Текст книги "Сбывшиеся сны печальной блондинки"

Глава 12

Лена Симонова сегодня целый день сияла как медный таз. Утром она познакомилась с классным парнем. Такие обычно не клеились к Ленке, хотя вообще-то, мужским вниманием она обижена не была. Но этот парень был вполне симпатичный и притом водил шикарную иномарку с небрежностью хозяина. Да и упакован новый ухажер был на все сто. Кожаный плащ, под ним – темный костюм. На ногах длинноносые туфли, последний писк моды. Лицо у парня было простое, но располагающее.

Ленка попала к нему в машину случайно. Просто проголосовала, так как опять опаздывала на работу и не хотела нарваться на придирчивую директрису.

Парень открыл перед ней дверь и приветливо спросил:

– Куда направляетесь?

– На работу.

– Где работаете?

Завязался разговор. Оказалось, что Володя, как представился владелец классной тачки, работает в фирме, которую обслуживает «Эврика», и, кстати, собирается зайти, сделать заказ.

– А вот интересно, – будто в раздумье произнес Володя, – вы же все время ищете клиентов?

Он глянул на Ленку, которая не сразу поняла, о чем он говорит. На долю секунды ей показалось, что он принял ее за проститутку. Рассмеявшись нелепой мысли, она ответила:

– Это забота менеджеров и Алки.

– Кто это, Алка?

– Это начальница, директор мой. Она все время озабочена, а мне-то что! Я на звонки отвечаю.

Володя приветливо улыбнулся. Ленка увидала его пронзительно-синие глаза и замечталась. Но надо было продолжать разговор и не выглядеть дурой.

– А у вас много заказчиков?

– Ну да, конечно. Дела хорошо идут.

– Да? А вы их в компьютер вносите?

«Симпатичный он, хоть и настырный!» – подумала Ленка.

– Ага.

– А есть специальная программа?

– Есть.

– А можно посмотреть?

«Да он же меня клеит!» – наконец-то сообразила она.

– Можно. Приходи сегодня.

Здорово, что Алки нет. Можно обустроить личные дела, не отходя от кассы, от компьютера то есть.

– Я завтра зайду. Можно? – Володя снова улыбался, и Ленка улыбнулась ему в ответ, хоть и была разочарована отсрочкой. – А сегодня давай сходим куда-нибудь?

Ленка чуть не завизжала от радости:

– Давай, я в шесть освобождаюсь!

Целый день она переживала, что не надела сегодня красные брючки, в которых выглядела очень секси. Даже хотела съездить в обед переодеться, но не успела: стерва Алка подкинула целую пачку бумажек в набор. И вот ровно в восемнадцать ноль-ноль к зданию, где располагалась «Эврика», подрулил красный «Фольксваген» Володи. Ленка тут же выскочила на улицу и запрыгнула в открытую водителем дверь.

– Привет, – сказала она.

– Привет, – ответил он и поцеловал Ленку в щеку. Она немного покраснела от неожиданности. – Только мне надо заехать по делу в одно место. Ладно?

– Конечно, – Ленка бы заехала с новым ухажером и в два, и в три места.

Они подъехали к зубоврачебной клинике доктора Ведищева. Ленке было известно, что хозяин клиники, неприятный такой мужик, был когда-то мужем ее шефини. Он недавно заявился к ней в кабинет и устроил скандал бывшей супруге.

Володя попросил Ленку зайти с ним, и она пару минут посидела в холле, пока он куда-то ходил. Вернувшись, Володя предложил:

– У моего друга день рождения, хочешь, пойдем поздравим?

– Хорошо, – улыбнулась она.

По дороге Володя снова интересовался картотекой. Ленке это уже немного надоело, но парень был уж очень ей по сердцу, и она, скрыв недовольство, рассказала, что вся информация у нее в компьютере, там и нынешние клиенты «Эврики», и бывшие, и потенциальные.

– Наверное, это секретная информация? – поинтересовался Володя. – У тебя там, небось, три пароля?

– Нет никаких паролей, иногда кто-нибудь из менеджеров приходит, смотрит, у них только текущие клиенты в программе, те, кого они сейчас разрабатывают. Поэтому я не ставлю пароль.

Володя остановил машину возле неказистого частного домика. Ленке не очень понравилось это место, да и признаков празднества по поводу именин не наблюдалось, но, очарованная улыбкой Володи, она шагнула в калитку. Это был ее последний шаг в жизни.

Ведищев был на кухне и разговаривал по телефону. Он говорил со своим заместителем в клинике. Я нырнула в ванную.

На завтрак Олег подал оладушки со сметаной.

– Ты уже и оладушки готовишь? – спросила я, весьма удивившись. Поджарить кусок мяса – это вполне в духе бывшего супруга, но оладушки! Даже для него слишком.

– Да, – небрежно махнул рукой Олег, – Кирюшка любит.

– А Юлия не готовит?

– Готовит. Просто это я в клинике сына кормлю. У меня там кухня, а мы иногда одни ночуем, и тогда я жарю оладушки. Попробуй! Вкусно получается!

Все-таки это странно выглядит: муж и сын где-то ночуют, а Юлия что, одна остается? Ах, все это не мое дело. Я откусила кусочек жареного теста.

– И правда вкусно.

Мне тоже надо было позвонить. Вообще-то хорошо бы заехать в «Эврику», но не успею до самолета. Я быстренько слопала со сметаной три кулинарных шедевра дантиста Ведищева и схватила телефонную трубку. Оказалось, что Ленки нет на месте, и уже звонила ее мама, потому что Ленка не пришла вчера с работы. Днем позвонила и сказала, что у нее свидание, но с кем, где, – не сказала. Я забеспокоилась. Пропадать – не в характере моей секретарши. Надавав распоряжений и сообщив, что меня пару дней не будет на работе, повесила трубку.

По дороге в аэропорт я все размышляла о презентации. Надо предотвратить катастрофу. Мне мерещился оглушительный провал и большой позор для моей фирмы и для меня лично. Вот если бы Мишка не оказался такой гадиной, я поручила бы презентацию ему! Но «творец» сидит в подвале на заброшенной стройке (господи, хоть бы с ним ничего не случилось!) и даже Ленки нет на работе. Хоть бы и с ней все было в порядке!

И еще меня беспокоил разговор с Кариной. По дороге в аэропорт я завезла ей ключи от квартиры.

– Что происходит? – спросила Кара строго, открыв мне дверь.

Говорить, не говорить? Карина всегда недолюбливала Олега, но, пока я жила с ним, она молчала. Именно по ее молчанию я понимала, что он ей неприятен. Его категоричность, амбициозность, неумение идти на компромисс даже в дружеском разговоре – все эти милые черты характера дантиста Ведищева отталкивали мою дружелюбную подругу. «Лучше с ним не связываться», – говорила Кара с улыбкой, скрывающей неприязнь. Вагиф был совсем другим: он старался никого не задеть даже случайным грубым словом и считал, что худой мир лучше доброй ссоры.

Исходя из этих соображений, я помялась и попыталась выдать правдоподобную версию:

– У одного моего сотрудника похитили сына. Мы стали разбираться…

– Да? – резко перебила меня Кара. – А почему тогда у подъезда Ведищев торчит?

Я опустила голову. Соврать не получилось.

– Алла, – заговорила подруга, втаскивая меня в коридор и прикрывая входную дверь, чтобы не возбуждать любопытство соседей. – Тебе что, мало? Не связывайся с ним снова, прошу тебя! Он женат, у него своя жизнь, а ты до сих пор раны зализываешь! Он не вернется, а если и вернется, то только опять разобьет тебе сердце.

– Понимаешь, – мой ответ звучал виновато. – Я не могу. Что-то происходит, и я тоже втянута в это. Позвоню тебе.

– Алла! – Подруга подняла руку, готовясь продолжать, но осеклась и только безвольно и досадливо махнула на меня. – Всегда знала, что ты любишь его. Все бесполезно, любые слова на ветер. Мавр сделал свое дело… Учти, ты роешь себе могилу.

– Не надо так мрачно. Я пойду. Привет Вагифу.

– Спасибо, передам. Только они с моим отцом теперь страшно заняты.

– Чем это? – мне было некогда, но перебивать Кару и обижать невниманием не хотелось.

– Мой папа теперь директор «химии». Ты же знаешь, Китаева убили. Такой кошмар! Вагиф и папа целый день торчат на заводе, а я одна, с детьми.

– Ну не кисни, у мужчин одни дела на уме! Я приеду, и мы с тобой куда-нибудь сходим, оттянемся!

– У тебя тоже одни дела на уме, – обиженно сказала Кара. – Помни, что я тебе сказала. Иди, иди уже…

Я послушно пошла вниз, туда, где стоял Ведищев, спокойно прикуривая от моего горящего сердца.

Глава 13

В салоне самолета, медленно пробираясь следом за Олегом, я опять стала думать о работе. Черт, придется звонить в «Эврику» из Москвы. Интересно, можно будет воспользоваться мобильником Ведищева? Дорого это ему станет, вот что. А пусть платит! Я тащусь в эту дурацкую Москву не по своей воле. У меня и в Гродине дел полно. Да шеф мне башку свернет за то, что я бросила фирму и поперлась решать личные проблемы с бывшим мужем. А кстати, шеф! Может, есть смысл связаться с ним?

Вдруг среди пассажиров я заметила знакомое женское лицо. В середине ряда сидела девушка в черном пальто. У нее были длинные прямые волосы, узкое бледное лицо. На носу сидели стильные синие очки. Я все не могла вспомнить, откуда знаю ее. Она подняла оправу вверх, на волосы, как ободок, и я увидела ее усталые покрасневшие глаза.

Да это же Ленка Шахова! Точно! Как я и сказала Олегу, знать всех в городе – моя работа. Знакома была и с Ленкой. Когда ее муж организовывал крупнейшую в городе фирму, совместное предприятие, торгующее удобрениями нашего химического завода, она приходила заказывать рекламу. Между прочим, благодаря «Лозе» химзавод сейчас процветает. Это Шахов вложил денежки в полуразвалившееся предприятие, и завод понемногу стал оживать. Пусть не сразу на полную мощь, но все же дело пошло. Люди вышли на работу, стали получать зарплату.

Теперь «Лозу» ликвидировали. Пару недель назад позвонил этот противный мужик, заместитель Шахова здесь, в Гродине, и заказал двадцать квадратных сантиметров в «Гродинской правде» для объявления о ликвидации «Лозы». Я очень удивилась этой новости, и Лавренев рассказал, что Шахов умер в Париже от рака и приехала Лена, чтобы закрыть все дела. Лавренев сам был в шоке от случившегося и, похоже, нервничал. Наверное, боялся, что теперь всплывут его махинации! Все в городе знали, что он прокручивает свои дела за ширмой совместного предприятия.

А моя секретарша Ленка трещала, что Шахова теперь выйдет замуж за французского графа и миллионера. Ленка знает это, потому что ее тетя живет на одной лестничной площадке с бабкой Лены Шаховой.

Мы уже сидели на своих местах, и впереди в просвете между сиденьями я видела прядь русых волос, прихваченных дужкой синих очков. По-моему, Лена выглядела скорее как вдова, чем как невеста. Это было заметно не только по грустным серым глазам, но и по особой ауре печали, которая ее окружала.

Я посмотрела на сидящего рядом Олега. Он молчал, глядя в иллюминатор и теребя мочку левого уха. Однажды он рассказал, что у него в детстве был щенок, который укусил маленького Олега за левое ухо. С тех пор прошло много лет, а привычка трогать левое ухо осталась. Много чего остается с нами и через много лет, вопреки нашей воле.

Смогла бы я, вот так, как Лена Шахова, похоронить мужа, а потом выйти замуж за другого? Какие бы у меня были глаза, если бы десять лет назад мой муж не сделал ребенка другой женщине, а умер? Какое счастье, что он жив, что всегда со мной была надежда на его возвращение. И что он вернулся.

«Но он не вернулся!» – одернула я себя. Мы просто вовлечены с ним в какую-то игру, в чью-то игру. Надо разобраться и спасти сына Олега.

– Что мы будем делать, когда приедем? – мне вдруг показалось, что план не совсем ясен. Нельзя же ехать по адресу, данному Мишкой, сразу же как прилетим – на ночь глядя.

– Сначала мы устроимся в гостинице, а утром начнем искать Кирилла. Сначала я думал ехать за ним сразу. Но у меня, – он понизил голос, – даже оружия нет. Но ничего, я знаю, где раздобыть все, что мне надо, и недорого.

– Интересно, кто это тебе там по дешевке гаубицу скинет?

– Я же учился в Москве. У меня там остались связи. К тому же, как только найду Кирилла, разберусь с той фирмой, которая меня так подставила. Сволочи! – закончил он. Между прочим, люди, обманувшие Ведищева, не знают, с кем связались. Многие в Гродине считают его довольно неприятным человеком, хоть и доверяют ему свои жевательные приспособления. Он отличный специалист, прекрасный диагност, у него золотые руки. Вся элита города ходит к нему в клинику и наперегонки атакует кресло рядом с его бормашиной. Как и я, дантист знает весь Гродин в лицо, точнее, простите за каламбур, по зубам. Тем не менее слухи о нем ходят разные. Я сама слышала несколько историй о том, как Олег затевал судебные процессы против тех, кто посмел ему насолить. Например, одна строительная фирма попыталась надуть его с ремонтом в клинике, так он просто разорил ее владельца, которому присудили выплачивать материальный ущерб, компенсацию за простой клиники и испорченные строительные материалы. Да уж, милый парень этот Олег Ведищев!

– Ты учился на бандитском факультете?

– Нет, просто все они торговали оружием, – парировал он.

– Мне все же кажется, – сказала я, – что ты одним пистолетом проблему не решишь!

– Возможно, все намного серьезнее, чем мы предполагаем! Из разговора с твоим ведущим творческим работником мы поняли – эти парни самые настоящие бандиты. Пистолет мне мало поможет, но защищаться же надо! Мне бы только Кирюху у них отобрать! Потом я пойду в милицию и все там расскажу. Пока Кирилл у них – в органы обращаться опасно.

– К тому же, – сообразила я, – эти ребята из фирмы связаны с гродинскими бандитами. С Барыгой в частности.

– Вот именно. Мне бы только сына вернуть! Пропади все пропадом – и клиника, и весь этот Гродин. Уеду оттуда с Кирюшкой!

– А Юлия?

Он ответил не сразу. Но, когда заговорил, вновь удивил меня:

– Это ее дело. Пусть выбирает, только, думаю, она не поедет. У нее и в Гродине очень интересная жизнь.

– Какая это – интересная? – не поняла я.

– Такая. – Ведищев явно колебался, говорить ли мне все до конца. – Ты, конечно, поняла, что у нас не все гладко в семье. Я почти живу в клинике, Кирюшку стараюсь тоже держать при себе.

– Она плохая мать?

– Мать? Ну заботится она о нем просто отлично. Все, что касается еды, одежды, здоровья, учебы, – на высшем уровне. Только мальчик растет и многое уже понимает. Знаешь, мне не хочется, чтобы он вырос на сентенциях типа: «Не рви книги, они денег стоят!»

– А разве не стоят?

– А разве цена и ценность – одно и то же? Пойми, Юлия предельно материалистична. Ее интересы не выходят за рамки трех вопросов: «Что? Где? Почем?» Я же хочу вырастить мальчика с широким кругозором и разнообразными интересами. Мне неприятно то, как она воспитывает его. Сидеть за учебниками – хорошо, читать «Трех мушкетеров» – только глаза портить. «Вот вырастешь, будешь много зарабатывать!» Деньги, деньги, деньги. И все такое…

– Может, она права? – странно, но я не двуличничала. Иногда мне на самом деле кажется, что жить надо так: увидел, заработал и купил. Опять увидел… – Деньги нужны в самых элементарных делах. Вот ты же не стал работать на чужого дядю. Тачка у тебя нехилая.

– Деньги нужны, чтобы жить, а Юлия живет ради денег. И лжет ради денег.

Олег замолчал и отвернулся. На самом деле меня интересовало другое. Юлия пусть хоть святая будет, пусть хоть ведьма, но как к ней относится Олег? Любят ведь не за прекрасный характер или чувствительную душу. Любят потому что любят. А любит ли Олег свою жену? Он много уже порассказал лишнего. Мы – чужие люди, никакой откровенности между нами быть не может. Значит, либо Юлия дорога ему и он постоянно говорит о своей обиде потому, что переживает, либо повествование предназначено индивидуально для меня. Персонально для меня. Чтобы, например, потом по старой, как мир, схеме пожинать плоды женской жалости.

Ведищев вполне способен на такое. Он достаточно хитрый, чтобы разыграть маленький спектакль и сорвать аплодисменты, а то и выручку за билеты. Фигурально выражаясь.

Глава 14

Игорь Лавренев искренне считал, что в жизни ему повезло. Он вырос в простой семье, папа работал на «химии», а мама – буфетчицей в школе. Зато друзья у Игоря были просто класс! Самым близким другом с детства стал Рафик. Но после школы судьба развела их в разные стороны. Игорь вернулся в родной город только через десять лет, после армии, неудачной женитьбы и двухлетней отсидки в тюрьме за кое-какие операции с недвижимостью наивных граждан. Он сразу пошел к Рафику. Приятель теперь занимался бизнесом – не просто торговлей, нет, он был среди тех, кто теперь диктовал правила в Гродине. Рафик пристроил и Игоря. С тех пор у Лавренева не было материальных проблем. В отличие от большинства парней, с которыми теперь работал Рафик Ханмурзаев, у Игоря было неплохое образование и он умел производить впечатление вполне респектабельного человека. Это были дефицитные качества в той среде. В среде простых ребят с пресловутыми золотыми цепями на толстых от пива шеях.

Рафик богател не по дням, а по часам. Но важно было другое. Очень скоро, в силу самых разнообразных причин, Игорь выяснил, что именно Ханмурзаев – первый человек в группировке. Игорь стал его правой рукой и, кроме того, выполнял особую миссию: он осуществлял связи с общественностью. В прямом смысле. Лавренев был почти единственным среди орлов (так называли себя парни Рафика), кто занимал абсолютно легальное положение в гродинском деловом мире. Рафик порекомендовал его Шахову, генеральному директору совместного предприятия «Лоза», на должность директора российского филиала фирмы. Тут был свой резон. У ребят были планы, для реализации которых требовалось прикрытие легальной организации. Даже теперь, когда «Лозу» ликвидировали, Лавренев, нервничая по поводу некоторых деталей, в целом был спокоен за свою судьбу. Его положение в группировке останется особым, он будет продолжать работать на Рафика, используя имидж солидного делового человека.

Сегодня он отвез жену, точнее, вдову Шахова в аэропорт и собирался заняться личными делами. Ему надо отдохнуть. Ленка Шахова, настырная дура, все нервы измотала! Она проверяла все счета, каждую бумажку, засунула свой нос везде. Лавренев еле сдержался, чтобы не стукнуть ее по черепушке и не выбросить потом трупик в речку Грязнушку. Шутка, конечно. Игорю в жизни не приходилось убивать. Для этого есть шестерки, а он – приличный человек. Кстати, и жениться бы пора. Вот недавно, неделю назад, он познакомился с бабой в своем вкусе: разбитная, доступная, веселая. С такой можно жить.

Оля ждала его на перекрестке улиц Ленина и Горького. Игорь остановил свой черный джип возле крепкой, но женственной фигурки своей подружки, и она ловко вскочила на сиденье.

– Сегодня мне к стоматологу надо, – сказала Оля, целуя кавалера. – На минутку. Только скажу, что все в порядке с новой пломбой, ладно?

– Ладно, – миролюбиво ответил Игорь. – Поехали.

Лавренев не любил трепаться за рулем. Оля знала это и помалкивала. Умная баба…

В клинике Оля попросила Игоря зайти с ней в холл и подождать там, а не в машине. Лавренев, не задумываясь, выполнил просьбу любовницы. Она отсутствовала всего пару минут. Потом появилась, улыбаясь и вертя крутыми бедрами.

– Поехали ко мне, – предложила она. Раньше Оля к себе не приглашала. Игорь подумал, что их отношения переходят в новую стадию. – Только не пугайся! Я снимаю комнату у одной бабки на окраине. Денег на хорошую квартиру нет. Сегодня хозяйка уехала, и мы будем одни.

– Держись за меня, – усмехнулся Лавренев, садясь за руль своего крутого джипа. – Держись за меня, и все у тебя будет.

Оля благодарно рассмеялась. Домишко, где Оля снимала комнату, и впрямь был где-то на выселках. Пока они катались до стоматологической клиники, потом на край города, совсем стемнело. Оля вышла из машины, дождалась, пока Игорь возьмет свою барсетку, закроет машину, предварительно проверив, подняты ли стекла и закрыт ли люк в крыше, и пропустила его вперед в калитку. Лавренев был крепким мужиком, отменного здоровья и с крепким черепом, поэтому он умер не сразу, а успел заметить и пистолет, и руку, державшую оружие, и глаза убийцы – спокойные и внимательные глаза человека, который старается сделать опасную работу качественно.

В Москве у Олега действительно было полно друзей, но остановились мы в гостинице. В разных номерах, конечно. Я жутко устала после перелета, меня добивали перепады давления. Голова кружилась, и в виске тюкали мягкие молоточки. Надо было принять душ и расслабиться. Олег велел мне привести себя в порядок за десять минут, но я бы и в десять часов не уложилась. В ванной открыла горячую воду, разделась и отдалась во власть теплых струй. Обожаю горячий душ. Сколько ни пробовала приучить себя к бодрящим прохладным водным процедурам – нет, все не в коня корм! Я трясусь после воды освежающей температуры, как мокрая крыса, еще несколько часов. И до чего же хорошо стоять вот так, опустив плечи, не держать на лице приветливое выражение, не пытаться выглядеть довольной всем, преуспевающей во всем, любимой всеми. Я старалась все-таки не намочить голову, потому что вымыла и уложила волосы утром, а сейчас возиться с прической не было никаких сил. И это была моя единственная забота в тот момент.

Неожиданно сквозь шум воды донесся какой-то шум. Я нехотя вышла из душевой кабинки и выглянула в комнату. В дверь настойчиво стучали. Вот блин! Ну нет покоя в датском королевстве! Кое-как обмотавшись полотенцем, босая и с целлофановой шапочкой на голове поплелась открывать дверь. Не успела отпереть замок, как в номер ворвался Олег.

– У тебя есть горячая вода? – заорал он, неприятно будоража мои жаждавшие тишины нервы. – В моем номере нет горячей воды! Я уже переругался с администратором.

– Странно, что не с министром по чрезвычайным ситуациям, – сказала я довольно вяло.

– Что? – переспросил настырный Ведищев уже из ванной комнаты.

Я пошла за ним, вспомнив, что по своей холостяцкой привычке разбросала белье. Переступив порог, буквально остолбенела: Олег уже стоял голый в душе, спиной ко мне, и зверски накручивал краны.

– Ты это что делаешь? – вырвался наружу мой вопрос.

– Я? Моюсь! – он слишком резко повернул кран холодной воды и, получив по спине ледяной струей, бодро завопил: – Ай-яй-яй! Холодно, черт возьми!

Наконец температура воды была отрегулирована, и Ведищев с наслаждением потянулся, заложив мускулистые руки за голову. Мне давно надо было покинуть ванную, но я стояла, глупо вылупив глаза на чужого обнаженного мужчину. Смотрела, как вода стекает по его телу, как она бессовестно исследует его изгибы и впадины, обтекая выпуклые мышцы на спине и гладкие ягодицы. Пора было просыпаться, но сон наяву был прекрасен и эротичен. Он возбуждал воспоминания, которые волновали и ранили одновременно.

– Будь другом, дай мочалку, – Олег разрушил очарование момента.

Сейчас он скажет мне что-нибудь вроде: «Что ты на меня смотришь?», и я просто останусь заикой, так и не сумев ответить на вопрос. Подала мочалку, постаравшись не коснуться своей похолодевшей рукой его мокрых пальцев, и вышла, прикрыв за собой дверь.

Еле доплелась до кровати, ощутив приступ слабости, и упала лицом на казенное покрывало. Я возьму себя в руки, я сильная, только надо согреться! Переживу и это. Женщины могут обходиться без секса много лет. Десять – точно. Нет, пятнадцать – точно. У меня еще есть в запасе пять лет! Господи, но почему же я плачу и трясусь? Это от слабости. Упало давление, нервишки разгулялись. Но я…

– Алла! – донеслось из ванной. – Дай полотенце!

Полотенце у меня было только одно – то, которое было на мне. Я стала искать свою одежду и вспомнила, что забыла трусики в ванной. Запасные были в сумке, на самом дне. Пришлось лезть за ними, нужный пакет никак не попадался под руку. Когда подняла глаза, Олег стоял прямо передо мной. Слава богу, у него хватило ума обмотать бедра маленьким полотенцем для лица. Правда, оно было коротковато для могучей талии дантиста Ведищева и узковато, едва прикрывая то, что должно быть прикрыто. В общем, он выглядел забавно.

– Попросил полотенце! – сказал он с досадой. – Стою, обтекаю, а ты тут возишься!

– Извини, – ответила я, пряча терзания в самый дальний уголок души и запихивая свои тряпки в сумку.

Взяла вещи, в которые собиралась облачиться, и ушла в ванную одеваться. Я надеялась, что, вернувшись, найду пустую комнату, но Олег совершенно не спешил прощаться. Он надел джинсы и сидел в кресле, напротив телевизора, бездумно щелкая пультом дистанционного управления. На экране мелькали картинки разных каналов, но Ведищев не замечал их. Конечно, ему не до телевизора! Он думает о сыне. Вот мне не о чем подумать, кроме работы.

Олег обернулся. На его лице читалась такая тоска, что у меня сжалось сердце.

– Может, пойдем поедим? – мне хотелось развеять его настроение чем-нибудь простым, материальным.

– Иди сюда, – позвал Олег.

Я подошла на пару шагов.

– Нет, ближе, садись. – Я подошла еще на шаг, он протянул руку, взял меня за локоть и попытался усадить себе на колени.

Я отпрянула:

– Ты что, спятил? Не надо меня хватать! И вообще, зачем ты тут голый ходил, чего добивался?

– Ну не злись! – он примирительно улыбнулся. – Неужели я так тебе неприятен? Ведь нет. Ты прошлой ночью со мной рядом спала и сейчас, в душе, у тебя такие глаза были, когда ты на меня смотрела!

Надо же, заметил! Тогда получи:

– Олег, я голого мужчину живьем десять лет не видела! Мне просто стало интересно, как ты теперь выглядишь. И, знаешь, мне не понравилось! Ты старый стал, задница обвисла, мышцы дряблые, ноги кривые! Пахнет от тебя старьем…

Он весело фыркнул и рассмеялся. Похоже, меня занесло и я перестаралась, но зато теперь дурацких вопросов не будет.

– Ты злишься, это хорошо. Ну иди же сюда!

На этот раз он отбросил пульт, легко поднялся из кресла и, прежде чем я успела воспротивиться, обхватил мои плечи и притянул к себе. Я прижалась щекой к его голой груди, покрытой седеющей густой шерстью, и почувствовала, как рвется внутри толстая кованая цепь, сдерживавшая мои эмоции. Те, другие, эмоции, и желания, и мечтания, и сны… Если сейчас поддамся, то стану совсем беззащитной. Олег опять причинит мне боль, и тогда я умру. Ну и пусть, лучше пережить это снова, чем стареть одной в своей норе! И все же попросила любимого:

– Не надо, прошу тебя, отпусти… Давай будем просто друзьями…

– А я и не держу тебя, – ответил он мягко и немного насмешливо.

Очнувшись, наконец, заметила, что он действительно не держит меня. Это мои пальцы судорожно впились в его кожу, это я прильнула всем телом к его телу. Боже, опять попалась!

Губы Олега уже целовали мои волосы. Нежное, теплое дыхание дразнило кожу. Внутренне я заметалась. Что делать? Расслабиться и получать удовольствие или прекратить эту пытку? Немного счастья сейчас – и годы терзаний потом или… Да ведь нет выбора! Мне в любом случае придется начинать латать свое сердце заново.

Он уже добрался до шеи. На мне был любимый розовый пуловер с овальным вырезом на груди. Вырез был довольно глубокий, с ним надо было держать ухо востро: чуть замечтаешься – и окружающие любуются бретельками лифчика. Сейчас розовый пуловер нахально спускался с левого плеча, предательски подчиняясь мужским пальцам. В вырезе косяками бродили мурашки.

Олег исследовал губами обнажавшиеся перспективы, и, как бы я ни старалась прекратить безобразие, мне это не удавалось. Старания, правду сказать, были едва заметны. Но я знала точно, что сейчас не готова, совершенно не готова прервать добровольный обет безбрачия. Чуть отстраняясь, я искала выход в глухой кирпичной стене. Наконец спасительная мысль воплотилась в вопрос:

– Олег, почему ты не беспокоишься о Кирилле?

Вопрос был задан громко, он так явно диссонировал с интимной ситуацией, что Ведищев даже вздрогнул. И опустил руки.

– Умеешь ты оглобли заворачивать, – сказал он тем самым язвительным тоном, который особенно не любила Карина.