Текст книги "Интернет как оружие. Что скрывают Google, Tor и ЦРУ"

Глава 2
Командование, контроль и контрпартизанская борьба

Военная разведка в США отличается от таковой в тоталитарных странах не возможностями, а намерениями. Это существенное различие, но многих американцев оно вряд ли успокоит.

Кристофер Пайл. Слежка армии за гражданским населением: документальный анализ, 1973

Ранним утром 1 октября 1962 года некто по имени Дж. К. Р. Ликлайдер проснулся в квартире у реки Потомак на противоположном берегу от Белого дома. Он позавтракал, попрощался с женой и дочерьми и уже совсем скоро парковался у Пентагона, где его ждал новый пост директора отдела поведенческих наук и отдела исследований управления и контроля ARPA.

Устроившись в своем скромном кабинете, он приступил к изучению рабочих материалов. На тот момент уже несколько лет люди из оборонной отрасли говорили о необходимости модернизации американской системы связи для передачи военной и разведывательной информации. И едва Ликлайдер вступил в должность, как президент Кеннеди пожаловался на недостаточную эффективность управления вооруженными силами США. Он оказывался слеп и глух в самые ответственные моменты, поскольку не мог оперативно получить разведывательную информацию или вовремя отдать приказы командирам на позициях. Подозревая военное командование в том, что оно использует устаревшие технологии в качестве оправдания для наращивания собственной власти и игнорирования его инструкций, президент поручил министру обороны Роберту Макнамаре решить эту проблему. Кроме того, он убедил онгресс в необходимости разработать «по-настоящему единую, общенациональную и несокрушимую систему, гарантирующую высокое качество управления, связи и контроля»{84}84
  84. Систему, гарантирующую высокое качество управления, связи и контроля: President John F. Kennedy, Special Message to the Congress on the Defense Budget, 28 марта 1961 года.


[Закрыть].

Ликлайдер был согласен. Американская военная система связи действительно безнадежно устарела. Стало попросту невозможно эффективно реагировать на вызовы современности – десятки мелкомасштабных войн и мятежей в местах, о которых ни черта не было известно. И это на фоне постоянной угрозы ядерных ударов, способных обескровить огромную часть военного управления. Но какой именно должна была быть эта новая система? Какие новые технологии требовалось изобрести, чтобы она заработала? Немногие в Пентагоне знали ответы на эти вопросы, но Ликлайдер был одним из них.

Джозефа Карла Робнетта Ликлайдера (абсурдно длинное имя) называли просто Лик. Он постоянно носил очки с толстыми стеклами, ходил в костюме-тройке и славился пристрастием к кока-коле. В узких военных кругах он был известен как блестящий психолог с футурологическими идеями о надвигающейся эпохе симбиоза человека и компьютера.

Он родился в 1915 году в Сент-Луисе, штат Миссури. Его отец, баптистский проповедник и глава городской торговой палаты, был богобоязненным человеком с деловым складом ума. Сыном он гордился, ведь в 1937 году Лик закончил Университет Вашингтона в Сент-Луисе, получив степень бакалавра сразу по трем направлениям: психология, математика и физика. Затем он занялся исследованиями того, как животные воспринимают звуки, то есть в основном вскрывал черепа кошек и воздействовал на их мозг электрическими разрядами{85}85
  85. Воздействовал на их мозг электрическими разрядами: Большой проблемой для связи был оглушительный шум самолета, который делал радиообмен практически невозможным. Лик работал над технологией противодействия шуму. Robert M. Fano, Joseph Carl Robnett Licklider: 1915–1990 (Washington, DC: National Academies Press, 1998).


[Закрыть]. Во время Второй мировой войны Лика привлекли к работе в психоакустической лаборатории в Гарварде, созданной на щедрое финансирование от ВВС США для изучения человеческой речи, слуха и коммуникации{86}86
  86. Созданной на щедрое финансирование от ВВС США для изучения человеческой речи, слуха и коммуникации: M. Mitchell Waldrop, The Dream Machine: J.C.R. Licklider and the Revolution That Made Computing Personal (New York: Viking, 2001).


[Закрыть]. Там он познакомился со своей будущей женой Луизой Томас, работавшей секретарем в военном исследовательском центре. Она считала себя социалисткой и даже приносила в офис газету «Социалистический рабочий». Оставляла ее на краю своего стола, чтобы мужчины могли захватить ее по пути в туалет и почитать там, сидя на унитазе.

После войны Лик покинул Гарвард и устроился в Массачусетский технологический институт. Там он впервые столкнулся с первой в мире сетевой цифровой компьютерной системой слежения. С того момента траектория его жизненного пути круто изменилась.

29 августа 1949 года ровно в 7 утра инженеры, сидевшие в укрепленном бункере в далекой степи Казахской Советской Социалистической Республики, повернули выключатель и взорвали первую советскую атомную бомбу – «Первую молнию» под кодовым названием РДС-1{87}87
  87. «Первую молнию» под кодовым названием РДС-1: Richard Rhodes, Arsenals of Folly: The Making of the Nuclear Arms Race (New York: Alfred A. Knopf, 2007).


[Закрыть]. Бомба была установлена на деревянной башне, окруженной специально построенными зданиями, а также промышленной и военной техникой, привезенной для проверки эффекта взрыва: здесь были танк Т-34, кирпичные дома, металлический мост, короткий участок железной дороги с вагонами, легковые автомобили и грузовики, полевая артиллерия, самолет и свыше тысячи подопытных животных – собак, крыс, овец, морских свинок и кроликов, привязанных в окопах, за стенами и в транспортных средствах.

Бомба была сравнительно небольшой, размером приблизительно с ту, что сбросили на Нагасаки. Более того, она была почти идентичной «Толстяку». На фотографиях, сделанных после взрыва, видны большие разрушения. Многие из животных погибли мгновенно. Остальные получили сильные ожоги и умерли от радиационного облучения. За испытаниями наблюдал лично Лаврентий Берия – печально известный глава НКВД (Народного комиссариата внутренних дел – так называлась советская тайная полиция). Он телеграфировал Сталину: испытания прошли успешно{88}88
  88. Он телеграфировал Сталину: испытания прошли успешно: Для того чтобы Сталин лично увидел испытание, сняли замечательный документальный фильм. Его рассекретили в середине 1990-х годов. «Опыт на полигоне № 2. Испытание РДС-1, 1949» (“Experiment on test site No. 2. Testing of RDS-1”) (documentary). Большая часть информации о деталях ядерного испытания – в трехтомном сборнике рассекреченных советских документов, Atomic Project of the USSR: Documents and Materials (Moscow: Fizmatlit, 1998–2009), доступно на http://elib.biblioatom.ru/sections/0201/.


[Закрыть].

Новость об этом взрыве привела в панику американский военный истеблишмент. США утратили ядерное превосходство. СССР теперь имел возможность нанести ядерный удар по Соединенным Штатам, для чего ему не хватало только бомбардировщика дальнего радиуса действия. Проблема представлялась очень серьезной.

Американская радиолокационная система дальнего обнаружения была отсталой и работала с перебоями. Слежение за самолетами осуществлялось вручную: военные в униформе сидели в прокуренных темных комнатах, всматривались в примитивные зеленые экраны радаров, выкрикивая координаты и записывая их на стеклянных досках, а затем передавали команды пилотам по радиосвязи. Такая система оказалась бы бесполезна в случае массированных целенаправленных ядерных ударов с воздуха.

Специальная комиссия, сформированная ВВС США, в своем отчете рекомендовала автоматизировать радиолокационную систему дальнего обнаружения: данные от радаров должны были переводиться в цифровую форму, передаваться по проводам и обрабатываться компьютерами в реальном времени{89}89
  89. Передаваться по проводам и обрабатываться компьютерами в реальном времени: “Lincoln Laboratory Origins”, Lincoln Laboratory, Massachusetts Institute of Technology, доступно на https://www.ll.mit.edu/about/History/origins.html.


[Закрыть]. В 1950 году это была не просто сверхамбициозная задача, а совершенно сумасшедшая идея. Профессор Массачусетского технологического института Джордж Вэлли, возглавлявший комиссию, спрашивал у нескольких компьютерных компаний, смогут ли они построить такую систему. Везде его поднимали на смех. Технологий обработки данных в реальном времени, тем более от множественных радиолокационных установок, расположенных в сотнях километров от главного компьютера, тогда не существовало. Даже близко ничего похожего не было.

Если ВВС требовалась автоматическая радарная система, предстояло сначала изобрести достаточно мощный для такой задачи компьютер. К счастью, Пентагон уже сделал несколько шагов в этом направлении.

Во время Второй мировой войны американская армия играла главную роль в модернизации устаревших вычислительных технологий. Это объяснялось многими причинами, и все они имели принципиальное значение для победы. Одной из них была криптография. Разведывательный отдел ВМФ, а также несколько других ведомств, предшествовавших Агентству национальной безопасности, давно использовали перфокарточные табуляторы компании IBM для криптографического анализа и взлома кодов. В годы войны нацисты начали применять передовые методы шифрования, для раскрытия которых требовались машины, способные работать намного быстрее и с гораздо более сложным кодом. Справиться с этим могли только цифровые компьютеры.

Другие виды вооруженных сил тоже остро нуждались в производительных вычислительных машинах, но по несколько иным причинам. Во время войны с конвейеров начали сходить и отправляться на европейский и тихоокеанский театры военных действий новые мощные пушки и полевая артиллерия. Вся эта огневая мощь была бесполезна без точной наводки. Артиллерия – большие орудия, поражающие цели в десятках километров, – стреляет не по прямой, а отправляет снаряды под небольшим углом, чтобы те опускались на удаленные цели по параболической дуге. Каждое орудие сопровождается таблицей стрельбы (или баллистической таблицей), в которой указываются значения углов, под которыми должен производиться выстрел. Таблицы стрельбы вовсе не умещаются на одной странице, а представляют собой толстые буклеты с сотнями переменных. Так, в таблице для 155-миллиметровой полевой пушки «Долговязый Том» – одной из самых распространенных крупных артиллерийских систем Второй мировой – 500 переменных{90}90
  90. Так, в таблице для 155-миллиметровой полевой пушки «Долговязый Том»… 500 переменных: Scott McCartney, ENIAC: The Triumph and Tragedies of the World’s First Computer (New York: Walker, 1999), с. 53.


[Закрыть]. Температура воздуха, температура пороха, высота, влажность, скорость и направление ветра и даже тип грунта – все эти факторы обязательно приходилось учитывать в сложных вычислениях.

Неудивительно, что расчет таких таблиц таил в себе массу трудностей. Все переменные в сотнях возможных вариантов приходилось вносить вручную. Нередко закрадывались ошибки, и тогда вычисления начинались заново. Составление одной таблицы стрельбы для одного типа орудия могло занять больше месяца. Вдобавок порой случались сюрпризы: например, армии обнаруживали, что таблицы, составленные для Европы, не подходили для Африки из-за иных параметров почвы; в результате доставленные орудия стояли на позициях мертвым грузом до пересчета данных{91}91
  91. Орудия стояли на позициях мертвым грузом до пересчета данных: Там же, с. 54.


[Закрыть]. Команды клерков (чаще всего женщины) круглые сутки корпели над расчетами, пользуясь только ручкой, бумагой и механическими арифмометрами. Этих женщин называли «компьютерами» («вычислителями») еще до появления первых цифровых компьютеров, и они проделали для нужд фронта невероятную работу{92}92
  92. Они проделали для нужд фронта невероятную работу: Jennifer S. Light, “When Computers Were Women”, Technology and Culture, том 40, № 3 (июль 1999).


[Закрыть]. Таблицы стрельбы имели столь большое значение, что армия и флот финансировали сразу несколько проектов по созданию автоматических вычислителей (все они были призваны служить гигантским машинам убийства) и таким образом помогли создать первый цифровой компьютер. Самым примечательным из них был ЭНИАК, построенный для армии коллективом математиков и инженеров в Электротехнической школе Мура при Пенсильванском университете. Этот компьютер стал настоящей сенсацией.

«Электронная счетная машина выдает числа с молниеносной скоростью» – гласил заголовок газетной статьи 1948 года об ЭНИАК:

Филадельфия, штат Пенсильвания. Министерство обороны сегодня представило «самую быструю в мире вычислительную машину», заявив, что она, возможно, открыла математический способ достижения лучшего будущего для всех людей.

Более совершенные промышленные товары, средства связи и транспорт, более точное прогнозирование погоды и другие достижения в области науки и техники могут, по словам военных, стать реальностью благодаря изобретению «первого полностью электронного многоцелевого компьютера».

Представители армии говорят, что этот компьютер в тысячу раз быстрее, чем самые совершенные вычислительные машины, построенные ранее, и утверждают, что данный аппарат позволяет «за считанные часы решать задачи, на которые ушли бы годы» на любой другой машине.

Сделает все

Машина, способная складывать, вычитать, умножать, делить, извлекать квадратный корень, а также производить самые сложные вычисления, основанные на этих операциях, называется ЭНИАК – электронный числовой интегратор и вычислитель[8]8
  ENIAC – Electronic Numeric Integrator and Calculator.


[Закрыть]. Ее также прозвали «механическим Эйнштейном»{93}93
  93. Ее также прозвали «механическим Эйнштейном»: “Robot Calculator Knocks Out Figures Like Chain Lightning”, Chicago Tribune, 15 февраля 1946 года.


[Закрыть].

ЭНИАК появился слишком поздно, чтобы приблизить победу в войне, но оставался в строю почти десять лет, выдавая баллистические таблицы, проводя расчеты для создания атомных бомб и выстраивая модели климата СССР, включая карты потенциального выпадения радиоактивных осадков в случае ядерной войны{94}94
  94. Карты потенциального выпадения радиоактивных осадков в случае ядерной войны: Martin H. Weik, “The ENIAC Story”, Ordnance: The Journal of the Army Ordnance Association, январь-февраль 1961 года; McCartney, ENIAC, с. 108.


[Закрыть]. Но даже всей его мощности было недостаточно.

Для разработки таких компьютерных и сетевых технологий, каких требовала современная система радиолокационной защиты, был учрежден специальный научно-исследовательский отдел под названием Линкольнская лаборатория. Она примыкала к Массачусетскому технологическому институту и располагалась в исследовательском кампусе в десяти милях к востоку от Кембриджа. Линкольнская лаборатория являлась совместным проектом ВМФ, ВВС, армии и IBM. Ее единственной целью было создание современной системы противовоздушной обороны, для чего было выделено невероятное количество ресурсов. Тысячи гражданских подрядчиков и военных трудились над ней свыше десяти лет. Только написание программного обеспечения заняло около тысячи человеко-часов{95}95
  95. Написание программного обеспечения заняло около тысячи человеко-часов: Chief of Research and Development, Department of the Army, Human Factors Research and Development (paper presented at the Sixteenth Annual Army Human Factors Research and Development Conference, US Army Defense Center and Fort Bliss, TX, октябрь 1970 года), доступно на http://www.dtic.mil/dtic/tr/fulltext /u2/880537.pdf.


[Закрыть]. Всего на эту инициативу ушло больше денег, чем на Манхэттенский проект – программу по разработке ядерного оружия.

Линкольнская лаборатория собрала монстра – наземную полуавтоматическую систему управления средствами ПВО SAGE («Сейдж»)[9]9
  SAGE – Semi-Automatic Ground Environment («полуавтоматическая наземная среда»). В переводе с английского sage означает «мудрец».


[Закрыть]. Это была крупнейшая компьютерная система в истории и первая настоящая компьютерная сеть. SAGE контролировалась примерно двумя дюжинами «центров наведения», стратегически расположенных в разных частях страны. В каждом из этих огромных железобетонных бункеров, защищенных от ядерного удара, находилось по два компьютера IBM, которые вместе стоили порядка четырех миллиардов долларов в современном эквиваленте, весили 600 тонн и занимали площадь в 4000 м2; один компьютер был резервным на случай отказа другого{96}96
  96. Один компьютер был резервным на случай отказа другого: Hafner and Lyon, Where Wizards Stay Up Late, с. 30–32; Benj Edwards, “The Never-Before-Told Story of the World’s First Computer Art (It’s a Sexy Dame)”, The Atlantic, 24 января 2013 года.


[Закрыть]. Каждый центр управления обслуживался несколькими сотнями человек и был связан с наземными и береговыми РЛС, ракетными шахтами и ближайшими авиабазами. Система могла «вести» до 400 самолетов в реальном времени, поднимать в воздух истребители, запускать ядерные ракеты и нацеливать зенитные пушки{97}97
  97. Запускать ядерные ракеты и нацеливать зенитные пушки: In Your Defense (motion picture) (SAGE Programming Agency, US Air Force, 1950).


[Закрыть]. SAGE была глазами, ушами и мозгами оружия массового поражения. Кроме того, она являлась первой общенациональной компьютеризованной машиной слежения – слежения в более широком смысле: эта система собирала информацию от удаленных сенсоров, анализировала ее и позволяла военным действовать, исходя из полученных оперативных данных.

SAGE была потрясающе сложной машиной, однако на практике она устарела еще до того, как ее впервые включили. Она заработала в начале 1960-х годов, через три с лишним года после того, как СССР запустил свой «Спутник», продемонстрировав наличие у себя межконтинентальных баллистических ракет. Советы могли отправить ядерный заряд в космос, откуда он поразил бы любую точку США, и даже самая фантастическая система радиолокационной разведки оказалась бы в этом случае бессильной.

Может сложиться впечатление, что проект SAGE был пустым расточительством. Однако в более широком историческом смысле он оказался феноменально успешным. Линкольнская лаборатория с ее первоклассными талантливыми инженерами и почти безграничными ресурсами, направлявшимися на узкий спектр задач, превратилась в нечто большее, чем просто научно-исследовательский центр для одного военного проекта. Она стала учебным полигоном для подготовки новой инженерной элиты: многопрофильной группы ученых, преподавателей, правительственных чиновников, бизнесменов и математиков, которым предстояло создать современную компьютерную индустрию и построить интернет.

Что же касается Дж. К. Р. Ликлайдера, то он находился в самом эпицентре этого процесса. В Линкольнской лаборатории он занимался человеческой стороной SAGE и помогал разрабатывать графический дисплей системы, который должен был объединять данные от многочисленных радаров и показывать в реальном времени информацию о траекториях и скоростях, применимую для направления самолетов-перехватчиков. Это был небольшой, но жизненно важный компонент SAGE, и эта работа открыла ему глаза на возможность создания инструментов, которые бы интегрировали людей и компьютеры в одну непрерывную систему – человеко-машину, способную преодолеть физические ограничения человеческого тела и породить новых гибридных существ.

Массачусетский технологический институт послужил отправной точкой для новой отрасли науки под названием кибернетика. Эта дисциплина, основоположником которой был Норберт Винер, определяла мир как гигантскую вычислительную машину. Она предложила понятийную и математическую базу для проектирования сложных информационных систем и для соответствующих теорий.

Винер отличался эксцентричностью и блестящим умом. Он был невысоким полноватым мужчиной с мясистой круглой головой и всегда носил очки с толстыми линзами. В конце жизни немного походил на Ганса Молмана из «Симпсонов». Кроме того, он был настоящим вундеркиндом. Поскольку Норберт рос в семье строгого и честолюбивого преподавателя славянских языков, его заставляли запоминать наизусть целые книги, а также решать в уме сложные алгебраические и тригонометрические задачи{98}98
  98. В уме сложные алгебраические и тригонометрические задачи: Семейные интервью и другие личные данные о Норберте Винере взяты из отличной биографии Flo Conway, Jim Siegelman, Dark Hero of the Information Age: In Search of Norbert Wiener, the Father of Cybernetics (New York: Basic Books, 2006).


[Закрыть]. «Отец готовился к занятиям в Гарварде, а мне – шестилетнему ребенку – приходилось стоять рядом и рассказывать свои уроки по памяти, даже на греческом. Он игнорировал меня, пока я не допускал какой-нибудь крошечной ошибки, и тогда смешивал меня с грязью», – вспоминает он в автобиографии{99}99
  99. «…и тогда смешивал меня с грязью», – вспоминает он в автобиографии: Conway and Siegelman, Dark Hero of the Information Age, глава 1.


[Закрыть].

С таким воспитанием Винер поступил в университет уже в 11 лет (одна газета назвала его «маленьким гением из Бостона»), к 18 годам стал доктором философии в области математики и, не получив работу в Гарварде, начал преподавать в МТИ. Лихорадочная учеба и безжалостная критика со стороны отца плохо сказались на социальной стороне его жизни: он был стеснителен и неуклюж, не умел общаться с женщинами, почти не имел настоящих друзей, страдал от депрессии и едва мог позаботиться о себе.

Родители устроили его брак с Маргарет Энгеман – американкой немецкого происхождения, которая никак не могла выйти замуж. У них родились две здоровые дочери, и их союз казался удачным, за исключением одной детали: Маргарет была убежденной сторонницей Адольфа Гитлера и заставляла дочерей читать «Мою борьбу». «Однажды она сообщила нам, что членов ее семьи в Германии признали Judenrein, то есть лицами без примеси еврейской крови. Она думала, что нам будет приятно об этом узнать, – вспоминает ее дочь. – Она сказала, что мне не стоит жалеть немецких евреев, потому что они не очень хорошие люди». На рождественской вечеринке она пыталась убедить гостей в том, что арийская раса происходит от самого сына Божьего: «Иисус был сыном германского наемника, войско которого стояло в Иерусалиме, и это научно доказано». Ситуация выглядела неловкой тем более, что ее муж был евреем немецкого происхождения, а дочери, соответственно, наполовину еврейками. Впрочем, это было необыкновенное семейство.

Ненасытный ум Винера повсюду ставил вопросы, на которые пытался найти ответ. Этот человек успел позаниматься едва ли не всеми научными дисциплинами: философией, математикой, инженерным делом, лингвистикой, физикой, психологией, эволюционной биологией, нейробиологией и информатикой. В годы Второй мировой войны Винер столкнулся с проблемой, которая стала настоящим испытанием для его многостороннего ума. Его привлекли к работе над утопичным сверхсекретным проектом по созданию автоматического механизма наведения, который бы повысил эффективность зенитных орудий. На протяжении всей войны Винер трудился над специализированным компьютерным аппаратом, который при помощи микроволнового радара сканировал небо, засекал цель, а затем, исходя из действий пилота, предсказывал вероятное положение самолета в будущем, чтобы как можно успешнее разнести его на куски. Это была машина, анализировавшая действия человека и динамически реагировавшая на них. Пытаясь ее построить, Винер проник в самую суть природы информации. Он начал понимать, что передача информации является не просто абстрактным или эфемерным актом, но имеет мощные физические свойства. Она, как некая невидимая сила, могла вызывать ту или иную реакцию. Он сделал еще один простой, но дальновидный вывод: коммуникация и передача сообщений присущи не только людям, но и всем живым организмам и могут также быть реализованы в мире машин.

Винер опубликовал эти идеи в 1948 году в кратком трактате «Кибернетика, или Управление и связь в животном и машине»[10]10
  Cybernetics: Or Control and Communication in the Animal and the Machine (1948). Первое прижизненное русское издание: Винер Н. Кибернетика, или Управление и связь в животном и машине. М., 1958.


[Закрыть]. Что представляла собой кибернетика? Концепция была скользкой и не желала вписываться в четкое определение. Говоря простым языком, Винер описывал кибернетику через идею о том, что биологическая нервная система и компьютер либо машина-автомат в сущности являются одним и тем же. Они есть «устройства, принимающие решения на основе решений, принятых в прошлом», объяснял он{100}100
  100. Они есть «устройства, принимающие решения на основе решений, принятых в прошлом», объяснял он: Norbert Wiener, The Human Use of Human Beings: Cybernetics and Society (New York: Doubleday, 1950).


[Закрыть]. С точки зрения Винера, люди и весь живой мир могли рассматриваться как одна колоссальная информационная машина со взаимосвязанными элементами, где все на все реагирует, порождая сложную систему причин, следствий и ответных реакций. Он предсказывал, что в будущем наша жизнь будет все больше опосредоваться и расширяться компьютерами, а также интегрироваться до полного размытия границы между нами и той общей кибернетической машиной, в которой мы существуем.

Хотя его книгу переполняли уму непостижимые математические доказательства и специальные термины, она захватила воображение широкого круга читателей и мгновенно стала бестселлером. В военных кругах ее тоже восприняли как революционную работу. «Кибернетика» Винера стала для американских антикоммунистов холодной войны тем же, чем «Капитал» Маркса был для социалистов XIX века. В самой своей основе кибернетика постулирует, что люди, как и всякие живые существа, являются машинами, обрабатывающими информацию. Все мы – компьютеры, чрезвычайно сложные, но все же компьютеры. Это означало, что военные могут сконструировать машины, которые бы думали и действовали как люди: высматривали вражеские самолеты и корабли, расшифровывали вражеские радиосообщения, шпионили за подрывными элементами, анализировали иностранные новости, возможно содержащие скрытый смысл и тайные послания, – и все это без сна, отдыха и перерыва на обед. С подобной компьютерной технологией превосходство Америки было бы гарантировано. «Кибернетика» Винера побудила военных к многолетним исканиям с целью воплотить именно такое видение кибернетики – создать компьютеры, которые мы сегодня называем искусственным интеллектом{101}101
  101. Которые мы сегодня называем искусственным интеллектом: Paul N. Edwards, The Closed World: Computers and the Politics of Discourse in Cold War America (Cambridge, MA: MIT Press, 1996).


[Закрыть].

Идеи кибернетики, получившие поддержку военных в виде щедрого финансирования, начали повсеместно проникать в научные дисциплины: экономику, инженерное дело, психологию, политологию, биологию и экологию. Экономисты неоклассической школы присоединили кибернетику к своим теориям и начали считать рынки распределенными информационными машинами{102}102
  102. И начали считать рынки распределенными информационными машинами: Philip Mirowski, Machine Dreams: Economics Becomes a Cyborg Science (Cambridge: Cambridge University Press, 2001).


[Закрыть]. Экологи стали относиться к Земле как к саморегулирующейся биологической системе, а когнитивные психологи и ученые-когнитивисты подходили к изучению человеческого мозга так, как если бы он являлся в буквальном смысле сложным цифровым компьютером{103}103
  103. Если бы он являлся в буквальном смысле сложным цифровым компьютером: Например, кибернетическая теория стала основой трудов Ноама Хомского. Он прославился тем, что переосмыслил лингвистику и помог начать «когнитивную революцию», постулировав, что человеческий язык продуцируется особой зоной мозга, по сути, специализированным компьютерным модулем, похожим на звуковую карту, воткнутую в материнскую плату. Он предположил, что язык можно свести к логическим выражениям, это и послужило фундаментом языка ЭВМ. Его лингвистические исследования в МТИ в 1950-х финансировались армией, флотом и ВВС, во многом потому что военные стремились разработать технологию оперативной обработки человеческого языка, чтобы анализировать перехваченные разведданные, материалы прессы и человеческие приказы. Подробно эта тема раскрывается в книгах Криса Найта (Chris Knight) Decoding Chomsky: Science and Revolutionary Politics (New Haven, CT: Yale University Press, 2016) и Дэвида Голумбии (David Golumbia) The Cultural Logic of Computation (Cambridge, MA: Harvard University Press, 2009).


[Закрыть]. Политологи и социологи начали фантазировать о создании с помощью кибернетики контролируемой утопии – идеально отлаженной системы, в которой компьютеры и люди были бы интегрированы в единое целое, управляемое и контролируемое ради безопасности и процветания{104}104
  104. В единое целое, управляемое и контролируемое ради безопасности и процветания: Историк Пол Эдвардс называет это закрытым миром — «глобальным технологическим куполом наблюдения… под которым любое событие интерпретируется как часть титанической борьбы сверхдержав» (1). В таком мире концепция ПВО расширялась и включала все составляющие жизни. Она требовала гигантскую компьютерную систему слежения и контроля, построенную частным сектором, развернутую и финансируемую вооруженными силами, чтобы защитить мир от коммунизма. Edwards, The Closed World, с. 114.


[Закрыть]. «Проще говоря, в 1950-е годы армия и промышленность США явно продвигали мессианское представление об ЭВМ, согласно которому вычислительные процессы лежали в основе социального мира, и, таким образом, вычисления могли быть подчинены государственно-капиталистическому контролю со стороны военных – контролю централизованному и иерархическому», – пишет историк Дэвид Голумбия в книге «Культурная логика вычислительных процессов» – поворотном исследовании идеологии кода{105}105
  105. В книге «Культурная логика вычислительных процессов» – поворотном исследовании идеологии кода: Golumbia, Cultural Logic of Computation, с. 60.


[Закрыть].

В значительной мере именно из-за переплетения кибернетики и власти Винер охладел к этой области почти сразу же после того, как представил ее миру. Он видел, что ученые и военные выбирают самую узкую из возможных интерпретаций кибернетики, чтобы создавать все более совершенные машины убийства и системы наблюдения, контроля и эксплуатации. Он видел, что гигантские корпорации используют его идеи, чтобы автоматизировать производство и сокращать рабочие места ради увеличения своих прибылей и экономического влияния. Он начал понимать, что в обществе, опосредованном компьютерами и информационными системами, абсолютная власть принадлежит тем, кто контролирует инфраструктуру.

Винер рисовал в своем воображении безрадостное будущее и осознавал, что он сам несет за это моральную ответственность, подобно величайшим ученым мира, высвободившим разрушительную силу атомного оружия. Более того, он относился к кибернетике даже более строго, чем к ядерным бомбам. «Последствия создания думающей машины определенно вызовут шок, сравнимый по масштабу с шоком от атомной бомбы», – заявил он в интервью 1949 года. Замена человеческого труда машинами и вызванные этим дестабилизация общества, массовая безработица и концентрация экономической мощи – вот что беспокоило Винера больше всего{106}106
  106. Вот что беспокоило Винера больше всего: «Переход к такой думающей машине… может быть очень полезным для здравомыслящего мира, но мы не живем в таковом, как мне кажется. В социальном плане это очень опасная вещь. Если мы собираемся продать человека с потрохами и заменить его, то он сильно разозлится, а злой человек опасен», – сказал он в интервью Associated Press в 1949 году. Hal Boyle, “Writer Claims Machine Gradually Taking Over Duties of Man Until Soon None Will Be Left”, San Bernardino Daily Sun, 20 апреля 1949 года.


[Закрыть]. «Давайте не будем забывать, что автоматическая машина вне зависимости от того, приписываем мы ей какие-либо чувства или нет, является точным экономическим эквивалентом рабского труда. Всякий труд, конкурирующий с рабским трудом, вынужден принять экономические условия рабского труда. Совершенно очевидно, что это приведет к такой безработице, по сравнению с которой нынешняя рецессия и даже Великая депрессия 1930-х годов покажутся невинной шуткой», – написал Винер в своей следующей, мрачной и провидческой, книге «Человеческое использование человеческих существ: кибернетика и общество»{107}107
  107. «Человеческое использование человеческих существ: кибернетика и общество»: Wiener, Human Use of Human Beings, с. 189.


[Закрыть].

Крах грозил быть как экономическим, так и политическим.

После популяризации кибернетики Винер стал своего рода активистом, выступавшим в защиту трудящихся и против войны. Он обращался к профсоюзам, предупреждая их об опасности автоматизации и необходимости серьезного отношения к этой угрозе. Он отвергал предложения крупных корпораций, обращавшихся к нему за помощью для автоматизации сборочных линий в соответствии с его кибернетическими принципами, и отказывался работать над военными исследовательскими проектами. Он выступал против наращивания военного потенциала в мирное время после Второй мировой войны и публично клеймил коллег за содействие военным в разработках более мощных и эффективных средств разрушения. Он все чаще намекал, ссылаясь на инсайдерскую информацию, что правительственные агентства строят «колоссальную государственную машину для военных действий и своего господства» – компьютеризированную информационную систему, «достаточно обширную, чтобы охватить всякую гражданскую деятельность во время войны, до войны и, возможно, даже между войнами». Так он описывал ее в книге «Человеческое использование человеческих существ».

Активная поддержка Винером трудящихся и его публичные выступления против работы на корпорации и военных сделали его изгоем среди военных подрядчиков и инженеров{108}108
  108. Сделали его изгоем среди военных подрядчиков и инженеров: Интересно, что в 1950-х годах официальное отношение СССР к кибернетике было критическим и напоминало то, как Винер обличал американские корпорации, использовавшие кибернетические системы, чтобы нарастить политическую и экономическую мощь. Вот статья о кибернетике из «Краткого философского словаря», изданного в СССР в 1954 году: «Кибернетика – реакционная лженаука, возникшая в США после Второй мировой войны и получившая широкое распространение и в других капиталистических странах. Кибернетика ярко выражает одну из основных черт буржуазного мировоззрения – его бесчеловечность, стремление превратить трудящихся в придаток машины, в орудие производства и орудие войны. Вместе с тем для кибернетики характерна империалистическая утопия – заменить живого, мыслящего, борющегося за свои интересы человека машиной как в производстве, так и на войне. Поджигатели новой мировой войны используют кибернетику в своих грязных практических делах». Цитата: Benjamin Peters, How Not to Network a Nation: The Uneasy History of the Soviet Internet (Cambridge, MA: MIT Press, 2016). Русская версия словаря доступна на http://vivovoco.astronet.ru/VV/PAPERS/BIO/CYBER.HTM.


[Закрыть]. Кроме того, его включили в утвержденный главой ФБР Эдвардом Гувером список неблагонадежных элементов. Долгие годы его подозревали в симпатиях к коммунистам, и ФБР собрало на него толстое досье, которое было закрыто только после его смерти в 1964 году{109}109
  109. ФБР собрало на него толстое досье, которое было закрыто только после его смерти в 1964 году: Conway and Siegelman, Dark Hero of the Information Age, “When his death notice appeared in the Boston Globe, agents in the FBI’s Boston Field Office…”.


[Закрыть].