Текст книги "Спасение неизбежно 2014"

19 октября 2014 г. Утро
Город

Рельеф подошвы деформировался давлением на алюминиевый обод. Капитан Путилин уперся спиной в бруски ящика, мощным движением столкнул бочку с борта УАЗа. 200 литров разведенного спирта глухо отозвались в рассветных сумерках, привычно привлекая страждущих сладковатым запахом.

Водитель в милицейской форме без знаков различия мягко поддал газу, стараясь не уронить старшего.

– Максим, заедешь за перевернутый автобус, остановись!

Максим давно забыл присвоенное звание, зато помнил, как темнеют серые глаза капитана в случаях бессмысленной удали.

Макс проехал метров 300, спрятал машину за «Икарусом», выключил фары. Подтянувшись, капитан забрался на крышу «буханки», достал из нагрудного кармана половинку бинокля и стал наблюдать.

К бочке сбегались оборванцы. Истощенные женщины и мужчины выбирались из подвалов, как тараканы, отталкивая друг друга, пытались быстрее наполнить различные емкости.

Контраст октябрьской ночи смягчает утренний сумрак. Холодный ветер рвет гарь между серыми безжизненными домами.

Со стороны Зубовки, где становился рассвет, слышится лай автоматных очередей, глухие взрывы и четкие винтовочные выстрелы. Майор Кабанов давно наплевал на военное положение и соответствующие приказы. Со своими головорезами он прожигает жизнь, отстреливая мародеров, уголовников и просочившихся через линию фронта китайцев.

Не занятый окуляром глаз заметил движение левее копошащейся биомассы. Явственнее стал слышен звук проржавевшего глушителя. Помятый внедорожник остановился в нескольких метрах от уже опохмелившейся толпы. У задней двери показался худой силуэт, похожий на опоясанную патронташем обезьяну. На таком расстоянии наполненность не определишь, но потому как скоро произошел выстрел в ноги пьяных людей, Путилин сделал вывод о достаточном количестве боеприпаса.

«Есть ли у обезьян нарезные стволы? Или шелупень разграбила квартиру охотника, не сдавшего оружие? Карабины вроде поголовно у всех отобрали, так с нашей организацией все может быть».

– Радужный, 67–ому, прием, в районе пересечения Фадеева и Московской при кормлении народа обнаружена вооруженная группа, на автомобиле Паджеро, грузовом, точно установлено 4 человека. У одного охотничье ружье, не обрез, – по рации доложил обстановку капитан. – Как поняли?

– Понятно, 67, – захрипел динамик, – все сбросили? Сам трезвый еще? Максу не наливай, ха–ха, зенки зальет, машину за ящик настоящей водки променяет и тебя не спросит.

– Много говоришь! Что с вооруженными делать? Пришлешь кого?

– Кого я пришлю? Действуй, как подсказывает тебе классовое сознание! – Дежурный совсем развеселился, – у тебя в машине, считай, половина оружейного магазина. Ты когда еще сдать обещал? Только благодаря мне, считай, и выживаешь!

– Ладно, не буксуй, все сдам до последнего патрона, с этими сам разберусь, смсу пришлю. – пошутил Путилин, слезая с крыши. Под ногой хрустнул чей‑то мобильник.

«Классовое сознание!» вспомни я его раньше, перестрелял бы всех Траховых и Дазаровых, свалил с Лией в какую‑нибудь деревню. Стрелять бы ее научил, оружие тогда на складах и не охранял толком никто, – накручивал себя Путилин, – теперь охраняй этих пидагогов от своего же народа.

Не снимая со спины АКСУ, капитан достал из‑за подголовников трехлинейку. В СССР выпуск продолжался под видом охотничьей винтовки, в клейме «1958 год» еще оставалась заводская смазка. Прекрасное в своей простоте и надежности орудие убийства приятно тяжелило руку. Хотя патрон уже был в патроннике, патрульный достал из‑под сиденья вспоротый цинк и взял горсть тусклых патронов. «На всякий случай, не надорвусь».

– Максим, остаешься за главного, без меня не уезжать! И прикрывать не забывай.

– Яволь, Вольдемар! – дурканул напарник.

Путилин выглянул из‑за бампера автобуса, присел и стал искать упор для предплечья.

Тем временем ополовинившую бочку под руководством «охотника» бомжи погрузили в открытый багажник джипа. Несознательный мент отметил еще один ствол в окне передней двери. Путилин убрал волосы со лба, пригнулся к прицелу. Слава Богу, не нарезной. Ствол развернулся в его сторону, в салоне засуетились силуэты. Автомобиль вывернул в сторону капитана.

В простенькую оптику было видно чумазое лицо бывшего гастарбайтера. Внедорожник быстро увеличивался в размерах.

Приклад через бушлат приятельски стукнул по плечу. Вмиг ожившая винтовка плюнула классическую 7,62 мм пулю точно в центр правой части ветрового стекла.

«И сильно не страдал, когда под мой прицел попадали революции друзья!»

Подъедут поближе, посмотрим, какой нации друзья. Может, получится живым кого взять. Пока Путилин соображал про необходимость смены позиции, автомобиль резко затормозил, водитель воткнул заднюю передачу и наступил на педаль газа. Также прямолинейно азиаты старались покинуть опасное место.

С пассажирского сиденья мешком выпал труп «охотника», но уже без патронташа. Капитан уже больше наудачу пальнул в мародеров, выщелкнул гильзу, дополнил магазин, затвор с заветным щелчком встал на место.

Не обращая внимания на происходящее, в сторону охраняемых коттеджей на огромной скорости прогрохотал бензовоз. Его сопровождал бронированный автомобиль с пошарпанными обозначениями «Росинкас». Ковш экскаватора, криво приваренный к бамперу бензовоза, таранил брошенный за ночь интернациональный автохлам.

– Поехали за ним быстро, после огнеметов бензина не достанется. – Путилин аккуратно вернул винтовку на место, перекинув автомат на грудь, сел на жесткое сиденье.

– Лучше пусть гарью воняет, чем трупаками, – выезжая на расчищенную полосу, рассудил Максим.

«Да, климат не поймешь, то жара неделями за 40, то ливни, как в тропиках, так и до эпидемии какой недалеко».

– Максим, тебе нравится быть полицаем? – негромко спросил Путилин.

За треском клапанов карбюраторного мотора подумал, что вопрос не достиг ушей водителя, но переспрашивать не стал. Тем удивительнее было услышать ответ:

– Причем здесь нравится, Владимир Владимирович.

Капитан поморщился от ставшего неприятным имени–отчества.

– Когда порядок был – нравилось, а теперь куда деваться? Жену устроили воспитателем, ребенок, слава Богу, при ней, только устроили не в нашем лагере, а подальше от фронта, вроде как там поспокойнее будет! А какая разница, где умирать, там на западе или здесь?…

Куда идти, в народ с голоду пухнуть или в банду какую? А что с ними будет? Грабить убивать просто так не охота, как‑то не научился еще. Так хоть пожрать всегда есть, да вроде как при оружии. Вот и некуда, получается, податься. – Было видно, что Максима одолевали похожие мысли.

– А к «Гитлеру» не думал? – показал в сторону Зубовки Путилин.

– Думал, – осторожно посмотрел на старшего Максим. – Круто там больно все у него.

– Сам же говоришь, какая разница, где умирать!

Патрульные ехали в сторону Волги. Над рекой тускнели два небесных светила.

19 октября 2014 г. Утро
Банда Кабанова

Майор Кабанов внешне перестал соответствовать фамилии. Давно прекратил бухать, не курил, трахал баб, только когда в них влюблялся. Его страстью было убивать. Убивать тех, кого считал не достойным жить на родной земле. В эту категорию входили иноземные захватчики, жиды всех национальностей, наркоманы и воры. Прозвище «Гитлер» получил еще в давние времена за жестокое обращение с уголовниками.

Голубые глаза Кабанова уже четверть часа всматривались в черно–белую мозаику цыганского поселка. Прибор ночного видения помогал слабо. Проклятая планета вместе с естественным спутником Земли создавали причудливое переплетение теней.

Еще недавно Оглы здесь мерялись пузами, возводя трех–четырехэтажные замки из красного кирпича, непременно с полукруглыми окнами. Дома окружались металлическим забором из рифленого алюминия. Алюминий был покрыт серо–желтыми коврами, чем больше, тем круче. Создавалось впечатление, что цыгане целыми днями проветривают огромные подгузники.

Теперь ковры использовались более прагматично – закрывали окна от сквозняка и для светомаскировки. Только по гулу генераторных установок можно было определить жилые дома.

Наконец, возле отмеченных домов в тени майор разглядел шевеление…

Секреты находились именно там, где рассказывал пленный. Колоть жуликов стало намного проще – ни тебе прокуратуры, ни чиканутых родственников. Да и способов, хоть обфантазируйся. От пленного цыгана за один допрос получена информация о месте производства наркоты, охране, транспорте и других важных вещах.

– Господа, кто хочет поработать? – привычно хохмил Гитлер. – Заявку сегодня прислал завод по производству дури им. Будулая. Пленных не брать, самим не сдаваться. Напоминаю цель – захват возможно большего количества героина. Также напоминаю об обязательном выстреле в башку – обезьяны сейчас сами травятся как кони, хоть в печень попади – им по барабану. Выстрел в тело – выстрел в башку, в тело – в башку, в башку – еще раз в башку! Всем понятно?

– Петрович, плавали – знаем. – Не удержался боец, обвешанный гранатами, как кокосовая пальма.

– Повторение – мать оплодотворения, матрос! – строго глянул Дмитрий Петрович Гитлер.

– Тогда уж отэц! – У всех поднялось настроение и, казавшийся невыполнимым, план стал вполне реальным.

Лунный свет из окна делил заброшенную комнату на две части – черную и белую.

Кабанов осмотрел своих товарищей, в темноте сверкали глаза мужчин от тридцати до сорока лет. Лишь державший карабин с глушителем боец выглядел лет на 20. Все шестеро славян были одеты в различную одежду темно–зеленых тонов, но специфичность образа жизни делало ее похожей на униформу. И наоборот, вооружение было совершенно разным, отражая физические возможности и характер. Мужчины не называли друг друга по именам и фамилиям. В условиях военного братства каждый имел прозвище, чаще для нейтральности производное от фамилии, что, конечно, являлось бы нарушением правил секретности в прежнее время.

Тот, кого назвали матросом – Семен, помимо калашника имел самодельный жилет а–ля Анатоль с закрепленными Ф-1 в камикадзеобразном количестве («Помирать, так с музыкой). Узловатые пальцы Механика сжимали цевье АКСУ, сзади на поясе застегнутая кобура с ПМом. Топор владел старым АК семьдесяткакого‑то года выпуска, на правом бедре пристроился обрез 12 калибра, слева – нож фирмы «No Tolerast». Размеры Топора маскировали все это хозяйство, к тому же и без оружия он представлял серьезную боевую единицу. На коленях Доктора покоился РПК, «извини, МГ-42 на складе не было», слева на поясе открытая кобура с тем же ПМом. Но во внутреннем кармане бушлата грелся трофейный «Вальтер». Несмотря на прежнюю профессию, он имел прямо‑таки маньяческую страсть к оружию. Небритая щека Свирида уткнулась в цевье помпового ружья. В его арсенале также китайский «ТТ» и две гранаты. Студенту вручен СКС с самодельным глушителем и стандартный ПМ. Эксклюзивы ему придется добывать в бою.

Куртки и бушлаты скрывали удачный бартер Дмитрия Петровича – кевларовые жилеты «Гусар».

За несколько дней до официального обращения Кабанов наведался в «Ашан». Казалось, стекло и бетон широких коридоров еще отражают эхо беспечной толпы покупателей. Кроссовки топтали разноцветные бумажки, гордо именовавшиеся рублями, разбросанные у вспоротых банкоматов. Полицейские уже выгнали гастарбайтеров, саморучно грузили остатки продуктов в административный транспорт. Бывшие коллеги позволили Кабанову пройтись по внутренностям мегамагазина. Еще работали операторы сотовой связи, но Дмитрий уже сознавал будущую ценность уоки–токи. В отделе электроники он собрал все маломощные рации в тележку, присовокупил аккумуляторы. Народные умельцы удобно распаяли кнопки управления, микрофон и динамик, поэтому сейчас в уши его товарищей заползал тонкий провод.

– Студент, тут все от тебя зависит! – В воспитательных целях преувеличил Кабанов. – Господа, пять минут для релаксации и начинаем.

Студент удобно устроился на столе в темной части комнаты. Заброшенная хрущевка одиноким памятником СССР возвышалась в старой части Зубчаги. С наступлением тепла жители покинули уже совсем оборзевший поселок. Квартиры давно разграблены, стеклопакеты разбиты. На первом этаже с приходом группы Гитлера заснули вечным сном бомжи. На верхних этажах экскрементами пахло меньше.

Игорь положил на стол мятый влажный матрац, на скатанный валик легло цевье карабина. Изготовленный Механиком глушитель нарушал балансировку, хотя пристрелка показала положительные результаты. Студент беспокоился, что кусок трубы развалится, раздуется или совсем оторвется.

В разбитое окно 4 этажа вползал предрассветный сумрак. В двухстах метрах за перекрестком – трехэтажный дворец Оглы.

Местами помятый алюминий забора нависал над остатками дороги. Обнаруженная охрана – два цыгана по диагональным углам забора – была видна уже без помощи ПНВ. В пяти метрах от крыльца главного входа в дом угадывались крыши УАЗа и нерусского внедорожника. Справа в пристройке летней кухни вырабатывал электричество дизельный генератор. Через кухню имелся еще один вход. В воротах напротив кухни имелась калитка.

Пленный рассказывал о пяти комнатах на первом этаже, где хозяйничала вооруженная молодежь. На втором этаже гнул пальцы Оглы с женой и детьми. В отдельной комнате хранился героин вместе с золотом и макулатурой с водяными знаками. Третий этаж занимал остальной табор. Всего около 35–40 человек. Рядом с кухней дверь в подвал.

Студент различил знакомые тени в намеченном месте – группа проникла во двор соседнего брошенного дома. Пора. Игорь примерялся заранее, скоба предохранителя опущена, прицел нашел голову дальнего караульного, легкие набрали воздух, замерли. Палец привычно выработал ход спускового крючка – глухой стук выстрела, лязг затвора, приближенная линзами голова ткнулась в осеннюю грязь. Одно движение, ствол выбрал мишень поближе. Вдох, чуть выдох, плавно на спуск – и второй цыган не потревожил общественность. Глушитель не подвел. Некоторое время надобность в нем еще оставалась.

Студент нажал на шумовую клавишу рации. Насколько возможно сохранялось радиомолчание. И ромалы использовали нехитрую технику, номер частоты мог совпасть. Группа зашевелилась, неслышным броском гитлеровцы собрались у калитки. Бойцы присели вдоль забора.

В динамиках дважды повторился белый шум рации. Интервал между повторениями показал, что студент наблюдает двоих, движущихся не вплотную.

Топор прижал нижний край калитки.

– Э, что, билять, не открывается! – Залопотал первый в смене караула.

– Чего там у тебя? – Второй подошел ближе. Вместе нажали на дверь.

Разводящих ромальский караул не имел.

Топор освободил дверь, мощная рука установила траекторию вывалившегося тела. Полет закончился на нетолерантном ноже. Семен принимал уже мертвеца.

Переносица второго цыгана встретилась с лобной костью Топора. Заботливые руки придержали усатую голову, пока падало тело. Хруст шейных позвонков слился с шумом генератора.

С этого момента группа разделилась. Механик с Доктором вдоль забора проскользнули к автомобилям. Задача первого подготовить транспорт для отхода, РПК второго обеспечивает прикрытие. Гитлер и Свирид встали сбоку от входной двери напротив. Топор с Семеном метнулись прямо, где урчал генератор, их цель: кухня–вторая дверь–зачистка дома.

– Арбайтен! – в микрофон приказал Дмитрий Петрович.

Семен требовательно постучал в дверь.

– А, слышу, не стучи – разбудишь всех! – Наверно, так можно было перевести окрик за дверью.

Дважды провернулся ключ.

В смуглое лицо вместе с кусочками дерева вмазался кулак картечи. Безголовое тело отбросило в коридор. Обрез вернулся на место. В остаток двери Семен метнул два кокоса со своего дерева.

Топор жил ради таких моментов. Реальность превращалась в киношный трэш. Терминатором с одной руки шпиговал биомассу свинцом. Отдача калашника тонизировала мускулы. Две комнаты пропитались кровью и кусками мяса. Три десятка гильз, звеня от стен, падали на ковры.

Семен помнил заветы Гитлера, добивал в голову то, что оставалось. Сладкий дым пороховых газов перебивал запах цыганского страх.

Держа автомат за цевье, Топор перевернул спаренные магазины, резко дернул вверх–вниз. Изношенный затвор вогнал патрон.

– Где подвал, сучий потрох! – Обдолбанный цыган не чувствовал давления ствола в грудь, но зрительные нервы донесли в мозг страшную артикуляцию.

Пара Механик–Доктор заглянули в окна автомобилей, никого, двери не заперты. Каждый приступил к выполнению задачи. Док удобно устроился за капотом джипа, дуло пулемета нацелилось на окна второго этажа. Патрон давно в патроннике, предохранитель легко скользнул вниз. Грохот гранат стал сигналом к опустошению магазина. Звон стекла, шерстяные ошметки, ковры в окнах срывало с креплений. Визгливые крики мужчин и женщин.

Спросоня ромалы в ужасе натыкались друг на друга, падали, ища спасение, на пол.

Механик по–хозяйски осмотрел буханку УАЗа. Правое заднее приспущено, но не критично. Стекла целы, двери не заперты, аккумулятор на месте, педали не проваливаются. Все просто и знакомо. Не заморачиваясь, соединил провода зажигания, стрелки приборов дрогнули – бензина хватит. Подсос, искра проводов, стартер заурчал злым кошаком.

Оставив прогревать двигатель, Механик сунулся к Рэнж Роверу. В открытую дверь застучали отстреленные гильзы.

Так вот запросто, без ключа, угнать элитный джип не получиться. Грязные бараньи шкуры на сиденьях перечеркивали элитарность. Механик достал гранату, перегнувшись, спрятал гостинец под кудрявый покров пассажирского сиденья. Нижний край спинки удерживает скобу, проверив надежность, диверсант вытаскивает кольцо. Граната удивит водителя и пассажиров на очередной кочке.

Доктор менял магазин. Прикрывая, Механик вскинул автомат на выбежавшие из дома фигуры. В первой признал светловолосую девчушку, за ней гнался полуголый цыган. Девушка не обратила внимания на очередь над ухом. Сраженный насильник по инерции сделал пару шагов, упал в конвульсиях.

– Я… Ева Браун… – всхлипнула, размазывая слезы, девушка.

– А? Чего? Тьфу ты! – Понял спаситель. – Давай забирайся в машину, бедолажка.

– Доктор Ватсон, твою мать! – На голову и плечи Кабанова посыпались куски стекла со второго этажа. Не мешкая, дал очередь в район замка. Свирид впечатал подошву ниже, площадь коридора накрыла картечь.

Слева три двери, прямо лестница на второй этаж, направо проход в, судя по автоматным очередям, чистилище Топора.

Убийцы–синхронисты дали залп по внутрикомнатным дверям, удар ногой, мгновенье на оценку обстановки. Фактор неожиданности таял с каждой секундой. Первый этаж занимала вооруженная охрана. Спали в одежде, ружья под рукой. И все же крепок предрассветный сон, раскрашенный алкоголем и наркотой. На расстоянии 2–3 метров картечь свиридовского ружья превращала в фарш жизненно важные части неважных в сущности тел. Магазина помповика в аккурат хватило для зачистки комнаты.

Хлипкий ригель китайского замка согнулся, дверь во вторую комнату распахнулась. Кабанов ушел влево, из полумрака дымом и искрами поприветствовал его цыганский дробовик.

Картечь покрыла оспой стену напротив. С колена Дмитрий прошил очередью стрелка. Выстрелил в волосатого человека слева, заглянул за дверь. Голое тело пыталось спастись в смежной комнате. Гитлер с бедра полоснул в кусок сала.

– Свирид, зачисти третью! – Проорал в микрофон.

На грязных матрацах Дмитрий рассмотрел белое почти детское тело. Девочка лет 15 пыталась прикрыться кусками платья. В глазах блестел ужас и надежда. Тонкая рука указала на окно. Ковер приглушил шлепки пуль и звон стекла. Из под него в комнату выпал визжащий окорок. Гитлер с удовольствием воткнул каблук в пасть. Двумя ударами раздробил череп.

– Быстро одевайся! – Дмитрий старался говорить мягко. – Беги во двор к уазику, представишься Евой Браун! Поняла?

Девушка, натягивая мужские брюки, кивнула.

Кабанов секунду засмотрелся на стройное тело, аккуратные груди. Испуганной белкой через пряди светлых волос глянула девушка.

«40 лет, а я скинхед», вздохнул Петрович, воткнул новый магазин. Скушав патрон, клацнул затвор.

Кабанов первым выскочил в коридор, Свирид с колена методично передергивал цевье, картечь смертельным горохом наполняла комнату

– Хрен с ними, пошли наверх! – в открытую дверь командир бросил гранату, заорал в микрофон:

– Доктор, первый этаж!

Бойцы, прикрывая друг друга, бросились по лестнице наверх.

Студент через три ступеньки сбегал вниз, теперь на ногах были не солдатские сапоги, а спецназовские берцы. На ходу вывинчивал глушитель, задача по наблюдению за окрестностью выполнена, оговоренное время вышло. Впереди его ждет настоящая работа…

– Нашел! – Семен вынул ключи из кармана брюк безголового трупа. Топор, морщась, вытирал лезвие о штанину. Дежуривший у входа в подвал цыганенок, казалось, не мог выжить от шматка картечи в живот. Надо было вовремя вставить второй патрон в обрез. Цыган был настолько под кайфом, что встал и засадил в ответ Топору пулю из ПМа. Вернее, пальнуть он успел трижды, пока голова не отделилась от тела, но две принял бронежилет. Третья попала в бедро.

Из подвала дыхнуло миазмами.

– Есть кто? Мы – русские! – крикнул в черную пасть подвала Семен. По проводу нашел выключатель, щелкнул тумблером. Тусклый свет упал на изможденных людей. Мужчины и женщины собрались у лестницы.

Русская речь вызвала слезы радости и надежды.

– Выходите быстро! Бегите!

«Как в кино про немцев, екарный бабай!» Возникла мысль у Семена.

Не просто выполнять собственные умные решения в условиях цейтнота. Сколько тут цыган – мама не горюй. Кое‑кто еще шевелится.

9 патронов в ПМ – один в стволе. Пули ставили точки в никчемной жизни. Замена магазина (это тебе не кнопочку нажимать) – вот в чем надо тренироваться, а не в снаряжении патронами. Лязгнул вперед затвор, в целом неплохой агрегат готов к труду и обороне.

Выбив дверь, в предрассветном мареве Кабанов увидел пожилого цыгана с огромной бородой. Бородач закрывал грязную толстуху и детей. Дрожащая рука поднимала револьвер на уровень глаз. Пуля Гитлера опередила намерение Оглы. Осколки ключицы вылетели через выходное отверстие. Указательный палец судорожно согнулся, но тело уже развернуло в падении, наган пальнул в потолок.

– Я – Гитлер, – ломая пальцы, Кабанов вырвал револьвер. Сунул ПМ в бороду:

– И ты не Санта Клаус. Жить хочешь? – Внимательно посмотрел на реакцию. – Вот и ладненько.

– Отраву давай, сука! – Не дал опомниться бывший опер.

Здоровой рукой Оглы потянул цепочку из ворота. Блеснул затейливый ключ на золотом карабинчике. Кабанов бросил наган Свириду, привычно обшманал карманы цыгана. Кроме брелка с надписью «Ровер», нашел пакетик с белым порошком. Кокаин для собственного употребления.

Свирид забросил дробовик за спину, ПМ и наган в его руках контролировали Оглы и вход.

Трудно представить, как в комнату заносили такой сейф. Стукнули ригели, тяжелая дверь медленно отворилась. Похоже, внутри покоился весь цыганский общак. Аккуратными рядами лежали килограммовые пачки с героином. Кабанов наполнил две челночные сумки по 30 штук. Отходить с большим грузом проблематично.

«Топора надо было сюда, все бы унесли. Хрен с ним, для дела хватит. А патроны к нагану заберу».

Гитлер подошел к раненному цыгану, склонился. Секунду глаза внимательно смотрели на врага. Перед лицом цыгана возникла Ф-1. Жестом фокусника Дмитрий распрямил усики, цыганская подмышка зажала пузатый металлический градусник.

– Живи, – разрешил «врач», кольцо гранаты надел на палец обездвиженной руки.

– Всем отбой! – Прозвучала команда у кого в наушнике, у кого по громкой связи.

Механик задним ходом подогнал УАЗ к крыльцу. Руки сжимают баранку, взгляд в окна, в зеркала, в салон:

– Держись крепче, дочка!

Похитители героина выбежали из дома. Тонкие ремни сумок давили на плечи. Тяжело дыша, скинули ценный груз на пол УАЗа. Девушка таращила глаза, нехорошая догадка мелькнула в голове. Из огня да в полымя?

В сером сумраке дымился поверженный дворец. Вспышки очередей РПК убеждали выживших не покидать своих мест.

– Студент, открой ворота, смотри за улицей! – Распоряжался Кабанов.

– Семен, в машину! Топор, хромай быстрей, уходим!

– Кто из подвала, подберите оружие, уходите в сторону Волги!

Командир заметил пятно на штанах бойца.

– Леха, серьезно зацепило?

– Царапина, Петрович.

– Тогда уж заноза. Подожди. – Кабанов достал из кармана брелок, нажал на кнопку. Выскочил ключ, мигнули фары Рэнж Ровера.

– Петрович! – Приоткрыв дверь, закричал Механик. – Сюрприз на пассажирском сиденье!

– Понял, Иваныч! – Кабанов уже открывал дверь джипа. В нос шибанул кислый запах овчины и табака. Такой салон загадили, конокрады. Дмитрий осторожно нащупал сюрприз под шкурой, сильные пальцы удержали скобу. Дальний бросок в разбитое окно, граната с пользой обезврежена.

Поворот ключа, панель приборов информирует о полной готовности аппарата. Работу двигателя можно заметить лишь по индикатору тахометра.

– Топор, Доктор! – В перерыве между очередями кричит Кабанов. – Сюда, быстро на заднее сиденье!

Вслед за Свиридом в УАЗ забирается Семен, у ворот на ходу прыгает Студент.

– Погнали! – Кабанов захлопывает дверь, врубает передачу. – Прикроем товарищей. Доктор посмотри, что с Лехой, и про погоню не забывай.

Дорога из поселка изучена по карте заранее, Механик уверенно, как у себя дома, поворачивал к выезду на трассу.

– Что там? – На относительно ровном участке поинтересовался диагнозом Кабанов.

– Текстикулы на месте, жить и размножаться может.

– Это радует.

Кабанов обернулся с переднего сиденья, протянул Доктору револьвер:

– Настоящий, не Наганыч.

– О! Данке, май Фюрер! – Узкая ладонь провернула барабан.

– Не юродствуй, доктор Менгеле! Леха, обезболивающее нужно?

– Смеешься, Петрович? Я хотел ножом пулю вытащить, доктор не дает.

– На лезвии много чужой кровушки, Алеша! Заразу подхватишь.

Перед развилкой Кабанов помигал фарами. «Буханка» затормозила. Совещались под первыми лучами солнца, заставляющими бледнеть луну и подобное по размерам другое небесное тело.

– Предложение следующее: добычу перекладываем в Ровер. Топор пересаживается в УАЗ. Семен, везешь его и девчонку в нашу больницу. Как она, доктор?

Доктор оглянулся на УАЗ, на узком лице озабоченное выражение.

– Цыгане ее героином обкололи. Слава Богу, только два прокола нашел. Будем надеяться, не подсела. Я так понял, у нее на глазах вчера родителей застрелили. Ее не Евой, Светланой зовут.

Семен глянул на Студента. От бывшего прапорщика не укрылся интерес молодого человека к симпатичной девушке.

– Петрович, мне на базу надо. Думаю, Студент не откажется меня заменить.

– Хорошо, – в миг оценив ситуацию, согласился Кабанов, – но завтра больные возвращаются на базу. По машинам! Нам еще переговорный процесс с дядей Траховым обдумать надо.