Текст книги "Мир из прорех. Новые правила"

Глава 12
Артем

Похороны заняли не так много времени, как ожидал Артем, – от начала и до конца прошел всего час. Земля была мягкой после дождя, и на кладбище, расположенном за дальней от главного входа в Зеленое стеной, очень быстро появилась новая могила. Кладбище было огорожено деревянной изгородью выше человеческого роста для защиты от диких зверей. Ворота охранял всего один человек, готовый забить тревогу, если вдруг двойной изгороди и густого переплетения ветвей снаружи окажется недостаточно.

Артем стоял, прислонившись к изгороди, и слушал речь Влада. Он говорил о том, как много хорошего сделал для общины Анатолий Евгеньевич, и о том, как потери делают людей более сплоченными перед лицом общей боли. Фатимы рядом с ним не было – скорее всего, она поленилась вставать так рано, чтобы проводить старика в последний путь. Влад говорил быстрее обычного; механически, заученно. Видимо, ему тоже хотелось скорее вернуться домой, в теплую постель. Над землей стлался пар, и капельки росы сверкали в траве – в обычное время Артем заметил бы, как это красиво.

Кая появилась, когда Влад заканчивал говорить. Ее рыжие волосы, обычно безжалостно стянутые в тугую косу, сейчас были спутаны и свободно лежали на груди и плечах тусклыми и слипшимися прядями. Она зябко куталась в чужую рубашку, накинутую поверх кофты, и смотрела под ноги.

Никто – ни Влад, ни ребята из стражи, которые помогали копать, – не подошел к ней. Здесь умели уважать чужое горе – у каждого было свое. Артем думал, что тоже не подойдет, когда она появится, следуя давно установленной традиции… К тому же, если бы мог, он бы злился, что она оставила его один на один со всем этим. Но сейчас Каины плечи поникли и выглядели куда менее широкими и уверенными, чем обычно. Артем внутренне содрогнулся от боли – и на этот раз не за себя, а за нее.

Не обращая внимания на взгляды, он подошел к Кае и взял за руку, переплел пальцы с ее, безжизненными, неподвижными. Артем ожидал, что она оттолкнет, посмотрит возмущенно, но она уронила голову ему на плечо, а потом слабо ответила на пожатие.

Артем осмелел, приобнял ее одной рукой – так он не обнимал Каю никогда раньше и даже в самых смелых мечтах не думал, что однажды обнимет… И уж точно не предполагал, в каких обстоятельствах это случится.

Они еще долго стояли вдвоем, прижавшись друг к другу и дрожа от рассветной прохлады, – даже когда Влад, закончив речь, отправился домой, и остальные, бросив на могилу по горсти земли, пошли следом.

– Тебя колотит, – сказал наконец Артем, хотя ему совсем не хотелось нарушать ни эту внезапную близость, ни молчание, – идем домой.

– Марфа должна была прийти, – отозвалась Кая невпопад, – но потом передумала. Сказала, что насмотрелась.

– Ты у нее была ночью?

– Угу.

– Я так и подумал. Анатолий Евгеньевич хорошо с ней общался, да?

Кая молча кивнула.

– Правда, я ее давно у вас не видел.

– Она сказала, что не хочет смотреть, как он угасает, когда в последний раз приходила, – глухо сказала Кая, с трудом сглотнув комок в горле. – Я думала: убью ее за эти слова, а дедушка засмеялся. Они хорошо поговорили, кажется. Смеялись. Я ушла из дома, не хотела слушать.

Кая говорила монотонно, как заводная игрушка, которую Артему когда-то довелось увидеть, и это начало его пугать. Он мягко подтолкнул ее к выходу с кладбища.

– Кая, идем, ладно? Тебе надо отдохнуть. Можно пойти с тобой? Ты не против?

– Не против, – отозвалась Кая равнодушно. – Мне все равно надо тебе кое-что отдать.

Дома у Каи было темно и тихо. Артем наполнил котелок водой и вышел во двор, чтобы приготовить чай – чай оставался универсальным средством при любой беде, даже самой страшной.

Когда он вернулся с кипятком, Кая сидела на полу и рылась в ворохе бумаги – чистой и изрисованной, кое-где мятой или надорванной. Поймав его взгляд, Кая криво усмехнулась:

– Да, ты меня поймал. Я рисовала.

Наконец она нашла что искала – две четвертушки бумаги, на которых карандашами и углем был запечатлен Анатолий Евгеньевич, здоровый, улыбающийся, каким, должно быть, хотел бы запомниться он сам.

Рисунки были удивительно удачными – любой, кто был знаком с дедушкой Каи, сразу бы его узнал. Артем протянул руку, взял один и не сумел сдержать вздох восхищения – он давно не видел ее рисунков и не представлял, как она отточила свое мастерство. Сходство было передано безупречно; Кае удалось поймать на кончик карандаша то, что было известно только самым близким, – выражение глаз, окружавшие их морщинки, особенности улыбки.

– Спасибо, – Артем бережно убрал портрет за пазуху, – очень красивый… Знаешь, тебе удалось поймать что-то, я не могу выразить это точно, но он совершенно такой, каким… ну… был.

Кая дернулась, как от удара, нагнулась ниже, принялась сгребать разбросанные по полу листки.

– Угу.

– Я налил тебе чаю.

– Здорово.

После того, как Кая убрала рисунки (она делала это с привычной тщательностью преступника, заметающего следы), они сели за стол друг напротив друга, одновременно подвинули к себе чашки. Запах трав поплыл по комнате – густой, медленный, спокойный. Артем почувствовал, как узел боли ослабевает, с облегчением выдохнул и покосился на Каю.

– Слушай… Я понимаю, что сейчас не до того, но хочу поговорить… О том, чего он хотел… О чем он говорил перед тем, как… Ты понимаешь.

Он ожидал, что Кая откажется или даже выгонит его вон, но она кивнула – устало, как будто даже это далось ей с большим трудом.

– Ты же не отстанешь, да? Ну, говори. Я слушаю.

На мгновение Артем растерялся – он не ожидал, что добьется этого так просто, – а потом заговорил, сбивчиво и торопливо. Он боялся, что Кая передумает, поэтому старался выложить все как можно быстрее.

– Ты знаешь про бумаги. Анатолий Евгеньевич рассказывал мне, что в папке – не все. Это ты тоже, наверное, знаешь, – Артем запнулся, посмотрел на Каю. Она перебралась на подушку рядом с кроватью дедушки, опустила голову на матрас. Артем ощутил острый, мучительный укол жалости, но все же продолжил. – Он говорил, в папке – часть большого проекта, – Артем слегка запнулся на непривычном слове, – который сделала группа ученых. Это как что-то, сделанное из частей, ну, например, ящик. Без одной из стенок от него не будет никакого толку. Они хотели создать установку… Если бы получилось ее запустить, можно было бы разобраться с прорехами.

– Эту историю я слышала, – пробормотала Кая, – почаще, чем ты. Ученые думали, что смогут сделать так, чтобы прорехи больше не открывались… Вот и вся история.

– Не вся, – Артем отметил, что снова начинает тараторить, и замедлил речь чудовищным усилием воли, – твой дедушка верил, что не вся… Ты представь… Электричество снова можно было бы безопасно включать! Можно было бы восстановить то, о чем рассказывал твой дедушка. Вся эта нечисть… Остались бы только те, что уже здесь, понимаешь? С ними получилось бы справиться, точно бы получилось… Твой дедушка…

– Мой дедушка! – Кая ощерилась, как кошка, а потом вдруг сразу сникла, обмякла. – Мой дедушка со всей этой мурой еще до болезни к Владу ходил – ты знал?

Артем покачал головой.

– И что сказал Влад?

– А что он мог сказать? – Кая закатила глаза. – Что это бред мечтателя.

Артем помолчал, не зная, насколько резким сейчас можно быть, – лицо Каи казалось непроницаемым, словно не они только что стояли вместе, обнявшись, и грели друг друга у могилы единственного человека, которому по-настоящему было до них дело.

– И ты в это веришь?

– Какая разница, верю ли я, – прошептала Кая и отвернулась. – Если Влад отказался даже пытаться… Толку думать о том, что невозможно? Ты же пробовал смотреть на эти листки… И что, хоть что-то понял, умник?

– Нет, но…

– Вот именно. Даже если по ним и можно восстановить остальное, это некому сделать, – Кая подобралась, села прямо. – Они либо умерли, либо давно сбежали куда-то, где лучше, чем тут.

– А может, нет? Твой дедушка говорил, что они пошли в Северный город. Может быть, они дошли. Может быть, они все еще там!

– Это просто догадки.

– Твой дедушка в них верил…

– Мой дедушка умирал! – Кая резко подняла голову, и Артем зачарованно уставился в ее глаза – серые, как туман над водой. Сухие. – Дедушка и в Алису верил, и в Питера Пэна, и в фей…

– Ничего подобного! – Артем забыл о собственном решении сохранять спокойствие и оставаться деликатным. – Он про них читал, он их любил, но он понимал, что они – не настоящие. Ну, в основном, – поправился Артем, со смущением осознав, что не помнит точно, за кем из героев стояли реальные люди… Да и имело ли это значение теперь, когда и герои, и те, кто писал о них, давно обратились в пепел?

– Понимал он, это ты не понимала, о чем он говорит…

Глаза Каи опасно сузились, и Артем с ужасом осознал, что перегнул палку.

– Что ты сказал?

– Прости… Прости, – Артем замолчал, потому что вдруг с ужасом увидел: она плачет. – Кая…

– Заткнись, – она зло стерла слезу с щеки, – ты… – Ему показалось, что в это выплюнутое «ты» она вложила столько злобы, что ее не передало бы и самое страшное ругательство. – По-твоему, я сама не думала о том, что не всегда его понимаю? Думаешь… – Кая вдруг изо всех сил саданула ладонью по полу. – Говоришь про тайный план… Потому что наслушался старых сказок. От чего это нас избавит, а? Ну, от чего? От плохой еды? От нечисти? От плохих людей? В твоих книжках тоже есть плохие люди – какой тайный план нас от них избавит?

– Но мир тогда…

– Ты не знаешь, каким был мир тогда! – Кае окончательно изменило привычное самообладание. – Ни я, ни ты – мы ничего не знаем о том мире. Почему ты вообще решил, что тогда было лучше? Из-за книжек? Тогда ты дурак! Ты так думаешь, потому что ты слаб! Тебе в этом мире не место – но не мне! Я – сильная!

– Кая, – Артем старался успокоиться, представить, что бы говорил на его месте Анатолий Евгеньевич, как бы сумел убедить ее – растрепанную, злую, с грязными дорожками на щеках, – ты ведь сейчас не совсем честна, согласись… Тебе сейчас хорошо, а что будет потом, когда станешь слабой или старой? Тогда ты не сможешь защитить себя, как… как все старые люди. У нас плохие лекарства, плохие врачи, и их будет меньше… Я учусь всему, чему могу, но здесь я такой один…

– О, ты такой один! Великий, который понимает все книжки, да? – Кая издевательски рассмеялась. – Без тебя не проживем, а?

– Кая, пожалуйста. Что тогда?

– Тогда – будь что будет, и пусть! – Кая гордо вскинула голову. – Если перестану быть сильной, туда мне и дорога. Это мир сильных, Артем… Тебе не понять.

– А тебе не понять, каково быть слабым, – Артем почувствовал, что начинает выходить из себя, – но это странно… Ведь ты должна знать? Или то, что ты сильная, как-то помогло ему…

– Заткнись, – Кая угрожающе привстала с пола, напряженная, как натянутая тетива, – или я тебя ударю.

– Я не верю тебе.

– Проверь.

– В том, что можешь ударить, я не сомневаюсь, – Артем криво усмехнулся, – но в то, что тебе подходит такая жизнь, не верю. Ты тоже хочешь лучшего, как я. И как он хотел. Иначе бы не продолжала рисовать.

– Боже, что ты несешь, – Кая закрыла лицо руками, и Артему снова стало ее жалко – но отступать он не собирался.

– Да, хочешь. Он верил в то, что у тебя будет лучшая жизнь…

– У меня будет лучшая жизнь! Меня взяли в стражу, меня взяли в стражу, я теперь работаю в страже! – Кая судорожно вцепилась в покрывало на дедушкиной кровати, словно ища поддержки.

– Он не об этом говорил, ты знаешь. Перед тем, как… Он говорил со мной. Он сказал, что хочет, чтобы мы взяли бумаги и нашли кого-то, кто сможет в них разобраться.

– Никого не…

– Он в это не верил! Он говорил, что еще должны быть ученые – в большом городе… Это Северный город, он рядом…

– Рядом! – Кая фыркнула. – Ты вообще ничего не знаешь, да? Туда недели две пути.

– Ну… Значит, не совсем «рядом», – пробормотал Артем. – Ну и что? Мы дойдем! Может, там ученые, которые делали проект. Может, им только наших бумаг не хватает, чтобы закрыть прорехи раз и навсегда!

– «Наших»? Это был мой дедушка! Мой. Это мои бумаги, и я буду делать то, что считаю нужным.

– Да, я не спорю, – Артем поднялся с пола. Он чувствовал, что еще немного и разозлится так, что даже страх перед провалом не остановит от того, чтобы все испортить. – Они твои. Тебе решать. Но он хотел, чтобы мы отнесли их туда. Ты знаешь, я не вру. Ты знаешь, что это правда. Потом, когда все сделаем, мы можем вернуться, если…

– Мы не сможем вернуться, потому что никуда не дойдем. Ты трех дней не продержишься, а это две недели пути только туда. Мы даже не знаем, что там!

– Мы дойдем, ты сможешь нас защитить, а я…

– Вот это и прозвучало, да? – Кая улыбнулась, но ее улыбка была невеселой. – Я нужна тебе, чтобы быть телохранителем в этой дурацкой затее…

– Это была его мысль, – сказал Артем тихо, и она замолчала. – Его. У меня есть записка тебе – прочитай, если не веришь…

Кая молчала, отвернувшись от Артема, смотрела в окно, и солнечные лучи, равнодушные к чужим бедам, скользили по ее щекам, будто пытаясь стереть слезы с лица.

– Артем, уйди.

– Хорошо, – Артем взялся за ручку двери, – я уйду. Но я вернусь.

Он положил записку на подоконник. Кая не обернулась.

На улице становилось теплее, и Артем с облегчением вдохнул утренний чистый воздух – пахло одуванчиками. Ему захотелось есть. Это было странно – еще недавно, стоя у свежей могилы, он думал, что больше никогда не проголодается.

Кая осталась одна в пустом доме. Правильно ли он поступил? Возможно, следовало дождаться, пока ее горе утихнет, а сейчас попытаться утешить, ободрить? Может быть, это ей было сейчас нужнее всего. Может, поступи он так, Кая согласилась бы отправиться в путь без слез и крика… И он не чувствовал бы себя так плохо.

Артем дернул головой, пытаясь отбросить сомнения. Если он подождет, пока Кая переживет утрату и станет среди стражей совсем своей, чем это закончится? Вероятнее всего, тогда ей еще меньше захочется отправляться в пугающую неизвестность – с ним и бумагами сомнительной ценности… Нет, не сомнительной. Безусловной, непреложной ценности. Иначе думать о них нельзя. Сойдясь на этом с самим собой, Артем кивнул (проходящий мимо дядя Коля посмотрел на него странно) и зашагал в сторону дома.

Глава 13
Кая

Этот день был мучительным и тягучим – он длился и длился, как лесной вязкий мед, который пытаешься достать из бочонка.

Кая сидела посреди комнаты в круге солнечного света, и ее мысли напоминали этот круг: она пыталась уйти в них от случившегося и снова и снова терпела неудачу. Она не привыкла плакать, и слезы не приносили облегчения. Кая пыталась спать, но не могла; ела, но еда не имела вкуса.

Казалось, грудь заселили острые комки боли, похожие на свернувшихся злых ежей. С каждым вдохом они ворочались внутри и напоминали о себе.

У нее был целый день на то, чтобы справиться с ними. Кая знала, что из уважения к горю никто не позовет ее работать. Кто-то из женщин точно зайдет, чтобы принести горячей еды.

Мысль о том, что кто-то застанет ее такой – грязные дорожки слез на щеках, перепутанные волосы, была невыносимой, и Кая поднялась с пола – с трудом, как человек после тяжелой болезни.

Дрожа от холода, она тщательно умылась дождевой водой из бочки, расчесала волосы и заплела в привычную косу – так туго, что больно стало коже.

Кае вспомнился «Маленький принц» – книга, которую в детстве ей читал дедушка. Она уже не помнила, кто из героев говорил, что, позаботившись о себе, нужно позаботиться о своей планете. Хорошо, что некоторые слова остались в памяти, хотя сама книга погибла в развалинах их прежнего дома.

Переодевшись в чистую зеленую кофту, Кая осмотрела комнату. Сейчас здесь было чисто – видимо, потрудился Артем, и все же она подмела пол, открыла окно настежь, собрала белье с кровати и отнесла во двор, к кострищу.

В обычное время жечь ткань было непростительным расточительством, но Кая знала, что, даже если кто-то увидит, ей не скажут ни слова.

Дым поднимался высоко, легко, и, глядя вверх, Кая пожелала, чтобы вместе с ним улетела боль, забивающая горло… Она зажмурилась, сосчитала до десяти, прося кого-то сильного и, возможно, доброго, чтобы боль отступила. Увы, сильный и добрый, видимо, был занят другими делами. Белье с постели сгорело дотла, но Каина боль осталась при ней, не тронутая ни огнем, ни дымом.

Судя по солнцу, с момента возвращения домой прошла всего пара часов, а казалось, что куда больше. День был беспощаден, но ей предстояло прожить его от начала до конца…

Кая сама не заметила, как вышла за пределы дворика – скажи кто-то раньше, что такое возможно, она бы не поверила. Обычно она вела себя очень предусмотрительно – страх перед огнем, который может вырваться на свободу, ей внушили в детстве. Кая вернулась во двор. Костер был аккуратно затоптан – она не помнила, как делала это. Теперь она могла идти куда угодно.

Медленно она пошла по поселку и добрела до ворот. На вышке дежурил Федор.

– А, рыжая, – бросил он, – тебя Влад сказал не выпускать сегодня. Иди, погуляй в другом месте.

Кая хотела ответить, что не собирается выходить за пределы общины, и вдруг поняла, что именно это ей и нужно. Мир снаружи, опасный, требующий полной концентрации, абсолютной смелости, но и абсолютной осторожности… сейчас он был необходим ей, как никогда. Как сон, который снился ей недавно, мир мог помочь забыть о боли.

– Не стой, – неловко буркнул Федор, отворачиваясь, – Ты же ничего сейчас не соображаешь. Иди домой.

Кая развернулась и пошла обратно. Она действительно соображала плохо, но понимала: Федора не переубедить. Ей не нужен был скандал – теперь, накануне начала службы. Влад говорил, что в страже важно выполнять приказы.

Мысль о скором начале работы, которая так радовала еще вчера, теперь не вызвала никаких чувств. Кая не заметила, как ноги принесли ее к кладбищу – видимо, она шла долго, раз успела пройти весь поселок наискосок. Никто ее не останавливал.

На кладбище было тихо. У ворот дежурила Фая – она молча проводила Каю взглядом.

Кая опустилась на землю рядом со свежей могилой, посмотрела на небо. По небу летели, кувыркаясь в потоках воздуха, две крупные птицы. Они казались счастливыми и свободными. Кае вдруг показалось, что все заботы и горести мелки по сравнению с этим огромным небом и двумя беззаботными птицами. Ей захотелось стать птицей.

Дедушка рассказывал, что когда-то люди могли летать на особых повозках. Они даже ели и спали, пока летели, и не видели в этом ничего необычного. Сейчас справедливость восстановлена – летают опять только птицы, да еще гарпии. Интересно, насколько они разумны? Совершая налеты на общины и поселки, они планируют нападения или действуют бездумно, как ураган или дождь? Дедушка рассказывал…

Кая рывком села, обхватила колени руками. Притворяться было бессмысленно. Дедушка, которого больше не было рядом, навсегда останется в ее мыслях – пока она жива. Он был ее миром с тех пор, как погибли родители, а вслед за ними дядя – все, кроме них двоих. Он учил ее, лечил, утешал, обнимал и хвалил – больше никто в целом мире этого не сделает. Всю жизнь она осторожно относилась к разговорам о прорехах, отвечала уклончиво, и, в конце концов, он вообще перестал говорить об этом с ней. Он говорил об этом с Артемом, который не был ему родным по крови, но понимал лучше, чем она. Лучше, чем она! Кая почувствовала, как в глазах закипают слезы, и зажмурилась, до крови закусила губу.

Если сейчас забыть о его последней просьбе, остаться работать в страже, чего она будет стоить? Как долго придется заглушать его голос? Если она хочет остаться здесь, придется забыть не только о его просьбе, но и о нем самом.

Кая встала и пошла к воротам, быстро, боясь передумать. Она шагала через поселок наискосок. По нижней губе струилась кровь. Боль отгоняла мысли.

У дома Артема она остановилась, прислушалась к себе. У нее был последний шанс вернуться домой, раздать дедушкины вещи, съесть принесенную женщинами еду, лечь пораньше, хорошенько выспаться перед первым днем в страже… Кая постучала в дверь.

Артем открыл сразу, будто все это время сидел у двери, ожидая ее прихода. Он смотрел на нее, моргая от яркого света, с надеждой и страхом.

– Ладно, – сказала Кая, потому что не знала, что еще сказать, – давай собираться. Все равно покоя не будет, пока не сходим.

И Артем отошел в сторону, пропуская ее в дом.

Часть II
Город Тени

Глава 14
Артем

Они вышли из поселка рано утром. Артем предложил было идти ночью, чтобы не привлекать к себе внимания, но Кая посмотрела на него с жалостью:

– Ну да, конечно. Отличная идея. Пусть тебя сразу сожрет парочка лесных псов – зато в общине никого не побеспокоим.

Артем почувствовал себя дураком, но промолчал. Он вообще дал себе слово молчать, пока они не уйдут достаточно далеко, чтобы Кая не передумала.

Сборы заняли несколько часов – Кая зашла к себе домой и через час вернулась с туго набитым рюкзаком. За это время Артем тоже успел собраться, но Кая раскритиковала его в пух и прах. Выслушав несколько нелестных предположений о своих умственных способностях, Артем тем не менее узнал немало полезного.

Вещи, защищающие от дождя, запасные теплые носки и прочие необходимые вещи следовало класть сверху. Самую мягкую одежду – вдоль спины, чтобы удобнее было нести рюкзак. Нож в ножнах закрепить на поясе, чтобы быстро выхватить в случае необходимости. Кая отдала Артему один из своих ножей, потому что его собственные, по ее словам, никуда не годились. Палатку – прочную, со старых времен – Кая положила в свой рюкзак, а спальные мешки достались Артему. Кружки и котелок закрепили на рюкзаке снаружи. В непромокаемый карман на верхнем клапане Кая убрала веревку, трут и огниво, спички, фильтр для воды, точильный камень, щетку и гребешок. Драгоценные бумаги были надежно завернуты в пластик и зашиты в днище Каиного рюкзака.

Артем отстоял дневник, но от большей части книг, которую он надеялся взять с собой, пришлось отказаться – в конце концов, удалось договориться на две: справочник по физике (он не оставлял надежды разобраться в принципах работы электричества) и «Одиссею» Гомера. Читать «Одиссею» было трудно, но это вызывало азарт, а главное, означало, что книги хватит надолго. Упаковывая в рюкзак Каи мешочек с крупой, он заметил, что во внутреннем кармане удобно разместились «Алиса», блокнот и десяток карандашей, завернутых в тряпицу. В ее рюкзаке было кое-что еще, о чем оба промолчали, – самострел. Артем знал, что у Каи не могло быть собственного огнестрельного оружия – это значило, что они будут выносить его из Зеленого тайком.

Свободное место в рюкзаках заполнили крупой, горохом, полосками сушеного мяса, сухарями, мешочками с сухим яблоком и чаем.

– Зелень можно найти в лесу, – Кая аккуратно завинтила флягу с водой и с трудом запихнула ее в боковой карман. – Невкусная, но есть можно. Дедушкин арбалет привяжем к твоему рюкзаку. Он легкий. Тебе надо будет поучиться. Веревка есть… Будем ставить силки. Воду найдем… Ягоды, грибы… Крупу будем расходовать экономно. Хорошо, что сейчас лето. Пройдем через кладбище. Там завтра Фая – она всегда дежурит по суткам.

Обычно Кая не говорила так много. Артем слушал, не перебивая, не задавая вопросов: он видел, что для нее сборы – способ отвлечься от других мыслей.

Ночью они легли спать в доме Артема. Кая заснула (или притворилась, что заснула) мгновенно, а Артем еще долго ворочался, прислушивался к ее ровному дыханию, пытался писать дневник, ломая глаза в слабом лунном свете, пока наконец не уснул. Ему снились лесные псы, которые хватали его, едва он выходил за ворота, и разрывали на части – снова и снова.

Казалось, его голова только коснулась подушки, как уже нужно было просыпаться – Кая тряхнула его за плечо:

– Пора.

Она была одета, собрана; коса заплетена, глаза – спокойные и сухие. Пока он спал, она успела не только привести себя в порядок, но еще и упаковать в вещмешок продукты, которые не влезали в рюкзаки.

– Это тоже возьмем? – спросил Артем, натягивая клетчатую рубашку поверх футболки, в которой спал.

Кая помотала головой.

– Нет. Но я не хочу, чтобы это взял Влад. Идем.

Утренний воздух бодрил. Взвалив рюкзаки на плечи, они миновали тихую главную улицу. Все спали, кроме дозорных на вышке… Беспокоить их Кая с Артемом не собирались. Кая остановилась у дома Марфы:

– Подожди тут.

Артем покорно остановился у калитки, не снимая рюкзак с плеч (он боялся, что потом не сумеет надеть его без посторонней помощи). Стараясь стоять прямо, он наблюдал, как Кая бережно кладет вещмешок у порога – вместе с запиской, по всей видимости, составленной заранее. Записку она придавила камнем, которым Марфа обычно подпирала дверь.

– Что там написано?

Кая смерила его взглядом, как будто сомневаясь, стоит ли отвечать:

– Там написано, что я благодарю ее и возвращаю долг.

– О, – Артем откашлялся, – ну, это хорошо.

– Да, хорошо, – резко ответила Кая, а потом без перехода добавила: – Знаешь, она предлагала мне жить с ней после того, как дедушка… Марфа предлагала.

Артем промолчал. Значит, их уход отнимал не только мечту Каи о страже Зеленого… но еще и мечту Марфы о дочери – мечту насмешливой старухи, которая всегда держалась особняком и говорила, что только психи будут к кому-то привязываться, живя в мире из прорех. Артему стало грустно.

– Подходим, – ровно сказала Кая. Они приближались к кладбищу.

Строго говоря, никому не запрещено было уходить из Зеленого. Однако Артем подозревал, что Влад будет не в восторге, если узнает, что Артем, до сих пор бесперебойно поставлявший ему сельскохозяйственные нововведения, и Кая, выбившая себе место в страже, решили покинуть общину. Из Зеленого было два выхода, и задние ворота охранялись гораздо хуже: за ними был двойной забор, кладбищенская ограда, а дальше – глухой лес.

Действительно, у задних ворот был только один постовой. Сейчас Фая сидела на скамейке у ворот, прикрыв глаза, – кажется, задремала. У нее на груди висел свисток – на случай, если потребуется поднять тревогу. Впрочем, за всю историю Зеленого свист со стороны кладбища не раздавался ни разу…

– Что будем делать? – прошептал Артем. – Попробуем пройти тихо?

– Ни к чему, – буркнула Кая и подошла к Фае, тряхнула за плечо. – Привет.

Фая рывком вскочила со скамейки, нервно озираясь, а потом увидела Артема и Каю и с облегчением выдохнула:

– Это вы… Я думала, кто из старших. Чего вам?

Артем открыл рот, чтобы соврать поправдоподобнее – он не ожидал, что Кая просто возьмет и разбудит Фаю, поэтому не успел ничего придумать… Но Кая его опередила.

– Мы уходим, – сказала она почти весело.

Фая какое-то время смотрела на нее молча. Ее бледные, круглые щеки покраснели.

– Скажешь Владу, что пропустила нас, так как мы хотели зайти на могилу, – продолжала Кая, глядя Фае прямо в глаза. – Он решит, что с рюкзаками я разобралась заранее или что мы ушли налегке… Какая разница. Тебе ничего за это не будет.

Рука Фаи медленно потянулась к свистку, замерла в нерешительности. Артем нервно сглотнул, растерянно покосился на Каю.

– Да брось, – сказала Кая, которая совсем не выглядела обеспокоенной. – Отойди в сторону – всем будет лучше.

Еще пару мгновений они смотрели друг другу в глаза. Две пары глаз – прохладные серые и настороженные карие – испытывали друг друга, а потом Фая кивнула:

– Ну и проваливайте.

– Спасибо, – очень серьезно сказала Кая и кивнула Артему. – Идем.

Шагая через кладбище, она на мгновение остановилась у свежей могилы, коснулась комьев земли… Рыжая коса упала ей на грудь, как что-то живое, тоже рвущееся попрощаться, и Кая с досадой перебросила ее на спину.

Перекинуть рюкзаки через внешнюю изгородь оказалось не так сложно, как боялся Артем, и даже перебраться через нее удалось без труда. Трудности начались позднее – кусты сразу за оградой сплелись так прочно, что продвигаться вперед было тяжело. Кая шла впереди, кромсая кусты ножом.

– Долго нам так? – пропыхтел Артем и сразу же зашипел: крапива обожгла ему руку.

– Недолго, – отозвалась Кая. – Пойдем напрямик и скоро выберемся.

– А потом?

– Через лес вдоль трассы. Она ведет к городу, так что не заблудимся.

Артем вспомнил решение ни о чем не спрашивать Каю лишний раз и замолчал, хотя ему очень хотелось спросить о самостреле и Фае.

К счастью, колючие ветки и густая крапива отвлекали Артема от мыслей о том, что он окончательно покинул стены общины, под защитой которой провел последние пять лет… Будь у него возможность задуматься об этом всерьез, он наверняка запаниковал бы.

Каина рыжая коса маячила у него перед носом, как огонь в темноте. Кая мерно работала ножом, расчищая путь; ветки смыкались у них за спиной колючими крючками, шурша, как недовольный зверь.

Артем вздохнул с облегчением, когда они наконец выбрались из кустов, а в следующий миг солнечный свет ослепил его. Золотые лучи с танцующими в них пылинками прорезали лес, посверкивая на стройных сосновых стволах, делая даже мрачные косматые ели приветливее. Артем слегка приободрился. Он прекрасно знал, какими опасностями грозит этот поход, но не мог совладать с восторгом. Артем думал о том, что они идут навстречу тому, о чем он мечтал уже очень давно, – участию в открытии, которое навсегда изменит мир и увенчает всех причастных славой, а еще навстречу людям, умным и добрым, которые примут его как своего.

– Вперед, – буркнула Кая, вытирая нож о край рубашки. – Нам туда. Постарайся не шуметь.

Идти через лес было гораздо легче, чем продираться сквозь кусты, и Артем почувствовал, что приключения в целом ему по вкусу – во всяком случае пока ни одна тварь из прорех не выскочила из-за ближайшего дерева. Следуя за Каей, Артем вспоминал схемы с разворота справочника по физике – он видел их в памяти очень четко… Это помогало ему поменьше думать об опасности, нависающей над ними с момента выхода за ворота. Он пытался воодушевиться примером Каи, которая шагала вперед с невозмутимым видом. Получалось неважно.

Впрочем, оказалось, что тяжелый рюкзак тоже отлично помогает отвлечься от мыслей. Они шли уже около часа, и Артем почувствовал, что начинает выдыхаться – лямки рюкзака натирали плечи, поясница ныла, но он скорее свалился бы от усталости, чем признался бы в этом Кае. Она шла впереди с прежней скоростью, молча, и под тонкой бледной кожей ее рук перекатывались маленькие мускулы. Где-то над головой запели проснувшиеся птицы.

Некоторое время Артем раздумывал, достаточно ли далеко они отошли от Зеленого для того, чтобы завести разговор, и наконец решился:

– Кая, слушай, а что там было с Фаей?

– М-м?

– Ну, она пропустила нас. Ты знала, что пропустит. Почему?

– Господи, – он представил, как она закатывает глаза, – ты всю дорогу будешь такой дотошный?