Текст книги "Королева придурочная"

2

Все дела, планы и намерения Родиона были отодвинуты на задний план одним непредвиденным обстоятельством. Открылось оно на третий день после возвращения Родиона из чудесного отпуска, проведенного вместе с Ксенией в санатории.

После возвращения из санатория, он поселился в квартире родителей, так как свою квартиру пришлось оставить жене. Не до конца использованный отпуск собрался потратить с толком. Запланированный при переезде ремонт решил начать не медля. Да и родители, позвонив, сообщили, что собираются приехать с дачи в этом году пораньше: какие-то срочные дела с перерасчетом пенсии. Родион для ускорения процесса нанял рабочих. Сам же осуществлял общий надзор: выбирал цвет жидких обоев для окраски стен – остановился на солнечном колере. Заказал напольное покрытие под светлый орех, купил сантехнику и арматуру в ванную комнату. Родион не мелочился в расходах. Тем более что кратковременный период денежных затруднений сменился удачной полосой. Косяком шли задержанные ранее выплаты.

Рабочие взялись за дело бригадой и через неделю все было закончено. В квартире пахло краской, но все здесь теперь было так, как ему хотелось: живительный цвет стен подстать полам из ламината, чудесная ванна-джакузи. Он полагал, что маме понравится, а пока обживал ванну сам. Целых полчаса Родион наслаждался подводным массажем, подставлял спину веселым фонтанчикам, бьющими со дна ванны, наконец неохотно поднялся и встал под душ. В запотевшем зеркале в торце ванны отражалась туманным силуэтом его мускулистая фигура и длинные ноги. Родион протер зеркало губкой, чтобы осмотреть себя как следует, проверить, не остались пятна краски на лице или руках. Невольно он залюбовался собой: загорелое тело выглядело очень мужественно – белела лишь незагорелая полоска на месте плавок. Родион отвел взгляд от зеркала и машинально почесал между ног. Потом остановил руку и посмотрел туда, где чесалось: густо рассыпанные красные пупырышки озадачили его. Поразмыслив, решил, что подцепил какую-то грязь на пляже – вода в заливе в разгар сезона чистотой не отличалась. Взял шампунь для мытья волос и тщательно обмыл воспаленное место. Мнительностью он не страдал, и вскоре забыл об увиденном.

На следующий день Родион устранял следы ремонта: оттирал наляпанную на полу краску, мыл окна и стекла в дверных ставках. Теперь жилище была полностью готово к нормальной жизни. Закончив с домашними делами, стал раздумывать, не съездить ли на квартиру Лады за своими вещами. Он долго откладывал этот визит, избегал встречи с бывшей женой. Родион знал, что Лада не вполне смирилась с разводом, и ожидал, что она опять обрушит на него водопад слез и станет зазывать его назад. Раздумывая о ее поведении, позвонил Ладе, обнаружил, что ее нет дома: трубку никто не снимал. Родион воспрянул духом, решил съездить за вещами немедленно – ключ от старой квартиры был при нем. Пока он умывался и собирался, обнаружил, что вчерашняя сыпь не исчезла, а зуд усилился. Пришлось мазнуть себя йодом и сделать ванночку из марганцовки. Заодно прополоскал и горло, оно тоже стало першить, видимо, просквозило, пока мыл окна. Родион болел редко, и внезапное нашествие мелких неприятностей со здоровьем испортило ему настроение.

Как Родион и надеялся, Лады не оказалось дома. Он выгреб из шкафа свою одежду и обувь, сложил их в пластиковые пакеты, отыскал свой ноутбук – компактный чемоданчик. Его он заберет сегодня же. В раздумье посмотрел на системный блок и всю периферию стационарного компьютера: несколько объемных приборов занимали весь стол и пространство под ним – за ними придется приезжать еще раз. Или оставить Ладе? Она любила играть на компьютере в преферанс и была завсегдатаем виртуальных сборищ самодеятельных поэтов. Иногда Лада посылала в электронные журналы свои стихи, изредка распечатывала чужие творения. Несколько листов в беспорядке валялись рядом с клавиатурой, один оказался на полу, под столом. Родион наклонился, поднял его, бросил машинальный взгляд на текст. Он озадачил его. На упавшем листе были отпечатаны не стихи, а симптомы скверной болезни. В груди Родиона екнуло. Он присел на стул и уткнулся глазами в лист.

Симптомы совпадали с признаками его недомогания: и высыпания в определенном месте, и отеки в горле, и боль в паху. Неужели это легкое раздражение, – он и значения-то ему поначалу ни придал, – не пустяк, не грязь, подцепленная на пляже или в заливе, а натурально известное заболевание, о котором в приличном обществе говорить не принято. Мысли Родиона заметались испуганными зайцами: когда, как, с кем? Ответ напрашивался сам. Раз он обнаружил эту распечатку у Лады, значит, с ней стряслась та же беда. Родион сложил вчетверо лист и засунул его в карман. Затем, прихватив собранные пакеты и ноутбук, вышел из квартиры. У подъезда загрузил скромное имущество на заднее сидение серебристого Фольксвагена и сел за руль своего автомобиля.

Пока Родион ехал к дому, его мысли кружили вокруг одной темы. Представляла загадку цепочка «Лада-Он-Ксения». А, может, наоборот: «Ксения-Он-Лада»? Если поначалу он однозначно обвинил в заражении Ладу, поразмыслив, понял, что и Ксению исключать из подозреваемых нельзя. Она ведь так и не назвала имя мужчины, с которым имела связь. А, может, там был не один мужчина? Родион тут же оборвал себя: он не смеет так думать о любимой женщине! Вне всякого сомнения – виновата Лада. При ее богемном образе жизни приходилось удивляться, что раньше такого не случилось. Теперь перед Родионом стоял единственный вопрос: успел ли он заразить Ксению? Самым правильным было бы тотчас связаться с любимой женщиной, все обсудить и вместе искать выход. Но неподвластный ему страх перед болезнью лишил Родиона чувства реальности. Как и многие современные люди, он привык искать решения своих проблем в Интернете – анонимном сообществе углубленных в себя людей.

Родион, вернувшись домой, включил ноутбук и вышел на форум медицинского сайта, где такие же, как он, бедолаги делились своими бедами и секретами быстрого избавления от напасти. Выходило, что вылечиться можно самостоятельно, не обращаясь к врачам. Родион записал рецепты, немного успокоился и вернулся из интернета в реальный мир.

В последующие дни он пунктуально выполнял все рекомендации, выуженные из интернета, составил план дальнейших действий. Вначале он свяжется с Ладой, выяснит у нее все обстоятельства, потом поговорит с Ксенией. Чтобы звонок самой Ксении не застал его врасплох, он отключил мобильник и хотел то же проделать с домашним телефоном, но обнаружил, что телефон и так не работает: во время ремонта рабочие ненароком оборвали провод. Родион устранил разрыв и поставил аппарат на автоответчик, сообщающий, что его нет дома. «Сижу, как в танке», – вспомнил он расхожую присказку. Как из танка, он только постреливал своими звонками, не принимая чужих.

Ладу его телефонный звонок все-таки застал дома. Она отозвалась тихим, скучным голосом. Родион с ходу пошел в наступление:

– Где тебя носит, подружка?

– А тебе-то что до меня?

– У меня к тебе серьезный разговор.

– Валяй.

– Не по телефону. Давай встретимся в кафе, напротив дома.

– Мог бы и зайти.

– Я голоден. А у тебя, поди, как всегда, шаром покати?

– Можно что-нибудь сообразить.

– Чем-нибудь я по горло сыт. Значит, через час я буду в кафе. И ты не задерживайся.

Лада тщательно продумала свой гардероб: ажурная кремового цвета шаль свисала с ее худых плеч, обнажая в просветах бледные руки. Загар к Ладе не приставал вообще. Длинная юбка прикрывала такие же бледные ноги. А бесцветные, не накрашенные ресницы и распущенные белесые волосы вызвали у Родиона ассоциацию с молью. «Куда я смотрел, когда женился?» – удивлялся он про себя.

Пока Родион ожидал заказанного жаркого, Лада жеманным движением руки подносила ко рту ложечку с мороженным, отщипывала его от большой порции цветных шариков.

Родион был зол на Ладу, а голод усиливал раздражение. Поэтому он начал без церемоний:

– Давай, выкладывай, красавица. Когда ты обнаружила, что больна?

– С каких пор ты стал интересоваться моим здоровьем? – Лада с невозмутимым видом облизала ложечку и отстранено посмотрела на Родиона.

– Ладно, не ходи вокруг да около. У тебя есть недомогания?

Родион сам ходил вокруг да около. Ему хотелось, чтобы Лада сама произнесла название болезни. Он все еще надеялся, что болезни нет.

– Я чувствую слабость, но ты мне никогда не верил, говорил, что я притворяюсь.

– Я не о слабости, черт побери! В женской сфере у тебя как?

– Здесь все в порядке, не считая, что детей у меня не может быть. Да это для тебя не новость.

Родион взял шутливый тон, подступая все ближе к истине:

– У тебя там ничего не кусается, не зудит, не бодается?

Лада пожала плечами, кисти ее шали затрепетали.

Родиону принесли жаркое, он с голодной яростью накинулся на еду. Наконец, утолив первый голод, вытащил из дипломата изъятую из комнаты Лады распечатку и, дождавшись, пока отошел официант, бросил ее на стол:

– Поэма о «льюисе» тебе знакома?

– Ах, вот что тебя интересует! – догадалась Лада. – Допрыгался, кузнечик, со своей врачихой. Будешь знать, какая грязь кроется под белыми халатами!

– Откуда ты знаешь, что она врач? – опешил Родион.

– От тебя, откуда же еще.

Родион был в недоумении: он не помнил, когда проговорился. Но все могло быть, когда они разводились. Однако хитрая лиса так и ушла от ответа. Родион отчеканил вновь:

– Так есть проблема?

– Чего ты ждешь? Чтоб я благодарила тебя за подарочек?

– Я только хотел узнать, когда…

– Узнал?

– С тобой невозможно разговаривать.

– И не разговаривай. Бросил одну на съедение собакам, – на глаза Лады навернулись слезы. Она резким взмахом отодвинула от себя опустевшую вазочку, вылизанную почти дочиста. Вазочка скользнула за край стола и упала на пол. – Все вы грязные, голодные псы!

– Между прочим, я даю тебе немалую сумму. Не знаю уж, на каких псов ты ее тратишь…

– Ты – примитивный материалист. Все измеряешь деньгами. А есть еще духовные запросы, но ты никогда не понимал меня.

В воздухе назревала супружеская ссора, и Родион решил прекратить ее. Он позвал официанта, чтобы расплатиться. Когда он, отсчитав нужное число купюр, собрался убрать бумажник в карман, Лада остановила его и с невинным видом попросила:

– Родион, подкинь больной женщине зелененьких, я совсем на мели.

– Я тебе уже оставлял за этот месяц! Сколько?

Лада назвала сумму и несмело погладила Родиона по руке. Он с брезгливостью отдернул ее, но деньги отсчитал. Лада удалилась. А Родион раздумал уходить. Подозвал официанта и снова заказал себе графинчик водки и закуску. Вопрос с источником заражения так и остался открытым. Лада умело увернулась от расспросов. Да, больше со звонком к Ксении тянуть было нельзя. Обследоваться и лечиться следовало всем. Родион достал мобильник и набрал номер Ксении. Но теперь не отзывалась она.

Едва Родион вернулся на работу в фирму, как получил новое, ответственное задание. Будто нарочно для его надобностей был командирован в медицинский центр кожного и специфического профиля. Родиону поручили провести монтаж и настройку аппаратуры по спектральному исследованию крови. Налаживая работу прибора, он с интересом прислушивался к разговорам врачей и лаборантов, задавал им вопросы, связанные со своим заболеванием, но маскировал личный интерес технической надобностью. Пока он был представителем своей фирмы, ему было неудобно одновременно объявлять себя пациентом. Но как только был подписан акт о завершении работы, Родион записался на прием к доктору.

Женщина-врач покачала головой, глядя на последствия его самолечения:

– Ну и ну, Родион Алексеевич! Вы, случайно, не керосином прижигали свои высыпания? У вас форменный ожог.

– Нет, доктор. Я только марганцовкой промывал.

– Представляю, в какой концентрации!

– Я же не знал, что так получится.

– В какой глуши вы живете? В тундре, в тайге? Все газеты пестрят объявлениями об услугах такого рода. Почему вы сразу не обратились в медицинское учреждение?

Врач, направила свет на воспаленное место, внимательно осмотрела кожные покровы, потом заполнила несколько листков-направлений:

– Сделаете анализы, придете ко мне. Ответы будут в кабинете.

Родион посмотрел на строгое лицо врача – и вдруг страх охватил его. Кажется, доктор подозревает у него более страшный диагноз, чем тот который Родион выставил себе сам. – Что у меня, доктор?

– Не будем строить догадки, Родион Алексеевич. В следующий раз придете, тогда и решим, что нам с вами делать. Пока же прошу прекратить всякую самодеятельность. Если хотите, в целях гигиены можно пользоваться отваром ромашки. Нам надо увидеть картину в ее естественном виде.

Из кабинета врача Родион отправился в процедурный кабинет на сдачу крови.

Засучил рукав рубашки, сестра закрутила на его плече крепкий жгут. Затем острая игла вошла в вену. Шприц наполнился темноватой кровью. Родион побледнел, но стойко перенес процедуру и покинул кабинет на своих ногах, отделавшись легким головокружением.

Он шел, слегка покачиваясь, и не поверил своим глазам, когда увидел в вестибюле, рядом с регистратурой, Ксению: она разговаривала с регистратором. Ее тонкий аристократический профиль, чуть выдвинутой вперед нижней губой, пшеничные волосы, собранные в бесхитростный хвостик, мгновенно всколыхнули в его груди прежние чувства.

Ксения закончила разговор в регистратуре, повернулась к выходу – и тут тоже заметила Родиона. В последнее время она запретила себе думать о нем. После того, как выяснилось, что Родион использовал ее фотографии в коммерческих целях, она запретила себе думать о нем. И в первую минуту встречи застыла от неожиданности.

Когда Родион увидел Ксению в вестибюле учреждения, он понял одно: болезнь затронула любимую им женщину, и скорее всего, источник заражения – он сам. Он сделал над собой усилие и приблизился к ней, на ходу спуская завернутый для укола рукав рубашки и застегивая его. Пока подыскивал слова покаяния, Ксения пришла в себя, подошла к нему почти вплотную, бросив в лицо краткое «подлец», ударила по щеке.

Родион отшатнулся, но вновь повернул к ней лицо, смело встретил горящий презрением взгляд:

– Ксения, прости, я хотел тебе сразу признаться, но не получилось. Да, я подлец, что я молчал об этом, но я думал…

– Мне неинтересно, что ты думал. Ты покрыл меня позором, – Ксения повернулась к выходу.

Родион подумал, что женщинам еще труднее переносить такие хвори. Тем более неловко оказаться в такой ситуации врачу. Ксения, кажется, действительно не хочет с ним разговаривать. Он забежал вперед нее и преградил дорогу:

– Ксюша, подожди. Я готов к любому наказанию, только не прогоняй меня. Вместе мы справимся.

– О каком «вместе» ты говоришь? Я бьюсь в одиночку со своими проблемами. Дед на руках, с сыном сложности, денег не хватает, а тут еще и это.

– Денег я могу дать!

– Нет уж, спасибо. Как-нибудь обойдусь. Напакостил, а теперь хочешь откупиться! Между нами все кончено.

Ксения, чтобы скрыть навернувшиеся на глаза слезы, повернулась и быстро выскочила на улицу. До этого дня у нее оставалась слабая надежда, что фотографии ее попали в Интернет по нелепой ошибке. Но теперь он признал свою вину. И еще предлагает деньги. За кого он ее принимает…

Ксения остановила проезжающее такси и быстро села в него.

Родион присел на кожаный диванчик в коридоре. Он корил себя за то, что брякнул про деньги. Надо было говорить про любовь.

На следующий день после работы Родион купил огромный букет и поехал на квартиру Ксении. Ксения услышала звонок, подошла к двери и заглянула в глазок. Улыбающийся Родион с цветами в руках показался ей воплощением пошлости и лицемерия. Она подумала, что он хлопочет ради сайта знакомств, приносящего создателям прибыль. Ведь клиенты платят, как выяснилось, даже за номер телефона девушек, чьи фото вывешены на сайте. Они сами сообщили ей об этом, когда она отказалась от любых встреч.

Родион улыбался, пряча за улыбкой смущение и растерянность. Он хотел сказать, что да, вот он, я. Секи меня, но казнить не вели. Так получилось, что наградила меня бывшая женушка дурной болезнью. Я виноват, конечно, что сразу не признался. Но, слава богу, она не смертельна. Вылечимся оба и все у нас будет хорошо. Примерно такие слова проговаривал про себя Родион, стоя перед дверью Ксении. Ксении не понравилась его неуместная веселость, она поняла, что не станет унижаться перед ним, умоляя освободить из виртуального рабства:

– Уходи. И больше никогда не возвращайся, – сквозь зубы сказала из-за двери и ушла вглубь квартиры. Шаги ее становились все глуше, пока совсем не смолкли.

Родион нажал кнопку звонка еще и раз, потом другой. Затем начал стучать кулаком в дверь.

Никитка вопросительно посмотрел на мать, а глуховатый дед услышав стук и испугался.

– Стучат! Может милиция, Ксюша? Неужели наш пострел натворил чего?

– Все в порядке, дедуля. Это ремонт идет на верхнем этаже.

– А-а, ремонт. Скажи, внучка, а ты мне мази-то против трещин на пятках принесла?

– Я, дедуля, врача тебе сегодня из платного центра на дом вызвала. Послезавтра дерматолог придет. Хотя думаю, что у тебя зуд и эти трещинки от диабета, а не от кожной инфекции.

– Вот спасибо, милая, а то на пяточки наступать больно.

Родион, устав барабанить в дверь, пристроил цветы к ручке и пошел назад, к лифту. Ксения, запершись в ванной, стояла под душем и ревела.

3

В начале октября состоялось заседание арбитражного суда по спору сторон за санаторий «Волна». Оно проходило в Петербурге. На процессе присутствовали заинтересованные стороны и множество вездесущих журналистов. Из Москвы приехал Александр Руст в окружении юристов и телохранителей. В Питере к ним присоединилась Алина Первомайская, занимавшаяся технической работой на месте.

Другую сторону представлял главврач санатория Жарковский и нанятый им адвокат. Моральную поддержку главврачу оказывала Мария Дмитрук – после отъезда Ксении из санатория она прочно обосновалась рядом со своим начальником.

Заседание тянулось долго, в зале было душно, за окном моросил нескончаемый осенний дождь. Мужчины то вытирали со лба пот, то обмахивались газеткой, то слегка приспускали ворот. Женщины держались стойко. Уверенно и эффектно смотрелась Алина Первомайская. На ней был костюм приглушенного розового цвета, юбка смелой длины, туфли на каблучках невообразимой высоты. На Алину бросали восхищенные взгляды не только журналисты, но судьи и адвокаты противной стороны. Причиной их восхищения был не только стильный вид Алины, но и отлично подготовленные ею документы, убедительные доводы и неопровержимые факты по рассматриваемому делу.

Вердикт суда был однозначен: признать права на санаторий за президентом соответствующего ЗАО Александром Рустом со всеми вытекающими последствиями. Вся прибрежная территория и здания санатория переходили в его собственность. Неподвижно-плакатное лицо Александра оживилось самодовольной улыбкой. Он адресовал ее Алине и вновь принял непроницаемый вид. Руст не имел обыкновения выражать эмоции на людях.

Другая сторона – Жарковский, его адвокаты и Мария старались скрыть разочарование. Но хмурые гримасы непроизвольно искажали их лица. Это было крушение всех надежд – «цари» санатория утратили все, чем владели. Журналисты засыпали вопросами победителей и проигравших. Победители давали односложные ответы, боялись спугнуть удачу – проигравшие разговаривали с большей охотой. Их адвокат заявлял, что не согласен с решением суда и будет подавать на апелляцию. Жарковский, как прирожденный политик, распространялся об интересах незащищенных слоев населения – это был его единственный козырь, хотя суд убедительно доказал, что интересами простых людей он беззастенчиво пренебрегал.

За дверями суда противники разъехались в разные стороны, оставив толпу журналистов на тротуаре.

Команда Александра Руста: несколько высших менеджеров, юристы и сам глава корпорации отправились в ресторан. В банкетном зале для них уже был накрыт стол. Алина похвалила себя за костюм – хотя и делового кроя, но очень женственный. На сегодняшний вечер она возлагала определенные надежды.

Компания гуляла до полуночи. Александр усадил Алину рядом с собой и весь вечер был отменным кавалером. Он скинул пиджак, ослабил узел галстука, расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке. Идеально белоснежная с утра, теперь она потеряла свежесть: легкие тени на воротнике и под мышками объявляли всем – человек сегодня изрядно попотел в прямом и переносном смысле этого слова. Александр устал поддерживать тосты и здравицы в свою честь, но подчиненные без устали славословили шефа. Алина ни на минуту не забывала, где она и с кем. Пила чуть-чуть, по глотку за каждый тост. Руст, порядком опьянев, неумело танцевал с Алиной: то с силой дергал ее за руку, закручивая в замысловатом штопоре и приближая к себе, то отталкивал прочь, на дальнюю дистанцию. С лица Алины не сходила глуповатая, счастливая улыбка: впервые они были вместе. Давнее посещение балета ни шло ни в какое сравнение с сегодняшней тусовкой. Алина оказалась лицом к лицу с могущественным человеком. Он сметал перед собой любые преграды, но добивался желаемого. Сегодня Руст держался расслабленно. Алина даже обнаружила весьма милые ямочки на его щеках. А смеялся и улыбался Александр Руст весь вечер напролет.

– Саша! Можно так к вам сегодня обращаться? – осмелела Алина.

– Лучше – Алекс! И не «к вам», а к «тебе»! А ты, Алинка, клевая деваха, а не только юрист. Хочешь, поедем ко мне в номер, посмотрим видео? Я в «Астории» остановился.

– Разве можно устоять перед таким мужчиной, бизнес-королем!

– А вот этого не надо! Никакого бизнеса, – Александр покачнулся, наступил Алине на ногу и приятным баритоном, жутко фальшивя, запел. – Лишь ты и я-а-а! А все-е дру-го-е легко улади-ить с помощь-ю-ю зо-онта!

– Зонтик никогда не помешает, и дедушка Фрейд про это говорил, – проявила свою эрудицию Алина.

Этой двусмысленным замечанием она демонстрировала свободу взглядов и отсутствие комплексов. Александр подмигнул партнерше по танцу, вороватым движением ладони сжал в горсть ее грудь. Алина покраснела, впрочем, все вокруг были розовые или пунцовые. Она извинилась и вышла из зала, поправить прическу и макияж – необходимо было притормозить коней. Сегодня Алина готовилась к решительной битве за сердце Александра Руста. Ей следовало предстать перед ним во всем возможном великолепии. Подспудно она понимала, что следом за сердцем для нее приоткроется и кошелек магната. Алина припудрила нос, подкрасила губы, взмахом расчески провела по волосам – в ее новом имидже они имели волнующий цвет гранатовых зерен. Еще раз посмотрела в зеркало и осталась собою довольна.

У себя в номере Александр принял душ и вышел уже вполне протрезвевшим. Он снова становился похож на плакатное изображение самого себя.

– Ну, иди ко мне, моя птичка. Думаешь, заловила олигарха? А сама не боишься обжечь крылышки?

Алина игнорировала обидный тон хозяина номера, улыбнулась обезоруживающей улыбкой и стала медленно раздеваться, последовательно и эффектно разбрасывая предметы своего гардероба по сторонам. Юбка опустилась на тумбочку, бюстгальтер полетел на подушку, трусики – на абажур лампы. Затем кошачьим движением Алина стала придвигаться к Александру: все ближе и ближе. Раздев и его донага, она продолжила соблазняющий танец. Александр не выдержал напора, и теряя контроль над своим телом, сжал Алину в объятиях. Но она тут же слегка охладила его пыл, потеряв минуту-другую на то, чтобы развернуть красочную упаковку изделия для безопасного секса и снабдить им Александра.

Александр оказался весьма тороплив и грубоват, но Алина, помогая себе самостоятельно, сумела получить удовольствие и доставить удовольствие партнеру. Стоны ее не были притворны, и Александр имел все основания испытывать гордость. Вскоре он захрапел, откинувшись навзничь. Обняв его и уткнув голову в разгоряченную подмышку, заснула и Алина.

Наутро оба уже не были чужими людьми. Что-то неуловимое из вчерашнего вечера сблизило их. Александр сидел в пижаме, Алина в его рубашке, доходящей ей до колен. Кельнер принес завтрак в номер. Меню было вполне европейским – и Александр, и Алина заботились о своей форме. Оба поели овсяные хлопья, политые молоком, добавили по вареному яйцу и выпили кофе. Завтрак казался совсем домашним, а хозяин номера выглядел хозяином дома в воскресное утро. Утренняя хмурость после кофе рассеялась и он пришел в хорошее расположение духа. Алина почувствовала это и решилась задать частный вопрос:

– Алекс!

– Весь внимание!

– Алекс, правду говорят, что твоя жена артистка?

– Была!

– Была артисткой? Она больше не работает в театре?

– Была женой. А работает она не в театре, а на эстраде. Я же туда и вывел ее на свою голову. Сколько денег угрохал в это предприятие! А она, сука… извини. Ей муж уже стал не нужен. Я забыл, когда дома ее видел. Надоели мне ее гастроли, поклонники и любовники. Я поставил условие, чтоб сидела дома. Она сбежала с продюсером и теперь подала на развод, хочет отсудить у меня кругленькую сумму. Вот скажи, если бы ты была моей женой, ты бы бросила свою юриспруденцию?

– Я бы ноги тебе мыла, Алекс, и воду пила, – то ли в шутку, то ли всерьез отозвалась Алина и погладила Александра по колючей щеке. Он еще не успел побриться. – Но пока мне, насколько понимаю, никто предложение не делает?

– Пока – нет. Хотя, Алекс и Алина – звучит недурно!

Алина едва ни подпрыгнула от этого «пока», дарящего ей надежду. Скрывая радостный блеск в глазах, взялась за кофейник:

– Еще кофе?

– Пожалуй, довольно.

– Ты сегодня уезжаешь в Москву?

– Да, в двенадцать ночи, на «Красной стреле».

– У тебя ведь есть мои телефоны?

– Конечно, у секретаря все записано.

– Мне ждать твоего звонка?

– Ждать никому ни заказано.

– Алекс, а тебя совсем не интересует, есть ли у меня кто-нибудь?

– Пока не интересует.

И снова у Алины захватило дух от этого «пока».

– Я абсолютно одна, Алекс.

Александр внимательнее рассмотрел женщину, с которой провел ночь. Сейчас, при дневном свете, было видно, что она не красавица: слегка косили маленькие глазки, губы были тонковаты, а явно крашенные волосы посечены. Изящные ниточки темных бровей хотя и были по-восточному соблазнительны, тоже имели явное искусственное происхождение. В то же время Александр помнил, как эффектно Алина выглядела вчера на суде и в ресторане – настоящая женщина-вамп. Особа, умеющая себя преподнести, и ему Русту, добавляет очков. А что не красавица, может, оно и к лучшему: жена на век отбила у него охоту иметь дело с красавицами. Но главное, что сейчас интересовало Александра, – насколько искренен интерес этой дамочки к нему самому, а не к его бумажнику.

– Одна? А вот такими откровениями, Алиночка, делиться не нужно. Иной мужчина решит, что ты никому не нужна, значит, есть в тебе скрытый изъян. Мужчина по природе завоеватель. Он любит борьбу, конкуренцию, жаждет получить женщину, как приз, в честной борьбе. А тут одна, на дороге завалялась, – подначивал Александр гостью.

Алина не стала разубеждать Александра:

– Ты прав, Алекс. Если бы я хотела тебя завлечь, наверное, наплела бы с три короба, как меня нарасхват все мужики тащат. Но я хочу быть с тобой искренней.

Алина ставила на искренность, как на главный козырь: понимала, что в окружении олигарха было много лжи. Руст хоть и прошел огонь и воду и был прожженным сорокалетним распутником, клюнул на неожиданно смиренный тон Алины. Он увидел в ней растерянную женщину и совсем забыл о ее профессии, приучающей к лицемерию. Алина выглядела открытой и искренней, а в своем утреннем, не вполне презентабельном виде, даже беззащитной.

– Я позвоню тебе из Москвы, Алина.

– Я буду ждать, Алекс.

– Ладно. Не будем больше терять времени, уже одиннадцатый час, – сказал Руст. – Нам надо сегодня успеть объехать все инстанции, чтобы утвердить права. Как ты думаешь, у проигравших нет шансов добиться пересмотра дела?

Алина и Руст сели в машину, разговор продолжался уже в салоне.

– Шансов у них нет, но ставить палки в колеса они будут.

Алина уже не была случайной женщиной на одну ночь, для олигарха она вновь стала серьезным юристом, незаменимой помощницей шефа. Подробно изложила узкие места постановления и возможные направления атаки юристов противной стороны. Руст поведал ей о планах изменения профиля доставшегося ему санатория.

– Я решил устроить здесь элитную богадельню, пожизненный пансион для платежеспособных стариков.

– Много ли у нас стариков со средствами? Ты полагаешь, вложения окупятся?

– Вложений по минимуму, а крутых парней, желающих сбагрить своих немощных предков с глаз долой – навалом. И тянуть с открытием пансиона мне бы не хотелось. Деньги должны делать деньги. Я думаю, поначалу можно открыть нечто вроде камеры хранения. Они смогут сдавать своих божьих одуванчиков на время отпуска или командировки. Вот мы и предложим им наши услуги, за хорошие бабки, разумеется. А дальше – корпуса перестроим, все на поток поставим.

– А если детки не вернутся за своим багажом или откажутся платить? – усмехнулась Алина.

– Сплавим товар в госучреждение! Делов-то. Так вот. Для начала нам понадобится парочка врачей да несколько сиделок. Может, ты навскидку кого-нибудь порекомендуешь? Только спецы должны быть особого сорта: мягкие да обходительные. Чтобы любые капризы клиентов терпеть и даже виду не показывать, что притомились. А квалификация – дело десятое: могила, как говорится, всех выправит. Сама понимаешь, когда серьезные мальчики платят деньги, их мамы-папы не должны жаловаться на условия и на обхождение.

Алина с ходу предложила пригласить Марию Петровну Дмитрук. В умении ладить с людьми ей не было равных.

– Это, какую же Марию? Верного вассала Жарковского? Человек из стана врага не может стать членом нашей команды: это чревато подвохами.

– Ну, я думала… у нее в санатории частный кабинет по методу Фолля.

– Кабинет пусть забирает и катится подальше. Как только возьму бразды правления в свои руки, так и выставим ее.

– Есть еще кандидатура: Ксения Игоревна Королёва. Она прежде работала в этом санатории, но поцапалась с Жарковским. Ее в симпатиях к главврачу не заподозришь. И специализация у нее полезная: врач-физиотерапевт. Наше старичье будет руки-ноги ломать, на этот случай разные УВЧ и кварцы пригодятся.

Впервые в жизни Алина выступала в роли покровительницы своей высокородной подруги. Долгие годы детства Алина ощущала свою приниженность, тогда опекали и жалели ее. Теперь она, возвышалась в собственных глазах, чувствовала превосходство над поверженной. Немыслимая гордыня наполняла Алину: теперь Ксения будет до гроба ей благодарна. Ведь убогая подружка ныне трепыхается как птичка в силках, без денег, без работы.