Текст книги "Кремль 2222. Киев"

Только и люди для него ничего не значат. Это Книжник усвоил с детства: всех врагов рода человеческого объединяет родовая обида мутантов на нормальных, сохранивших свой облик хомо. Это давняя, затаенная злость патологии на «норму» объединяет против людей всех – шамов и нео, осмов и дампов, стремящихся всеми силами стереть с лица земли память о былой цивилизации. И только люди никак не могут объединиться, чтобы прекратить вечную вражду и возродить свой род.

Выходит, их путь был напрасным? И не может быть ничего общего между человеком и монстром? Или это очередное заблуждение – одно из многих, что мешает мирно жить на этой земле? Что может объединять людей и монстров – всех обитателей города, ожидающего неминуемого удара смертоносной Волны?

Общая беда – вот что роднит всех живых, да и наполовину живых – тоже. Смерть не различает – мутант ты или «нормальный». Да и где она вообще – эта норма? Нормальные ли они все, кто добровольно оставили свой дом и сломя голову ринулись навстречу неизвестности?

Инженер ждет Волны, готовится к ней – это он сам сказал. Значит, ему важно узнать о Волне что-то новое.

И тогда по какому-то наитию Книжник произнес – тихо и твердо:

– Предсказатель сказал: эта Волна будет последней. Самое время отказаться от личных амбиций и решить – на чьей ты стороне.

– Предсказатель? – насторожился Инженер. Даже подался вперед всем своим жутким металлическим телом. – Но это было сто лет назад. Да и было ли вообще?..

– Предсказатель вернулся.

– Как – вернулся?!

– Он в Лавре. Отцы-настоятели схватили его. Возможно, сейчас, пока ты смеешься над нами, его пытают. Просто потому, что он сказал правду о Волне.

– Не может быть… Ты все это прямо сейчас выдумал, чтобы заинтересовать меня, так?

Инженер выпучил единственный глаз на остальных. Остановил взгляд на Назаре, который смотрел на него бесстрашно и прямо. Спросил:

– Что ты скажешь, инок? Предсказатель и вправду вернулся в Лавру?

– Вернулся, – твердо сказал послушник. – И в отличие от тебя он готов пострадать за правду. А готов ли на это ты?

Наступила зловещая тишина. Все понимали, что Назар сделал крупную ставку, бросая обвинение этому монстру. Оттого и закатил глаза Степан, а Зигфрид медленно потянулся к мечу.

– Эта Волна покончит с городом, – тихо сказал Книжник. – И даже если ты выживешь – сможешь ли ты поднять в воздух свою крылатую машину?

Это была опасная импровизация, но семинарист почувствовал, что задел собеседника за живое. Инженер резко перевел взгляд на него, запыхтел, раздувая ноздри. А Книжник продолжил, стараясь не упустить тонкую ниточку инициативы:

– Ты великий человек… хм… Инженер. Ты возродил к жизни самое потрясающее творение человечества…

– Еще не возродил… – пробормотал хозяин. – Море работы впереди…

– …Было бы печально увидеть, что все твои труды оказались напрасными. Что все снова погрузится во мрак, что твоя крылатая машина не сможет взмыть в небеса и облететь полмира…

Это было попадание в самую точку. Лицо Инженера исказила череда эмоций, и он вдруг заговорил горячо и страстно:

– Взлететь! Взлететь в небо – моя давняя мечта. И не просто взлететь, а обогнуть планету, понимаете? Вижу, что ни черта вы не понимаете! Это сложно, невероятно сложно – но именно для этого и нужен самый большой, самый дальний самолет. О, у меня такие планы…

Инженер тряс всеми конечностями – и живыми, и механическими, говоря все яростнее, все громче:

– Там, наверху, нет препятствий! Там не нужны дороги, не нужно оружие, но самое главное – не нужны долгие годы, чтобы осмотреть бесконечные пространства! Узнать, кто еще живет на этой планете, где уцелели города, заводы, аэродромы, корабли, порты! Увидеть, где еще сохранились ресурсы, где есть реки с чистой водой, живые, безопасные леса! Выяснить, где нам могут помочь снова стать людьми!

Книжник обмер: он вдруг понял, какая глубокая боль толкает Инженера на весь этот титанический труд. Не так уж хорошо ему, наверное, в этом полуживом теле – пусть даже он и выглядит сильным и грозным. Но эта боль и была источником его невероятной страсти и его же инженерного гения!

– Никакого другого способа выяснить правду о нашей планете попросту нет – любой другой путь займет годы. Только поднявшись в воздух, можно осмотреть планету в течение одной жизни – а у меня только одна жизнь, – он рассмеялся. – И только такой большой самолет позволит отлететь достаточно далеко – и вернуться, если мы не найдем места для посадки… О, у меня такие планы, такие планы…

– И мы хорошо понимаем тебя, – подхватил Книжник. – Мы тоже считаем, что скорость и возможность преодолевать большие расстояния – единственный шанс возродить цивилизацию – науку, промышленность… Только у нас нет самолета – у нас всего лишь бронепоезд, с обыкновенным паровозом на атомной тяге…

– Атомный паровоз?! – Инженер оживился, единственный глаз сверкнул интересом. – Было бы любопытно взглянуть!

– Это можно устроить, – мгновенно вмешался Тридцать Третий. – Там, собственно, проблема в следующем…

– Технические подробности после, – остановил его Инженер. – Главное – как до него добраться?

– Мы же сюда добрались, – сказал Книжник. – Значит, и обратно сможем, если еще и с оружием поможете…

– И если успеем до того, как ударит Волна, – с напускным равнодушием добавил Зигфрид. – А у меня есть на этот счет большие сомнения.

– Все сомнения преодолеваются грамотными расчетами, – отрезал Инженер. – Значит, говорите – бронепоезд. Очень интересно.

Грозный самолюбивый хозяин оказался у них на крючке. Во всяком случае, общий язык был найден, да и вообще оказалось, что Инженер скорее хотел казаться суровым и бескомпромиссным, чем был таковым на самом деле. Возможно, такова была защитная реакция некогда немощного существа на враждебный и агрессивный мир, в любую минуту готовый обрушиться на него. Истинная же сущность этого страшного с виду монстра заключалась совсем в другом.

Он был романтиком. Каким бы странным это ни казалось.

Решения принимались прямо на ходу, тем более что Инженер мгновенно нашел общий язык с Тридцать Третьим. Может, потому, что оба ощущали себя в технике, как рыбы в воде. А может, потому, что их роднила общая получеловеческая сущность. Ведь и самого хозяина можно было назвать в какой-то степени кибернетическим организмом. Правда, в отличие от кио, он в буквальном смысле слова сделал себя сам.

Мимоходом, туманными урывками удалось выяснить кое-какие подробности из жизни странной колонии, закрепившейся на заводе Антонова. Как это бывало сплошь и рядом, немногочисленное население этого города не особо жаловало своих больных и немощных. Более того, носителей разного рода уродств и откровенных мутантов если и не убивали, то во всяком случае вышвыривали на окраину жизни. Так уж сложилось, что жизнь Киева переместилась в основном на левую сторону Днепра – подальше от редких, но сокрушительных ударов Волны и куда более частых набегов многочисленных мутов и совершенно отмороженных дикарей, что иногда приходили с запада. На правом берегу оставалась Печерская Крепость с Лаврой во главе и несколько прилегающих к ней кварталов, все прочее пространство оставалось диким, если не считать дозорных скитов Лавры. Сюда и изгоняли всякого рода больных, нежизнеспособных и тех, кто по какой-то причине не нравился горожанам. Считалось, что изгнать сюда – все равно что отправить на смерть.

Да только, как это и бывает, не каждый отправленный на смерть так уж легко и просто смирится с отведенной ему участью. А еще случается, что обреченные изгои находят в себе волю объединить свои слабые силы – и, к неудовольствию недоброжелателей, стать совершенно новой силой, со своими собственными интересами.

За последнюю сотню лет изгои сумели не только объединиться, но и создать собственное поселение, где важнее всего считались не физическая сила и ловкость, которых нет и не может быть у этих болезненных существ, а ум и бескомпромиссная жажда жизни. Конечно, естественный отбор был мощный – большая часть изгоев гибла тогда и продолжала гибнуть теперь. Но поселение постоянно пополнялось все новыми членами – и теперь у них появились возможности компенсировать несчастным их физическую немощь. Своеобразная революция произошла, когда здесь пригрели и выходили болезненного мальчишку, который не должен был выжить по всем медицинским показателям. Но он выжил и стал тем, кем был и теперь, – главой поселения Антоновского завода по прозвищу Инженер.

Он был гением от рождения. Так часто бывает, что недостаток физических данных компенсируется гипертрофированно развитым интеллектом. Ему было только пятнадцать, он не мог толком ходить на своих недоразвитых конечностях – а к нему уже прислушивались старшие, и его советы зачастую спасали жизни.

В какой-то момент, исследуя мертвую Железную Армаду, он решил, что нет никаких технических препятствий для того, чтобы компенсировать физические недостатки специально разработанным оборудованием. Вскоре он своими руками, из деталей разобранного био, сделал свой первый, еще примитивный экзоскелет. И с этого момента он окончательно перестал чувствовать себя ущербным.

Он ощутил силу.

Решение обосноваться вместе со своими сторонниками и единоплеменниками на брошенном авиазаводе Антонова стало естественным шагом на пути к свободе и силе. Для реализации своих безумных, на первый взгляд, планов Инженеру нужны были не только сторонники, которые к тому времени у него уже были, – требовались материалы, оборудование, просторные цеха. Требовалась база, которая могла бы стать одновременно и колыбелью создаваемых машин, и надежным домом, укреплением.

Завод Антонова подходил как нельзя лучше. Здесь Инженер развернулся в полную силу, а его страшноватый клан обрел власть и авторитет у друзей и врагов. И теперь уже никто не мог бы обвинить «антоновских» в неполноценности – они были в состоянии дать адекватный ответ любому обидчику.

Совместно с Тридцать Третьим они быстро обозначили проблему и наметили пути ее решения. Был оперативно составлен список материалов и оборудования, необходимых для ремонта. Надо сказать, Инженер обладал не только серьезными техническими навыками, но и завидным стратегическим мышлением.

– Мы должны четко рассчитать время – сколько понадобится, чтобы доставить на место оборудование, сколько уйдет на ремонт и успеем ли мы до удара Волны.

– А если не успеем?

– Тогда нам будет не до ремонта – останется лишь спасать собственные шкуры.

– А если Волна накроет нас вне укрытия – как мы сможем противостоять ей?

– Мы немного продвинулись в средствах защиты, хоть и не понимаем толком самого механизма действия излучения – а это именно излечение. Мы возьмем с собой компенсаторы – специальные устройства, которые помогут нам сохранить адекватность. Но скажу прямо: от Волны не существует абсолютной защиты, и даже монахи со всеми своими молитвами противостоят ей с трудом. А нам не молиться, нам работать надо.

– И драться, – хмуро добавил Назар. – Саранча не оставит нас в покое.

– И еще кое-кто, кого интересует наш «Дракон», – заметил Книжник.

– Точно, – кивнул Зигфрид. – Я как-то забыл о наших старых друзьях. С ними могут возникнуть дополнительные проблемы. Если не основные.

– Надеюсь, этих гадов все-таки Волной накроет, – с несвойственной ему мстительностью сказал Книжник.

– Я бы не делал на это ставку, – усмехнулся Зигфрид. – Есть такое вещество, которое не тонет. Даже в смертельной Волне.

Семинарист нервно прикусил губу. Действительно, где-то в поисках бронепоезда рыскали его бывшие владельцы, а у семинариста не было ни малейшего желания возвращать врагам их имущество. Жизнь – жестокая штука, не знающая благодарности, и уж тем более не понимающая противоестественной благодарности к тем, кто тебя пытался убить. Пузырь, Топор и не по-женски жестокая Кэт, которые не оставят новых владельцев бронепоезда в живых.

Разговор быстро перешел в практическую плоскость, в которой инициатива перешла к Тридцать Третьему, более четко представлявшему, что нужно для восстановления «Дракона». В этот момент Книжник ощутил, как на него наваливается усталость. Вместе с Зигфридом, Назаром, Степаном и Егоркой их провели сквозь грузовой отсек дальше – и они выбрались в пространство сборочного цеха через кормовую рампу. Гигантский самолет являлся одновременно и единственными «воротами», через которые и можно было попасть в глубину ангара. Здесь гостям перепало небольшое угощение в виде вяленого мяса неизвестного происхождения и сухих овощей. После чего в глазах у Книжника поплыло – и он отрубился.

Снилась ему всякая чертовщина, в основном беспорядочное кровавое рубилово, которое никак не желало заканчиваться. Со всех сторон к нему лезли агрессивные твари, а он бил, бил, бил. И когда ему стало казаться, что он уже захлебывается от вражьей крови – он хрипло набрал в легкие воздуха…

И проснулся.

Все еще дыша тяжело и часто, он поднялся и огляделся. Рядом, прислонившись спиной к огромному станку, дремал Зигфрид. Егорка не спал – он играл с какими-то железками, прилежно изображая из себя симпатичного малыша.

Слегка пошатываясь и еще не до конца проснувшись, Книжник направился на звуки голосов, эхом разносившихся по огромному цеху. Миновав полуразобранный (или так и не собранный) корпус сравнительно небольшого самолета, он увидел оживленно беседовавших Тридцать Третьего и Инженера, который, встав в полный рост, выглядел еще более устрашающим. Впрочем, взгляд уже привык к этой полумеханической фигуре, и она уже не вызывала страха. Тридцать Третий вертел в руках какой-то непонятный инструмент, а Инженер одобрительно кивал, видимо, в продолжение разговора.

– Отлично, – довольно потирая руки, сказал Тридцать Третий, – в принципе, этого нам должно хватить! Эй, Ник, смотри, что я для нашего «Дракона» приготовил! – он ласково погладил торчащую вверх из вороха пулеметных лент связку из шести стволов. – Самые настоящие «миниганы» – с натовских «Геркулесов» сняли – пусть, наконец, послужат благородному делу. Не все же им вьетконговцев по джунглям крошить!

– Скажешь тоже – вьетконговцев, – хмыкнул Книжник. – Ты бы еще конкистадоров вспомнил!

Глядя на груду оружия, боеприпасов, оборудования и материалов, собранную в центре ангара, под обширным хвостовым оперением «Руслана», он с сомнением произнес:

– Ничего не скажешь – щедро. Остается самый простой вопрос: как все это дотащить до «Дракона»?

– Да, это проблема… – на лице Тридцать Третьего появилась растерянность.

Инженер проворчал что-то нечленораздельное, уперев живые руки в металлические бока и вытаращив на груз единственный глаз. Остальные так же молча уставились на неподъемную груду металла. Ситуация казалась тупиковой.

– Вот бы запустить эту штуку – и взлететь, – мечтательно произнес Егорка, тихо подошедший сзади.

Он смотрел на «Руслан», белой громадой высившийся у них над головами, будто айсберг. Книжник даже засмеялся – правда, не очень весело.

– Это невозможно, – с сожалением сказал он. – Даже если бы эта махина летала – слишком короткое расстояние для нее. Нет, самолет нам не поможет…

– Почему же? – задумчиво произнес Инженер. – Все, конечно, не так просто – но ход его мыслей мне нравится.

* * *

– И эта штука сама сдвинется с места?

Зигфрид недоверчиво перевел взгляд с Инженера на необычное сооружение.

– А у нас есть выбор? – с вызовом спросил Инженер.

Все они разглядывали «техническую импровизацию», за считаные часы созданную искушенным в таких делах предводителем антоновских. Используя исключительно то, что нашлось в этом огромном цехе, тот соорудил фантастическое транспортное средство.

За основу был взят тот самый недостроенный корпус от небольшого транспортного самолета – без крыльев, но с сохранившимся фюзеляжем и необычно высоко, над корпусом расположенными двигателями. Кабины тоже не было, но Инженер нашел ей довольно оригинальную замену, закрыв «дыру» невесть откуда взявшейся противотанковой пушкой с обширным бронещитом. За щитом скрывались системы управления, торчащий вперед ствол орудия типа «Рапира» добавлял немного шансов добраться до пункта назначения живыми.

Пушка была не единственным средством защиты странного экипажа. На вершине Т-образного оперения была оборудована огневая точка в виде спаренной зенитной установки ЗУ-23 на вращающейся платформе. Сейчас в ней, как на карусели, катался Егорка. Впрочем, по каким-то неуловимым признакам было ясно, что мимикрон уже вполне разобрался в устройстве этого оружия и без труда сможет им воспользоваться.

Оборудование и материалы уже загрузили через кормовую рампу. Кроме того, местные щедро поделились продовольствием и водой, из чего можно было заключить, что Инженер теперь воспринимал пришельцев как союзников.

– Я назову ее «Аннушкой», – ласково глядя на машину, сказал Инженер.

– Почему именно «Аннушкой»? – не понял Зигфрид.

Создатель машины поглядел на него с сожалением, что не оценили иронию, и пояснил:

– От имени самолета – она же из старого «Ан-72» сделана! Кстати, двигатели уже опробованы в тестовом режиме, – сообщил Инженер, похлопывая «транспортник» по изгибу фюзеляжа. – Так что стартовать мы можем хоть сейчас. Но доберемся ли мы до места – это я уже гарантировать не могу. Техника древняя, капризная…

– Погоди, – вмешался Зигфрид. – Ты что же, готов лично отправиться с нами?

– Более того, – веско сказал Инженер. – Это и есть мое главное условие.

Глава 8
Суд и бегство

Это было похоже на путешествие во времени. Или на сказку, что, в общем, одно и то же. Ведь для родившегося спустя столетия после окончания Последней Войны все, что было связано с полетами человека, – не более чем красивые легенды. Можно сколько угодно разглядывать обломки древних самолетов, однако это все равно что исследовать кости динозавров: вроде и понимаешь, что миллионы лет назад по Земле бродили гигантские ящеры, – но представить это во всей полноте невозможно.

Вот и сейчас только Книжник начал в полной мере ощущать, какая же мощь была в руках у тех, кто научил летать эти груды металла. Для этого стоило послушать нарастающий рев реактивных двигателей. Назар со Степаном принялись истово осенять себе знаками, Книжник же вцепился в подлокотники ветхого кресла, уверенный, что его сейчас унесет к чертовой матери этим неистовым ревом. Однако в лишенном стекол иллюминаторе лишь медленно поползли внутренности цеха – «транспортник» покатился к воротам.

– Без паники! – прогремел веселый голос Инженера. – Мы пока только прогреваем моторы.

Он явно развлекался со своей новой игрушкой, и семинарист вдруг понял, что хитрый мастер просто использовал их всех и всю эту сложную ситуацию, чтобы протестировать новую технику. Несмотря на порывистость характера и склонность к авантюрам, это существо обладало холодным разумом и рационально подходило к собственным действиям. Как оказалось позже, Инженер имел не только познавательные, технические, но и некоторые «политические» планы на эту экспедицию.

Правда, сейчас, когда рев реактивных двигателей заставлял с непривычки цепенеть от страха, было не до абстрактных размышлений. Даже Зигфрид, которого не так-то просто было напугать, внутри странной машины чувствовал себя не очень уверенно. Он расположился возле открытого бокового люка, будто надеялся в случае чего успеть выпрыгнуть от греха подальше. Не особенно хорошо знакомый с основами аэродинамики, он был уверен, что этот пугающий вой и свист сами по себе способны поднять в воздух странную машину. Тревожный запах керосина и горячий выхлоп из сопел двигателей лишь добавляли опасений. Назар со Степаном расположились в корме с самым обреченным видом. В хорошем настроении был только Тридцать Третий, занявший место второго пилота за броневым щитом пушки, – в кресле командира, за штурвалом, сидел сам Инженер. Правда, отсюда не было видно Егорки, пожелавшего остаться на вершине хвостового оперения в качестве наблюдателя и «бортового стрелка».

Плавно разъехались в стороны створки гигантских ворот, и безумная машина медленно выкатилась на бетонную площадку перед цехом. Здесь она неторопливо развернулась под взглядами антоновских, вышедших проводить своего лидера. Моторы повысили громкость и тон своего воя – и «транспортник» стал мягко набирать скорость.

Просто удивительно, насколько разным может показаться один и то же путь, если проделать его разными способами. Одно дело – просто шагать пешком, и совсем другое – ползти на брюхе, боясь издать лишний шорох. Беззаботно бежать – или прорываться сквозь то же пространство с боем. Топать с котомкой за плечами или нестись на бронепоезде, дремля в хорошо защищенном вагоне. Вот и сейчас они вроде бы катили под вой турбин по недавно пройденным местам – только ощущение от расстояния было несравнимым. Тогда им казалось, что по Некрополю Проклятых они брели часами, – сейчас же Инженер будто на руках перенес целую группу с оружием и грузом мимо рядов боевых роботов за считаные минуты.

Конечно, объемистая машина не могла пройти по узким тропкам, которыми шли сюда пешие путники. Инженер выбирал для нее более широкие, хоть и более опасные пути, но рев моторов весьма эффективно разгонял всякую нечисть, и двигались они без особых проблем.

Правда, Волна делала свое дело, продолжая сгонять к реке все новые и новые стаи мутов, и все-таки им пришлось однажды наткнуться на стаю разъяренных хищников, напоминавших лишенных шерсти волков. Твари бросались на машину, норовили пролезть в пустые иллюминаторы, разорвав зубами края из легкого металла. В ход сразу пошли меч Зигфрида и арбалет, но исход дела неожиданно решил Егорка, со своей позиции посбивавший часть хищников с бортов, остальных же разогнав короткими очередями увесистых двадцатитрехмиллиметровых снарядов.

Еще один мут совсем неожиданно принял ревущую машину то ли за охотника, то ли за соперника своего же вида. Огромное существо размером со слона и покрытое толстой и крепкой, как листовая сталь, броней, вздумало подраться и ощутимо ударило в борт, заметно прогнув металл. Не удовольствовавшись этим, мутант забежал чуть вперед и, развернувшись, бросился в лобовую атаку. При других обстоятельствах можно было восхититься храбростью и упорством зверя, но массивный рог на тяжелой башке грозил сломать какое-нибудь оборудование машины, вовсе не предназначенной для противодействия таранам. Инженер не стал особо церемониться, а просто жахнул в тварь в упор из «Рапиры». «Транспортник» содрогнулся от мощной отдачи, все его нутро заволокло ядовитым дымом, а выскочившей из казенника гильзой Книжнику едва не раздробило колено. Зато эффект превзошел все ожидания: бронированную тварь разнесло в клочья, оставив на асфальте лишь кровавую кляксу.

В общем, проделав сложную петлю и объехав «пробки» из ржавых автомобилей и завалы строительного мусора, «транспортник» выбрался на полосу расчищенной земли перед высокой стеной из металла и камня.

Они добрались до Крепости.

Инженер сдвинул рычаги тяги, и гул двигателей плавно стих, но в Крепости уже успели их засечь. Да и трудно было не заметить странный воющий агрегат даже на фоне Волны, уже готовой обрушить на город смертоносный удар. Даже отсюда было видно суетливое движение на стене. Похоже, визит истошно ревущей машины вызвал в Лавре смятение.

– Главное, чтобы нас сгоряча из пушек не шарахнули, – заметил Зигфрид. – Вид у нас уж больно грозный.

– Может, зря мы сюда приехали? – пробормотал Назар, выглядывая из-за командирского кресла.

– Других вариантов нет, – объяснил Инженер, восседавший на командирском кресле с видом полководца, приведшего осадные орудия на штурм вражеских укреплений. – Переправа под контролем Лавры, так что придется договариваться. Верно я говорю, послушник?

– Верно-то оно верно, – неуверенно сказал Назар. – Но во время Волны паром не ходит. И даже если согласятся – пустят ли такую громаду на борт?

– А ты что предлагаешь – перелететь через речку-то? – язвительно спросил Инженер. – Ну так давай подождем годик-другой, пока я крылья да нос к самолету приделаю, глядишь – взлетим!

– Я просто хотел сказать, что убедить настоятелей будет трудно…

– А ты постарайся. Иначе на кой черт ты нам нужен? Я машину предоставил, они вон бронепоезд пригнали. А от вас, святош, никакого толку…

Назар вспыхнул, но возражать не стал, а просто протиснулся между пилотскими креслами, перелез через щиток «Рапиры», спрыгнул на землю – и решительно зашагал к воротам.

– Что-то я сомневаюсь, – покачал головой Книжник. – В Крепости все напуганы, Волну ждут. Кому там до нас дело? Могут не только парома не дать, но и за стену не пустить.

– Этот договорится, – уверенно сказал Инженер. – Я всегда утверждал: человек способен на многое – главное, дать пинка в нужном направлении.

* * *

Истина, как это обычно бывает, оказалась где-то посередине. Ворота действительно раскрыли во всю ширь, и реактивный «зверь» с трудом втиснулся меж мощных створок. А вот после, когда ворота за «транспортником» закрылись, все пошло не так гладко. Началось с того, что прибывших заставили покинуть машину и плавно от нее оттеснили. Хмурые иноки-воины осмотрели чужеродную технику, пока зеваки из числа монахов и «простолюдинов», получивших защиту за стенами Лавры, глазели на все это и машинально осеняли себя знаком. Кто их знает, что они там думали, может, решили, что реактивная машина – какое-то бесовское порождение, призванное вносить смущение в умы или как-то навредить Крепости изнутри. Их довольно долго держали под стражей, пока Назар где-то пропадал и с кем-то о чем-то договаривался. Степан при этом держался кротко, понуро сидя в сторонке, – наверное, все ожидал, когда его спросят о погибших иноках.

Но, видимо, весь удар принял на себя Назар. И когда он снова появился в сопровождении монахов-стражников, то выглядел озабоченным и растерянным.

– Вас всех зовут на Суд Патриарха, – сухо сказал он.

– Суд Патриарха? – повторил Зигфрид. – Это еще что такое?

– Узнаете.

– Мы-то там зачем? – тупо спросил Книжник.

– Ведуна судят. Будете свидетелями. Только оружие придется оставить здесь. Оно нам и не понадобится.

Дальнейшее Книжник воспринимал как мрачное дежавю. Ему уже доводилось бывать на судилище – только в прошлый раз судили его самого. Тогда все закончилось для него изгнанием из Кремля. И хоть сейчас дело не касалось его напрямую, ощущение было крайне неприятное. В конце концов, от статуса свидетеля до статуса обвиняемого – один короткий шаг.

Пока шли по стене в сторону Лавры, Назар сбивчиво объяснил суть дела:

– Отцы-настоятели самого Патриарха призвали – Прорицателя судить. Случай совершенно исключительный.

– Так у вас Патриарх главный?

– Да. Но у него власть духовная, он силой молитвы нас от Волны спасает. Всеми текущими делами отцы-настоятели ведают. Но тут дело такое – Прорицатель покушается на основы…

– Вы же считаете его самозванцем? Какое ж тут покушение?

– Голоса разделились. Кто-то считает, а кто и сомневается. Я, к примеру, не уверен ни в чем. Вот Патриарха и просят решить судьбу Ведуна.

– И каков исход может быть?

– Исхода два: если Ведун – и впрямь Прорицатель, то все перед ним головы преклонят и будут его слова ловить как божье откровение. Ну а если он самозванец, исход ясен – костер.

Семинариста передернуло:

– Что, правда сожжете?

Назар пожал плечами:

– Не я ж решение принимаю…

– Ну да, проще на старших свалить, – хмуро сказал Книжник. – Мол, мое дело маленькое. А что человека инквизиторской пыткой запытают из-за дурацких подозрений – это так, ерунда.

– А что я могу?! – огрызнулся Назар. – Кто этого вашего Ведуна за язык тянул?

– Он вообще ничего не говорил – это брат твой Прорицателем его назвал.

– А он взял и согласился.

– Он просто не стал отрицать.

– А есть разница?

Книжник не стал спорить. Просто подумал, что неспроста Ведун повел себя именно так, а не иначе. Этот странный человек вообще ничего не делал случайно, как никогда не произносил случайных фраз. И раз он заставил высшее духовенство Лавры обратить на себя столь пристальное внимание – значит, это действительно было ему нужно.

Вот оно – заставил! Даже схваченный, прижатый, вроде бы к стене, Ведун продолжал манипулировать другими! Можно было даже подумать, что не его судят, а это он испытывает судей на чистоту помыслов. Уж не в этом ли и заключалась главная цель Ведуна, заставившего Книжника и Зигфрида доставить его в Лавру?!

Из всех гостей, похожих, скорее, на пленников, наибольшее недовольство выказывал Инженер. Он-то рассчитывал на теплый прием, на то, что его машина произведет впечатление на обитателей Крепости и поможет наладить контакт его группировки с мощнейшей силой Киева, но сейчас, видимо, было не лучшее время для задушевных бесед. В Крепости царило напряжение, и всем было не до переговоров со странным гостем. Воины-монахи, что охраняли группу, поглядывали на него с опаской и недоверием – слишком уж выбивался его облик из представления этих людей о божьем замысле.

Инженер же плевать хотел на чужие представления. Он сам создал себя по образу и подобию, рожденному в собственном неуемном воображении, и совершенно не желал подстраиваться ни под какие догмы.

– Мы теряем время! – рычал он. – Нужно успеть на ту сторону Днепра, прежде чем ударит Волна. Потом поздно будет!

– Постараемся успеть – твоя машина поможет…

– Не забывай про Саранчу, – упрямо продолжал Инженер. – В открытом бою нам с ними не справиться – нужно успеть отыскать укрытие и занять эффективную оборону… А моя машина под замком! И все мы – вроде как в плену, да?

– Почему в плену?

– Я не знаю почему! Я связался с вами только из интереса, а сидеть здесь под замком мне вовсе не интересно!

– Ты сам сказал – переправа только у Лавры!

– Сам знаю! – буркнул Инженер. – Да только понадеялся на вашего инока, думал, его слово хоть что-то здесь значит. А он – просто сопляк на побегушках!

– Я бы попросил! – насупился Назар.

– Докажи обратное! – ядовито прорычал в ответ Инженер.

Продолжить спор не успели – их вывели на центральной площадь, к роскошному белоснежному зданию. Собственно, таких старинных красивых зданий здесь было несколько, но только это венчало множество куполов, крытых сусальным золотом. Площадь была словно утоплена в самом центре Крепости, в самом крупном, центральном «соте», и к храму со стены вела широкая каменная лестница. Здесь, в сердце Крепости, фортификационная функциональность уступала место давно забытой эстетике. И контраст между ними только подчеркивал величие древней красоты.

Здесь, на широкой площади, уже собралась приличная толпа – и не только хмурых людей в черной монашеской одежде, но и немногих «гражданских», нашедших укрытие за стенами Крепости. Видимо, местные иерархи пытались соблюсти видимость открытого судебного процесса, хотя семинарист подозревал, что участь подсудимого предрешена заранее.