Текст книги "«Свет и Тени» Последнего Демона Войны, или «Генерал Бонапарт» в «кривом зеркале» захватывающих историй его побед, поражений и… не только. Том II. «Франция и я – Я и Франция!»"

И наконец, Дезе обладал столь необходимым по мнению Бонапарта для великого полководца качеством как равновесие между талантом, умом и характером…

Свой самый блистательный военный подвиг Дезе совершил в последний день своей короткой, но славной жизни – в день сражения при Маренго. Подоспев на помощь разбитой армии Наполеона в последний, самый решающий момент, он обеспечил перелом в ходе сражения и в буквальном смысле слова вырвал победу из рук врага, заплатив за это собственной жизнью.

Именно Дезе являлся истинным победителем при Маренго, главным героем этого знаменитого сражения, ставшего одним из классических примеров военной истории.

Именно он спас Наполеона от позора первого бы в его жизни крупного поражения.

Правда, со временем, как это нередко бывает в истории, победа при Маренго стала безоговорочно преподноситься исключительно как великая победа Наполеона,

…Между прочим, здесь придется повторится и напомнить, что еще в начале своей фантастической военной карьеры (в частности, в ходе Итальянской кампании 1796—97 гг.) «генерал Бонапарт» начал приукрашивать свои отчеты о своих победах, зачастую приписывая себе то, чего не было вообще, либо то, что совершали другие. Со временем он так «отредактирует» официальный бюллетень о судьбоносной для него лично битве при Маренго (когда его по счастливой случайности спас генерал Дезе), что по словам активного участника того сражения Мармона, для последующих поколений была выдана столь «достоверная информация», в которой уже ложным было все. Это все укрепляло дух гражданского населения и было обязательным для оглашения вслух на всей территории Франции. Нечто похожее случится и с «режиссурой» самой прославляемой в веках победой Бонапарта при Аустерлице, но об этом чуть позже. По словам видного французского историка Ж. Тюлара в своих бюллетенях Наполеон «…„рисуется“ для своих современников и для последующих поколений». А уж когда наступит время «трудных или неполных побед» (Ваграм, Бородино, Лютцен, Баутцен), сомнительных «ничьих» (Прейсиш-Эйлау), тем более, неудачных кампаний (война на Пиренеях, поход в Россию в 1812 г., Саксонская кампаниях 1813 г.) и, конечно, поражений (Асперн-Эсслинг, Вязьма, Красное, Лейпциг), то наполеоновские бюллетени будут все лаконичнее. А Ватерлоо и вовсе оказался «омрачен прилетом целой стаи черных лебедей» (что-то вроде «внезапной/ых, роковой/ых, случайности/ей»? впрочем, есть и другие трактовки этого «афоризма», весьма, кстати, нынче популярного среди «политологов-социологов-конфликтологов» и прочих модных «…ологов») – своевременным приходом пруссаков Блюхера, «объегорившего с помощью своего саксонского генерала Тильмана, кстати, когда-то служившего в наполеоновской армии, новоиспеченного маршала Груши». Впрочем, так было, так есть и так будет у всех народов, тем более, с авторитарным правлением.

А вот имя Дезе – истинного победителя – стало упоминаться все реже и реже, память о нем постепенно тускнела и стиралась в сознании последующих поколений, пока окончательно не исчезла.

Такова несправедливость истории! Но Дезе только одна из многих и далеко не последних жертв исторического забвения.

Уцелей он в той злосчастной для него битве при Маренго – и нет никакого сомнения, что через 4 года его имя (как, впрочем и Гоша с Марсо, и Жубера с Клебером) засверкало бы среди других славных имен первых маршалов Первой империи. Причем, очень может быть, что именно Дезе (или Гош?) возглавил бы этот список.

Но… судьбе было угодно, чтобы этого не случилось.

Бонапарт, возлагавший на Дезе огромные надежды – он собирался поручить ему пост военного министра в своем правительстве – открыто и искренне скорбел о погибшем друге. Дезе был из той редкой породы людей, что никогда не изменяет друзьям ни в счастье, ни в несчастье. Впервые армия видела его плачущим: «О, как прекрасен был бы этот день, если бы я мог сейчас обнять Дезе!» В ближайшем окружении Наполеона было очень немного людей, к которым он испытывал такую же дружескую привязанность, как к Дезе. Недаром в письме своим коллегам по консулату он горько сожалел: «Я скоро буду в Париже. Ничего не могу сказать вам более. Я испытываю самую острую боль от потери человека, которого любил и ценил более кого-либо». Как потом писал Мармон несмотря на то, что штаб Бонапарта был полностью укомплектован, после Маренго он в память о погибшем друге, спасшем его карьеру, приблизил к себе двух адъютантов Дезе – сорвиголову Раппа и Савари, человека совсем иного «дарования». Наполеон велел похоронить погибшего героя на знаменитом альпийском перевале Сен-Бернар, в монастыре Большой Сен-Бернар с небывалой торжественностью 19 июня 1800 г. «Пусть Альпы, – сказал он, – служат пьедесталом его памятника и святые отцы – хранителями его могилы». Не забыл Бонапарт Дезе и спустя 21 год: рассказывали, что умирая в ссылке на о. Св. Елены, в агонии еле слышно прошептал: «Дезе! Дезе! Ах, решается судьба победы!»

Наверняка, его военный талант раскрылся бы еще больше, но ему [как и (повторимся!) Марсо с Гошем, и Клеберу с Жубером – другим ярчайшим французским военачальникам той богатой на полководческие таланты поры] не повезло…

Дезе погиб как… орел на взлете…

Отдав армии 17 лет, он не дожил до 32 лет всего лишь пару месяцев…

Обычно герои долго не живут…

Дезе вошел в историю как один из наиболее талантливых военачальников французской революционной армии эпохи Великой французской революции и в последующие за ней годы. По праву он занимает одно из самых почетных мест в ряду самых прославленных героев французской революции конца XVIII в.

В его честь была выбита медаль, ему были поставлены памятники: у Маренго, на том, месте где он пал (австрийцы впоследствии уничтожили этот памятник, его копия установлена в Клермон-Ферране), а также фонтан на площади Дофин в Париже. Впоследствии имя Дезе было выбито и на Триумфальной арке в Париже.

* * *

…Между прочим, победа Бонапарта в Италии могла бы быть эффективнее, если бы не несколько «но». Во-первых, у него было все лишь немногим более 50 тыс. солдат. Во-вторых, несмотря на неоднократные личные требования Бонапарта к Моро 25 тыс. ветеранов Лекурба так и не пришли к нему от Моро. Вместо опытных бойцов Моро, как известно, отправил к Бонапарту лишь 11 тыс. малопригодных к бою солдат генерала Монсея. Замена, как вы понимаете, отнюдь не равноценная. (Еще один штришок из взаимоотношений двух, оставшихся к тому моменту в живых, главных героев-полководцев революционной Франции рубежа XVIII – XIX вв.: выводы со стороны Бонапарта не замедлят последовать, но это случится несколько позже!) В-третьих, Массена, очевидно, все же, «поспешил» со сдачей Генуи, что вынудило Бонапарта начать наступление с не совсем подготовленной армией, где было слишком много резервистов. Впрочем, подобные «мелочи» не сказались на конечном результате – «корсиканский везунчик» в очередной раз выкрутился и австрийцы запросили перемирия после первого же крупного поражения…

Маренго поразило воображение всей Европы больше, чем все его предыдущие успехи. Эта победа «генерала Бонапарта» (будем и впредь «так величать» Наполеона, поскольку по сути дела, он до конца своей карьеры оставался, в первую очередь, генералом со всеми вытекающими из этого последствиями, хотя это – всего лишь мое сугубо «оценочное» суждение) стала своего рода водоразделом между революционными войнами (Гогенлинден Моро лишь формально поставил в них точку) и случившейся спустя несколько мирных лет чередой гораздо более широкомасштабных войн, чем все, что были до этого – 10-летней эпохой наполеоновских войн. Началась она с череды великих побед Наполеона, вызвавших мощную ответную реакцию на них, в конце концов, сокрушившую его.

Глава 8. Гогенлинденский урок классических шахмат от гроссмейстера Моро!

Несмотря на обидное поражение от Бонапарта (на самом деле от Капризной и Непостоянной Девки по имени Фортуна в лице генерала Дезе!) под Маренго, на мир, несговорчивая из-за давления на нее Англии, Австрия так и не пошла.

Она все еще рассчитывала на успех Края против Моро. Переговоры тянулись в Леобене почти все лето, но когда Англия щедро просубсидировала австрийского императора на продолжение войны – в размере 2 млн. фунтов стерлингов, то она возобновилась. 22 ноября 1800 г. австрийцы разорвали перемирие и снова перешли в наступление – на этот раз на Рейне. В свою очередь, раздраженный происками британского кабинета Уильяма Питта-Младшего (в Париже французы уже почти что подписали предварительные условия мира с австрийским представителем Сен-Жюльеном), Первый консул Франции приказал Жану-Виктору Моро начать наступление на Вену. Теперь уже тому приходилось подтвердить свое реноме первоклассного полководца, способного «закруглить» войну в свою пользу.

Тем самым, Моро предстояло обойти Первого консула в борьбе за звание главного «миротворца» в Европе.

Моро и его солдатам нужно было показать всей Франции, что они – истинные «рейнцы» – в отличие от напыщенных храбрецов из Резервной армии Бонапарта (читай «итальянцев») – не меньше последних чтят Отечество! И они готовы отдать за него жизнь без театральной пафосности расфранченных «итальянцев» с их мишурными костюмами-мундирами.

…Кстати сказать, пока продолжалось перемирие, Моро встречался в Париже с Первым консулом. На торжественном приеме в Тюильри Бонапарт лично наградил того парой специально сработанных именных пистолетов. На них были выгравированы названия побед Моро. «Не все, конечно…, – тонко съязвил Наполеон, – …просто не хватило места». Повторимся, в который уже раз, что ревность – самая сильная из страстей, а среди военных она приобретает совершенно особый «привкус» – кровавый!!! Так было, так есть и так будет среди военных (и не только!) всех времен и народов. Впрочем, это всего лишь «оценочное суждение» и каждый вправе сделать свои собственные выводы…

Теперь Моро с его примерно 100-тысячной Рейнской армией вместо барона Края должен был противостоять новый главнокомандующий 80-тысячной австрийской армией – эрцгерцог Иоанн (Иоганн) (1782—1859), в ту пору всего лишь 18-летний (!) юнец! Очень скоро его необстрелянность выйдет Австрии боком. И случится это в морозно-заснеженных окрестностях Гогенлиндена.

А пока противники принялись маневрировать в поисках наилучшей позиции. Если тыл Иоанна прикрывали лишь войска генерала Кленау, то у Моро поддержка была более значительна. За спиной у него располагался 25-тысячный резерв под началом «итальянца» Ожеро – одного из наиболее одиозных республиканских генералов той поры, ставленника Первого консула. В случае острой необходимости ему на помощь мог быть быстро переброшен еще и отборный 15-тысячный корпус генерала Макдональда – соперника неистового старика Souwaroff в недавней Итальянской кампании 1799 г.

Большой мастер в выборе местности для максимально «безопасного» сражения Моро расположил свои войска на очень выгодной позиции – плоской лесистой возвышенности между Мюнхеном и Вассербургом. Многочисленные овраги с заболоченными низинами служили природными препятствиями для обхода его позиций. Юный Иоанн, прекрасно понимая во что «выльется» для него фронтальная атака такой позиции врага, решил совершить очень глубокий фланговый обход, чтобы ударить по Мюнхену и перерезать главные коммуникации французов. Для выполнения столь сложной стратегической операции требовалось недюжинное умение преодолеть целый ряд неблагоприятных обстоятельств: быстро миновать труднопроходимые участки местности в отсутствии дорог для движения огромной армии; сложное время года (холодно-сырая зима); и, конечно, очень точный расчет времени на маневр и количество задействованных сил. Тем более, что Иоанну противостоял многоопытный, искушенный двукратным (хоть и неудачным, но весьма и весьма достойным!) противоборством с самим непобедимым «русским Марсом», полководец.

Австрийский эрцгерцог оставил позади себя для защиты рубежей реки Инн 20 тыс. баварцев, вюртембержцев и французских эмигрантов принца Конде, сражавшихся под австрийским флангом против своей бывшей родины. Кроме того, он приказал Кленау внимательно следить за маневрами Ожеро, и более того, попытаться своими демонстрационными действиями ослабить основные силы Моро, оттянув на себя угрожавший австрийцам слева 20-тысячный корпус Сен-Сюзанна. Определив всем задачи, рьяно-самоуверенный Иоанн с 60-тью тысячами бодро двинулся вперед, неразумно оставив свои тоже очень сильные оборонительные позиции.

Несмотря на все выгоды своего месторасположения, Моро не стал «ждать у моря погоды» и тоже привел в движение свои войска. Он намеревался очень осторожно (что, повторимся, было столь присуще его полководческой манере!) прощупать наступательные намерения своего азартного оппонента, но проделывал это с весьма большой оглядкой, дабы не попасть впросак.

Моро отдал приказ 26-тысячным левофланговым войскам генерала Поля Гренье перекрыть дорогу из Мюнхена на Мюльдорф через Гогенлинден.

…Дивизионный генерал (24 апреля 1794 г.), граф Империи (3 мая 1810 г.) Поль Гренье (29 января 1768, Саарлуи, Мозель – 17/18 апреля 1827, Морамбер) 21 декабря 1784 г. в 16 лет вступил рядовым в 96-й линейный полк королевской армии: в чинах рос очень медленно. После Революции карьера Гренье в Итальянской, Центральной и Северной Армиях резко пошла вверх: в судьбоносном для революционной Франции сражении при Вальми он – уже капитан, за отличие в другой знаковой для республики битве – при Жемаппе – генерал-адъютант, а 24 апреля 1794 г. – дивизионный генерал с назначением командиром 10-й пехотной дивизии. Затем были важнейшие сражения при Ондсхоте и Ваттиньи. 24 июня 1795 г. – командир 9-й пехотной дивизии Самбро-Маасской Армии, 9 августа 1795 г. – командир 8-й пехотной дивизии, сражался под командой генерала Клебера. В 1795 г. он отличается под началом генерала Журдана на Рейне в еще одной очень памятной для свергнувших монархию французов битве при Флерюсе. Столь же хорош он в 1796 г. – в сражении на Лане. А в 1797 г., когда над этой армией начальствовал генерал Гош, Гренье при переправе через Рейн в Урдингене, при осаде Фридберга, в сражениях при Зульцбахе, Бамберге, Вюрцбурге, Гиссене, Нейвиде, Гедерсдорфе и Дирдорфе и у Неервиндена сражался против австрийцев столь удачно, что Директории выразила ему свою письменную благодарность. 12 января 1798 г. он переведён в Английскую Армию, 16 августа 1798 г. – в Итальянскую Армию генерала Шерера, прикрывал его отступление от австро-русских войск А. В. Суворова, сражался при Пастренго, Маньяно и Кассано, нанёс поражение русским войскам 12 мая 1799 г. у Бассиньяно и 20 июня 1799 г. при Сан-Джулиано, участвовал в сражении при Бочетте и в осаде Тортоны. Потом был послан генералом Моро в Гренобль для сбора войск. Вернуться назад через Альпы он смог назад уже после сражения при Нови. 22 сентября 1799 г. во главе новых воинских формирований присоединился к Альпийской Армии. 22 сентября 1799 г. возглавил левое крыло Итальянской Армии, удержал позиции у Ампфингена против превосходящих сил эрцгерцога Иоанна, захватил посты на Малом Сен-Бернаре, после чего принимал участие в сражениях при Мондови и Фрессано. 10 ноября 1799 г. он взял укреплённый австрийский лагерь при Далонуо, а в мае 1800 г. защищал Тендское ущелье. Вскоре после того Моро взял его к себе в Рейнскую армию и назначил его командовать двумя дивизиями левого крыла, с которыми тот двинулся через Гюнцбург к Ингольштадту. Потом он участвовал в сражениях при Мюльдорфе, где получил огнестрельное ранение, при Хохштадте и Гогенлиндене. В 1807 г. Наполеон сделал его графом, кавалером ор. Почётного легиона (14 августа 1809 г.) и губернатором Мантуи. В Австрийской кампании 1809 г. Поль Гренье отличился при переходе через реки Пьяве и Тальяменто и взял приступом форт Мальборгетто, сражался при Сачиле и Кальдиеро, Павии, Сан-Даниеле, Сен-Мишеле, Таглиаменто и Раабе. Потом было ранение при Ваграме, а после выздоровлении он оказался в Неаполе, начальником штаба у Мюрата. 15 сентября 1812 г. возглавил в Вероне 35-ю пехотную дивизию, присоединившуюся 10 февраля 1813 г. к XI-му корпусу маршала Ожеро в составе Великой Армии, с 7 марта по 10 апреля 1813 г. временно возглавлял XI-й корпус, 4 апреля 1813 г. ранен пулей в челюсть в бою при Недлице, 10 мая 1813 г. под общим начальством вице-короля Италии Эжена де Богарне руководил военными действиями против австрийцев в Италии, сражался при Бассано, Кальдиеро, Сен-Мишеле, Минчио, Боргетто, Сало и Гуастале. А 16 апреля 1814 г., как командир I-го корпуса Итальянской Армии де Богарнэ, нанёс поражение австрийцам при Парме. После низложения Наполеона Гренье перешел на службу Людовику XVIII Желанному. Во время «Ста дней» он предпочел снова служить Наполеону: 6 июня 1815 г. – вице-президент Палаты депутатов, принимал участие в организации обороны Парижа между Вилеттом и Берси на правом берегу Сены, входил в состав Временного правительства. После Второй Реставрации вышел в 1816 г. в отставку, скончавшись в 59 лет, отдав армии 32 года и дослужившись до бригадного генерала за 10 лет. После него остались любопытные мемуары, поскольку он немало повидал-пережил, умело сражался в пяти десятках (!) битв под началом недюжинных полководцев. Имя дважды кавалера орд. Почетного Легиона (Высший Офицер – 22 декабря 1807 г., Высший Крест – 15 августа 1809 г.) было выбито на Триумфальной арке в Париже…

…Поля Гренье не надо путь с его младшим братом, бригадным генералом (25 декабря 1813 г.), бароном Империи (11 июня 1810 г.) Жаном-Жоржем Гренье (11 ноября 1771, Саарлуи, Мозель – 6 ноября 1835, Марпэн, департ. Юра), 1 сентября 1791 г. в возрасте 19 лет поступившего на военную службу в 1-й батальон волонтёров своего департамента, 15 сентября 1791 г. переведённого с производством в суб-лейтенанты в 96-й пехотный полк, принимавшего участие в кампаниях 1792—93 гг. в составе Северной и Мозельской Армий, с 11 октября 1794 г. по 5 мая 1800 г. исполнявшего обязанности адьютанта своего брата в рядах Самбро-Маасской Армии. С 5 мая 1800 г. сражался в рядах 37-й линейной полубригады в составе Рейнской Армии и Наблюдательного корпуса Жиронды, в 1802 г. принял участие в экспедиции на о-в Гваделупа, 27 марта 1802 г. получил там огнестрельное ранение в левую ногу в бою при Бамбеге, в 1803 г. возвратился во Францию и 2 ноября того же года произведён в майоры с назначением в 60-й линейный полк Итальянской Армии, с 1806 по 1808 гг. служил в Армии Далмации. Участвовал в Австрийской кампании 1809 г., 8 мая отличился при переходе через Пиаве, 17 мая захватил несколько орудий при штурме неприятельского редута, 18 мая во главе штурмовой колонны пехотной дивизии генерала Сера захватил крепость Праделлу, 30 мая 1809 г. – полковник, командир 52-го линейного полка в Итальянской Армии, отличился в сражении при Ваграме, с 1810 по 1813 гг. сражался в Испании, 1 ноября 1813 г. попал в плен и возвратился на родину только 17 мая 1814 г. (25 декабря 1813 г. заочно произведен в бригадные генералы). Во время Первой Реставрации служил в составе Северной Армии, во время «Ста дней» присоединился к Наполеону и с 15 мая 1815 г. командовал 2-й бригадой 3-й пехотной дивизии генерала барона Марконье I-го армейского корпуса генерала Друэ д, Эрлона Северной Армии, участвовал в Бельгийской кампании, отличился в сражении при Ватерлоо. После Второй Реставрации определён 17 августа 1815 г. на половинное жалование, 1 января 1820 г. вышел в отставку, 22 мая 1831 г. зачислен в резерв Генерального штаба и 11 декабря 1832 г. окончательно покинул армейские ряды. Умер трижды (больше, чем у его более «звездного брата»! ) кавалер орд. Почетного Легиона (Шевалье – 25 марта 1804 г., Офицер – 27 июля 1809 г., Коммандор – 24 октября 1814 г.), чье имя тоже выбито на Триумфальной арке в Париже, в 63 года, отдав армии почти 30 лет, дослужившись до бригадного генерала за 12…

Тот самый Гогенлинден, где вскоре развернутся основные боевые действия. Сам с 35-тысячным корпусом, в который совсем недавно влился «Польский легион» Княжевича, встал на дороге из Мюнхена в Вассербург в окрестностях Эберсберга. Справа от него в районе Розенхайма занял позиции отборный 26-тысячный корпус его особо доверенного военачальника Лекурба. Того самого генерала, по поводу которого у Моро было столько склок с Первым консулом и, которого он так и не отдал ему в Италию, где под Маренго старичок Меласс чисто случайно чуть не поставил крест на военной карьере корсиканского молодчика -везунчика Бонапарта.

…Считавшийся чуть ли не лучшим мастером горной войны среди французских военачальников, по слухам вполне вероятный кандидат на маршала Франции первого призыва (т.е. в 1804 г.), но вместе со своим другом генералом Моро подвергшийся судебному преследованию за откровенно республиканские взгляды, когда на дворе уже «царил» Первый консул Наполеон Бонапарт, дивизионный генерал (5 февраля 1799 г.), граф Империи (3 апреля 1815 г.) Клод-Жак-Жозеф Лекурб (22 февраля 1759, Безансон – 22 октября 1815, Бельфор) был изгнан из армии в расцвете лет и таланта – в 45 лет. Его военная карьера началась 3.5.1777 г., когда в возрасте 18 лет он поступил на военную службу простым солдатом Аквитанского полка, в 1785 г. – капрал, после чего вышел в отставку в 1785 г. В 1789 г. избран командиром Национальной гвардии городка Рюффе-сюр-Сен (или Руффэ), 7 августа 1791 г. – капитан, командир 8-й роты 7-го батальона волонтёров департамента Юра, 24 ноября 1791 г. – подполковник, командир 2-го батальона департамента Юра, служил в Виссембурге в составе Армии Верхнего Рейна, участвовал в кампании 1792 г. на Рейне. В августе 1793 г. переведён в Северную Армию, 15 сентября 1793 г. ранен в сражении при Биссингхейме, в ноябре 1793 г. вместе со своим батальоном направлен в Вандею. 7 декабря 1793 г. арестован и заключён в тюрьму Амьена, затем Арраса, 21 февраля 1794 г. переведён в Нант, где 13 апреля предстал перед Революционным Трибуналом и был оправдан. 10 мая 1794 г. определён в состав Мозельской Армии, 20 мая 1794 г. – шеф бригады, 12 июня 1794 г. – бригадный генерал (утверждён в чине 13 июня 1795 г.), командир 2-й бригады пехотной дивизии генерала Марсо. Прославился своими действиями при Ондскоте, Ваттиньи, Флерюсе и Намюре. С 1795 по 1798 гг. служил в Рейнско-Мозельской Армии, с 30 июля 1795 г. командовал 1-й бригадой 11-й пехотной дивизии, 13 ноября 1798 г. переведён в Гельветическую Армию, 5 февраля (или 7.10.?) 1799 г. – дивизионный генерал, во главе правого крыла армии прославился операциями в Энгадине и Валтелине, 1 июня 1799 г. ранен в сражении при Васене, 22 августа 1799 г. – командир 2-й пехотной дивизии Гельветической Армии. Сражался с войсками Суворова на Сен-Готарде и на Чёртовом мосту. Своей упорной обороной замедлил продвижение Суворова, что позволило Массена разбить русские войска генерала Римского-Корсакова во Второй битве под Цюрихом.

…Между прочим, именно к Швейцарскому походу Суворова принято в российской историографии относить легенду о пленении русскими известного французского генерала графа Клода-Жака Лекурба (в шутку?) называвшего «русского Марса» «старым скифом». Якобы, отпуская на родину пленного Лекурба, чью храбрость и военный талант в боях за Сен-Готард и у Чертова моста Суворов оценил по достоинству, он передал ему для его супруги от себя свежесорванную (?) … розу!? Рассказывали, что вроде бы сам Лекурб до конца жизни хранил и гордился этой памятной наградой от «русского Марса», ставшей со временем семейной реликвией. Но на самом деле Лекурб никогда в плен к русским не попадал! На самом деле в заградительных боях в Муттенской долине русский генерал Розенберг захватил в плен адъютант-генерала… Никола Ла Кур Гюйо (1771—1809; по некоторым данным будущего барона Империи и дивизионного генерала?), который в донесении Суворову был назван им… Лакургом, а уже в реляции российскому императору он превратился в… Лекурба. Порой, так бывает: желаемое выдают за истиное или, a la guerre – comme a la guerre…

В свою очередь, Лекурб бодро и, отчасти, опрометчиво (?) рапортовал Массена: «Если мы будем действовать согласованно, Сульт со стороны Гларуса, Мортье со стороны Муттенталя, а я со стороны Шехенталя, мы заставим Суворова околеть в горах». Впрочем, причины самоуверенности Лекурба можно понять: превосходство врагов было тройным: свыше 60 тыс. ободренных недавней победой над Римским-Корсаковым и Готце французов против не полных 20 тыс. русских (их настоящая численность к тому моменту остается спорной).

…Кстати сказать, тогда впервые в жизни Суворов был вынужден повернуться к врагу спиной и отступить, попросту говоря, «уносить ноги по добру – по здорову!» или, как потом писали венские стратеги совершить une belle retraite (прекрасное отступление). Правда, сам он эту ретираду потом неохотно назвал уклонением от встречи с врагом… по причине отсутствия патронов! Надо отдать ему должное: этот свой последний маневр в той войне, ставшей для него последней, он проделал в присущем ему стиле: стремительно! Большой мастер горной войны французский генерал Лекурб, между прочим, потом «снял свою шляпу» перед последним маневром «русского Марса»: «если горы для него и были губительны, то они, по крайней мере, помогли ему увести остатки своих войск. На равнине он был бы полностью разбит, окружен со всех сторон, его бы атаковали с фронта, тогда как его открытые фланги были бы раздавлены». Впрочем, ревнители отечественной истории могут возразить, что это – всего лишь «оценочное суждение»: «о вкусах – не спорят»…

По окончании кампании, солдаты дивизии Лекурба, долго не получая жалованья, взбунтовались. Но Лекурб проявил большую твёрдость характера и прекратил бунт, собственноручно убив двух из числа зачинщиков. 25 ноября 1799 г. временно возглавил все французские войска в Швейцарии, 5 декабря 1799 г. передал полномочия генералу Моро и 12 декабря назначен командиром правого крыла Рейнской Армии Моро, в частности, ее наиболее подготовленными дивизиями, руководил правым крылом армии. После начала кампании 1800 г. Лекурб должен был во главе этих сил быть переброшен в Италию на помощь армии Бонапарта, но не сложилось – Моро категорически отказал. 1 мая он совершил блестящую переправу через Рейн, а 3 мая разбил наголову австрийцев при Гохштадте и у Штокаха и отбросил их на Зигмаринген. С 28 марта 1801 г. оставался без служебного назначения, 24 июля 1801 г. – генеральный инспектор пехоты 6-го и 7-го военных округов Швейцарии. Будучи большим другом генерала Моро, в 1804 г. впал в немилость по подозрению в участии в заговоре Кадудаля-Моро-Пишегрю. Во время процесса Моро Лекурб проявил настолько сильную привязанность к нему, что Наполеон 8 сентября 1804 г. отправил Лекурба в отставку. Проживал в департаменте Юра, 12 сентября 1813 г. определён под надзор полиции вследствие присоединения генерала Моро к союзникам. При Первой Реставрации вызван 15 апреля 1814 г. графом д, Артуа (братом короля Людовика XVIII) в Париж, 24 апреля восстановлен на службе без назначения и 31 декабря 1814 г. награждён графским титулом, 3 января 1815 г. – генеральный инспектор пехоты 6-го и 18-го военных округов. С 12.3.1815 командир дивизии у маршала Нея. Когда Наполеон высадился в 1815 г. во Франции, по началу Лекурб отказался присоединиться к сторонникам Наполеона, но затем все-таки перешел на его сторону и 27 марта 1815 г. – комендант 18-го военного округа, 3 апреля ему был пожалован титул графа Империи (в противовес титулу, полученному от короля), 16 апреля 1815 г. – командующий Наблюдательного корпуса Юры, 2 июня 1815 г. – пэр Франции, сражался с австрийцами 30 июня при Фуссемане, 2 июля при Шевремоне и 8 июля при Бавильере, 8 июля 1815 г. подписал мирное соглашение с австрийским генерал-фельдцейхмейстером графом фон Коллоредо-Мансфелдом. После Второй Реставрации не пострадал и даже получил королевский орден, но вышел 4 сентября 1815 г. в отставку. Вскоре Шевалье Почётного Легиона (11 декабря 1803 г.) умер от последствий многих ранений (от болезни мочевого пузыря) в Бельфоре 22 октября 1815 г. в возрасте 56 лет, 35 из них отдав службе в армии. Его имя высечено под парижской Триумфальной аркой, в 1856 г. ему воздвигнута статуя в родном городе Лон-ле-Сонье, а также в Бельфоре. Наполеон признавал, что Лекурб был бы «превосходным маршалом Франции». Так или иначе, но выдающиеся ум, отвагу и стойкость этого генерала подчеркивали все, кому доводилось служить вместе с ним либо под его началом…

…Кстати, историки потом (которые, как известно, всегда крепки задним умом!) критиковали Моро за то, что он де зря начал движение вперед на наступающего врага тремя отдельными и далеко отстоящими друг от друга корпусами. Ему якобы следовало выйти на рубежи реки Инн всеми силами одновременно, прикрывая свои истинные намерения целым рядом ложных демонстраций, как это мастерски делал Бонапарт. Якобы в этом была серьезная ошибка, которая только в силу неопытности эрцгерцога Иоанна не закончилась для французов плачевно. Но надо было лучше изучать полководческую манеру Моро: если его и заставали врасплох, он достойно и очень спокойно решал возникшую проблему! Вспомним хотя бы, как он искусно противостоял гению внезапного натиска неистовому старику Souwaroff, чем заслуживал от него – крайне ревнивого до признания чужих заслуг – похвалу, причем, дважды! «Этот мальчик понимает меня, старика! Приятно иметь дело с таким умницей…» уважительно говорил после выигранного им у Моро сражения на берегах реки Адда, а после победы над ним при Нови он и вовсе заслужил от Суворова лестное прозвище «генерала искусных ретирад», который «меня, старика, несколько понимает, но я его – лучше». Кстати, в этой оценке весь Александр Васильевич, ставивший себя любимого выше всех, по крайней мере, современников! Вот и теперь Моро во время занял ключевые пункты – Розенхайм и Вассербург – и только левофланговый Гренье несколько удалился от остальных сил, выйдя на стратегические высоты Ампфинга, что вынудило Моро усилить его отдельной дивизией генерала Гранжана…

Тем временем, Иоанн времени даром не терял, двигаясь по заданному маршруту в глубокий обход. Обрушившиеся на австрийцев проблемы – небольшие, но многочисленные реки, овраги и заболоченная местность – сильно замедляли продвижение артиллерии и больших обозов, столь присущих австрийской армии той поры, чьи колеса проваливались в снег и грязь по ступицу. Более того, враг прощупал его маршрут и постоянно тревожил кавалерийскими наскоками. Эрцгерцог явно не учел всех трудностей, а его штаб во время не остудил его юношеский пыл. И вот теперь все они пребывали в явном замешательстве: искушенный враг все разведал и сейчас сам мог атаковать растянувшихся на марше австрийцев. А у тех отсутствовал план запасного маневра, на случай если первоначальный начнет пробуксовывать! В азартной спешке побыстрее поставить на колени Моро, Иоанн ни о чем подобном даже не подумал. Пришлось на ходу вносить коррективы в маршрут передвижения, который уже перестал быть неожиданностью для «съевшего собаку» в искусстве маневрирования французского главнокомандующего. Вместо планировавшегося грандиозного охвата французского фланга и выхода в тыл к Моро было решено немедленно остановиться, развернуться на запад и тут же атаковать неприятеля. Но и тут австрийские генералы во главе со своим еще «неоперившимся» принцем попали впросак: Рейнская армии знала эти места как свои пять пальцев, тогда как австрийцы оказались в ситуации, что называется «пошли в воду, не зная броду».