Текст книги "Гроссмейстер"

– Лучше что-то, чем ничего.

– Я и так заставляю себя поверить в реальность нашей партии, а это и есть что-то.

Люцифер взял в руку свою трость и начал внимательно осматривать ручку.

– Мне всегда было интересно, я никому не сделал ничего плохого, так почему же люди меня так не любят, можно сказать, даже ненавидят, как думаешь?

– Может, потому что ты играешь с ними, убиваешь их, отнимаешь близких, ломаешь судьбы? – Тишман сделал очередной ход.

– Так я еще никого не убил.

– А Джереми?

– Он убил себя сам, – Люцифер медленно передвинул фигуру по шахматной доске.

– Ты обманом заставил его совершить самоубийство, – Алан почувствовал нарастающий гнев. – А если бы я не выбрал его, то ты обещал забрать мою жену, зачем ты лжешь?

– Успокойся, мой друг, и запомни, каждый платит за свои решения. Я всего лишь бухгалтер, который выписывает счета. Я не убиваю и не вынуждаю совершать поступки, а всего лишь даю выбор, который человек делает сам. Ты разве будешь судить предложившего своему пьяному приятелю сесть за руль, результатом чего стали авария и смерть?

– Оба виноваты. Пусть этот человек не вел машину, но, бесспорно, под его влиянием было принято такое решение.

– Думаю, ты очень заблуждаешься, – Люцифер улыбнулся и сделал ход. – Извечный вопрос: кого винить? Того, кто приказывает, или того, кто нажимает на курок? Я очень люблю рассуждения про обоих. Но, к сожалению, это не так. Ведь тот, кто приказал, всего лишь дал выбор, а что выберет другой – это его личное решение, за которое он и только он будет нести ответственность. Можно долго говорить о присяге, чувстве долга и других глупых изобретениях человечества. Но факт остается фактом: стрелять или не стрелять – решать тому, у кого ружье.

Как будто что-то вспомнив, он повернул голову и посмотрел на стену.

– Кстати, на стене все еще видны следы от пуль, как я понимаю, ты решил их оставить в честь нашей первой встречи. Ценю.

– Шах, – с улыбкой произнес Тишман и пристально посмотрел на соперника.

Люцифер с недоумением посмотрел на доску.

– Слушай, и правда, а ты хорош, – он некоторое время осматривал позицию. – А я сюда.

– Мудрый ход, – сказал Алан. – Играем дальше.

Люцифер поднялся, снял с себя плащ и вместе с тростью бросил их на кресло, стоявшее в углу комнаты.

– Ну что ж, раз уж мат не удался, а мы углубились в сложные философские рассуждения, то я задам один давно меня интересующий вопрос, – он вернулся на свое место и продолжил: – Бывает ли наказание без вины?

Гроссмейстер полностью сосредоточился на доске, но также не забывал следить за ходом дискуссии.

– Конечно. Случаев, когда страдали невиновные, просто масса, – немного поразмыслив, он переставил слона на новую позицию.

– А так ли они невиновны?

– А разве виновата женщина, идущая по улице, если ее изнасилуют и убьют какие-то подонки?

– Знаешь, чем мне нравятся шахматы? Вот посмотри на этого коня, – Люцифер поднял фигуру и начал крутить её в пальцах, рассматривая со всех сторон. – Каждый ход этой фигурой будет иметь последствия. Если я пойду неверно, то мой соперник съест коня. Всегда есть процент, что с тобой произойдет то же самое. Все зависит от величины этого процента – это как правильная игра в покер, где умный игрок определяет, стоит ли продолжать игру, просчитывая, насколько велик шанс выпадения нужной карты. Вы рискуете повсюду, но идете на риск осознанно, – он поставил коня на другую клетку, сделав ход. – И тут мы возвращаемся к тому самому пресловутому выбору. В тот момент у женщины был выбор: выходить из дома или нет. И судя по результату, он оказался неверным. И тут принципиальный момент – неверным, а не ошибочным, так как ошибка – результат незнания.

– Как складно все у тебя получается, подумай о чтении лекций, соберешь стадионы, – не отрываясь от шахматной доски, проговорил Тишман.

– Не люблю, когда много людей, начинаю чувствовать себя неуверенно, стесняться и краснеть.

Алан поднял глаза на Люцифера и засмеялся.

* * *

Вернувшись домой, Анна первым делом решила принять ванну. День выдался тяжелым, потому женщина захотела расслабиться под убаюкивающее журчание. Опустившись в воду, она закрыла кран не полностью, оставив тонкую струйку, действующую лучше любого успокоительного. Эта теплая колыбель окутывала полностью, как сирена, зазывающая заплутавших моряков в свои объятия. Не прошло и получаса, как сон взял верх.

Она стояла у окна снаружи небольшого коттеджа. По другую сторону стекла в комнате, освещаемой только огнем из камина, находился стол с расположенной на нем шахматной доской, и два стула, на которых боком сидели мальчик и молодой мужчина. Анна узнала Патрика, а вот кем был его собеседник, разобрать не получалось.

– Тебе шах, – сказал мальчик. – Я же говорил, что играю лучше тебя, потому что меня учил самый лучший шахматист во всем мире.

Все вокруг казалось настолько странным и нереальным. Она находилась на улице, но не чувствовала ни ветра, ни запаха, а голоса звучали будто совсем рядом.

– Ты очень любишь шахматы? – в голосе мужчины прослеживалась неподдельная лесть. – Ты так хорошо играешь.

– Обожаю, папа говорит, что я новый Бобби Фишер.

– Я тоже хочу научиться так играть.

– Тогда тебе придется изучить книги по стратегии и сыграть много партий.

– Ты любишь книги о шахматах?

– Еще бы, мне недавно подарили одну, там все партии за последние двадцать лет с иллюстрациями.

– А у меня тоже есть, хочешь, покажу?

– Давай, а где?

– В одном укромном месте, где я храню самые интересные вещи, которые мне попадаются.

Мужчина повернул голову и улыбаясь посмотрел через окно на Анну. Её как будто пронзила молния, она знала это лицо. Совсем недавно его показывали во всех новостях. Джереми Спаркс – детоубийца, и он сидит напротив её сына. Она начала бить кулаками в стекло и кричать, но оно не поддавалось. Голос мальчика заставил её замереть.

– Ну что, идем, – Патрик поднялся и протянул руку маньяку.

– Идем, только обещай никому не говорить об этом месте, я покажу его тебе по дружбе. Мы же друзья?

– Конечно, друзья, обещаю.

Джереми взял ребенка за руку, и они медленными шагами пошли к выходу из комнаты. Анна продолжила молотить кулаками по стеклу, но все было безрезультатно. Бросив попытки, женщина побежала вокруг дома, пытаясь найти дверь или другое окно. Раздался безумный смех, но она не обращала внимания и продолжала бежать, лишь на мгновение останавливаясь, чтобы увидеть гладкую стену и двинуться дальше. Повернув за очередной угол, ей встретилось то же самое окно, в котором в одиночестве горел камин. Дом без дверей и с одним окном, она отступила назад, пытаясь найти хоть какую-то подсказку, как попасть внутрь. В то же время смех становился все более безумным и почти перешел на крик.

– Он мой! Я заберу его к другим, и мы будем вместе вечно! – голос прозвучал за спиной. Женщина резко обернулась и увидела стоящего перед ней Спаркса. Он резким движением выхватил нож и с безумным криком бросился на неё.

* * *

Анна проснулась от собственного крика. Быстро осмотрев ванную, она не заметила ничего необычного. Все так же тонкой струйкой текла вода, нарушая тишину. Резким движением закрыв кран, она поднялась и взяла полотенце.

На часах стрелки показывали полночь.

– Отлично, уснуть в ванной, да еще и проснуться от кошмара. Надо больше отдыхать, госпожа Тишман, – разговор с самой с собой всегда действовал успокоительно, и сейчас ей это было нужно. – В Израиле уже десять утра, медицинская команда должна была пройти паспортный контроль и ждать вылета, надо позвонить и удостовериться, что все идет без накладок.

* * *

– Блестящее выступление на симпозиуме, в какой-то момент я готов был залиться горькими слезами, – сказал Люцифер.

Партия продолжалась, и Алан сделал неожиданный ход.

– А сейчас не готов?

– Ой, не досмотрел и лишился слона. Какой же я растяпа, – Люцифер всем видом показал свое расстройство.

– Да не расстраивайся ты так, скоро ты все равно проиграешь, – Тишман не мог скрыть свою радость.

– Ну это мы еще посмотрим!

– Тот очкарик из нелепой газеты в гелевом шлеме и идиотском галстуке – твоих рук дело?

– Бобби? Ну как тебе сказать, скорее нет, чем да, – в карих глазах Люцифера заплясали веселые огоньки. – А что, понравился? Могу познакомить.

– Спасибо, избавь меня от такого.

– Это ты зря, редкостный извращенец, у него порнухи больше, чем книг в Национальной библиотеке США, может многому научить.

– Гори в Аду! – огрызнулся Алан.

– Ну, нет так нет, хотел как лучше, – пожал плечами Люцифер. – Я думал, ты любишь клубничку.

Еще какое-то время соперники молчали, сосредоточенно разглядывая фигуры на доске.

– Ты действительно считаешь, что новые аппараты помогут в профилактике болезней? – первым заговорил Люцифер, делая очередной ход.

– На самом деле они лишь позволяют существенно сократить затраты на всю программу. Я думаю, по этой причине они заинтересовали правительство. С ними весь наш проект становится реализуемым. Если бы мы предложили провести его с закупкой и настройкой существующих аппаратов МРТ, то чиновники просто покрутили бы у виска и выставили нас за дверь.

– Занятная вещь получается. Осуществлением проекта выявления мозговых болячек занимается человек, которому этот проект уже не поможет. Не досадно тебе?

– Да нет, я стараюсь сделать в жизни как можно больше полезного. Так она приобретает хоть какой-то смысл, – легким движением руки конь сменил позицию.

– Думаешь, тебе будут благодарны?

– Неважно, похвала для слабаков.

– Тогда начинай хвалить меня, – Люцифер забрал офицера соперника и водрузил на его место своего ферзя. – Ситуация выправляется.

Тишман начал корить себя за то, что в процессе беседы упустил из виду такую серьезную возможность соперника выровнять партию. Он принял решение остановить игру, пока не допустил еще несколько фатальных промахов.

– Хороший ход. Но я устал и предлагаю завершить партию в следующий раз.

– Полностью поддерживаю, – соперник сиял от удовольствия. – Начнем подсчет?

– Тут нечего считать.

– Ну не скажи. Вот смотри, у тебя мой слон, значит, я помогу тебе в одном очень большом деле, – он взял со стола офицера и продолжил: – Но, с другой стороны, у меня твой офицер.

– Я больше не буду выбирать ничью жизнь, – твердо сказал гроссмейстер.

– Да прекрати, никто тебя и не заставляет, в тот раз была моя маленькая прихоть. Жертву я выберу сам.

Тишман похолодел. Его неверие в происходящее заметно поколебала смерть Спаркса.

– Давай без смертей на этот раз, – в горле Алана застрял ком, потому он буквально прохрипел эти слова.

– Договор есть договор. Смерти может и не быть, все дело в выборе, – Люцифер поднялся, взял с кресла свои вещи и направился к выходу из комнаты.

– Желаю здравствовать.

* * *

Этот ресторан не зря считался лучшим в городе, блюда оказались произведением искусства. Белоснежная скатерть, посуда и салфетки резко контрастировали с яствами, каждое из которых было выполнено с высочайшим мастерством. Казалось, будто десятки картин собраны в одну экспозицию и, если подвинуть любой предмет на столе, то все это рассыплется на мелкие кусочки. Гости восхищенно наблюдали эту красоту, созданную, без сомнения, очень талантливыми людьми. Никто не решался даже притронуться к еде, дабы не стать тем, кто превратит это произведение в простой праздничный стол.

– Браво! Честно сказать, на каких банкетах я только не был, но такое вижу впервые, – Алан также был поражен мастерством, с которым создавался этот чудесный праздничный стол. – Но красота красотой, а само это все себя не съест, – он отодвинул один из стульев и жестом пригласил Кэтрин присесть.

Девушка колебалась совсем недолго и, поблагодарив, заняла предложенное ей место. Остальные гости последовали её примеру.

– Совсем скоро мы сможем чаще посещать этот ресторан! – сказал высокий молодой человек, бывший ассистентом ученого.

Официанты открыли шампанское и наполнили бокалы.

– Полностью согласен с тобой, Микки, – с довольной улыбкой ответил доктор Ренклиф.

Тишман поднялся, держа в руке бокал с шампанским. Все присутствующие посмотрели на Алана и сделали то же самое.

– Давайте выпьем за успех нашего предприятия, и чтобы оно действительно оказалось полезным!

Со всех сторон стола послышались довольные возгласы.

* * *

Анна подошла к кровати Патрика, в очередной раз перечитывающего подаренную книгу. Было заметно, как он пытается запомнить каждое слово, про себя разбирает ходы с иллюстраций. Она села на стоящий рядом стул.

– Что, пора лечиться? – ребенок уже привык, что с ним проделывают различные процедуры для борьбы с лейкемией, и относился к этому спокойно.

– Пора. Но на этот раз все будет по-другому, – Анна пыталась подобрать слова, чтобы не напугать мальчика.

– Будет больно?

– Немного.

– А это другое вылечит меня?

– Обязательно. Чтобы тебе помочь, приехали очень умные дяди из далекой страны, где родился Иисус.

– Это Иисус научил этих дядей лечить болезни? – Патрик заметно оживился.

– Думаю, что без его помощи тут точно не обошлось, – улыбнулась Анна.

– Иисус хороший, он всем помогает, значит, и мне поможет. И тогда мы сможем жить в настоящем доме и все вместе играть, и я больше не буду сидеть в этой больнице!

– Все так и будет.

Взявшись за руки, они вышли в коридор и двинулись по направлению к большим дверям, находившимся в нескольких десятках метров от палаты. Возле входа их ждал человек, одетый в защитный костюм белого цвета, на лице которого была маска.

– Мы готовы, доктор Штильман, начинайте, – она присела на корточки и посмотрела Патрику в глаза. – Ничего не бойся, во всем слушай докторов.

– А ты пойдешь со мной? – в голосе мальчика слышалась неуверенность.

– Мне туда нельзя, я буду только мешать. Ты обещаешь мне не бояться и делать все, что скажут?

– Обещаю.

Анна поднялась и, посмотрев Штильману в глаза, кивнула.

* * *

Праздник был в самом разгаре, все присутствующие сыпали тостами, пытаясь переиграть друг друга в остроумии. Кэтрин и Алан немного абстрагировались от происходящего, слушая оркестр и обсуждая свои кулинарные предпочтения.

– Какие круассаны, я не ем никаких круассанов, от них толстеют, – смеялась девушка.

– Удовольствие от них нельзя передать словами, и если бы за каждый из них я прибавлял несколько кило, то все равно не отказался бы от десятка, – весело отвечал Алан.

Заиграла медленная музыка, и певец красивым тихим голосом затянул лирическую песню о любви.

– Потанцуем? – улыбаясь спросила Кэтрин.

– С удовольствием, – Тишман взял девушку за руку и увлек за собой на то место, где танцевали пары.

Она обвила руками его шею, не отводя глаз. Они двигались медленно в такт музыке, не замечая ничего вокруг. Их взгляды встретились, и Алан почувствовал, что начинает тонуть в голубом океане её глаз. Они медленно потянулись губами друг к другу, но в последний момент он остановился.

– Я не могу, – с трудом выговаривая слова, произнес гроссмейстер.

– Почему?

– Я люблю Анну, – освободившись от наваждения, сказал он. – И не хочу никого обманывать.

Кэтрин некоторое время смотрела на него, а потом резко повернулась и быстро пошла к выходу. Тишман не мог ожидать чего-то подобного, потому выглядел очень растерянным. Немного придя в себя, он бросился за ней.

– Кэт, подожди, – Алан смог догнать её только в холле ресторана. Схватив девушку за руку, шахматист развернул её к себе. И увидел перед собой залитое слезами лицо.

– Я люблю тебя, – Кэтрин плакала. – И всегда любила. Я даже стала заниматься всеми этими идеями ради тебя.

– Но я же женат, ты знала это, – он смотрел в её мокрые от слез глаза и не находил правильных слов.

– Женат, да, – взгляд голубых глаз изменился и стал обжигающим. – Да твоя жена появилась совсем недавно. До этого ты не был ей нужен. Она сбежала, когда тебе больше всего требовалась помощь. Но как только все стало нормально, вот она, вернулась, всегда любила, ждала и верила. Дурак.

– Все совсем не так, как ты думаешь.

– Да какая теперь разница, – её голос звучал громко, почти срываясь на крик. – Ты же веришь ей, любишь её. А я просто ассистентка, занимающаяся какой-то ерундой.

– Это не ерунда, мы занимаемся важным делом, – Алан повысил голос от возмущения.

– Правда?! Да кому нужен твой чертов проект, думаешь, хоть кто-то скажет тебе спасибо? Кто-то вспомнит Алана Тишмана, который бился за то, чтобы предотвратить гниение их мозгов? Да всем плевать. Сегодня ты есть, а завтра нет, – Кэтрин перестала плакать, и голос звучал все тверже. – Ты знаешь, кого помнят? Насильников и убийц. Посмотри, кому ставят памятники в наших муравейниках: генералам, солдатам, диктаторам. Где же памятники врачам, ученым, двигающим мир вперед и спасающим жизни этих никчемных людей. Их настолько мало, что можно сказать, что они отсутствуют как данность. Или, может, тебе скажут спасибо те, для кого авторитетами являются боксеры и артисты? Придумал себе сказку про помощь людям и пребываешь в грезах, не имея ни семьи, ни друзей.

Тишман был поражен тому, что говорит Кэтрин, оказывается, она совсем другая и все, что он считал важным для себя, для неё ничто.

– Я не думал, что ты такая, – тихо проговорил он.

– Какая такая? Я прожигаю жизнь, занимаясь глупой работой. Ты прости, конечно, но я закончила Гарвард и легко могла класть себе на счет цифру с шестью нулями. Но ради любви я пожертвовала этим. Знаешь, чего я действительно хочу в жизни? – голос её стал тише, и в глазах снова появились слезы. – Любви. Жить с любимым мужчиной и быть для него единственной и желанной. И я пошла на все ради этого, – Кэтрин подскочила к нему и, бросившись на шею, начала покрывать его поцелуями. – Родной мой, давай уедем, я сделаю все, чтобы мы были счастливы. Со мной ты забудешь о ней. Я подарю тебе истинную любовь, и ты поймешь, что значит быть по-настоящему счастливым.

Алан чувствовал ком в горле и не мог выговорить ни слова. Девушка продолжала целовать его. Наконец, собравшись с силами, гроссмейстер сумел выдавить несколько слов.

– Я не могу.

В глазах Кэтрин вспыхнул огонь. Отстранившись от него, она бросила презрительный взгляд и тихо сказала:

– Какой же ты трус и слабак, мне жаль потраченного на тебя времени, – развернувшись к двери, девушка, немного покачиваясь, зашагала к выходу.

– Кэт, я… – слова не шли на ум.

– Иди к дьяволу! – бросила напоследок Кэтрин и взмахнула рукой.

* * *

Торжество закончилось ближе к полуночи. До дома было всего пару кварталов, и Алан решил пройтись пешком. На улице стояла приятная прохлада, и тихий ветерок, колыхающий листья на деревьях, только усиливал желание прогуляться. Проспект оказался почти пустым, всего пара человек мирно беседовала на другой стороне улицы. Все заведения уже несколько часов как были закрыты, и только редкие автомобили иногда нарушали тишину. Один из многочисленных спальных районов города, где жизнь протекает спокойно и по ночам не бывает шумных компаний. Тишман наслаждался умиротворением ночи, он старался ни о чем не думать, а просто медленно шагать по широкому проспекту, слушая звук своих шагов.

– Подай монетку бедной женщине, а я тебе погадаю и все будущее расскажу, – громкий женский голос заставил гроссмейстера обернуться. Перед ним стояла небольшая цыганка, одетая в темное платье. Волосы на голове женщины были собраны в аккуратный пучок, а в широкой улыбке сверкали позолоченные зубы.

– Вот, держи, – Алан вытащил из кармана десятидолларовую купюру и протянул её незнакомке. Быстро спрятав деньги куда-то в складки платья, она взяла его руку, повернула ладонью к себе. Около минуты цыганка смотрела то на руку, то на Тишмана, не произнося ни слова.

– Странно, первый раз такое вижу, – она поднесла ладонь почти к собственным глазам.

– Предсказательный аппарат сломался? – с сарказмом спросил он.

– Не гневи Бога, мистер шахматист, – женщина отпустила руку и пристально посмотрела ему в глаза. – У тебя нет будущего, я не могу его увидеть. За всю жизнь первый раз такое. А гаданием я занимаюсь без малого тридцать лет.

– Как ты узнала, кто я, с каких пор цыгане интересуются шахматами? – Алана удивила не новость об отсутствии будущего, посчитав это хитрым шарлатанским ходом, а то, как она узнала, кем он является.

– Прочла по руке, спасибо за помощь, – цыганка повернулась, чтобы уйти.

– А что значит, у меня нет будущего?

– Ты знаешь, о чем я, договор с ним несет только боль, даже если выиграешь. Твоя душа уже потеряна, и не будет тебе места ни среди живых, ни среди мертвых, – не оборачиваясь, проговорила она. – Мне больше нечего тебе сказать.

Женщина зашагала прочь, а Тишман остался стоять в недоумении на пустынной улице.

* * *

Музыка заполняла все вокруг, казалось, что даже стены вибрируют под ритмичными ударами каждого трэка. Клуб представлял из себя море человеческих тел, бушующее в такт музыке. Кэтрин сидела за барной стойкой, держа в руке бокал мартини. После ссоры с Тишманом девушка решила пойти в ночной клуб, стараясь отвлечься от грустных мыслей. С ним покончено, хватит уже тратить свою жизнь на мужчину, который никогда не ответит взаимностью. А алкоголь и громкая музыка помогут ей хоть на время очистить свои мысли.

– Привет, почему такая красавица одна? – перед глазами будто из ниоткуда появилось молодое мужское лицо. Парень показался ей довольно симпатичным, хотя попытка познакомиться выглядела верхом банальности.

– Ошибся адресом, – она сделала непроницаемое выражение лица.

– Здесь один адрес, и мы все попали сюда не по ошибке, – он устроился на барном стуле напротив. – Меня зовут Антон.

– Отлично, а теперь можешь идти, – Кэтрин сделала небольшой глоток из бокала и поставила его на барную стойку.

– Да брось. Я знаю таких, как ты, приходите отвлечься от проблем. Кого-то бросил муж, кого-то уволили, а кто-то и вовсе потерял близкого человека. Угадал?

– Помимо того, что в таланте знакомиться дашь фору самому Казанове, так ты еще и гениальный психолог. Мне не интересно.

– Не совсем так, – он приблизился к уху Кэтрин. – Я продавец счастья.

– И в каком виде твое счастье? Порошок, таблетки, шприц?

– Это как пожелаешь, – парень выпрямился и продолжил смотреть на неё с улыбкой на лице.

Отвернувшись, девушка отмахнулась рукой будто от назойливой мухи.

– Если понадоблюсь, буду в конце зала, в паре метров от туалета, – Антон слез со стула и растворился в толпе.

Кэтрин взяла бокал и покрутила его, наблюдая, как колышется прозрачная жидкость. Почему он выбрал другую, она же всегда находилась рядом, бросалась по первому зову, даже начала носить эту чертовски неудобную юбку. Она проклинала тот день, когда пришла на этот идиотский форум, чтобы составить компанию своей подруге, который оказался настолько неинтересен, что пришлось погрузиться в свой смартфон, совершенно не обращая внимания на происходящее. И вдруг, услышав этот голос, она подняла голову, встретившись глазами с выступающим. И случился тот самый неслышный щелчок – это он, её единственный, стоит в нескольких метрах и что-то говорит в микрофон. И в тот самый момент Кэтрин приняла решение идти за ним и быть рядом, чего бы это ни стоило. Но она вернулась, соперница, предательница! И он снова в её власти. Надежды на счастье рассыпались, как только она узнала, что они решили усыновить Патрика. Можно сколь угодно утешать себя фиктивностью этого решения, но женская интуиция дала четкий ответ – это конец! Кэтрин почувствовала, как по щекам потекли слезы. Осушив бокал, девушка направилась в сторону туалета.

– Что у тебя есть?

Антон не удивился, увидев перед собой недавнюю собеседницу. Выглядела она, мягко говоря, не очень: сырые от слез глаза подчеркивала растекшаяся по щекам тушь. Он отметил, что подцепил нужного клиента.

– Смотря что нужно.

– Давай самое лучшее, только таблетки, колоть и нюхать не буду, – девушка достала из сумочки небольшую пачку стодолларовых купюр.

– Пошли, – парень осмотрелся и махнул головой, приглашая идти за собой.

Клубный туалет представлял из себя достаточно большое помещение, разделенное на мужскую и женскую части. Людей оказалось на удивление мало. Кэтрин пришла к выводу, что таких помещений должно быть несколько на такой огромный клуб. Проходя мимо умывальников, девушка обратила внимание, что часть присутствующих ведет себя странно, значит, она далеко не единственная клиентка этого симпатичного паренька. Антон пропустил её в одну из кабинок и закрыл за собой дверь на щеколду.

– Если ты хочешь лучшее, то и стоить оно будет дорого, – он смотрел Кэтрин в глаза, немного переминаясь с ноги на ногу.

– За деньги не переживай, давай сюда.

Проделав небольшие манипуляции руками в районе груди, Антон достал три серых таблетки.

– Вот, держи, этого будет достаточно, чтобы кайфовать всю ночь по полной, – он отдал таблетки Кэтрин и продолжил: – По одной таблетке через каждые три часа. Не вздумай выпить сразу все три. Поняла?

– Да, не дура, – девушка протянула ему купюры.

– Если захочешь что-то кроме колес, я к твоим услугам, – Антон обнял её за талию и поцеловал.

– Отвали! – изо всех сил оттолкнув его, Кэтрин выскочила из кабины и бросилась к двери.

Забравшись подальше на танцпол, она проглотила одну таблетку и начала двигаться в ритм музыке. Все вокруг танцевали, не обращая друг на друга никакого внимания. Все происходящее напоминало какую-то секту, но с одним отличием: в данном случае почти ничего, кроме музыки, не требовалось.

Прошло около десяти минут, но Кэтрин не заметила никаких изменений.

– Обманул, ублюдок. Продал пустышку, – зло сказала Кэтрин, доставая остальные таблетки. Она посмотрела на них, прикидывая что-то. – Да, черт побери, будь что будет.

Одним движением содержимое ладони отправилось в рот.

Не прошло и нескольких минут, как девушка почувствовала легкость. Удовольствие разливалось по всему телу. Казалось, будто можно взять и взлететь. Музыка текла сквозь все тело, как невидимая река, наполняя её невероятной силой. Этот безудержный поток увлекал за собой в ни с чем не сравнимое удовольствие, и она поддалась ему, погружаясь в бесконечное счастье.

* * *

Алан проснулся от телефонного звонка. Иногда он ненавидел его больше, чем будильник.

– Все еще спишь? Хороша холостяцкая жизнь, – в трубке раздался веселый голос Анны.

– Я должен набираться сил, – Алан посмотрел на часы, которые показывали без четверти восемь. – Как Патрик?

– Пока неизвестно, работаем. Чем сегодня займешься?

– Еще не решил. А что, есть предложения?

– Как насчет встретиться, прогуляться, попить кофе?

– Без проблем, куда подъехать?

– Недалеко от моей больницы находится небольшое итальянское кафе, буду ждать тебя там через час.

– Через полтора, мне надо навести марафет, – засмеялся Тишман. – Хочу сразить тебя наповал.

– Ты давно уже сразил. Поспеши, женщины не любят ждать.

Найти нужное кафе не составило никакого труда, оно оказалось очень известным в округе, и каждый прохожий не задумываясь указывал дорогу. Анна ждала его за небольшим столиком у окна. Распущенные каштановые волосы закрывали красивые плечи, а кремовое платье с глубоким декольте великолепно гармонировало с подвеской в виде цветка лотоса. Это было то самое платье, в котором совсем молодая девушка первый раз пришла на свидание к юному Тишману. К тому моменту он уже был двукратным чемпионом мира, но все еще оставался застенчивым юношей, постоянно краснеющим в общении с представительницами противоположного пола. Но с ней он менялся, будто заряжаясь неведомой силой, превращался в уверенного в себе мужчину, перед которым не существует преград.

– Ты надела его для меня? – Алан медленно подошел к столику.

– Приятно, что ты не забыл.

– Как я мог забыть главное событие в моей жизни.

– Ты никогда не умел лгать, – улыбнулась Анна.

Присев напротив, он протянул руку и взял меню. Разглядывая с деловым видом предлагаемые блюда, Алан изредка поглядывал на неё, стараясь уловить каждое движение. Через пару минут действа он отложил буклет и посмотрел на жену.

– Давно мы так не выбирались, – заметил он, саркастически улыбаясь.

– Давно, – ответила Анна, не отрывая глаз от меню. – Но лучше поздно, чем никогда.

– Согласен, – Тишман откинулся на спинку кресла и обвел взглядом кафе. – Какое уютное место, если бы знал о его существовании раньше, то оно могло с легкостью стать моим любимым заведением.

– Я люблю здесь бывать, – задумчиво сказала она, закрывая меню. – Люблю смотреть на улицу через окно и размышлять. Здесь одиночество превращается в роман.

– Вот только это какой-то грустный роман, не находишь?

– Увы, но свои сюжеты мы создаем сами, – Анна посмотрела в его глаза. – Но давай не будем о грустном. Патрик просил передать тебе вот это.

В красивых пальцах будто по мановению волшебной палочки возник лист бумаги. Тишман взял его, касаясь этой до боли родной и желанной бархатной кожи, и медленно раскрыл. В правом углу сияло желтое солнце, освещая трех похожих на людей персонажей, стоящих на небольшом мосту и рассматривающих огромное серое здание с двумя башнями. Такой простой незатейливый детский рисунок вызывал бурю эмоций. Гроссмейстер понял, что ребенок нарисовал их вместе, семьей, одним целым и уже строил свои планы на будущее, считая, что лечение будет успешным.

– Красиво, – прошептал шахматист. – А что это за замок?

– Собор Парижской Богоматери, – Анна смотрела на него, не отводя взгляда. – Оказывается, у Патрика есть и другие увлечения помимо шахмат. Но то, что маленькому ребенку будет интересен этот храм, в голове не укладывается.

– Да уж, удивил так удивил, – продолжая рассматривать рисунок, проговорил шахматист. – Чего еще мы о нем не знаем?

– Интересный вопрос, если все получится, то у нас будет шанс это узнать.

– Как проходит процедура лечения? – гроссмейстер свернул листок и убрал во внутренний карман.

– Еще пока не ясно. Стимулирование иммунитета вещь не быстрая и во многом опасная, результат может быть непредсказуем. Но мы стараемся. Группа Штильмана работает круглосуточно.

– Будем надеяться на лучшее, – вздохнул Алан.

К столику подошел пожилой мужчина, по всем признакам итальянского происхождения.

– Готовы сделать заказ? – он улыбался широкой доброжелательной улыбкой.

– Да, конечно. Мне черный кофе и яблочный штрудель. А ты что будешь? – Анна посмотрела на Тишмана.

– Мне то же самое.

– Как пожелаете, – итальянец записал что-то в блокнот и, поблагодарив за заказ, удалился.

– Его зовут Эл, после смерти жены он один управляется с заведением. Он хороший человек, даже иногда подкладывает мне в заказ карамельки, – сказала Анна, скромно улыбаясь и сжимая в руках бумажную салфетку.

– Как ты жила все эти годы? – нежно спросил Алан, разглядывая её лицо.

– Просто. После ухода перебралась в маленький городок в Мексике, где и отработала все это время в местной больнице. Горожане относились ко мне очень хорошо, потому каких-либо сложностей я не испытывала, – она складывала салфетку, делая вид, что полностью поглощена этим процессом. – Ну а когда пришло время, то вернулась назад.