веревки вить, и обрел бы столь приятную, хоть и нечаянную свободу.

Беспомощные и глупые слова извинения застряли у Книжника в горле. В лицо хлынула краска.

– Будем считать, что стрелять из этой штуки ты уже умеешь,– подытожил Зигфрид,– А теперь отдыхать!

…Глаза распахнулись сами собой, будто почувствовав, что в комнате стало слишком темно. Книжник и не заметил, как вырубился. Нащупал суму, злополучный арбалет. Протер глаза – вокруг было темно, как у нео в заднице.

– Все готовы? – раздался негромкий голос веста,– Тогда за мной! И не шуметь!

Наверное, что Зигфриду, что шаму, эта темень была нипочем. Семинаристу приходилось ориентироваться на черные силуэты и едва различимые звуки шагов. Оставалось надеяться, что в этой чернильной тьме он не влезет в какую-нибудь мерзкую ловушку или, чего доброго, не отстанет и не потеряется на этой незнакомой, враждебной территории…

Впрочем, эти опасения рассеялись, едва они выбрались из приютившего их дома. На улице было не так уж и темно. И дело было не в звездном небе или луне, которых было не видать за облаками. Глазам спутников предстала такая иллюминация, подобно которой Книжник в жизни не видывал.

Величественное, несмотря на разрушения, здание МИДа полыхало огнем. Впрочем, нет, это только казалось: во множестве лишенных стекол окон мелькали всполохи красновато-желтого света: там горели костры – множество костров, практически на всех этажах. И самые крупные всполохи виднелись в том самом огромном сквозном проломе. Зрелище завораживало, и в первые секунды мимо внимания проскальзывали многочисленные, кажущиеся отсюда мелкими фигурки.

Книжник ощутил крепкий толчок в плечо. Вздрогнул, оторвался от зрелища и увидел недовольное лицо веста. Торопливо кивнул и последовал за крадущимся впереди шамом. Через несколько шагов шам юркнул в какой-то переулок в южном направлении. Наверное, по его замыслу в этом месте было безопаснее всего миновать стойбище нео.

Надо полагать, нео понятия не имели об этом предположении шама, потому как именно в этом переулке группа налетела на оторопевшего от неожиданности мутанта. То обстоятельство, что Лого шел первым, сыграло с группой злую шутку: будь на его месте Зигфрид, он не стал бы шарахаться и беспомощно топтаться на месте, а мигом бы снес башку некстати подвернувшемуся врагу. Но Зигфрид шел чуть позади, и двух лишних шагов, остававшихся до уродливого часового, хватило, чтобы тот успел бессвязно заорать во всю свою луженую глотку.

Крик оборвался коротким взмахом кинжала: Зигфриду было проще выхватить короткое и не менее смертоносное оружие из-за голенища мягкого сапога. Но отыгранная таким образом доля секунды уже не могла спасти от раскрытия крадущуюся группу. За спиной поднялся невообразимый шум, воздух огласили вопли, словно зарезали кого-то там, а не здесь, в некогда тихом переулке.

Не сговариваясь, все трое бросились бежать. Успев промчаться не более половины квартала. уткнулись в стену из мохнатых тел, ощетинившихся оружием и оскалившихся жуткими мордами. Через миг за спиной была та же картина.

Книжник судорожно дергал рычаг, пытаясь взвести тетиву арбалета, Зигфрид, выдернув меч, медленно кружил вокруг своей оси, пока вдруг не выпрямился и решительно не вогнал меч в ножны.

– Что. Что ты делаешь?! – заплетающимся языком проговорил Книжник.

– Брось арбалет,– коротко приказал Зигфрид и красноречиво продемонстрировал мутам пустые руки,– Их слишком много – убьют.

– Нас и так убьют! – крикнул Книжник. Он просто не мог поверить, что этот бесстрашный воин решил сдаться – а не умереть в схватке, унеся с собой как можно больше вражеских жизней.

– Да,– глядя на опасливо приближающихся нео, твердо сказал Зигфрид,– Но потом. А это – шанс.

Уже позже, когда их грубо скрутили, обвязали веревками и поволокли куда-то, Книжник понял, что, говоря про шанс, воин имел в виду не себя и даже не его, задохлика из кремлевской Семинарии. Он имел в виду свой народ – тот, за жизнь которого лишь он один был теперь в ответе.

Единственное, что явно выгадал вест из этой, казалось бы, патовой ситуации,– то, что сдавшихся не убили на месте. Правда, обезоруженным, скрученным, лишенным возможности нормально двигаться непросто строить дальнейшие планы. Трудно сказать, на что вообще рассчитывал Зигфрид. Возможно, на случай – бывают ведь в жизни счастливые случайности. Конечно, теперь, когда вокруг все смердело от сотен косматых уродливых тел, шансы на счастливый исход здорово падали.

Но больше всего бесило, что куда-то пропал Лого,– ведь именно чертов шам виноват в том, что они так бездарно попались! Почуял небось опасность – и улизнул тайком, телепат чертов! Отдать его на съедение этим вечно голодным недочеловекам казалось самым справедливым исходом. Но вместо этого, по всей видимости, сожрут их с Зигфридом… А что, если в этом и был тонкий расчет шама?! Так ловко избавиться от тех, кто держал его в качестве пленника! Но каков подлец!..

И лишь вслед за злостью пришел страх.

Их выволокли на обширное открытое пространство, уставленное уродливыми подобиями то ли юрт, то ли шатров из плохо обработанных звериных шкур. Везде здесь бродили или сидели группами у костров взрослые нео. Муты жрали, с удовольствием срыгивали, гоготали, возились с примитивным оружием, меж ними шныряли многочисленные детеныши, что вскоре придут на смену убитым в схватках папашам. Всюду под ногами валялись обглоданные кости, стелился едкий дым костров и царила невообразимая звериная вонь – такой предстала пленникам Смоленская, а точнее – Смоленско-Сенная площадь. Впрочем, сейчас было не до географических тонкостей. Книжник вдруг в ужасе представил себе, какие орды в действительности противостоят одиноко бьющемуся Кремлю, если это – всего лишь одно из многочисленных стойбищ. И подумал, что только дикость и неорганизованность мешают бесчисленным толпам нео собраться с силами и враз снести последний оплот человеческой цивилизации.

Их проволокли куда-то ближе к центру и передали на руки другим нео – покрепче и посерьезнее с виду. Очевидно, схватившие их были простыми служаками. Эти же выглядели куда более грозными: на голову выше, с мощными буграми мышц, перекатывавшимися под шкурой, с блестящими железными цепями и непонятными свинцовыми амулетами на крепких шеях. Оружие их было вычищено, что не слишком-то характерно для рядовых нео, а взгляды – полны превосходства. Надо полагать, это была местная военная элита. Пленников осмотрели тяжелыми взглядами, о чем-то тихо переговорили меж собой – и без лишних слов потащили в сторону громады МИДа. Времени, чтобы поглядеть вверх, было не много, но и нескольких секунд хватило Книжнику, чтобы по достоинству оценить увиденное.

В свете окружавших костров, подсвеченный всполохами огней из окон, предстал фасад некогда знаменитой «высотки». И если со стороны Арбата клановая крепость нео казалась лишь древним, на ладан дышащим строением, отсюда ее вид вызывал оцепенение и трепет. Весь фасад – от ступеней до шпиля, включая полуразрушенные боковые башни, покрывали гигантские разноцветные граффити. Большинство из них на первый взгляд казались непонятными, но невозможно было не узнать огромную фигуру, намалеваную по центру, на всю высоту здания.

Огромный нео, в устрашающей позе, словно готовый спрыгнуть с фасада и броситься на любого наблюдателя, был изображен мастерски. И самой эффектной деталью была его огромная раззявленная пасть, в роли которой выступал тот самый здоровенный пролом в стене. В глубине этой чудовищной глотки плясал огонь, и движение теней придавало призрачной жизни всей этой жуткой фигуре. Что и говорить – исполнено было с выдумкой. Книжник вообще заметил склонность нео к примитивному творчеству, вроде тех «наскальных рисунков» в подвале, где он едва не погиб. Но в данном случае создавалось ощущение, что граффити создано кем-то покруче нео, а все их примитивное искусство – не более чем подражание этому чудовищному «шедевру».

Впрочем, вдоволь полюбоваться «наскальной живописью» пленным не довелось. Их быстро проволокли через двери, у которых дежурили здоровенные, отборные, вооруженные секирами муты, и потащили к лестницам. Поднимались долго и не без приключений. Пленным освободили ноги и грубо толкали в спину. Лестницам здорово досталось от времени и прямых попаданий снарядов, о чем свидетельствовали зиявшие в стенах дыры. Некоторых пролетов не хватало – здесь нео устроили хлипкие переходы из связанных веревками деревянных балок. В некоторых местах приходилось идти над пропастью, кое-где не было крупных участков стен, и под ногами возникали бездонные черные провалы. Всюду валялись груды мусора и объедков, из развороченных стен торчали причудливо завитые куски ржавой арматуры, в бетонных «ущельях» тревожно свистел ветер. Вообще, было просто удивительно, как все еще держалось это здание, в котором в некоторых местах потолки удерживали корявые бревна.

Наконец пленников вытолкнули на обширную, довольно ярко освещенную площадку. Они огляделись, Книжник с трудом сдержал изумленный возглас.

Это было то самое место – основание «пасти» нарисованного на стене здания нео. Огромного, на пару-тройку этажей, куска стены попросту не было, как не было потолков на три этажа вверх. Все, что было выше, держалось на тонких колоннах, в которых угадывались железные балки. Разглядеть это было непросто, так как колонны были обильно увиты шевелящимся хищным плющом. Но другое привлекало внимание – огромный костер в центре насквозь продуваемого зала. Пламя давало достаточно света и было не слишком дымным: пара нео подкидывала в костер знакомые химические бруски.

– Так вот кто обоз с «сухим спиртом» разграбил, – процедил Зигфрид,– Мы, может, последний склад нашли. Идиоты, такой кострище сухой горючкой палить – все равно, что золотом!

Книжник только слышал про «сухой спирт», который и спиртом-то на деле не был. Да, вещь полезная, и удивительно, что еще сохранились какие-то запасы. Правда, судя по всему, ненадолго.

Надо думать, пламя носило не только эстетическую функцию: здесь, на высоте, на продуваемой всеми ветрами дырявой площадке наверняка бывает прохладно. А это пламя давало достаточно жара – даже с избытком. Все-таки оставалось в нео что-то от их человеческих предков, а именно – тщеславие и склонность к эффектам. Куда проще было бы спрятаться в теплом закутке – так там вид не такой шикарный.

Чуть в стороне от огромного пролома, в глубокой нише сидела небольшая группа мутов, к которой и повели пленников.

При первом же взгляде на них стало ясно: это местная знать. А тот огромный, толстый, но при том – будто напичканный под давлением гипертрофированными мышцами наверняка и был главой клана. Облик его вселял трепет. Трудно было поверить, что он вообще одной породы с остальными нео, потому как рядовые муты, по сравнению с ним, казались просто милыми обезьянками. Изуродованная чудовищной мутацией морда, кривые, разноразмерные то ли клыки, то ли бивни, лопающаяся под напором мышечной мощи шкура, налитые кровью глаза, в которых плясали отблески пламени, и размер – он был в полтора-два раза крупнее любого из своих сородичей. Наверное, не врали про то, что эти твари силы свои черпают в Полях Смерти, под воздействием мощного мутагенного излучения.

Вождь клана восседал на куче подушек из все тех же звериных (или не звериных вовсе) шкур, пол под его ногами был беспорядочно устелен древними выцветшими коврами, что, очевидно, являлось у нео неслыханной роскошью. Вождя окружало множество мелких на его фоне самок, которых, при изрядно разыгравшейся фантазии, можно было бы назвать наиболее миловидными на фоне всего этого звериного стада.

Один из могучих воинов, сопровождавших пленников, вдруг рухнул на колени и, не поднимая головы, на четвереньках засеменил к главарю. Под ноги гиганту полетели отобранные у пленников трофеи: меч, пара кинжалов, пояс с револьверами, арбалет. Суму Книжника и рюкзак веста бросили туда же.

– Великий Ззарг! – заискивающе заговорил воин,– Мы привели тебе пленных хомо! Они убили дозорного, а мы храбро бросились – и схватили их!

– Почему ж не убили сразу? – низким, утробным голосом недовольно поинтересовался вождь.

– Так они сами сдались! – поведал воин,– А вот этот, видать, не кремлевский. Мы подумали – тебе будет интересно.

– Не кремлевский? – без особого интереса повторил Ззарг,– Какой же он тогда?

– Посмотри на его одежду – из Бункера он! – пояснил воин.

– У нас с Бункером перемирие,– разглядывая веста, пророкотал Ззарг,– Зачем ты напал на моего воина, хомо?

– Не хотел я нападать,– глядя в глаза вождю, ответил Зигфрид,– Хотели мы в обход идти, случайно так вышло.

– А зачем в обход идти хотели? – с подозрением спросил Ззарг,– Вкруг крепости Ззаргов?

– К Кольцу небось пробирались,– заискивающе проговорил какой-то мохнатый вельможа,– Куда тут еще в обход идти?

– Выходит, что так,– проговорил вождь. С прищуром поглядел на Зигфрида,– А чего тебе у Кольца надобно? Или за Кольцом?

– Мне кажется, это наше дело,– холодно сказал Зигфрид.

– Дело, конечно, твое,– согласился Ззарг,– Так чего ж открыто не шел? Чего нападал? Мы за проход недорого берем.

– Скрывает что-то! – влез в разговор еще один нео, помельче, и тут же сник и попятился под тяжелым взглядом вождя.

– Вижу, что скрывает,– сказал вождь,– А этот тощий с тобой – он что, тоже из Бункера?

– Конечно,– спокойно сказал Зигфрид.

– Не похож он на воина,– презрительно произнес вождь,– Дохляк какой-то, жаль небось на него припасы тратить.

– Отпусти ты нас, вождь,– сказал вест,– Мы за убитого воина выкуп заплатим.

– Выкуп – это хорошо,– почесывая лоснящееся брюхо, сказал Ззарг,– За хороший выкуп – хоть каждый день по дозорному убивай – не жалко. Да только вот кто заплатит?

– Бункер заплатит,– твердо сказал Зигфрид.

– А говорят, воины Бункера полегли все,– раздался из-за спины сиплый голос,– Болтают, будто бы наползло туда Поле Смерти, да и померли воины-то. Никого не осталось, из Бункера-то.

– И я такое слышал,– гнусаво поддакнул кто-то.

– И я!

– Вот как? – неприятно усмехнулся вождь, ковыряясь в желтых зубах кривым когтем.– Что на это скажешь?

– Врут все,– не моргнув глазом, сказал вест,– Как может Бункер вымереть? Посмотри на меня – вот он я, живой.

– А я слышал, мол, какой-то вест порубил отряд разведчиков Раргов на востоке,– негромко вставил один из нео,– Всех разом положил, прямо в хате, прям с бабами и детишками – вот как говорят.

– Нам, конечно, до Раргов дела-то нет,– криво ухмыльнулся Ззарг,– Но, выходит, воины Бункера нарушили перемирие с дружественным нам кланом? Рарги-то против Кремля стоят, Ззарги тоже против Кремля стоят, а ты, выходит, Кремлю помогаешь?

– Мне до Кремля дела нет,– мрачно сказал Зигфрид,– Отпустил бы ты нас по-хорошему.

– А то что будет? – с искренним любопытством поинтересовался вождь. Даже нарушил свою ленивую неподвижность, чуть приподнялся на локте, отчего на брюхе образовались отвратительные складки жира, смахнул с толстого бедра ластящуюся мохнатую красотку,– Чем же поможет тебе твой Бункер, если все ваши воины сгинули?

– А ты проверь! – с вызовом бросил Зигфрид,– Или тебе золото уже лишним стало?

– Проверим! – пообещал Ззарг,– Гонца к Раргам пошлем, они должны знать.

– Да Рарги-то снялись со стойбища, пошли, говорят, Бутырку штурмовать,– осторожно сказал кто-то из «приближенных»,– Там заварушка немалая: говорят, какой-то больно шустрый хомо объявился, новых людей не боится, с вождем то ли скорешился, то ли поцапался… [4]4
  Об этих событиях рассказывается в романе Д. Силлова «Кремль 2222. Северо-Запад».


[Закрыть] Все одно – не найдем Раргов.

– А, ну тогда гонца к шамам отправить,– решил Ззарг. Зевнул,– А пока проверять будем – ты в клетке посидишь.

– А я? – неожиданно для самого себя выпалил Книжник.

– А тебя съедим,– добродушно пообещал Ззарг,– Ты и без того скоро околеешь от слабости, так что зря мясцу пропадать.

– За него тоже заплатят! – пообещал вест.

– Да ну! – засомневался предводитель нео, рассматривая бледного как смерть парня.– За что ж тут платить? Тут и жрать-то нечего.

– Он умный,– сказал вест,– У нас это ценится.

– Спасибо за доброе слово,– хмуро буркнул Книжник.

Ззарг уже не слушал: его развлекали наложницы. Вождь азартно пожирал куски мяса, что, кокетливо поддразнивая, закидывали ему в пасть игривые самочки. Главарь охотно включился в игру, с рычанием выхватывая куски, глотая, шумно срыгивая и хохоча. Одна из самок, очевидно, особо угодила вождю – оскалившись в подобии улыбки он швырнул ей снятый с собственной шеи массивный блестящий предмет на грубом шнуре. Что это было, Книжник не успел рассмотреть – небрежным жестом вождь отмахнулся от застывших в ожидании посетителей, и пленников бесцеремонно потащили прочь с этого праздника жизни.

Терпя унижение и боль, семинарист растерянно думал – каково же приходится сейчас гордому весту? Но Зигфрид выглядел совершенно равнодушным, словно его, последнего воина и главу народа вестов, не выводило из себя это невероятное глумление над честью, которой тот так дорожил.

Они спустились всего на этаж и оказались. А черт его знает, где они оказались. Это походило на невероятную смесь развлекательного центра времен каменного века и зверинца. Зрелище не для слабонервных: вдоль стен обширного зала расположились кособокие, грубо сделанные, но крепкие на вид клетки из ржавой арматуры.

И почти во всех были звери – большей частью незнакомые мутанты, но непременно невообразимого и страшного облика,– среди которых Книжник узнал одну только крысособаку, да и ту – гипертрофированных размеров, с длинными, саблевидными клыками. При виде конвоя и пленных все это чудовищное зверье подняло дикий вой и рев, принялось яростно бросаться на прутья решеток, грызть их, брызгаться слюной.

Нетрудно было догадаться, что собранная здесь коллекция мутантов призвана развлекать местную знать. В пользу того, что здесь проходят гульбища и оргии, говорили многочисленные кострища, раскиданные всюду потертые ковры, кости, консервные банки, древние, мятые пластиковые бутылки и даже самый натуральный бассейн: грязная вода была здесь почти вровень с цементным полом. Это инженерное сооружение не могло не вызывать восхищения гением диких архитекторов: от окон к нему тянулись желоба из древесных стволов, собирая, очевидно, дождевую воду. Потолки были покрыты аляповатыми фресками самого фривольного содержания. Смрад же здесь стоял невероятный, даже пожестче, чем в центре стойбища у подножия крепости.