Текст книги "Меч короля"

В преддверие праздника (глава первая)

На холмистом берегу реки сидели старик и его внук. Солнце, так щедро целый день все вокруг освещавшее, почти за горами скрыться успело, последние лучи на водную гладь отбрасывая. Вдруг наверху птицы закопошились, заставив мальчика голову к кроне старого большого дерева поднять. Долго всматриваясь в его извилистые ветки, он черную ворону заметил, от взгляда которой ему не по себе стало.

– Нехорошо. Сильные в этом году будут морозы, – отчего-то решил старик. – А ведь обещали, что зимы теперь только теплее станут. Тяжело вздохнув, он почесал свою седую бороду.

Мальчик снова на ветку посмотрел, где ворона сидела, но ничего не увидел. Птица улетела, в его сердце неприятное чувство тревоги оставив. Чтобы хоть как-то себя успокоить, он своего пса гладить начал, дремавшего у самых его ног.

Уже почти стемнело, но свет, исходивший от замка, далеко за его пределами увидеть можно было.

– Уже жгут костры. Как всегда, начинают праздновать заранее.

– Дедушка, а в этом году мы пойдем на праздник? – с нескрываемым восторгом в голосе спросил его мальчик.

– Как и всегда, Рино.

– А на площадь? Посмотрим церемонию?

Его глаза еще сильнее в предвкушении этого грандиозного события загорелись.

– Такое нельзя пропустить, – ответил ему старик. – Это ведь очень редко случается. Лучше бы, конечно, как можно реже. Второй раз это на моем веку. Помню, в ту ночь на площади закололи самого большого кабана. В ту самую ночь я пообещал твоей бабушке, что мы…

– Дедушка, клюет!

Старик от неожиданности аж удочку вверх дернул. Вовремя спохватившись, он аккуратно возможный улов подтягивать стал. Оба с нетерпением ждали, что же на конце окажется. Прорезая водную гладь, показалась девственно чистая леска.

– Ах, чтоб его, – проворчал он. – Твоя мать так нас и домой не пустит. Весь вечер сидим, а улов ‒ всего пара мелких рыбешек.

Плюнув в сторону ведра, он еще раз леску в воду забросил, надеясь, что ему все-таки когда-нибудь повезет.

Река Бурная, как ее в народе прозвали, в горах начало брала, откуда стремительно в сторону замка бежала. Казалось бы, место это для рыбалки никудышное. Благо, от реки ответвление отходило, течение которого постепенно все спокойнее становилось. Прокладывая себе дорогу сквозь густой лес, оно местами заводи образовывало, куда так рыбаки приходить любили. По вечерам, а особенно по утрам, здесь можно было хорошо рыбешкой абсолютно разных сортов поживиться: мелкой камбалой, кефалью, лососем, если ты уже знаешь все тонкости рыболовства, и столь любимой Рино – форелью.

– Дедушка, – снова позвал его внук, – а что ждать в эту ночь?

– В эту-то? Таких же чудес, как и в следующую за ней. Ведь это то самое время, когда свет должен победить тьму. Но надо быть очень осторожным. Много дурного в нашем мире. Много неизвестного. Правда, ни сегодня, ни завтра в стенах замка уж точно ничего бояться не стоит: столица под надежной защитой.

– А завтра?

– А завтра будет самая длинная ночь в году, Рино, которая скрывает в себе множество удивительных тайн. Это – ночь чудес. Завтра в это же время будет светло как днем. Великий костер, в самом центре площади, отпугнет все, что прячется при свете дня. Самое время, чтобы забыть старые обиды, дарить подарки и загадывать желания. Ты уже загадал желание? И запомни, чтобы оно сбылось, надо обратиться прямо к своему сердцу.

Рино опустил глаза. Нужно загадать желание. А что он мог бы пожелать? Что он действительно хотел? А хотел он, чтобы отец его вместе с ними был, чтобы они всей семьей за стол в их небольшой гостиной уселись, чтобы все всегда рядом были. Но этому уже никогда не суждено было сбыться.

Так чего же он на самом деле хотел?

Где-то в лесу что-то в кустах зашуршало, его от мыслей оторвав.

– Хочу, чтобы мы все были вместе: ты, мама и я – всегда, – твердо сказал он.

– Это желание от чистого сердца, Рино.

– Это означает, что оно сбудется?

– Все может быть, – печально посмотрев на него, ответил старик. – Все может быть.

Снова снег пошел, и всего через пару минут им спящего рядом с ними пса засыпало. Откуда не возьмись косяк уток появился и плавно на воду опустился, расположившись по правую сторону от места, где старик удочку закинул.

Эти создания в низовьях реки довольно-таки частые гости. Полюбив климат и здешнюю природу, они давно зимовать на юг не летали. Этому поспособствовали и теплые зимы, которые уже много лет стояли, тем самым жителей королевства радуя. А стоячая вода и камыш, росшие ниже по реке, отлично для их гнездовья подходили.

Достав из кармана кусок хлеба, Хэйвуд пару ломтей оторвал и в их сторону бросил. Прошло всего мгновение, и две птицы – обе с ярко-зелеными головами – жадно на лакомство набросились. Видимо, их уже не раз рыбаки подкармливали, приходившие сюда многие годы подряд.

Утки все ближе и ближе к старику и ребенку подплывать стали. Хэйвуд еще хлеба отломил и вновь в их сторону бросил. Услышав громкий всплеск, собака морду на звук повернула и безучастно на них посмотрела.

«Так и рыбу всю спугнуть могут», – подумал мальчик.

Он подобрал небольшой камень, валявшийся у него в ногах, и в сторону уток бросил, не задумываясь о том, что сам будущий улов спугнуть мог. Только вот некого пугать было. Снова всплеск раздался, и вся стая в воздух взмыла, в ночной мгле скрыться пытаясь.

– Дедушка Хэйвуд, ты обещал мне вчера рассказать про ночь, когда ты последний раз ходил на церемонию.

– Да, обещал, – спохватился он. – Удивительное было время. Помню, день тот особенно холодным оказался. Костров тогда поставили больше, чем обычно, а народ весь по домам сидел. Я и твоя бабушка весь день провели отогреваясь от утренней прогулки по лесу. Всю дорогу тогда засыпало. Еле до замка дошли. Правда вечером все-таки собрались прогуляться до главной площади. Негоже было дома в такой день сидеть.

Он мечтательно улыбнулся, куда-то в сторону замка посмотрев.

Несмотря на стоявшую темноту, замок и деревню, обосновавшуюся прямо у его стен, хорошо разглядеть можно было. Уже несколько дней большие костры не гасли и улицы не пустели. А центральную площадь народ наводнял, который от самого восхода и до самого заката шумел. Все к главной ночи в году готовились, в которую к тому же столь редкое событие отмечать будут – объединение клятвой меча и принца.

Над головой звезды и необычайно большая луна горели. Правда всю эту меланхолию слабые отголоски веселья нарушали, даже до того тихого местечка доходящие, которое себе Рино с его дедушкой присмотрели. Все праздновать готовились: дарили подарки, покупали еду, зажигали свечи да свои дома украшали. Вроде бы теплые ночи и предвещали такую же зиму, но вот предчувствие людям обратное говорило. Поэтому уже с лета каждый изрядно едой и дровами запастись старался.

Прервав молчание, старик продолжил:

– Вернулся я тогда около двух часов ночи, – вспоминал он. – Полианна же осталась у своих родителей. Уставший я совсем был. Помню, как в камине еще огонь догорал. Так вот, только я собрался идти спать, как вдруг услышал какой-то шорох у себя на кухне. Я бы не сказал, что мне было страшно, но в сердце прокралась тревога. Гостей никаких не ожидалось, так что там явно сидел кто-то непрошеный, – сказал старик, посмотрев на внука и слегка приподняв брови. – Я остановился у самого дверного проема и заглянул внутрь. Каково было мое удивление, когда я увидел на ящике маленького человечка. Я даже дыхание затаил. Сердце мое так и забилось.

– Правда? Дедушка, ты правду говоришь? – перебил его внук.

– Конечно, правду. Я ведь тебе никогда не врал. Сердце тогда чуть из груди не выпрыгнуло, – повторил он. – В лесах наших обитают удивительные создания. И их, как ты прекрасно знаешь, не так уж и мало. Правда я никак не ожидал увидеть кого-то из таких существ в своем доме.

– А я увижу эти чудеса? – снова перебил его Рино.

– Если приложить усилия, то – да. Главное тут быть осторожным. Но не все земли так приветливы. На северных островах, к примеру, живут тролли. Народец не дружелюбный, я тебе скажу. А далеко на юге обитают сотрапезники. Тоже опасные твари. Забираются внутрь, и ты уже не можешь никакой едой насытиться сколько бы ни ел. Но есть и хорошие, как тот непрошеный гость, о котором я тебе начал рассказывать. Это существо – Брауни, – сидевшее у меня дома, было похоже на маленького человечка. Его растрепанные волосы прикрывала небольшая конусообразная шляпа, так и норовившая съехать ему на нос. Я тогда немного успокоился, а его строгий и сосредоточенный вид показался мне забавным.

Рино его внимательно слушал. Даже сам дыхание затаил, чтобы представить, что именно Хэйвуд чувствовал. Пес, который до сих пор у его ног дремал, неожиданно чихнул, мальчика вздрогнуть заставив.

Старик легко засмеялся и собаку по голове потрепал. Посмотрев в сторону реки, он продолжил свой рассказ:

– Знаешь, что он делал? Чистил картошку, которую я купил на днях. Я решил, что робеть не стану, и зашел в комнату. Этот маленький человечек даже в мою сторону не посмотрел. Представляешь? Похоже, люди были ему вполне знакомы. Я много историй слышал от своей матери, когда был маленьким, но вот о таких существах она ни разу не упоминала. Только потом я у твоей бабушки узнал о том, как они называются.

Он снова остановился, а затем глубокий вдох сделал.

Рино его в этот раз перебивать не стал. Уже темно было. Да и домой скоро возвращаться. Но уж очень ему эту историю до конца дослушать хотелось.

– Прости, Рино. Порой так приятно вспомнить былое, – сказал он, посмотрев на водную гладь. – Человечек тот, к слову сказать, сидел с таким серьезным взглядом, точно король, решающий крайне важные дела. Я тогда подошел поближе и сел напротив него на стул. Этот Брауни даже глазом не повел, – опять повторил Хэйвуд.

***

– Плохая.

В воздухе тишина повисла. Хэйвуд даже не сразу сообразил, что это не просто мысли, которые у него в голове крутились. В зале же тогда догоравшее полено треснуло, а где-то рядом с домом парочка прошла, громко подарки обсуждая, которые ими в эту ночь получены были.

– Что вы сказали? – обратился он к Брауни, стараясь держать как можно более официальный тон.

– Плохая, – повторило маленькое существо, заставив Хэйвуда задуматься.

Наверное, оно о картошке говорило. Хотя это было бы странно, потому что этот мешок мужчина на днях купил, лично его от и до проверив.

– Картошка плохая? Не может такого быть. Я купил ее только вчера, – сказал он, с удивлением заметив, что оправдывается.

– Гнилая, – отрезало существо, бросив одну штуку прямо ему под ноги.

Хэйвуд наклонился, взял ее в руки и перед самым своим носом вертеть начал.

– Но она абсолютно хорошая.

Это был первый раз, когда Брауни на него свой серьезный взгляд поднял; и второй, когда сердце Хэйвуда вновь нещадно биться начало. Человечек на вид совсем безобидный был, не выше полуметра, в потрепанной темно-зеленой одежке и коричневых башмачках. Но кто его знает, на что он способен.

Не моргая, Брауни с минуту на Хэйвуда смотрел, а потом, как ни в чем не бывало, продолжил чистить, по его словам, гнилую картошку.

Все это время, развалившийся на подоконнике черный кот с интересом за развернувшимся диалогом наблюдал.

– Тогда зачем вы ее чистите? – не вытерпел Хэйвуд.

– Это моя работа.

Несмотря на это, ситуация все равно объяснений требовала. Пытаясь продолжить разговор, Хэйвуд не заметил, как перешел на «ты», и спросил:

– Как тебя зовут?

– Руморг.

– Я Хэйвуд. Приятно познакомиться.

Он хотел было подойти и ему руку пожать, но решил, что лучше этого не делать. И снова молчание повисло. Кот, лежавший все на том же месте, потянулся и принялся себя тщательно и не спеша вылизывать. «Мне бы его спокойствие», – сказал про себя мужчина.

– Я знаю, как тебя зовут.

Хэйвуд даже не стал спрашивать, откуда.

– Может быть, тебе помочь?

По виду Руморга эти слова его обидели. Но что плохого было в помощи?

– У каждого своя работа, – насупившись, сказал Брауни.

– В чем же заключается моя?

– Какой глупый вопрос. Сейчас ночь. Ты должен спать.

Хэйвуд думал так и поступить, но ему стало крайне любопытно, что его остаться заставило. Хоть он и опасался, что может этого человечка разозлить да беду на себя накликать.

– Я, пожалуй, останусь. Если ты, конечно, не против.

Руморг ничего не ответил, слова Хэйвуда проигнорировать решив. Он все так же картошку чистить продолжал. Похоже, хозяину этого дома еще один такой мешок купить придется: картошку человечек, по правде сказать, чистил скверно.

– Хочешь, расскажу историю? – спросил его Брауни, и, не дождавшись ответа, продолжил. – Собирал я как-то ягоды в лесу.

Опять молчание. Хэйвуд все ждал и ждал, но продолжения не последовало.

– А что же было дальше?

– А что должно быть дальше?

– Какой у истории конец-то?

Руморг с непониманием на сидящего перед ним человека посмотрел. Хэйвуд даже себя глупо почувствовал. Хотя глупым сейчас должен был бы себя чувствовать Брауни.

– А хочешь, я расскажу тебе историю? – рискнул предложить Хэйвуд.

– Давай, – ответил Брауни. – Но вряд ли она будет интереснее моей.

«Ага, конечно», – усмехнулся про себя мужчина.

– Собирал я как-то ягоды в лесу ранним утром.

– Смотри-ка, – перебил его Руморг. – Тебе повезло. Твоя история интереснее. Можешь продолжать. Хотя она и так уже достаточно долгая.

Он бросил не дочищенную картошку в сторону, где мусор лежал. Хэйвуд про себя улыбнулся.

– Собирал я как-то ягоды в лесу ранним утром. Тихо было, красиво. Даже в сон не клонило. От недавно прошедшего дождя в воздухе ощущалась свежесть. Зайдя поглубже в чащу, я наткнулся на большие кусты малины. Полианна – объяснять ему кто это Хэйвуд не стал – ее очень любила. Можно сказать, что мне повезло. Только я подошел сорвать пару ягод, как из куста на меня посмотрели два маленьких голубых глаза.

– Фейры, – снова перебил его Брауни. – Не люблю их. Вечно путаются под ногами.

Забавно было то, что Хэйвуд чистую правду говорил. Это событие на самом деле имело место быть пару лет назад.

– Вроде бы, они, – неуверенно согласился мужчина. – Я тогда отдернул руку. Слишком неожиданно она появилась. И только я моргнул, как это маленькое существо исчезло. Даже присмотревшись повнимательнее, мне не удалось ничего обнаружить. Поэтому я продолжил собирать ягоду.

– А зря. Лучше бы тогда ушел.

Видимо, Руморг хорошо этих существ знал, потому что совет он дал дельный. Плохо, что совет этот слегка запоздал. Но что поделать. Зато Хэйвуд теперь представлял, какие могут быть последствия.

– Я тогда собрал где-то половину чаши, как слева от меня раздался хохот. Обернувшись, я никого не увидел. В то время, когда я отвлекся от сбора ягод, что-то снизу ударило по дну чаши, и она выпала у меня из рук.

– Фейры, Фейры, Фейры, – сказал Брауни, покачав головой.

– Обидно было – жуть. Я наклонился ее собрать: поставив чашу рядом с собой, чтобы уже никто ее не смог выбить у меня из рук, я принялся собирать упавшую ягоду. Поднявшись на ноги, я оглянулся и понял, что никого нет. Поэтому, как ни в чем не бывало, я продолжил делать то, ради чего туда и пришел. Спокойно набрав чашу до краев, я развернулся и, радостный, направился в сторону дома. Мне удалось сделать всего пару шагов, как меня что-то схватило за штаны, и я упал. Чаша с ягодой, конечно, оказалась на траве прямо перед самым моим носом. Когда я поднял глаза, передо мной возникла все та же, по твоим словам, фейра.

– Много от них мороки. По себе знаю.

Хэйвуд был абсолютно согласен с Руморгом.

– Я тогда ей сказал: «Послушайте, я просто пришел собрать ягоды и трогать никого не собираюсь». В ответ она только рассмеялась. Тогда стало вдвойне обидно. Я встал и начал собирать ягоду вновь. Характер у меня упертый. Да и Полианну хотелось порадовать. Мне каким-то чудом удалось сгрести всю малину. Было похоже на то, что она отстала, чему я был несказанно рад. Теперь я стал осторожно делать шаг за шагом. Мне каким-то чудом удалось пройти пару минут, как по моей чаше ни с того ни с сего ударила ветка. Все опять оказалось на траве. Я демонстративно присел и, уже в третий раз, начал собирать ягоду. Еще пару таких шуток, и она вся бы стала мятая. Когда я закончил, то рванул, что есть мочи, надеясь, что в этот раз она сжалится.

– И как оно? Знаю я одну такую фейру. Живет здесь недалеко. Как раз в кустах малины. Может быть, это она?

– Честно сказать, и знать не хочу. А добежать мне все-таки удалось. Она меня тогда в покое оставила. Жаль, Полианна не поверила.

– Фейры зла не причинят. Но лучше их не трогать, – сказал Руморг. – Это будет тебе уроком.

«Скверный получился урок, – промелькнуло в голове у Хэйвуда. – Но, наверное, такие уроки и являются настоящими».

***

Внезапно грохот раздался, и небо над высокими башнями замка в разные цвета окрасилось.

Салют, который мальчик просто обожал, на себя его внимание отвлек. Для него это поистине прекрасно было. Яркий, шумный – именно он говорил о том, что праздник начался. Снова грохот раздался, и в небо три большие вспышки взвились. Поднимаясь все выше, они в разные стороны расходиться стали. Даже Хэйвуд за этим с большим интересом наблюдать начал. Отдаляясь, вспышки неожиданно развернулись, устремились друг на друга и столкнулись. Раздался небольшой хлопок, и с неба, от самых горных вершин и до конца леса, разноцветный дождь полился. Красный, синий, желтый, оранжевый – все существующие цвета пространство над головами жителей королевства озарили.

Рино рот открыл. Такого он никогда не видел. И как же это было красиво! Его шея уже затекла, но он никак не мог взгляд отвести. Казалось, что этот дождь из радуги целую вечность падал. Как будто время остановилось, замерло, само вдоволь этим чудом налюбоваться пытаясь.

Досмотрев до конца это представление, Хэйвуд внука из забытья вывел.

– Нам пора идти. Уже поздно. Да и мать заждалась. Правда, обрадовать ее нечем, – вздохнул старик.

Он собрал удочку и ведро взял, в которое даже смотреть жалко было: всего три небольшие рыбешки. А он так пироги с рыбой любил. Видимо, этот год без его любимого лакомства провожать придется.

Зимнее солнцестояние (глава вторая)

Рано еще совсем было, однако безоблачное небо не поленилось свои двери для восхода солнца открыть. В этот день даже мягкий снег, за ночь крыши домов покрывший, идеально выглядел. А не спавший народ уже во всю по своим делам торопился, между детьми маневрируя, снующими от двери к двери туда-сюда. Ведь главное сейчас подарки: яблоки, гвоздики и сладости, – куда же без них.

Дома каждого жителя королевства колосьями пшеницы украшены были – символом плодородия, и омелой с плющом, дабы внутрь только добрых существ и духов привлечь. Плетя корзины из прутьев вечнозеленых растений, люди туда свои подарки клали и ими с самыми близкими и родными обменивались; с теми, кого хотели простить, или теми, у кого сами должны были прощения за свои прошлые грехи и ошибки попросить. А полено из ясеня, как еще одна важная составляющая этого мероприятия, всю ночь в доме горело, все былое в прошлое унося.

Это – праздник света; праздник чистоты и новизны.

Пройдя вглубь столицы, можно было на улочки наткнуться, где небольшие двухэтажные дома притаились. Прилегая друг к другу, они плотную стену образовывали, за которой уже постройки более-менее зажиточных горожан располагались. Каменные, деревянные – все как украшение глаз радовали. Лавки же здесь не стояли. Да и торговцы ночи напролет о свежих овощах и хлебе не кричали. Тут даже две лошади не разъехались бы, не говоря уже о том, чтобы вместе с телегой передвигаться.

Дом Рино и Хэйвуда как раз-таки на одной из таких улочек уместился. Кухня и небольшая гостиная внизу достаточно уютными казались, особенно для приема гостей, которых мать мальчика – последняя из жителей этого дома – так любила. А на втором этаже для каждого из жильцов находились три крохотных комнатушки. У Рино она, наверное, самой просторной из всех была. Там даже маленький балкон имелся, который на совсем небольшой дворик с сараем выходил. Сарай же тот мастерской являлся, где Хэйвуд различные изделия из дерева создавал. Да еще какие!

Обычно Рино в постели поваляться предпочитал, когда у него свободный денек выдавался. Но уж точно не сегодня. Мальчик даже несколько раз за ночь из-за перенасыщения эмоциями от предстоящего события просыпался.

Не выдержав более ни минуты, он вскочил и прямиком вниз побежал, на кухню. Там уже возня слышна была, а в воздухе аромат чего-то крайне вкусного витал. Рино в конце самой лестницы остановился и принюхался. Этот запах он ни с чем не спутает. «Пирог», – подумал мальчик. Он, как и его дедушка, также это лакомство любил. Правда в отличие от Хэйвуда, это пироги с яблоками были: мама их просто отменно готовила.

Женщина стояла у стола. Улыбнувшись своему сыну, она из корзины самый большой фрукт достала и ему дала. Усевшись напротив нее на стуле, Рино громко хрустеть принялся.

– Рано ты вскочил, – сказала Элиза, продолжая готовку. – Уже собрался идти на улицу?

– Попозже. Мы встретимся с Джулио около полудня.

– Не забудь поздравить от меня тетю Мари. Вы явно не обойдете стороной ее дом.

Рино ей кивнул, не отрываясь от яблока.

– А где дедушка? – спросил мальчик.

– Как и всегда: плетет корзины у себя в мастерской. Заказов в последнее время очень много было.

– Мама, мы же пойдем на праздник?

– Конечно, дорогой. Но это будет ближе к вечеру. Еще много чего нужно сделать. И, Рино, не задерживайся с Джулио. Мне будет нужна твоя помощь.

– Ага, – только и сказал он.

А затем он небольшую кухоньку в поисках блюд оглядывать принялся, которые ему сегодня вечером испробовать предстоит. На глаза успели попасться свежеиспеченный хлеб, молоко, сыр, небольшой кусок мяса, яйца, овощи – все это крайне дорого стоило, но прибыль, которую Хэйвуд от своей мастерской получал, им этот год с размахом отметить помогла.

Обежав вокруг глазами, он обнаружил одну крайне неприятную вещь:

– Мама, а где брусничный джем? Ты еще его не приготовила?

– Нет, – протянула она.

– Нет? А когда ты его сделаешь? Ты точно успеешь к вечеру?

– Думаю, да. Только если ты сходишь за брусникой на рынок, – мягко сказала она.

– Что?! Ты что, забыла? – округлил он глаза. – Как ты могла забыть?

Помимо яблочного пирога он и джем с брусникой любил. Эти два блюда обязательно на каждый праздник готовились. Они были одними из тех особенностей, из-за которых Рино каждый раз какого-нибудь значимого события ждал.

Раз в пару недель за ужином Элиза свежеиспеченный пирог разрезала и брусничный джем подавала, дабы Рино порадовать. Заваривая вкусный чай с той же брусникой – по строгому наставлению своего сына, – женщина туда немного гвоздики добавляла, аромат которой моментально по всему дому разносился, его праздничной атмосферой наполняя. Про Хэйвуда она тоже не забывала. Приготовленный пирог с рыбой, которую он чаще покупал, нежели сам ловили – с рыбалкой у него с детства не заладилось, хоть он и любил рыбачить, – также на столе красовался.

Но сегодня из-за огромного количества дел, свалившихся на нее с самого утра, в голове все перемешалось. Встав ни свет ни заря, женщина уже вовсю на кухне хлопотала. Правда ее все никак мысль не покидала, что она что-то забыла.

– Прости, малыш. Я обещаю, что к вечеру все будет готово.

– А если ее не будет на рынке? Что, если ее уже давно раскупили? – промолвил он, чуть ли не рыдая.

На глаза слезы наворачивались, а в горле ком стоял. Как она могла забыть? Ведь здесь все предельно просто было. Он почувствовал, что внутри обида зародилась. Пытаясь от этого неприятного ощущения отгородиться, мальчик в окно посмотрел.

– Не переживай. Эта ягода не такой ходовой товар, как мясо или молоко, например.

– Тогда я пойду прямо сейчас, – твердо сказал Рино.

– Дождись хотя бы, когда станет светлее.

– Нет. Сейчас.

Он спрыгнул со стула, выбросил недоеденное яблоко и к себе в комнату одеваться побежал. Не прошло и минуты, как мальчик на улицу выскочил, на ходу шапку надевая.

Путь до рынка, сказать по правде, не такой уж и близкий был. Пытаясь отвлечься и о неприятном инциденте не думать, он слегка шаг замедлил и разглядывать стал, как дома в этом году наряжены были.

Пройдя дом тети Анны – человека, который чаще других гостей их посещал, – он свой взгляд на массивной дубовой двери остановил. Самый ее центр большой круглый венок из омелы украшал – вечнозеленого растения, о прекрасных летних деньках напоминающего. В него были вплетены колосья пшеницы, ветки гвоздики, а также там три спелых зеленых яблока висело.

А на широком подоконнике плетеная корзина с теми же составляющими стояла: омела, гвоздика и яблоки. Единственным отличием свечка оказалась, которая над всем этим чудом в самом центре возвышалась. Справа же от корзины керамический светильник выглядывал – один из обязательных символов этого праздника. Небольшой по высоте, он в себя одну свечу вмещал, а стенки его замысловатыми узорами расписаны были, изящный и дорогой вид придавая.

Заглянув за подоконник, Рино камин увидел, над которым так же венок внушительных размеров висел. Как и полагается, там дрова горели, а рядом полено лежало, которое по традиции в эту ночь сжечь следовало. Перед ним стол на пятерых человек стоял. Мальчик задумался, вспомнить пытаясь, кто же там проживает. К его сожалению, ему только рыжего кота припомнить удалось, которого на данный момент и видно-то нигде не было. «Кто живет в этом доме? – проговорил он про себя. – Странно, что я раньше здесь не бывал».

На самом деле, это и вправду очень странно. Рино парень общительный, так что практически каждый дом на этой улице мог похвастаться тем, что хотя бы раз его в гостях видел. «Надо сюда обязательно заглянуть вечером. У них наверняка должно быть много сладостей и яблок», – промелькнуло у него в голове.

Минут через сорок-пятьдесят Рино на рыночную площадь вышел, уже и позабыв обиду на мать. За время, пока он туда добирался, солнце весь замок осветить успело – тьма начала отступать.

Это огромные пространства были. Только ступив на нее открывалась возможность гигантские башни замка с острыми пиками увидеть, скрывающиеся за крышами домов до поры до времени. Многочисленные лавки, стеллажи, вывески – все это просто с ума своим разнообразием сводило. А отводя взгляд от всей этой красоты, что сделать довольно сложно было, глаза так или иначе на людях останавливались.

Кого и что здесь только не найти! Яркие и пастельные, длинные и короткие одежды рыночную площадь наводняли, от чего в глазах рябить начинало. Но главным ее отличием не стихающий шум оказался. Сложно даже представить, как рядом люди жили.

«Где же ты?..» – вслух сказал мальчик. Недолго думая, он в самую глубь этого водоворота красок и запахов зайти решил. Когда Рино мимо прилавка со специями прошел, в нос ему резкий запах перца ударил, так что даже отвернуться пришлось. Еще одной задачей было от идущих на встречу людей увернуться. Благо, рост его оставлял желать лучшего.

Потратив еще минут пятнадцать на поиски, он уже сдаться собирался, но в толпе знакомое лицо заметил. Пытаясь между двумя полными дамами пролезть, мальчик чуть было своего друга из виду не потерял.

«Может быть, он знает, в каком месте продается эта ягода?» – подумал он.

– Джулио, – крикнул ему Рино, но тот его не услышал. – Джулио Хакни, – снова прокричал ему мальчик.

Джулио обернулся и начал водить глазами по лицам прохожих в той стороне, откуда, как ему показалось, звук доносился. Пока мальчик выискивал того, кто его по имени позвал, Рино с большим усилием между все теми же полными дамами протиснулся, чтобы до друга добраться.

– Джулио, что ты здесь делаешь так рано? Ты говорил, что утром будешь помогать матери готовить, – запыхавшись сказал он.

– Привет, Рино! Не думал тебя здесь увидеть. Мама послала за хлебом. А ты что тут забыл? – спросил он, поправив темную шапку на копне русых волос.

– Брусника, – торжественно произнес Рино. – Представляешь? Моя мама забыла ее купить.

– Ты и брусника – вещи неотделимые. Ну, еще яблочный пирог можно сюда прибавить.

Глаза Джулио заблестели, а уголки рта в добродушной улыбке растянулись. Такой он был: легкий на подъем и добрый в душе. Рино всегда этим в нем восхищался. Ему казалось, что именно легкости в нем самом недостает. Да что уж греха таить, мысли его тоже не всегда чисты были, в чем, сказать по правде, он себе признаваться не хотел. Мальчик каждый раз себе кусок побольше урвать старался. Благо, ума и совести себя одергивать ему хватало. Пусть даже и в самый последний момент.

– Ты знаешь, где она продается?

– Скорее всего, где-то в стороне канала. Там еще рядом небольшая лавка с утварью господина Томаса.

– Покажешь?

– Почему бы и нет, – с той же широкой улыбкой ответил тот. – Идем. А то еще полчаса, и тут будет слишком много людей.

Пройдя пару стеллажей с тканями, Джулио налево повернул. Чтобы до магазина с утварью дойти, через самый центр рыночной площади пробраться предстояло: так гораздо быстрее было. Догнав Джулио, Рино его за рукав коричневой кофты схватил – и как он только не замерз? – чтобы не потеряться. Он имел смутное представление о том, где именно эта лавка расположена. Мальчику редко по торговой площади одному гулять приходилось. Всеми покупками, как правило, Элиза занималась. Играл же он, в основном, либо в порту, либо за стенами в пределах деревни. Дальше ему ходить не разрешали: мал еще был.

Солнце уже пригревало, когда они только до лавки добрались. Джулио огляделся вокруг и произнес:

– Это должно быть где-то здесь. Я как-то видел тут прилавки с ягодами.

– Ты уверен? Не припомню, чтобы здесь продавали что-то помимо ненужного барахла.

– Вот она, – указал пальцем Джулио куда-то в левую сторону. Он взял Рино под руку и пошел туда, где заметил ягоду.

Ягода та отменной оказалась: брусника, ежевика, малина. Мальчики с минуту стояли, ее глазами поедая.

– Да, что тут еще скажешь, – сказал слегка полноватый мужчина с южным акцентом. – Нет. Определенно, нет. Лучше ягоды вы не найдете. Тем более в самый разгар праздника.

– По чем у вас брусника? – спросил Рино у торговца, указав на нее пальцем.

– По чем… брусника… – стал он протягивать слово за словом. – Отдам пакетик за пол монетки серебра.

– Половина? – у Рино чуть глаза на лоб не полезли. – Она ведь не золотая!

– Мальчик мой, сейчас то самое время, когда все, что ты видишь на прилавках – золотое.

Цена не так уж и удивительна: ягода зимой – не такое частое явление.

– Но у меня только четыре медных монеты, господин, – промямлил он.

– Нет, четыре – слишком мало. За четыре монеты могу отдать тебе только пару ягод. Я сегодня добрый.