Текст книги "Сны командора. Историческая повесть"

Сын верный помощник и наследник дел купеческих.

Так вот сложилось, так и распоряжались по жизни спокон веку.

Аннушка была славной и любимой дочерью, воспитанной в строгости под неустанным внимательным контролем маменьки. Она знала правила ведения домашнего хозяйства, была грамотна в меру, свято верила в бога и в своих родителей. Красотой её природа не обидела – русская классическая красота в ней сочетались с некоторым восточным намеком на тайну происхождения кровей шелиховских детишек.

Наталья Алексеевна слыла деятельной хозяйкой, порой на равных с мужем вершившей купеческие дела в компании.

В своей ранней молодости, приученная еще дедом своим купцом Никифором Трапезниковым к дальним поездкам, рисковым делам, которые часто приходилось вести с полудикими людьми, она побывала на дальних таежных промыслах на берегу океана, сопровождая мужа, сплавлялась по рекам и знала мощь и безграничные размеры океана. Вот в такой первой тогда поездке и понесла Наталья первенца – Анну и вернулась домой, в их новый выстроенный после венчания дом, уже с писклявым кулечком. По рождению детей прыть энергичной хозяйки поубавилась. Она перестала выезжать на дальние рубежи, верша дела в отсутствии мужа решительно и грамотно, не боясь споров и противостояния с компаньонами и клиентами. И теперь, мгновенно оценив столичного гостя, его потенциал для роста их купеческого дела, она в первый же вечер после знакомства с Резановым предложила мужу подумать о том, чтобы выдать юную доченьку замуж за тридцатилетнего чиновника из Санкт-Петербурга.

– Ну как же, Наташенька, мала еще Анна – попытался возразить Григорий Иванович, несколько ревностно подумав о мужчине в жизни его такой еще юной и любимой Анечки.

− Вот так всегда! Рано, рано, а потом – раз! И уже поздно будет! И потом! Где мы тут найдем ей достойного жениха, чтобы и нашему делу был помощник?! А коли затянем, то она сама начнет себе искать суженого. А как найдет, – то и вовсе не обрадуешься. Девка, она хоть и послушная, но себе на уме, – своевольная. В кого это она такая? – продолжала натиск Наталья Алексеевна, вспоминая себя в том девическом возрасте, когда уже невтерпеж, и готова была уже из юбки выпрыгнуть, чтобы сразу из девки стать бабою.

При этом претендентов на помощь, в осуществлении такого качественного перехода из девки в бабу, всегда хватает. Только вот если хватало умишка сдержаться и дождаться суженого, тогда и толк бывал в делах этих сугубо личных.

Наталья Алексеевна

Когда-то и Наталье Алексеевне пришлось решать такую задачу. С одной стороны, миленок – паренёк, чуть постарше самой Натальи, что за ней хаживал, − не давал проходу, всё норовил повстречать её в проулке да прижать поплотнее к плетню. С другой-то стороны видно было конечно, что пустозвон и голытьба этот настырный милёнок.

– Гол, как тесаный кол, и подпоясан глупостью, – подвёл итог наставлениям дед Натальи Никифор, дав краткую характеристику Наташиному милёнку.

Дедушка Никифор Трапезников, – знатный купец в прошлом, ей все на Алексея Гуляева показывал. Тот конечно не красавец, в годах уже мужик, да дело знал. Все мотался в Троицкосавск-Кяхту, – небольшой, но богатый купеческий городок на границе с Китаем, известный обширным чайным рынком – промежуточным пунктом Великого чайного пути из Китая в Европу. Через Троицкосавск-Кяхту Гуляев продвигал торговлю китайскими товарами, среди которых были чай, ткани, лекарства и обменивая это добро на меха и кожи, добытые промысловиками в сибирской тайге.

Вот когда умишком-то Наташа раскидывала, оставалось за купца Алексея Гуляева идти и следовало – он старше её конечно, но сильный, быстрый да удачливый – было сразу видно с перспективой купец. Так и сладилось.

Сосватали Наталью и оженили молодых под золотым куполом поздней осени.

Сошлись тогда торговые дела Трапезникова, старого уже и уставшего от дел хлопотливых, и Гуляева – молодого, да энергичного. Воспринял советы, подхватил идеи старого купца Алексей Гуляев и дела пошли в гору.

Но судьба распорядилась как всегда по-своему.

Не вернулся Алексей практически сразу после свадьбы из поездки в Кяхту по льду Байкала. Дорога пролегала по льду Ангары до Байкала, а там еще полсотни верст до берега на той стороне Байкала до Танхоя и вдоль берега до Посольска. А потом тайгою, да редколесьем до самого Троицкосавска-Кяхты. Дорога по льду быстрая была, да опасная, особенно по весне, когда и проталины появлялись, и трещины через Байкал вырастали.

Вскоре разузнали и очевидцы как будто нашлись – то ли убили муженька и его помощников варнаки в сибирской тайге, перехватив с товаром и деньгами прямо на тракте у Кяхты, то ли сбились они с пути в метель на Байкале, да и попали в трещину или проталину, нерпичью припорошенную снежком.

Сгинул – как будто и не было человека.

Но сердце девичье живуче. Вот кажется, − горюшко жгучее зимою лютою пришло, а по весне все как будто начинает цвести, жизнь обещает новые плоды и сердечко девичье перерождается для новых чувств и испытаний сердечных.

В один из весенних дней разглядела она приказчика купца Ивана Голикова Гришу Шелихова.

Глянулся ей молодец, да и дело, оставленное покойным мужем, требовало пригляда и управления. Самой-то многое удавалось уже тогда, в младые годы, но все же не бабье это занятие с хитрющими и все норовящими вокруг пальца обвести купцами и промысловиками дело иметь. Да и что греха таить, многие стараются поначалу под юбку забраться, как стала она вдовою, и только получив по роже увесистой Наташиной ладошкою, приступали к серьезному разговору. Так и ходила первое время молодая вдова с постоянно горящих алым от пощечин ладонью и такого же цвета ушами – поминали не по-доброму тогда её многие. Но назад возвращать затрещину, и тем более мстить, не решались – боялись скорого на расправу деда Никифора Трапезникова.

Чтобы не случилось непоправимого, направил тогда Никифор своего проверенного в делах черкеса к ней на службу. В мохнатой кавказской шапке, вечно насупленный черкес-душегуб – бывший арестант из Нерченска, теперь постоянно ходил с Наташей на встречи с купцами, сопровождал её в городе. Черкес сверкал глазищами из-под надвинутой папахи, наводя ужас на женщин длиннющим кинжалом в серебряной оправе ножен и таким же длинным, как кинжал, носом.

И было понятно, что нужен крепкий хозяин в доме и в делах. Все приглядывалась к Грише, заговаривала, по-бабьи осмелев в замужестве, смеялась да шутила – всё приглашала к общению, давала понять, что мил он ей. Понимала, что мужика надобно увлечь, а то будет, как телок тянуться к титьке, да так может и не дотянуться. Путался тогда Григорий с бойкой бабенкой без роду, без племени и нужно было его как-то отвлечь от её плоти-стати. Увлечен был Григорий и делами на службе, к которым был дюже охоч приезжий рыльский молодец.

И всё решилось в один из дней, когда Наталья, будучи в настроении и улучив момент, слегка стрельнула восточными своими яркими глазами в его Гришкину сторону, увлекла мужика в темень остывающей, после субботнего дня, баньки. Та стояла теплая еще, пахнущая березовым веником с потемневшим от жара до черноты кедровым полком у маленького тусклого оконца. Вот эта банька и породнила скитальца из далекой России и сибирячку, чья кровь взяла и русскую податливость-мягкость, и восточную решимость-вспыльчивость, и природную сметливость.

В баньке прильнула всем пылающим сильным телом к Григорию, обняла отчаянно и очнулась от наваждения, только когда закипевшая страсть выплеснулась и превратилась в великую нежность и теплоту к любимому.

После того первого шального свидания, от которого и теперь, как вспомнится на душе теплеет, а румянец заливает лицо, Гриша за ней как привязанный стал ходить, а Наталья победно окидывая взором окружающих, свою недавнюю соперницу, сама дивилась своей бабьей ухватистости.

И с тех пор, помня о первой трагической потере в жизни, сопровождала Наталья Алексеевна своего мужа, отчаянно кидаясь за ним во все его предприятия в первые годы своего второго замужества, отчаянно боясь потерять милёнка.

Так продолжалось до тех пор, пока первых детей не родила, которых Господь дарил ей через год на второй регулярно.

Первой родилась Анна с изрядной задержкой – только на четвертый годок от свадьбы, а за ней как горох просыпался, – через каждые два года раз за разом, − правда, девки в основном. Не все детки выжили, но на то божья воля, каждый раз после потери младенца тяжко вздыхали, приговаривая:

– Бог дал, Бог взял.

Любил Григорий свою стойкую к трудностям и беде пригожую женушку, а она отвечала ему преданно и страстно. И в делах для Григория Ивановича Наталья Алексеевна всегда была такой значительной поддержкой, что казалось, − силы растут не по дням, по часам и горы они могут свернуть вместе, держась крепко за руки.

Григорий Шелихов

Григорий думал о словах Натальи Алексеевны о прибывшем из столицы посланнике и когда стал общаться с Николаем Резановым, говорить с ним о его планах, понял, – права матушка Наталья, нужен им такой человек для осуществления крупных планов по развитию купеческого промысла до масштабов достойных задуманному. А задумано и составлено было уже много чего великого по развитию купеческого промысла на восточных окраинах Империи.

В 1762 году, когда правительницей России стала императрица Екатерина II, она обратила свое внимание на алеутов. Екатерина издала в 1769 году указ, которым отменила пошлины на торговлю с алеутами, а также издала рескрипт, которым приказывала озаботить своё правительство судьбой алеутской народности. Но указ императрицы остался только на бумаге, без контроля и надзора за его исполнением.

И все же благоприятные условия торговли с алеутами привели к оживлению этого направления и вызвали интерес российских купцов к освоению дальних восточных рубежей государства.

История становления купца Георгия Ивановича Шелихова включала ряд удач, но только благодаря своему характеру и природной сметливости удалось выстроить компанию удивившую свет и вознесшую Григория Шелихова в число самых авторитетных купцов Российской Империи.

Проживая в Рыльске, Григорий Шелихов свел знакомство с богатым курским купцом Матвеем Голиковым, а в 1773 году, заручившись рекомендательным письмом от него к его родственнику, преуспевающему иркутскому купцу Ивану Голикову, Шелихов покинул малоперспективный Рыльск и отправился в Сибирь.

Иркутск был в те времена крупным и самым значительным городом Восточной Сибири, − здесь находилась канцелярия и резиденция Восточно-Сибирского губернатора, которым тогда был герой войны с турками Иван Якоби.

Приехав в Иркутск, Григорий Шелихов поступил приказчиком в компанию богатого купца Ивана Голикова, разбогатевшего не столько пушным промыслом, но и, по большей части, за счет содержания питейных заведений в Сибирской губернии.

Толчком к выходу Шелихова на широкую с крупными объемами торговлю была его женитьба на вдове Наталье Алексеевне, унаследовавшей дело своего пропавшего мужа.

Наталья Алексеевна, став женой Григория, активно взялась помогать ему и делить все тяготы морских путешествий к далеким американским берегам, принесших им богатство и славу.

Сказать, что только положение купчихи Гуляевой приглянулось Григорию Шелихову, будет не верно. Оценил он в ней, прежде всего красоту и смелость, то, как могла она взять на себя решительно инициативу в деле, отвергая всяческую нерешительность. Никогда Григорий не пожалел об избраннице, получив от неё все сполна – и любовь, и верность, и поддержку, и конечно серьезную финансовую самостоятельность.

Сразу после женитьбы, располагая теперь нужными для развития торговли и промысла средствами, Шелихов покинул службу у Ивана Голикова и выехал в маленький портовый город Охотск на побережье Камчатского* моря, что в устье реки Охота, из которого стал отправлять экспедиции за пушным зверем на Курильские и Алеутские острова. Одновременно он организовал одну за другой несколько торговых компаний. На этот путь Григория Шелихова наставил Никифор Трапезников. Именно Трапезников был одним из первых купцов, активно осваивавших просторы восточных рубежей России, и теперь он вновь вкладывал свой опыт и талант в новоявленного зятя.

За пять лет Шелихов сумел снарядить и отправить в дальние края десять судов. При этом чаще всего он становился компаньоном своего бывшего хозяина Ивана Голикова. Первая совместная экспедиция была отправлена в 1779 году, когда Шелихов в компании с купцами Иваном Голиковым и Михаилом Сибиряковым снарядил на промысел на Алеутские острова судно «Иоанн Предтеча».

Главным организатором экспедиции был Григорий Шелихов, а Иван Голиков дал на экспедицию основную часть капитала. «Иоанн Предтеча» благополучно вернулся в Охотск и доставил владельцам пушнины на сумму, многократно превышающую затраты. Григорий Шелихов, контролировавший эту сделку, кроме своей доли взял еще за организацию всей работы увесистый кусок заработка и быстро встал на ноги.

Обычно в те времена компании образовывались только для одного компанейского дела, и после возвращения судна с грузом доходы делились между пайщиками, и компания распадалась. Григорий Шелихов решил организовать нечто более крупное и постоянное, чтобы можно было вкладывать в постройку верфи, судов нажитые вскладчину средства, нанимать на службу на долговременной основе проверенных и знающих людей, расширять объем оборотных денег.

Григорий Шелихов предложил Ивану Голикову основать постоянную компанию сроком на десять лет, и по возможности добиться в Петербурге официальной санкции на исключительные права промышленной и торговой деятельности на островах и на берегах Америки. Осторожный Иван Голиков после некоторого раздумья одобрил план Шелихова и оба купца отправились в Петербург, где в августе 1781 года образовали новую Северо-восточную компанию.

Целью этой постоянного предприятия было определено вести пушной промысел на Алеутских островах и у берегов Северной Америки. К великому разочарованию компаньонов императрица Екатерина II отказалась предоставить им монопольные права.

Екатерина очень настороженно отнеслась к инициативе купцов развивать торговый промысел в Америке. К тому её подводило с одной стороны не желание втягиваться в международную неурядицу между Англией и рвущимися к независимости Объединенными Областями Америки. На призыв короля Георга помочь Англии в войне с новоявленными американцами Екатерина тактично уклонилась – не наше мол, это дело, но и развивать активно отношения с новой территорией не спешила. С другой стороны, понимала императрица, что без должного контроля со стороны государства купцы на новых землях могут учинить такое беззаконие, вплоть до самостоятельности своей купеческой от государства Российского, что потом только головной болью все и обернется. Монополия же именно тот инструмент, который приведет к бесконтрольному захвату территорий, а контролировать деятельность купцов на расстоянии чуть ли не в половину кругосветного перехода было очень затруднительно.

Григорий Шелихов, обласканный тем не менее Екатериной за деяния свои и прозванный Гавриилом Державиным русским Колумбом, не получил должной поддержки мудрой правительницы. Сомневалась государыня в необходимости этой территории для России и совершенно была против бесконтрольной монополии.

− Нам бы то освоить, что имеем… − говаривала Екатерина в ответ на смелые предложения купца и первопроходца, наложив резолюцию на письмо с прошением от сибирских купцов:

«В новых открытиях нет великия нужды, ибо хлопоты за собой повлекут».

Но в то время всё оставила пока как есть, ибо даже времени на обдумывание американских дел недоставало. Ограничивать личную инициативу купцов она посчитала не нужным занятием, напротив, отметив их усилия, одарила и наградила дорогим оружием.

Все силы в то время занимала Таврида, Молдавия, Курляндия и иные западные и южные рубежи государства, которое росло как на дрожжах под грохот пушек и топот конницы. Увиденное Екатериной в поездке в 1787 году по Малороссии и Крыму так вдохновило её, что казалось к новому величию России и Её Величества всего один шаг. Но этот шаг хотелось сделать уверенно именно на западном направлении, где жизнь кипела и требовала каждодневного участия, оставляя восточные, пока находящиеся в состоянии глубокого сна, рубежи как далекий и зыбкий ресурс государственного созидания.

Вернувшись в Охотск, Григорий Иванович Шелихов заложил три судна-галиота на верфи вновь созданной компании.

Галиоты были закончены в 1783 году, а в августе флотилия вышла из Охотска в свое историческое плавание к берегам Америки, пройдя Камчатское море до берега полуострова и далее, следуя на юг, вдоль берегов Камчатки. Обогнув полуостров на южной его оконечности, затем галиоты шли уже на север вдоль восточного берега полуострова до Командорских и Алеутских островов. Здесь начиналась территория непуганых и обильных пастбищ морского зверя, и можно было даже на утлых суденышках от острова к острову пройти на восток к берегам Америки.

Галиоты назывались «Три Святителя», «Симеон и Анна» и «Святой Михаил». На первом отправился в опасное путешествие сам Григорий Шелихов вместе со своей отважной женой Натальей Алексеевной. Целью экспедиции было достичь большого острова Кадьяк, лежащего в непосредственной близости от берегов Америки.

А начиналась история Русской Америки с договора, который появился на свет, как оперативный документ по созданию колонии на берегах Америки, составленный иркутскими купцами.

1785 года, декабря. В американских странах, на острове Кыхтаке, на галиоте «Трех святителей»: Василия великого, Григория богослова, Иоанна златоустого, да на коче «Симеон богоприимец и Анна пророчица», рыльский купец Григорий Иванов Шелихов с товарищи и со всеми при гавани лично находящимися мореходцами учинили:

1. Определили мы, каждый из усердия к любезному отечеству, по своей воле сыскать неизвестные досель никому по островам и в Америке разные народы, с коими завести торговлю…

2. Но в мае будущего 1786 года к первым числам снарядить судно «Трех святителей» и идти при компанионе Шелихове, с божьей помощью в Охотск.

3. При благополучном прибытии в Охотск принадлежащие всем компанионам меха на свои паи к себе взять, а достальные бобры, лисицы, выдры, хвосты, лоскуты бобровые, принадлежащие по разделу остающимся здесь нашим людям, продать, с тем чтобы на вырученные деньги искупить потребные каждому вещи…

4. Для лучшего успеха общей пользы не возбраняем вам, компанионам, помимо нас, мореходов, платных людей сюда договорить и прислать…

И судно стараться, нимало не медля, отправить из Охотска сюда того же лета, чтобы по заступлении на наши места присланных от вас людей мы свободны были с божьей помощью выходить отсюда в Охотск.

На подлинном подписали разных городов и разного звания мореходцы, состоящие при компании Голиковых и Шелихова.

Остров Кыхтак, который от россиян назвался Кадьяк. 1785 года, декабря 11 дня.

С тех пор много воды утекло, а на Кадьяке в бухте Трех Святителей и на острове Ситка стояли крепостицы с пушками, часовнями и церквями, закрепив власть компании сибирских купцов и России на эти берега.

Теперь Шелихов строил программу развития своего купеческого промысла и создания значительной колонии на берегах Америки. Для этого строились планы налаживания отношений и просвещения местных индейцев – кониага и тлинклитов-колошей, которые должны были стать добропорядочными подданными России, православными людьми и пополнить штат лояльных к российской власти работников.

Одной из первых задач Григорий Шелихов считал необходимым исследование побережья в устье Амура с целью постройки незамерзающего порта для налаживания торговли с Южным Китаем, Японией, Кореей и другими странами региона. Для освоения дальних рубежей и добычи морского зверя, ловли рыбы ставилась цель заселить промышленными людьми Сахалин и острова Курильской гряды.

В планы компании Шелихова входило снаряжение экспедиции по Ледовитому океану от устья Лены до Берингова пролива, для налаживания морского пути в Америку и на Камчатку.

Среди важных была определена задача налаживания торговли с испанской Калифорнией и с недавно возникшими Соединенными Областями Америки. И конечно намечалось развивать колонию на американском берегу, расширение границ этой территории.

Для поездок на восток и доставки грузов к морю планировалась постройка дороги от Иркутска до реки Лены.

Грандиозность планов Георгия Шелихова поразила Николая Резанова. Проезжая по Сибири Николай видел огромные пространства, практически не заселенные людьми, но оказалось, что были люди готовые идти дальше к новым землям, и это казалось и странным, и грандиозным. Вопрос о том, стоит ли идти в неведомые края, замерзать в этих необжитых местах, рисковать жизнью, если вокруг имелись в достатке неосвоенные, гораздо более доступные территории, возник у Николая Резанова при обсуждении планов компании с иркутским купцом.

Ответ Шелихова удивил столичного чиновника:

– Там благодатные места с огромным, несосчитанным числом непуганого морского и таежного зверя, косяков рыбы. Есть там и золото, − находили в селениях местных индейцев и самородки, и многочисленные изделия из золота. Есть что взять на новых землях, и нужно спешить, ибо бостонцы из Соединенных Областей Америки уже ходят вокруг наших поселений и готовы прибрать все к рукам, если только дать нам слабину. Климат в этих краях не в пример сибирскому, – гораздо теплее на побережье, что очень благоприятно для развития промыслов.

Просматривая документы и отчеты о работе компании, Резанов видел данные о значительных и все более возрастающих оборотах торговли. Именно в этот момент он подумал о том, что было бы правильно и выгодно поддержать иркутских купцов и оставить так отчет, чтобы с помощью правительства реализовать намеченные планы, которые конечно потребуют значительного времени, денежных средств и общегосударственных усилий, включая и участие армии.

Российским купцам досаждали иностранные конкуренты. Особенно англичане, которые предлагали для обмена с местным населением более дешевые товары, чем русские купцы. Русские купцы понимали, что необходимо государственное учреждение колонии. Постепенно число русских колонистов на Алеутских островах и в Северной Америке достигло нескольких сот, а к 1794 году в результате начавшейся активной деятельности Шелихова, оно увеличилось почти в два раза.

Расширению колоний очень мешало существующее в России крепостное право, которое не давало возможности широкого привлечения крестьян в далекие и такие благоприятные края. Именно тогда и возникла идея добиться от императора и правительства страны решения о направлении в Русскую Америку осужденных на каторгу для осваивания новых земель, подобно тому, как это делала Англия, обживая свои колонии − Австралию и Новую Зеландию.

Григорий Шелихов строил планы по созданию сельскохозяйственной колонии «Славороссия» на юге Северной Америки, для обеспечения поселений продуктами питания и хлебом.

Составленные планы новых поселений включали ровные улицы, школы, библиотеки, парки. При этом Шелихов не был государственным человеком. Он оставался купцом, промышленником, предпринимателем, действовавшим с разрешения правительства, но без должной поддержки с его стороны и достаточных полномочий для представления Российского государства на дальних рубежах.

В те времена Григорий Шелихов был самым успешным торговцем пушниной на Алеутских землях, но его пушной империи требовались и другие способные руководители. Одного такого помощника он нашёл в лице Александра Андреевича Баранова – сибирского купца, который приехал на Кадьяк в 1791 году с Камчатки. Вскоре купец из Каргополя 43-летний Александр Баранов был назначен главным управляющим на острове Кадьяк. Именно на нем держалось управление всей русской колонии на берегах Америки.

Значительный размах задач и обширных возможностей явно проступали из сделанного Николаем Резановым для Екатерины II отчета.

В разговоре с Шелиховыми раз за разом звучала мысль о возможном участии посланника в делах компании. Но быть компаньоном Резанов не мог из-за отсутствия должных денежных средств, быть же служащим в компании и представлять её интересы в столице, ему казалось не столь интересным. На первых порах договорились о том, что Николай Резанов, работая на государственных должностях, будет продвигать интересы компании через правительство, находя нужных для этого влиятельных людей и оказывая им финансовые респекты.

Так, отправляясь в далекий Иркутск, практически в ссылку, Николай Резанов вдруг отметил для себя новые направления и серьезные перспективы в жизни.

* Так называлось в те времена Охотское море.

Женитьба

Однажды, за вечерним чаем, будучи приглашенным в дом Шелиховых, к Резанову, уже после продолжительного знакомства и обмена взаимными впечатлениями об их семье и образе жизни, подсела Наталья Алексеевна. С присущей прямотой, и с долей женской хитроумности подхода стала интересоваться личной жизнью Николая Резанова, его планами по созданию семьи и вообще тем, как он относится к семейному укладу. В разговоре Наталья Алексеевна шутливо заметила, что Николай мужчина красивый, да и во всех отношениях замечательный, а еще не женат, хотя уже пора. Николай отвечал, что уже задумался над этим, хочется уже и семью, и детишек своих, да вот, все дела государственные, служба, а невесты на примете все нет.

– А не нравится ли Вам, Николай Петрович, Аннушка, наша? − задала прямой вопрос Наталья Алексеевна.

− Но, прости, Наталья Алексеевна, девочка она еще совсем, еще и пятнадцати нет! − воскликнул несколько смущенный Резанов.

– И что же, что нет? Будет… − засмеялась звонко сметливая женщина, зарделась игриво, оглядывая будущего зятя.

− Куда ж она денется, будет и пятнадцать, и двадцать… − продолжая звонко смеяться, закончила мысль Наталья Алексеевна.

– Да. Конечно, я понимаю.

Мне Анна нравится. Я бы хотел такую жену. Она не избалована, красива и далеко не глупа. Воспитана хорошо. Вам за это спасибо. Я не против, вот только бы Анна всё приняла как должное и полюбила меня − закончил разговор Николай, сразу превратившись из просто гостя семьи, в жениха, а значит почти члена семьи.

Николаю Резанову Аннушка действительно нравилась, но ему казалось, что столь юное создание еще не может быть женою взрослого мужчины. Жизнь его сводила с женщинами в годах не юных. Вот и сама Наталья Алексеевна нравилась ему, ведь она была практически ему ровесница. Смущаясь от мысли, что его ухаживания сочтут неуместными из-за малого возраста Анны и разницы в положении, расценив как пустой флирт и волокитство, Николай дружелюбно, но крайне спокойно и осмотрительно вел себя с Анной. Они переглядывались, здоровались при встрече, иногда перекидывались парой фраз. Николай играл роль старшего и опытного друга, а Анна, не избалованная вниманием, тем более взрослого и высокопоставленного по положению гостя, робела, и вести беседы готова не была.

Получив наставления матушки Натальи, Резанов теперь адресно, именно для встреч с Анной, наведывался в гости к будущим родственникам. Стал заговаривать с девушкой и на её робкие приветы, отвечал длинными и складными рассказами о столице, своей службе в гвардии, императрице и дворе, поездке со свитою Екатерины по России. Девушка понемногу привыкла к такому общению, оживилась, сама стала смущаясь говорить о жизни младой в городе, о своих увлечениях и подругах, расспрашивать Николая о жизни в столице, и завороженная слушала его рассказы о Екатерине Великой. Все расспрашивала о том, как одевается императрица, какие у неё украшения, где проживает и чем занята кроме исполнения обязанностей императорских.

Пришла пора прогулок и поездок за город – то на берег Ангары, то вдоль речки Ушаковки или по берегу мощного Иркута к заливным лугам, а как-то сподобились и с помощью Григория Ивановича организовали поездку на Байкал по тракту вдоль Ангары. За день добрались до озера, где расположились в богатой, свежее срубленной заимке у самого истока могучей реки.

Ангара, в отличие от всех других рек рождается сразу полноводной и могучей, вырываясь из Байкала по разлому огромным водным потоком. У истока Ангары из воды, прямехонько по центру русла, торчала остроконечная скала – любимое место чаек. Местный рыбак вечерком, отметив интерес молодых, поведал Николаю и Анне историю местных жителей о большой любви дочери седого Байкала синеокой красавицы Ангары к сибирскому богатырю Енисею.

Жили Байкал и Ангара вместе, но пришла пора Ангаре выбирать свой путь в жизни и когда узнала она Енисея, решила соединить с ним свою судьбу. Но суровый отец был против. И тогда собрав силы и проломив скалы, сбежала своенравная дочь от несговорчивого отца. А Байкал, возмущенный решительным поступком своей дочери, бросил ей со страшной силой вдогонку обломок скалы, но было поздно – сбежала своенравная дочь, а скала теперь навечно осталась среди вод Ангары. Ангара и Енисей соединились через тысячу верст в единую реку. И как водится при замужестве, жена взяла фамилию своего мужа и к океану приходит огромный Енисей, в котором соединились воды горных рек Восточного и Западного Саяна, сибирских предгорий-равнин и Байкала.

У Байкала молодые люди провели несколько дней, наблюдая за рыбаками и их промыслом, любуясь величественным озером с чистейшей, словно родниковою водой. Местные рыбаки выделили баркас для знатных гостей, устлали его коврами и катали молодых господ вдоль скалистого берега с видами на далекий горный массив Хамар-Дабан по ту сторону ровного и ярко-синего Байкала. Горный массив к осени покрылся уже снегом, и ярко выделялся на ярком синем небе, по цвету равному Байкалу.

Из поездки на Байкал Резанов и Анна возвратились уже с ощущением некой душевной связи, которую нельзя было считать просто знакомством или даже симпатией. Анна просто полыхала лицом при встрече с Николаем, а он чувствовал к девушке особую нежность, которая не была похожа на обычные чувства мужчины к женщине. Все было сложнее. В этих чувствах смешалось желание и забота, любование и желание опекать, страсть и чувство такой нежности, которое испытываешь возможно только к собственному ребенку. А когда дело уже вызрело до объятий и робких поцелуев, Николай понял, что у него в руках не ребенок, а любимая и желанная девушка, крепкая и телом, и духом, готовая возложить на свои действительно хрупкие плечи заботы жены и матери.

К осени сговорились и помолвились, наметив обручение к поздней осени или зиме, а следом через шесть недель назначив и венчание.