Текст книги "Кремль 2222. Киев"

– Может, я, а может, Кэт – для вас это не имеет значения. Значение имеет только сам факт разговора.

– Я так понимаю, это сделка? – спросил Книжник. – С одной стороны – наша жизнь и свобода, верно?

– Именно так, малыш.

– А что вы хотите взамен? Чтобы мы отпустили вас?

– Это только половина цены. Во-первых, вы отпускаете нас. А во-вторых, убираетесь сами – оставив бронепоезд нам. И никакой торговли – это окончательное условие.

Наступила тишина. Семинарист ощущал, как множество мыслей беспорядочно носится в голове – но никак не может сложиться в единую картину из множества кусочков. Зигфрид рядом также погрузился в задумчивость, впрочем, как и все остальные.

Наступал момент истины. В другой обстановке казалось бы дикостью покидать эту до зубов вооруженную крепость на колесах, но теперь она лишилась своего главного преимущества – мобильности. А это означало неминуемое поражение.

И гибель. Потому что Саранча не берет пленных.

Даже если удастся уйти живыми – куда податься в этом ужасном городе, захваченном мутами всех мастей да ожившими после двухсотлетней спячки боевыми машинами. Выход наружу казался настоящим самоубийством.

Но бездействие выглядело еще более тягостным.

– У меня один только вопрос, – тихо сказал Книжник. – Куда мы пойдем, если покинем броню? Смерть будет идти по пятам и от нее некуда будет скрыться…

– Если не считать одного-единственного места, – так же тихо сказал Назар.

Все уставились на послушника, лихорадочно соображая, что тот имеет в виду. Назар не стал озвучивать свою мысль – то ли не хотел, чтобы подслушали недруги, то ли был уверен, что его и без того поймут.

Зигфрид, видимо, понял первым, потому как грохнул кулаком в дверь и громко сказал:

– Значит, так. Мы пойдем на сделку при следующих условиях…

* * *

Один за другим они спрыгивали на землю и оглядывались. Местность вокруг действительно была оставлена Саранчой – даже убитых не было видно. Надо думать, тела утащили при отходе. Оно и неудивительно: мясо не должно пропадать – иначе чем кормить эту Бессмертную Стаю?

– Похоже, не соврал Пузырь, – произнес Книжник. – Саранча действительно дает нам фору.

Это и было главное условие: Пузыря отпускали первым с тем, чтобы тот договорился с лидерами Стаи. Саранча должна была отойти, чтобы дать уйти тем, кто оставлял бронепоезд. Речь шла о получасе – чтобы беглецы смогли уйти на безопасное расстояние, если под ударом Волны вообще можно было говорить о безопасности. Удостоверившись, что Саранча отошла, отпускали Топора и Кэт. После чего уходили сами.

Так было оговорено. Но когда подлецы соблюдали договоренности?

Не успели они отойти от «Дракона» и пройти пару сотен шагов вдоль Днепра, как в низине зашевелились мертвые кусты и наперерез полезли до боли знакомые серые фигуры в касках. Перекрыли путь впереди плотным строем, взяли их на прицел. Оглянувшись, семинарист увидел точно такую же картину у себя за спиной.

– Так я и думал! – выдергивая из ножен меч, процедил Зигфрид. – Засаду устроили, гады!

– Говорил я, что обманут! – зло сказал Инженер. – А вы поверили этим лжецам, как дети!

На этот раз он был у своего убойного «Вулкана» – вместо них тащил ящики с «глушилкой», без которой большая часть группы уже потеряла бы человеческий облик. Всей огневой мощи группы не хватило бы и на минуту боя.

Они были обречены.

– Хоть ты помоги нам, Ведун, – хмуро сказал Книжник. – Ты же можешь их остановить своей силой!

– Слишком многого ты от меня ждешь, – отозвался Ведун. – Я не могу убивать врагов взглядом и жестами возводить стены. Мои силы ограничены, и сейчас я не могу помочь вам…

– Так помоги себе! – рявкнул Зигфрид. – Или ты думаешь, что тебя они пощадят?!

– А может, он и вправду так думает! – нервно выкрикнул Степан. – Может, он нарочно хочет сдать нас этим убийцам, а?!

– Я знаю, что ты его не любишь, – проговорил Зигфрид. – Но с чего ты взял…

– А с того, что не хочу умирать из-за какого-то самозванца! Из-за лгуна, посягнувшего на святое…

Степан упал на колени – и зарыдал, закрывая лицо руками. Книжник с вялым удивлением посмотрел на это и подумал: а ведь все дело в обиде! Степан отчего-то обижен – может, на Ведуна, которого принял за Предсказателя, а может, на самого Предсказателя, которым Ведун и являлся. Может, он даже молился когда-то на него, просил у своего святого чего-то, чего не получил в результате, оттого разуверился в нем – и мстит?! Очень на то похоже – многие ведь просят у своих богов того, чего не получат никогда в жизни. И обижаются на богов, и бунтуют против них. Одних такие «предательства» собственных божеств ломают, а других – побуждают на великие свершения. Может, в том и есть смысл всех этих несбывшихся просьб и желаний?

Почему-то в минуту смертельной опасности всегда думается на такие отвлеченные темы. Может, оттого, что они не такие уж отвлеченные? Кто его знает, что действительно самое главное в этой жизни.

Саранча приближалась, обходя их со всех сторон. Возможно, их даже постараются взять живыми – чтобы затем слепить из них таких вот безмозглых монстров в масках и касках – и отправить на убой.

Нет, уж лучше смерть! Книжник поднял арбалет, глядя, как рядом поднял свой штуцер Назар. Губы послушника шептали молитву, только Бог его не слышал, не спешил на помощь своему верному адепту…

Или все же услышал?!

Когда надвигавшиеся на них особи повалились вдруг скошенными ветвями, разбрызгивая вокруг кровавые клочья, сопровождавший все это грохот напомнил карающий небесный гром.

Наваждение прошло быстро – стоило просто поглядеть в сторону реки, откуда быстро приближался стремительный и странный силуэт, обладающий при этом высокой огневой мощью. Еще издали он уложил большую часть нападавших, остальных же обратил в бегство.

Однако радоваться счастливому спасению они не спешили. Саранча отступила, но теперь над ними завис, сверкая багровыми объективами и лазерными дальномерами, жуткого вида био, в котором Книжник узнал того самого «кузнечика», только распрямившего опорные конечности. Из-под круто наклоненной матовой «морды» торчали стволы скорострельных пушек, энергично посвистывали сервоприводы конечностей, намекая на то, что машина вполне боеспособна. Что сейчас происходит в его башке, в этих полусгнивших мозгах? Что там – четкое следование программе или примитивное желание убивать и жрать, переваривая любую органику в чреве биореактора?

Ответ пришел неожиданно – в виде звонкого мальчишеского крика:

– Эй, вы что там, испугались? Это же я!

И точно – от неожиданности они даже не заметили Егорку, умостившегося поверх корпуса грозной машины. Био вдруг еще ниже склонил «голову» – и мимикрон легко соскользнул на землю.

– Это что же такое? – деревянным голосом спросил Книжник.

Егорка пожал плечами:

– Вы же просили любую помощь, какую я смогу привести. В Крепость меня не пустили, даже стрелять начали…

– Зачем же сразу стрелять?! – возмутился Тридцать Третий.

А Егорка продолжил:

– Зато в стороне я увидел, как идут биороботы. Отчего-то та самая Железная Армада из Некрополя Проклятых активизировалась.

– Это мы уже знаем, – нетерпеливо прервал его Зигфрид. – Что дальше было?

– Ну, я сначала удивился: с чего это роботы ожили? Потом понял: мозг-то у них человеческий, вот Волна на него и действует…

– Обычно не действовала, – заметил Назар. – А значит, Предсказатель был прав – это самая сильная, последняя Волна…

Все невольно скосились на Ведуна, который, как нарочно, стоял сейчас ко всем спиной, разглядывая что-то вдалеке за рекой. Или делая вид, что разглядывает.

– Тогда я решил вспомнить навыки, что закладывались нам при создании, – продолжил Егорка.

– Что за навыки? – спросил Книжник.

– Ремонт и управление робототехникой, – ответил за него Тридцать Третий. – Мимикроны, помимо прочего, были предназначены для вывода из строя вражеской техники. Или ее переподчинения в интересах наших вооруженных сил.

– Нормально, – сказал Зигфрид. – А почему мы только сейчас об этом узнаем?

– А кто мог знать, что это потребуется? – резонно возразил Тридцать Третий. – Вот ты знал, что эти мертвые Проклятые восстанут?

– Никто этого не знал, – подтвердил Назар. – Даже в пророчествах ничего об этом не сказано.

– В общем, я решил приручить какого-нибудь био, – продолжил Егорка. – Крупного захватить сложнее – попробуй доберись до нервного центра. А на этого я со стены спрыгнул, когда он возле развалин проходил. А дальше все просто: вскрыть кожух, отключить предохранители, подключиться к контактам…

– Да уж, проще некуда, – сказал Зигфрид. Неспешно подошел к неподвижно замершему био, похлопал того по металлической ноге. – И что же, он теперь наши команды выполнять будет?

Книжник вдруг вспомнил: ему же известны универсальные команды некоторых био! Таких вот «кузнечиков», правда, среди них не было. Но, похоже, этот хитрый мальчишка разобрался с ним и без секретных кодов.

– Не совсем, – сказал мимикрон. – Голосовые команды он не понимает – только непосредственное подключение со мной… – он вытащил из-под рубашки витой провод с толстой иглой на конце. «Острие» иглы пульсировало тоненьким синим огоньком.

– Ничего себе! – пробормотал Назар, осеняя себя знаком.

– То есть, ты должен скакать не нем, как наездник? – спросил Книжник.

– Выходит, что так, – кивнул Егорка. – По крайней мере, пока не придумаю чего-то еще.

– Хватит болтать! – решительно сказал Зигфрид. – Когда Саранча вернет сюда основные силы, даже этого био уже не хватит, чтобы от них отбрехаться. Так что давайте, уходим, да побыстрее! Эй, парень, залазь на своего «скакуна» – будешь нам путь прокладывать!

Уже отойдя на приличное расстояние, они увидели, как из реки выходят на берег десятки огромных металлических фигур. Они все прибывали и прибывали, и не было видно конца этому чудовищному шествию. Казалось, все должно скоро закончиться – когда проснувшиеся био пройдут сквозь город и убредут по своим, отложенным на двести лет делам.

Но в какой-то момент это спокойное и величественное шествие оборвалось.

– Смотрите, что это там?! – крикнул Назар, указывая куда-то назад.

Там какой-то громадный био разносил многоэтажку, размером с самого себя. Чуть пятился назад – и тяжело бился всем корпусом, отчего задание опасно качалось, рассыпая вокруг бетонные блоки и плиты.

– Зачем он это делает? – удивился Книжник.

– Может, просто спятил? – Зигфрид коснулся головы.

– Вполне возможно… – проговорил семинарист. – Как-никак – Волна…

В подтверждение этого предположения неадекватно начинали себя вести и другие био из забытой Армады. То останавливались, словно в недоумении: «где я, кто я?». И вдруг начинали крутиться, пьяно шататься и разносить все вокруг собственной массой. Или начинали палить куда ни попадя из всего встроенного вооружения. Некоторые нападали на своих же – и бились в смертельной схватке, разрывая в клочья металл, выворачивая друг другу конечности и добивая упавших.

Это было похоже на самый настоящий бунт машин.

Бунт Проклятых.

Нельзя сказать, что в этом было что-то совсем уж новое, – по Москве бродит множество одичавших био, но никто из ныне живущих не видел, как происходило это самое одичание, как из послушных боевых машин получились страшные железные звери.

– Мне это совсем не нравится… – бормотал Назар, озираясь. – Это еще хуже, чем муты. Это страшно. Они же весь город разнесут, добьют уцелевших…

– Надеюсь, что и Саранче достанется! – мстительно заявил Инженер. – Вот бы несколько таких – да на эту проклятую Стаю!

Зигфрид усмехнулся – видать, эта мысль ему понравилась. Он поглядел в сторону «кузнечика», шедшего впереди с мимикроном «на холке». Книжник перехватил этот взгляд, покачал головой:

– И думать забудь. Их не приручить. Это же не обычные био, это спятившие био.

– Да я понимаю, – отвечал Зигфрид, но было видно, что эта мысль глубоко засела в его голову.

– Меня совсем другое беспокоит, – бормотал Назар. – Что, если они на Крепость пойдут? Стены там крепкие, высокие – но совсем не рассчитаны на битву с Проклятыми…

Книжник с сочувствием смотрел на послушника – и молчал. Хотелось сказать ему что-то ободряющее, но семинарист понимал: нет никаких гарантий, что голодные био не начнут искать органику в месте ее самого плотного скопления – в Печерской Крепости.

Они продолжали свой путь, чувствуя себя лилипутами, попавшими в страну огромных железных чудищ. Несколько раз путь им пересекали био незнакомой конструкции. Все, как один, выбирались из реки – и шли на восток. Через какое-то время большая их часть присоединялась к всеобщему бунту – и постепенно город все больше погружался в хаос. Бешеные муты встречались уже не так часто: многие уничтожили друг друга в смертельных схватках, другие в страхе бежали от новых металлических хищников, кого-то просто сожрали. Скоро и био ощутят голод – и в стремлении раздобыть органику станут убивать все живое.

Хотелось бы, чтобы единственной жертвой Проклятых стала ненавистная Саранча, но судьба редко преподносит приятные сюрпризы. И вероятность самим стать пищей взбунтовавшихся роботов росла с каждой минутой. А потому стоило прибавить шагу – чтобы добраться к цели прежде, чем их обнаружат.

К Хутору они вышли к вечеру – хотя с Волной над головой все давно уже потеряли счет дням и ночам, слившимся в одно холодное и злое свечение. Книжник не думал, что так обрадуется этой уродливой стене из колючего металла. Оставалось надеяться, что их пустят за стену те, кто держал там сейчас глухую оборону.

– Пойду, договорюсь, чтобы нас пустили, – сказал Назар. Поманил за собой брата. – Степан, идем со мной – будешь батю уламывать.

Пока Инженер с сомнением оглядывал игольчатую стену, с не меньшим сомнением Книжник разглядывал самого Инженера, да трофейного био. Обитатели Хутора могут просто испугаться – и оставить незваных гостей за пределами своего маленького рая. И не будет даже повода возмутиться – кто бы пустил к себе в дом монстров?

Низкий гул вдалеке заставил всех обернуться.

Взгляду предстало зрелище, достойное картин Апокалипсиса. Во вспышках молний боевые роботы штурмовали Крепость. Укрепления огрызались орудийным огнем и струями жирного пламени – видимо, огнеметными установками. Вдоль всего периметра полыхал огонь, вспыхивали взрывы. Био пока атаковали не очень слаженно, вразнобой, наверное поддавшись все тому же психозу Волны, но было очевидно: защитникам Лавры приходится туго.

Глядя на эту грандиозную картину, можно было подумать, что это железные Титаны бьются с древними героями на самой кромке ада.

– Рагнарёк… – прошептал Зигфрид, завороженно наблюдая за зрелищем. – Последняя битва…

В его глазах снова просыпалось безумие. И Книжник подумал, что рано он расслабился по поводу друга, – Волна все-таки действовала на него, пусть и не столь явно, как на остальных, зато грозя самыми неприятными поворотами. Как сомнамбула, воин потянулся в сторону далекой битвы, сделал шаг. Его тянуло туда – на эту мифическую битву с силами тьмы. Никогда не выказывавший суицидальных наклонностей, он жаждал умереть в своей воображаемой битве богов – как, наверное, любой воин его народа.

Книжник приготовился остановить безумца, но сюда уже возвращался Назар, размахивая руками:

– Давайте сюда, быстрее! Только био оставьте – он даже в ворота не пройдет!

– А пусть здесь постоит – врага отпугивать будет, – сказал Зигфрид, с трудом возвращаясь в реальный мир. – Будем надеяться, что его не угонят.

Глава 12
Гибель богов

Какое-то время они стояли в оцепенении, не в силах понять, где они оказались. Вокруг буйствовала пышная зелень, цвели цветы, гудели насекомые и щебетали птицы. Это настолько контрастировало с тем, что происходило по другую сторону игольчатой стены, что просто не верилось ни в кровожадную Саранчу, ни во взбунтовавшихся биороботов. Хотелось просто упасть лицом в траву – и уснуть. На час, на день, на неделю – только бы не возвращаться в проклятый «внешний мир».

Ощутимый толчок под ногами в сопровождении угрожающего гула мгновенно вернул к действительности.

– Это еще что такое?! – крикнул Книжник. – Землетрясение?

– Да вот же, трясет! – беззаботно провозгласил появившийся из зарослей веселый здоровяк по прозвищу Крынка. – Вчера трясло, сегодня снова трясло, а у кума вообще хата покосилась да бочка с водой опрокинулась. А вода, сам знаешь, сейчас на вес золота!

– Отчего же трясет? – хмуро спросил Степан. – Никогда ж вроде не трясло!

– Да нет, в прошлую Волну тоже слегка потряхивало, – заверил хозяин. – Но что бы так сильно – такого да, не было.

– И что же, землетрясения только у вас на Хуторе случаются? – спросил Книжник. – Или во всем городе – тоже?

– За город не скажу, не знаю, да и какое мне дело до города, когда я здесь живу? – Крынка расхохотался – и полез обниматься с сыновьями. – Говорил я, что вернетесь, а? Говорил же! Потому что где, как не у нас, от Волны схорониться? Правильно, нечего голову подставлять всякой нечисти! Всегда здесь Волну пересиживали и сейчас пересидим!

– Не пересидите, – тихо сказал Ведун.

– А ты не каркай! – возмутился Крынка.

Даже сыновей от себя оттолкнул, упер руки в бока и грозно надвинулся на Ведуна. Да, видать, что-то увидал его бездонных глазах, отчего стушевался, сник и вдруг резко переключился на стоявшего рядом Инженера:

– А это еще что за диво? Кого это вы с собой притащили, да где такого раздобыли? Чего это он весь в железяках, как на протезах? Больной, что ли? А он не заразный?

Инженер не успел съязвить в ответ в свойственной ему манере, как Крынка уже сгреб его в охапку своими ручищами, громогласно вещая:

– Так ты не тушуйся, браток, – у нас для всех стол накрыт! Мы здесь народ простой, душевный! А горилки я тебе такой налью – вмиг о болячках забудешь, как новенький станешь!

Весь этот диалог Книжник обливался потом, ожидая его перехода в бурную ссору. Но Крынка был настолько обаятелен и радушен, что выбивал саму основу для конфликта, переводя любой разговор в веселую попойку.

Попойка не заставила себя долго ждать. Знакомый стол наполнился простыми, но сытными яствами, бутылями с мутной брагой и какими-то настойками, вызывая у Книжника устойчивое ощущение дежавю. Захмелевший Крынка уже начал запевать песни и даже умудрился заразить своим неуемным весельем Инженера, в котором неожиданно отыскал родственную душу. Снова звучали громкие тосты, прославляющие дружбу и взаимопонимание, вовсю восхваляющие присутствующих. Этот продолжающийся чумной пир начинал уже напоминать кэрролловское «безумное чаепитие», когда Книжник снова, как в прошлый раз, выбрался из-за стола и отправился по тропинке в густом кустарнике, даже не признаваясь себе в том, что надеется на повторение удивительной встречи.

На Марику он наткнулся почти сразу. Она выскочила навстречу и замерла, часто дыша, глядя на него огромными испуганными глазами.

– Ты… Живой? – прошептала она.

– Живой. Благодаря тебе, – улыбнулся Книжник, беря ее за руки. – Твоя заколка…

Он принялся сбивчиво рассказывать о своих похождениях, а девушка неотрывно смотрела на него, будто он был ангелом, принесшим ей благую весть. Ему даже стало неловко – особенно когда он увидел в ее глазах слезы.

– Да что ты, Марика… – он неловко обнял ее, осторожно прижал к себе. – Не плачь… Ну…

В ответ девушка еще громче разрыдалась ему в плечо, а Книжник погладил ее тонкое, вздрагивающее плечо, подумав с удивлением и теплотой: неужто она влюбилась в него? С одной стороны, оно, конечно, бывает. А с другой… Он же чужеземец, бродяга, заявившийся в этот крохотный рай бог знает откуда, и скоро уйдет неизвестно куда…

Но она уже тянула его за собой сквозь все эти невероятные «райские кущи», пока они не оказались в каком-то совсем уж затерянном в зелени уголке, где не было ничего, кроме мягкой прохладной травы, пения цикад и двух молодых тел, на какое-то время лишившихся разума. У этого времени не было ни начала, ни конца, и хотелось навсегда остаться здесь и сейчас…

Да только так не бывает в этой суровой жизни. Когда он открыл глаза, девушка уже оделась. Он поморгал, пытаясь сообразить, где находится. Сел, подтянув к себе куртку, растерянно поглядел на Марику:

– Я что же – уснул?

– Ты спал целый час, – сказала она и улыбнулась. – Ты, наверное, очень устал?

– Честно говоря – смертельно, – он заставил себя улыбнуться.

– Ну ничего, – Марика уселась рядом на траву, взяла его руку в свои прохладные ладони. – У нас ты можешь отдыхать, сколько угодно. Здесь не бывает угроз, мы не боимся Волны и злых чудищ, сюда не доходят враги. Скоро все успокоится, и мы…

Она не успела договорить. Земля под ногами снова заходила ходуном – теперь еще более явственно, швырнув их обоих на землю. Марика испуганно сжалась, и Книжник еще крепче обнял ее, проговорив:

– Да что же это такое?

– Не знаю… Никто не знает…

С противоположного конца Хутора послышались крики. Книжник вскочил на ноги, помог подняться девушке, сказал:

– Пойду погляжу, что происходит. Ты со мной?

Через минуту они были уже возле дома Крынки, где еще только что происходило веселье. Теперь же стол был опрокинут, емкости с веселящими жидкостями разбиты вдребезги. Сам Крынка выглядел совершенно трезвым, собранным и вовсю раздавал команды женщинам и подростками, крутившимся рядом. Гости стояли чуть в сторонке, маленькой плотной группой, видимо не зная еще, чем помочь хозяевам.

Все резко изменилось, когда к хозяину подбежал низкорослый мужичишка – то ли сосед, то ли какой родственник, находившийся до этого в дозоре:

– Беда, кум! – заголосил он. – Саранча вовсю валит!

– Да не переживай ты, – отмахнулся хозяин. – Как обычно, мимо пройдет – да и сгинет вместе с Волной!

– Нет, Крынка, не похоже на то!

– А на что ж тогда похоже?

– А на то, что они нас в осаду берут!

– Саранча? Нас? В осаду? Ты ничего не путаешь? А то я знаю тебя – вечно сам себе понапридумает всякого, а все его потом утешать должны!

– Ничего я не придумываю!

Их прервала очередь крупнокалиберного пулемета за стеной, над головой, сбивая листву с деревьев, засвистели пули. Вдалеке раздался знакомый уже рев боевого мута. Тут же ему ответил другой. У игольчатой стены шлепнулась и разорвалась граната.

– Слышишь? – закричал мужичишка. – Какие уж тут шутки!

Как по команде, завизжали и стали разбегаться женщины – все, кроме Марики, которую мать так и не смогла утащить за собой. Крынка растерянно огляделся и уставился на гостей. Лицо его изменилось, налилось краской, огромные кулаки сжались до белых костяшек.

– А-а-а! – воскликнул он. – Так вот вы почему сюда заявились – спрятаться решили и врагов за собой притащили! Ну что же, спасибо вам – отблагодарили за гостеприимство!

– Ты чего, батя?! – крикнул в ответ Назар. – Куда ж нам еще было податься?

Неожиданно его поддержал Степан:

– Развлекать гостей, поить-кормить каждый может – Хутор-то богато живет! А как беда случится – так их надо за порог сразу выставить?! Что же получается, все твои пьяные речи о вечной дружбе – пустая брехня и хвастовство?!

Ответить на обидный выпад сына Крынка не успел. По ту сторону стены что-то громко затрещало, заскрипело – и усиленный мегафоном скрипучий голос произнес:

– Эй, хуторяне! К вам гости!

– Что за дьявол? – резко выкрикнул Зифгид. Подошел к растерянному Крынке, заглянул ему в глаза: – Ты что же, хозяин, ждешь кого-то?

Крынка растерянно помотал головой. А голос с той стороны продолжил:

– Собственно, гости у вас уже дома. А нам, видите ли, обидно – нас-то вы не пускаете! Нехорошо!

– Это Пузырь! – узнал Книжник. Поглядел на Зигфрида. – Выходит, выследили нас. Что делать будем?!

– Что-что! – отрывисто отозвался воин. – Оборону держать будем! Надо бы Егорку как-то к его «кузнечику» переправить – хоть какая-то огневая поддержка!

– Это не ваш био у ворот стоял? – глумливо продолжал Пузырь. – А то наши ребята решили с ним поиграть и поломали немножко… Ой!

По ту сторону стены оглушительно грохнуло, и в небо поднялись жирные клубы дыма. Похоже, Пузырь не шутил и они остались без единственной реальной силы, которую можно было противопоставить Саранче.

– Эй, хозяева! Мы даем вам пять минут, чтобы открыть проход, – а то мы не можем его отыскать в этой «колючке». В этом случае у каждого из вас будет шанс присоединиться к Бессмертной Стае. Ну а после не обижайтесь – Стая войдет сама. В этом случае я не смогу гарантировать вам жизнь. Впрочем… – голос скрипуче рассмеялся. – Я в любом случае не могу вам ничего гарантировать, но в ваших интересах подчиниться. Кстати, у вас осталось четыре минуты.

Эти минуты прошли будто в оцепенении. Что-то вопил Крынка, что-то лихорадочно твердила Марика, тряся семинариста за плечо. Хмуро говорил Инженер, предлагая какие-то варианты, заранее ведущие к поражению.

Зигфрид молчал. Он понимал, что придется драться. И он понимал, что это будет последняя битва. Просто он ждал этого момента, он давно был к нему готов – ведь безумие Волны не оставляло его ни на минуту. И когда Зигфрид медленно извлек меч из ножен, семинарист вдруг отчетливо понял: у них больше нет выбора. Они достигли какой-то точки в собственной судьбе, той точки, в которой все окончательно решится.

Все это бывало уже не раз – их загоняли в угол, но им все же удавалось вырвать у смерти еще немного времени. Только сейчас, в этом невообразимо живом саду, близость смерти показалась вдруг особенно ощутимой и жуткой.

На ладонь села бабочка – и это было невероятно: он никогда не видел живых бабочек! Только вместо радости захотелось взвыть от отчаяния.

Он не хотел умирать. И не только сам – он не желал, чтобы погибла Марика. Пусть и знал ее в общей сложности какие-то часы – в жизни время относительно. Кто-то за всю жизнь так и не узнает до конца близкого человека, кто-то успевает ощутить близость с первого взгляда.

Но даже это было не важно.

Важна была только жизнь. Та самая, которую сейчас хотели у них отнять – просто потому, что так решили какие-то негодяи, возомнившие себя вершителями человеческих судеб.

Среди смятения и страха Книжник встретил лишь один спокойный и сильный взгляд. Ведун стоял в тени дерева в привычной прямой неподвижности. Он разглядывал спутников с тем же неизменным скрытым интересом, будто продолжал свой нечеловеческий эксперимент над простыми смертными. Под этим взглядом будто стихали суета и шум, и время замедляло свой ход. Казалось, на этом зеленом островке они остались вдвоем. Возможно, для какого-то важного разговора.

С какой-то смутной надеждой Книжник шагнул в его сторону, остановился, сказал:

– Ты ведь все знаешь, Ведун. А значит, видишь, что у нас нет никаких шансов. Ведь мы поляжем здесь – все до единого, на эту зеленую травку, верно?

Мрачный человек молчал.

– Почему ты молчишь? Хоть теперь скажи – зачем ты пошел с нами? Чего ты на самом деле хочешь, что ищешь?

И снова ни слова в ответ.

– Я раскусил тебя: ты молчишь – значит, не хочешь говорить. Значит, считаешь, что я знаю ответ, верно? Только я ни черта не знаю! Слышишь?! Не знаю ничего!

Он кричал, а слова, срываясь с его губ, словно растворялись в воздухе, так и не достигнув назначения. И тогда Книжник вдруг разозлился, сжал зубы и, по-бычьи склонив голову, процедил:

– Я знаю, что у нас нет шансов. Даже Зигфрид спятил от этой проклятой Волны, и надеяться мне больше не на кого! Но – слышишь меня? – я буду драться! Буду стоять насмерть – до конца, даже когда останусь один. Пусть я не настоящий воин, пусть я ученый, мозгляк – но я буду драться! С этим темным стадом, с варварством, с этими несчастными, отказавшимися от собственного разума ради сытости! И знаешь, почему я буду драться один?! Потому, что даже ты меня бросил – ты, за которым сила, природы которой я даже не знаю! И если со мной сгинет будущее человечества, ты будешь так же стоять и созерцать мою гибель и смерть всех моих товарищей. Потому что твоя поганая участь – пережить всех нас, а может, даже увидеть смерть последнего человека на этой Земле! Этого ты хочешь?!

– Нет, – тихо произнес Ведун, и Книжнику показалось, что его речь налетела на железную стену, рассыпавшись осколками слов. – Я не хочу пережить человечество. Я не хочу пережить тебя. Я вообще не хочу прожить еще столько, сколько уже пришлось – но таково уж мое проклятье. И ты прав…

Он замолчал, сверля парня взглядом, и лицо его показалось еще более изможденным, исчерченным глубокими тенями, как у высохшей мумии, выглянувшей из глубин тысячелетий.

– Я действительно изучаю всех вас, – произнес Ведун. – Я должен принять решение.

– Какое решение? – упавшим голосом спросил Книжник, будто ожидая услышать смертный приговор.

– Стоит ли и дальше помогать людям, или они действительно обреченный на вымирание вид.

Отчего-то не вызывало сомнений то, что этот жутковатый человек действительно может решить судьбу изможденной людской цивилизации. И страдание, которое читалось в глубине его темных глаз, свидетельствовало: решение будет справедливым, ибо оно выстрадано долгими годами мучительных раздумий.

– И что же ты решил?

– Я дам тебе шанс.

* * *

Следующую секунду мир стремительно расширился, возвращаясь в привычные масштабы. И сразу же раздался чей-то отчаянный вопль:

– Они перебрались через стену! Они уже здесь!!!

С яростным воплем Зигфрид взмахнул мечом – и ринулся к стене прямо сквозь заросли. Подхватив арбалет, Книжник успел мельком глянуть на Марику. Девушка сжалась на траве, обхватив ноги в длинном самотканом платье. Парень лишь успел бросить напоследок:

– Все будет хорошо!

Он увидел мимикрона, что стремился броситься в бой вместе со всеми, но Книжник остановил его, схватив за обманчиво слабую руку:

– Егорка, останься, пожалуйста, с Марикой! Защити ее, хорошо?

Мальчишка посмотрел на него все тем же ясным взглядом – и кивнул. Хорошо, когда не приходится долго объяснять элементарные вещи. И в плане понимания эмоций мимикрон был лучшей из созданных человеком машин. А может, и не совсем машиной…

Книжник бросился вслед за Зигфридом. Воин уже бился у самой стены с целой толпой Саранчи, которая буквально переваливалась через край игольчатой стены. В первый момент Книжник замер в непонимании – как врагу удалось преодолеть неприступную преграду? Но тут же увидел ответ на собственный вопрос: множество серых Жнецов конвульсивно бились, насаженные на длинные острые иглы, устлав своими трупами путь для остальной серой массы.

Книжник снял из арбалета одну особь, другую, уже понимая, что силы неравны и скоро Хутор захлестнет уже непреодолимая масса врагов. Еще раньше закончатся арбалетные болты или сядет аккумулятор самовзвода, и тогда придется биться подобранным трофейным карабином – пока враг просто не завалит их трупами или не вонзит штык в спину.