Текст книги "Игры с табу"

– Сто двадцать метров, сто десять, сто пять метров! Она остановилась! Почувствовала, стерва, что дальше нельзя! – весело ухмыльнулся Билл.

Ева вдруг нервно засмеялась. Напряжение как-то сразу спало.

"Ну, это полная чушь, – отметил про себя Сип, – ясно, что зонную защиту почувствовать на расстоянии нельзя, в этом ее дополнительная выгода. На зонную защиту можно только наткнуться".

Все ждали, что будет дальше, но ничего не происходило. Лес стоял вокруг спокойно и вполне безобидно, если не принимать во внимание его стремительное появление.

– Отмена боевой готовности для аннигилятора, – приказал командор. – Всем отдыхать. Завтра утром обсудим дальнейшую программу. Предложения принимаются.

– Раз лес уже есть, то предлагаю Гере соорудить озеро, так сказать, для полноты пейзажа, – сразу предложил Патрик, окончательно разрежая обстановку, но это неожиданно вызвало гнев командора.

– Перестаньте паясничать. Мы находимся практически в боевой обстановке, а вы несете какою-то чушь!

Все разошлись по каютам, гася воспоминания о недавнем накале страстей и эмоций по случаю несостоявшейся катастрофы. Обруганный Патрик пытался что-то сказать в свою защиту, но его уже никто не слушал.

"День прошел неплохо – все живы", – подумал Сип, отправляясь в свою каюту. Миллион разных мыслей проносились в его голове, пока некоторое объяснение происходящего не осенило его. Все живы! Это многое объясняет. Если нам что-то демонстрируют вместо того, чтоб сразу убить, значит, нужны зрители или участники представления. Сомнений в том, что силы, которые тут действуют, могут уничтожить не только людей, но и корабль со всеми его защитами и вооружением, у Сипа не было. И зонный щит прошли бы насквозь, если б захотели. Но тогда, как говорят математики, есть доказательство от противного: раз мы до сих пор живы, значит, нам ничего не угрожает, потому что зачем выискивать сложные и длинные пути нашего убийства, если есть простой? Бритва Оккамо. Улыбнувшись своему открытию, Сип сразу заснул, впервые после приземления почувствовав себя в полной безопасности.

Утро встретило космонавтов хмурой, пасмурной погодой. Дождь не шел, но полнеба заволокли тяжелые дождевые облака. Правда, вскоре стало видно, что даже в облаках было что-то ненормальное, раздражающее взгляд. В облаках была дыра. Правильной формы отверстие вырезало из густых, темных облаков кусок синего неба. Дыра двигалась на корабль и остановилась строго над ним. За периметром круга вокруг корабля хлынул дождь, но ни одна капля не попала внутрь. Корабль стоял сухой, как в стеклянном стакане.

– Рациональная поливка, – сказала Ева таким тоном, что никто не понял, она шутит или говорит серьезно.

Ровно через час дождь закончился и тучу уволокло обратно, в том же направлении, откуда она пришла. Сип посмотрел ей вслед и неожиданно сквозь мокрую листву деревьев увидел  небольшое озеро. Раньше его точно там не было.

– Командор, посмотрите, – Сип протянул руку,  указывая направление, – заказ Патрика выполнен, есть озеро!

Командор злился. Все происходящее не нравилось ему. Он чувствовал, что теряет инициативу и не мог примириться с этим. Самое неприятное и странное было то, что он не мог выработать личного отношения к происходящему. Если это враг, то почему ведет себя так непоследовательно – не атакует до конца, до победы. А может, испугался нашего потенциального ответа и ждет подходящего момента, чтоб напасть врасплох. Если друг… ну, это вообще не рассматривается.

– Так, – наконец выдавил он из себя, – Сид, Патрик и Ева – на выход. Скафандры с полной автономией. До леса и обратно. Взять образцы почвы, зелени, ну все, что положено. И без глупостей.

Надев скафандры, космонавты зашли в шлюзовой отсек и приготовились сделать первый шаг в новый, неведомый мир.

– Кстати, – вдруг вспомнил Патрик, – ускорение свободного падения здесь девять и восемь десятых. Ощущение движения должно быть как на Земле.

Но это было не так. При первом прикосновении к Гере всех охватили легкость и радость бытия. Ева и Сип посмотрели друг на друга, и вдруг Ева, в нарушение всех инструкций, открыла шлем скафандра. Воздух, ароматный и сочный, наполнил ее легкие. Это вызвало чувство восторга.

Она хорошеет, – поймал себя на странном ощущении Сип.

С Евой что-то случилось, она стала неуправляемой. Было такое впечатление, что она приняла сильнодействующий наркотик. Неожиданно улыбнувшись какой-то странной улыбкой и окинув своих товарищей отсутствующим взглядом, она решительным движением вообще сняла с себя скафандр и в легком тренировочном костюме быстро побежала в сторону озера.

– Что она творит? – раздался в наушниках голос командора. – Догоните ее! Я спускаю вам джип.

Пока Патрик и Сип снимали джип с грузового лифта и рванули за Евой, она, как заправский спринтер, пробежала стометровку и скрылась среди деревьев.    Зрелище, представшее перед их глазами, когда джип остановился у берега озера, было не для слабонервных – Ева купалась голой! В прозрачной чистой воде было видно ее плывущее тело. Она то скрывалась под водой, то появлялась на поверхности, оставляя за собой мелкие барашки волн.

"Без пробы воды, сумасшедшая, – подумал Патрик.

«Акулы, крокодилы, змеи", – пронеслись в голове Сипа потенциальные опасности.

Наконец она развернулась и поплыла обратно. Она действительно была голая, но у Патрика и Сипа это почему-то не вызвало сексуального импульса. Очень медленно и торжественно, как богиня с Олимпа после омовения, откинув мелкий земной стыд, она приближалась к ним в своей новой ослепительной красоте и совершенстве. Это было как наваждение, казалось даже, что звучала органная музыка.

Спокойно одевшись, Ева собрала несколько листиков, корешков растений, набрала немного воды из озера и села в джип. Посмотрев на своих спутников и засмеялась:

– Очнитесь, мальчики! Поехали!

Командор, заготовивший страшный разнос Еве, увидев ее новый облик рядом с обалдевшими лицами  Патрика и Сипа, осекся и ничего не сказал, хотя было видно, что он в бешенстве. Он заперся в своей каюте и, казалось, перестал интересоваться происходящим. Оставшаяся без руководства команда занялась, кто чем может. Фантазии Патрика хватило на бесконечные физические эксперименты, он пытался понять, что на Гере работает не так, как на Земле, бесконечно проверяя разные земные константы и каждый раз удивляясь совпадению результатов.

Ева, наоборот, перестала заходить в лабораторию, она вообще стала часто покидать корабль, проводя большую часть времени на озере. Однажды пожаловавшись, что для полного счастья ей не хватает только загородного дома, и на следующий день все увидели на берегу озера двухэтажную виллу с клумбами и дорожками. Это было как в сказке.

Сип ничего и никого не замечал, кроме Евы, конечно. Любовь полностью завладела  его помыслами. Он безумно влюбился. Это не было похоже на то, что он когда-либо испытывал раньше. Он все время думал о Еве, о ее лице, голосе, взгляде.

Щепетильность ситуации заключалась в том, что они тесно общались уже год, включая время подготовки к полету, и все это время Сип демонстрировал, мягко говоря, полную незаинтересованность. Теперь получалось, что только новая внешность Евы  изменила его отношение к ней. Было трудно объяснить, как от  подчеркнуто деловых отношений, которые давно у них сложились, сразу переключиться на любовную лирику. И все-таки Сипу это удалось. Страсть совершает чудеса. Ева взяла его на озеро. Были поцелуи, любовные признания, купание голыми в теплой воде и ночь, которую они провели вместе.

Однако командор, как оказалось, не просто отсиживался в своей каюте, а вынашивал план ответных действий. Билл собрал всех в центральном отсеке и, выразительно глядя на Еву, объявил:

– Я принял решение. Мы будем ее атаковать первыми! Мы ей покажем, кто мы и что мы!

Постепенно переходя на крик, он впал в патетику.

– Мы люди, верх цивилизации, технологии, интеллекта – должны жить на каких то подачках! Спасибо за воздух. Спасибо за воду. Нет, виллами нас не купишь!

Командор, будучи человеком небогатым и поэтому живя с малыми потребностями, вдруг вспомнил о ненавистной ему вилле, которая переполнила чашу его терпения. Он активизировал, проверил и перевел в рабочий режим лазерную пушку. Движения его были точны и экономичны. Видно было, что обращаться с оружием он любит и действует профессионально.

– Я ухожу! – вдруг категорично заявила Ева. – Не хочу участвовать в этой подлости.

– Подождите, шеф! Чего вы хотите добиться своей атакой  И вообще, кого атаковать? Планету? – Сип сделал последнюю попытку остановить командора.

– Сейчас увидите, – отрезал Билл и нажал кнопку "Разряд".

Мощный лазерный луч вылетел из бортовой лазерной пушки Р-17 в направлении злополучной виллы, но, не долетев даже до леса, преломившись от невидимого препятствия, ушел вверх, там еще раз преломившись, он заметался в ограниченном сферой пространстве, как обезумевший зверь в клетке. При ударах о сферу появлялись характерные вспышки, было видно, как, отразившись бессчетное количество раз, лазерный разряд потерял энергию и погас.

"Зонная защита, оказывается, известна не только нам", – наконец-то дошло до командора. От его самоуверенности не осталось и следа. Он был раздавлен, он проиграл бой, который сам начал, проиграл раз и навсегда, причем даже без ответного удара потенциального противника.

Все молчали. Молчание было тяжелым и осуждающим. Наконец командор произнес отрешенным, усталым голосом:

– Завтра мы проводим еще один запланированный эксперимент – аэросъемку поверхности планеты. Сип, пожалуйста, подготовьте дельтоплан и установите ДАПАТ.

При упоминании о ДАПАТе Сип невольно улыбнулся. ДАПАТ – это Датчик Активных Перемещений Астральных Тел. Когда на Земле очень странные люди с длинными волосами, с длинными бородами, в халатах, с ленточками вокруг головы и зодиакальными знаками на шее начали объяснять, что ДАПАТ фиксирует выход души из тела человека после его смерти, всем стало не по себе, а Патрик просто начал смеяться, как сумасшедший. Патрик получил выговор. Билла вызвали в высокие инстанции, где так объяснили про оккультные науки, что он вышел оттуда мрачнее тучи и заявил Патрику, а заодно и всем остальным членам команды, что он думает об этих "высоколобых придурках", однако если еще кто-нибудь пошутит про ДАПАТ, он, командор корабля, тут же, без всяких колебаний, выгонит его из состава экспедиции.

Все разбрелись по своим каютам. Хотелось успокоиться и осмыслить происходящее. Утром выяснилось, что Ева своеобразным образом выполнила свое обещание. Назло командору она ушла жить в "свою" виллу на берегу озера.

– Женщины уходят и возвращаются. Никуда не денется, – видимо вспомнив что-то личное, пассивно заметил командор. – Поехали!

Дельтоплан, приподнявшись над взлетной площадкой, плавно вылетел со стартовой площадки корабля в открывшийся люк. Стремительно набрав высоту, он устремился на восток. Патрик следил за записывающей аппаратурой, а Сип смотрел в электронный бинокль. Ничего особенного. Лес, куда ни глянь, всюду лес.

– Все. Летим обратно. Кстати, Патрик, вы включили ДАПАТ? – спросил командор.

– Вы верите в эту ерунду, шеф? – лениво среагировал Патрик, воспринимавший ДАПАТ как личное оскорбление для человека с физико-математическим образованием.

– Ничего не поделаешь. Приказ – есть приказ. Приказы не обсуждаются, а выполняются, – сказал командор, давая  своим тоном понять, что хотя он и разделяет мнение Патрика, но как человек военный приказы не обсуждает.

Патрик, глубоко вздохнув, включил ДАПАТ и настроил его на поверхность Геры. Экран прибора засветился голубоватым светом, но никакой полезной информации не представил. Командор снизил дельтоплан. Они летели над бесконечным лесным массивом. Летели молча, были слышны только журчание самописцев да низкий гул двигателя, поэтому как-то особенно резко прозвучал звуковой датчик ДАПАТа. На краю экрана появилась точка, тянувшая за собой белый угол в шестьдесят градусов, который медленно наползал на экран, заполняя все пространство.

Пораженный Патрик, не произнеся ни слова, увеличил масштаб. Астральное тело в виде точки еще можно себе как-то представить, но многокилометровый треугольник из астральных тел, душ или еще чего-то такого – это уже не укладывалось в голове. Не было аналогий, ассоциаций, теории, не было ничего, на что можно было бы опереться сознанию.

– Поднимитесь выше и увеличьте скорость, – сказал он деревянным, отрешенным голосом, впервые в жизни приказывая Биллу.

Командор выполнил маневр без возражений. Картина на экране стала похожа на самолет, вернее, на нос и крылья самолета.

– Еще выше! – крикнул Патрик и увеличил масштаб.

Внизу лежала не видимая глазом, но вполне реальная при взгляде на экран ДАПАТа гигантская светящаяся шестиконечная звезда.

– Это Щит Давида – магический знак древних иудеев, – сказал начитанный Сип, – Кстати, сегодня в Израиле Миллениум, они празднуют свой юбилей – шесть тысяч лет со дня сотворения мира.

– А внутри, что там двигается внутри этого щита, как муравьи в муравейнике? – спросил Билл.

– Астральные тела или души умерших людей, – полушутливо, полусерьезно предположил Сип, – ведь ДАПАТ может измерять только это. Причем, судя по форме их содержания, это Рай, а Аду положено находится где-нибудь внизу. Наверное, под Щитом Давида есть место, где бракуются некачественные, порочные  души, вроде наших, – они проваливаются в Преисподнию.

Фантазия Сипа разыгралась. Шутка ли, увидеть "святая святых" человечества – Рай и Ад в действии.

– Патрик, посмотри под Щитом, может, там действительно "адское отделение" для грешников? – попросил Сип.

– Кроме того, интересно, как души сюда попадают, – сказал Патрик и переключил прибор на вертикальную развертку.

Никакого подвала для Ада и вообще ничего под Щитом не было. Он был плоским, как лист бумаги, однако над Щитом все увидели белый луч, перпендикулярно выходящий из центра Щита Давида и уходящий вверх к звездам. По этому лучу или, вернее, светопроводу из космоса летели черные шарики, которые, долетая до шестиконечной звезды, направлялись в каком-либо направлении от центра, поэтому внутри все непрерывно двигалось, бурлило и перетекало с места на место. В обратном направлении от Щита Давида вверх, по тому же светопроводу, в космос улетали белые блестящие шарики.

"Это похоже на завод по отбеливанию душ, – подумал Сип. – Души умерших людей прилетают с Земли грязные, закопченные жизнью, и вновь возвращаются к новорожденным младенцам белыми, чистыми и невинными".

– Теперь я понимаю, зачем они нас сюда послали. Мне кажется, что мы первые люди на Земле, которые видят, как выглядит Загробный мир. До нас это не удавалось никому. Все-таки приятно, что наши имена войдут в историю! – ни к кому не обращаясь, произнес Патрик, но при этом выразительно посмотрел на Билла.

Командору эта мысль очень понравилась. Он приободрился, подтянулся, представив себе благодарности, почести и новый чин, который наверняка получит по возвращении на Землю.

Сип печально смотрел на Щит Давида и думал, что все в мире происходит не так, как мы того ожидаем. Вот даже Загробный мир, который так хотелось увидеть хоть одним глазком всем людям, когда-либо жившим на Земле, тоже оказался совершенно другим. Никаких Перевозчиков в Мир теней, никаких Ключников, отпирающих Врата Рая, никакого Рая, никакого Ада, ничего этого не было, а был только высокотехнологичный способ складирования и отбеливания человеческих душ на  планете с условным названием Гера.

Реальность, как всегда, оказалась несправедливой и печальной.  Не было приза за праведность – Рая, не было наказания за греховную жизнь – Ада. Убийцы и их жертвы не разделялись! Великие деятели и мелкие жулики лежали рядом. На заводском складе не может быть морали, только целесообразность. Теперь понятно, откуда взялась эта идея про переселение человеческих  душ. Да, души людей не исчезали и не пропадали, они действительно переходили от одного к другому в очищенном виде, но совсем не так, как это можно было представить на Земле.

Сип подумал, что вся цивилизация, в сущности, протекала под знаком религиозного насилия – священные войны, инквизиция. Борьба с неверными велась всегда и везде. За что? Чтобы в конце жизни вместо вожделенного Рая попасть на отбелку на эту фабрику-прачечную! Да, лучше людям этого не знать!

– Это, по-видимому, именно то, что они хотели от нас получить, – подытожил командор, сажая дельтоплан на взлетную площадку внутри корабля. – Не забудьте подготовить подробные отчеты. Патрик, кстати, этот ДАПАТ все-таки заработал, несмотря на твое ученое мнение, так что смеяться можешь теперь сколько угодно… над собой.

Билл был явно доволен. Он вылез из дельтоплана, посмеиваясь и качая головой, отправился в командный отсек.

У Сипа в голове уже сложилась полная картина. Когда появилась возможность  обнаруживать ДАПАТом выход души у умерших людей, то осталось только вычислить направление луча транспортирующего светопровода и найти координаты Геры, а это уже дело техники.

Конечно, зрелище гигантского мерцающего Щита Давида производило ошеломляющее впечатление, однако какое-то беспокойство, недосказанность мучили его. Тут была неуловимая ассоциация с чем-то, что Сип стремился понять или вспомнить, но не мог. Не было, за что зацепиться памяти, кроме, пожалуй, самого Щита Давида.

Вернувшись на корабль, он сразу же подсоединился к базе данных, раздел Религия. Там было абсолютно все про все веры, верования, секты и даже масонские ложи. Щит Давида имел ссылку на иудаизм, иудаизм – на Тору, Тора – на Комментарии и так далее. Сип не был религиозным человеком, но уважал факты. После гигантского Щита Давида, который они увидели на далекой Гере, трудно было не признать очевидную справедливость религиозного восприятия мира, поэтому Сип, как и подобает при изучении любой стройной системы знаний, начал с начала.

"В начале сотворил Бог небо и землю. Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною… И был вечер, и было утро: день один… И увидел Бог все, что Он создал, и вот, хорошо весьма. И был вечер, и было утро: день шестой".

Ощущение какого-то неявного страха, вернее говоря, внутреннего дискомфорта наполняло его. Он работал на компьютере, со страшной скоростью просеивая и собирая данные, даты и факты. Через три часа все было кончено. Ключевая фраза: "Для Бога день, как тысяча лет" – объясняла все! Шесть дней на сотворение мира, потом выходной. Шесть тысяч лет на его реализацию, а потом тоже выходной, отдых, конец цивилизации, конец Земле, перерыв длиною в вечность.

Наступление 6000 года в 17 часов 27 минут в Иерусалиме будет последним мгновением существования человечества. Это была в прямом смысле вселенская катастрофа. Более того, это была катастрофа, которую нельзя остановить. Сип почувствовал себя оператором на атомной электростанции, который видит, как температура в реакторе зашкаливает, пересекает предельную красную черту, за которой следует взрыв, и ничего не может сделать. Парализованный и раздавленный, смотрел он на экран, не в силах согласиться эмоционально с роковым исходом, как приговоренный к смерти не может поверить, что его действительно расстреляют, даже после короткого, как сам выстрел, слова… пли!

Сип пересчитал время по Гринвичу, по которому они жили, на время в Иерусалиме, получилось, что сейчас 16 часов 17 минут, значит, осталось чуть более часа. Оставался последний шанс. Необходимо проверить поток душ умерших людей с Земли после наступления Миллениума-6000. Если не будет лавины новых душ, то значит, все в порядке, люди живы и жизнь продолжается, если будет, то… конец.

Сип снял трубку внутренней связи и вызвал командора, тот, как всегда, мгновенно ответил:

– Билл Фолидер слушает. Что там у вас, Сип?

– Командор, необходимо повторить эксперимент с ДАПАТом !

– Что, опять лететь? Откуда у вас такое рвение, съели что-то не то? – пошутил Билл.

– Никуда лететь не нужно. Эксперимент можно провести прямо с корабля. Это очень важно. Это необходимо сделать для всех нас! – срывающимся голосом произнес Сип.

– Ну хорошо. Я сейчас позвоню Патрику, узнаю, когда он освободится. Кстати, вы написали отчет?

– Какой отчет! Это страшно срочно, через несколько минут нужно начать, иначе мы можем опоздать!

– А что, собственно, случилось? Пожар? Землетрясение? – уже с раздражением спросил командор.

– Хуже ! – ответил Сип и положил трубку.

Через несколько минут все, кроме Евы, собрались на взлетной площадке. Патрик возился с ДАПАТом, который он с предельной осторожностью уже снял с дельтоплана.

– Мне нужна только вертикальная развертка, – вид светопровода с душами людей из космоса, – со сдержанным напряжением сказал Сип.

– Есть вертикальная развертка, – через минуту ответил Патрик.

На экране ДАПАТа появилась знакомая картинка – тонкий светопровод с несущимися по нему из космоса и обратно серебристыми шариками разного цвета, черные и темно-серые – оттуда и беленькие, чистые – туда. Это было похоже на картину проводника с током на первом уроке по электричеству в школе.

Сип посмотрел на часы, настроенные на время Иерусалима, было 16 часов 53 минуты. До 17 часов 27 минут оставалось чуть более получаса. Никогда в жизни ожидание не было более мучительным, невыносимо долгим.

"Чего я с таким нетерпением жду? – подумал про себя Сип – Конца света? Какой абсурд!"

Казалось, что время действительно остановилось. Минуты тянулись, как часы. «Типичный пример, когда меняется скорость течения времени. Когда ждешь!" – подумал Сип.

Наконец стрелки часов перевалили отметку 17 часов 26 минут. Начался секундный отсчет. Секундная стрелка прошла полный круг. Ничего не изменилось.

"Может, пронесло?", – мелькнуло в голове Сипа. И тут страшно заревел ДАПАТ. Вместо тонкого светопровода на Щит Давида из космоса обрушился мощный столп света. Его гигантские размеры превосходили разрешающую способность прибора. Патрик быстро начал перестраивать масштаб, но не успел. Все прекратилось так же внезапно, как и началось, за исключением того, что теперь не было видно даже тонкого светопровода.

– Неужели перегорел? – воскликнул Патрик и бросился проверять настройки.

– Переключи на горизонтальную развертку, – потухшим голосом попросил Сип, – и ты все поймешь.

Прибор работал. На экране было видно, что Щит Давида переживает настоящую бурю. Гигантские волны, сшибаясь блестящими брызгами белых и черных шариков, ходили внутри него, наводя порядок с вдруг появившимся гигантским пополнением. Это было грандиозное, по-своему красивое зрелище. Патрик еще раз на всякий случай проверил вертикальную развертку, но светопровода из космоса не было, экран был пуст, поступление и отправка душ прекратились.

– Что же это все-таки было, черт побери? – спросил командор Сипа.

– Это был конец света, – ответил Сип сдавленным голосом, и комок слез подступил к его горлу.

Он вспомнил Хьюстон, университет, Париж, где ему было так хорошо. Вспомнил даже Рут, душа которой уже где-то тут, рядом, купается в волнах Щита Давида. Вспомнил свою семью,  свою жизнь, начиная с детства, и заплакал.

– Успокойтесь, Сип, – сказал командор, удивленно глядя на него. – У вас переутомление. Завтра мы улетаем, и все будет хорошо. Все образуется.

– Некуда лететь! – вдруг с какой-то яростью выкрикнул Сип, – Поймите, наконец, нет Земли, нет людей, нет городов. Нет ничего!

Сип бежал к Еве. Глупо, конечно, но каким-то внутренним чутьем он понимал, что только Ева может ему помочь. Как он объяснит Еве, что, собственно, случилось? Как расскажет про ДАПАТ, про Миллениум, про шесть дней сотворения мира, про шесть тысячелетий его существования и гибель?

– Соскучился? Ты меня еще любишь? – спросила Ева как ни в чем не бывало.

– Я хотел с тобой серьезно поговорить. Произошло нечто ужасное. В общем, нам некуда лететь. Я решил здесь остаться, мне не нужен этот проект, мне вообще не нужен никто, кроме тебя, конечно. Я не могу тебя просить об этом. Это слишком серьезно, в общем, ты должна решать сама.

– И мне тут хорошо, – вдруг, мечтательно закатывая глаза, произнесла Ева, – я никогда не чувствовала себя такой красивой, свободной и счастливой. Меня всю жизнь обижали, и в детстве, когда кричали – уродина, и потом, когда я видела, что даже люди, которые мне нравились, избегают меня. Вспомни себя, например!

Сип покраснел. Ему захотелось обнять Еву, прижаться к ее лицу и забыть катастрофу, которая случилась где-то во Вселенной, но касалась лично его, всех их, включая Еву. Постепенно до него дошел смысл сказанного: она не хочет отсюда улетать! Она хочет жить тут со мной! Может быть, это и есть решение, по крайней мере альтернативы он не видел. Сип обнял Еву, прижался к ней и только теперь почувствовал, что смертельно устал, что он никуда не хочет идти и здесь ему спокойно и хорошо.

Конечно, было много неясного и необъяснимого в последних событиях, и Сип, привыкший анализировать информацию беспристрастно, ни мог не осознавать две главные опасности в решении остаться.

Первая – информационная. Может быть, конец мира и вообще все, что он видел посредством  ДАПАТа, ловко приготовленная фальшивка, дезинформация, на основании которой он фактически решился на самый важный в своей жизни поступок, ведь как работает ДАПАТ, ни ему, ни Патрику не ясно. Прибор был герметично закрыт, никаких схем. Объяснили это тем, что принцип действия прибора оккультный и без специальной подготовки разобраться в этом невозможно.

"Нет, непохоже, что всех нас так обманывают. Кому это может быть нужно?" – окончательно решил он после некоторого раздумья.

Вторая – экологическая – связана с непредсказуемым поведением Геры. Может быть, отлет корабля будет означать, что спектакль окончен и планете следует восстановить прежнее состояние, так сказать, статус кво? Исчезнут лес, вода, появится жесткая радиация, и все первоначальные анализы Патрика опять будут соответствовать действительности. Сип вспомнил безжизненную грязную поверхность планеты, когда они впервые увидели ее в иллюминаторы Посейдона, представил себе, как уходит лес, испаряется озеро, атмосфера заполняется коричнево-серой радиоактивной пылью. Это ведь мучительная смерть. Ева об этом как-то не думает, ей весело и хорошо, но шанс такой все-таки есть, присутствует…

Хорошо принимать решения, если есть выбор между хорошим и плохим, а когда выбор заключен между плохим и очень плохим, катастрофичным, причем все зыбко, неопределенно и непредсказуемо, не на что опереться и, так называемый, жизненный опыт совершенно не помогает, – это самое мучительное испытание для человеческого интеллекта. А решаться надо, ведь отсутствие решения – это тоже решение, только принимают его уже другие.

Советоваться с Евой, обсуждать с ней все проблемы и опасности Сип не мог. Перекладывать ответственность на нее, дать себя уговорить – нет, это не по-мужски, решение должно быть за ним!

И был вечер, и было утро. День первый, когда Сип решился и впервые осознал себя жителем Геры.

– Нужно попытаться уговорить их остаться, объяснить, что бессмысленно возвращаться на Землю, ведь сегодня они улетают.

– Пусть улетают, – неожиданно жестко ответила Ева, – я больше не хочу идти на корабль.

– Ева, так нельзя, они же с нами жили полгода бок о бок, это неэтично. Нужно вести себя цивилизованно, по-человечески. Нужно попробовать уговорить их остаться. Они же ничего не поняли, а я толком так ничего и не объяснил.

Сип в конце концов настоял на своем, и, взявшись за руки, они отправились на корабль. Когда они поднялись в центральный отсек, там их уже ждали.

– Привет, блудному сыну и…– командор хотел сказать "блуднице", но, увидев царственно-красивую Еву, скомкал окончание.

– В общем, добро пожаловать! Скоро улетаем, сейчас проверим системы – и вперед!

Командор был радостно возбужден. Экспедиция закончена. Все эти переживания и страхи уже позади.

– Прошу  к столу, кофе уже готов, – громко объявил Патрик.

Он поставил еще две чашки и разлил ароматный напиток.

– По случаю отлета шикуем, – сообщил он, – кофе настоящий.

Все сели за стол, и вдруг Сип увидел свой натюрморт. Он был страшен. Черные низкие облака заполняли небо. Грозы еще не было, но ощущение надвигающейся бури, казалось, витало в воздухе. Электричество накапливалось в черно-синих тяжелых тучах. С трудом оторвавшись от натюрморта, продолжающего жить какой-то своей неведомой жизнью, Сип заставил себя вернуться к реальности, если то, что происходило с ним в последнее время, можно назвать реальностью.

– Билл, – в первый раз Сип назвал командора по имени, – мы пришли, чтоб уговорить вас остаться. Все результаты говорят, что на Земле нет больше жизни, нет людей. Если вы улетите – вы обречены, а тут, на Гере, у нас есть шанс. Мы решили остаться, Ева и я. В данной ситуации наше место здесь. Земли уже нет, я это понял окончательно, а жить в корабле и болтаться по вселенной, пока хватит энергетических ресурсов, я не хочу.

Однако у командора было совершенно другое мнение на происходящее.

– Успокойтесь, Сип. Это все нервы. У нас на базе отличные врачи, все будет хорошо.

"Он думает, что я сошел с ума", – неожиданно осознал Сип.

– Сейчас мы спокойно поднимемся и полетим, а что мы тут видели, скоро забудется, ведь вы сами никогда не относились к ДАПАТу,  как к научному инструменту, – сказал командор ласковым голосом.

– Но мы не хотим лететь и не полетим. Если ДАПАТ вас не убедил, это ваше дело, но я считал своим моральным долгом сказать вам, что вы летите в никуда, вы не найдете того, что оставили. Поток душ с Земли прекратился, там нет больше жизни.

Сип взял Еву за руку и решительно направился к выходу.

– Пока я тут командую, вы будете выполнять мои приказы, а не разыгрывать драмы с истериками, – отрезал командор и нажал на пульте кнопку блокировки внутренних отсеков.

– Послушайте, Билл, вы не можете удерживать нас насильно, это аморально, – сказала Ева, повернувшись к командору у закрытой двери шлюза.

"Какой же я идиот, – подумал Сип, – интеллигент чертов, попрощаться мне захотелось. Кретин".

– Командор, давайте поговорим цивилизованно, ведь мы столько времени провели вместе, всегда помогали друг другу, – сказал Сип, видя, что командор подошел к сейфу, набрал код и вытащил Брейк, угрожающе сверкнувший никелированной поверхностью.

Брейк – это портативный разрядник, стреляющий маленькими шаровыми молниями, способными мгновенно парализовать или убить противника.

– Мы сейчас взлетим и полетим на Землю, а для того, чтоб вас более не волновала эта проблема, так сказать, на прощанье с местной оккультной жизнью, мы из космоса шарахнем по Щиту Давида водородным зарядом такой мощности, чтоб никакая зонная защита им не помогла. Желающие могут посмотреть в ДАПАТ, как они там запрыгают. Устроим тут современный термоядерный Ад, чтоб котел с кипящей смолой для грешников показался им детской забавой.