Текст книги "Фанатки #2"

Отец снова ждал у машины – то ли не хотел заходить в кафе один, то ли давал Мейси право выбора дальнейших действий. Выглядел он как обычно – спокойно и уверенно, поэтому оставалось только догадываться. Мейс вошла внутрь, окружая себя запахами сливочного мороженого и кофе, и двинулась к самому дальнему столику – она сама предложила отцу «не светиться», так что стоило быть последовательной в своих решениях. Папа сел напротив, внимательно вглядываясь в дочь, словно он должен был написать подробный отчет о встрече с Мейси для главнокомандующего их семьи. Звучало бы смешно, если бы не было так похоже на правду.

– Добрый день, – тощий официант, явно чуть старше самой Мейси, подлетел к их столику. – Что-нибудь закажете сразу или нужно время выбрать?

– Мне стакан вашего лимонада, – улыбнулась Мейси. – Пап?

– Эспрессо, – не поворачиваясь к официанту, произнес он.

– Эспрессо и стакан лимонада, – повторил заказ официант, делая пометки в блокноте. У него были очень забавные уши, и Мейс улыбалась скорее тому, как весело выглядит паренек, нежели из вежливости. Не то чтобы она когда-нибудь кого-нибудь судила по внешности, но так она хотя бы ненадолго могла отвлечься от охватившей ее нервозности.

– Как дела? – поинтересовалась Мейси, когда милый лопоухий официант оставил их наедине. Почему-то в голову ей лезли вопросы типа «не болят ли у него уши, когда он носит шапку?» и «дразнили ли его в школе?».

– Маргарет, – начал отец, и у нее внутри все оборвалось. Обычно так начинаются самые плохие разговоры во всех книгах и фильмах – дальше должны объявить какую-нибудь убийственную новость, после которой Мейси захочется разрыдаться на месте или провалиться под землю. – Сколько еще будет продолжаться твоя игра в юношеский максимализм?

Но это же не фильм и не книга – поэтому все будет прозаично и неприятно. Мейси выдохнула, смакуя эту мысль, и улыбнулась в ответ.

– Это не игра и не максимализм, пап. Это моя жизнь – такая, какой я хочу ее видеть.

– Ты хочешь жить у чужих людей и работать прислугой?

– Я работаю няней и живу у своего парня. Это никак не соответствует тому, о чем говоришь ты.

Отец закрыл глаза и тяжело протяжно выдохнул, словно у него болела голова, а этот разговор повторялся уже в сотый раз.

– Я просто пытаюсь быть счастливой, пап, раз уж вы с мамой не даете мне такой возможности.

– Маргарет, – снова начал отец, но тут появился официант с их заказом, и тяжелый, горьковатый, словно лакрица, разговор встал на паузу. Мейси видела, что отец едва терпит беднягу, расставляющего напитки на столе, и поэтому улыбалась и благодарила сразу за двоих.

– Пап, если ты приехал, чтобы уговорить меня вернуться домой, поступить на юридический, то зря. Можешь угрожать, убеждать, ругать меня, но я вижу свою жизнь другой, понимаешь? Я хочу решать, что мне делать. Это мой выбор, потому что мне потом с ним жить. Разгребать последствия, радоваться или жалеть – это все будет происходить со мной, так что просто оставайтесь в стороне, если не готовы смириться с тем, что меня нельзя контролировать и подчинить вашим желаниям.

– Ты так похожа на мать в этой своей упертости, – внезапно произнес отец, и Мейси даже растерялась. – Но я уважаю то, с каким рвением и самоотдачей ты идешь к своей цели. Даже если она мне не нравится.

Мейси резко подняла голову, чтобы проверить, точно ли ее отец сидит напротив, и неосторожно задела стакан с лимонадом: в мгновение ока на столе появилась огромная лужа. Мейси испугалась и разозлилась – она всегда себя чувствовала глупо, когда ее природная неловкость проявляла себя на людях, но сейчас, когда она пыталась показать отцу, что она уже взрослая и самостоятельная, лимонад, стекающий со стола на пол, – последнее, что ей нужно было. Она схватила салфетки, принялась промакивать им напиток, пытаясь прибрать катастрофу до того, как ее неловкость станет достоянием всего кафе. Отец попытался ей помочь, но официант оказался проворнее – он уже стоял рядом с тряпкой в руках и улыбкой до ушей.

– Не переживайте! – он так усердно убирал лимонадный потоп, словно это он был виноват. – Хотите еще лимонада? Или, может, милкшейк?

– Просто воды с лимоном, – Мейс закатала мокрые рукава своего джемпера. – И простите, что доставила неудобства.

– Да нет, все в порядке. Поверьте, это обычное дело! Сейчас принесу вам воду, а вы пока можете пересесть за другой столик, если хотите.

– Нет-нет, – ее щеки начали пылать, – мы останемся здесь. Спасибо.

Когда Нолсберги снова остались одни, повисла тишина. Мейси не была готова к таким признаниям, да и вообще к тому, что отец проявит хоть толику уважения к тому, что она делала.

– Если ты уважаешь… мой выбор, – неуверенно начала Мейси, – то зачем говоришь про игру в протест?

– Я уважаю твою настойчивость, – поправил ее отец. Он так и не притронулся к своему кофе. – Но твоя навязчивая идея рисовать картинки…

– Это не навязчивая идея, – чуть резче, чем планировала, ответила Мейси. – Это то, что я люблю, что делает меня счастливой.

– Счастливой… Послушай, Маргарет. Тебе кажется, что мы с мамой ничего не понимаем, но дело в том, что мы – как родители – видим свою версию счастья. То, что для тебя еще впереди, мы уже прошли. Мы знаем такие подводные камни, о которых ты даже не подозреваешь – и, надеюсь, никогда не узнаешь. Для нас важно то, чтобы ты была в порядке, потому что мы не сможем быть рядом все время. И счастье… Пойми, очень сложно быть счастливым, когда тебе нечего есть, негде жить, когда ты не можешь помочь тем, кого любишь, или ты работаешь по двадцать часов в сутки, – тут уж просто некогда смаковать счастье. Это убивает любую любовь – и к людям, и к делу. Поэтому мы учили тебя быть настойчивой, целеустремленной. И хорошее образование в востребованной сфере – это возможность получить хорошую работу. Ту, что поможет избежать всего того, о чем я говорил. И заниматься тем, что любишь – иногда, в свободное время, но все же.

– Ты не понимаешь, папа…

– Не понимаю, Маргарет, ты права. Но ты наш единственный ребенок – у нас не было пробных вариантов. И курса в университете по воспитанию детей – тоже. Я прохожу это впервые – вместе с тобой, и, что бы кто ни говорил, между родителями и детьми всегда будет огромная пропасть. Разный возраст, желания, понимание жизни.

Мейси молчала. Впервые, наверное, ее отец признал то, что он в чем-то не прав. И это не столько радовало, сколько пугало. Что же творилось в его голове, в его душе, если он был готов сказать такое?

– Я уже понял, что не смогу переубедить тебя. И это мой самый большой страх: вдруг ты сейчас совершаешь ошибку, а я не могу тебя уберечь?

– Нельзя никого уберечь, пап. Если это ошибка – ладно. Это будет моя ошибка, урок мне, не знаю. Но я не могу не попробовать. Потому что… Если это не ошибка, пап? Если все получится, если я смогу? Я же никогда не узнаю, если сейчас не сделаю. Не прощу себе. Потом, когда у меня будут свои дети, я буду оглядываться назад и жалеть. Я не хочу так. Не хочу жалеть о шансах, которые я упустила из страха неудачи, понимаешь? Не потому что я не могла физически, не потому что обстоятельства были сильнее меня, а потому что я просто сдрейфила, выбрала что-то более прозаичное, зато спокойное и проверенное.

– Когда-нибудь ты оценишь всю красоту спокойствия, – отец ослабил воротник рубашки. – Я хочу, чтобы ты поняла: мы с мамой давим на тебя не потому, что хотим обидеть или воплотить свои мечты. Мы просто заботимся, беспокоимся и делаем выводы из знаний, полученных за всю нашу жизнь. Все родители хотят лучшего для своих детей.

– А все дети хотят выбирать свою жизнь сами, – пожала плечами Мейси, чувствуя, как к глазам подступают слезы. – Мне жаль, что мой выбор не совпадает с вашими желаниями. И то, что все это отражается на вашей репутации, но… так вышло.

– Домой ты возвращаться не намерена?

– А мама готова смириться с моей новой жизнью? – Отец промолчал, но ответ они оба знали без всяких обсуждений. Сильвия Нолсберг вряд ли когда-нибудь вообще сможет смириться с таким отвратительным непослушанием. – Все в порядке, пап. У Арти ко мне относятся… очень хорошо. – Она хотела сказать «как к дочери», но это был бы удар по больному в сложившейся ситуации.

– Я не буду ничего говорить. Сообщи хотя бы результаты вступительных, хорошо? И деньги…

– На жизнь мне хватает. А по поводу денег на учебу – давай поговорим, когда придут письма. Чтобы знать, о чем говорить вообще.

– Ладно, – согласился отец. Он расплатился за их напитки, и Мейси не стала возражать. Она и так слишком далеко зашла в своей самостоятельности, так что может позволить отцу заплатить за пролитый лимонад и нетронутую воду.

Они вышли из кафе, ощущая, что этот разговор – начало чего-то нового. Для Мейси – нового определения себя, новой уверенности и понимания того, чего она хочет. Для ее отца – нового восприятия своей дочери и своих родительских ориентиров.

– Спасибо за этот разговор, – искренне поблагодарила Мейси, стоя у машины отца. А потом внезапно выпалила: – Я люблю тебя. И маму тоже.

Отец семейства Нолсберг смотрел вслед удаляющейся Мейси, думая о том, что его дочь не пропадет в этом мире. Хотя бы потому, что они с женой научили ее бороться – пусть и борется она с ними же самими.

* * *

Джо вышла из кабинета декана и поспешила к Крошке Би. Оказалось, она спокойно могла поехать на свою стажировку – нужно было лишь предоставить бумаги о новом трудоустройстве, сдавать вовремя работы и приехать в итоге на экзамены. Это даже поощрялось. Вот только просто все было только в университете. До сих пор о приглашении знала только Никки. Вокруг этого решения собралось столько всяких но, что у Джо язык не поворачивался рассказать кому-то еще.

Во-первых, теперь она понимала слова Итана о страхе, когда мечта сбывается. Что, если это все – не ее? Если у нее не выйдет? В нее поверили – а она подведет? И что делать потом, ведь Джо никогда не представляла себе жизнь по другому сценарию. Пока мечта была далека – так легко было верить, что все получится.

Хотя это была не главная проблема. Она сама себя лишила возможности рвануть навстречу мечте. Тогда, когда подарила эту мечту другим людям, оплатив аренду базы для репетиций.

Джо завела мотор и выехала со стоянки университета. Ей нужно было с кем-нибудь поговорить, иначе от ненависти к самой себе и злости ее просто разорвет. Она доехала до развилки и свернула в сторону Стоквуда – дома ей точно не с кем обсуждать эту проблему. Родители не в курсе ни приглашения, ни пустующего банковского счета. И они уж точно не станут помогать – особенно если узнают, куда ушли все сбережения.

Мне очень нужно поговорить. Можно я приеду?

На самом деле спрашивать было поздно – дорогу-то она уже выбрала, но сваливаться вот так неожиданно не хотелось.

Конечно. Я буду ждать тебя в кафе.

Вот так просто – без вопросов, уточнений и прочей суеты. Джордан в очередной раз поблагодарила Вселенную за то, что в ее жизни все еще есть такие люди, готовые быть рядом в любую минуту ее странной, непредсказуемой жизни.

Из-за нервозности дорога до Стоквуда пролетела незаметно. Джо припарковалась у кофейни, в которой провела слишком много времени для человека, живущего в другом городе. Она закрыла глаза, понимая, что сейчас, когда она все это расскажет вслух, все станет реальностью. И решение наконец будет принято. И как бы страшно и горько ей сейчас ни было, выйти из машины все-таки придется. Как и посмотреть правде в глаза.

Джо вошла в кофейню, зная, кого там встретит. И кого не встретит – тоже. Итан больше не варил здесь кофе – у него сейчас было столько дел с группой, что работа бариста стала внезапной роскошью. А вот Ирма – как всегда волшебная и теплая – сидела за столиком у окна, распивая чай с жасмином. Для нее это был своеобразный ритуал, без которого сложные решения не принимались, а важные разговоры не заводились. И хоть Джо прекрасно понимала, что дело далеко не в чае и его компонентах, малодушно мечтала о таком же спасительном ритуале – чтобы стало хоть ненадолго легче.

– Я успела придумать около трех десятков причин и пролистала всю ленту «тамблера», пытаясь выяснить, что случилось.

– Я никого не подожгла, – Джо подняла руки, демонстрируя их чистоту в переносном смысле. – Привет.

– Здравствуй, дорогая, – Ирма подставила щеку для приветственного поцелуя. – Ты меня немного испугала таким внезапным приездом.

– Прости, – Джо села за столик, растирая ноющие виски – от нервов и постоянных раздумий у нее появилась мигрень. – Мне нужно было с кем-то поговорить.

– Вам нужно наладить отношения, – спокойно произнесла Ирма, не называя имен – они обе знали, что речь идет о ДжЭМСИ.

– Не начинай, – Джо, как всегда, пыталась увильнуть от этой темы. Они с Ирмой периодически возвращались к разговорам о потерянной дружбе, но Джордан каждый раз находила с десяток причин, почему невозможно все вернуть.

– Да не тяни ты! – Ирма выглядела непривычно напряженной – казалось, после того как она вытянула Джо из горящей базы, она все время боялась, что случится что-то ужасное.

– Я получила приглашение на стажировку.

Ирма так и застыла с чашкой в руках – видимо, слышать какие-то позитивные новости от Джордан было ей в новинку.

– Еще раз, – попросила она.

– Меня пригласили работать помощником на одной популярной и крутой радиостанции. В Лос-Анджелесе.

– Потрясающе! Наконец-то они там все очнулись. Только объясни мне, старой женщине, почему ты не прыгаешь до потолка? Мне казалось, это твоя мечта, а ты сидишь с таким похоронным лицом, что меня прямо тянет освежить тебя этим жасминовым чаем.

– Это моя мечта, ты права. Только я не могу поехать.

Джо сказала последнюю фразу и прислушалась: внутри нее маленькая Джордан кричала, падая в пропасть. Вот так звучит лейтмотив несбывшихся мечтаний лично для нее.

– Интересно, это почему? У тебя тут семья и дети? Или, может, ты не в состоянии оставить немощных родных? Или любовь всей твоей жизни просит остаться? Хотя, знаешь, ни одна из этих причин не стоит даже минуты раздумывания над тем, чтобы не идти за мечтой. Джо, объясни мне, что происходит?

– Я не могу, – Джордан обещала себе не плакать, но что стоят обещания, когда даже дышать больно от обиды и горечи? – Что я буду делать, если не справлюсь? Послушай, это здесь, у Криса, я была звездой, потому что делала все за него. А там работают монстры в этой сфере. Что, если я провалюсь? Разочарую людей, которые дали мне шанс?

– Думаю, они переживут.

– А я? Я переживу? Я же никогда не видела для себя другой жизни!

– Ну так вот и живи!

– Ирма, ты не понимаешь. Если ничего не выйдет, я этого не вынесу. Не смогу смириться. Я ведь даже не знаю, чем еще могу заниматься. И вот этот шанс – он может меня уничтожить. Я не хочу…

– А я не хочу слушать эту чушь! – Ирма уже не выглядела перепуганной или напряженной – она была зла. – Ты это все можешь своим подругам рассказывать или даже себя заставить поверить, но я не куплюсь на историю, в которой Джей Кей сдалась из-за того, что струсила. Ты могла переживать по этому поводу первые сутки максимум, но, судя по твоему состоянию, ты не сегодня узнала о возможности всей твоей жизни!

– Не сегодня, – согласилась Джо.

– Так что ты либо говоришь все как есть, либо я просто ухожу подальше от этого дешевого спектакля.

– Мне правда страшно, Ирма. Да, это не вся правда, но часть ее. Мне недавно Итан говорил, что исполнение мечты приводит в ужас, а я не понимала. Теперь вот попробовала, каково это, и знаешь… Наверное, даже страшнее мыслей о том, что ничего никогда не сбудется. Потому что во втором случае ты всегда можешь успокоить себя и надеяться дальше…

– А сейчас ты не надеяться должна, Джордан, а действовать. Все, время надежд закончилось, пришло время творить, работать, показывать все, что ты умеешь, и учиться большему. Ни один страх не стоит таких возможностей, от которых ты сейчас бежишь. Что происходит, Джо? Ты ехала сюда, чтобы поговорить, так говори.

Ирма протянула руки и сжала пальцы Джордан крепко-крепко, давая понять, что она не одна, что Купер может довериться и рассказать. И она доверилась.

– Понимаешь, родители никогда не были в восторге от моих попыток сбежать в большой мир. Не отговаривали или вон как у Мейси – запрещали, но и сильной поддержки не оказывали. Для них тихая стабильность – лучшее, что может случиться, а для меня это медленная смерть. Поэтому мы и договорились, что если я хочу рваться к звездам, то должна делать это сама – у них еще Эмма, которой помощь нужна, возможно, больше, чем мне. И я не была против: работала на радио, бралась за всякие подработки типа текстов для сайтов и «инстаграмов», писала отзывы и всякие работы для студентов за деньги. А потом случились «LADE», и моя вера в то, что им нужнее… В общем, мой «фонд для переезда» большей своей частью ушел на оплату базы. Я не думала, что в ближайшее время получу приглашение. Все было впустую, мне не отвечали, отказывали, и я уже задумалась о том, чтобы найти постоянную работу здесь и пускать корни. А ребятам негде было репетировать, и для меня помочь им было… Не знаю. Словно, если уж не я, так хоть помогу тем, кто может сделать мир чуточку лучше своей музыкой. Я не жалею – тогда это было самым правильным решением. Но все концерты, промо, база – столько денег ушло, что мне просто не на что переехать… Банально – от билетов до жилья! Это ведь не счастливая сказка, где вместе с приглашением на стажировку тебе выдают деньги на все расходы! Это жизнь, в которой у тебя нет ничего, а сорваться в никуда – без денег и хотя бы места для ночлега…

Джо уже не пыталась сдерживаться. Все время с тех пор, как она получила приглашение, она съедала себя изнутри. Как можно было так бездумно отдать свою мечту другим? Она поддержала ребят, но что теперь? Лео, будь он неладен, даже после всего рушит ее жизнь. Хотя… Она не в праве обвинять Честена – она сама разрушила единственную возможность на счастье. Вот оно – лежит в сумке распечатанным письмом, – но что толку-то? Джордан пыталась найти хоть какой-то вариант, плакала, обнимая Никки, потому что только она и знала, что происходит. Тогда, рванув к ней, едва получила письмо, Джо впервые осознала, что она не может уехать. Кредитные возможности Джо были не так уж велики, и Николь в порыве доброты даже хотела одолжить ей из тех, что дали «Tricksters», но кем бы была Джордан, возьми она эти деньги? Так что за эти дни она буквально извела себя. Понимание того, что она сама забрала у себя шанс, сводило с ума. Джо даже подумывала взять лекарства у Эммы, потому что эмоции захлестывали с головой, а синяки под глазами от бессонницы и слез не скрывал ни один консилер.

– Может, все-таки стоит поговорить с родителями?

– Нет, Ирма. Когда они узнают, куда ушли мои деньги, они взбесятся. Еще и Эмма болеет, а впереди у нее колледж. У нас сразу была четкая договоренность, и теперь я не имею никакого права просить, даже если бы был хоть малейший шанс, что они помогут.

Джо пыталась успокоиться: рыдать посреди кафе – не лучшая идея. Ее мир снова и снова рушился: сначала Лео, потом история со Скай, вина перед Эммой и теперь вот это. Сколько может вынести один человек? Сколько нужно пролить слез, чтобы наконец увидеть радугу и передохнуть?

– Помнишь, когда мы познакомились, я сказала тебе, что ты – хороший человек? Просто потерявшийся… Джордан, с тех пор я узнала тебя гораздо лучше, но ни на секунду не усомнилась в своем первом впечатлении. У тебя огромное сердце – ты готова помогать всем, кто, по-твоему, заслуживает помощи, достоин большего. Вот только ты и есть тот человек, который заслуживает воплощения желаний!

– Ирма, не надо… Это делает только больнее.

– Дослушай старую женщину, – оборвала она, и Джо даже улыбнулась, ведь «старая» – это последнее, что приходило на ум, глядя на Ирму. – Знаешь, в твоем случае упустить шанс – это не просто подвести себя. Это подвести весь мир. Да, сейчас это просто стажировка на радио, но я знаю, что у тебя впереди большое будущее. Потому что внутри тебя есть тот свет, который миру стоит увидеть. Ты не имеешь права сдаваться, лишать весь мир твоих идей, твоей любви и страсти. А я просто не могу отказать себе в удовольствии помочь тебе.

Джордан уставилась на подругу так, словно впервые ее видит.

– Ирма, я приехала рассказать, а не просить помощи!

– А я решила помочь. Это мое желание, а не твоя просьба. У меня есть деньги, чтобы отправить тебя в Лос-Анджелес, так почему бы мне этого не сделать?

– Потому что у тебя есть дочь, о которой тебе следует заботиться, а не о какой-то левой девочке.

– Не смей себя так называть! – Ирма стала серьезной и собранной. – Это невежливо даже – разве я стала бы тратить столько времени и сил на левую девочку, как ты выразилась? Ты сама не видишь, насколько ты прекрасна и талантлива, Джо, так хоть прислушайся к тем, кто видит это со стороны. А насчет Миранды… Ты серьезно считаешь, что я обделила бы родную дочь? У нее есть свой счет, куда и я, и ее достаточно небедный отец переводим деньги, да и она не любит сидеть на нашей шее. А тебе я хочу помочь из своих личных запасов. Это лучшее применение моим накоплениям, поверь. Потому что я этого хочу. Потому что ты для меня как внезапно появившаяся вторая дочь.

– Я не могу, – Джо закрыла лицо руками. – Не могу взять у тебя деньги, когда я свои потратила на других!

– Ты потратила их на веру в людей. Я просто хочу сделать то же самое, потому что я верю в тебя, Джордан. Так, как ты когда-то поверила в мальчиков. Считай это кармой, бумерангом или просто шансом. Как хочешь называй, просто возьми эти деньги. И сделай так, чтобы это стало моей лучшей инвестицией.

– А если… если я подведу тебя?

– Не подведешь. Не потому что я уверена, что у тебя все сразу получится, а потому что знаю, что даже если что-то пойдет не так – ты справишься. Ты найдешь еще сотню способов пробиться. Просто находясь в городе своей мечты и в центре возможностей, у тебя будет больше шансов.

– Я даже не знаю, что сказать… – Джордан улыбалась, утирала слезы, и все не могла поверить, что выход нашелся. После погружения на самое дно печали так сложно выплыть на поверхность и снова вдохнуть.

– Можешь ограничиться «спасибо», – улыбнулась в ответ Ирма. Она выглядела даже счастливее Джо, имея наконец возможность помочь этой настрадавшейся девочке.

– Спасибо, – Джо подвинула свой стул поближе, чтобы обнять Ирму. – Не могу передать, насколько я благодарна.

– Я не слишком помешаю?

К огромному изумлению обеих, возле их столика стоял Итан. Он явно чувствовал себя неловко, прерывая счастливые объятия подруг.

– Ты как здесь оказался?

– Спросила Джордан из Иствуда, – подколола ее Ирма. – Здравствуй, Итан. Мне нужно идти, пока эта леди не затопила меня своими слезами. Так что передаю ее тебе.

Ирма поцеловала Джо в щеку, кивнула ей, как бы напоминая о договоренности, и обняла Итана.

– Что здесь вообще происходило? – спросил Итан, усаживаясь на место ушедшей Ирмы.

– Долгая история, – Джо достала зеркальце, чтобы хоть немного привести себя в порядок. – И ты не ответил на вопрос. Не поверю, что ты просто забежал за кофе.

– Нет, конечно, – тут же выпалил Итан, словно после его ухода из кофейни пить здесь кофе стало просто невозможно. – Моя бывшая напарница написала мне, что ты приехала. Она запомнила тебя по тем дням, когда ты снимала о нас фильм.

– И ты тут же примчался?

– Ты не отвечала на сообщения, – Итан пожал плечами, будто это было само собой разумеющимся. – Так что произошло? Ты приехала в Стоквуд, рыдала тут на плече Ирмы… Случилось что-то еще?

– Если ты сейчас спросишь, не подожгла ли я чего еще, я тебя ударю.

– Самые популярные шутки, да?

– Ага, – кивнула Джо, кивая в сторону выхода. – Пойдем на улицу, а то я своим настроением отпугиваю клиентов.

Итан остановился у стойки, чтобы переброситься парой слов с той самой коллегой, а Джо вышла из кафе, скрывая заплаканные глаза за стеклами темных очков. И в это мгновение она осознала, что все меняется. Вот прямо здесь и сейчас. Она поговорит с Итаном, а потом поедет домой и расскажет родителям и Эмме правду. Даст согласие на стажировку. И напишет заявление об увольнении на радио. И обязательно встретится с Никки, Мейси и Троем перед отъездом. А потом сядет в самолет и окажется в Лос-Анджелесе.

– Ты кого-то высматриваешь? – голос Итана прервал размышления Джо. Надо сказать, она крайне привязалась к нему. Его отстраненность от людей сейчас играла ей на руку – они общались не много, но достаточно, чтобы каждый из них чувствовал в другом друга.

– Свое прошлое, – Джо развернулась к нему. – Я уезжаю, Итан. В Лос-Анджелес. Буду работать на радио, а Ирма мне поможет с переездом – вот тебе краткое содержание всего происходящего.

То, что Итан подхватит ее на руки и начнет радостно кружить, нельзя было предсказать. Но именно это он и сделал.

– Это же здорово! Ты правда заслужила такой шанс.

– Уоу, – Джо была рада снова почувствовать почву под ногами. – Спасибо! Мне кажется, вон те девушки подумали, что ты мне предложение сделал – так эпично наша парочка сейчас выглядела.

– Давай ты не будешь притворяться, что не знаешь о моей ориентации, а я просто не буду притворяться, ладно?

Джо взяла за руку Итана, глядя в его серые глаза. Вот он – момент полного доверия, после которого можно с полной уверенностью сказать, что они друг другу не чужие люди.

– Не хотела вынуждать тебя признаваться.

– Спасибо, – искренне поблагодарил Итан. – Но тебе я готов открыться, тем более ты давно все и так знаешь.

– Догадалась, – улыбнулась Джо. – Теперь мы с тобой отлично сочетаемся: друг-гей и друг-дура. Хотя бы ради этого стоило пережить весь этот ужас…

– Джо, тебе нужно действительно пережить все это и двигаться дальше, – настойчиво произнес Итан. Несмотря на то что это Лео, а не он все испортил, драммер словно чувствовал свою долю ответственности перед Джордан.

– Пережить… – задумчиво протянула она в ответ. – Не знаешь, может, в Лос-Анджелесе есть встречи для групп тупых фанаток? Ну, когда все сидят по кругу, и ты такая: «Привет, я Джо!» И они хором: «Привет, Джо!» А ты продолжаешь: «Я сожгла базу группы, потому что их солист спал не только со мной». Или там центры реабилитации для неудавшихся группиз – и звезд, и таких, как я, в городе ангелов полно.

– Это не выглядит, как пережить и двигаться дальше!

– Ты прав. Просто торжественно поклянусь себе в присутствии свидетелей в лице тебя, что больше в моей жизни не будет музыкантов. Никаких гребаных музыкантов, не-а. Хватит с меня!

Джо решительно договорила эту импровизированную клятву и только потом поняла, что именно сказала. Выражение лица Итана, у которого даже скулы, казалось, заострились от негодования, говорило само за себя.

– Черт, Итан… Я хотела сказать, никаких гребаных музыкантов, кроме барабанщиков, конечно же. Барабанщики – вообще святые люди! – попыталась она исправить положение, но Итан уже доставал из кармана сигареты, сворачивая за угол кофейни.

– Ты отвратительна, Джей Кей. Даже слушать ничего не хочу.

– Ну мы же сразу договорились, что я у тебя друг-дура, ты знал, на что подписывался.

– С тобой никогда не знаешь, на что подписываешься, – уже мягче ответил Итан, демонстрируя свои привлекательные ямочки. И Джо не выдержала – поцеловала его в щеку от переполняющих ее чувств, благодарности и предвкушения новой жизни. И Итан простил ей такое варварское вторжение в его личное пространство – как бы там ни было, но он тоже был благодарен всей этой истории за такого нового друга-дуру.

* * *

– Привет, звезда! – Только то, что Никки была очень рада видеть Джо, спасло последнюю от того, чтобы получить в лоб еще на пороге. – Как тебе живется с такой популярностью?

За этот вопрос хотелось убивать. Когда неделю назад Николь писала эмоциональный пост для Семейки, она и подумать не могла, что он получит столько внимания и огласки. Сначала ее многочисленные подписчики старательно разнесли ее послание по Интернету: кто-то призывал прислушаться и поддержать, кто-то по старинке трубил о том, что Николь так пиарится за счет группы, а были и те, кто продолжал утверждать, что все это продумано самими музыкантами. Но, когда несколько интернет-порталов, которые только и делают, что сочиняют кликбейт-заголовки[9]9
  Кликбейт-заголовок – это особый способ построения или формулирования заголовка, допускающий иной смысл, по отношению к последующему тексту ради того, чтобы заинтересовать читателя; кликбейт-заголовки недоговаривают суть информационного повода, разжигая любопытство.


[Закрыть] и раздувают скандалы на пустом месте, написали о ней и ее призыве быть добрее, та «популярность», что свалилась на Никки после случая на концерте, показалась просто детским лепетом. Кстати, сама Кейси написала ей лично слова благодарности и поинтересовалась ее самочувствием от имени всей группы. В соцсетях тут и там мелькало ее имя, подписчиков становилось все больше, Николь даже подумывала завести блог или начать заниматься рекламой в «инстаграме» – надо же было как-то пользоваться ситуацией. Но вместе с тысячами людей, которые вывели ее хэштэг #нетненавистивфандомах в целый флешмоб, пришло столько же ненавистников, для которых и повод-то сильно не нужен – просто дайте кого-нибудь унизить, пообсуждать и заклеймить. Николь никогда не была зависима от мнений – ее внешний вид, характер, жизненные неурядицы сделали ее почти непробиваемой, но это очень утомляло. А еще после появления в ее жизни ДжЭМСИ воспринимать окружающую злобу на фоне их дружеской доброты стало сложнее. Никки чувствовала, что стала мягче, и впервые в жизни ее это не пугало.

– Я хочу снова стать незаметной девушкой из богом забытого городка, – сквозь зубы пробормотала она, поднимаясь с Джо к себе в комнату.

– По-моему, «Tricksters» пора взять тебя на работу – ты столько шума вокруг них поднимаешь.

– Было бы здорово, – поникла Никки. – Потому что найти что-то нормальное здесь почти нереально.

Джо сочувственно посмотрела на подругу – она знала, как сложно устроиться на работу в таком городе, как Иствуд. А с характером Никки, так и подавно.

– Зато ты выглядишь счастливее, чем неделю назад, – подметила Фостер.

– Ирма решила стать моим спонсором в плане переезда в Лос-Анджелес.

– Что?! Да, мать твою! Я знала, что выход найдется! – Никки стиснула зубы – она слишком активно радовалась за подругу для человека, который недавно сломал ребра. – Тогда мои новости будут очень кстати. Подай-ка мне ноутбук.

Джо принесла лэптоп со стола и села на кровать рядом с Никки. Та что-то искала в переписках «твиттера» – количество уведомлений впечатлило даже бывалую Джо, – а потом торжественно показала Купер фото.

– Смотри, я тут запустила клич по Семейке и нашла для тебя квартиру. Хлоя – она не из новеньких, я давно ее знаю, если можно так сказать, как раз ищет соседку. Она улетает в Европу на какое-то обучение, а ее прошлая соседка свинтила. Так что будешь платить половину аренды и жить первые полгода одна. Не придется привыкать сразу и к новому городу, и к новой работе, и к новому человеку рядом.